Текст книги "Белый шайен. Длинный Нож из форта Кинли. Их мечтой была Канада. Золото гор Уичита. Токеча"

– Где она?

– Пока ты мне не дашь напиться воды и поесть, я не скажу тебе ни слова.

– Хорошо, только скажи, как ты вообще туг оказался?

– Как я оказался здесь? – проговорил он, когда мы тронулись к палатке. – Получилось так, что по пути в резервацию мескалеро я напоролся на твоих индейцев. Они застали меня врасплох. Поняв, что это шайены, я откинул винчестер в сторону и показал им на языке знаков, что ищу тебя, Кэтлин. – Сайкз широко улыбнулся. – Это конечно неправда, но мне нужно было как-то выкручиваться. В общем, мне поверили, и вот я здесь.

В палатке Сайкза угостили супом из бизоньего мяса и поджаренным на углях языком. Когда он достал из кармана сигару и раскурил ее, я снова спросил ею о местонахождении Лауры.

– Слушай, Кэтлин, – остановил он меня. – Тебе не интересно узнать, где была она все эти годы, что происходило с нами?.. Ведь не убегу я отсюда прямо сейчас!

– Ну, хорошо, черт возьми! – сдался я. – Рассказывай!

– Открой уши пошире, это будет занимательная повесть. – предупредил он.

Сайкз не преувеличивал. Мы с Чарли слушали его, забыв обо всем на свете.

Глава 18

(Рассказ Сайкза. )

Конец лета 65 – го года мы провели в Канзас-Сити. После удачной торговли с южными племенами у нас хватало денег, чтобы кутить и веселиться напропалую. Самые роскошные апартаменты центрального отеля были в нашем распоряжении.

Лауру Стив держал взаперти в отдельном номере, который охранялся денно и нощно нашими пауни. Лучших цепных псов было не сыскать, и, по правде говоря, я не завидовал девушке. Не скрою, иногда мне на ум приходили мысли как-нибудь вызволить ее из беды, но это были только мысли. Пауни слышали приказ Блэкберна не спускать с пленницы глаз и скальпировали бы любого, кто осмелился бы противостоять им. Даже меня.

Днями и вечерами мы торчали в салуне Майкла Брэкетта, а ближе к полуночи разбредались кто куда в поясках наслаждений. Стив любил Лауру, боготворил ее, но это не мешало ему веселиться с другими женщинами. То, что он не мог никак получить от Лауры, ему легко доставалось от них.

Я обычно ночевал у хорошенькой доступной вдовушки, жившей по соседству с салуном «Желтый Орел». Она была очаровательной крошкой, это следует признать.

По утрам, возвращаясь от нее в отель, я почти всегда заглядывал в «Желтый Орел», чтобы пропустить холодного лимонада и опохмелиться. Это питейное заведение, как ты знаешь, Джо, стояло на отшибе, посетители не жаловали его своим присутствием. Лишь один странный тип, когда бы я туда ни зашел, вечно сидел в облюбованном им уголке. Не смотря на преждевременную седину, он был средних лет, высок, широкоплеч. Из-за ужасающей худобы видевшее лучшие времена платье висело на нем как на вешалке. Увидев его в первый раз, я сразу понял, что с ним не все в порядке. Он был одним из тех, кто еще не совсем сошел с ума, но порядком тронулся. Его отсутствующий взгляд явно говорил об этом.

Мне было жаль беднягу. И я всегда давал ему мелочь на еду и выпивку. Он брал деньги, улыбался мне какой-то дебильной улыбкой, и уходил завтракать в свой уголок.

– Что это за бедолага? – спросил я как-то у бармена.

– Том Портер, – ответил тот. – Я его давно знаю. Он работал клерком в одной конторе, а года два назад уехал вместе с братом искать золото в Монтане. Вернулся недавно без брата, без гроша в кармане и, кажется, оставил где-то значительную часть своих мозгов. Спит на соседней конюшне, а днями торчит здесь. Я ничего не имею против. Жалко мне его, богом обиженного. Кроме меня да вас, мистер Сайкз, ему некому помочь.

– Отчего это он свихнулся?

– Да я его спрашивал, только какой толк? Бормочет что-то насчет бандитов в Монтане и кровожадных индейцев, показывая мне пальцы без ногтей и грудные шрамы.

– Наверное, побывал в плену и у тех, и у других.

– Все может быть, мистер Сайкз.

Я продолжал наведываться в «Желтый Орел» и ни разу не случилось такого, чтобы Портера там не было. Но однажды я его не застал в салуне.

– Что это стряслось с твоим верным посетителем? – поинтересовался я у бармена.

– В больнице он, мистер Сайкз.

– Совсем свихнулся?

– Этого не могу сказать, но на конюшне, где он спит, его лягнула лошадь. Прямо в голову.

– Ну, если выйдет из больницы, то полным идиотом.

– Скорее всего, – согласился бармен.

Недели две меня не было в «Желтом Орле», а когда зашел туда, то глазам своим не поверил. На самом видном месте в новом твидовом костюме и щегольской широкополой шляпе сидел наш Портер и потягивал дорогое шампанское. Ну, прямо обеспеченный, уважающий себя джентльмен, живущий в свое удовольствие.

– Похоже, мы поторопились записать его в идиоты, – говорю я бармену.

– Точно, мистер Сайкз, – отвечает тот. – Прямо чудо! Он, вроде, выздоровел и где-то, надо сказать, неплохо разжился.

– Ты не говорил с ним?

– Конечно, говорил. Но он предпочитает отмалчиваться. Узнав, что я каждый день кормил его, он поблагодарил меня и заплатил за все обеды сразу. Я ему сказал отблагодарить и вас, мистер Сайкз, коль он в здравом уме и при деньгах. Кстати, он долго расспрашивал о вас и хотел с вами побеседовать… Эй, Портер, вот и мистер Сайкз!

Портер встал из-за стола и, подойдя ко мне, долго тряс мою руку.

– Спасибо, мистер Сайкз, огромное спасибо, – пылко проговорил он. – Я очень благодарен вам за то, что вы давали мне здесь на выпивку и еду… Мы можем поговорить?

– Отчего нет?

– Тогда присядем.

По его просьбе бармен накрыл для нас тот самый дальний столик в углу, где я его всегда видел. Будучи раньше невменяемым, он совсем не помнил меня и теперь предложил за знакомство выпить шампанского и виски.

– Вы, конечно, поняли мистер Сайкз, что я был… э-э… ну, вроде, как не в себе, – прочистив горло, начал он.

– Это было слишком заметно.

– Да уж… А сейчас вы находите во мне перемены?

– Разительные, Портер.

– Благодарю вас, мистер Сайкз. Мне очень приятно слышать это. – Он умолк, налил себе виски и одним глотком опорожнил рюмку. Посмотрев мне в глаза, он продолжил самым серьезным тоном. – Это будет важный разговор. Вы должны отнестись к нему со всей ответственностью. Обещаете?

– Нет проблем, Портер.

– Хорошо… Понимаете, мистер Сайкз, получив по затылку от лошади вскользь копытом, я выздоровел. Врачи сказали, что это бывает с такими, как я. Это что-то вроде шока. Я был не в себе, ни черта не помнил, и вот теперь выздоровел. И память, понимаете, память вернулась ко мне!

– И что же, ты вспомнил, где у тебя зарыто золото? – улыбнулся я, кивнув на его новый наряд.

– Обнаружилась лишь малая его часть, – совершенно спокойно произнес он, и во мне шевельнулась настоящая заинтересованность. Я начал понимать, что меня ждет рассказ, к которому действительно стоит прислушаться.

– А тебя не смущает, что ты открываешься незнакомцу, Портер? – обронил я.

Том Портер был человеком дела. Он решил действовать и знал, как это делать.

– Мне нужны партнеры, – напрямик сказал он. – Опытные, знакомые с Западом не понаслышке. Если вы, мистер Сайкз, не такой человек, го мое место в психушке.

– А как насчет моей честности, добропорядочности, черт возьми? – не унимался я.

– Я одинок. У меня нет выбора. И еще я надеюсь, что тот, кто дает убогим деньги на еду, в душе положительный человек. – Портер взглянул на бармена и, придвинувшись ко мне, заговорил тише. – Вот моя история, мистер Сайкз. Два года назад мы с братом Нэдом уехали в Монтану. Осточертела дешевая жизнь, а до нас дошли слухи, что там, в этой самой Монтане, найдены золотые месторождения. Купив на все деньги инструмента, мы доехали до Монтаны и остановились в Боузмене. Целый год мы шарили по окрестным горам, ущельям и ручьям, пока не обнаружили искомое. Это была небольшая золотая жила в стене глубокого ущелья. Ну и что. что небольшая? На нас двоих хватало за глаза. Постепенно золотая жила истощалась, но у нас уже набрался целый кожаный мешок самородков и песка. Он всегда оставался закопанным у входа в ущелье. Когда нам приходила охота поразвлечься, мы просто брали по пригоршне золотого песка и ехали в Боузмен. Все шло прекрасно. В Монтане полно золотоискателей и многие в салунах расплачивались золотым песком, не привлекая этим особого внимания. Но однажды Нэд, втайне от меня, прихватил с собой самородок, размером с хороший грецкий орех и по пьянке подарил его одной проститутке, которая, видно, отлично зарекомендовала себя в постели.

Я ничего не знал до тех пор, пока на обратной дороге к ущелью не обнаружил слежку. Кто-то явно ехал за нами. Я сразу спросил у брата, не сболтнул ли он чего лишнего в Боузмене. Тут-то все и открылось про самородок.

Что оставалось делать? Отругав брата, я решил поворачивать назад. Как ни прятался следовавший за нами человек, мне все же удалось разглядеть его. Это был один из людей Уайта, закоренелого бандита и убийцы, часто навещавшего по ночам ту проститутку.

Мы оставались в Боузмене, выбирая время сгинуть из пределов города. Жила была почти выработана, нам надо было брать мешок и спасаться бегством. Но Уайт понял, что мы нарвались на жилу и установил за нами круглосуточную слежку. Дело кончилось тем, что, оглушив приставленного к нам стражника, мы второпях выехали из города, откопали мешок и поскакали к югу, надеясь скрыть следы в тамошних горах Абсарока.

Нам удалось уйти от погони. Через три дня это стало совершенно очевидным. Однако нас поджидали другие неприятности. Сначала с обрыва сорвалась лошадь Нэда, а позже моя верховая сломала ногу. И я поступил опрометчиво, прикончив из револьвера бедное животное. Не прошло и получаса после моего выстрела, как на бровке ближнего хребта появились краснокожие всадники. Это были бэнноки числом около пятидесяти.

Пока они спускались в долину, мы нашли убежище за кучей валунов, зарыли под одним из них мешок с золотом и приготовились к бою. Индейцы ринулись на нас, не раздумывая. Я стрелял по ним из винчестера, пока не кончились боеприпасы. Потом вооружился кольтом и посмотрел в ту сторону, где прятался от индейских пуль и стрел Нэд. Он уже лежал под валуном с кровавой раной на голове. Я бросился к нему. Он был мертв. Его гибель потрясла меня – мы были близнецами. Так индейцы и захватили меня, уткнувшегося в грудь родного брата.

Я был отправлен в лагерь бэнноков для пыток. Они издевались надо мной два дня, подвергая изощренным истязаниям. Сначала я поседел, а на третий день попросту тронулся умом. Что было потом, я не могу упомнить. Почему остался целым, не знаю. Как оказался в Канзас-Сити, тоже загадка… Вот и вся история, мистер Сайкз.

Я выслушал Портера внимательно. Сомнений быть не могло – этот человек говорил правду. Седина, вырванные на руках ногти и ужасные отметины от индейского ножа на груди убедительно свидетельствовали о его мытарствах.

– Да а, – протянул я. – Было от чего сойти с ума, Портер. В этом, кстати, и разгадка твоего спасения. Краснокожие не убивают умалишенных. А как ты добрел до Канзас-Сити?.. Ну, может, тебя доставили сюда белые охотники.

– Не знаю, – покрутил головой Портер. – Не знаю.

– А как же со всем этим? – я снова указал на его одежду и шляпу.

– Когда в больнице я пришел в себя, то помаленьку вспомнил обо всем, что со мной было. Вспомнил и о небольшом самородке. Это был первый добытый мной кусочек чистейшего золота, и я на удачу зашил его в подкладку пиджака. Выйдя из больницы, я выменял его на доллары.

Мы некоторое время молчали. Портер не сводил с меня взгляда, попивая шампанское.

– Ну, что скажете, мистер Сайкз? – наконец спросил он.

– А вот что, Портер, – хлопнув по столу, решительно сказал я. – Ты хотел партнеров? Ты их получил. Одного из них видишь перед собой, другого, Стива Блэкберна, ты увидишь чуть позже.

– Это твой босс? Я слышал о нем. Собирается вполне подходящая компания.

– Вот и замечательно! Отныне я тебе не мистер Сайкз, а просто Тони.

Стив, как только услышал о запрятанном в горах золоте, словно помешался. Портер повторил свой рассказ, и я видел глаза босса, загоревшиеся жарким огнем человека, которому выпала счастливая лотерея. Для меня это не было неожиданностью. С тех пор, как он понял, что ему никак не уломать Лауру выйти за него замуж в обозримом будущем, Стив мечтал разбогатеть любыми средствами. Он говорил, что если у него появится куча денег, то девушка изменит к нему отношение, забудет о тебе, Кэтлин. Ему казалось, что завали он ее дорогими подарками, драгоценностями, купи где-нибудь на востоке шикарное жилье, то она поступит именно так. Словом, у него была мечта, и с появлением Портера она стала близка к осуществлению.

Мы сразу договорились, что золото будет разделено на три равные части, что на север вместе с нами поедут пауни, которым следовало охранять Лауру и быть у нас чем-то вроде вспомогательной военной силы в случае каких-либо затруднений на пути.

Сначала мы собирались добраться до Монтаны на пароходе по Миссури. Но прошел слух о готовящемся походе генерала Коннора против северных племен, и наши планы изменились. Было решено идти на север вместе с войсками. Этим мы сокращали путь и ограждали себя от возможных столкновений с индейцами. И что еще важней, путешествуя с генералом, мы сэкономили бы время, придя к захоронению золота до того, как горные перевалы покроются снегом.

Оставив Томпсона за главаря в нашей торговле с южными племенами, мы присоединились к войскам Коннора и двинулись на север.

Потом случилась эта битва с арапахами, после которой мы с тобой свиделись, Джо. Да, ты был молодцом! Все-таки убежал, прикончив сначала двоих, а затем еще четверых наших самых храбрых краснокожих дружков! Надо было видеть Стива, когда посланные им пауни вернулись с рассказом о том, что произошло на лесной опушке. Лаура плакала от радости, он же проклинал тебя на чем свет стоит. Но делать было нечего, и мы поехали дальше. У Роузбад наши с Коннором пути разошлись. Он пошел искать встречи с двумя другими колоннами солдат, а мы отправились в Монтану.

Монтана! Признаюсь, это название ласкало нам слух. Оттуда начиналась поистине золотая дорога. Были сожаления, что Портер со своим братом не удосужились составить карту пути во время бегства из ущелья с драгоценной ношей, но он обещал приложить все усилия, чтобы пройти тем же маршрутом. И мы ему верили.

Глава 19

(продолжение рассказа Сайкза)

В конце первой декады сентября мы уже были в Боузмене. Передохнув там немного, мы тронулись в путь. Портер довел нас до ущелья и показал жилу. За время его отсутствия она уже была выработана кем-то до конца. Что за беда? Нас ждала куча золота, и мы поехали на юг с легким сердцем. Наш проводник, сообразуясь с известными ему ориентирами, прокладывал дорогу без труда. Первые два дня он даже ни разу не остановился, чтобы осмотреться. Он просто ехал вперед как тот, кому не впервой доводилось бывать в окрестностях хребта Абсорока.

Но на третий день я стал замечать, что Портер занервничал. Он вполголоса ругался, подолгу вертел головой, осматривая лежавшие перед ним горы. И ехал-то он как-то неуверенно, словно нехотя.

– Слушай, Портер, – сказал я ему. – Если что-то не так, то нам лучше вернуться к тому месту, где тебя взяли сомнения.

– Наверное, ты прав, Тони, – сокрушенно покачал он головой. – Надо возвращаться.

Мы поехали назад, и уж с тех пор Портер стал вести себя более осмотрительно. Наша скорость заметно снизилась, зато увеличилась точность маршрута. Недели две мы продвигались на югг с величайшей осторожностью и вниманием. Но этого оказалось мало. Портер снова сбился с пути. Да и то сказать, его трудно было обвинить том, что он плохо ориентируется. В горах Абсарока он бывал лишь однажды. Ему было чрезвычайно сложно найти дорогу в густом переплетении лощин и долин, перевалов и хребтов.

Мы продолжали следовать за ним, но отпущенного природой времени становилось все меньше. Зима уже накрывала горы. По ночам холод пробирал нас до костей. Ранний снег вот-вот должен был закружиться в воздухе. В конце концов, нам пришлось оставить эту затею ради сохранения собственных жизней.

Мы вернулись в Боузмен в конце октября и всю зиму и начало весны 66 года провели в нем. Уайт со своими людьми давно оставил городок. Это было нам на руку.

С наступлением лета мы снова отправились в дорогу только для того, чтобы осенью ни с чем вернуться в Боузмен. Портер провел нас чуть ли не до южного конца хребта Абсарока, но усеянной валунами долины так и не обнаружил. И, тем не менее, сдаваться мы не собирались. Тот, кого хоть раз манило золото, понял бы наши души.

Кое-как переждав зиму и весну 67 года, мы опять двинулись к югу. Портер клялся, что прошлым летом он был на правильном пути и только один единственный ложный перевал не позволил ему придти к цели. Поэтому теперь, говорил он, все будет о'кей. От этих обещаний наши надежды воспарили к небу. Пора было, черт побери, обрести то, чего мы искали уже целых два года! Я говорю о нас – обо мне, Портере и Стиве. Четверо пауни и Лаура просто шли за нами, как привязанные. Первые поехали бы за Блэкберном хоть в преисподнюю, а ей лишь оставалось следовать той же дорогой. Не будет лишним сказать, что все трудности она переносила легко, словно родилась Б седле, как какая-нибудь выносливая скво.

Я понял, что Портер, наконец, приблизился к цели, когда он, стоя на узкой горной тропе, показал нам обглоданный лошадиный скелет, лежавший на дне ущелья.

– Это все, что осталось от верховой Нэда, – пояснил он. – Ну что ж, мы на правильном пути.

– Дай-то Бог! – выдохнули мы со Стивом в один голос.

Через час глотка Портера выдала троекратное «ура».

– Вот она – эта долина! – прокричал он, привстав от восторга в стременах и указывая с самой высшей точки очередного перевала на расстилавшуюся низину. – Видите, в дальнем конце – валуны?.. Вы видите?.. Там оно, золото!

Он пришпорил лошадь и понесся вниз по перевалу, увлекая за собой всех нас. По пути к валунам он проскакал мимо простреленного лошадиного черепа и крикнул:

– Тут моя лошадка сломала ногу! Их-ха!

В считанные минуты мы были на другом конце долины. Поравнявшись с валунами, Портер соскочил с лошади и бросился к одному из них. Мы спешились следом за ним. Вместо того, чтобы откапывать золото, Портер встал за валуном и начал плакать. Подойдя к нему, я увидел, что вышибло из него слезу. У его ног лежали останки Нэда Портера, прикрытые кое-где лохмотьями выцветшей на солнце одежды. Все окружили проводника, храня молчание. Некоторое время слышались его рыдания, затем он опустился на колени, собрал кости брата и бережно отнес их в сторону. Вытащив нож, он стал копать углубление в земле.

– Помогите ему, – приказал индейцам Блэкберн.

Те выхватили из-за пояса томагавки и присоединились к Портеру. Через полчаса на месте захоронения вырос небольшой холмик с грубым самодельным крестом. Произнеся над ним молитву, Портер шагнул к тому самому валуну, у которого покоились на ветрах долины останки его несчастного брата-близнеца.

– Копайте здесь, – сказал он, шмыгнув носом.

Нам со Стивом потребовалось несколько ударов ножами, чтобы на свет был извлечен тяжелый кожаный мешок, похожий на индейские парфлеши. Развязав его, мы сунули в него руки и вытащили по куску золотоносной руды. Был ясный июльский день. Золото ослепительными вспышками заиграло на солнце. Это было восхитительное зрелище, от которого мое сердце заколотилось в неописуемом восторге. А Стив, тот совсем потерял голову. Он суматошно рылся в мешке, доставал самородки, смеялся, показывал их Лауре, бросал обратно и снова извлекал наружу следующий кусок золота.

– Здесь же целое состояние! – с придыханием шептал он. – Я богат, черт побери!

Придя немного в себя, он окинул нас странным взглядом. Ох, и не понравились в тот момент мне его глаза! Это были холодные глаза скряги, почуявшего наживу, готового совершить любое злодеяние.

– Эй, дружище ! – резко обронил я, опустив правую руку вниз и коснувшись большим пальцем рукоятки кольта. – Мне не нравится выражение твоих глаз. Тебе лучше успокоиться. Мы всегда были друзьями, и даже золото, я полагаю, не повредит нашей дружбе.

Эти слова Блэкберна отрезвили. Его глаза потеплели, он улыбнулся.

– О'кей, Тони. Мы были и останемся друзьями… Со мной все в порядке.

– Тогда за дело. Поделим золото?

– Это будет приятная работа.

Расстелив на земле армейское одеяло, мы разложили самородки и руду в три равные кучи. Без каких-либо условий каждый присвоил себе понравившуюся ему часть золота. Оставшийся на дне мешка золотой песок был также поделен поровну. И для самородков и для песка у нас со Стивом нашлись мешочки, а доля Портера перекочевала в тот же большой старый мешок.

Отведав зажаренного на огне мяса горного барана, которого один из наших пауни снял стрелой с уступа, мы поехали прочь из долины. Было решено покинуть гряду Абсарока, перевалить через горы Биг-Хорнс, подняться вверх по Паудер-Ривер, добраться до форта Ларами на Северной Платт, а уже оттуда спуститься в Канзас-Сити.

Я ехал в прекрасном расположении духа, строил планы. Мне виделись дорогие отели, богатые европейские города, роскошь, изысканные удовольствия. Я ехал, не замечая ничего вокруг, наслаждаясь приятными грезами. И как же жестоко обернулась действительность, когда в одной из лощин Биг-Хорнс, по которой двигалась наша кавалькада, раздался боевой многоголосый клич! Я помню, как нас охватила паника. Краснокожие были в обоих концах лощины, они намертво заперли нас в ней. Их было не менее полусотни, раскрашенных, вооруженных, жаждущих скальпов и славы.

– Боже! – воскликнул Портер. – Это те же бэнноки! Я узнал их боевой клич.

Первым нашим желанием было броситься под прикрытие разбросанных в лощине обломков скал и защищаться. Но трезвое суждение Блэкберна заставило нас действовать по – другому.

– Нам не удержаться, если бэнноки бросятся на нас с обеих сторон, – сказал он. – Нам нужно сдаться без единого выстрела… У нас есть шансы… Ты помнишь, Тони, – обратился он ко мне, – Танцующего Орла?

Конечно же, я помнил коренастого молодого бэннока, который вместе со своей женой-мескалеркой торговал с нами на Мустанг Крик. Тем летом он гостил у родичей жены и приехал к ручью с большим запасом бобровых шкур.

– А золото?.. – вдруг опомнился я. – Может, мы и останемся целы, но тогда золота нам не видать, как своих ушей.

Стив не раздумывал ни секунды.

– Ты прав, Тони. В любом случае мы останемся без золота, мертвые или живые. Давай-ка лучше захороним его прямо здесь.

Он спрыгнул с лошади и, спрятавшись от глаз бэнноков между двух обломков скал, вырыл ножом яму.

– Бросайте мне ваше золото, – крикнул он, уложив в яму свою долю.

Мы с Портером кинули ему по мешку, и он быстро закопал золото, положив на него здоровенный камень.

– Готово! – сказал он, смахивая со лба капельки пота. – Бросайте оружие и поднимайте руки.

На землю полетели карабины, револьверы и ножи. Только пауни остались при оружии.

– Бросайте оружие, краснокожее отродье! – рявкнул Блэкберн.

Это был один единственный раз, когда пауни пропустили мимо ушей приказ своего белого вождя.

– Нет, – спокойно возразил один из них, Речная Выдра. – Бэнноки наши старые враги. Лучше умереть в бою, чем корчиться в пытках.

И все четверо пауни ринулись навстречу приближающимся бэннокам, издавая свой боевой исконный клич. Трое попадали с лошадей при первом же залпе бэнноков, четвертый стрелял до тех пор, пока в него не вонзилась длинная боевая стрела. Двое бэнноков слетели с лошадей почти одновременно с его падением.

– Проклятье! – запричитал Портер. – За смерть этих двоих они заживо сдерут с нас скальпы.

– Успокойся! – окоротил его Блэкберн. – Пауни и бэнноки испокон веку колотят друг друга. Они не тронут нас.

– Как бы не так! – простонал Портер, сглатывая душившие его слезы.

Я пристальней присмотрелся к нему. Сомнений не могло быть: он был близок к истерике. Его подбородок трясся, глаза горели каким-то фантастическим огнем. «Это те самые бэнноки!» – твердили его побелевшие губы вновь и вновь.

– Отойдем от оружия подальше и покажем им, что у нас нет никаких враждебных намерений, – посоветовал Блэкберн, выходя на открытое пространство.

Я и Лаура присоединились к нему тотчас же. Портер последовал было за нами, но затем, вдруг дико вскрикнув, схватил лежавший на земле карабин и начал вести из него огонь по той группе бэнноков, которая приблизилась с другого конца лощины.

– В укрытие! – скомандовал Блэкберн, кинувшись за ближайший обломок скалы.

– Получайте, вы, бешеные собаки! – завывал Портер, ведя безостановочную стрельбу, сопровождая ее злобным хохотом.

Мы, спрятавшись за обломком скалы, под свист индейских пуль таращили глаза на свихнувшегося компаньона.

– Черт бы его побрал, он снова спятил! – закричал я.

– Тогда пускай отправляется в ад! – заявил Стив, бросившись к своему карабину.

В следующее мгновение на глазах у бэнноков он одним размашистым ударом приклада размозжил голову Портера, который ничком упал вперед и не шелохнулся.

Отбросив карабин в сторону, босс, рискуя жизнью, остался стоять подле трупа с поднятыми руками. Индейцы, похоже, разобрались в случившемся сразу. Ни с того, ни с другого конца ущелья не прозвучало ни одного выстрела.

Мы с Лаурой вышли из укрытия и встали рядом с Блэкберном. Индейцы подъехали ближе. Стив воспользовался языком жестов, объясняя им, что мы простые путешественники и не хотим зла народу бэнноков. Индейцы выслушали эту «речь» без особого восторга. По приказу одного из лидеров военного отряда трое воинов соскочили с лошадей и связали нам руки. Несколько индейцев подскочили к Портеру и, споря, начали толкаться. Видимо, спор разгорелся из-за скальпа. Чья-то нога перевернула тело, и тут же спорщики затихли. Они удивленно взирали на лицо павшего бледнолицего, тыча в него пальцами.

– Узнали бывшего пленника, – пробормотал Блэкберн.

Скальп Портера, в конце концов, достался какому-то бэнноку после жребия. Скальпы же четверых наших пауни еще раньше повисли на поясах индейцев.

На время о нас, кажется, забыли. Прислонившись спинами к стене ущелья, мы сидели и наблюдали за бэнноками. Они принесли двух убитых соплеменников и, бережно уложив их перед нами на походные одеяла, столпились вокруг в немом молчании. Лишь один голос тянул заунывную скорбную песнь, но он принадлежал женщине.

Она медленно шла по дну лощины, направляясь к павшим. Ее миловидное круглое лицо и тонкая фигурка показались мне знакомыми.

– Эй, Стив, провалиться мне на месте, если это не мескалерка Пушистая Лань! – промолвил я, смотря во все глаза на индеанку.

– Черт возьми, это она! – согласился Блэкберн спустя секунду.

– Вы рано радуетесь, – усмехнулась Лаура. – Женщина идет к своему убитому мужу!

Это было действительно так. Мы со Стивом приумолкли, тихо наблюдая за миниатюрной мескалеркой. Пусть Танцующего Орла прикончили пауни, но они были с нами, и бэнноки могли выместить злобу на оставшихся в живых.

Индеанка, ни разу не взглянув в нашу сторону, опустилась перед мужем на колени и положила на его грудь голову.

– Что она забыла на Тропе Войны? – между делом спросил Блэкберн. – Среди мужчин?

– Ты меня таскаешь по горам как пленницу, – сухо заметила Лаура. – Она же любит мужа и пошла по военной тропе, чтобы даже на ней заботиться о нем.

Едва Лаура закончила говорить, как Пушистая Лань громко вскрикнула и вскочила на ноги. Показав на Танцующего Орла, она с радостью на лице обратилась с речью к бэннокам. Те, поочередно стали подходить к лежавшему военному вождю и прикладывать к его груди головы.

– Боже, сделай так, чтобы Танцующий Орел был жив! – шептали мои губы.

Пушистая Лань захлопотала над мужем. Она промыла на его голове рану и, положив на нее лечебную траву из целебного мешочка, перевязала куском материи. Потом промыла ему лицо и смочила водой губы. Вождь оставался лежать без движений, но было очевидно, что в нем теплится жизнь.

Через некоторое время я решился окликнуть Пушистую Лань на языке мескалеро, который мне был хорошо знаком по частым встречам с индейцами ее родного племени. Услышав свое имя, индеанка оставила мужа на попечение бэнноков и подошла к нам. Нельзя сказать, что она была счастлива видеть нас.

– Ты узнаешь нас, Пушистая Лань? – спросил я.

– Да, – ответила она, кивая головой. – Вы те белые люди, которые торговали с моим народом на Мустанг Крик.

– И с твоим мужем, – добавил Блэкберн.

– Да, и с моим мужем.

– Мы попали в беду, Пушистая Лань, – сказал я. – Сможешь ли ты нам помочь?

– Что может изменить женщина?

– Ты жена военного вождя.

– Мой муж жив, но он без сознания.

– Что нас ждет?

Индеанка задумалась. Затем посмотрела на Лауру.

– Она не умрет. Она станет хозяйкой в одном из жилищ бэнноквутов.

– А нам, значит, конец? – задал вопрос Стив, горько ухмыльнувшись.

– Если наши воины будут вас пытать, то он придет нескоро. – Пушистая Лань замолкла и, бросив взгляд на собравшихся вокруг военного вождя бэнноков, тихо произнесла: – Но Пушистая Лань попробует помочь вам. Она скажет воинам, что вы друзья Танцующего Орла. Они прислушаются ко мне, потому что видели, что его подстрелили пауни. Молите своих богов, чтобы мой муж выжил. Только он решит вашу участь. Умрет он – умрете вы, но это будет долгая смерть. Ваши волосы станут такими же белыми, как у того бледнолицего, который однажды испробовал, что такое пытки бэнноквутов.

Кивнув в сторону оскальпированного Портера, индеанка вернулась к мужу и принялась что-то говорить бэннокам. Те ее слушали, кидая на нас иногда мрачные взгляды.

Остаток этого зловещего дня мы, в самом деле, провели в молитвах. Сколько продлится беспамятство Танцующего Орла, мы не знали, но пока его сердце стучало, жила и наша надежда на спасение. Пришла ночь, и бэнноки устроились на ночлег прямо на дне лощины, завернувшись в одеяла. А мы сидели под присмотром часовых, не смыкая глаз. Сидели на куче золота и буквально тряслись за свою жизнь! Не могу сказать о чувствах Лауры. Никто из нас не услышал от нее ни слова. Она, наверное, поняла, что ей уготовано, когда Пушистая Лань обмолвилась о ее дальнейшей судьбе.

Когда свет утра стал распространяться над ущельем, я с замиранием сердца смотрел на грудь раненого вождя, пытаясь уловить хоть какое-нибудь колебание накрывавшего его одеяла. Пушистая Лань лежала рядом. Потихоньку индейский бивак начал просыпаться. Разбуженная разговорами индеанка приподнялась и приложила голову к сердцу мужа. Спустя секунду послышался ее скорбный плач, и мне стало ясно, что вождь скончался.

– Приготовься к самому худшему, Стив, – окликнул я босса. – Танцующий Орел мертв.

Блэкберн хмуро затряс головой и посмотрел на Лауру.

– Извини, если что не так, – с кислой миной на лице сказал он ей. – Я всегда любил тебя и мне тошно оттого, что ты достанешься одному из этих дикарей.