Текст книги "Удачная находка"

Сергей Зайцев
Удачная находка

– Шеф, полная безопасность по всем параметрам. Можно выходить.

Голос робота-анализатора стряхнул легкую дрему. Я с удовольствием потянулся в пилотском кресле, разгоняя приятную истому по затекшим, застоявшимся без работы мышцам и суставам, затем уставился в экран обзора.

Вид на экране был прекрасен.

Прямо передо мной вдаль уходила бескрайняя степь, сплошь покрытая ровным, словно постриженным газонокосилкой, травяным ковром, причудливо переливавшимся под порывами легкого ветерка желтыми и зелеными красками. Стоило чуть скосить глаза вправо, как взгляд натыкался на плотную и мохнатую стену леса, щекотавшего бирюзовое небесное брюхо разлапистыми кронами древесных великанов, а слева открывался вид на янтарный песчаный берег неправдоподобного, пронзительно-голубого океана. И до леса, и до океана от корабля топать примерно по километру. Высоко над горизонтом поднималось ослепительное оранжевое светило, обещая знойный день. Хотя кто его знает. Это ведь не моя планета, и день мог быть каким угодно, а не знойным. Но, по крайней мере, уже было тепло, о чем свидетельствовали и показания забортных датчиков корабля, и телеметрия робота-разведчика.

Ладно, пора было предстать пред очи сей прекрасной незнакомки – я имею в виду планету, во «всей своей красе». Мой металлопластиковый друг по прозвищу «Умник» уже изрядно потрудился, нарезая вокруг космолета круги и анализируя все, что он был способен проанализировать – воздух, почву, воду, виды излучений в атмосфере, биологическую активность флоры и фауны и так далее, чтобы, в конце концов, сделать самый что ни на есть радостный для души вывод – «полная безопасность».

Эта планета оказалась моей удачей. Я как чувствовал, что на этот раз мне необычайно повезет. И всего-то стоило слегка отклониться в сторону на пару парсек от наезженных космотрасс. Экологическая компания «Большой Куш», в которой я, Кейзи Ник, имел честь служить в качестве разведчика-эксперта, будет весьма довольна результатами моего рейда, мне же лично светило повышение по службе, солидное денежное вознаграждение и парочка месяцев отпуска в любом, какая моя душа пожелает, секторе Известного Космоса.

Впрочем, с последней позицией грядущего вознаграждения я решил разобраться немедленно и провести эти пару месяцев прямо здесь. Почему-то нестерпимо до жути захотелось пожить психом-одиночкой, – наверное, чтобы восстановить нервную систему, донельзя расшатанную на службе. И вполне естественно, что сидеть эти два месяца в маленькой металлической душегубке корабля не имело смысла, – забравшись так далеко, стоило влезть в шкуру первопоселенца. Хотя бы ради свежих впечатлений.

После соответствующих распоряжений Умник вытащил из корабля пневмопалатку, отъехал метров на десять, вонзил в землю спицы растяжек для каркаса, проверил прочность креплений и пустил сжатый воздух. Пневмопалатка, скорее похожая на загородный домик где-нибудь в курортной зоне Оаллари, планеты, где я родился, выросла на глазах за считанные минуты. Удовлетворенный делом рук помощника, я сунул под мышку надувной плотик, пристегнул к поясу излучатель (элементарные меры предосторожности не бывают лишними) и, махнув роботу рукой, по кратчайшей прямой направился к океану:

– Пойдем-ка, прогуляемся, дружище. Мы это заслужили.

– Конечно, шеф. Но если вы собираетесь поплавать, то должен вас предупредить, что…

– Спокойно, Умник. Я буду только загорать. И ничего больше. Пока ты более-менее не изучишь живность в океане. А там посмотрим.

– Вот и я о том же, шеф. Сначала я должен сделать свою работу.

– Конечно, конечно. Не надо считать меня за идиота и повторять одно и тоже на всех шариках, на которых мы побывали.

– Да что вы, шеф, я уже давно не считаю вас идиотом, особенно после того случая на Эстельгауне, когда вы…

– Заткнись. И топай за мной.

– Есть, шеф.

Умник покатил следом, почти не оставляя следов от пневмогусениц – высотой всего мне по пояс, весил робот совсем немного. Две пары металлических рук, оснащенных миниатюрным, но смертоносным вооружением, задвигались в дежурном режиме из стороны в сторону – роль телохранителя ему тоже приходилось выполнять не впервой.

Но почти сразу же случилась небольшая заминка – не успели мы удалиться и на десяток метров, как сзади послышался странный шум – будто кто-то водил сухой тряпкой по шершавой поверхности. Я моментально притормозил и с минуту постоял, настороженно прислушиваясь. Умник, не останавливаясь, запустил одну из своих подпрограмм и начал выписывать вокруг меня охранные круги, как совсем недавно нарезал около космолета.

– Какие-то проблемы, шеф?

– Умник, ты ничего подозрительного не слышишь? Ну-ка, просканируй наш кораблик, все ли с ним в порядке.

– Одну минутку, шеф.

Робот встал как вкопанный, антенны сканеров на металлопластиковых плечах с едва слышным жужжанием сервомеханизмов повернулись в сторону корабля.

– Ничего нового не обнаружил. Продолжать сканирование?

– Ладно, топаем дальше.

Я пожал плечами, приписав странный шум неизвестным пока звуковым эффектам местной атмосферы, и продолжил путь к океану. На душе было как-то необычно легко, все заботы, волновавшие всего несколько минут назад, на корабле, словно растворились. Здесь действительно неплохо будет лечить нервы.

Вскоре желто-зеленый травяной покров истончился на нет, под ногами зашуршал песок – сперва бледно-серый, но с каждым шагом все более наливавшийся янтарной желтизной. Я пересек пляж, присел на корточки и поймал рукой гребень прохладной волны, набежавшей на берег. А водичка-то в самый раз. Полчасика вполне хватит, чтобы накувыркаться в волнах до восторженной одури…

– Шеф, вы же обещали… – тут же заныл робот.

– Отстань, – оборвал его я. – Я не менял решения. Приступай к изучению водной флоры и фауны.

– Есть, шеф, – радостно прогудел робот. Подкатив к воде, он выдвинул из платформы между пневмогусениц прозрачный шланг, погрузил в воду и забулькал, прогоняя содержимое океана по своей экспресс-лаборатории, встроенной в корпус.

А я занялся своими делами. Коснувшись песка, брошенный плотик тут же наполнился воздухом, расправившись правильным прямоугольником с ребристым рисунком ложа и подушки. Я беззаботно обронил рядом с ним излучатель, быстренько скинул одежду и улегся на гостеприимно подставленное мягкое пластиковое брюхо. Оранжевое солнце немедленно принялось обследовать мою незагорелую спину, доставляя несказанное удовольствие, а по лицу ласковыми невидимыми лапками пробежался теплый ветерок, обронив по пути неповторимый запах нагретого солнцем океана. Хорошо. Нет, как удивительно хорошо. Давно у меня не было столь великолепного настроения.

Ничто не предвещало того, что произошло через секунду.

Сперва я услышал шипение.

Не успел я ничего сообразить, как плотик подо мной вдруг осел, мгновенно выпустив весь воздух. Я вскочил на колени. Что еще за чертовщина? Плот не просто спустил воздух. Он исчез. Лишь серое пятно пыли, повторяющее его очертания, говорило, что он только что лежал подо мной. Я внимательно посмотрел на пыль, чувствуя, как ускоряется сердцебиение. Потрогал ее рукой и только потом спохватился.

– Умник. Дуй-ка сюда. Не пойму, что тут происхо…

Я умолк на полуслове, вдруг сообразив, что сзади уже несколько секунд подозрительно тихо. Не доносилось ни бульканья компрессора, ни жужжания сервомоторов…

Я резко обернулся. Так и есть. Робот исчез, как только что исчез плот. Причем от Умника на берегу остался целый холмик серой пыли, вероятно, из-за большей, чем у плота, массы – мелкой, серой, текучей пыли… В полном смятении я бросил взгляд на одежду, обнаружив то, что и предполагал – ничего. Ни одежды, ни излучателя. Лишь серые пятна пыли на золотистом песке, повторяющие очертания только что существовавших вещей.

Вот тут-то волна страха, сдерживаемая глубоко внутри, и вырвалась на волю, – в жаркий день по спине прокатил ледяной озноб, лоб покрылся холодной испариной. А затем душу захлестнула паника, накрыв темной удушающей волной с головой. Застыв на коленях, как истукан, я не решался обернуться в ту сторону, откуда пришел, малодушно убеждая самого себя, что кораблик на месте, чего ему сделается. Что с того, что робот и одежда… Нет, эта не та тема. Нервы ведь не восстанавливаются без нейрохирургии.

Тут голова сама по себе начала поворачиваться, чертя взглядом по пляжу. Медленно и ровно, словно я на время одолжил башку у Умника. Казалось, даже несуществующие сервомеханизмы чуть слышно загудели где-то под основанием черепа.

Песочек, песочек, песочек янтарный, песочек серый, травка… Травка… травка… стоп! Ты что, себе не доверяешь, парниша? Сам себе не веришь? А ну отверни морду обратно. Нечего туда глазеть. Лежи себе, загорай, наслаждайся покоем и приятным отдыхом. Я тебе сказал, морду в песок! Что, своим телом управлять разучился, рефлексы одолевают, как зевота? Сейчас отжиматься начнешь… Хочешь? Нет? То-то же… Что? Уже не прочь, лишь бы туда посмотреть? Ладно, поворачивай рыло и смотри – успокой душу. Я тебе сказал, поворачивай. Тебя что, приклеило, а? Да не трусь, там полный порядок… А вдруг? Без всяких вдруг. Давай, парень, не робей, на счет три. Раз, два… Готов, нет? Стараешься? Молодец, сейчас три будет. Что-то шея у тебя как деревянная. Ну да, как у того саксаула, что давно дождя не видел. Два с половиной сказать, говоришь? Нет, мы же никогда не останавливаемся на половине. Внимание… Три!

Ну что убедился? Что, ты еще не повернул свое ры…

Вот так-то лучше.

Стоит?

Я же говорил, что ему сделается.

Блестит на солнышке, как надраенная металлическая задница. А сзади корабля лес. Густой, могучий… Красивый, зараза. Вместо нашего давно уже трубы промышленные дымят, а что такое лес – молодежь только на картинках видит. И пневмопалатка на месте.

С огромным облегчением я принялся стряхивать с себя налипший песок, натужно посмеиваясь над своим страхом и, неизвестно для какой рожи на этом пустынном пляже, делая вид, что со мной все в порядке и ничего особенного не произошло. Но тут мои нервишки не выдержали, и я изо всех сил рванул к космолету, да так, что пятки засверкали, разбрасывая струйки песка не хуже пескоструйной машинки, предназначенной для разработки открытых месторождений разной полезной ерунды. Тут мне уже было не до размышлений о том, что случилось с плотом, комбезом, излучателем и Умником. Умника было жаль… Хороший был парнишка, хоть и железяка в натуре.

Я уже прочесал половину пути до травяного газона, когда до меня снова донесся шорох, тот самый, что я слышал перед уходом на корабле, но многократно усиленный.

Я резко вскинул голову, и как раз в этот момент пневмопалатка решила истаять серым туманным облачком, которое на мгновенье зависло над травой, а затем, устав бороться с гравитационным притяжением, мягко осыпалось вниз, в траву, канув в нее без следа… Взгляд метнулся вправо, к космолету. А затем… А затем моя грудь исторгла дикий вопль, огласивший окрестности не хуже заполошной сирены пожарной машины. Если бы кто-то в этот момент врезал бы мне увесистой дубинкой по затылку, то ощущение, посетившее меня при взгляде на открывшееся зрелище, было бы схожее.

Ноги на скорости зарылись в траву, я встал, как вкопанный, едва не кувыркнувшись по инерции через голову, в которой осталась только одна фраза: «мать вашу», которая и вертелась в ней наподобие молитвы.

Мать вашу, мать вашу, мать вашу…

Очертания космолета менялись на глазах. Он как-то стремительно поблек, заколебался, словно мираж в пустыне, и… стал оседать. Сначала рассыпались верхние надстройки, стекли ручейками серой пыли по потерявшей блеск обшивке, потом пришел черед самого корпуса. Мать вашу. Обнажились и рухнули ребра отсеков, в прах рассыпалась рубка, осели дюзы. Вашу мать. Космолет развалился как песочный домик под порывом ветра. От него остался лишь внушительный холм проклятой серой пыли.

Я стоял, словно выпотрошенный. В голове продолжала крутиться бессмысленная фраза, словно весь мой разговорный лексикон урезался до двух слов. Вашу мать.

Наконец дар речи вернулся, и я принялся в разных вариантах прокручивать мысль о том, что только что получил билет пожизненного одиночества… причем доживать придется на чужой, незнакомой планете… Если в следующую секунду сам не превращусь в кучку серой пыли. В любом случае, отлетался. Машу вать. Тьфу, зараза!

В бессильной злости я врезал ногой по траве и бесцельно поплелся обратно к пляжу, в тупом отчаянии глядя под ноги…

Не знаю, сколько я так бродил. Внутри словно выключился какой-то выключатель, и время размылось и пропало. Когда он включился снова, я обнаружил, что сижу на песке около воды, вытянув ноги в сторону моря и опираясь на ладони. С легким всплеском на пятки набегали теплые волны, в затылок светило ласковое солнышко, а я размышлял о превратностях судьбы. Я ведь собирался представить планету для колонизации, а она заарканила меня самого, и теперь я уже ничем не мог ей навредить.

Задним числом вспоминаю, что не сразу обратил внимание на тень, упавшую на меня сверху. Тень оказалась весьма внушительной, – такую же мог отбросить мой бедный космолет, пока был жив, но я был так занят своими тягостными мыслями, что поднял взгляд лишь через минуту, и то совершенно машинально – непростительная расслабленность для разведчика, хоть и бывшего.

Есть на свете много разных страшных вещей, куда пострашнее потери космолета на незнакомой планете вдалеке от известного космоса… Да, черт возьми, и одна из таких штуковин как раз смотрела на меня. Когда извилины, зациклившиеся на переживаниях, наконец, сработали как надо, волосы буквально встали дыбом от второго потрясения за этот проклятый день!

Рядом, всего метрах в пяти, расположилось мерзкое чудище. Представьте себе такую серо-зеленую тумбу в виде чересчур вытянутого исполинского бочонка размером с мой бывший корабль, с кучей многометровых щупальцев посередине туловища, длинной шеей и гигантской лягушачьей мордой, из макушки которой торчал длинный гибкий прут с гроздью каплевидных глаз на конце. Все это стояло вертикально на широкой лепесткообразной присоске.

В общем, все не как у людей.

Не успел я сообразить, что делать, как инстинктивная сила подбросила меня вверх, и ноги понесли по пляжу быстрее того дохлого ветра, что пытался изобразить деятельность над морем в это время суток.

Ох, и побегал я тогда, до сих пор вспомнить тошно.

Особенно мерзким был момент, когда эта тумба вдруг свалилась с неба на песок прямо перед моим носом, наглядно продемонстрировав, что прыгает гораздо дальше, чем я способен убежать. Щупальце хлестнуло прямо перед глазами, и я едва успел кувыркнуться куда-то в сторону, избегая удара. В кровожадности намерений чудища я не сомневался ни секунды, и это заставило соображать быстрее – единственным спасением от бесславного конца был лес. Возможно.

Я вскочил и дунул к лесу – еще быстрее, чем раньше. Когда вместо тренера со стартовым пистолетом вас подгоняет такая уродина, то стометровка, поверьте, выглядит плевым делом. Я не заметил, как пролетел первую, вторую, третью стометровку… все рекорды были позорно биты, но увековечить их оказалось некому, и призов мне вручать никто не собирался. Сейчас я сам являлся кое для кого призом – на ужин.

Пляж закончился, из-под ног полетела трава, срезаемая пальцами, как косой. Сена кому-то будет… нет, в самом деле, – если б на родной планете спринтерам вместо стартового выстрела показывали такую тварь в натуре, то проку было бы больше. На секунду. Больше бы никто не выдержал. И тогда мировые рекорды зависели бы от нервов: слабые нервы – обморок или инфаркт, крепкие – рекорд.

Ладно, оставим эту тоскливую спортивную тему.

Хоть бы камень где лежал, сиротливо мелькнула мысль.

Но нет, как назло, лужок тянулся ровный как стол. А лес еще далеко…

Ой, как далеко…

Камень свой я все же получил.

Как раз под правую ногу. Пальцами. На всем ходу. С кувырком через голову и падением плашмя спиной на землю. Учтите – все на приличной скорости. Отдача от удара прострелила от кобчика до макушки, а воздух из груди выбило, словно катапультой. Захрипев от неожиданной боли, я, тем не менее, резво развернулся и схватил эту чертову каменюку, подло дожидавшуюся своего звездного часа в траве. И метнул прямо в рыло твари, оказавшейся неожиданно близко. От испуга бросок едва не сорвался, но каменюка все же отправилась в свой победный полет и угодила куда надо. Да еще как, аж брызги полетели!

Только зря я это сделал.

Тварь не пожелала оставить меня без сдачи, и хотя брызги от меня не полетели, но песок и трава посыпались, как из рога изобилия. Я рухнул как подкошенный, и небо сковырнулось куда-то в затылок.

Когда я пришел в себя, то сразу отметил, что еще, как ни странно, жив, и все конечности пока целы. Я осторожно приоткрыл правый глаз… Проклятье! Пришлось распахнуть оба. Кошмар еще не кончился, зато обрел относительно спокойную устойчивую фазу. Тварь была рядом – свесив с блинообразной башки, размером с посадочную площадку под космошлюп, прут с глазами, она с любопытством рассматривала меня с головы до ног. Причем в позе чудо-юда читалось некое сомнение… Понятие не имею, как я это сомнение уловил, но чего-то там оно про себя не могло решить.

Едва я шевельнулся, как к ноге потянулось толстое глянцевито-серое щупальце. Я молча отбрыкнулся – только на это сил и хватало. Монстр секунду подумал и повторил попытку ухватить меня за щиколотку. Я повторил операцию по отпугиванию агрессора.

Чудище задумалось еще крепче. Глаза-капли подернулись прозрачной фиолетовой пленкой, голова слегка склонилась к правому плечу, или к тому, что можно было назвать плечом в его положении, так как длинная змеевидная шея плавно переходила в бутылкообразное туловище.

– Чего пристала, зараза, – прохрипел я пересохшим от жаркого бега горлом. – Несъедобный я.

И немного отполз, готовясь снова вскочить и дать деру, как только вернуться силы. Если успею.

Гигантская тумба при звуке речи встрепенулась и взглянула на меня будто в каком-то озарении.

Только я не стал ждать, пока оно решит, с какого конца я вкуснее, перевернулся на живот и, подтянув ноги, на четвереньках затрусил в сторону леса. Такого зелененького, мохнатенького, такого близкого… надежда, как говорится, умрет только после меня.

Чтобы придумать, а? Пока еще есть, чем думать?!

Испробовать, что ли, силу волевого внушения? Слышал, если резко перевернуть лягушку на спину, то она впадает в оцепенение. Впадает в транс от неожиданности положения, не предусмотренного для нее природой. Жаль, что приставшая ко мне образина раз в миллион больше лягушки, а то бы я попробовал… Вот же бред в голову лезет…

Продолжая движение вперед, я повернул голову, поймал глазами тварь поверх плеча и как можно внушительнее проговорил:

– Отстань от меня, слышишь? Все равно не переваришь. И вообще, тебе пора на боковую, поздно уже… Короче, спать!

Естественно, тварь не приняла мое заявление всерьез. Где ж это видано, чтобы гипнотизер работал с пациентом, пытаясь от него удрать с голой задницей. Но со смеху монстрик тоже помирать явно не собирался. Тем не менее, звук моих слов определенно вызывал у него какой-то интерес. Что ж, человеческую речь он мог слышать уже не раз… Сколько же он уже сожрал мне подобных, монстр долбанный…

И только я собрался вскочить, как эта образина ухмыльнулась своей посадочной площадкой, и у меня в голове, задушевно так, раздалось:

– Так ты разумный, оказывается. А я-то думал – дичь новая, невиданная. Новый вкус, новые впечатления. Жрать-то охота. – И чудище с неподдельным сожалением вздохнуло, подняв порыв ветра балов в семь, так, что едва не посрывало траву у корней. Если бы меня не опрокинуло на спину и не запорошило песком глаза, то, обернувшись, я бы наверняка увидел, как качнулись стволы деревьев в лесу, до которого осталось всего метров пятьдесят.

Продрав глаза, я ошеломленно уставился на зверюгу. Телепатия? Так эта тварь разумна?

– Биот я, – поправил меня монстр. – Нуль-Транспортировочный биоробот класса НЗИР-564-000-000… ну, там еще много нулей, скучновато перечислять.

– Что-то не похож ты на робота, – недоверчиво пробормотал я. Голос предательски дрожал. Да и как такому сразу поверить? Только что эта штука пыталась меня сожрать, в чем и призналась без всякой задней мысли… или все-таки с задней? Может, эта тварь просто забавляется? Этакие предварительные любовные… тьфу, предобеденные игры? Капля мозгов плюс море злорадства и кровожадности?

Биот (если это так) между тем разглядывал меня уже чуть ли не с обожанием, продолжая телепатировать (что-то вроде размышлений вслух):

– Выходит, вы, разумные, все-таки существуете. А у нас только легенды о вас да сказания и сохранились. Да что же это я – надо предкам тебя показать, вот обрадуются!

– Каким предкам?! – ошарашено перебил я. – Какие у тебя могут быть предки, если ты биот? И что это за чушь про легенды?

Мой вопрос на время его озадачил. Но, подумав, он возразил:

– Как это у нас не может быть предков? Мы живем и плодимся уже около двухсот тысяч лет, с тех пор, как были созданы вместе с этой планетой Разумными… Конечно, первоначально мои предки были истинными механизмами, но планета, обладающая способностью к перевоспроизводству неживого в живых формах с сохранением заданных функций, преобразовала их в биотов. А дальше за дело взялась эволюция… Кстати, с тех пор мы своих Создателей и не видели, видать, заняты своими важными делами…

– Как это вы плодитесь! – завопил я так, что сам едва не оглох.

– Почкованием…

Меня точно ветром сдуло. Это не биот, а какая-то хитрая первобытная тварь, научившаяся мыслить.

Чудище среагировало мгновенно – снарядом просвистело над головой и грохнулось передо мной на траву, заставив затормозить.

– Постой, разумный. Если я что-то не так сказал, то можно отвести тебя к предкам – они знают гораздо больше меня и охотно ответят на все твои вопросы, прежде чем отправить…

Я снова рванулся к лесу – дураку было ясно, как мне показалось, что отправить меня к предкам можно было только через желудок этой твари. Но и на этот раз я не преуспел в побеге, – через два десятка шагов вокруг пояса обвилось гибкое холодное щупальце и сильным рывком, едва не сложившим меня пополам, я был перенесен обратно.

– Ну, надо же, незадача, – с легким недоумением пробормотало (мысленно) чудище, – первый за двести тысяч лет и такой нервный… Ну, делать нечего…

Да, затравленно думал я, пытаясь изо всех сил освободиться от железных тисков, уж куда бы я и хотел отправиться, то домой, а не в мерзкое чрево.

– Одно другому не противоречит, – ответила образина. – А, в общем, о чем разговор, дружище Разумный! Подожди немного, сейчас настроюсь для работы… как мне, однако повезло – первого же Разумного за двести тысяч лет честь телепортировать выпала именно мне!

Нет-нет, я не ослышался. Вернее, не обмыслился… или как там это называется, когда принимаешь чужие телепатемы? Неужели это правда, и это кошмарище на присоске с блинообразной башкой – натуральный биоробот, да еще Нуль-Т? Посмотрим, посмотрим, пусть сначала отпустит меня, а уж потом…

Тиски тут же разжались, и я едва успел скоординировать движения, когда грохнулся вниз с двухметровой высоты. На всякий случай я отбежал на десяток метров, и только затем обернулся.

Биострашилище покряхтело по-стариковски, и стало оплывать, как быстро сгорающая восковая свеча. Огромная плоская башка втянулась в туловище, туловище раздалось вширь, и минуту спустя вся образина превратилась в одну сплошную мешкообразную глотку! У меня мороз по коже пошел при виде этого незабываемого зрелища. Насколько развито мое воображение, но до такого моей бедной впечатлительной головушке было далеко. Гигантские саблеобразные клыки, усеивавшие белым частоколом края пасти, втянулись в плоть на манер шасси планетолета, открыв широкое прямоугольное отверстие. В темном провале глотки на вид было довольно неуютно, но когда я, преодолев брезгливость, подошел поближе и заглянул туда, ожидая увидеть что-то вроде внутренностей, то у меня от удивления глаза на лоб полезли: я узрел сухой и чистый коридорчик с широким мягким креслом в конце! А на «потолке» даже горел небольшой светильник! Действительно биот? Или обман зрения? Попытка заполучить меня по моей же доброй воле в качестве завтрака? Но он мог давно уже меня слопать, и даже не подавился бы, зараза – с такой-то пастью!

Но что он тогда тут нес про легенды о разумных, размножение, дичь, в конце концов? Свихнулся, что ли, от долгого одиночества? Тем не менее, я здорово успокоился.

– Так, так, говоришь, можешь меня перебросить прямо на родную планетку?

Единственное, что осталось от прежнего вида чудища – так это прут с глазами, чем он согласно и кивнул.

Я повеселел. Дело оборачивалось куда лучше, чем я полагал. Вовсе не так страшно и безнадежно. Зря я так убивался. Вот только неполадки в его программе меня немного смущали. Если крыша у биота слегка поехала, то вдруг он забросит меня куда попало? Или вообще распылит на атомы, а собрать забудет? Нет-нет, в задницу такие мысли. Все будет путем.

– Координаты давай, – напомнил о себе биот, развивая тему операции «Возвращение домой блудного сына дохлой коровы»… Что это я о корове? А, кажется, я и сам не прочь чем-нибудь позавтракать, а то и пообедать заодно. После всех-то волнений. Но это после…

Я отбарабанил все требуемые цифры о местонахождении звездной системы и планеты. Внутри биота что-то заурчало, затем треснуло, да так, что я от неожиданности подпрыгнул на месте, и снова воцарилась тишина.

– Не знаю я что-то твоих координат, – проворчал биот, и сердце ухнуло куда-то вниз, ниже пяток. Неужели… Но не успел я как следует испугаться, как биот продолжил: – Похоже, у нас разные исходные данные. Единственное средство тебе помочь – настроиться непосредственно на твой мозг. Слышал только от предков, что Разумные этого очень не любят. Что скажешь?

– Чего уж там, – махнул я рукой. – Делай. Не доживать же мне здесь свой век.

– Я, в принципе, не против. Не так скучно будет.

– Ну-ну, полегче…

– Ладно, смотри мне внутрь.

Я послушно выполнил требуемое. Небольшой светильник на потолке погас, окунув кресло в сплошную черноту, воздух заколебался и… по невидимому экрану поплыли звезды. А потом что-то произошло у меня со зрением, и я вдруг как бы очутился внутри картинки. Сомнений быть не могло – перед моими глазами прокручивалась целая вселенная, и было это настолько грандиозным зрелищем, что прямо дух захватывало. Даже дышать забыл, а сердце возбужденно застучало приливом крови где-то в затылке. Но, черт возьми, все это хоть и здорово, но моей жизни точно не хватит, чтобы найти свое созвездие…

Мысль мелькнула и пропала, утащив подступившее уныние. Так как панорама резко скакнула на меня, и тут оно появилось прямо перед моими глазами – мое созвездие. Хотите верьте, хотите – нет, но я узнал его мгновенно! Звездочка медленно проплывала из левого верхнего края экрана в правый нижний.

– Стой! – спохватившись, заорал я изо всех сил. – Вот оно! Вот эта светло-зеленая звездочка, вот эта маленькая… Ух ты, маленькая моя! Вторая планета!

Карта вселенной исчезла, снова явив взору освещенную утробу с поджидающим меня креслом.

– Ну что, будем отправляться? – деловито осведомился Нуль-Т.

На меня точно вылили ушат холодной воды.

Я сразу вспомнил, что у биота «не все дома», какая-то обслуживающая сервисная программа вышла, так сказать, «погулять», и его возможная ошибка может стать для меня роковой. Но мои колебания прикончил сам биот, да так быстро, что пару раз брыкнувшись в предсмертных конвульсиях, они начисто пропали.

– Если хочешь отправиться, то лезь быстрее. Сюда мой соплеменник направляется. Что-то мне не хочется делиться тобой с ним.

Я обеспокоено повертел головой и заметил пульсирующий по краю пляжа некий веретенообразный объект. Проклятье, только этого мне не хватало. Надо сказать, что при виде еще одного скачущего психа, озверевшего за двести тысяч лет от желания когда-нибудь куда-нибудь отправить какого-нибудь разумного идиота, ностальгия по моей родной планете подскочила до неслыханных размеров. От сильнейшего волнения аж в глазах зарябило. Ведь этот тип мог решить мою судьбу иначе, взыграй его гастрономические интересы выше служебных. Собрав свою силу воли в кулак, так что только писк пошел, я сиганул с разбегу в пасть биота и, подкорректировав на ходу движение, совершил мягкую посадку в кресло на заднюю точку.

Уже из пещеры нуль-кабины я бросил последний взгляд на побережье, отыскал пылевую кучу, оставшуюся от моего верного кораблика и мысленно попрощался с ним, в приступе сентиментальности едва не пустив слезу. Кстати, из кучи уже тянулся вверх какой-то толстый, стального оттенка росток. Да, пошел мой дружок на удобрение. Ирония судьбы – прилетел, чтобы смогла вырасти какая-то пакость… Прощай и ты, мой верный Умник (всплакнул бы, да некогда) – на него даже никакая растительность не польстилась – сиротливый серый холмик у кромки воды так и остался нетронутым.

– Поехали, – скомандовал я, устраиваясь в кресле поудобнее.

– Еще несколько секунд. Завершение настройки.

– Валяй. Только как бы твой приятель…

Черт возьми, что это?

На моих глазах пыльные останки моего робота зашевелились, песок раздвинулся во все стороны, и из образовавшейся ямы, отряхиваясь, выбралась тварь, очень похожая на моего прежнего Умника. Покрутила башкой, поупражнялась с сенсорами и визорами и, вычислив наконец меня, сорвалась с места и понеслась во всю прыть своих псевдогусениц, разбрасывая фонтаны песка во все стороны.

Озарение клюнуло в темечко не хуже удара ломика.

– Хозяин! – завопила копия моего Умника во всю биоакустическую глотку, – подожди меня!

Я вскочил, собираясь выпрыгнуть наружу, но в этот момент жуткая, неодолимая сила нуль-перехода навалилась на меня, как многотонная броневая плита. Враз отказавшее повиноваться тело словно скрутило в бараний рог, закружило и швырнуло куда-то в гигантскую воронку тьмы. Пока я летел, меня спрессовало в какой-то немыслимый комок, сжало до точки и… Взрыв! Меня разнесло на атомы. Неповторимое ощущение. Как-нибудь попробуйте перед сном. Гарантирую: собирать разбегающиеся мысли будете до утра.

В общем, какое-то время я приходил в себя, никак не мог сообразить, где нахожусь и почему. Собственно, я и про себя ничего не помнил. Голова была пустой, как выдолбленная к Рождеству тыква. Но спустя какое-то время сознание начало проясняться, и мысли потекли из дальних уголков, как давно забытые родней паломники, возвращающиеся, наконец, домой.