Текст книги "Надежда (Love and Life)"

Если мысли Нади были именно таковы, то она была недалека от истины. Правда, у Алексея были добрые и доверительные отношения с женой, взрослая дочь собиралась уже замуж, и он полагал, что крепкий семейный тыл позволит ему пережить любые жизненные невзгоды. А вот на работе в последнее время дела шли действительно не лучшим образом.

В свое время он окончил физический факультет МГУ, там же защитил кандидатскую диссертацию. Так что по образованию Алексей был физиком, но дальше работал все время в окружении химиков. Сначала – в Институте цветной металлургии. Этой организации он отдал больше двадцати лет своей жизни. Некогда большой и перспективный институт в восьмидесятые годы начал хиреть. В девяностые его окончательно перевели на самоокупаемость при сохранении небольшой господдержки. Зарплата никак не росла, а инфляция шла галопирующими темпами. Рядовые сотрудники, и раньше едва сводившие концы с концами, стали практически нищими и подрабатывали, кто где мог. Алексей получил небольшой приработок на химическом факультете своего родного МГУ, с которым его вновь свели научные интересы. Вместе с парой студентов он занимался там научной работой в области магнитных материалов. Тем не менее основной груз по содержанию семьи пал тогда на жену, работавшую провизором в аптеке.

В конце концов Алексею стало надоедать возиться в Институте цветной металлургии со старыми, отжившими свой век приборами за копеечную зарплату, и он решил попробовать свои силы в преподавании. Ему удалось устроиться на кафедру физики Института химических технологий, где он начал преподавать общую физику. Сначала это была работа по совместительству, затем он перешел туда на полную ставку, а с Институтом цветной металлургии наконец расстался. Заработок на его новом месте получился немного повыше и, что немаловажно для тех лет, был достаточно стабильным.

Первое время он с энтузиазмом вел семинарские занятия и лабораторные работы со студентами, набирался недостававшего ему опыта преподавания, однако вскоре и здесь стал разочаровываться, и чем дальше, тем больше. Алексей полагал, что при его образовании, опыте работы и не слишком большом еще возрасте он быстро займет на кафедре ведущие позиции, однако получилось иначе. Ему, как новому сотруднику, доверили читать лекции только на вечернем отделении. Для дневных студентов лекторов и так хватало. На кафедре, занимавшейся непрофильным предметом и не выпускавшей дипломников, никого не интересовала его научная работа. Только заведующий раз в год радовался, что в отчете можно было написать весьма достойные цифры научных публикаций, по количеству и уровню которых Алексею в этом коллективе не было равных. Зарплата твердо стагнировала и, по мере продолжения инфляции, становилась в реальном исчислении все меньше и меньше. Перспектив какого-либо профессионального роста не предвиделось. К тому же в окружении сотрудников, большинству из которых уже было далеко за шестьдесят, на него смотрели как на молодого, недостаточно еще заслуженного. Среди стариков, едва носивших ноги, он ощущал себя чуть ли не мальчиком на побегушках. Дмитрий, с которым он сдружился с первого же дня работы на кафедре, находился в таком же положении. Более молодых преподавателей можно было пересчитать по пальцам. Все они были либо работниками по совместительству, либо представляли собой каких-то странных и никчемных личностей, не способных найти более достойного заработка.

На химфаке, где Алексей продолжал заниматься научной работой, ситуация между тем складывалась тоже неоднозначная. Судьба свела его там с очень деятельным магистрантом Славой, увлекшимся темой коллоидных кристаллов [1]1
  Коллоидный кристалл – пространственно-периодическая структура из коллоидных частиц. (Примеч. авт.)


[Закрыть]. Это увлечение передалось и Алексею, который забросил свою прежнюю работу с магнитными материалами и затратил немало сил на то, чтобы разобраться в новом перспективном направлении. Руководителем Славы был заведующий кафедрой новых материалов, что не помешало тому, чтобы у него с Алексеем сложился замечательный творческий тандем. Несмотря на юный возраст, Слава был классным химиком и ставил великолепные эксперименты по синтезу, Алексей же занимался вопросами постановки физических задач и интерпретации свойств получаемых материалов. В итоге за четыре года, пока Слава учился сначала в магистратуре, а потом в аспирантуре, у них вышло четыре совместные публикации в весомых российских и зарубежных периодических изданиях, наладилось сотрудничество с китайскими партнерами, был выигран большой научный грант. Авторитет Алексея среди сотрудников значительно вырос, а деньги, полученные по гранту, послужили важной материальной поддержкой и для Славы, и для него: в двухтысячных годах заработок жены был уже не так велик, как в девяностых.

Слава досрочно защитил свою кандидатскую диссертацию и уехал по приглашению в Соединенные Штаты. На попечении Алексея осталось несколько студентов, как его собственных, так и из числа тех, которыми руководил Слава. С ними начались трудности. Надо сказать, что Слава в некоторых отношениях совершенно Алексея избаловал. Он не только освободил его от химической экспериментальной работы, но и сам занимался в аспирантуре со всеми студентами. Любимицей Славы была старшая девочка Соня, которая к моменту его защиты поступила в магистратуру. Когда после отъезда Славы Алексей пришел в лабораторию разбираться с оставшимся хозяйством, у него возникло такое чувство, словно она смотрела на него как на непрошеного гостя, вандала, который в грязных сапогах ввалился в святая святых ее обожаемого научного руководителя. Другой студент, помладше, неожиданно отметился тем, что стал писать про Алексея в интернете всякие гадости. Набрав в «Яндексе» свою фамилию, Алексей однажды с удивлением и негодованием прочитал, что, оказывается, он продал какие-то секреты японскому профессору. Имя автора было выдуманным, но сама его личность не оставляла сомнений. Студент с невероятным гонором писал в чате, что отныне он будет самостоятельно заниматься этой работой и отстоит честь российской науки, а какие-то девочки ему согласно поддакивали. Алексей в силу своего тогдашнего конформизма не стал раздувать из этого скандал. Безжалостно рвать с недостойными людьми, как и многому другому, научила его позже Надя. Впрочем, этот студент недолго портил ему настроение: через год, не став доучиваться в магистратуре, женился на защитившей диплом Соне, и оба уехали в Штаты вслед за Славой. Еще одну студентку Алексей потерял из-за собственной глупости и неумелого руководства: она ушла делать магистерский диплом к другому руководителю из академического института. Остался один самый младший студент, который к началу того лета, когда Алексей поехал с Надей в поход, тоже решил от него уйти.

Алексей оказался у разбитого корыта. Он потерял свою прежнюю квалификацию, но так и не научился самостоятельно выращивать коллоидные кристаллы. Скорее всего, именно незнание всех тонкостей экспериментальной работы и явилось основной причиной последовавших неудач. Все-таки руководитель должен иметь для студента непререкаемый авторитет; ситуация, когда студент чувствует его слабину, – ненормальная.

Выправить положение могла только поддержка грамотного химика. Алексей даже сам не отдавал себе отчет, до какой степени ему необходима была тогда помощь ученика, партнера и единомышленника, но Надя, видимо, почувствовала это своим женским сердцем.

В сентябре Алексей начал вводить Надю в курс дела. Попросил последнего, недавно ушедшего от него студента показать ей приемы синтеза, которыми он владел. Надя усвоила их легко и быстро; все-таки она была дипломированным химиком, к тому же весьма неплохо учившимся, а не студентом-недоучкой. Дальше он сформулировал ей задачи для дальнейшей работы: разработать методику воспроизводимого получения частиц разных размеров и реализовать опубликованный корейскими авторами метод их упорядочения. Надя взялась за чтение соответствующей литературы. Начались эксперименты, и поначалу все вроде бы шло удовлетворительным образом. Правда, новоиспеченная аспирантка отказалась следовать совету Алексея выполнять работу в МГУ, где имелась хорошая экспериментальная база. Вместо этого она выпросила у Профессора помещение в Институте химических технологий и перетащила туда часть оборудования из университетской лаборатории. Ей надо было расположиться поблизости от своей библиотеки, в которой она по-прежнему продолжала работать: на одну только аспирантскую стипендию прожить было невозможно.

Алексею доставляли особое удовольствие занятия с Надей астрологией. Он начал со слов о том, что астрологи – не боги, видят они далеко не все, даже, можно сказать, очень мало, но тем не менее есть вопросы, которые разработаны в астрологии очень тщательно. Надо сказать, что Надя поначалу считала данный предмет несерьезным, но очень быстро ее отношение изменилось, и она увидела всю его глубину. Это ее мнение укрепилось, когда разобрали ее собственный гороскоп рождения. Полученный астропсихологический портрет оказался весьма правдоподобным. Были и некоторые неожиданные выводы. Так, например, когда они коснулись темы родителей, Алексей заметил, что в гороскопе Нади есть признак, указывающий, что кто-то из них обижал ее. Надя оставила это без комментариев.

– Посмотрите лучше мое здоровье, – сказала она.

Алексей ответил, что у нее должны быть проблемы с желудком, печенью и с сердцем. Ну, проблемы с желудком она и не скрывала. А вот про сердце, напротив, никому не говорила.

– Да, у меня есть врожденный порок сердца, но ничего серьезного, – скупо проинформировала она.

Каждый раз вечером по четвергам Алексей ждал Надю в лаборатории Профессора для очередных занятий, и каждый раз к условленному времени она приходила. Алексея это приводило в восторженное умиление. «Интересно, для чего она на самом деле приходит? А вдруг в следующий раз не придет?» Но и в следующий раз она снова приходила. Алексей был почти счастлив. Огорчала только существовавшая между ними дистанция. Длиной в ширину стола, на противоположных сторонах которого, друг напротив друга, они обычно чопорно сидели: он – в костюме с галстуком, она – в длинном темном платье. А ведь как хотелось сесть рядом, привлечь к себе, обнять… Но Алексей не смел решиться на подобные действия. Все-таки он женат и явно ей не пара; надо быть осторожным, чтобы что-нибудь не испортить, совершенно справедливо полагал он.

Была уже весна, когда они добрались до темы Черной Луны [2]2
  Черная Луна – апогей лунной орбиты. (Примеч. авт.)


[Закрыть].

– У меня Черная Луна в секторе высшего образования и науки. Может быть, мне не стоило поступать в аспирантуру? – спросила Надя.

– Ну, это не самый значимый фактор в гороскопе, – ответил Алексей. – Она может много лет себя вообще никак не проявлять, а потом подложит какую-нибудь свинью. Будем надеяться, что все будет хорошо.

Черная Луна может давать особый тип любви, любовь– страсть, как правило, мучительную и несчастливую, – продолжил он и далее подошел к вопросу с другой стороны. – С периодом обращения Черной Луны связан девятилетний цикл в жизни человека. Возьмем, к примеру, женщину. До девяти лет это ребенок, практически бесполое существо. С девяти до восемнадцати – нимфетка, с восемнадцати до двадцати семи – девушка на выданье, с двадцати семи до тридцати шести – женщина в расцвете сил, с тридцати шести до сорока пяти – бальзаковский возраст, с сорока пяти до пятидесяти четырех – «ягодка опять», а после пятидесяти пяти – бабушка-пенсионерка.

Выслушав сию необычную классификацию, Надя вдруг сказала:

– Не рассказывайте мне больше про Черную Луну. Не хочу я ничего про нее слышать. Меня вообще не интересуют вопросы любви. Я фригидная.

Алексей застыл от неожиданности. «Вот так штука! О таких вещах обычно не говорят, – подумал он. – Что это было? Предостережение? Просьба о помощи? Да и фригидная ли она на самом деле?»

Вернувшись домой, он достал медицинский справочник и прочитал: «Фригидность (половая холодность) – ослабление или отсутствие полового влечения и (или) неспособность женщины испытывать половое удовлетворение (переживать оргазм). Причиной фригидности может быть целый ряд различных факторов». Чтение причин ничего не дало: все они казались Алексею невероятными. «Странно. Очень странно. Она не боится мужчин, они не вызывают у нее отвращения. Совершенно очевидно, что ей нравится мужская компания. Кто вбил ей в голову, что она фригидна? Или она сама себе вбила? Неплохо бы с этим разобраться».

«А что, если она действительно попросила помощи? Как я мог бы ей в этом помочь?» Ему представилось дело таким образом, что он должен добраться до ее эрогенных зон, поласкать их, добиться возбуждения, и тогда мифическая фригидность рассеется, как дым, без следа. Правда, вставал вопрос, а что будет дальше после такого «излечения». К каким последствиям в их отношениях это может привести? «Ну, к чему бы ни привело, девочка того стоит», – подумал он. Его воспламенившееся воображение уже рисовало эротические сцены одну увлекательнее другой. Если в конце концов она от него забеременеет, продолжал он свои рассуждения, то он ее не оставит. Даже если жена из дома выгонит. «Пусть выгоняет. Выдержу». Но все же лучшим вариантом было бы, если бы после обретения чувственности она нашла себе партнера помоложе и вышла бы за него замуж. Тогда все проблемы разрешились бы. Он притормозил свои эротические фантазии, поостыл немного и уже в более трезвом состоянии рассудил, что, пожалуй, лучше пока подождать и ничего не предпринимать. «Поживем – увидим, что это еще за фригидность такая», – заключил он.

Глава 2
Надюша

Надюша родилась в одном из провинциальных городов Южного Поволжья. Мама была врачом скорой помощи, работала посменно, и дочка нередко оставалась вдвоем с папой. Странная девочка не любила возиться с куклами, зато обожала собирать вместе с ним технические конструкторы. Летающие самолетики и вертолетики, например. Нередко сама выдумывала, что надо сделать, рисовала эскиз, а папа вытачивал по нему деталь у себя на заводе.

Все изменилось в 10 лет. Надюша едва успела приобрести черты угловатого подростка, когда он изнасиловал ее. Воспользовавшись замешательством и испугом девочки, стащил с нее трусики, связал бинтом руки, повалил на пол как сноп соломы и сделал свое черное дело. Надюша еще долго лежала в крови, пока отец приводил себя в порядок в ванной комнате. Потом отнес в ванную и ее, велел подмыться, сказал, что ничего ужасного с ней не сделал и чтобы она ни в коем случае не смела ничего рассказывать маме.

Больше физической боли девочку мучила боль душевная. Кто она ему – бездушная кукла? Как он мог так пренебречь ее волей, ее чувствами и желаниями, ее любовью к нему, наконец? И еще наслаждаться при этом ее болью, получать от всего происходящего удовольствие! Несчастная девочка не могла прийти в себя. Сквозь пелену слез попался на глаза самолетик. С гневом сломала она его и выбросила в окно.

Через пару дней, когда мама опять была на дежурстве, отец изнасиловал ее еще раз.

«Правда всегда выходит наружу» – эту истину Надюша усвоила очень быстро. Мать заметила странности в поведении ребенка, осмотрела дочку и пришла в ужас. Разговор с отцом был коротким: он ушел и больше в жизни Надюши не появлялся.

Мать была женщиной твердой и волевой. Она старалась сделать все, что могла, чтобы подрастающая дочь не чувствовала себя обделенной. Несмотря на тяжелые годы, девочка имела все самое необходимое, но большего позволить себе семья никак не могла. Даже обычные сладости редко гостили на их столе. Зато мать имела большие планы на ее будущее. Она мечтала о медицинской карьере дочери.

Дочка между тем училась хорошо. Она росла девочкой решительной, очень самостоятельной, замкнутой и одновременно задиристой. Слыла в школе хулиганкой, но тем не менее пользовалась доверием у учителей и родителей. Считалось, что, где бы дети ни находились, если Надюша с ними, то ничего плохого не случится. К концу школы она расцвела и стала красавицей необыкновенной. Парни заглядывались на улице.

Пришло время последнего класса. Надо было определяться с будущей профессией. Матери представлялось, что дочка поедет учиться в Воронежский медицинский институт, в котором она сама когда-то училась. Будет жить у родственников, у которых она сама когда-то жила. В самом институте – все знакомые. С будущей работой – никаких проблем. Все продумано и построено.

А Надюша вдруг сказала, что врачом быть не хочет. Мать не поверила своим ушам. «Девочка капризничает», – решила она. Но девочка настаивала. Говорила об этом и раз, и два, и три. Почему не хотела стать врачом, она и сама толком объяснить не могла, но понимала только, что не ее это дело. Ей нравилась математика, нравилась техника, ее тянули технические и инженерные вузы. Мать даже слушать не хотела: «Какие еще инженерные вузы? Как это может нравиться? Ерунда. Баловство какое-то». Для нее самой такие направления деятельности не представляли никакого интереса, а потому она считала, что нравиться они не могут в принципе.

Ближе к окончанию учебного года споры стали жестче. Было несколько ссор. В результате мать категорически заявила, чтобы Надюша даже думать не думала о всякой ерунде. Будет так, как она считает нужным. Воронежский мединститут, и точка. Ей ее кормить, ей и решать.

И опять, как было когда-то во время папиного насилия, Надюше почудилось, что близкий ей человек покушается на ее свободу и волю. Не сразу, но постепенно выкристаллизовалось твердое решение: «Не бывать этому. Сбегу, но сделаю по-своему». Мать готовилась к отъезду дочери в Воронеж. А дочь со всей серьезностью и основательностью, на какую только была способна, начала готовиться к побегу. В Москву. Там вузов много, есть из чего выбирать. Вот Нефтехимический институт, например. Абитуриентам общежитие дают, прекрасно. И экзамены подходящие (ЕГЭ тогда еще не успели ввести).

Девушка стала тайком копить деньги. Из тех, что на карманные расходы иногда мама давала. Билет на поезд купила, как только узнала рабочее расписание матери на июль. Выбрала день, когда та должна была работать в ночь. Утром придет уставшая, ляжет спать и не обратит внимания на ее отсутствие. А вечером соседка принесет ей конверт с письмом, в котором будет написано, что Надюша начала самостоятельную жизнь и просит не беспокоиться и не искать ее.

Пока она все это обдумывала, пережила не одну мучительную минуту. И угрызения совести, и страх, и жалость к самой себе. Всего было понемногу в минуты душевной слабости. На билет ушли почти все накопленные деньги, но это ее не смутило. Душевный подъем, вызванный осознанным стремлением к свободе и самостоятельности, не оставлял, и за три дня до того числа, на которое был намечен их с мамой отъезд в Воронеж, поезд, стремительно набирая скорость, понес ее в неведомую Москву. С замиранием сердца слушала она стук колес. Рубикон перейден. Возврата нет и быть не может. И все, конечно же, получится, потому что так должно быть.

Поезд привез Надюшу на Павелецкий вокзал. Первым делом она отправила с привокзальной почты письмо маме и указала адрес для ответной корреспонденции до востребования. К слову, стационарного телефона у них не было, мобильного тоже. Мобильный телефон тогда в провинции вообще считался атрибутом богатого человека, связь поддерживалась в основном с помощью почты. В экстренном случае Надюша могла позвонить соседке. Удивительно, но она точно угадала реакцию матери: та не стала ее разыскивать и ждала, пока блудная дочь сама явится домой с повинной.

Выйдя на широкую площадь, беглянка оказалась в новом для себя мире. Высокие дома и оживленное движение захватывали дух. Ничего подобного она раньше не видела. Первый раз в жизни спустилась в метро и стала искать путь к Нефтехимическому институту. Этим вопросом она заранее интересовалась, листая брошюры для абитуриентов, поэтому особых проблем не возникло. Неожиданность возникла позже, когда девочка стала подавать документы в приемную комиссию. Оказалось, что за общежитие надо сразу заплатить, а денег не было. В смятении Надюша вышла на улицу и стала растерянно бродить вокруг общежития, разглядывая здание со всех сторон.

Недалеко от входа стояла группа молодых парней, приметивших скромно одетую в футболку и джинсы незнакомую красавицу с рассыпавшимися по плечам роскошными темными волосами. Кто-то окликнул ее: «Девушка, не помочь ли?» Надюша рассказала им свою историю. Парни только протянули: «Да-а-а…» Потом стали совещаться. Один из них, оказавшийся живущим в общежитии аспирантом, предложил:

– Рядом со мной сейчас номер пустует, все разъехались на лето, а мне оставили ключи поливать цветочки. Ты можешь пожить там, пока будешь сдавать экзамены.

Другой парень имел какое-то отношение к администрации и отделу кадров. Потолковав некоторое время с охранником, он заявил:

– Можешь заходить, милости просим. Я позабочусь о том, чтобы твоя фамилия попала в список лиц, которых пускают по паспорту.

Надюша даже не очень удивилась, восприняв все так, как будто это был естественный ход вещей. Поднявшись на двенадцатый этаж, она вселилась в пустой трехместный блок с единственным условием поливать цветочки вместо того аспиранта, который доверил ей ключи.

Компания, с которой Надюша познакомилась у входа в общежитие, сыграла большую роль в первые месяцы ее жизни в Москве. В числе повстречавших ее тогда молодых людей выделялся своей внешностью один чеченец – высокий стройный парень с черной бородкой, студент третьего курса. Звали его Рашид, и известен он был тем, что изготавливал и продавал пиратские диски с фильмами. Рашид предложил приглянувшейся ему девушке поработать курьером, то есть доставлять диски покупателям. В результате финансовая проблема оказалась решена. Скромных денег, которые он ей платил, хватило не только на пропитание, но и на то, чтобы до конца года оплатить общежитие после благополучного поступления в вуз.

С первого сентября Надюша стала уже полноправной студенткой. Ее заселили третьей в двушку. Спала она на раскладушке, которая едва влезала между двумя кроватями. Для занятий условий никаких. В этой тесноте она вообще старалась проводить как можно меньше времени, тем более что студенческая жизнь била ключом и пойти всегда было куда: кино, дискотеки, концерты авторской песни, выступления КВН, пирушки по поводу чьего-нибудь дня рождения захватили и закружили. К концу осени наладились отношения с матерью, она выслала Надюше теплые сапоги и шубу. От денег гордая и независимая дочь отказалась, написав, что зарабатывает достаточно, не говоря уже о стипендии. Обе они обнаружили, что вполне могут обходиться друг без друга, и это стало для них своего рода открытием.

Все шло хорошо, пока девушка не провалила первую сессию. Она просто не ждала здесь никаких проблем, полагая, что все произойдет как-нибудь само собой, так же легко и естественно, как сдала она вступительные экзамены. Но вышло по-другому, и после безуспешной попытки пересдать один из экзаменов она обреченно ждала отчисления.

Студенты начали разъезжаться на зимние каникулы. Уезжал домой в Грозный и Рашид. Он предложил:

– Надюша, поезжай со мной. Посмотришь мой дом, город, познакомишься с родителями. Тебе понравится.

Недолго думая, она согласилась. Ей, в сущности, было все равно, куда и зачем ехать. Надо же было, в конце концов, что-то делать. О продолжавшихся вылазках террористов в Чечне Надюша беспокоилась меньше всего.

Через несколько дней вечером, после утомительной дороги с пересадками, так как купить билеты на прямой поезд не удалось, они уже были в Грозном. У выхода с вокзала придирчивый милиционер проверил документы и поинтересовался целью визита, затем Рашид взял такси. За окном автомобиля проплывали сумрачные силуэты зданий, чередующиеся с заборами, стыдливо прикрывавшими что-то, иногда похожее на развалины, а иногда – на только что начатые стройки. Чем дальше ехали, тем развалины, с обрушениями от попадавших снарядов, становились все более явными и устрашающими. Между развалинами мелькали небольшие дома, восстановленные силами самих жителей, пока в конце концов окружение не скрылось во мраке из-за отсутствия освещения, и лишь огоньки в отдельных окнах да редкие прохожие указывали на то, что здесь живут люди. Наконец они достигли, по-видимому, самой окраины, так как дальше вообще ничего не было видно. Вышли из машины возле рассчитанного на несколько семей трехэтажного кирпичного дома старой постройки, уцелевшего после военных действий. Отдельные пробоины были заложены свежим кирпичом. Вокруг – только грязь, пустыри да едва различимые в темноте очертания развалин со стороны города.

Их уже ждали. Вышли неприветливо взглянувший на Надюшу пожилой отец и два брата, таких же высоких и стройных, как и сам Рашид. Показалась мать в черном платке, хлопотавшая на кухне.

– Познакомьтесь, это моя будущая невеста, – сказал Рашид.

«С каких это пор я стала невестой?» – удивилась про себя Надюша.

– Я не успел тебе сказать: я хочу, чтобы ты стала моей женой, – пояснил Рашид недоумевающей девушке.

– Я подумаю, – ответила она сдержанно.

Стали садиться за большой крепкий стол. Запахло вкусным пловом из тагана.

– Где я буду спать? – некстати спросила Надюша.

– Ты будешь спать вместе со мной.

– Я не буду спать вместе с тобой! – Надюша вспыхнула и вскочила.

– Но почему? Разве я тебе не нравлюсь? Ведь ты же будешь моей невестой!

– Я этого не говорила!

– Брось, не ломайся! – Рашид тоже встал. – Ты должна была догадываться, для чего я тебя сюда привез.

Кровь бросилась Надюше в голову. Она схватила свою сумку и готова была бежать без оглядки, но замешкалась, так как непонятно было, куда бежать на окраине этого незнакомого, страшного и темного города, живущего в условиях контртеррористической операции. Только теперь она поняла весь ужас своего положения.

Между тем вся семья повскакивала с мест, и поднялся какой-то гвалт на непонятном Надюше языке. Было похоже, что родители за что-то упрекают Рашида, а тот смущенно оправдывается. Наконец к ней обратился старший брат, с интересом поглядывавший на Надюшу:

– Мой брат – просто свинья и хам. Прошу тебя остаться. У нас не принято, чтобы девушка одна бродила ночью. Ты можешь спать в моей комнате, а я сам найду себе место. Через два дня я еду в Москву и, если хочешь, отвезу тебя туда, а до тех пор тебя здесь никто не тронет.

Надюша согласилась. Ночью она никак не могла заснуть, все думала о том, что стоит только довериться кому-нибудь, как оказывается, что это подлец. Ей мерещились всякие ужасы, представлялось, что вот сейчас откроется дверь, войдут все три брата, схватят ее, заткнут рот, начнут издеваться и насиловать. Она билась, плакала, мычала сквозь кляп, но в самый напряженный момент, когда должно было произойти все самое страшное, вдруг проснулась.

Следующие два дня тянулись бесконечно долго. Девушка старалась поменьше попадаться всем на глаза, а Рашиду – особенно. Однако его брат исполнил свое обещание, и в положенное время они оказались в поезде, идущем в Москву. Как ему удалось достать ей билет, она уточнять не стала. Он, как джентльмен, отказался брать за него деньги с гостьи. Всю дорогу она старалась улыбаться ему, чтобы отработать свой долг, но, как только доехали и вышли на перрон вокзала, тут же сказала, что больше не желает видеть ни его, ни его милого братца.