Текст книги "Бочонок меда для Сердца. Истории, от которых хочется жить, любить и верить"

Вагоновожатая

Везде, где есть человеческое существо, есть возможность для доброты.

Сенека

Я был у мамы единственным сыном. Она поздно вышла замуж, и врачи запретили ей рожать. Врачей мама не послушалась, на свой страх и риск дотянула до 6 месяцев, и только потом в первый раз появилась в женской консультации.

Я был желанным ребёнком: дедушка с бабушкой, папа и даже сводная сестра не чаяли во мне души, а уж мама просто пылинки сдувала со своего единственного сына!

Мама начинала работать очень рано и перед работой должна была отвозить меня в детский сад «Дубки», расположенный недалеко от Тимирязевской Академии. Чтобы успеть на работу, мама ездила на первых автобусах и трамваях, которыми, как правило, управляли одни и те же водители. Мы выходили с мамой из трамвая, она доводила меня до калитки детского сада, передавала воспитательнице, бежала к остановке и… ждала следующего трамвая.

После нескольких опозданий её предупредили об увольнении, а так как жили мы, как и все, очень скромно, и на одну папину зарплату прожить не могли, то мама скрепя сердце придумала решение: выпускать меня одного, трёхлетнего малыша, на остановке в надежде, что я сам дойду от трамвая до калитки детского садика.

У нас всё получилось с первого раза, хотя эти секунды были для мамы самыми длинными и ужасными в жизни. Она металась по полупустому трамваю, чтобы увидеть вошёл ли я в калитку, или ещё ползу, замотанный в шубку с шарфиком, валенки и шапку.

Через какое-то время мама вдруг заметила, что трамвай начал отходить от остановки очень медленно и набирать скорость только тогда, когда я скрывался за калиткой детского садика. Так продолжалось все три года, пока я ходил в детский сад. Мама не могла, да и не пыталась найти объяснение такой странной закономерности. Главное, что её сердце было спокойно за меня.

Всё прояснилось только через несколько лет, когда я начал ходить в школу. Мы с мамой поехали к ней на работу, и вдруг вагоновожатая окликнула меня:

– Привет, малыш! Ты стал такой взрослый! Помнишь, как мы с твоей мамой провожали тебя до детского садика?

Прошло много лет, но каждый раз, проезжая мимо остановки «Дубки», я вспоминаю этот маленький эпизод своей жизни, и на сердце становится чуточку теплее от доброты этой женщины, которая ежедневно, абсолютно бескорыстно, совершала одно маленькое доброе дело, просто чуточку задерживая целый трамвай, ради спокойствия совершенно незнакомого ей человека.

Семён Матушевич

Чудо в день рождения

Величайшее добро, какое ты можешь сделать для другого, это не просто поделиться с ним своими богатствами, но и открыть для него его собственные богатства.

Бенджамин Дизраэли

Когда я получала в вузе диплом учителя начальных классов, то никак не предполагала, что в итоге придётся учить дошколят рисованию и лепке. Но малыши оказались народом общительным и дружелюбным. К тому же безо всяких антивозрастных кремов не давали состариться, а это обстоятельство весьма важно для любой женщины.

В студии творческого развития, куда определила меня судьба, малыши занимались два года, а потом поступали на подготовительное отделение детской художественной школы. Разумеется, мы не только рисовали и лепили из пластилина. Мы ещё активно развивали речь, составляя рассказы по собственным рисункам, ведь детские рисунки, как известно, зачастую нужно расшифровывать.

В середине учебного года в нашу студию незнакомая бабушка привела внука.

– Его зовут Кирилл, – познакомила нас бабушка и подтолкнула его ко мне. – Это твоя учительница. Поздоровайся!

На меня немного боязливо взглянул курносо-сероглазый мальчик.

– Здравствуйте, – тихо, но отчётливо сказал он.

Я написала бабушке список принадлежностей для занятий и свой телефон.

Бабушка считала, что внук ведёт себя плохо, и поэтому всячески старалась уменьшить количество его свободного времени путём записи внука в различные кружки. После наших уроков они бежали на танцы, да и в другие дни недели кроме детского сада был хоккей, пение и что-то ещё.

Однако на занятиях Кирилл вёл себя очень даже примерно и рисовал вполне сносно для ребёнка его возраста.

У нас было принято заполнять анкеты с основными данными о ребёнке и родителях.

– Заполните, пожалуйста, – попросила я бабушку на следующем занятии, – ну или кто-нибудь из родителей.

– У него никого нет, – почти плача проговорила бабушка, – он сирота, я взяла его под опеку.

– Я не знала, простите.

– Я вам говорила.

Спорить я не стала. Может быть, и говорила, обычно я запоминаю такие вещи. Мне вдруг стало не по себе, словно я нанесла смертельную рану человеку.

«Ну что ж, буду впредь внимательней», – подумала я.

Однажды перед началом занятий Кирилл, улыбаясь, протянул мне большую жёлтую бусину.

– Это вам!

– Спасибо, Кирилл!

Я положила бусину на стол. Мы начали урок. Сначала мы говорили о добрых делах, потом эти добрые дела рисовали. Кто-то рисовал, как кормит птиц, кто-то – как поливает цветы.

Кирилл подошёл ко мне со своим рисунком. Он нарисовал, как уступает место своей бабушке.

– Вообще-то, уступают всегда мне, но я потом уступаю бабушке, – пояснил он.

Неожиданно он взял с моего стола ту самую бусину.

– Смотрите, – всё так же широко улыбаясь, сказал он, – если продеть верёвочку, то её можно повесить сюда, – он приложил бусину к своей груди, демонстрируя тем самым, как красиво она будет смотреться. – Верёвочку можно сделать подлиннее или покороче, – учил он меня. – Вам нравится?

– Конечно! Спасибо большое!

– Это я на улице нашёл, – радуясь своему везению, сказал Кирилл.

«Ну вот, – думала я, – теперь он счастлив, что у его учительницы кроме обручального кольца будет ещё одно украшение – целая бусина на верёвочке!»

Разумеется, я бы забавно смотрелась с этой бусиной на шее, но у мальчика было желание делать добрые дела, а это хороший показатель. И не у всех детей из полных семей этот позыв к добру был.

Прошло ещё недели две, и бабушка Кирилла, словно открывая мне большую тайну, тихо сказала:

– У него скоро день рождения. Сколько у вас человек детей, чтобы принести угощение?

– Да не надо. Вы дома… семьёй…

– Ну что дома! Дома только я и он. Понимаете? Он ждёт.

– Нас пятнадцать.

Я была несколько ошарашена. Никто из родителей никогда не проявлял инициативы угостить всех учащихся в день рождения своего чадушки. Конечно, я знала, у кого и когда из ребят дни рождения, но у нас это всегда ограничивалось тем, что именинник вставал посреди класса, а мы дружно кричали: «С днём рожденья!»

– Ну, а в саду вы не отмечаете? – почему-то спросила я. Мне это показалось логичней, ведь ребёнок в саду пять дней в неделю, я здесь всего два.

– Там не принято. Да и нет у него там друзей. А у вас тут атмосфера другая.

– Ну, а что ему подарить? – спросила я.

– Да ничего не надо! Зачем вам тратиться?

– Ну, может быть, к школе что-то? Он ведь пойдёт в школу на следующий год.

– Ничего не надо, – повторила бабушка.

Я вдруг вспомнила себя – подростка. Мне было 13 лет и очень захотелось отпраздновать день рождения, потому что очень захотелось ПОДАРКОВ! Раньше, когда я училась в начальной школе, мы всегда отмечали мой день рождения почти всем классом, но потом пришли «лихие 90-е» и праздновать было уже не по карману. А мне захотелось! Я сообщила маме накануне своего дня рождения о том, что мне очень-очень хочется подарков, и мама неожиданно согласилась.

За каких-нибудь полчаса я обегала своих знакомых и пригласила человек пять-шесть (так, конечно, никто не делает, сообщать надо заранее, но мне же «вдруг» захотелось, и мама «вдруг» согласилась). Угощение было нехитрым, даже торта не было. Мама просто испекла печенье, сделала холодец, винегрет, потушила картошки, открыла маринованных огурчиков… Впрочем, и мои подруги были не из состоятельных семей. Но, пожалуй, если бы не было этого спонтанного, «вдруг» организованного праздника, не было бы другого чудесного события.

Дело в том, что с малых лет я любила рисовать. Рисовала много и всюду. Если не было под рукой бумаги, открывала какую-нибудь детскую книжку без иллюстраций и «иллюстрировала» прямо на полях. А книжки с иллюстрациями дополняла рисунком на форзаце (он же пустой – так почему же не использовать незанятое пространство).

Когда я перешла в пятый класс, в нашем городке открылась детская художественная школа. Конечно же, я туда записалась не раздумывая. Получаться у меня стало не сразу. Первое время, видимо, всё было так ужасно, что учительница даже оценок мне не ставила. А потом я стала выбиваться в отличницы. Но когда я перешла в художке во второй класс, оказалось, что маме больше нечем платить за учёбу.

В те самые «лихие 90-е» сотрудников с её предприятия отправили в бессрочный отпуск без содержания, и оплатить второе полугодие в художке мама уже не могла. Я тогда была очень опечалена этим фактом. Ещё бы! С пелёнок рисовать, да ещё и выбиться в отличницы и вдруг – такая обречённость. Но… спонтанному дню рождения, видимо, суждено было быть и не только быть, но и спасти моё обучение. В одном из подарков были деньги. Это была как раз та сумма, которую нужно было заплатить за учёбу. Я не знаю, как, каким указанием свыше руководствовалась мама той девочки, которая приготовила мне этот подарок, но он тогда меня выручил.

Бабушка Кирилла, конечно, поскромничала. Да и я бы на её месте постеснялась что-то заказывать в качестве подарка. Однако я помнила о своём спонтанном дне рождения и спасительном подарке.

Я отправилась в художественный магазин. Бабушка твёрдо решила, что Кирилл из группы творческого развития обязательно продолжит обучение в художке. Я заметила, что он хорошо чувствует свет и объём, да и фантазия у него есть. Почему бы ему не стать художником?

Я купила набор бумаги для акварели (мне в своё время приходилось рисовать на простых альбомных А4 вместо А3), беличьи кисточки (с кисточками меня во время моей учёбы выручил дядя – прислал из Питера), и, конечно, брендовые акварельные краски «Белые ночи» (а вот краски мне приходилось заимствовать у своих одноклассников, ибо дядя сказал, что они дорогие, а у мамы просто не было денег, чтобы их купить). Да и ещё пластилин! Мы же лепим! Со стеками обязательно. И ещё хорошую добрую книжку с яркими красивыми иллюстрациями. Всё, пожалуй, подарок что надо!

Праздновали мы день рождения после занятий. Было уже почти восемь вечера, но дети, объевшиеся тортика со сметанным кремом, конфет и зефира, совсем не казались уставшими. Похоже, все были счастливы – таких вкусных занятий ещё не было. При детях подарок я подарить не решилась – малыши стали бы выдвигать претензии вроде: «А мне вы ничего не дарили!». Я же не виновата, что их родители не хотят отмечать их дни рождения! Впрочем, пока им этого не объяснить. Пока им сложно понять, почему у некоторых ребят не бывает родителей и почему такие дети ждут в каждый свой день рождения чего-то особенного…

После вкусного чаепития я отвела Кирилла в сторонку.

– Кирюша, я и все наши ребята поздравляем тебя с днём рождения и дарим тебе вот такой большой и красивый подарок!

Широкая Кирюшина улыбка, казалось, распространилась на всё лицо: улыбались глаза, и курносый нос, и брови, и даже уши. Он немедленно открыл пакет: всё яркое, пахнущее, ещё кисточки мягкие, «как кошкин хвостик» – как сказал Кирилл. Радости его не было предела!

На следующее занятие бабушка сказала мне:

– Знаете, он сначала расстроился, что только я ему подарила подарок. Но потом прошло полдня и пришла одна соседка с какой-то безделицей, но ему было приятно, потом другая соседка… Каждый что-то принёс. А потом вы такой огромный пакет ему подарили – он еле его домой донёс и выпускать из рук не хотел.

В тот день на уроке мы рисовали чудо. Я провела, как всегда, беседу перед уроком:

– Вы, конечно, не так ещё много прожили, но, я думаю, какое-то маленькое чудо произошло у каждого из вас. Давайте вспомним, какое оно – ЧУДО.

Рисовали долго, старательно. Чудо – всё-таки дело необычное и не каждый день случается. Надо ещё подумать, как его изобразить.

Кирилл принёс свой рисунок. Разноцветные человечки что-то держали в руках, и все они стояли вокруг другого человечка с улыбкой до ушей.

– Расскажи нам, что ты нарисовал, – предложила я.

Кирилл, вновь широко улыбаясь, стал рассказывать:

– У меня недавно было чудо. Мне подарили много подарков. Мне раньше никто ничего не дарил, и я не знал, что такое подарок. А в этот раз мне подарили подарки. Очень много подарков! И это было большим чудом!

Ирина Гончарова

Оплачено стаканом молока

То, что потрачено на других, никогда не потрачено впустую.

Арчибальд Кронин

Один мальчик был вынужден ходить по домам и торговать всякой мелочёвкой, только чтобы оплачивать учёбу в школе. В один прекрасный день он обнаружил, что у него совсем не осталось денег, а он был очень голодный. И тогда он решил попросить еды в соседнем доме. Когда красивая молодая женщина открыла дверь, он занервничал и вместо еды попросил воды. Женщине показалось, что он выглядит голодным, и она принесла ему большой стакан молока. Парень медленно осушил стакан, а потом спросил:

– Сколько я вам должен?

Ты ничего мне не должен, – ответила она. – Мать учила нас никогда не принимать плату за доброту.

– Благодарю вас от всего сердца, – ответил он.

Покидая этот дом, парень почувствовал себя сильнее не только физически, но и духовно. А ведь он был готов уже сдаться и всё бросить.

Много лет спустя та самая женщина тяжело заболела. Местные врачи были в замешательстве. Наконец, они отправили её к специалистам в большой город для изучения её редкой болезни.

На консультацию пригласили одного известного доктора – того самого парня… Когда он услышал название города, из которого прибыла женщина, его глаза засияли.

Он тут же встал со стула, надел белый халат и спустился в палату взглянуть на женщину – да, это была она…

Доктор вернулся в кабинет и решил, что сделает всё возможное, чтобы спасти ей жизнь. С того дня он уделял особое внимание этой пациентке.

После долгой борьбы битва была выиграна.

Доктор попросил бухгалтерию больницы выставить ему окончательный счёт за лечение. Он посмотрел на счёт, написал на нём что-то с краю, а потом попросил передать его своей пациентке.

Она боялась смотреть на сумму, поскольку была уверена, что всю оставшуюся жизнь ей придётся платить. Наконец-то она посмотрела на счёт, и её внимание сразу же привлекла надпись, сделанная от руки. Вот что она прочитала: «Оплачено в полном объёме одним стаканом молока. Спасибо, что спасли меня».

Слёзы радости навернулись на её глаза, а сердце заполнилось счастьем и благодарностью: «О Боже, спасибо за Любовь, которую ты посылаешь мне через сердца и руки людей».

Автор неизвестен

© Перевод, Сергей Ястребов, 2017

Бессмертный рецепт

Когда я вырасту, я хочу быть маленьким мальчиком.

Джозеф Хеллер

Возвращаюсь домой. Иду по дорожке и вдруг слышу: «Принцесса, остановись! Посиди со мной!»

Просьба звучит, как крик, хотя сказана вовсе не громко.

Очки опущены, как у Познера, глаза печальные.

Пожилой мужчина из соседнего дома давно прозвал меня «принцессой». Его родина – Баку, а сам он живёт в Москве, по его словам, уже лет 30.

Иду, плечи опущены, смотрю под ноги, как будто там есть что-то интересное, а он подбежит и тут же:

– Принцесса! Держи спина ровно! Смотри вверх, а не вниз! А, знаю, зачем вниз смотришь, вытряхнуть хочешь проблем из головы!

Я подыгрываю ему, трясу головой, стряхиваю с неё невидимый груз надоевших мыслей, улыбаюсь.

– Вооот, а теперь смотри вверх!

Встречаю его часто, то в магазине, то по дороге из дома или домой. Как увидит меня, сразу спешит навстречу.

– Принцесса! Меня сегодня назвали «чёрт нерусский»! Объясни, ты же всё учишь?! Отличница, наверное, был?! Хорошо, нерусский, а зачем чёрт?! У чертей национальность есть разве, принцесса?!

– Принцесса! Москва – красивый, а Баку лучше! Скучаю, принцесса, ох как скучаю! Поеду скоро, у жены там родственники, к ним поедем!

– Принцесса, почему родина не любит нас? Работа нет, деньги нет, как так? Всю жизнь торгую. У меня почти сто магазинов раньше был! – вздыхает, хлопает сам себя по плечу.

«Наверно, таким образом хвалит сам себя, поддерживает», – думаю я и решаю его подбодрить:

– Какой вы молодец! Любите своё дело, а оно вас!

И вот вчера вечером снова:

– Принцесса! Посиди со мной!

Сажусь рядом с ним, молчим. И вдруг он начинает плакать. Сначала тихо, а потом прям навзрыд.

– Принцесса! Мне так мама не хватает, папа не хватает! У меня, – плачет так, что слова перемешиваются с рыданиями, – самого – уже – внуки! – Детей – целых – пять – человек! Жена – дом – квартира – деньги – всё – есть – у – меня, принцесса! А мама – нет – и – папа – нет. Слезы текут, очки становятся не нужны.

– Принцесса, я тебя позвал, чтобы плакать. Можно? Ты просто рядом сиди, а я буду плакать.

– Можно. Поплачьте.

– Как закрою глаза, так вижу её. У меня очень красивый мама был, папа был так себе, а вот мааааааамааа! В глаза как посмотрит – никакой вранье не спрячешь. А какой хлеб она пекла! Можно было только хлеб есть и вода пить, и счастье! А как мама обнимает, так кто обнимет?! НИКТО! Она обнимала меня, а я сразу сильный был. Стыдно был, я маленький, что ли? Отодвигал её, дурак! Дурак я был, принцесса! Дурак! Мама обнимать надо, не ждать, когда он обнимет, а самому обнимать, принцесса! Обнимать всех надо, принцесса! Скажи?!

– Да.

– Принцесса! Чёрт нерусский тоже надо обнимать! Чёрта его мама тоже любит! – Плачет, словно маленький ребёнок.

– Да простите вы им этого «чёрта»! Сказали и сказали! У вас рецепт хлеба-то сохранился?!

– Принцесса! Мама умер, а рецепт не умер. Испеку! Честное слово, испеку! У тебя такой глаза, принцесса, как у мама моя. У меня не сто магазинов был, принцесса, не сто. Три магазин только был. – Он вытирает слёзы, надевает очки и успокаивается. – Принцесса, зачем ты мне раньше не сказал, что мне хлеб надо печь. Хлеб!

Обещал угостить хлебом.

Ольга Плисецкая

Садитесь, я заплачу!

Каким прекрасным станет день от капли доброты.

Джордж Эллистон

Тёмный осенний день. Такой, когда небо низко-низко и, кажется, вот-вот упадёт и расплющит всех нас, вместе с домами, машинами, детскими площадками. Или уже упало, но не совсем расплющило, иначе почему так темно, хотя время далеко не позднее, и почему так раздирающе, распирающе болит голова?

Но надо бежать – дел много, а дома – оптом заболевшие дети. Главное, не забыть весь список лекарств от простуды: каждому ребёнку – своё. Совсем недавно была парочка бессонных ночей: у младшего повышалась температура. Ещё дома – беспорядок, а убираться – нет времени. Вспоминаю о беспорядке и раздражаюсь.

Под ногами – лужи. Очередная – с небольшое море, так что дальше – с мокрыми ногами. Вспоминаешь советы некоторых психологов: «Нужно настроиться на позитив!» Пытаюсь, пробираясь сквозь ту самую, почти физически ощутимую серость – протяни руку и осознаешь, какая она на ощупь.

Ищу, значит, позитивное: «Как красивы мокрые чёрные деревья. Графика осени». Не помогает. Мокрые ноги, больная голова перекрывают все мои поползновения в сторону эстетики.

Немного согреваюсь в маршрутке. Но не уютным домашним теплом, а таким, временным, тяжёлым от тяжести пальто и узких проходов между сиденьями. После этого обязательно на улице станет ещё холоднее.

«Она, представляешь, даёт ребёнку попробовать чипсы… А я ей говорю… Ну сами же умные… Да, купили, довольны…» – сидящая за мной дама доводит фрагментами информацию о своей жизни и жизни родственников до всех сидящих в маршрутке. И её телефонный разговор всё не заканчивается. Раздражение растёт, становится концентрированней.

На очередной остановке входит бабушка. Копается в кошелёчке – таком маленьком, что сказать о нём можно только с уменьшительно-ласкательным суффиксом. Льготных мест нет. Водитель указывает ей на объявление со стоимостью проезда. «Как, опять цену повысили?!» – вздыхает бабушка и собирается выходить. Туда, в промозглую серость, чтобы дождаться социального автобуса, который придёт ещё не скоро.

А у меня – только банковская карта, как раз снимать наличность собиралась, только и хватило, чтобы на проезд наскрести! Но я ещё не успеваю это додумать, как к водительскому месту подходит мужчина и говорит: «Бабушка, садитесь, я заплачу».

И… Нет, солнце не появилось… Но стало точно светлее! Люди заулыбались, громко рассказывающая о проблемах жизни дама сказала своей телефонной собеседнице: «Всё, пока».

Вышла из маршрутки, а там – уют городских осенних улиц, горящие фонари смотрят в свои отражения на мокром асфальте, люди – и каждый несёт в себе что-то очень дорогое, хорошее.

Даже не боюсь расплескать эту неожиданно появившуюся радость – она спокойная, и её много. И даже голова меньше болит.

Быстро успеваю сделать всё задуманное. Лечу домой, уже не замечая мокрых ног, зато фиксирую каждое доброе лицо, на которое падает взгляд, каждое красивое окно, интересно оформленную витрину.

Дома – нежданная чистота. «Мама, мы убрались, решили сделать тебе приятно. А ты чего так сияешь, будто чудо на улице увидела?» А я и увидела чудо. Не на улице – в маршрутке.

Оксана Головко