Электронная библиотека » Сергей Витте » » онлайн чтение - страница 8


  • Текст добавлен: 1 мая 2017, 01:50


Автор книги: Сергей Витте


Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Во всех указанных действиях и центральной, и местных властей земство не могло не видеть, конечно, систематического стеснения в своей деятельности. Не могло оно также не сознавать недостатков и незаконченности своей организации, о чем прямо или косвенно заявляло в целом ряде ходатайств[132]132
  Наиболее полно взгляд земцев на отношение к нему Правительства выразился в представленной одним из гласных, Бошняком, Елисаветградскому земскому собранию 1881 г., записке об устранении некоторых условий, вредящих деятельности и успеху земских учреждений. Уездное собрание признало записку заслуживающей самого серьезного внимания и передало на обсуждение собрания губернского. В записке этой прежде всего констатируется тот факт, что земские учреждения не принесли ожидавшихся от них результатов, что земское дело все более и более утрачивает свое значение и что даже лица, стоящие к нему близко, начинают относиться к земским вопросам поверхностно. Выясняя причины такого печального положения дела, автор записки указывает на недоверие в земству Правительства, перечисляет ряд ограничительных мер, принятых против земских учреждений, доказывает, что при подобных условиях земства не могут выполнять всех лежащих на них обязанностей, и в заключение предлагает ходатайствовать пред Правительством об отмене узаконений и распоряжений, стесняющих деятельность земских учреждений (см. «Земство» за 1881 г, № 30, стр. 8 и след.).
  Весьма характерен также эпизод, который имел место в заседании С-Петербургского очередного земского собрания 23 января 1878 г. Земство постановило ходатайствовать пред Правительством о подчинении земских одноклассных училищ введению училищного совета. Это постановление вызвало следующее предложение гласного Платонова: «Очень часто, сказал он, земство делает постановление о ходатайствах лишь для того, чтобы не получать на них никакого ответа». «Поэтому не лучше ли попросить предводителя дворянства гр. Бобринского возбудить этот вопрос в имеющем быть дворянском собрании, так как дворянство не преминет присоединиться к означенному ходатайству, и тогда оно получит несравненно более силы и значения». Когда такое предложение вызвало в среде собрания протест, то г. Платонов, мотивируя его, просил гг. гласных указать ему хоть на одно ходатайство земства в продолжение 12 лет, которое бы имело успех. Ответа не последовало. Глубокое молчание, как знак согласия, воцарилось мгновенно в зале земского собрания («Общее Дело» за 1878 г., No№ 12 и 13).


[Закрыть]
жаловалось на стеснения, и нельзя не признать, что в этих жалобах было много горькой истины. Видя недоверие к себе со стороны Правительства, встречая повсюду ограничения, не имея возможности осуществлять в должной мере предначертаний земских собраний на местах, многие лучшие земские люди охладели к земскому делу. Уже в 1870 г. М. Н. Катков так характеризовал неудовлетворительное состояние этого дела: «Земские учреждения представляют печальное зрелище. Гласные во многих местах охладевают к своему делу, перестают видеть в нем серьезное дело государственного значения, начинают сомневаться в его будущности. Они замечают в правительственных властях какое-то нерасположение к этому созданию правительственной власти. Многие земские собрания последней сессии шли вяло, за малочисленностью гласных; иные вовсе не состоялись за неприбытием указанного числа членов»[133]133
  С. Неведенский. Катков и его время, стр. 444–445.


[Закрыть]
. Об охлаждении земских деятелей к земскому делу свидетельствовали сами земства. Так, напр., в 1868 г. Херсонское земство заявляло Правительству, что неразрешение многих ходатайств земства служит причиною охлаждения деятельности земских гласных[134]134
  Справка (по Департаменту Общих Дел Министерства Внутренних Дел) о ходатайствах земств по вопросам, относящимся до порядка рассмотрения земских ходатайств, стр. 3.


[Закрыть]
.

По мере того, как лучшие люди более и более устранялись от земской деятельности, земские выборы стали все более и более переходить в руки вырабатывавшегося особого класса местных деятелей, которые на земскую смету смотрят, главным образом, как на источник хороших окладов[135]135
  Драгоманов. Либерализм и земство, стр. 59; «Общее Дело», за 1878 г., № 13, стр. 9 и др.


[Закрыть]
. В деятельности земства появились такие недостатки и такие темные стороны, отрицать которые не могут даже самые горячие его защитники. Стесненное правительственной регламентацией, незаконченное в своей организации, земство несомненно стало весьма плохим средством управления.

Обо всех неприглядных сторонах земского вопроса, о стеснениях земств и о проявившемся упадке их деятельности много говорилось и писалось с разнообразных точек зрения; писалось бы наверно и еще больше, если бы позволяли условия цензуры. Но действительная причина этого печального и ненормального положения дела оставлялась в тени. Если не считать подпольной прессы и иностранной литературы[136]136
  Leroy-Beaulieu. L'Empire des Tsars et le Russes. T. II, p. 192.


[Закрыть]
, которые, со своих точек зрения, давали довольно верную оценку положения вопроса, то в общем были два господствующие мнения. Печать либеральная причину ограничений, которым подверглось земство, видела, как и записка Министра Внутренних Дел, главным образом, в оскорбленных чиновничьих самолюбиях отдельных Министров и губернаторов, в бюрократическом, гнете и т. под. и, со своей стороны, требовала предоставления земству возможно широкой свободы (чего записка Министра в виду не имеет), утверждая, что с отменою стеснений исчезнут и все недостатки земской деятельности. Обратно, печать консервативная обращала внимание, главным образом, на появившиеся в земской деятельности недостатки и для устранения их требовала усиления правительственной опеки. Спор попадал таким образом в заколдованный круг: земство стало плохим средством управления, потому что оно стеснено; его надо стеснить, потому что оно стало плохим средством управления. Между тем, выход из этого круга был очень прост, но одни его не видели, а другие, и таких несомненно было большинство, не желали видеть или опасались указывать. Земство пришло в упадок бесспорно потому что поставлено было Правительством в ненормальные условия, но изменить эти условия, дать ему свободу без последующего изменения самодержавного строя государства было нельзя.

Для того, чтобы ясно осветить причину тех стеснений, которым подвергалось земство, причину того недоверия, которое оно к себе пробудило, необходимо, параллельно с мероприятиями Правительства в сфере земского самоуправления, рассмотреть и оборотную сторону дела – отношения земства к Правительству, его политическую тенденцию.

Отношение земства к правительству и его конституционная тенденция

Может быть, центральная власть действительно проявляла иногда излишнюю подозрительность, может быть, действия отдельных губернаторов бывали следствием «личных самолюбий»; но могло ли вообще Правительство изменить свою политику по отношению к земству, не было ли в деятельности самих земств таких проявлений, которые свидетельствовали не об одних оскорбленных самолюбиях, а ясно показывали, что основная мысль закона 1864 г. стала весьма быстро осуществляться, что земство явилось хорошею школою представительных учреждений и что правильной постановки и надлежащего развития ему дать нельзя без изменения всего государственного строя?

К сожалению, ответ приходится дать утвердительный.

Ставя вопрос о несоответствии земств нашему государственному строю, я хотел ограничиться указанием лишь на одну, отразившуюся даже в нашей литературе, общую тенденцию земств выйти из сферы дел, им предоставленных; но я не желал подробно излагать, как и в каких формах в самих земствах проявилась эта тенденция. Я не хотел будить воспоминаний смутной эпохи конца 70-х и начала 80-х годов, не хотел говорить о той роли, которую играли в ней земства. Я считал, что вся история конституционных земских заявлений ближе, чем мне, известна Министру Внутренних Дел. Кроме того, я не желал получить незаслуженный упрек в обвинении земских деятелей в политической неблагонадежности, ибо лично глубоко уверен, что если земцы довольно дружно шли за отдельными агитаторами в пользу конституции, то шли вовсе не с намерением ограничить Самодержавную Власть, а только потому, что остро чувствовали всю ненормальность положения земских учреждений и ясно понимали, что для устранения этой ненормальности им, с одной стороны, необходимо получить твердую опору на местах, в виде своих исполнительных органов и мелкой ячейки самоуправления, а с другой – добиться участия земских людей в центральном управлении, без чего местные земства всегда будут пасынками этого последнего. Иначе говоря, я глубоко уверен, что большинство земцев шло к конституции, но шло бессознательно, шло не потому, чтобы ослабела в них преданность Самодержавию, а потому, что не могли они не сознавать всей существующей ненормальности в нашем местном управлении; шло, исключительно радея об интересах близкого им, дорогого им земского дела.

Вот почему, повторяю, я не хотел касаться указанной стороны вопроса; но раз записка Министра Внутренних Дел категорически утверждает, что приписываемые земству конституционные стремления были лишь призраком, который видел в своем увлечении М. Н. Катков, что политическая агитация лишь тщетно пыталась пристроиться к земству, препиравшемуся с губернаторами, как пыталась она пристроиться ко всякому замешательству в жизни государственной, были ли то «крестьянские общества, роптавшие против полицейского произвола, или даже, наконец, студенческие сходки, беспорядки» (стр. 44), то я волей-неволей должен коснуться и этой темной стороны дела. Здесь, впрочем, нужна одна существенно важная оговорка.

Мои сведения в данном случае – ничто в сравнении с теми, какие имеются у Министра Внутренних Дел. Для получения подобных сведений нужны именно такие средства осведомления и такие пункты наблюдения, каких в моем распоряжении не имеется. Потому я в состоянии указать лишь на такие данные, которые мне известны случайно, отличаются, следовательно, отрывочностью. Но я составляю не обвинительный акт против земств на основании собранных против них улик и доказательств, не занимаюсь собиранием и критической разработкой материалов для будущей истории конституционных движений в России. Известные мне данные важны лишь как внешние признаки и наружные показания внутренних потрясений расстроенного организма. С этой точки зрения я считаю возможным пользоваться и произведениями заграничной печати, – за этой литературой, для других, конечно, целей – внимательно следит и политическая полиция. Во всяком случае, замалчиванию того, что мне известно, я готов предпочесть упрек в поверхностности, отрывочности и непроверенности моих данных.

Министру Внутренних Дел прекрасно известно, что я далеко не склонен везде и всюду, до школьных демонстраций включительно, видеть политическую агитацию, требующую полицейской репрессии, а тем более возводить подобные демонстрации на степень политических явлений; но, тем не менее, я думаю, что призрак земских конституционных стремлений не был одной «психологической аберрацией» (как полагает записка Министра), а имел весьма осязательную материальную оболочку.

Стремления земств выйти из сферы дел, им предоставленных, добиться участия в законодательстве обнаружились весьма скоро. В декабре 1865 г. в Петербургское земское собрание председателем А. П. Платоновым внесено было предложение о необходимости ходатайствовать перед Правительством о центральном земском учреждении для заведования государственными земскими повинностями. Прения собрания по этому предложению открылись речью графа А. П. Шувалова, «который, заявляя полное свое сочувствие общей мысли председателя, указывал только на преждевременность этого ходатайства и на неизбежность такого учреждения, как следствие всеобщего желания и естественного течения земского самоуправления». Речь графа Шувалова встречена была живыми знаками одобрения. После продолжительных прений собрание почти единогласно высказало сочувствие общей мысли о необходимости центрального земского учреждения[137]137
  «С-Петербургские Ведомости» за 1865 г., No№ 318 и 319.


[Закрыть]
.

Вслед за тем в 1867 г. Петербургское земское собрание тот же вопрос о центральном общеземском органе поставило уже в более резкой форме. Обсуждая последствия закона 21 ноября 1866 г., которым ограничивалось право обложения земством промышленных заведений, оно весьма определенно высказалось за допущение земства к участию в законодательных работах.

В заседании собрания один из гласных (граф А. П. Шувалов), критикуя означенный закон и бюрократический способ его разработки, предложил ходатайствовать пред Правительством об обсуждении вопросов, затронутых этим законом, «общими силами и совместным трудом как административной власти, так и земства русского». «Говорю земства», пояснил гласный, «потому, что вопрос, разработанный отдельно по разным губернским собраниям, может иметь тот же самый недостаток, т. е. быть односторонне разработан». Собрание приняло предложение своего сочлена, смягчив только несколько формулировку: «совокупными силами и одновременным трудом центральной администрации и земства».

На это ходатайство Правительство ответило закрытием петербургских земских учреждений и высылкою нескольких гласных[138]138
  «Крузе, председатель С-Петербургской земской управы, сослан в Оренбург, граф Шувалов – в Париж, сенатору Любощинскому велено подать в отставку…» (Никитенко, Дневник, т. III, стр. 135).
  В «Северной Почте» (№ 13 за 1867 г.) такая строгая карательная мера была объяснена тем, что «земское собрание с самого открытия своих заседаний действует несогласно с законом и вместо того, чтобы подобно земским собраниям других губерний, пользоваться Высочайше дарованными ему правами для действительного попечения о вверенных ему местных, земско-хозяйственных интересах, непрерывно обнаруживает стремление неточным изъяснением дела и неправильным толкованием законов возбуждать чувства недоверия и неуважения к Правительству».


[Закрыть]
. Другие земства не оказали поддержки петербургскому, хотя повсюду закон 21 ноября 1866 г. вызвал сильное неудовольствие; многие называли его в собраниях равносильным уничтожению земств. «Мы слышали от передовых земцев мнение», говорит по этому поводу Драгоманов[139]139
  Либерализм и земство, стр. 15.


[Закрыть]
, «что им нельзя было втягивать неокрепшие еще учреждения в открытую борьбу с Правительством, особенно в виду настроения низших классов, которые еще не сознали связи между чиновничеством и формой правления».

Пред силой склоняются, но не смиряются. И действительно, столь откровенные попытки добиться участия в законодательной власти в течение довольно долгого времени не повторялись. Работа передовых земцев направилась в другую сторону.

Прежде всего, земство начинает усиленно стремиться к тому, чтобы пустить, так сказать, корни, в стране – получить свои исполнительные органы, образовать мелкую ячейку самоуправления.

Земцы, говоря словами одного из них, прекрасно понимали, что в настоящем его виде «земство не имеет ничего ни пред собой, ни за собой: оно представляет собою оазис, почти не имеющий питательных водных источников и совсем не орошаемый падающим сверху дождем: оно дерево, очень слабо прикрепленное к корню и не подымающееся во весь свой рост». «Низшие земские единицы», продолжает автор сего образного сравнения, – «сельские и городские общества и всесословные волости – вот те питательные водные источники, которые оживят растительность этого оазиса, те корни, которые дадут этому дереву скорейший рост. При посредстве их, этих низших земских единиц, все земство примет участие в заведовании своими делами; все, в полном виде, само собой придет в уездную управу и сделается на местах без уезда и разъездов»[140]140
  Смирнов. Земство и его потребности. См. газету «Земство» за 1881 г., № 35.


[Закрыть]
.

Но, со своей стороны, Правительство также прекрасно сознавало, что если дать земству прочно укорениться, зацепиться за твердую почву, дать ему питательные источники в форме, напр., всесословной волости и хорошо орошать его сверху дождем, в виде удовлетворения его ходатайств, то растительность этого оазиса шибко пойдет вверх и быстро дотянется до центрального управления, а тогда, при помощи низших земских единиц, земство весьма скоро примет участие в заведовании не только своими, но и законодательными делами, пойдет гораздо далее уездной управы до Государственного Совета включительно.

Наряду с ходатайствами о местных органах, об основной мелкой единице самоуправления, шли и попытки земств установить взаимные между собою сношения – объединить разрозненную деятельность отдельных земских учреждений.

Как указано выше, отдельные земства стали делать ряд попыток, чтобы свои постановления и ходатайства, имеющие общегосударственное значение, сообщать всем земствам и тем установить между земскими учреждениями взаимный обмен отчетов об их деятельности. Вслед за сим земства попробовали сделать следующий шаг в указанном направлении – попытались поставить вопрос об устройстве съездов представителей земства разных губерний для соглашения по разным предметам земского хозяйства и организовать издание общеземского периодического печатного органа. Одно из первых ходатайств: о созыве земских съездов возбуждено было Владимирским губернским собранием[141]141
  Журналы Владимирского губ. Земск. Собр. за 1872 г., стр. 72.


[Закрыть]
. Это собрание широко поставило вопрос: оно проектировало организовать общий съезд всех земств, который должен иметь официальное значение, действовать по программе, заблаговременно составленной. Так как ходатайство Владимирского земства потерпело неудачу, то другие земства попробовали поставить тот же вопрос, но уже в более скромных размерах, именно они попытались добиться сначала разрешения лишь съездов земств не всех, а только нескольких губерний, и съездов нерегулярных, а лишь для обсуждения отдельных возникающих вопросов, касающихся нескольких соседних губерний. Так, в 1879 г. Новгородское губернское собрание постановило ходатайствовать пред Правительством о разрешении съезда лиц, заведующих земским страховым делом нескольких смежных губерний[142]142
  Сб. постановлений земских собраний Новгородской губернии за 1879 г.


[Закрыть]
. Московское и Рязанское просили о созыве представителей от земств нескольких губерний для обсуждения мер против эпидемий[143]143
  Справка, составленная Канцелярией Комитета Министров, стр. 14.


[Закрыть]
. Еще в более осторожной форме возбудили вопрос о взаимном общении Воронежское и Харьковское земства – они просили об издании общеземского органа печати. При этом первое ходатайствовало о разрешении войти в соглашение с остальными земствами и о созыве съезда делегатов от губернских собраний для разработки программы органа, для выбора редактора и его помощников[144]144
  Журналы Воронежского губернского земства 1878 г., стр. 80.


[Закрыть]
второе же заявляло более скромное ходатайство – о разрешении издавать бесцензурный земский журнал.

Наконец, отдельные земства пробовали подходить к тому же вопросу с другой стороны – заявляли ходатайства, чтобы пересмотр того или другого отдельного узаконения был произведен при деятельном участии земских представителей[145]145
  Напр., заявленное в 1874 г. Казанским земством ходатайство о пересмотре закона 1874 г. о народных училищах.


[Закрыть]
.

Как уже сказано, все эти попытки земств ко взаимным сношениям и к объединению их деятельности Правительство в корне пресекало: но, понимая все значение попыток для правильной постановки земского дела, для его дальнейшего развития и преуспеяния, земства действовали настойчиво. Потерпев неудачу в стремлении добиться общения путем официальным, они пытались установить такое общение частным образом – посредством частных совещаний выдающихся земских деятелей. Как сообщал в Петербургском губернском собрании (в 1880 г.) барон П. Л. Корф, таких частных земских совещаний было несколько. «Лет 10 тому назад», говорил он, «был возбужден податной вопрос: желательно было разработать его более обстоятельно, и Правительство потребовало мнений земских учреждений. Члены некоторых губернских управ, узнав, что этот полезный вопрос разрабатывается, пожелали по собственному почину воспользоваться этим, чтобы обменяться мыслями, и вследствие этого представители 25 губерний, в числе 40 человек, съехались на 3 дня и имели совещание частное, никому не обязательное, но тем не менее этою работою воспользовались, и каждый, приехав домой, зная, что делается в 25 губерниях, мог воспользоваться плодами того, что слышал. То же самое повторилось во время Политехнической выставки, когда съехались представители от 15 губерний»[146]146
  «Земство» за 1882 г., № 20, стр. 2. Известно также, что общие съезды практиковались и при Одесской земской управе, образовавшей в сентябре 1879 г. энтомологическую комиссию для разработки общего вопроса о вредных для земледелия насекомых. Кроме представителей науки в этой комиссии принимали деятельное участие представители земств Полтавской, Харьковской, Екатеринославской, Бессарабской и Таврической губерний (lb. за 1881 г., № 14, стр. 5).


[Закрыть]
. Возможно, что подобные сговоры и уговоры происходили в следующие годы и не раз, особенно когда представители земств съезжались по другим поводам (напр., по случаю коронации). Об этом может знать одно Министерство Внутренних Дел, оно одно может проверить достоверность слухов.

Равным образом, так как земства не получили разрешения на издание официального общеземского органа печати, то появились частные попытки издания такого органа. Наиболее видными из таких попыток были предпринятое в 1878 г. Императорским Вольно-Экономическим Обществом под редакцией И. Е. Андреевского издание «Земского Ежегодника», заключавшего в себе свод постановлений всех земских собраний за каждый год и начатое уже позднее, в 1881 году, совершенно частное издание газеты «Земство», задача которой, как было заявлено в самой ее программе, заключалась в том, чтобы «способствовать, по мере сил, обмену идей и результатов деятельности и тем помогать объединению и сплочению земских сил»[147]147
  lb. за 1881 г, № 1, стр. 1.


[Закрыть]
.

Подобные частные совещания и издания, которые представлялись в сущности для земских деятелей, нуждавшихся во взаимном общении, единственным выходом при полном почти запрете всяких легальных между ними сношений, – явились для земцев весьма скользким путем. Стремление земств к открытому, но воспрещенному общению скоро перешло в формы нелегальные, однородные и смежные с формами деятельности тайных обществ и подпольной прессы.

В женевском журнале «Общее Дело» (54 за 1883 год) опубликована докладная записка Министра Внутренних Дел о ходе секретного дознания с 1 февраля по 1 июня 1882 г. по делу о противоправительственных сообществах не столь вредных. В этой записке заключаются весьма важные сведения о деятельности земцев в целях установления взаимного общения. Правда, печатая означенную записку, редакция «Общего Дела» (орган революционной социал-демократической партии) заявила, что приведенные государственной полицией в этой записке данные не вполне верны[148]148
  Редакция пояснила, что государственная полиция, желая скомпрометировать «Охрану», особенно ей ненавистную, неправильно приводит ее в связь с обществом земского союза, а это последнее связывает с обществами либеральной лиги, которую в свою очередь уличает в связях с террористами. Связав все таким образом и спутав, агенты госуд. полиции, по словам редакции, по своему обыкновению, «всех мух обращают в слонов».
  В том же смысле говорит об означенной докладной записке Мин. Внутр. Дел и Драгоманов в своей книге «Либерализм и земство» (стр. 35).


[Закрыть]
но тем не менее, если эти данные сопоставить, с одной стороны, со сведениями, которые сообщает Кеннан (The Century illustr. Monthly Magazine, November 1887) и которые, по словам Драгоманова, одного из участников указываемого земского движения, по существу верны и грешат лишь хронологией событий, а, с другой стороны, с отрывочными объяснениями самого Драгоманова[149]149
  Обстоятельного объяснения о конституционных попытках земцев сам Драгоманов не дал, так как, по его словам, «время еще не наступило для откровенной истории этих попыток» (см. «Либерализм и земство», стр. 32). Сведения, сообщенные Драгомановым об обществе «Земского Союза» см. там же, стр. 33 и «Вольное Слово», № 51 и 52.


[Закрыть]
и с рассказом революционера Л. Тихомирова[150]150
  См. книгу его «Конституционалисты в эпоху 1881 г.» (Москва, изд 2-е, 1895 г.).


[Закрыть]
, то получается довольно близкая к истине картина.

«В конце 70-х годов несколько человек земских деятелей различных губерний задумали установить некоторую солидарность между деятельностью отдельных земств, с каковою целью они учредили небольшие съезды наиболее выдающихся земцев, встречавшихся каждую осень в Москве, Киеве и Харькове. На этих съездах преимущественно подвергались обсуждению наиболее целесообразные меры для достижения возможно широкой земской автономии»[151]151
  См. докладную записку Министра Внутр. Дел, № 2 («Общее Дело», № 54).


[Закрыть]
. Один из таких съездов, собравшийся в 1878 г. в Киеве[152]152
  Тихомиров, назв. соч., стр. 12.


[Закрыть]
, обсуждая современное положение дела, обратил внимание на то, что революционная партия приняла политику террора, выразившуюся в ряде политических убийств. Либеральные земцы, предвидя, что «такая политика рано или поздно наверное приведет к убийству Царя, и сознавая, что последующая за таким преступлением реакция может быть не только ужасной, но и роковой для дела свободы, решились сделать попытку добиться от Правительства обещания вернуться на путь либеральных принципов 1861–1866 г.». Чтобы придать этой попытке некоторые шансы на успех, деятели съезда постановили принять меры хотя бы к временному прекращению разрушительной деятельности крайней революционной партии, ибо они были убеждены, что нельзя будет ничего достигнуть мирными средствами, если террористы будут продолжать раздражать и тревожить Правительство угрозами и актами насилия. Вследствие этого некоторые из выдающихся деятелей съезда (в числе их, по словам Кеннана, были Харьковский городской голова проф. Гордеенко и гласный Черниговского земства, председатель мирового съезда Петрункевич) решились войти в сношение с террористами, указать им на скользкость пути, на который они вступили, и на бедствия, могущие последовать для России от их отчаянной и необдуманной политики убийств, и узнать от них, на каких условиях согласятся они прекратить свои насильственные действия. Преследуя такую цель, комитет, составленный из представителей многих земств центральной и южной России, предпринял несколько поездок в разные части Империи и имел личные переговоры со многими вожаками крайней революционной партии[153]153
  Кеннан. Последнее заявление русских либералов. Изд. 2 (Geneve, 1890), стр. 13–14.


[Закрыть]
. Революционеры отказались, однако, принять сделанное им предложение, и земцы привлекли к себе только некоторые «легальные» элементы более или менее радикального направления – в том числе и несколько человек украинской партии. Образовавшийся таким образом союз некоторые из его участников назвали не без иронии, как это часто бывает, лигою оппозиционных элементов или просто лигою. Лига эта перенесла свою агитацию и в северные губернии, где в 1880–1881 гг. даже получила большее, чем на юге, значение, и таким образом из нее весьма скоро выросло «Общество Земского Союза и Самоуправления», или просто «Земский Союз»[154]154
  Драгоманов. Либерализм и земство, стр. 34.


[Закрыть]
, распространившее свою деятельность, если не на всю Россию, то, по крайней мере, на ее земские губернии. Это общество поставило ближайшею своею задачею преобразование нашего общественного строя на началах самоуправления, достижение мирным путем возможно широкого «административного и политического самоуправления» и решило начать «освободительное движение, укрепляющееся и развивающееся в России на такой именно почве, где оно единственно может стать плодотворным, т. е. на почве местных интересов и в области земского союза и самоуправления»[155]155
  «Вольное Слово» № 37. Передовая статья, в которой излагаются задачи и помещена программа «Земского Союза» и его печатного органа «Вольного Слова». См. также № 51 и 52 той же газеты.


[Закрыть]
.
Обществом была выработана, а затем и опубликована его программа, которая проектировала самоуправление на самых широких началах, развивая его прогрессивно в следующих свободных и независимых друг от друга учреждениях: 1) всесословной волости, 2) собрания уездных гласных, 3) областном собрании и 4) общегосударственном самоуправлении при посредстве двух дум, государственной и союзной.

Не добившись никаких результатов в вышеуказанных предпринятых им в 1878 г. переговорах с террористами, «Земский Союз» (в то время еще Лига) решился, однако, для выполнения намеченной им программы, вести агитацию по земствам разных губерний и вместе с тем начать печатание за границею необходимых для агитаторской деятельности изданий. Для этой последней цели им было отправлено несколько рукописей в Галицию, но австрийская полиция, которая тогда только что начала борьбу у себя с украинским и польским социалистическим движением, арестовала лиц, которым поручено было печатание, и захватила самые брошюры, в том числе и наиболее интересную в политическом отношении «Ближайшие задачи земства», рекомендовавшую этому последнему «написать на знамени своем три положения: свобода слова и печати, гарантия личности и созыв учредительного собрания»[156]156
  Статья эта была помещена позднее в 1883 г. в № 56 «Вольного Слова».


[Закрыть]
.

Потерпев неудачу в Галиции, «Земский Союз» в августе 1881 г. приступил в Женеве к изданию своего органа «Вольное Слово» при посредстве и под редакцией «бывшего профессора Киевского Университета Драгоманова, украйнофила, умеренного революционера», «человека не только обширного ума и образования, но вполне цивилизованного и до тонкости совестливого»[157]157
  Докладная записка Министра Внутр. Дел, № 2 («Общее Дело», № 54, стр. 9).


[Закрыть]
. В начале газета эта имела в виду помогать опубликованию идей всех оппозиционных направлений в России, кроме террористического, но затем приняла более определенное и цельное направление, объявив себя исключительно органом «Общества Земского Союза и Самоуправления»[158]158
  См. передовую статью в № 37 «Вольного Слова».


[Закрыть]
.

Деятельность «Союза», по-видимому, весьма быстро развилась: имеются, по крайней мере, указания, что в 1881 г. он имел уже вполне устроенную организацию и свои исполнительные органы[159]159
  См. № 37 «Вольного Слова». Об организации этих исполнительных органов газета по весьма понятным причинам не распространяется, но всем сочувствующим делу земского союза и самоуправления предлагает сноситься в России чрез посредство делегатов «Общества Земского Союза и Самоуправления», а за границей чрез посредство редакции «Вольного Слова».


[Закрыть]
.

Распространив свою деятельность на всю земскую Россию, имея за границей свой печатный орган, номера которого успешно проникали контрабандным путем в пределы Империи, «Земский Союз» весьма скоро успел, по-видимому, установить некоторую связь между земствами и организовать в них довольно дружное движение в пользу введения конституционного образа правления. Можно думать, что деятельность союза в этом направлении не требовала даже особенных усилий: ненормальность взаимных отношений Правительства и земства глубоко чувствовалась и сознавалась всеми передовыми земцами, и земство силою вещей не могло не стремиться изменить это положение, стать в непосредственные отношения к Верховной Власти, иметь голос в центральном управлении.

Как известно, в 1878 г. деятельность террористов приняла угрожающие размеры, и Император Александр II счел нужным указать русскому обществу на необходимость противодействовать злу. 20 ноября 1878 г. Он обратился в Москве к представителям сословий со следующими словами: «Я надеюсь на ваше содействие, чтобы остановить заблуждающуюся молодежь на том пагубном пути, на который люди неблагонадежные стараются ее завлечь. Да поможет Нам в этом Бог и да дарует Он Нам утешение видеть дорогое Наше отечество постепенно развивающимся мирным и законным путем. Только этим путем может быть обеспечено будущее могущество России, столь же дорогое нам, как и Мне».

К содействию общества призывало и правительственное сообщение в № 168 «Правительственного Вестника» (1878 г.).

В этом обращении Правительства к обществу земства усмотрели ослабление власти; некоторые члены «Земского Союза» сочли момент удобным для достижения намеченных целей.

«Единственный базис, на который они могли опираться», говорит Кеннан, «был тот, который давался самым учреждениям земств, так как они, будучи членами законом утвержденной корпорации, были признаны Правительством в качестве уполномоченных населения, а потому было решено подать одновременно от лица земств петицию Царю, с указанием на бедственное положение населения и с просьбою о введении конституционной формы правления»[160]160
  Кеннан, названное соч., стр. 15–16.


[Закрыть]
.

И действительно, в ответ на призыв Правительства 5 земских собраний (Харьковское, Полтавское, Черниговское, Самарское и Тверское)[161]161
  См. «Мнения земских собраний о современном положении России» (Берлин, 1883 г.). В предисловии к этой брошюре сказано, что помещенный в ней очерк был первоначально напечатан в сентябрьской книжке «Русской Мысли» за 1882 г., но не был пропущен цензурою.


[Закрыть]
заявили о необходимости созвать земский собор. Из этих заявлений целиком проникли в печать три: Харьковское, Черниговское и Тверское. См. «Мнения земских собраний о современном положении России» (Берлин, 1883 г.). В предисловии к этой брошюре сказано, что помещенный в ней очерк был первоначально напечатан в сентябрьской книжке «Русской Мысли» за 1882 г., но не был пропущен цензурою[162]162
  Кеннан утверждает, что их было даже от 8 до 10. lb., стр. 18.


[Закрыть]
.

Адрес Харьковского земства, где во главе движения стоял проф. Гордеенко, изъявлял готовность бороться «за общественный порядок, собственность, семью и веру», но заявлял, что при существующем положении земские силы не имеют никакой организации: «Всемилостивейший Государь», гласил в заключение адрес, «дай Твоему верному народу то, что Ты дал болгарам».

Насколько можно судить по отрывкам, проникшим в печать, в таком же роде был и ответ Полтавского земства, которое также изъявляло готовность «вырвать зло с корнем и побороть пропаганду, предпринятую врагами Правительства и общества», но только под условием организации общественных сил в правильное народное представительство.

Но еще знаменательнее ответ Черниговского земства. Ответ, проектированный Петрункевичем, был очень почтителен по форме, но являлся прямым отказом Правительству в просимом содействии. Он содержал в себе критику действий Правительства и указывал: 1) на неправильную организацию средних и высших учебных заведений, «выбрасывающих ежегодно на улицу более 6000 юношей, озлобленных против общества и государства и служащих таким образом рассадником террористов»; 2) на отсутствие свободы слова и печати и 3) на отсутствие среди русского общества чувства законности.

«Хотя реформы внешнего царствования, крестьянская, судебная и земская», говорилось в адресе, «внесли в наше законодательство совершенно новые начала, но в жизни эти начала не получили надлежащего развития, став в прямое противоречие с некоторыми началами старого строя». «В частности, реформа земская могущественно способствовала подъему местного провинциального самосознания и содействовала самым благотворным образом воспитанию в нас общественных чувств. Но и она не могла развить в русском обществе чувства долга и уважения к закону. Наше законное право ходатайствовать обращено в мертвую букву, а такое отношение к нашим представлениям приучило и нас относиться спустя рукава к серьезным земским вопросам; это тем более горько, что лишенное печатного органа, земство не имеет и других условий для сношения и обмена идей даже по чисто хозяйственным вопросам. Таково положение русского общества. Не обладая чувством, заставляющим подчиняться закону, не имея гарантий в законе, не имея общественного мнения, обуздывающего всякие личные, несогласные с общественными интересами стремления, лишенное свободы критики возникающих среди его идей, – русское общество представляет разобщенную, инертную массу, способную поглощать все, но неспособную к борьбе».

В заключение адрес заявлял, что «Земство Черниговской губернии с невыразимым огорчением констатирует свое полное бессилие принять какие-либо практические меры в борьбе со злом и считает своим гражданским долгом довести об этом до сведения Правительства».

Тверской ответ представляет как бы продолжение Черниговского. Как и Черниговские гласные, Тверские земцы заявляли, что политические преступления суть только внешние признаки общих глубоких недугов, кроющихся в нашем общественном организме, тоже указывали не ненормальный строй учебных заведений, на те стеснения, которые встречает земство в деле народного образования, на неправильную постановку земского дела и проч. «Государь Император», говорил адрес, «даровал русскому обществу земское самоуправление, в котором нельзя не видеть залога мирного, законного развития народа. Но, к сожалению, дальнейшие административные распоряжения стеснили круг деятельности земства, лишив его всякого самостоятельного значения до того, что самые скромные ходатайства земства о его насущных нуждах не только остаются неудовлетворенными, но даже не удостаиваются ответа».


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации