Текст книги "Русская Армия в изгнании. Том 13"

Расселение контингентов армии в двух различных странах и различные причины местного характера вызвали необходимость некоторого изменения в организации органов ее управления. С переездом армии в славянские страны были сохранены следующие органы управления: штаб Главнокомандующего, его политическая канцелярия, финансовая часть и часть контроля. Нахождение частей армии в двух государствах и различные условия отдельных групп потребовали некоторой реорганизации штаба Главнокомандующего. Затруднительность в существовавших условиях международных отношений поддержания регулярной связи между ними вынудила генерала Врангеля иметь в каждой стране орган, при помощи которого его власть действовала бы непрерывно. Это соображение вызвало разделение моего штаба на две части, постоянно связанные друг с другом и подчиненные в одинаковой мере мне, но расселенные каждая в одной из стран. Во главе каждой части штаба был поставлен ее начальник, во время моего отсутствия в данной стране пользовавшийся большей, чем обычно, самостоятельностью и правами и являвшийся на это время моим заместителем. Эта организация давала одновременно возможность генералу Врангелю при ожидавшихся переездах из одной страны в другую сохранять при себе орган своего штаба.

Фактически я всегда находился в той стране, где отсутствовал Главнокомандующий, и являлся для войск, в этой стране расположенных, его заместителем. Применение этой меры вполне оправдало себя, особенно в Болгарии, в те дни, когда события внутренней политической жизни прерывали связь частей, там находящихся, с Главнокомандующим, и иногда на продолжительное время.

Местом постоянного своего пребывания генерал Врангель наметил Королевство С.Х.С., предполагая выезжать в Болгарию только для посещения войск. Однако последующие события помешали этому и лишили генерала Врангеля возможности видеть части, расселенные в Болгарии. Только принятые Королевством С.Х.С. части армии с переездом его туда получили, наконец, возможность видеть своего Главнокомандующего в своей войсковой среде.

С конца 1921 года в Королевстве С.Х.С. были расселены и устроены следующие войсковые части: Кавалерийская дивизия; Кубанская казачья дивизия; Гвардейская казачья группа, состоящая из Конвойного полка Главнокомандующего, лейб-гвардии Казачьего и лейб-гвардии Атаманского и Гвардейского Кубанского дивизионов и Гвардейской Донской казачьей батареи, Донского технического полка; Саперная, понтонная и техническая роты 1-го армейского корпуса; Николаевское кавалерийское училище; 3 кадетских корпуса: Крымский, Русский сводный и Донской.

Кавалерийская дивизия под начальством генерала Барбовича была принята на Королевскую службу в Корпус Пограничной стражи всем своим составом. Первоначально каждым чином дивизии был подписан контракт с правительством, обязывавший его службой в стране в течение одного года. Впоследствии по истечении года условия службы были изменены, в связи с изменением организации пограничной стражи Королевства, и часть дивизии перешла на работы. В первую очередь были приняты: на классные должности, соответствующие по правам офицерским, 64 человека из числа старших офицерских чинов дивизии; на унтер-офицерские должности – 17 офицеров и в качестве рядовых «граничар» – 2540 солдат. Всего 3382 человека. С течением времени чисто воинских чинов, вступивших на службу в пограничную стражу, было увеличено приемом всей Галлиполийской казачьей группы общей численностью офицеров и казаков – 1100 человек, а также дополнительным приемом на свободные вакансии около 300 человек, прибывших с последним эшелоном войсковых частей из Галлиполи.

Условия службы чинов Русской Армии в сербской пограничной страже, их обязанности и отношение к сербским чинам и начальникам были точно регламентированы особой инструкцией, выработанной штабом Кавалерийской дивизии совместно с командиром корпуса пограничной стражи полковником Ристичем.

Доброжелательное отношение к чинам Русской Армии со стороны сербского командира корпуса и всех высших сербских его чинов помогло русскому командному составу при выработке этой инструкции ввести в нее все те требования, которые давали возможность русским чинам корпуса выполнять свои обязанности в наилучших и привычных им условиях. Значение русского командного состава и отношение его к русской части пограничной стражи той инструкцией было сохранено с точностью. Везде русские солдаты оставались в подчинении своим офицерам и через этих офицеров сносилось с ними сербское начальство. Генерал Барбович, с небольшим штабом, находился при командире корпуса пограничной стражи и являлся высшим русским начальником, именовавшимся высшим инспектором.

Сложнее оказалось наладить нормальные отношения с младшим сербским командным составом в частях, непосредственно несущих службу, где возникло немало недоразумений из-за незнакомства сербов с характером русских младших чинов, в большинстве случаев вполне интеллигентных и вполне развитых. Недоразумения эти, однако, почти всегда благополучно разрешались. Материальные условия службы были не одинаковы для всех. Офицеры, принятые на чиновничьи должности, и солдаты условиями оплаты их службы были поставлены в благоприятную обстановку. В особенности это касалось положения солдат.

Получая сравнительно небольшое жалованье, в среднем 350 динар в месяц, они, однако, пользовались казенным отпуском натурой – квартиры и обмундирования. Кроме того, почти все они были холостые, что также значительно облегчало условия их жизни. Гораздо труднее было материальное положение семейных офицеров, принятых на должности унтер-офицеров или капралов и получавших всего на 50– 150 динар больше солдат, но имевших несравненно большие потребности и поставленных перед необходимостью нанимать на эти средства и помещение для жилья.

Положение семейных чинов армии всегда нас озабочивало, и в этом отношении мы шли навстречу, по мере имеющихся у нас средств. Первоначально мы периодически поддерживали семейных чинов Кавалерийской дивизии отпуском денежных средств, в виде особого пособия, а впоследствии получили возможность установить регулярный отпуск на каждого члена семьи небольшого ежемесячного пособия в 125 динар. Кроме того, нам пришлось взять на себя заботы и расходы по организации санитарного обеспечения и удовлетворения духовных потребностей этих частей армии.

Известное число врачей было устроено на должности унтер-офицеров пограничной стражи, и они получили содержание в установленном чиновникам размерах. Но нам все же было необходимо принять на себя полностью расходы по снабжению их медикаментами. Части снабжались на наши средства газетами, библиотеками и т. д. Было обращено внимание и на удовлетворение религиозных потребностей частей кавалерийской дивизии, в которых командировались священнослужители для совершения религиозных треб.

На исходе первого года службы Кавалерийской дивизии в Сербской пограничной страже наметились коренные изменения в организации самой пограничной службы Королевства. Правительством предположена передача ее из ведения Военного министерства в Министерство финансов и реорганизация Корпуса пограничной стражи в так называемую финансовую стражу. Переход этот повлек за собой некоторое повышение ставок жалованья для служащих, но вместе с тем и общее сокращение их числа. Всем чинам дивизии, желающим оставаться на службе в финансовой страже, было предложено возобновить контракт на новый год в новых, более благоприятных условиях; остальная же часть дивизии должна была стать на работы.

Кубанская казачья дивизия, с приданным ей Донским Техническим полком, под начальством генерала Зборовского, общей численностью около 4000 человек, по прибытии в Сербию были сразу же поставлены на различные государственные работы, в трех группах в районе Ниш-Вранья.

Характер работ, условия жизни и оплата труда в различных группах работающих частей дивизии несколько разнились, в зависимости от того, какое ведомство становилось производителем работ. Однако доброжелательное отношение к русским со стороны сербских инженеров, стоявших во главе этих работ, дало возможность на всех ее участках вырабатывать более или менее сходные основные положения. Условия эти, заключаемые ими с предпринимателями, регламентировали порядок их производства работ, заработную плату и обеспечение временно нетрудоспособных чинов дивизии. Они в то же время давали гарантию полного сохранения воинской организации, дисциплины, внутреннего распорядка воинской жизни и нормальную схему подчинения своим начальникам.

Командный состав и все хозяйственные, распорядительные и санитарные органы воинских частей, сохраненные в самых необходимых размерах, поступили на содержание производителей работ. Средняя заработная плата рядового работника в первое время была установлена в 18 динар. В тех группах, где было организовано артельное хозяйство с получением продуктов через сербские рабочие секции, на руки рабочему выдавалось в сутки около 11 с половиной динар, а 6 с половиной удерживалось на его довольствие.

Те чины дивизии, которые выполняли какую-либо специальную работу, получали большую плату. Колебания оплаты труда этих, особых работников были определены контрактами в границах от 20 до 40 динар в сутки. Нормальным рабочим днем было установлено считать на работах ведомства государственного строительства 9 часов, а на работах ведомства путей сообщения – 8 часов. Сверхурочные работы оплачивались отдельно. Заключительными соглашениями предусматривались также случаи обеспечения материальной помощи от секции нетрудоспособных чинов дивизии и членов семей работающих, а также обеспечение санитарной помощи.

Если рабочий чин дивизии получил на работах какое-либо увечье, связанное с потерей трудоспособности, то секции принимали на себя заботы об устройстве его на правительственные субсидии существующих в стране законоположений. Главному командованию в отношении частей Кубанской дивизии приходилось нести лишь дополнительные расходы на улучшение быта работающих. Части снабжались газетами, различным учебным и информационным материалом, библиотеки пополнялись книгами, организовывалось чтение лекций, сообщений. Впоследствии, с переходом некоторых групп частей дивизии на новые работы, несколько менялись установленные вначале нормы и условия оплаты их труда, то в ту, то в другую сторону. Однако эти колебания не изменили существенно первоначальное положение.

Только вопрос обеспечения семейных денежной помощью от учреждений, дававших работу, на некоторых работах получил отрицательное решение, и заботы о них в этом случае перекладывались полностью на нас.

Первое время по прибытии в Сербию части Кубанской дивизии жили в палатках, вывезенных из военных лагерей. С наступлением же осенних холодов везде было приступлено к сооружению землянок, которые к зиме были всюду отстроены из материала, предоставленного секциями. Только в тех местах, где не хватало необходимого материала или где работы производились в районе значительных селений, части были расквартированы в частных домах с весьма незначительной оплатой помещений – самими работающими. Плата за помещение в месяц с человека не превышала 3–5 динар.

В некоторых более тяжелых условиях находились первое время по прибытии в Сербию части Технического полка 1-го армейского корпуса, переброшенного из Галлиполи с последним эшелоном. Самый приезд их в глубокое осеннее время и постановка их на железнодорожные работы в район Горно-Милоновац, где предпринимателями работ заранее ничего не было подготовлено к приему значительного числа рабочих, не позволил им сразу создать себе сносных условий жизни. С большим трудом устраивались эти части на зиму, и только к весне им удалось устранить все недочеты.

Впоследствии их удалось устроить на работах в районе Белграда, где условия работы были сходны с теми, которые существовали в частях Кубанской дивизии. Все эти части, с самого начала поставленные на работы, к концу первого года оказались, по сравнению с другими, в наилучших условиях и более других обеспечены материально. Отношения с сербскими инженерами и другими представителями рабочих или строительных секций поддерживались отличные. Большое значение имело при этом то обстоятельство, что работоспособность казаков этой дивизии, в сравнении с обыкновенными сербскими рабочими, стояла неизмеримо выше, благодаря чему многие работы были закончены значительно ранее, чем это было намечено при строительных предположениях. Некоторые затруднения в первое время вызывали заботы о поддержании в должном виде обмундирования. На некоторых работах верхнее платье изнашивалось очень быстро, и своевременная и дешевая починка его приобретала большое значение. Мы посильно помогали казакам, выдавая что могли из сохранившихся у нас запасов обмундирования, и затем во всех частях были налажены разного рода починочные мастерские, которые со временем расширили свою деятельность и обслуживали местное население. Появившиеся вскоре у казаков свободные деньги пробудили почти везде желание восстановить свою военную форму. В праздничные дни и на различных смотрах, полковых молебствиях и обедах, по случаю старых войсковых праздников, казаки оказались поголовно и по форме одетыми. Во время пребывания Кубанской дивизии на территории Сербии руками ее казаков был создан целый ряд грандиозных сооружений.

Все созданное их трудом должно явиться памятником Русской Армии на землях братского народа. Частями дивизии к концу 1923 года было закончено сооружение прекрасного шоссе Карбовац – Васильград, протяжением в 40 километров по прямой линии, в горной местности, с перевалами Босна-Кобыла, высотой около 1950 метров, и участка железной дороги Ниш – Княжевац, произведенной в дикой местности, потребовавшей устройства значительного числа туннелей. Кроме того, ими производились работы по разработке лесных дорог в районе Чуп-рия – Сенький Рудник, по постройке казарм в Васильграде, организован целый ряд мастерских в Нише. Некоторые части дивизии перешли затем на постройку новой железнодорожной линии Топчидер– Крона. Продолжительное нахождение частей Кубанской дивизии на работах не оказало вредного влияния на их воинскую организацию, дисциплину и их военное воспитание. Сплоченность частей и крепость духа сохранились прежние, несмотря на совершенно исключительные для всякой военной организации условия их существования. Объезд генерала Врангеля в апреле 1922 года частей, находившихся на работах, восторженно встретил своего вождя, и разговоры его с офицерами и казаками произвели на него прекрасное впечатление. Блестящий внешний вид, сознательное отношение каждого к положению армии и твердое убеждение в необходимости полного единения были выявлены в полной мере.

В. Витковский⁶³
Пребывание Русской Армии в Болгарии и коммунистическое движение в 1922–1923 годах⁶⁴

После оставления Крыма в ноябре 1920 года Русская Армия была расположена в Галлиполи, на Лемносе, в Чаталдже и в других, более мелких лагерях Константинопольского района.

Главнокомандующим, генералом бароном П.Н. Врангелем, было достигнуто соглашение с французским правительством, по которому Франция приняла под свое покровительство русских, эвакуированных из Крыма, и в обеспечение своих расходов получила в залог наш военный и торговый флот.

Вскоре, с декабря месяца, начались всевозможные затруднения и трения с французскими властями, которые хотели как можно скорее распылить армию и расселить людей на постоянное жительство в разные страны, включая и возвращение в СССР.

Генерал Врангель решил обратиться к славянским странам, к Болгарии и Сербии, чтобы расселить там нашу армию. В это время там существовали наши русские посольства. В Болгарии посланником был А.М. Петряев. В Софии было управление нашего военного представителя. Представителями были сперва генерал штаба генерал-майор Романовский, а затем генерал штаба генерал-лейтенант Вязмитинов. Задача была весьма трудная, ибо много было препятствий как политического, так и финансового характера. В составлении договора с болгарским правительством с нашей стороны принял участие и начальник штаба Главнокомандующего, генерал П.Н. Шатилов.

Ниже приводится текст документа, подписанного в 1921 году.

«ВЫПИСКА ИЗ ДОГОВОРА О ПРИЕМЕ РУССКИХ ВОЙСК В БОЛГАРИЮ

РАЗДЕЛ 1. Прием, распределение и размещение.

А. Прием. Болгарское правительство изъявляет согласие на прием: 1) Не отдельных людей, но только вполне организованных частей, имеющих полную воинскую организацию, с командным составом по назначению Главнокомандующего Русской Армией. 2) При обязательном условии, что части назначаются исключительно по выбору и указанию Главнокомандующего Русской Армией. 3) При ручательстве Главного командования Русской Армии, что части эти вполне дисциплинированы и что во время пребывания их на Болгарской территории добропорядочность их поведения и полная внутренняя дисциплина будут поддерживаться русским командным составом, для чего ему, последнему, предоставляется право осуществлять необходимые дисциплинарные меры.

Б. Распределение. 4) Прибывающие части направляются на порты Бургас или Варну по указанию Штаба Болгарской Армии, в зависимости от пунктов размещения предназначенных стоянок, по соглашению Штаба Болгарской Армии с Военным Представителем Главнокомандующего Русской Армией в Болгарии. 5) В указанных портах распоряжением Штаба Болгарской Армии подготовляются приемно-питательные пункты для размещения и довольствия прибывающих частей впредь до отправления их по пунктам размещения. Вся распорядительная часть возлагается в этих пунктах на особо назначенных Штабом Болгарской Армии лиц. Для облегчения связи и сношения с прибывающими частями от Русского Военного Представителя в этих пунктах назначаются на время пребывания частей особые уполномоченные. 6) Необходимые карантинно-дезинфекционные меры упрощаются до возможного минимума при засвидетельствовании судовым врачом санитарного благополучия в пути.

В. Размещение. 7) По выполнении всех формальностей приема в порту части по возможности без замедления, обеспечиваясь довольствием по расчету на все время пути – плюс однодневный запас, направляются распоряжением Штаба Болгарской Армии в указанные им пункты стоянок, каковыми предположительно намечаются: а) Орхание, б) Ловеч, в) Севлиево, г) Никополь, д) Новая Загора, е) Тырно-во-Сеймен, ж) Казанлык, з) Карлово, и) Кызыл-Агач, к) Берковица и л) Ески-Джумая. 8) В указанных пунктах распоряжением Штаба Болгарской Армии назначаются особые приемщики-квартирьеры – офицеры, которые указывают командирам прибывающих русских частей предназначенные для них помещения и сдают им таковые по заранее приготовленным описям, с необходимым казарменным инвентарем. 9) Русские части размещаются в указанных казармах с уплотнением намеченной для мирного времени нормы не менее 25 %, например: Орхание в мирное время – 4 роты, на 500 человек – размещается не менее 625 человек. 10) Для обеспечения немедленного довольствия частей по прибытии их в указанные места там должно быть подготовлено распоряжением Штаба Болгарской Армии соответствующее количество хлеба и провианта, а равно обеспечена возможность приготовления горячей пищи и кипятку на прибывающих людей. 11) Русским частям предоставляется право пользоваться в пунктах их расположения банями на общих основаниях с чинами Болгарской Армии. Очередь устанавливается Начальником Гарнизона.

РАЗДЕЛ 2. Довольствие.

12) До прибытия и размещения по пунктам стоянок, а равно и первые несколько дней по прибытии, части обеспечиваются, где это возможно, горячей пищей и кипятком, распоряжением Штаба Болгарской Армии, а где невозможно, сразу становятся на собственное артельное довольствие. 13) Довольствие производится по обыкновенным кормовым окладам и по нормам продовольственного пайка, установленного для Болгарских войск. Эти нормы пайка и кормовых окладов сообщаются Штабом Болгарской Армии Русскому Военному Представителю для объявления частям отряда и к руководству. 14) Довольствие части ведут собственным попечением, получая авансы в месячном размере и производя закупки провианта. 15) Ввиду возможности недостатка у прибывающих частей котлов, ведер, черпаков, вилок и других подобных принадлежностей для приготовления и раздачи пищи, Штаб Болгарской Армии, в пределах возможности, снабжает части названным имуществом во временное пользование, выдавая таковые по описям и по просьбам командиров частей. 16) Для выдачи людям на руки денег на личные расходы (табак, мойка белья и пр. мелкие расходы) распоряжением Штаба Болгарской Армии отпускается ежемесячно, в начале каждого месяца, по письменным требованиям командиров частей о числе состоящих в части людей, аванс в размере 100 левов в месяц на каждого, состоящего в списках части чина. 17) Вся денежная отчетность частей производится приказами по частям и контролируется на общих основаниях поверочными комиссиями и Представителем Государственного Русского Контроля. 18) Все расчеты с Болгарскими довольствующими учреждениями производятся по соглашению Штаба Болгарской Армии с Русским Военным Представителем, на основании письменных документов и приказов по частям. 18) Всякого рода могущие быть недоразумения по вопросам довольствия или пожелания, не имеющие основных положений, разрешаются соглашением Начальника Штаба Болгарской Армии и Военного представителя Русской Армии с дополнительным объявлением такового болгарским и русским чинам.

РАЗДЕЛ 3. Применение к работам.

20) Русские части принимаются на территорию Болгарии на содержание за счет русских средств согласно вышеуказанного основного договора о порядке оплаты расходов – могут быть привлекаемы Болгарским Правительством в порядке особых частных соглашений с Военным Представителем Русской Армии, на неопасные для жизни и здоровья людей правительственные работы, с оплатой труда по средней рыночной рабочей цене, с выдачей одной половины заработной платы работающим и с зачислением другой половины заработной платы в основной фонд, на содержание людей. 21) Болгарское Правительство считает допустимым на указанных в п. 20 основаниях участие частей и отдельных команд на работах у населения в пределах районов стоянок частей, по обоюдному соглашению работодателя и командира части, с письменного разрешения Русского Военного Представителя. 22) В случае общественных бедствий (пожары, обвалы, наводнения) русские части на общегуманитарных началах принимают участие в оказании помощи населению по первому зову Болгарских военных властей безвозмездно.

Примечание: Русские части не могут принимать никакого участия во внутренних делах страны или в ее внешних недоразумениях, равно как и не могут быть привлекаемы в таких случаях кем бы то ни было».

Только осенью 1921 года, то есть почти через год после оставления нами Крыма, части армии стали покидать лагеря – Галлиполи, Лемнос, Чаталджи – и переселяться в Болгарию и Сербию. Перевозка закончилась в январе 1922 года.

В Болгарию прибыли: 1-й армейский корпус, под начальством генерала А.П. Кутепова, и Донской корпус, под начальством генерал-лейтенанта Ф.Ф. Абрамова. Из состава этих корпусов, из 1-го армейского – Кавалерийская дивизия и из Донского корпуса – Кубанская дивизия были направлены в Сербию.

Расположение в Болгарии было следующее.

Штаб 1-го армейского корпуса – город Велико-Тырново. Штаб 1-го пех. дивизии – город Свищов. Штаб Донского корпуса – город Старая Загора. Части корпусов были расположены по городам, в казармах, причем 1-го корпуса – преимущественно в Северной Болгарии, а Донского – в Южной.

Необходимо указать, что со времени оставления нами Крыма советская власть неизменно принимала все меры к тому, чтобы ухудшить положение нашей армии, внести разложение в воинскую среду и добиться возвращения в СССР возможно большего числа ее чинов.

Не достигнув желаемых результатов во время пребывания армии в Галлиполи и на Лемносе, большевики обратили особое внимание на Болгарию, куда прибыла наибольшая часть Русской Армии и где они считали более подходящими условия возможности воздействовать на болгарское правительство, развить коммунистическую пропаганду в стране и вместе с тем добиваться разложения частей Русской Армии. Для достижения своих гнусных целей большевики не стеснялись в деньгах и применении обычных для них средств – обмана, клеветы, подкупа и т. п.

Уже через несколько месяцев нашего пребывания в Болгарии, с весны 1922 года, стали сказываться результаты большевистской работы – начались всякого рода недоразумения, осложнения и придирки со стороны болгарских властей. Я постараюсь, по возможности в хронологическом порядке, отметить то, что нам пришлось испытывать и переживать под все усиливающимся влиянием большевистской деятельности.

На 2 апреля в штабе корпуса (Велико-Тырново) генерал Кутепов назначил съезд старших начальников. Предварительно некоторые из них прибыли ко мне в Свищов, и мы вместе выехали в Тырново. Со мною были: генерал-майоры Фок⁶⁵, Буров⁶⁶, Зинкевич⁶⁷, Ползиков⁶⁸, Баркалов⁶⁹, Пешня, Скоблин⁷⁰, Туркул⁷¹, Бредов и полковник Христофоров⁷². На рассвете 2 апреля, когда поезд наш приближался к станции Павлекени, произошло крушение поезда, вследствие того что были развинчены рельсы. Дело это было рук коммунистов, узнавших о поездке русских начальствующих лиц. К счастью, никто из нас не пострадал. В течение апреля мне, как заместителю генерала Кутепова, пришлось быть в Тырнове еще два раза, вследствие все осложнявшейся для нас обстановки.

В первых числах мая в Софии был произведен обыск у полковника Самохвалова, состоявшего в управлении нашего военного представителя, и затем последовал его арест. При этом обращение с ним было возмутительное, и он подвергался даже побоям.

12 мая генерал Кутепов был вызван болгарскими властями в Софию. Прибыв в военное министерство, к начальнику штаба Болгарской армии Генерального штаба полковнику Топилджикову (окончил в России Академию Генерального штаба), генерал Кутепов оказался арестованным. 14 мая туда же был вызван генерал Шатилов, также там арестованный.

15 мая я прибыл в штаб 1-го армейского корпуса (Велико-Тырново) и вступил во временное командование корпусом.

16 мая генералы Кутепов, Шатилов и наш военный представитель генерал-лейтенант Вязмитинов были высланы из Болгарии. Военным представителем был назначен военно-судебного ведомства генерал-лейтенант И.А. Ронжин.

15 мая болгары оцепили расположение Корниловского полка в Горно-Паничереве, произведя обыск. 16-го они произвели обыск в аптечном складе в Тырнове и в корпусном лазарете в Арбанасе.

Со всех концов Болгарии стали поступать донесения о всевозможных трениях, обысках и арестах. Затем последовало распоряжение болгарских властей о воспрещении чинам Русской Армии проезда по железной дороге без особого на то разрешения властей.

19 июня было получено распоряжение генерала Врангеля о принятии мер к постановке чинов нашей армии на частные работы ввиду материальных затруднений командования.

23 июня заболел начальник штаба корпуса Генерального штаба генерал-майор Штейфон⁷³ и был отправлен в госпиталь на Шипку. Врид начальника штаба я назначил Генштаба генерал-майора Бредова, который прибыл из Свищова 26 июня.

3 июля был произведен обыск в Горной Джумае в Корниловском военном училище, и затем были арестованы и высланы из Болгарии начальник училища Генштаба генерал-майор Георгиевич со старшими чинами училища, в числе 7 человек.

4 июля я выезжал в Софию, где совместно с генералом Е.К. Миллером, командированным туда генералом Врангелем, нашим посланником А.М. Петряевым и генералом Ронжиным нами принимались меры к прекращению творившегося произвола и насилий. К сожалению, наши усилия не имели успеха.

6 июля обыск в городе Белоградчике, в Марковском полку, арест и высылка командира полка генерал-майора Пешни с 12 старшими офицерами. По донесению вступившего во временное командование полковника Емельянова, население города Белоградчика отнеслось очень сочувственно к нам, пыталось даже протестовать, а провожая наших арестованных на вокзале, бросало им цветы.

16 июля в Тырнове болгарские жандармы напали на группу юнкеров Сергиевского артиллерийского училища. В результате нападения юнкер Аабода был убит и 4 юнкера было ранено.

В таких тяжелых условиях приходилось проводить устройство наших чинов на частные работы. Чины корпуса устраивались главным образом на тяжелые работы, преимущественно на шахты, наибольшая из которых была угольная шахта «Мина Перник» к югу от Софии.

Нельзя не отметить, что дисциплина и поведение наших воинских чинов оставались на высоте. Связь со всеми частями корпуса поддерживалась, несмотря на трудности, всевозможными средствами. Для сохранения организационных начал и связи повсеместно образовывались партии отдельных войсковых частей и группы корпуса, со старшими партий и начальниками групп, по назначению.

Отношение к нам болгарского населения в массе оставалось все время хорошее, и только власти на местах, исполняя распоряжения свыше, создавали чрезвычайно тяжелое для нас положение.

Большевикам удалось очень быстро подкупить власть имущих, во главе с премьер-министром Стамболийским, доказательства чего были обнаружены и подтверждены последующим болгарским правительством, сменившим коммунистов 12 июня 1923 года.

Произвол и насилия продолжались и увеличивались. 24 августа было получено донесение от Корниловского полка (Горно-Паничерево) и от Технического батальона (Шумен) о требовании снять форму. 31 августа в Нова-Загоре были избиты 9 молодых офицеров Николаевского инженерного училища. В начале сентября были случаи задержания выдачи корреспонденции, адресованной штабу корпуса.

2 сентября в Велико-Тырнове был арестован инспектор классов Сергиевского артиллерийского училища, полковник Безак⁷⁴, с несколькими офицерами, без предъявления какого-либо обвинения, и все были отправлены в Варну.

6 сентября днем, когда я находился в штабе корпуса, расположенном в болгарских казармах в Велико-Тырнове, внезапно явился вооруженный отряд болгарской полиции, арестовал меня и всех чинов штаба и опечатал помещение штаба.

7 и 8 сентября я находился под домашним арестом, у себя на квартире, где у меня был произведен обыск, причем были взяты все находившиеся у меня бумаги и сложены в один общий пакет. 9-го я был переведен под стражей в жандармерию, а с вечерним поездом меня и чинов штаба, в числе 45, отправили в Софию. Ко мне был приставлен болгарский офицер, подпоручик Балабанский.