Текст книги "Манипулирование личностью и массами. Манипулятивные технологии власти при атаке на подсознание индивида и масс"

Известно, что практически у каждого индивида существуют определенные модели поведения в различных ситуациях. Это уберегает его психику от чрезмерных потрясений. Кроме того, почти каждый индивид носит определенную маску при контактах с внешним миром. Маска – это своего рода некий вымышленный образ, который, по бессознательному мнению индивида, обезопасит его психику при контактах с внешним миром. У иных индивидов можем быть несколько масок. Но в целом не вызывает сомнений, что внутри каждого из нас есть свой определенный сформированный образ того, каким мы на самом деле должны быть, и пусть это в какой-то мере обман, но именно этот обман позволяет индивиду в большинстве случаев безболезненно общаться с внешним миром. Можно даже сказать – противостоять этому миру.

И уже совсем не важно (это как бы отходит на второй план), каков этот окружающий мир на самом деле. Пусть даже он будет каким угодно, психика индивида как раз и вырабатывает механизмы защиты (типа выше упомянутой маски), предохраняющие психику от различного рода негативного воздействия. При этом сам индивид как бы может подстраиваться таким образом под внешнюю среду. Или в зависимости от того, каким его «хотят видеть» (что более сложно), или же просто учитывая внешние обстоятельства, выдавать ту модель поведения, при которой, на его взгляд, для его психики (да и вообще жизни) будет введен механизм «наибольшего благоприятствования».

Разобрав вопрос индивидов, склонных к манипулированию, мы должны коснуться и вопроса манипуляторов. Ведь по всему это не совсем обычные люди. Что же характеризует манипуляторов? Какие есть у них особые черты, которые позволяют им воздействовать на психику других, получая свою выгоду?

Мы правильно заметили, что манипулятор получает ту или иную выгоду от претворения в жизнь своих намерений. Вероятней всего, следует говорить о том, что в большинстве случаев манипулятор действительно руководствуется в выстраиваемых им отношениях с другими какой-либо выгодой, необходимой прежде всего ему, и совсем не обращая внимание на то душевное состояние, которое будет являть после этого психика объекта, на которого была направлена манипуляция.

Также верно то, что сам по себе манипулятор может являть или пример лидера и явно пользоваться этим качеством собственной игры (маски) или же наоборот, демонстрирует пример внутренней забитости и опять же через сострадание к нему добивается своего. На самом деле любая немощность здесь все та же игра. Разыгрывая подобного рода слабость, манипулятор добивается жалости со стороны выбранного им объекта манипуляции, а также явно пользуется своей мнимой слабостью для управления психикой другого, потому как известно, что в межличностных отношениях явно на передний план выступает барьер критичности, помогающий одному индивиду оценивать другого, пропуская получаемую информацию из внешней среды через сознание и проч. Тогда как в случае, если перед нами некий немощный объект, происходит как бы недооценка противника, которая во всех случаях обычно приводила к поражению. Ну а манипулятор таким образом, за счет разыгрывания слабости, явно добивается своего и управляет другими посредством манипуляций.

Кроме того, манипулятор, вероятно, это человек, который в большей, чем кто-либо, степени прислушивается к своему бессознательному. Потому как известно, что главенствующую роль в психике индивида занимает именно бессознательное, или подсознание. Как по объему находящейся там информации (миллиарды гигабайтов информации), так и по характеру выдаваемых положительных решений. А значит, при возникновении какой-либо критической ситуации индивид, который полагается на собственное подсознание, вероятнее всего выйдет победителем гораздо чаще, чем тот, который будет во что бы то ни стало решать вопрос только с помощью сознания. Да и сознание, заметим, в таком случае явно не надежно, потому как способно воздействовать на него уж очень много факторов, которые и будут затруднять выкристаллизовывание из всего потока информации той, которая в конечном итоге и сыграет роль в поиске выхода из создавшегося положения.

Причем также можно обратить внимание на то, что каким-то образом манипуляторы почти безошибочно всегда находят свои жертвы. Да и последние оказываются настолько восприимчивы к воздействию на их психику, что им словно бы ничего иного и не остается, как подчиняться. Хотя и, вероятно, следует отделять от т. н. профессиональных манипуляторов (тех, кто в силу специфики устройства собственной психики вынужден применять искусство манипуляций чуть ли не ежедневно) – любителей, или полулюбителей (тех, кто лишь периодически пробует оказать манипулятивное воздействие на психику другого индивида; и естественно, выбор возможной «жертвы» происходит в большинстве случаев хаотично).

Профессиональные манипуляторы становятся таковыми в первую очередь действительно вследствие устройства собственной психики, словно бы и не позволяющей им жить другой жизнью. Тогда как манипуляторы, принадлежащие к классу любителей, это те, кто пользуется манипуляциями время от времени, явно особенно не рассчитывая на результат, хотя и можно заметить, что при повторяемости результатов есть вероятность, что подобные индивиды перейдут в следующую категорию, пополнив ряды манипуляторов профессиональных. Причем следует понимать, что профессионализм зачастую только номинально может быть связан с работой. Скорей всего, своими способностями управления волей других такие люди пользуются как бы в личных целях, например для повышения собственного социального статуса, или же в целях действительно личных, например, для того, чтобы влюбить кого-то в себя с различными, заметим, целями.

Но при этом роднит любую категорию манипуляторов непременное желание воздействовать на психику других с целью получения каких-либо выгод. Причем выгоды могут как носить материальный характер, так и просто являть собой стремление к повышению собственной самооценки, что, как известно, всегда весьма благосклонно отзывается в душе такого индивида, ибо посредством обретения подобного рода побед формируются в подсознании паттерны поведения, которые позволяют безошибочно выходить победителем в последующих сражениях. Ведь жизнь – это непременное общение индивидов друг с другом. А общение – почти всегда борьба, стремление одержать победу в споре, ибо жизнь – это еще и извечное противостояние одних индивидов другим с целью решения каких-либо собственных проблем да вопросов. При этом некоторые вопросы могут исключительно базироваться в бессознательном (являя пример, например, комплексов) и только оттуда управлять сознанием такого индивида, который, заметим, уже будет использовать манипулятивные методики для отыгрывания собственных невротических состояний, а равно для удовлетворения желаний своей души.

Рассматривая вопрос индивидов, склонных к осуществлению против них манипуляций, стоит говорить о том, что существует и те, кто ни при каких условиях не допустит против себя наличия манипулятивного воздействия. Причем, помимо профессиональных манипуляторов и психологов, такими индивидами могут быть просто опытные люди, прошедшие жизнь или в силу специфики собственной жизни общавшиеся с большим количествам различных людей. Особенно заметим, что весьма эффективными навыками обладают некоторые профессиональные преступники, как и те, кто имел длительные срока нахождения в тюрьмах и лагерях. Сама по себе уголовная среда уже предполагает выживание как сильнейших (они становятся авторитетами), так и тех, кто, играя на слабостях других тоже находит свое место в жизни за решеткой. Хорошо известно, что как раз в том мире, где в замкнутом пространстве находится значительное количества мужчин, выжить уже само по себе непросто. Тут явно вычерчиваются все пороки, которыми наделена душа человека, поэтому любой обман становится сразу заметен и весьма наказуем. Те же, кто сумел выжить в таких условиях наделяются бесценным опытом общения с индивидами посредством обретенных психологических навыков. И т. н. «вор в законе», отсидевший десятки лет в закрытых учреждениях пенитенциарной системы, по своему знанию человеческой психике иной раз превышает знания профессора психологии, не имевшего такого опыта выживания, где за каждую ошибку ставят не двойку – бьют заточкой под ребра или опускают[45]45
  Опущенные – «петухи» на жаргоне – те, с кем был совершен акт мужеложества. Иной раз происходит имитация акта, что сути не меняет, потому как такой зек автоматически лишается всех прав и становится изгоем.


[Закрыть].

Глава 4. Основные последствия направленности ударов воздействия на психику

Среди последствий в результате как атаки манипуляторов, так и направленности самой атаки, пожалуй, следует выделить три наиболее характерных[46]46
  Вероятно, еще можно говорить и о неуверенности как четвертом признаке. Но логично предположить, что неуверенность есть следствие невроза, поэтому данную категорию вполне можно рассматриваться в спектре подобного контекста.


[Закрыть]: невроз (невротическая зависимость, симптоматика невроза), чувство вины и страх. Далее следуют все остальные.

Категорию манипуляций посредством провоцирования страха мы более подробно разбирали в предыдущих наших исследованиях, поэтому в данной работе больше внимания уделим неврозу и чувству вины как факторам предрасположенности к началу манипуляций.

Невроз.

При манипулировании происходит воздействие на психику с целью провокации невротической зависимости. Следует обратить внимание, что невроз, пожалуй, одно из самых печальных аспектов возможности манипуляции. В той или иной мере неврозу подвержена психика практически всех без исключения индивидов. Вопрос в том, что у кого-то невротическая зависимость проявляется в меньшей степени и он может с ней бороться, а у кого-то невроз вызывает пограничные состояния психики. Ну и третья категория поистине несчастных людей вынуждена существовать с неврозом, мучиться, страдать и фактически подстраивать жизнь под эту сильнейшую форму психической зависимости.

Сами по себе неврозы оказывают весьма удручающее воздействие на психику индивида, подавляя его волю и заставляя идти на поводу собственного невротического конфликта, разраставшегося в психики данного индивида. Считается, что подобный конфликт возникает вследствие противостояния «Я» и «Оно»[47]47
  Фрейд З. Психоаналитические этюды. Мн. 2003. С. 535.


[Закрыть].

Рассматривая природу возникновения невроза, а также различая неврозы между собой, Фрейд писал: «… неврозы перенесения возникают благодаря тому, что Я не хочет воспринять мощного побуждения влечений, существующих в Оно, и не хочет оказать содействия моторному отреагированию этого побуждения, или же это побуждение неприемлемо для объекта, который оно имеет в виду. Я защищается от него с помощью механизма вытеснения; вытесненное восстает против своей участи и, пользуясь путями, над которыми Я не имеет никакой власти, создает себе заместительное образование, которое навязывается Я путем компромиссов, т. е. симптом. Я находит, что этот непрошеный гость угрожает и нарушает его единство, продолжает борьбу против симптома подобно тому, как оно защищалось от первоначального побуждения влечений, и все это дает в результате картину невроза».

Основатель психоанализа также находил, что при неврозах перенесения Я находится во взаимодействии со Сверх-Я и реальностью и попадает в конфликт с Оно[48]48
  Фрейд. Там же. С. 537.


[Закрыть]. Также невроз, по мнению Фрейда, является нечем иным, как бегством от реальности[49]49
  Фрейд. Там же. С. 537.


[Закрыть].

Таким образом, как бы получается, что невроз для психики индивида служит своего рода спасением от угрожающего воздействия окружающей среды[50]50
  Ситуация наблюдается при психозе (и психопатической симптоматике).


[Закрыть]. А если предпринять попытку отслеживания действия манипуляций, то при воздействии на психику идет своего рода провокация некой невротической агрессии, в результате чего в индивиде (как и в индивидах, объединенных в массу) наблюдается рост конфликта между психикой и реальностью, проявляющейся в различного рода отрицательных процессах (помимо депрессии, беспокойства и проч. также в последнее время весьма набирают свое распространение психосоматические аспекты проявления невротических зависимостей).

Стоит заметить, что неврозу подвержены не только невротики в прямом понимании (т. е. больные люди) или индивиды, находящиеся в пограничных состояниях психики, но и практически каждый человек в той или иной степени предрасположен к невротическим зависимостям. Вопрос только в том, что кому-то удается отыгрывать подобные состояния посредством, например, сублимации[51]51
  Сублимация – защитный механизм психики, заключающийся в переносе на посторонний объект психической энергии, благодаря чему индивид избавляется от невроза. Вариантом сублимации может быть выполнение любой работы, во время которой накапливающая в психике индивида негативная энергия получает выход и тем самым не приводит к неврозу.


[Закрыть] или какого иного рода трансфера психической энергии с психики на посторонний объект или же, например, замещать развивающийся в душе (в психике) негатив чем-либо, после чего невроз фактически тоже невозможен.

Впрочем, подобного рода способы освобождения от невроза возможны в редких и, может даже, исключительных случаях. Большинству индивидов все же приходится страдать.

Невроз весьма негативно отражается на деятельности индивида, так как походит на дополнительный груз, который такой индивид (невротик) вынужден все время волочить за собой, куда бы он не направлялся. В какой-то мере невротические зависимости могут исчезать в домашней обстановке, когда индивид оказывается наедине с собой. Однако так в большинстве случаев происходит, если следствием наличия невроза является страх, выражающийся, например, в боязни контактов с другими индивидами. В то время как следует заметить, что одним из способов защиты уже в таком случае может являться как раз нахождение индивида в толпе, так как в толпе как раз происходит слияние индивидов в единую массу, а значит, один как бы чувствует невольную поддержку другого (вот почему в толпе даже слабые духом индивиды способны на мнимые подвиги или провокации; они знают, что, во-первых, за них есть кому заступиться, а во-вторых, их самих-то и не так просто достать[52]52
  Поэтому вероятность совершения преступлений в толпе значительно превосходит число совершенных в одиночестве. Когда индивид один, над ним в большинстве случаев превалирует сознание. Когда индивиды заключены в массу – перед нами уже большей частью пример воздействия подсознания (или бессознательного) над сознанием.


[Закрыть].

Рассматривая механизмы поведения индивида в толпе в применении избавления от невроза, мы можем заключить, что такие индивиды чувствуют всю силу и мощь толпы, которая сможет при случае за них заступиться, а потому при нахождении в массе даже у индивидов-невротиков могут наблюдаться черты, ранее им как бы не свойственные. Например, таких индивидов может переполнять уверенность и даже излишняя самоуверенность. Тогда как, оставаясь один на один (с собой или с другими индивидами), невротики явно в большей мере демонстрируют свою забитость, ущербность, а о мнимом величии им остается только мечтать.

При этом мы не должны говорить об излишне ложном характере таких индивидов (невротиков) в сравнении с тем, когда они находятся в толпе и наедине с собой. Совсем нет. Можно даже предположить, что как раз одной из форм избавления от невроза (любое подобное избавление, конечно, носит временный характер, но все же) является почти обязательное периодическое посещение такими людьми мест массового скопления людей; причем желательно, чтобы все эти люди не представляли хаотичную толпу, а были связаны опосредованными связями, имели общую цель или хотя бы таковую в перспективе (например, футбольный матч – на стадионе).

К тому же мы должны говорить о толпе, не только подчиненной общей идеей, но и толпе, представляющей из себя большое количество индивидов, которые в обычной жизни ничем друг с другом не связаны и многие из них, быть может, после и не увидятся.

Рассматривая вопрос снятия невротической зависимости, следует говорить о том, что в современных условиях подобного рода зависимость может исчезать и в результате контактов в сети Интернет, например, а не только посредством общения в виде традиционной формы разговора (т. е. общения индивидов посредством речи).

В последнее время появилось великое множество возможностей общения посредством контактов в сети. Помимо собственно переписки через е-mail, это может быть общение в блогах или на форумах. Причем о значимости подобного общения (и как бы уравниваемость с традиционной формой общения) говорит и то, что с недавнего времени за некорректное общение в Интернете (блоге, форуме, проч.) распространена уголовная ответственность. То есть это говорит и о значимости и, соответственно, о массовости.

Что значит «массовость» в подобном контексте? Это значит, что все больше индивидов снимают подобным образом свою невротическую зависимость. Что значит «значимость» в данном случае? А это значит, что среди каких-либо иных форм коммуникаций (общения) все большая часть индивидов выбирает общение посредством Интернета. И даже не то чтобы общение. Пожалуй, уместней вести речь о том, что это еще и провождение времени. Не за глупыми и разрушающими психику и интеллект компьютерными играми, а за поиском новой информации, за общением с другими индивидами. Тем более что почти любое общение это как раз и есть обогащение своего интеллекта новыми знаниями. Хотя и, заметим, если подобного рода общение происходит между малограмотными индивидами, это скорей всего мало что значит, разве что в подобном случае происходит обогащение жизненным опытом, потому как любая информация, поступаемая от какого-то источника есть и новая страница (или как минимум предложение) в нашем жизненном опыте. Безусловно, в таком случае предположительнее общаться с теми, кто располагает определенным запасом знаний или хотя бы жизненных знаний, чем вести речь с малограмотными индивидами с суженным кругозором и прерогативой в жизни удовлетворения низменных инстинктов, нежели чем какого-то стремления к знаниям. По всей видимости, это еще ударит определенным образом по массам, наказав последние за пустое времяпровождение. Ну и в то же время как раз с подобным временем, вероятно, будет произведена некая дифференциация, благодаря которой как бы отпадет или заметно сократится лишнее, а сам индивид, будем надеяться, сделает надлежащие выводы, наметив для себя другие прерогативы и поиска информации, и обогащения собственного бессознательного; ведь если вспомним, любая информация, улавливаемая нашими органами чувств, незыблемо откладывается в подсознании, откуда через какое-то время и начинает переходить в сознание, управляя фактически жизнью индивида.

Вспомним еще раз, что писал Фрейд о неврозе.

Как известно, Фрейд видел образование симптома невроза в том, что «какой-то душевный процесс не прошел до конца нормальным образом, так что он не мог стать сознательным. Симптом представляет собой заместитель того, что не осуществилось»[53]53
  Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. СПб., 2003. С. 293.


[Закрыть].

Другими словами, в основе нервных заболеваний лежат некие психические процессы, не доходящие до сознания. А значит, «смысл симптомов всегда бессознателен[54]54
  Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. СПб., 2003. С. 279.


[Закрыть]». И уже как следствие – эти психические процессы были когда-либо пережиты человеком и после чего – благополучно забыты. Или, если быть точнее, – намеренно забыты им. Впоследствии того, что, как писал Волошинов[55]55
  Волошинов В. Н. Фрейдизм. М., 2004. С. 27.


[Закрыть]: «…его сознание, по каким-либо причинам, или боится, или стыдиться самого воспоминания о них. Не проникая в сознание, эти забытые переживания не могут быть нормально изжиты и отреагированы (разряжены); они-то и вызывают болезненные симптомы…».

Как отмечал Иоахим Холь в работе «Невротический конфликт»[56]56
  Холь И. Невротические конфликты // Ключевые понятия психоанализа. / СПб. 2001. С. 139.


[Закрыть]: «Невротический симптом является попыткой разрешения ключевого конфликта… Согласно Фрейду ключевой конфликт в жизни индивида происходит в детском возрасте… Фрейд назвал этот конфликт «Эдиповым комплексом» и считал его… «конфликтом, лежащим в основе невроза…».

«Этот конфликт оборачивается неврозом[57]57
  Холь И. Невротические конфликты // Ключевые понятия психоанализа. / СПб. 2001. С. 139.


[Закрыть], – отмечает далее Холь, – в том случае, если под давлением возросших потребностей… отказывают некогда эффективные приемы психологической переработки переживаний… выражением этого состояния являются те или иные симптомы, а на уровне переживаний – душевные муки и страдания».

«Давайте… будем считать, – писал Фрейд в Лекциях по введению в психоанализ[58]58
  Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. СПб. 2003., С. 360.


[Закрыть], – что проникновение в суть симптомов означает понимание болезни».

Далее Фрейд несколько расшифровывает смысловое значение симптомов, предлагая принимать за них психические симптомы и психические заболевания. «Их главный вред, – пишет он[59]59
  Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. СПб. 2003., С. 360.


[Закрыть], – заключается в душевных затратах, необходимых для их преодоления. При интенсивном образовании симптомов оба вида затрат могут привести к чрезвычайному обеднению личности в отношении находящейся в ее распоряжении душевной энергии и тем самым к ее беспомощности при решении всех важных жизненных задач…»

Фрейд находит взаимосвязь между невротическими симптомами и конфликтом, результатом которого они и являются. А причина образования конфликта, на его взгляд, заключается в том, что неудовлетворенное и отвергнутое реальностью либидо вынуждено искать какой-либо иной путь для своего удовлетворения[60]60
  Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. СПб. 2003., С. 361.


[Закрыть].

Кроме того, Фрейд допускает наличие причины, по которой симптом еще может не развиться в невроз. Это возможно в том случае, если регрессии либидо не вызывают возражений со стороны «Я». Тогда «либидо добивается какого-нибудь реального… удовлетворения. Однако если Я не согласно с этими регрессиями, то «создается конфликт. Либидо как бы отрезано и должно попытаться отступить куда-то, где найдет отток для своей энергии по требованию принципа удовольствия». В таком случае оно должно выйти из-под влияния Я. И подобное «отступление» ему предоставляют фиксации на его пути развития, проходимом теперь регрессивно, против которых Я защищалось в свое время вытеснением. Занимая в обратном движении эти вытесненные позиции, либидо выходит из-под власти Я…»[61]61
  Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. СПб., 2003. С. 361–362.


[Закрыть].

Фиксации, необходимые для подобного прорыва вытесненного, Фрейд предлагает искать в «проявлениях и переживаниях инфантильной сексуальности, в оставленных частных стремлениях и в объектах периода детства, от которых оно отказалось». В эти-то «периода детства» либидо вновь и возвращается[62]62
  Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. СПб., 2003. С. 363.


[Закрыть]. Т. е. Фрейд находит явную «связь либидо невротиков с их инфантильными сексуальными переживаниями»[63]63
  Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. СПб., 2003. С. 365.


[Закрыть].

Кроме того, Зигмунд Фрейд предлагал выделять три формы неврозов: неврастению, невроз страха и ипохондрию[64]64
  В. Н. Словарь-справочник по психоанализу. СПб., 2001. С. 309.


[Закрыть]. А в статьях «Об основании для отделения от неврастении определенного симптомокомплекса в качестве «невроза страха» и «Критика «неврозы страха» Фрейд соотносил то, что назвал «невроз страха» и «невроз тревоги», с накоплением сексуального напряжения не имеющего доступа в психику и остающегося в области тела[65]65
  В. Н. Словарь-справочник по психоанализу. СПб., 2001. С. 310.


[Закрыть].

А в совместной с И. Брейером работе «Исследование истерии» Фрейд говорит о смешанном характере большинства встречающихся неврозов[66]66
  В. Н. Словарь-справочник по психоанализу. СПб., 2001. С. 310.


[Закрыть].

Также Фрейд различал детские неврозы и неврозы взрослых, полагая, что изучение первых явно способствует лучшему пониманию вторых. В работе «Анализ фобии пятилетнего мальчика» он писал[67]67
  В. Н. Словарь-справочник по психоанализу. СПб., 2001. С. 110.


[Закрыть]: «… когда приступаешь к психоанализу взрослого невротика, у которого болезнь, предположим, обнаружилась только в годы зрелости, то каждый раз узнаешь, что его невроз связан с… детским страхом и представляет… продолжение его и что непрерывная и в то же время ничем не стесненная психическая работа, начинаясь с детских конфликтов, продолжается и дальше в жизни независимо от того, отличался ли первый симптом постоянством или под давлением обстоятельств исчезал».

Чувство вины.

Известно, что в результате существования в индивиде чувства вины лежит невроз или некая невротическая зависимость, которая и приводит к подобного рода девиациям психики.

Если коснуться вопроса возникновения в природе психики индивида чувства вины, выявив, так сказать, первоистоки зарождения, то следует обратить внимание на то, что, по мнению Фрейда, высказанного им в работе «Тотем и табу», убийство первобытного отца сыновьями привело к дальнейшему раскаянию, что уже так или иначе вызвало чувство вины. Вины за свершенный поступок[68]68
  В. Н. Словарь-справочник по психоанализу. СПб., 2001. С. 82.


[Закрыть]. Это и есть первоистоки происхождения чувства вины.

Тогда как происхождение чувства вины у современного человека, как считал Фрейд,[69]69
  В. Н. Словарь-справочник по психоанализу. СПб., 2001. С. 82.


[Закрыть] действует и как покаяние в уже совершенных преступлениях, так и как мера предосторожности против новых подобных (преступных) деяний.

В работе «Некоторые типы характеров» Фрейд показывает, что «чувство вины возникает до поступка и не оно является его причиной, а, напротив, проступок совершается вследствие чувства вины»[70]70
  Фрейд З. Некоторые типы характеров из психоаналитической практики // Классический психоанализ и художественная литература. СПб. 2002. С. 69.


[Закрыть].

Кроме того, Фрейд вносит еще большее понимание в чувство вины, прослеживая причину его появления у невротика. И он находит, что «…это смутное чувство вины возникло из Эдипова комплекса и является реакцией на два великих преступных намерения: убить отца и вступить в сексуальные отношения с матерью»[71]71
  Фрейд З. Некоторые типы характеров из психоаналитической практики // Классический психоанализ и художественная литература. СПб. 2002. С. 69.


[Закрыть].

И уже тогда, основываясь на клинической практике и анализе художественных произведений (известно, что основатель психоанализа много времени уделял анализу художественным произведений), профессор Фрейд предлагает считать людей, совершивших, например, преступление: «преступниками вследствие сознания вины»[72]72
  Лейбин В. Н. Словарь-справочник по психоанализу. СПб. 2001. С. 82.; Фрейд З. Некоторые типы характеров из психоаналитической практики // Классический психоанализ и художественная литература. СПб. 2002. С. 69.


[Закрыть]. Т. е. чувство вины явно возникает в ответ на два преступления: замысел убить отца и соединиться в кровосмесительном контакте с матерью[73]73
  Лейбин В. Н. Словарь-справочник по психоанализу. СПб. 2001. С. 82.


[Закрыть].

В работе более позднего периода «Недовольство культурой» Фрейд развивает свое представление о чувстве вины, предлагая понимать под сознанием вины то напряжение, которое возникает в психике вследствие противостояния Я и Сверх-Я[74]74
  Лейбин В. Н. Словарь-справочник по психоанализу. СПб. 2001. С. 82.


[Закрыть].

Лейбин пишет[75]75
  Лейбин В. Н. Словарь-справочник по психоанализу. СПб. 2001. С. 82.


[Закрыть]: «В качестве двух источников чувства вины им (Фрейдом) рассматриваются страх перед авторитетом и позднейший страх перед Сверх-Я (требованием совести). Страх перед авторитетом заставляет человека отказываться от удовлетворения своих влечений, в результате чего у него не остается чувства вины. Отказ от влечений, обусловленных страхом перед Сверх-Я, не устраняет чувство вины, т. к. от совести невозможно скрыть запретные желания. С психоаналитической точки зрения, человек оказывается как бы обреченным на «напряженное сознание виновности»… Склонность к агрессии против отца повторяется в последующих поколениях. Чувство вины усиливается при подавлении агрессии и перенесения ее в Сверх-Я. Не имеет значения, произошло ли убийство на самом деле или от него воздержались… это чувство является выражением амбивалентного (двойственного) конфликта в человеке, обусловленного «вечной борьбой между Эросом и инстинктом разрушительности или смерти»…

Фрейд приходит к заключению[76]76
  Лейбин В. Н. Словарь-справочник по психоанализу. СПб. 2001. С. 83.


[Закрыть], что изучение неврозов способствует пониманию прослеживаемой взаимосвязи между чувством вины и сознанием вины, признавая, что чувство вины вполне может ощущаться в качестве некой тревоги. Т. е. являться своего рода разновидностью страха.

В работе «Достоевский и отцеубийство» Фрейд не только еще раз упоминает, что именно в отцеубийстве следует искать главный источник чувства вины[77]77
  Фрейд З. Достоевский и отцеубийство // Классический психоанализ и художественная литература. СПб, 2002. С. 77.


[Закрыть], но и находит удивительную взаимосвязь между чувством вины у Достоевского и творчеством.

«Писательство, – отмечал Фрейд[78]78
  Фрейд З. Достоевский и отцеубийство // Классический психоанализ и художественная литература. СПб, 2002. С. 85.


[Закрыть], – никогда не продвигалось вперед лучше, чем после потери всего и закладывания последнего имущества… Когда его (Достоевского) чувство вины было удовлетворено наказанием, к которому он сам себя приговаривал, тогда исчезала затрудненность в работе, тогда он позволял себе сделать несколько шагов на пути к успеху».

Чувство вины, развивающееся в индивиде, является общим следствием его невротического состояния. Самое печальное то, что по своей всеохватываемости чувство вины присуще не только невротикам, но и индивидам, находящимся в т. н. пограничных состояниях психики. А таких достаточно много.

К тому же заметим, что чувство вины большей частью склонны испытывать люди, принадлежащие к такой прослойке общества, как интеллигенция, люди ранимые и совестливые. Тогда как черствые душой, скорей всего, вообще не знают что такое ни чувство вины, ни невроз, ни какие-либо иные душевные страдания. И не потому, что у них «нет души», а просто психика крепче и нейтральнее к различного рода проекции интеллекта на окружающую жизнь и обратно. У подобных индивидов все намного проще и что, наверняка спокойнее для их психики, а значит и жизни (потому как психика есть проекция информации, получаемой с внешнего мира – в мир внутренний).

Тем не менее по своей всеохватываемости чувство вины иной раз поражает почти все без исключения слои общества. В этом случае вероятно можно говорить об различии в устойчивости тревоги в душе того или иного индивида. Кому-то удается найти то нечто, что позволяет за достаточно непродолжительное время (измеряемое иной раз секундами-минутами, а иной раз затягивающеемся на сутки и долгие месяцы – в крайних случаях) избавиться от чувства вины. Тогда как в случае продолжительного воздействия подобного рода следствия невротического воздействия индивид не просто испытывает чувство вины, но и подчиняет ему собственную жизнь.

Жизнь такого индивида становится в большей мере несчастной, чем это даже можно предсказать. Буквально на все жизненные ситуации подобный индивид реагирует с позиции разрывающего его душу невроза, который подчиняет мысли и поступки индивида на совершении того, что, по мнению бессознательного психики индивида, способно или унять боль души, или же хоть как-то снизить удручающее воздействие, оказываемое на его психику посредством нахождения в его бессознательном особого рода невротической зависимости, вызывающей чувство вины. Притом что чувство вины проецируется абсолютно на все без исключения мысли и поступки индивида (может быть за малым исключением). Такой индивид уже как бы не может совершить шага, чтобы не соотносить необходимость этого шага с существующем в нем чувстве вины. То есть жить и действовать исключительно с оглядкой на разраставшееся в нем безумие, которое до поры до времени ему удается усмирять выполнением требований, вызванных невротической зависимостью.

«В картине проявлений неврозов чувство вины… играет первостепенную роль»[79]79
  Хорни К. Невротическая личность нашего времени. Самоанализ. М. 2004. С. 186.


[Закрыть], – писала Карен Хорни в работе «Невротическая личность нашего времени», ставшей классикой психоаналитического учения о неврозах.

«…Человек, страдающий неврозом, часто склонен объяснять свои страдания как заслуженные, – замечала Хорни[80]80
  Хорни К. Невротическая личность нашего времени. Самоанализ. М. 2004. С. 186–189.


[Закрыть]. –…У такого человека обычно имеется тенденция по малейшему поводу чувствовать себя виновным. Если кто-то хочет увидеться с ним, его первая реакция – ожидание услышать упрек за что-либо им сделанное ранее. Если друзья не заходят или не пишут какое-то время, он задается вопросом, не обидел ли он их чем-то. Он берет на себя вину, даже если не виноват… Имеется лишь неустойчивое различие между этим латентным чувством вины, готовым проявиться по любому поводу, и тем, что истолковывалось как бессознательное чувство вины, явное в состояниях депрессии. Последнее принимает форму самообвинений, которые часто являются фантастическими или, по крайней мере, сильно преувеличенными. Кроме того, вечные старания невротика выглядеть оправданным в собственных глазах и в глазах других, в особенности когда ясно не осознается громадная стратегическая важность таких усилий, предполагают наличие свободно перемещающегося чувства вины, которое приходится держать в латентном состоянии».

Хорни отмечала, что невротик, мучившийся чувством вины, все совершенные им поступки волен трактовать как ошибочные, легко признавая правоту того, кто способен что-то сказать ему против. Кроме того, по мнению Хорни, навязчивое стремление к совершенству индивида есть нечто иное, как стремление возвыситься над другими[81]81
  Хорни К. Невротическая личность нашего времени. Самоанализ. М. 2004. С. 187.


[Закрыть] и избежать таким образом каких-либо обвинений в свой адрес.