Текст книги "Лейтенант с одной жизнью"

Глава 3
Кишлак Карез-Ахундай

Пыль, поднимающуюся гусеницами впереди идущих боевых машин пехоты, ветер на дороге не задерживал, сдувал тут же. Валентин, сидевший над механиком-водителем бронетранспортера, осматривал сухую степь, уходящую в далекий горизонт, границы которого размывались маревом от жарящих землю горячих лучей солнца.

На горизонте справа просматривались строения. В знойном мареве трудно было рассмотреть неровные геометрические линии домов, но это были именно они.

Через какое-то время боевые машины приблизились к кишлаку. Абдулла, представитель администрации Баграмского уезда, сидевший рядом с Валентином, подняв под козырек своей шапки ладонь, всматривался вперед.

Идущая первой боевая машина пехоты у широкого арыка остановилась. Саперы, спрыгнув с нее со своими собаками, начали осматривать дорогу. Через полчаса они вернулись к машинам, и их сержант махнул рукой, показывая, что колонна может продолжать движение.

– Вперед! – скомандовал Валентин.

С особым интересом он рассматривал коробки серых домов, закрытых глиняными заборами – дувалами. Дети бежали за машинами, что-то крича солдатам и размахивая руками. Женщины, пряча свои лица в паранджу, стояли у дувалов и с таким же любопытством рассматривали русских солдат, въехавших на бронетехнике в их кишлак.

Боевые машины пехоты разведвзвода остановились по бокам на широком участке улицы, скорее всего, служившем для проведения каких-то общих мероприятий дехкан, молитв.

Десантный взвод, двигавшийся в конце колонны, продвинулся на ту сторону площади и расставил свои БМП в полукруг.

Ефрейтор Самид Сайдудулаев спрыгнул с брони и вместе с Абдуллой и майором Васильевым, старшим агитрейда, направился к двум старикам, стоявшим у дувала. О чем они разговаривали, Валентин узнал позже. Три дня назад, ночью, через кяриз (подземные ходы) в кишлак зашла банда душманов. Это были наемники из Пакистана или Ирана. Взорвали несколько домов, расстреляли муллу и четырех стариков.

Бойцы внимательно рассматривали людей, собиравшихся вокруг грузовых машин, в которых лежали мешки с мукой, крупой, сахаром…

– Валентин! – окликнул Стеклова майор. – Здесь сейчас организуем оказание медицинской помощи, а потом начнем раздавать людям муку, крупу и так далее. Аксакал Файзуллох со своими людьми, – он указал на нескольких афганских мужчин, вооруженных автоматами, – организуют охрану. Рассади их по своим машинам, пусть наблюдают за всем происходящим. Они лучше знают кто душманы, а кто свои. Охраняйте нас.

– Есть! – козырнул майору Валентин и распорядился, чтобы его солдаты помогли афганцам забраться к ним на броню.

Разыгравшийся «афганец», дующий с гор, поднимал пыль в выгоревшей от жары степи и гнал ее в сторону кишлака, проносясь по улицам, поднимая в воздух песок, которым нещадно сек оголенную кожу. Щурясь, Валентин внимательно следил за переводчиком – лейтенантом из агитотряда Дмитрием Шевелевым, державшим в руке список и окликавшим людей, которые тут же выбегали к нему из толпы. В основном это были женщины с детьми. Они подходили к машине и подавали солдатам, стоявшим на кузове «ГАЗ-66», свои мешки, которые те с помощью пластмассовых ковшиков заполняли сахаром, мукой, рисом…

У второй машины людей было также много, и руководил разливом керосина здесь сержант. Люди подавали ему канистры, все громко галдели.

Валентин повернул голову в ту сторону, где женщины-врачи, приехавшие вместе с ними в кишлак, обслуживали больных, и, спрыгнув с машины, направился к ним. То, что он увидел, сразу же вызвало тошноту. У юного мальчишки, на вид пятнадцати-шестнадцати лет, не было ноги. На культе под коленом рана гноилась, и молодая врач, вскрыв рубец, обрабатывала его перекисью водорода. А мальчишка не сводил глаз с Валентина и улыбался ему, как будто ему не было больно.

– Герой, – сглотнув слюну, сказал Валентин стоявшему рядом с ним солдату. – Что с ним произошло, не знаешь?

– Мина или пуля оторвала ногу. Таких инвалидов в каждом кишлаке хватает. Душманы все дороги минами обкладывают, вот люди и подрываются на них. Этот бача, может, сам бывший душман.

– Насмотришься еще на все это, – произнес подошедший к Валентину майор. – Часть домов с той стороны кишлака разрушена. Взорвали их зачем-то. Зачем, спрашивается? Тот афганец, что из уездной администрации, говорит, что здесь погибло около тридцати человек. Уездное руководство обратилось к нам, чтобы мы этим людям оказали хоть какую-то помощь.

– Да, да, – кивнул Валентин и вдруг почувствовал, что его кто-то ухватил за мизинец. Он резко отдернул руку и посмотрел вниз.

Это был маленький мальчишка. Его огромные глаза так умоляюще смотрели на Валентина, словно о чем-то прося его, что он безропотно пошел за ним.

– Вы куда? – окликнул его спрыгнувший с брони БМП прапорщик Жженов.

– Да вот, пацаненок тащит меня за собой. Видно, что-то там произошло, и нужна моя помощь.

– Эй, стой, стой! – Догнав Валентина, прапорщик зашагал рядом с ними.

Мальчишка пролез в дыру дувала, через которую за ним с трудом пробрались лейтенант, прапорщик и ефрейтор Самид Сайдудулаев. Посередине небольшого двора стоял колодец. Но малец, снова ухватив за палец Стеклова, потащил его за собой в полуразвалившуюся мазанку. В ней было темно, в дальнем углу скулила, скорее всего от боли, собака, которую Валентин с трудом рассмотрел. Мальчик не подпускал его к ней, а стоял и чего-то ждал, видимо, чтобы глаза шурави привыкли к сумраку в доме. И он не ошибся, так и было.

Буквально через минуту бача заново потащил Валентина за собой в сторону прохода в другое помещение ханы (дома). Здесь крыша мазанки была обвалена, глина, лежавшая грудой на полу, частично была кем-то разобрана и раскидана в стороны. Только теперь Валентин разглядел под глиной человеческую босую ногу и, подбежав, стал освобождать тело от нее. Прапорщик с ефрейтором кинулись помогать ему. Это была мертвая женщина. Приподняв ее, прапорщик перевернул тело на спину. Лицо было разбито до неузнаваемости, кровь уже засохла и почернела…

Вдруг где-то рядом пискнуло. Похоже на человеческий голос, детский…

Когда продолжили разбирать развалины, обнаружили ящик, а в нем двух малышей.

– Бачата! – вскрикнул от удивления прапорщик. – Живы, ты смотри! – Его грубый голос резко сменился на мягкий шепот: – Мальчишки, вы живы? У меня двое таких, – вздохнул он, – тоже близняшки. Один другого старше на двадцать семь минут, вот так.

Мальчонка, приведший их сюда, выхватил из рук прапорщика малыша, другой рукой ухватил за пояс второго и потащил обоих из дома во двор.

– Не торопись, лейтенант, – остановил порыв Стеклова Алексей и указал рукой в сторону следующей двери, наполовину заваленной кусками глины: – Это не они кричали, а кто-то там. Пошли, посмотрим.

Пролезть в открытый проем было нелегко.

– Кто здесь? – громко спросил прапорщик. – Эй, люди! Бача!

Теперь Валентин хорошо уловил раздавшийся стон.

– Самид! – окликнул он Сайдудулаева, но тот не подавал голоса. Оглянувшись, Валентин понял, что ефрейтора в помещении не было.

– Видно, пошел за мальцом, – предположил Жженов и глубоко вздохнул. – Ну что, вроде стон идет оттуда, – указал он рукой в сторону левого угла. – Только бы крыша на нас не обвалилась. Давай, лейтенант, и осторожнее будь, – добавил Алексей, протягивая Валентину кусок глины.

Через десять минут им удалось очистить часть помещения. Услышав возглас прапорщика, Валентин тут же кинулся к нему. Но Алексей, расставив руки вширь, не дал пройти вперед его, только громко прошептал:

– Ты чего, лейтеха! – И в ту же секунду его огромное тело стало падать на кирпичи.

Что произошло, Валентин так и не успел понять…

…Через какое-то время он пришел в себя. Ощущение тяжести, больно давившей на грудную клетку, говорило о том, что на него обвалился потолок. Дышать было очень тяжело, тем более пылью, заполнившей помещение.

– О-ой! – услышал он чей-то вскрик. – Давай сюда БТР и пару тросов, попробуем обвязать ими стену и приподнять ее…

С трудом разлепив веки, Валентин увидел склонившихся над ним солдат и Жженова с забинтованной головой.

– С боевым крещением, лейтенант, – прошептал Алексей. – На нас с тобой обвалился потолок, еле успели увернуться. А то бы – хана нам! – Он помог Стеклову подняться и спросил: – Ну как себя чувствуешь, цел?

– Вроде да, – напрягая мышцы то в руках, то в ногах, тихо ответил лейтенант.

– Ну и прекрасно!

Глава 4
Беспокойная ночь

Блокпост напоминал крепость и изнутри был достаточно просторным, чего не казалось со стороны. Высокий глиняный забор с амбразурами. По бокам – две спаренные зенитки, с другой стороны выглядывают пушки боевых машин пехоты. В длинном одноэтажном строении, сделанном из глины, расположились казарма, столовая, оружейная.

В середине двора стоял очень глубокий колодец, к которому были прикреплены два больших бака, литров на триста, их, видимо, использовали для умывания и принятия душа.

Напившись теплой воды из алюминиевого бака, спрятанного в тени, Валентин зашел в столовую и, немного постояв, пока глаза не привыкли к сумраку, прошел дальше, в небольшую комнатушку, где расположились офицеры.

В помещении стоял сизый дым от сигарет. Тускло горели толстые свечи, освещая спины мужчин, сидевших за столом.

– Да нет, все было по-другому… – говорил старший лейтенант, взвод которого должен был смениться и уехать с блокпоста в часть. – Мы на высотке остались, ночь через час, спуститься бы все равно не успели, – рассказывал он. – Я расставил ребят на часы, а прикорнуть даже на пять-десять минут не мог. Не знаю, трясло что-то внутри и снаружи, и все. Никак не мог понять почему, ведь шесть месяцев уже служил… Бойцы молчат, а у меня на душе неспокойно. Т-такое чувство, что все мы на прицеле. А ведь не ошибся. Если бы кто-то из окружавших нас душман не столкнул камень, нас бы там и положили за пять секунд, всех! Мой сержант первым заметил «духа» и дал по нему короткой очередью. Убил ли его, не знаю. А потом – все! Не знаю, сколько вре-мени после этого прош-ш-шло, мож-жет, минута, может, две. Мне показалось, что вечность! И началось. У Пашкова голову разнесло, у Синегова – плечо. Били из «ДШК» по нам сверху. Мы как на блюдечке у них были. А я живой осс-та-астался. – Пальцы старшего лейтенанта вцепились в темно-зеленую кружку, и он с размаху стукнул ею по столу. – Один я остался, представляешь?!

– У тебя ведь трое были ранеными, – вставил свое слово прапорщик.

– С «ДШК»? Раненые? – Старший лейтенант со злостью посмотрел на прапорщика. – Пуля руки отрывала у них, ноги, ребра вместе с костями и сердцем. Раненые, г-г-г-говаришь? – Он вскочил, метнулся было к Жженову, но тут же как-то скукожился и стал оседать на стул.

Стеклов и Жженов, поддерживая его за плечи, повели офицера в соседнюю комнатушку и положили на кровать.

– Удивительный человек, – ухмыльнулся прапорщик. – Ладно, пойдем, Валя, перекусим, и спать.

– А о чем он вам рассказывал? – поинтересовался Валентин.

– Он? А о группе своей. Четырех человек в течение минуты под Кундузом потерял. Когда его тащили вниз, он был уже седым, как белый лист. Теперь так и зовут его все между собой, Белый, а фамилия у парня, э-э-э, сейчас, как его…

– Чернов, – напомнил Валентин.

– Вот, а я о чем. Белый, а сам черный. То есть, ну, ты понял…

В комнатушке было душно. Валентин, раздевшись, лег на кровать, которая под ним тут же протяжно заскрипела. Прикрыв глаза, он глубоко вздохнул и, ерзая всем телом, повернулся на бок, посчитав, что так лежать намного удобнее, чем на спине…

…Что-то защекотало на шее. К счастью, это был мотылек или ночная бабочка. Отпустил, растер пальцами оставшуюся на их коже пыльцу. А бабочка не унималась, села ему на правую руку и, щекоча лапками и бьющимися крылышками о кожу, побежала в сторону ладони.

Стряхнув ее с себя, Валентин улыбнулся.

– Пах, пах! – кричал ему Витька Блохин, спрятавшийся в кустарнике сирени.

– А я – робот! – кричал в ответ Валька. – Мне нужно в одно место сто раз попасть, тогда убьешь!

Витька тут же подбежал к нему со спины и, сильно надавив своей палкой-винтовкой в его плечо, выкрикнул:

– Та-та-та-та-та! Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант. «Духи», «духи».

«Какие еще «духи»? – подумал Валентин, никак не желая расставаться со своим лучшим другом детства Витькой, и открыл глаза.

– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант! – дергал его за плечо прапорщик. – Стеклов, подъем! Душманы нас окружают.

Сон тут же пропал, и Валентин мгновенно выскочил во двор.

Было очень темно. Лишь звезды рассыпались своим серебряным и золотистым песком по небесному потолку. Люди, бренча оружием, затворами автоматов, с громким топотом носились по двору, постоянно задевая Валентина.

Бу-бу-бу-бу – заработали слева и справа зенитки, им тут же начали вторить короткие очереди автоматов.

Стеклов, нащупав ступеньки, поднялся на крышу дома, пролез к свободной амбразуре и стал всматриваться в темноту, в которой исчезали короткие и длинные змейки трассирующих пуль. Ничего, кроме ночи и трассеров, не было видно. Через некоторое время унялись и автоматы бойцов блокпоста, и все успокоилось. Тишина.

Толкнув лежавшего справа солдата, Валентин спросил:

– Боец, что там было?

– Так я и сам не знаю, что было, товарищ лейтенант. Все побежали, и я. Зенитка как начала долбить в ту сторону…

Что-то затрещало впереди, и с земли в звездное небо взлетела ракетница, за ней – вторая, третья. И в ту же секунду затрещали автоматные очереди, посылая в поле новые полосы трассирующих пуль. А им в ответ заработали и зенитки: бу-бу-бу-бу-бу.

– Прекратить огонь! – Валентин по голосу узнал того самого старшего лейтенанта, который рассказывал о своих погибших солдатах на какой-то высотке Кундуза. – Похоже, это был тушканчик, может, лиса или собака.

Валентин молчал, вдыхая в себя запах сгоревшего пороха и положив свой подбородок на ребро приклада автомата. Вдруг он почувствовал, как чья-то холодная ладонь уперлась ему в затылок, и, обернувшись, увидел старшего лейтенанта.

Поздоровавшись, тот присел рядом:

– Вот так каждую ночь по нескольку раз все срабатывает. Но по-другому нельзя, это ведь могут быть и «духи». Восемнадцатый блокпост неделю назад обстреляли из миномета. К счастью, все мины легли перед их стенами. Никто не пострадал. Никто! Но в прошлом году «духи» вырезали почти весь отряд на афганском блокпосту. А мы, лейтенант, здесь тоже не в степи никому не нужной сидим. Здесь – пересечение дорог…

И снова сработала серия сигнальных мин, теперь чуть правее, метрах в ста от их крепости.

И снова все ожило!

Горячие пустые гильзы падали на руку и на голову Валентина. Отмахиваясь от них, он молча следил за происходящим, ожидая, что сейчас всполохнется ответным огнем и та сторона степи. Но через некоторое время все снова успокоилось, и, поняв, что оставаться ему здесь больше незачем, он, крадучись, нащупывая ногой ступеньки, стал спускаться…

Глава 5
Бакшиш

– Мы сейчас для «духов» лучшая мишень, – сказал кто-то из солдат.

И как он был в этом прав. На броне бронетранспортеров, боевых машин пехоты, БРДМ и «ГАЗ-66» оставался весь личный состав, который душманы, если они находятся здесь где-то рядом, могут расстрелять без промедления.

И виной этому мины, обнаруженные саперами на дороге и по ее бокам.

– А в прошлом году, товарищ лейтенант, на Пули-Хумри наши ребята попали в такую же историю. – Из-под брони показалась голова механика-водителя Саши Лукьянцева. – Обстреляли, несколько человек погибли, много было раненых, а потом, как оказалось, на обочине дороги мин не было.

– Ха, так тогда колонна в горах была, а не на равнине, как здесь, где все можно осмотреть на большом расстоянии, – громко прошептал пулеметчик Каплин. – Саня, если ты уж такой храбрый, то слезай с брони.

– Не-ет! – широко улыбнулся механик-водитель. – А вдруг там действительно мина?

– А я о чем… – сплюнул ефрейтор Каплин.

Валентин, слушая солдат, всматривался в сторону первой машины колонны – БМП, на которой сидели солдаты со вскинутыми автоматами. Саперы, расположившиеся в метрах десяти-двадцати от них, замерли на одном месте, ковыряясь в земле. Собака, немецкая овчарка, сидела рядом с ними.

«Значит, дело серьезное», – подумал Стеклов.

– Ой-ой! А ты вспомни, когда мы выходили из Кундуза, саперы шли на танке, четыре раза подряд подорвались, – присоединился к разговору ефрейтор Сайдудулаев. – Товарищ лейтенант, тогда уже был вечер, наша дивизия выходила из ущелья, а «духи» обложили минами всю дорогу. У саперов, которые шли впереди, подрыв за подрывом, и мины не какие-то там одиночные, а соединенные между собой по нескольку штук…

– Да не ври! – перебил его Лукьянцев. – Это не там было, а в ущелье Дех Сабса, не путай. Там мины были расположены полукругом, по четыре-пять, и соединялись проводом. Одна взрывается, а за ней сразу все другие. Никто из тех, кто сидел на броне, после такого взрыва живым бы не остался. Спасибо саперам.

– Э-э, зелень, хватит! – взорвался сидевший сзади Жженов. – Нашли о чем говорить. Смотрите лучше по сторонам, а то «духи» под ваши сказочки нас точно здесь всех угрохают, раз и навсегда. Каплин! Что оперся на пулемет, это тебе что, подушка?

Ефрейтор тут же опустил ствол пулемета и, передернув затвор, стал всматриваться в степь.

– Две противопехотные мины обезвредили, – высунулся из люка механик-водитель. – И представляете, товарищ лейтенант, к ним подсоединены провода и тянутся в разные стороны. Вот такие вот пироги нам «духи» испекли. Так что, мужики, не бренчать, а смотреть внимательнее по сторонам. Скорее всего, здесь у «духов» поблизости есть засада, а минное поле может управляться ими дистанционно.

– Засада? – сухо кашлянул Сайдудулаев.

– А что ты думал, ефрейтор? Если есть провод, то он к чему-то подсоединен, так, Каплин?

Пытаясь унять дрожь в руках, Валентин потянулся к фляге и, сделав несколько глотков воды, прокашлявшись, спросил у Жженова:

– Может, нам назад сдать, и пойдем по той дороге, по которой ушел из кишлака сопровождавший нас взвод блокпоста? Они ушли спокойно, значит, на той дороге мин не установлено.

Прапорщик посмотрел на Валентина и, стерев капли пота со своего лица, проговорил:

– Так, Валя, та дорога идет в Кабул.

– И что? – спросил Стеклов.

– А нам нужно вернуться на блокпост. Он находится в другой стороне от Кабула – это раз, а два – саперам виднее. Хотя, – задумался прапорщик, – мысль неплохая. Сейчас… – он быстро надавил на мембрану ларингофона: – Товарищ майор, это Жженов. А может, сдадим назад и пойдем через поле напрямую?

В наушниках что-то сильно затрещало, а потом густой баритон ответил Ивану:

– А не пошел бы ты… учитель!

– Ясно, – улыбнулся покрасневший прапорщик. – По-другому говорить, значит, не можем! Нервные мы!

– Еще три патрона с «ДШК» обнаружены, – трещал шлемофон. – Может, около тебя бомба, не думал?

– Так я ж говорю, сдать задом, ну, в смысле, машинами, колонной, – поправляя на голове шлемофон, крикнул в мембрану микрофона Жженов.

– А «духи» только этого и ждут, – шумели наушники. – Где-то около нас мощный заряд заложен. И, похоже, что «духи» не управляют им дистанционно, а мины соединены между собой только проводом. Понятно? Все, не мешай! – И треск в шлемофоне прекратился.

Покусывая нижнюю губу, Стеклов осмотрелся по сторонам.

«Неужели все так быстро и закончится?» – следя за застывшим у второй машины сапером, подумал он.

Костя повел ствол своего пулемета в сторону сапера, потом, так же размеренно, вправо от него. Стеклов проводил глазами прицел пулемета и невольно вздрогнул, только сейчас заметив, что метрах в ста от них, на фоне серо-желтого ковра скошенной травы, видно пятно. Посмотрел на него через бинокль, это – бугорок, шириной с полметра и в высоту сантиметров тридцать. На нем, сложив верхние лапки и потряхивая ими, сидит какой-то зверек и посматривает на колонну бронетехники.

– Это, наверное, суслик? – невольно вслух прошептал Валентин.

– Не знаю. Может, кролик, у него уши, как у зайца, – сказал Костя Каплин, – приглядитесь.

– Живой?

– Да, товарищ лейтенант. Я за ним уже несколько минут наблюдаю. Их там несколько, видно, там вход в их норку.

– Только бы не окоп!

– Не знаю, – пожал плечами Каплин.

Сапер работал уже рядом с их машиной, что давало возможность Стеклову следить за его действиями.

Шнур, который он медленно вытаскивал из земли, был хорошо виден. Сапер двигался за ним на коленях, тыкая в землю щупом, под углом двадцать-тридцать градусов. Земля, которую он убирал ладонями, освобождая провод, легко поддавалась ему, значит, была рыхлой. Выбирая пальцами ямку, он уперся на локоть и свободной правой рукой приподнял на пальцах большой патрон с пулей.

– Снова от «ДШК», – сказал он и медленно положил его назад.

– А зачем они эти патроны зарыли? – громко спросил Стеклов у сапера.

– Ну, может, чтобы при взрыве больше осколков было, тогда можно больше живой силы поранить, – ответил Валентину Жженов. – А может, еще и мины где-то здесь врыты. Вот такой бакшиш нам душманы в отместку за агитрейд в кишлак устроили.

Минут через двадцать по линии продвижения сапера по обочине дороги на поверхности земли лежало уже пять патронов «ДШК», соединенных между собой проводом.

С левой обочины дороги были такие же находки, только между ними расстояние было в два раза больше, чем между минами-патронами справа. Собака, двигавшаяся ползком за своим хозяином, иногда поскуливала, не обращая внимания на людей, сидевших на бронетехнике.

– У меня все, – поднял руку сапер, идущий слева, – одни патроны.

– Что с ними будем делать? – из любопытства спросил Стеклов.

– Лучше, конечно, подорвать.

– Опа! А у меня целый снаряд, – громко сказал сапер, идущий справа. – Нет, это мина минометная. Бойцы, спрячьтесь в броне, а то мало ли что. Сев на колени, он стал выбирать руками рыхлую землю.

Валентин, высунувшись из-за люка, наблюдал за действиями сапера. Мина, которую вытащил из-под земли боец, была немаленькой, сантиметров сорок в длину и калибра около ста двадцати миллиметров. Она была соединена проводом только с одной стороны.

– Похоже, все, – сказал сапер, вытирая пот с лица.

И только сейчас у Валентина появилась возможность рассмотреть лицо этого солдата: худощавое, с острым носом и светлыми глазами на фоне темной кожи лица.

Саперы стащили заряды к передней БМП, с мин сняли взрыватели и положили их под патроны с проводами. Сверху обложили их несколькими толовыми шашками. Было решено взорвать их, когда колонна отойдет с этого места на полкилометра.

Головная БМП начала движение. Когда дернулся БТР и начал догонять боевую машину разведчиков, Валентин невольно посмотрел на бугорок, что был справа от них. Показалось, тот стал больше. Вдруг что-то блеснуло, и, толкнув пулеметчика в плечо, он вскрикнул:

– Душман!

В ту же секунду все, кто сидел на БТРе, навели стволы в ту сторону.

– Нет там ничего, товарищ лейтенант, это вам с испугу показалось, ха-ха-ха! – рассмеялся Жженов.

Валентин растерянно посмотрел на него и тут же резко отвернулся.

И в эту же секунду за спиной раздался громкий щелчок по железу.

Принятое решение командиром разведвзвода Жженовым не вступать в бой, а уйти от него, дал возможность сохранить жизни личного состава. Это Валентин понимал прекрасно, только не мог понять другого: та пуля, попавшая в броню его бронетранспортера, была единственной или нет?

Ее щелчок Стеклов хорошо расслышал. Он тут же передал об этом радисту, тот – всей колонне. А может, это была вовсе и не пуля, а удар кем-то из бойцов тем же прикладом или стволом автомата о броню? Только уж больно сильный.

Когда вошли в месторасположение блокпоста, Валентин в десятый раз проверил свой личный состав: все были на месте. Он поблагодарил солдат за работу в кишлаке, за выдержку во время разминирования дороги и приказал всем умыться, поужинать и ложиться спать. До подъема и выхода в следующий кишлак осталось всего девять часов.