Текст книги "Дело одного инквизитора"

***

Через пятнадцать минут все были в сборе.

– Сообщаю всем вам, что через два часа состоится дисциплинарное слушанье. Это, в первую очередь, касается тебя, Хэнк, – Филипп говорил серьезно, без намека на шутку. – Мадам Сохви, председатель Совета, крайне отрицательно тебя характеризовала. А учитывая, что между Инквизицией и остальной Организацией уже пару сотен лет идут серьезные разногласия, они будут рады лишить тебя должности. И тогда нам придется…

– Филипп. Слушай, я хоть и работаю жалкие семь лет, я уже считаюсь ветераном. Сколько с моего выпуска осталось живых Инквизиторов? Восемь? Да мы…

– Семь. Дмитрий вчера погиб. Нарвался на демона во Владивостоке. И вся группа №76 была тоже уничтожена. Но там уже разобрались.

– Семь… – Дмитрий был хорошим человеком. Никакущим инквизитором, но имел доброе сердце. Удивительно, что он вообще так долго продержался. Говорят, мирно любил решать все. М-да… Жаль парня. – Семь… Да не важно! Нас не распустят, с нами ничего не сделают. Как работали, так и будем работать.

– Хэнк, да заткнись ты. Ну не лезь в политику, прошу тебя. Ты прекрасно знаешь, что они могут сделать. И это будет в разы хуже, если бы нас расформировали.

– А-а-а… Да ну тебя. Я бы лучше отчеты им отправлял да на запросы отвечал, чем вот тут по полям бегать. А ребята как проходят? Свидетелями?

– Да, – Филипп кивнул. – Только вот не знаю, они будут по отдельности заслушиваться или все вместе.

Дальше пошла гонка по порталам – оружейка, медицинский пункт, лаборатория, где Влад сварил всем энергетик, который не даст нам свалиться еще двенадцать часов, потом был душ и столовая, и вот наконец-то, когда мы наконец-то переоделись в обычную служебную одежду, за нами явился сопровождающий.

– Добрый день, младший инквизитор Хэнк, – лицо сопровождающего скрывалось в тени капюшона, а голос был лишен эмоций. В организации давно уже делаются ставки, это человек, какое-то существо, призрак или же просто робот. Даже у нас с Владом совершенно разные точки зрения на это, я более чем уверен, что там просто человек, который играет роль загадочного существа. А Влад уверен, что это кибернетическое отродие, оживленное магией. Тем временем сопровождающий продолжил: «Агнесс, Рагнейд, Спайк, Владислав. Организация рада, что все вы на месте и готовы отправиться на слушанье. Прошу за мной».

Он, или, вернее, оно открыло портал и зашло в него, мы отправились следом.

***

Мы вышли из портала в небольшую комнату со стульями, расставленными вдоль стены, и кулером в углу.

– Заседание начнется через пять минут. Вас пригласят.

Провожающий открыл портал, на секунду задержался около него: «Удачи вам, Хэнк, и вашим людям».

После этих слов он скрылся в портале, и установилась неприятная тишина.

– Как думаете, по поводу чего нас расспрашивать будут? – Спайк подошел к кулеру, набрал воды, но пить не стал. Было видно, что он нервничает.

– Вероятнее всего, как и сказал Филипп, за то, что Хэнк устранил девку-ведьму, – Агнесс сидела на стуле и разглядывала потолок. Она всегда так делала, когда пыталась унять злость.

– Ха, но если бы босс не сделал этого, то рано или поздно эта мелкая убила бы нас всех, – Спайк нервно усмехнулся.

– Совет этого не понимает, Спайк, – я похлопал по карманам. Опять забыл сигареты. – Они же считают, что мы вообще не нужны и что все можно решать мирной магией. Хотел бы я посмотреть, во что бы за год превратился мир без Инквизиции.

– А я бы не хотела, – Рагнейд вздохнула. – Я вообще хочу, чтобы все жили мирно. Ради этого я готова сжечь всех несогласных со мной.

Она улыбнулась так мило, что стало не по себе, после чего продолжила играть с маленьким огоньком на ее пальцах.

Дверь открылась, в нее заглянул Филипп.

– Пойдемте. И не вздумайте врать Совету.

Мы вошли в огромный зал с высокими потолками и мощными несущими колоннами. В зале было очень светло и комфортно. Мы шли по проходу в центре зала, а слева и справа были ряды лавок, куда любой желающий из Организации мог прийти и последить за процессом. Про себя я отметил, что случайных волшебников в зале не так много. Но традиционно были представители от существ, в этот раз гномы. Они документируют все для какой-то своей истории. Никто в это не вникает из-за их малого количества. Глобализация и технический прогресс уничтожили волшебных существ лучше любых инквизиторов. Мы подошли к барьеру перед кафедрой, за которой сидело пять членов Совета. По центру та самая Сохви – тощая, сухая, высокомерная женщина из отдела протоколов. Бюрократ до мозга костей. С левого края сидел старик Плассманн, я не уверен, что он понимает, где находится, уж больно он плох был раньше, а сейчас-то и подавно. Я вообще думал, что он умер. Троих других я не узнавал, а значит, что это просто очередные бюрократы из Организации. Слева и справа от кафедры располагались скамьи с судьями, которые голосованием и решат мою судьбу. А в случае возникновения разногласий этим займется уже сам Совет. Каждый из судей имеет право задавать вопросы, однако, как правило, к дисциплинарным заседаниям все подходят формально. Я был весьма рад тому, что узнавал почти всех, сидящих на скамьях, по крайней мере, в лицо. Так, а это кто? Я приметил мужчину лет сорока пяти с толстым, круглым лицом, по которому градом тек пот, вторым подбородком и большой залысиной, который сидел за председателями на небольшом возвышении.

Зал состоял из какого-то материала, который блокировал магию, однако базовые способности хоть и были притуплены и ослаблены до минимума, но почему я не почувствовал этого мужчину? От догадки глаза у меня расширились, а кулаки сжались с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Человек! Человек здесь!?

– Я думаю, можно начать. Отвечать будете по одному, начинаем с вас, младший инквизитор Хэнк, – холодный голос выражал только презрение. Как же я не любил Сохви. Все не любили Сохви. Может, это у нее из-за недолюбленности? – Я не буду перечислять всех участников слушания, если вам будет интересно, Хэнк, – (ха-ха, какой сарказм), – прочитаете потом в протоколе, кто присутствовал. Вопросы?

– Это кто?

Я кивнул на потеющего мужика.

– Это наблюдатель от людей.

По залу тут же прошла волна возмущения, и эта волна нарастала.

– Тихо! Мы усиливаем взаимодействие с правительством людей, и на инциденты с людьми будут приглашаться наблюдатели. Это не обсуждается! – голос Сохви пронесся по залу, и недовольный рокот стих. – Для начала представьтесь. Не забывайте, у нас наблюдатель, он вас не знает и не знает, как у нас все устроено. Чем подробнее вы ему это объясните, тем лучше.

– Младший инквизитор Священной Инквизиции Хэнк. Специализация: несанкционированное использование магии, предотвращение утечки в мир людей и нейтрализация аномалий.

– Ваше настоящее имя, Хэнк.

Интересно.

– Я отказываюсь его называть.

– Простите, – толстяк подал голос? Вот это наглость. Голос такой же мерзкий, как и его внешний вид. – А почему вы сменили имя?

– Потому что это нормально для волшебного мира. Каждый, не рожденный в магическом сообществе, может по вхождению в него выбрать любое имя. Для того чтобы, к примеру, подчеркнуть отделение от старой жизни, либо для безопасности семьи и друзей.

– Расскажите, что случилось в ведьминском доме, – Сохви продолжила. – Особенно нас интересует, что случилось с дочкой подозреваемой ведьмы.

– А что вы хотите услышать? Я перерезал ей горло, после чего приказал своей поджигательнице поджечь тело.

– Но зачем!? – толстяк явно не ожидал такого поворота. – Вы так хладнокровно убили ребенка и с таким спокойствием об этом говорите! Это же ребенок.

– Я не знаю вашего имени… А, неважно, – я махнул рукой. – Что вы знаете о ведьмах?

Мужичок немного растерялся, было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке. Возможно, ему было бы комфортнее говорить об инвестициях или образовании, а не о каком-то волшебстве. Я же не стал дожидаться его ответа.

– Я вам скажу, кто такие ведьмы. Когда я жил в мире обычных людей, я так же наивно полагал, что ведьмы – это женщины, умеющие колдовать. То есть колдуньи или чародейки, – я мельком глянул на Совет. Они откровенно скучали, однако останавливать меня не стали, следовательно, надо рассказывать дальше. – Но на самом деле все несколько не так. Колдуньи и чародейки, считайте, обычные люди, обладающие магией, не будем углубляться в отличия. А вот ведьмы… Ведьмы – это совершенно другое. Это существа низшего порядка, которые приспособились жить в человеческом обществе. Они выглядят как люди, говорят как люди, даже ведут себя чаще всего как люди, но это вовсе не люди. Их магические способности носят врожденный, а не приобретенный характер. Все, что вы можете вспомнить о ведьмах из детских книжек, в той или иной степени правильно. Они проклинают, наводят порчи, сглаз, едят детей, питаются душами и обожают золото. А еще они достаточно нелюдимы, посему селятся подальше от людей.

– Младший инквизитор. Это все очень здорово, но так было раньше. Вы же знаете о заключенных пактах, договорах, лицензиях и прочем. Однако вы вламываетесь в квартиры, пытаете ведьму, убиваете её дочь. Вы забываете о рекомендациях в работе, которые мы вам направляли. Вы их видели?

Сохви, боже мой, что за бред ты несешь? Договоры? Инструкции?

– Возможно, я положил пряники на ваши инструкции. А, может, и еще что-то. Мадам Сохви, члены президиума, судьи! Неужели вы всерьез считаете, что ведьмы интересуются нашими договорами? Они просто начали скрывать свои преступления в десятки раз лучше. И теперь выйти на них гораздо сложнее.

Судьи одобрительно зашептались.

– Хэнк, а вот вы убили девочку. Согласно отчету группы зачистки, ей было десять лет. Это вы как объясните? Тоже опасность или, может, совершенные преступления? – чиновник людей явно не очень понимал, о чем говорит, но выступать умел и в стезю вошел успешно. Выступал он хорошо.

Внезапно, словно его тут не было ранее, очнулся Плассманн.

– А?! Что?! Ты убил детеныша ведьмы, сынок? Как?

– Я перерезал ей горло.

– Очень хорошо, сынок, очень славно. Все как в старые добрые времена, – замолк он точно так же, как и очнулся.

– Да, я уничтожил ребенка ведьмы. Для тех, кто не сталкивался с ними лично… – все в президиуме, кроме Плассманна, посмотрели на меня с неодобрением, – А также для тех, кто не в курсе, – я кивнул на чиновника. – При убийстве либо захвате ведьмы её ребенок получает энергетический слепок охотника на ведьм. И данный ребенок на уровне инстинктов начинает готовиться к охоте на того, кто убил его мать. Это может занять день, может занять года. Но суть в том, что охотник на ведьм будет убит, а также пострадает его окружение. Посему, согласно книге наставлений инквизитору, все дети ведьмы подлежат немедленному уничтожению любым доступным способом.

Чиновник, во всяком случае, я надеюсь, что это чиновник, заерзал на кресле. Ему явно не понравилась моя история. Но, так или иначе, он спросил:

– А в чем та ведьма обвинялась?

Тут встала Агнесс. Я, если честно, и сам был без понятия, а вот она откуда-то знала. И кто дает ей информацию, непонятно.

– Новый тип магии. Ведьма освоила… Назовем это радиационной магией. Она вызывала у людей лучевую болезнь, а потом весьма успешно её же лечила. Во время беглого ментального допроса я узнала, что круг ведьм обучает всех желающих этой магии. Поэтому нам и пришлось брать ее живой.

– Младший инквизитор, вы же знаете, что все это поверье и случайности, когда инквизиторы гибли от рук ведьм, мать которых они когда-то ликвидировали.

– А, может, вам, мадам Сохви, самой сходить и посмотреть, ерунда это или нет? Сходите, погоняйте ведьм.

Зря я это сказал.

– Вы опять за старое, Хэнк!? Сходите сами разберитесь!? А, может, вы займете место кого-нибудь из чужого класса магии, а, Хэнк? Вы, инквизиторы, постоянно жалуетесь и ноете, что работать приходится в полевых условиях, что у вас высокая смертность и что мы, другие службы Организации, связываем вам руки, – она презрительно фыркнула. – Да у нас волшебники есть, которые по двести лет на улицу не выходят. Думаете, они выбрали такую участь? Или, может, я выбрала своё место работы? Нет, младший инквизитор Хэнк, никто из нас не выбирает свое место работы. Его определяет судьба. От наших с вами желаний ничего не зависит, все зависит от того, предрасположены вы к магии или нет! И если вы предрасположены, это значит, что всю свою жизнь вы должны посвятить службе на благо нашего и человеческого мира, – она откинулась на спинку кресла, успокоилась. – Хэнк, отвечайте на поставленные вопросы и не разводите демагогию.

– Прошу прощения, – толстяк чиновник не ожидал такой бурной реакции со стороны Сохви, однако он быстро понимал, что сейчас самое время пытаться продавить меня. – Я в общих чертах понял ситуацию с ведьмами, мне, конечно, надо изучить этот вопрос подробнее, чтобы доложить моему руководству, но, думаю, это мы замнем. Все-таки безопасность общества – это прерогатива номер один! – Он поднял палец вверх, словно выступая перед народом. – Я, с вашего позволения, хотел бы поднять вопрос об инциденте с автомобилем.

Мадам Сохви никак не отреагировала, и чиновник посчитал это согласием.

– Насколько мне известно, эм, младший инквизитор Хэнк, задачей инквизиции является защита жизни и здоровья человечества во всех его проявлениях, как магического, так и нет. Защита от магического произвола, опасных тварей и попыток рассекретить ваше магическое сообщество, верно?

Я медленно кивнул и пожал плечами.

– Так поясните мне, Хэнк, каким образом затопление правительственного автомобиля помогает защищать людей? Благо, водитель и пассажир выбрались. Это, между прочим, не последний человек в государстве! – снова поднятый жирный палец. – Неужели это было обязательно?

– А что вас не устроило? – я ухмыльнулся. – Двое из пятерых в моей команде могли взорвать машину. Одна могла вскипятить ему мозг. А я мог, вместо того чтобы мягко воздействовать на мозг водителя, выйти из машины и расстрелять её вместе с пассажиром. И спокойно уйти под мороком. Да-да, если вы хотели завуалированно узнать потенциальную опасность, то у инквизиции она очень большая.

Мой ответ не удивил чиновника, похоже, он прекрасно знал возможности магов и сейчас просто проверяет мою лояльность к людям.

– Вот сейчас водитель, между прочим, уволен, по вашей вине, кстати. А ему надо кормить семью. Вы меня понимаете, Хэнк? У вас вот есть семья?

– Хэнк, можете не отвечать на вопрос! – Сохви буквально выдохнула эту фразу. Конечно, о таком лучше молчать.

– Мадам Сохви, что вы, я отвечу, – кажется, я услышал шипение Филиппа «Хэнк, заткнись». – У меня есть семья, уважаемый. Мать, отец и младшая сестра. – Я не дал перебить себя. – Только вот все они – овощи.

Глава 5. Что это было

– Прошу прощения? – прямо в цель. Чиновник выбит из колеи. – В каком смысле ваша семья – овощи?

– А, так вас не ввели в курс дела, как обстоят дела с инквизиторами? О, я вас просвещу. Моим родителям и сестре была проведена, чтоб вам было понятно, магическая лоботомия и подчищена память. Теперь они эдакие улыбающиеся существа, не узнающие меня и вообще не понимающие, что происходит, которые сидят в квартире под присмотром Организации.

– Но что слу…

– Это сделано самой Организацией. Понимаете ли, уважаемый, когда случайно было установлено, что я проявил магические способности, присущие инквизиторам, ко мне домой тут же прибыли сотрудники Организации, которые дали мне выбор. Они предложили или убить всю мою семью, или сохранить им жизнь в таком виде. Можете осудить меня, что я не разрешил их убить. Знаете ли, очень тяжело дать добро на убийство людей, с которыми прожил всю жизнь и которых любил. И да, я пробовал договориться, пробовал подкупить, да что там, даже напал на сотрудника. Но все без толку, как вы понимаете.

– Зачем это все? – он только судорожно сглотнул, и с него опять градом повалил пот.

– А я не знаю. Мне что-то объясняли про раскрытие секретов, возможное воздействие на меня через семью… – и хотя я внешне казался спокойным, внутри снова затягивался узел и душу наполняла тупая злость и не понимание. – Лучше у них спросите.

Я кивнул на президиум.

– Может они вам толковое сказать смогут что-то.

– Хэнк, вы же знаете правила… – Сохви была недовольна. Мы никогда не поднимали эту тему в своем сообществе. Если у кого-то были живые родители, это означало, что они чистокровные маги, как Спайк. У остальных же семьи не было.

– Знаю. И ваши правила давно пора менять. Я понять не могу, мадам Сохви, почему вы или члены совета так удивляетесь жёстким методам работы у инквизиторов? Почему вы удивляетесь нулевому уровню лояльности инквизиторов? Вы сами создаете сотрудников со сломанной душой и порушенными моральными качествами. Почему я убил ту девочку-ведьму, а не доставил в Организацию? Да потому что мне плевать. Плевать на нее, на ведьму, мне плевать на водителя с его пассажиром. Но мне не наплевать на живых людей и магов, которые ведут честный и порядочный образ жизни. И я не смог бы, как ваши сотрудники, вламываться в дома к молодым магам и предлагать выбор из убийства или превращения в куклу их родных. Наверное, потому что у меня есть душа. Черная, злая и грязная. Но есть.

Я прекрасно знал, что говорю ровно то, что хочет услышать Сохви. О том, что я не поддерживаю методы Организации, что, в общем, не одобряю ее существование в том виде, в котором она есть. Все эти заслушивания, которые проводятся из-за каждого инквизиторского чиха, это всего лишь способ убедиться в нелояльности и некой опасности всей инквизиции. Сохви последние сто лет говорит о необходимости прекращения существования инквизиции. Мол, угрозы нет и своими силами все справятся. Я прекрасно знал, что Филипп меня сейчас ненавидит. Но мне очень захотелось все высказать.

– Младший инквизитор Хэнк. Прошу вас покинуть зал заседаний и проследовать в комнату ожиданий. Вам запрещается покидать её до окончания слушания и голосования, которое пройдет без вас, – на сухом лице Сохви появилась слабая улыбка. А вот чиновник людей побелел от страха. Я слегка поклонился совету, судьям, подмигнул своим ребятам и направился к выходу из зала.

Вернувшись в комнату, я набрал воды из кулера, развалился на одном из стульев, насколько можно было, и предался праведному гневу, матеря про себя весь этот цирк. Но не прошло и минуты, как дверь распахнулась, и в нее вошел Влад. Широкая улыбка озаряла его покрывшееся трехдневной щетиной лицо.

– Меня выгнали! – он сел на один из стульев и устало откинулся. – Я всего-то сказал, что полностью тебя поддерживаю и добавить по тем же вопросам мне больше нечего.

– Да? И только за это тебя выгнали?

– Ну… Я еще зачитал наш школярский стих из медицинской учебки, про Совет.

– Ха! Это тот, в котором хер…

Дверь буквально вышибли, и она очень жалобно заскрипела петлями.

– Хэнк, вот какой ты мудила! – Агнесс приближалась очень угрожающе, а я как назло не мог подняться со стула. – Ты вот зачем это все начал говорить, а? Ну все же так хорошо начиналось! Сейчас бы формально ответили и все. Но нет! Ты решил правду сказать, правдолюб ты наш!

– А ты-то что тут делаешь?

Я опасался, что сейчас получу по голове. Благо в залах, где проходил совет, магия, электроника и сложные механические устройства не работали. А то в меня уже прилетело бы какое-нибудь заклятие.

– А что я должна была сделать, после стихотворения Влада? А? – Агнесс повернулась к нему. – А ты-то чем думаешь, ты же культурный человек, врач, интеллигенция! Конечно, я тоже нахамила Сохви. Обвинила её в попытке расколоть группу и понизить статус инквизиции.

– Агнесс, я тебя люблю, – я послал ей воздушный поцелуй. – Тебя, Влад, конечно сильнее.

В течение получаса мы обсуждали итоги прошедшей операции. Что там совет скажет, нас не интересовало. А вот то, что ни Спайка, ни Рагнейд нет до сих пор, несколько настораживало. О чем столько можно их расспрашивать? То, что они не сделали, как мы, нас не удивило, все-таки они знают нас всего трое суток. Зачем портить отношения с советом.

Дверь в очередной раз открылась, в неё вошел мрачный Филипп, а за ним молча шли Рагнейд и Спайк. Лица у них были весьма грустные.

– Хэнк, хоть слово скажешь – задушу.

Что же, я не стал проверять, шутил Филипп или нет. Мы дождались сопровождающего, Филипп буркнул: «Мой кабинет», – открылся портал, и мы вошли в него.

***

В кабинете горела лишь настольная лампа. На столе были разложены документы, стояла начатая бутылка бренди, стакан, в котором на дне лежал не успевший растаять кубик льда. Женщина стояла у окна и смотрела на вечернюю Москву. Из небоскреба «Федерация» открывался отличный вид на никогда не спящий город. Однако Татьяну мало беспокоил вид, дорогой офис в центре Москвы, это всего лишь обозначение статуса на переговорах, которые вот-вот начнутся. Ей поступило крайне неприятное предложение от одного проверенного человека из Организации. Он предложил поучаствовать в грядущем переделе сфер влияния в магическом мире. На переговорах Татьяна в любом случае не теряла, а если что-то покажется подозрительным, можно будет ответить отказом. Тем более что на всякий случай наготове была группа телохранителей. Если же сотрудничество сулило выгоду, то почему нет. Её знакомый сказал, что эти маги, которые прибудут на переговоры, – из списка разыскиваемых инквизицией и всю грязную работу будут делать они, а Татьяне необходимо было лишь предоставить необходимые ресурсы. А ресурсы у Татьяны были. Она являлась одним из немногих посредников между сильными мира человеческого и мира волшебного, но, так или иначе, подмять под себя целую нишу бизнеса всегда приятно.

На селекторном аппарате зажглась лампочка.

– Они поднимаются, – коротко сообщил встречающий на первом этаже.

Татьяна вдохнула и выдохнула. Посмотрела на свое отражение: длинные прямые черные волосы, миндалевидные глаза, прямой тонкий нос, чувственные губы, дорогой строгий приталенный костюм, пошитый лично известным дизайнером, при этом имеющий весьма откровенный вырез, подчеркивающий аппетитную грудь. Юбка чуть выше колен и стильные туфли. На переговорах нужно всегда выглядеть неотразимо и использовать все преимущества. Двери в офис распахнулись, и вошли двое мужчин. Одеты они были крайне просто, на одном – кроссовки, потертые джинсы и белая футболка с каким-то нелепым рисунком, на невыразительном лице татуировки каких-то рун, второй был одет в темные ботинки, брюки и короткую рубаху синего цвета. На вид им было лет тридцать. Это еще что такое, подумала про себя Татьяна. Эти оборванцы – переговорщики?

– Но-но, красавица. Какие же мы оборванцы? Я Ганс. Это Виктор, – он указал на своего спутника. – Не удивляйся, я не телепат. Просто логично, что такие, как ты, думают про таких, как мы. Начнем.

– Для начала я бы хотела убедиться в том, что вы те, кого я ожидала, – Татьяну весьма раздражало такое неформальное поведение, однако своим видом она этого никак не выказывала: сказывался опыт ведения переговоров.

– Ох, прошу простить мою бестактность.

Ганс улыбнулся, и руны на лице пришли в движение. Они в прямом смысле пришли в движение. Татуировки начали складываться в замысловатый узор, притягивая взгляд. Неплохая сила, отметила про себя Татьяна. Виктор же вытянул руку, и в его ладонь по воздуху проплыл стакан, а в другую руку – бутылка бренди. Он налил себе полный стакан и так же по воздуху вернул бутылку на стол.

– Что же… – весьма редкие направления магии. А уж в преступном мире встречающиеся еще реже. Татьяна была заинтригована. – Благодарю. Теперь давайте перейдем к делу.

– О, конечно, моя дорогая, – Ганс расплылся в слащавой улыбке. – Подробности я опущу, но мы с моими друзьями хотим чуть-чуть изменить расстановку сил на рынке. Некоторые его покинут навсегда. Со стороны будет выглядеть все, как обычные рейдерские захваты, благо, время в стране неспокойное, внимания не привлечет. А от вас никакого участия не требуется. Нашим ребяткам только потребуются средства – оружие, машины, взрывчатка и иная мелочевка. Конкретно вы получаете семьдесят процентов точек и заведений. Не спрашивайте про процент, мне дано указание его только озвучить.

– Очень интересно, – Татьяна примерила дежурную улыбку. Слишком подозрительно это было. Слишком выгодно. – А какие именно сферы пойдут под раздел? Если это не секрет, конечно.

– Фактически все, – в беседу включился молчавший до этого Виктор. – Все относительно крупное магическое по стране – лавки травников, алхимические бары, транспортники, частные техники, ну и… – он недовольно поморщился, но даже не пытался скрыть недовольство. – А также специальные квартиры и бордели.

Тут Татьяна уже не смогла скрыть эмоций, её глаза расширились, и в них начало разгораться пламя страха и злости. Грудь ее часто поднималась и опускалась, но воздуха все равно не хватало.

– Вон! Пошли вон! – она заорала и указала на дверь. – И не смейте здесь больше появляться!

В её левой руке уже начал собираться сгусток черной энергии. Ганс примирительно поднял руки и вместе с Виктором начал пятиться к выходу.

– Татьяна, так или иначе, обдумайте наше предложение, на вас даже указывать ничего не будет, а о помехах не волнуйтесь, мы ими займемся, – Ганс снял с пальца правой руки большой перстень и положил на стойку у самой двери. – Если все же примете его, дайте вашему ворону перстень, он найдет меня. Если же откажете, я вас, естественно, пойму, то киньте перстень в огонь. Но ответ дайте не позже, чем через сутки.

Они вышли из офиса и зашли в лифт, а Татьяна не могла успокоиться. Вот откуда взялись семьдесят процентов. Кто, интересно, додумался организовать нападение на объекты Инквизиции? Ни в каких разборках, в том числе тех, которые устраивали департаменты Организации, ни бордели, ни специальные или конспиративные квартиры не попадали под прицел, никто не хотел идти на конфликт с Инквизицией, это было бы слишком опасно, тем более для обычных незаконных магических группировок. Это просто означало бы фактическое её уничтожение. А тут речь зашла еще и о «устранении помех». Да, такого Татьяна не предвидела. Она налила стакан бренди и осушила его одним глотком. Руки слегка подрагивали. За один такой разговор можно попасть к Инквизиции и, вероятно, не выйти никогда. И ни высокое положение, ни друзья в правительствах мира или Организации тут не помогут.

Перстень по-прежнему лежал на стойке у двери. Просто кусок серого металла. Татьяна взглянула на него. С одной стороны, на нее и правда выйти будет нереально и семьдесят процентов точек по стране – это огромнейшие суммы. С другой стороны, малейшая ошибка, и её голова окажется на пике, в буквальном смысле. Впереди была неспокойная ночь.

Перстень по-прежнему лежал на стойке у двери.