Текст книги "Зачистка под ноль"

– Вся королевская конница, вся королевская рать, – процитировал он известное стихотворение и добавил: – И весь королевский спецназ.

Неожиданно раздался звонок мобильного телефона. Великанов вздрогнул. Похоже, он рано размяк.

– Слушаю, – четко по-военному произнес он в трубку.

– У нас чрезвычайная ситуация, – послышался голос адмирала. – Осмелюсь просить вас прибыть в штаб.

– Сейчас буду, – кивнул Великанов.

– Машина уже послана. – Адмирал помолчал и совершенно другим голосом, доверительно произнес: – Настало время показать, на что мы годны, Игорь…

Глава 7
Хороший командир

Отряд командира третьего ранга Хана возвращался с победой. Изможденные, едва передвигающие ноги бойцы, среди которых были и раненые, гордо приосанились, оказавшись на территории затерянной в джунглях деревеньки, ставшей на время базой главного командования «Справедливого пути Суньямы». Они с презрением взирали на остальных вояк, на тыловых ничтожеств, на плохо обученных крестьян, втягивающих голову в плечи при отдаленных выстрелах и взрывах. Они возвращались, убив врага. Пускай потеряли своих людей, но жизнь стоит мало в этих краях. Лучшие бойцы лучшего командира, за которого они готовы сложить головы.

К тому же они пришли с трофеями. Пусть добычи хватит ненадолго и она растворится, как сахар в кипятке, – будет обменяна или продана ушлым жукам, которые не знают, что такое настоящая война, раздарена женщинам за минуты любви, – но это не важно. Победа и трофеи – что может быть слаще для слуха истинного воина! Убитые «железноголовые» – что может быть лучшим подарком для тех, кто идет по истинно справедливому пути…

Сам командир Хан с трудом представлял, что ему ждать от командования. То ли награды за хорошо сделанную работу – разгромленную пехотную колонну, то ли наказания за то, что надолго увяз в горах и не выходил на связь. Реакция генерала была труднопредсказуемой. Поэтому командир Хан с некоторым волнением переступил порог просторного дома, некогда принадлежавшего местному священнику-баптисту, долгие годы занимавшемуся в окрестностях миссионерской деятельностью и теперь выгнанному взашей на улицу.

Генерал принял его в почти пустой комнате, аскетично обставленной простой и функциональной мебелью – лидер движения всегда подчеркивал, что он чужд роскоши.

Толстый, седой, достаточно гладкий для своих шестидесяти лет, с узкими как щелочки, заплывшими жиром глазами, генерал Вэй пялился в ноутбук, пытаясь осмыслить какую-то информацию. Потом забарабанил пальцами по клавиатуре. И предавался этому занятию минут пять, будто и не замечая Хана. Наконец поднял взор. Резко отодвинул ноутбук. Поднялся. И отрывисто приказал:

– Докладывай, командир Хан. И не забудь объяснить, почему отсутствовал так долго, что в мыслях мы успели похоронить и тебя, и твоих людей.

Хан четко доложил о проведенной акции. В коротком докладе уместились и количество уничтоженных врагов, и тактика действий, и собственные потери. И, главное, причины, заставившие его преследовать армейцев и не давшие ему выйти на связь.

– После потери рации я сделал единственно возможное: дословно выполнил ваш приказ, генерал. Никто не ушел живым от возмездия!

Генерал Вэй внимательно осмотрел подчиненного, обошел его, будто примеряясь, куда приспособить такой видный экземпляр. Потом удовлетворенно произнес:

– Ты кое-чему научился, влившись в наши ряды, бывший пехотный капитан Хан. Главное долг и приказ. И пусть сгорит вся земля, но останется наша доблесть!

В итоге результаты рейда были оценены генералом высоко. А за разгром монастыря Хан даже удостоился отдельной похвалы.

– Пусть все знают. «Путь справедливости» справедлив, – в конце аудиенции с пафосом объявил генерал, похлопывая вытянувшегося по стойке «смирно» Хана по плечу. – Мы караем врагов. И не жалеем ничего для друзей.

– Жизнь за свободную Суньяму! – как положено по правилам, отчеканил Хан, ударив себя ладонью в грудь…

Хан в очередной раз доказал, что на него можно положиться и что он лучший в своем деле. Всему отряду был дан отдых. И бойцы были предоставлены на время самим себе.

Активных боевых действий не шло. По всем фронтам наблюдалось напряженное затишье. После разгрома пехотной колонны армейцы отбомбились по известным им лагерям «Справедливого пути», оказавшимися на поверку обычными деревнями, где какое-то время назад действительно квартировали сепаратисты. Также было проведено несколько не слишком активных силовых акций. А потом все успокоилось.

Но Хан знал, что долго эта идиллия не продлится. Краем уха он слышал, что генерал готовит что-то грандиозное. Но что именно – тайна за семью печатями. А с вопросами лезть опасно: контрразведка у «Справедливого пути» не спит. За некоторые вопросы сразу отрежут язык, а потом и все остальные выступающие части тела…

Некоторое время Хан считал, что эта история закончилась удачно. Но, как вскоре оказалось, радовался рано.

Через две недели генералу донесли, что Хан нашел в разгромленном монастыре какую-то сильно затейливую побрякушку, притом из чистого золота. И удачно припрятал ее.

Поздно вечером в стоявшую на окраине лагеря хижину к бравому командиру завалились телохранители генерала. И на миг застыли в изумлении.

Тускло светила питаемая от общего генератора лампочка. Хан стоял на коленях на дощатом полу. У его ног валялась пустая бутылка из-под виски. Перед ним лежал квадратный золотой предмет. Офицер завороженно глядел на переплетение древних знаков и схем.

Телохранители генерала не привыкли миндальничать. Преодолев секундное замешательство, они грубым рывком подняли офицера на ноги. Встряхнули, привели в чувство, окатив водой из стоявшего в углу пластмассового ведра, и вместе с трофеем доставили к генералу.

– Великолепная мандала, – лидер «Справедливого пути» внимательно осмотрел принесенный предмет, от которого веяло седой древностью. Осторожно погладил пальцами удивительный узор – тот был совершенен и вместе с тем вызывал тревогу, был чем-то неприятен. И ощутил, что его притягивают волшебные переплетения линий и завитков, ему хочется снова и снова глядеть на выдавленные в золоте старинные письмена, значение которых вряд ли кто сегодня поймет.

Резко отодвинув мандалу, генерал уперся суровым взором в своего подчиненного:

– Ты мародер, Хан. Ты взял то, что принадлежит богам, и скрыл это от меня.

Хан уже окончательно пришел в себя. Пары виски выветрились из его головы. Его била нервная дрожь. Он знал, как скор на расправу генерал и в какие жестокие формы выливается его гнев.

– Я ошибся, господин, – сдавленно произнес Хан. – Я прошу прощения.

– Ты хороший офицер, Хан, – генерал не удержался и снова провел пальцами по золотому узору. – И тебе за это многое прощается… Иди. И живи впредь честно. Как следует жить моему соратнику, бойцу «Справедливого пути».

На подкашивающихся ногах Хан покинул дом генерала, провожаемый злыми взглядами его садистов-телохранителей. Те явно рассчитывали на кровавую забаву и были обмануты в своих лучших ожиданиях.

Добравшись до своей хижины и устроившись в гамаке, Хан несколько минут отрешенно смотрел в потолок, потом прошептал едва слышно:

– Ты запомнишь этот день, генерал Вэй. Мерзкая жирная скотина.

Раньше он даже и в мыслях не позволял себе такого. Но в последние дни в нем что-то изменилось. Будто кто-то сдвинул выключатель, и все окружающее предстало в другом свете – гораздо более неприглядном.

Для генерала находка была нежданным, и от того еще более приятным, пусть и мелким, подарком судьбы. Он не чурался торговли восточными древностями. Хотя основным источником его немалых доходов были наркотики, но награбленные культурные ценности тоже порой стоили немало и вполне оправдывали затраченные на грабежи и контрабанду усилия.

По своим старым каналам генерал переправил находку в Европу и на время забыл о ней. Потом вспомнит – он помнил все. Но это будет потом.

Командир Хан же с той поры внешне не изменился. Он добросовестно исполнял свои обязанности, и по нему трудно было сказать, какие бури сотрясают его душу. Через некоторое время он смог холодно и объективно оценить обстановку и, наконец, решился.

Он начал действовать!

А генерал Вэй еще не раз проклял свое великодушие и раскаялся, что собственноручно не искромсал на куски лучшего командира своего диверсионного отряда.

Лучшими бывает иногда очень трудно управлять. И часто те не вовремя осознают, что они лучшие…

Глава 8
Дипломаты мы не по призванью

– Вот и настала пора попробовать наших людей в деле, – произнес адмирал У Хтай Аунг, который в окружении офицеров находился в своей штаб-квартире. Просторный стол как скатертью был покрыт большой подробной картой и поверх нее спутниковыми снимками местности.

– Что произошло? – спросил Великанов.

– Провинция Баргоза, – адмирал положил сухую жилистую ладонь на карту, где были обведены цветными карандашами несколько населенных пунктов.

– Генерал Вэй опять решил показать зубы?

– Кажется, на этот раз он ни при чем.

– А кто? – удивился Великанов.

– Ситуация сложная. Мы пользуемся отрывочными сведениями. Но, похоже, у него раскол.

Великанов аж присвистнул. По имеющейся информации, генерал держит свою армию в ежовых рукавицах. Раньше были попытки свергнуть его, но все они заканчивались плачевно для заговорщиков: на показательные жестокие казни Вэй никогда не скупился. И уже давно никто из окружения не отваживался пробовать его на прочность.

– По предварительной информации, несколько сот человек откололись от генерала. И объявили, что северо-восток провинции теперь находится под их властью. Можно восстановить маршрут их движения… – Взяв карандаш, У Хтай Аунг показал на карте линию. – Вот так они шли. Разграбили несколько деревень.

– На такой бросок нужно время, – произнес Великанов. – Мы что, только сегодня узнали об этом?

– Вы же знаете, уважаемый советник, насколько трудно получать информацию из этих мест. Сегодня утром они захватили городок Ашхама. Семьдесят тысяч жителей. В основном этот населенный пункт связан с сельским хозяйством и переработкой сельхозпродукции. Охраняется городским подразделением полиции и взводом королевской легкой пехоты… И знаете, я не завидую жителям Ашхамы.

– Большие жертвы?

– Точных данных, конечно, нет. Но… По некоторым сведениям, там кровавая баня. Массовые убийства и мародерство.

– Чувствуется школа генерала Вэя.

– Даже Чэнь Вэй такое себе редко позволяет. Он вынужден демонстрировать хоть какое-то подобие справедливости. И зарабатывать симпатии населения. Эти же…

Великанов нахмурился. Толпа конченых отморозков получила в свое распоряжение целый город. Закончив с ним, пойдет в другой, сея смерть и разрушение.

– Известно что-нибудь о предводителе этой банды? – спросил русский специалист. – Кто посмел отколоться от генерала?

– Он выступил на митинге. Объявил, что генерал Вэй предал идеалы «Справедливого пути» и забыл заветы его основателя Ли Чанела, проявляет непростительную мягкотелость к врагам и непозволительное презрение к друзьям, глух к чаяниям простого народа. Но теперь есть кому взять дело освобождения народа в свои руки. Теперь появилось движение «Дорога верных».

– С фантазией у них неважно, – заметил Великанов.

– В общем, в этот трудный миг руководство новым движением отважился взять на себя он, командир Хан Кай.

– Он известен вам? – Имя раскольника было смутно знакомо Великанову, но он никак не мог вспомнить, где его слышал.

– Еще как, – адмирал махнул рукой, и стоящий около стола капитан открыл папку и положил на стол фотографию. С нее мрачно взирал совершенно обычный на вид сухощавый азиат. – Командир диверсионного отряда «Справедливого пути» Хан Кай. Бывший капитан королевской пехоты. Участвовал в боевых действиях против генерала. Попав в плен, перешел на сторону врага. Присягнул на верность «Справедливому пути», став его фанатичным поклонником. На стороне генерала Вэя воюет пять лет. Сперва в нем подозревали перебежчика, и свою лояльность ему пришлось доказывать участием в самых жестоких карательных акциях, лично проводя расстрелы наших солдат и местных жителей. Такие «подвиги» не простят ни одному внедренному агенту… Постепенно проявил себя в деле и был назначен командиром диверсионного отряда, который превратил в наиболее боеспособное подразделение «Справедливого пути», к тому же беззаветно преданное ему лично. Похоже, отряд и стал ядром раскола… Хан подозревается в организации и проведении атаки на колонну королевских войск на востоке провинции Баргоза, в разграблении монастыря. Крайне жесток и фанатичен.

– В общем, профессиональный предатель. – Наконец Великанов припомнил, что видел эту морду, когда просматривал досье на приближенных генерала Вэя. – Сначала предал короля, потом генерала – и, скорее всего, обоих вполне искренне. Уверен в своей правоте.

– Опасный психопат, получивший власть, способный на все, – сказал адмирал. – Помимо резни в захваченном городе, он проводит вербовку новых бойцов. И недостатка в желающих влиться в его отряд не испытывает.

– Удивительно.

– Отчаявшихся и забитых людей привлекают демагоги и палачи. Они показывают легкие пути решения всех проблем – и, главное, обещают месть. Если его не утихомирить сейчас, пока они еще не набрали мощь…

Великанов кивнул. При таких раскладах «Дорога верных» вполне может стать еще одной силой, действующей на территории Суньямы. И тогда война всех против всех обеспечена… Хаос нарастает, черт возьми.

– Принято решение о проведении крупномасштабной войсковой операции, – сообщил адмирал. – К ее проведению будут привлечены военно-воздушные силы, отдельный усиленный бронетанковый полк, подразделения артиллерии и пехоты…

– Пока танкисты и пехотинцы выдвинутся на исходный рубеж, Хан со своей сворой успеет добежать до Лаоса.

– Правильно, – кивнул адмирал. – Поэтому основная работа ляжет на плечи сил специальных операций. На диверсантов. На десант…

Ничего другого Великанов не ждал. Понятно, что только так можно блокировать и уничтожить врага. Но все равно после этих слов У Хтай Аунга он ощутил в солнечном сплетении холодок. Момент был ответственный. Через пять месяцев после трагедии Танчжоу пришло время продемонстрировать, каковы на деле натасканные русским советником силы специальных операций и стоила ли овчинка выделки. Это был экзамен, который ни в коем случае нельзя провалить.

– Мы справимся, – уверенно произнес Великанов.

Потом началось планирование предстоящей операции. Участвующие подразделения, средства доставки, порядок выдвижения, вооружение, связь… Упустить нельзя ничего. Великанов любил такие моменты – особенно когда при проработке плана удается найти пару-другую хитрых ходов, которые позволят переиграть противника.

От идеи тупо выбросить десант и взять кавалерийским наскоком город пришлось отказаться: элементарно не хватит людей и средств доставки. Потери будут неприемлемо высоки, а боевиков, имеющихся в наличии у Хана, хватит, чтобы организовать достойный отпор. Десантники увязнут в городских боях. Другое дело решить силами спецопераций узкие диверсионные и антитеррористические задачи. Незаметно проникнуть в населенный пункт, попытаться освободить заложников, захватить кого-то из командования, нанести урон живой силе противника и создать хаос; организовать засады на возможных путях отхода, попытаться связать бандитов боем до подхода основных сил… На этом и остановились.

К середине ночи был выработан более-менее приемлемый план действий, назначены командиры и ответственные. Обговорены основные моменты боевого приказа, которому предстояло быть оформленным в письменном виде и стать основой для проведения боевых действий.

Адмирал перевел дух, устало потребовав себе и присутствующим по чашке местного крепчайшего чая, начиненного таким количеством острых приправ, что язык сворачивался в трубочку. Этот напиток хорошо бодрил и прочищал мозги.

– Хотелось бы обозначить еще один момент, – сказал Великанов, отхлебнув чай, к которому уже успел привыкнуть за время своего пребывания в этой стране.

– Мы что-то упустили? – испытующе посмотрел на него адмирал.

– С диверсионной группой должен идти я.

Вечная улыбка на устах адмирала поблекла. Участие Великанова в боевых действиях было противозаконно – он являлся иностранным советником, а дело советников давать платные советы. Но ведь был уговор. И У Хтай Аунг понимал, что Великанов, русский советник, там необходим. Хищникам нужен был хороший вожак, чтобы научить их охоте в реальности, а не на полигоне.

– Согласен, – кивнул адмирал и обернулся к подтянутому атлету, назначенному командиром диверсионного отряда. – Полковник Шань, для участия в операции к вам прикомандировывается советник. Командовать он не может, но к советам его стоит прислушаться.

– Так точно, сэр, – произнес командир ныне вошедшего в структуру сил специальных операций парашютного полка сорокалетний полковник Шань и кивнул советнику, как показалось, с некоторым удовлетворением.

Игорь попытался сдержать довольную улыбку. Впереди – снова опьянение боем, настоящая жизнь. Какой он, к черту, советник-дипломат? Он был и останется бойцом десантно-штурмовой группы, из тех, которые с неба и сразу в бой. К месту вспомнилась песня советских военных советников, которых бросала судьба по миру – от Афгана до Никарагуа:

 
Дипломаты мы не по призванью,
Нам милей, братишка, автомат.
Четкие команды, приказанья,
И в кармане парочка гранат…
 

Глава 9
Дела житейские

На Базу-два под Москвой Тунгус с Русичем залегли после командировки. Ночью они прилетели из Ставрополя и теперь переводили дух после силовой акции.

Задание сперва казалось элементарным: нужно было изъять из оборота двух кавказцев, гастролирующих по югу России. Были кое-какие наколки по их поиску. Но, как всегда бывает, когда дело доходит до реализации планов, появляются какие-то обстоятельства, подло мешающие победе и триумфу.

Уже за первым фигурантом пришлось побегать. Ни по одному из адресов его не оказалось, со старыми своими знакомыми он на связь не выходил. Мероприятия по его розыску имели все шансы затянуться на неопределенное время. Но тут инициаторы задания сообщили очередной адрес – на этот раз в Ставрополе. И он оказался «в масть».

Кавказец мирно проживал в квартире на последнем этаже панельной пятиэтажки на окраине города. Он вообще не выходил из своего логова. Время от времени к нему приезжали три женщины, как славянского, так и кавказского вида, привозили еду и необходимые вещи. Задерживались они у него ненадолго.

Вся трудность заключалась в том, что изъять фигуранта надлежало тихо, без шума и пыли. Ну и что? Делов-то на пять копеек! Ночью Русич поднялся на крышу пятиэтажки; оттуда, используя подручные средства и кошачью ловкость, спустился на балкон. Аккуратно открыл дверь. Кавказец мирно сопел на кушетке, под его рукой лежал снятый с предохранителя и взведенный автомат «борз». У двери, выходящей на лестничную клетку, была устроена нехитрая растяжка под гранату «РГД-5» для нежданных гостей. Хорошо еще, балкон не догадался заминировать.

Одним выверенным ударом Влад продлил безмятежный сон кавказца на пару часов, после чего вытащил его на лестничную площадку, где уже ждал Тунгус.

За вторым клиентом пришлось побегать подольше. Тунгус и Влад всласть помотались по отдаленным районам на высокопроходимом джипе. Полежали в засаде, проклиная жару, насекомых и всю свою пропащую жизнь. Немало добрых матерных слов нашлось для инициаторов операции, которые никак не могли дать точную информацию.

Наконец, вышли на ближайшую связь фигуранта – русского бандита из предместий Ставрополя. Когда гордый своей непомерной крутостью и исключительностью качок чинно шествовал вечером из кабака к своему «БМВ», Влад аккуратно, одним ударом, отключил его и затолкал в его же машину.

Потом был разговор по душам в тихом и уютном местечке в лесополосе, под шум деревьев. Тупого гонора у бандита хватило ровно на три минуты. «Вы на кого, козлы, наехали? Вы трупы, да, вы трупы! Развязали меня быстро! И испарились!»

Тунгус, с доброй улыбкой воспитателя детского сада выслушавший все эти пассажи, перешел к интенсивным методам допроса. И тогда выяснилось, что братва совершенно не готова к тому, что с ними работают по-взрослому, по законам военного времени. Бандит быстро выдал все, что знал, и готов был петь и дальше, но его ария уже никого не интересовала. Тунгус проверил правдивость слов при помощи «правдоруба» – психотропного вещества последнего поколения, состоявшего на вооружении у «Пирамиды».

– Хороший пацан, – кивнул он, удовлетворенный результатом. – Честный. Живи. Хотя и не заслужил.

Еще одна инъекция, на этот раз спецпрепарат «Лета-5», – и у бандита отшибло память обо всех событиях за последние сутки лучше, чем от ядреной смеси водки с клофелином. Ну не убивать же подлеца.

Цель достигнута. Место за городом, куда утром должен приехать фигурант, было установлено.

– Ну что, чукча, – сказал Влад. – Загоним медведя.

– Это разве медведи? Даже не волки. Так, шакалы обнаглевшие, которых некому пинать.

Дальнейшее было делом техники. Тщательная рекогносцировка, умелая засада. Подъезжающая машина. Радующийся жизни абрек, решивший отдохнуть на лоне природы от трудов неправедных. Бросок. Удар. Упакован.

Кому и зачем понадобились эти гады, для Влада так и осталось тайной. Пленников передали инициаторам операции. Скорее всего там было что-то, связанное с противодействием терроризму. Ликвидировать, брать в заложники, пытать шахидов и их хозяев для «Пирамиды» было столь же привычным и обыденным занятием, как для дворников – уборка мусора. Рутина, одним словом. Скучная рутина, спасающая сотни, а то и тысячи людей, которые и не ведают, кому обязаны своей жизнью…

Задание было выполнено качественно, что вызывало чувство законного удовлетворения. Но в целом ситуация Владу не нравилась. Уже полгода он являлся оперативным координатором проекта «Барьер-два», и за это время по нему не удалось добиться сколь-нибудь значительных успехов. И все чаще Русича и его группу использовали на подхвате по чужим делам: затыкали дыры, зная, что эта команда отрабатывает силовые акции виртуозно.

Кроме Ставрополья, за время, прошедшее с момента совещания у Гермеса, Влад и Тунгус успели принять участие еще в нескольких силовых акциях. В далекой, солнечной и знойной Аргентине ликвидировали какого-то непонятного субъекта, представив его гибель жестоким самоубийством. Провели акцию устрашения против лидеров криминальной среды на Дальнем Востоке – это тоже было в порядке вещей. «Пирамиде» с ее разветвленными коммерческими структурами время от времени приходилось в регионах сталкиваться с местным криминалитетом. И была традиция решать возникающие проблемы максимально жестко. Хороший бандит – мертвый бандит.

Влад с тоской посмотрел в окно. Из комнаты на втором этаже особняка был виден сосновый лес, домик охраны, около которого прогуливался сторож чисто вохровской затрапезной внешности – это для вида. Настоящая охрана скрыта от глаз, но очень эффективна и способна выдержать массированную атаку. Лаяла сторожевая овчарка.

Надо бы выспаться, а после засесть за отчет – так положено после всякой акции. Но спать не хотелось.

Затренькал звонок. Влад посмотрел на стол, на котором лежал замаскированный под обычную мобилу телефон специальной связи. Такие аппараты имели все оперативники и руководители «Пирамиды». Его можно было использовать как обычный сотовый, а спецканалы включались после введения кода и идентификации пользователя по отпечатку пальца.

Влад нехотя взял аппарат и инициировал канал спецсвязи. Дисплей показал номер четырнадцать. Звонил Хорс, он же профессор Савицкий, главный аналитик проекта «Барьер-два».

– Влад, это я! – произнес он.

– Я весь внимание. Что имеете сообщить? – спросил Влад.

Надо отдать должное Савицкому – все эти месяцы он и его помощники не сидели сложа руки. Они по крупицам собирали информацию и делали выводы – порой любопытные.

Так, в мире определенно рос интерес к восточным рукописям и раритетам. Особенно древним, добуддистской и протоиндийской цивилизаций, что никак не объяснялось ростом популярности восточной тематики у научного сообщества. Наоборот, в последние годы популярность эта снижалась, что выражалось в закрытии кафедр, исключении тем из программ в ведущих университетах мира. Знания как таковые переставали интересовать человечество. Ему теперь нужен коммерческий результат и технологии. Рационалисты теснят романтиков по всем фронтам.

Так что всплеск интереса к истории Востока был необъясним с точки зрения обычного здравого смысла. Но в разрезе проекта «Барьер-два» был очень даже понятен.

За эти тоненькие нитки и стали тянуть оперативники «Пирамиды». И кое-чего достигли. Удалось прощупать ученых, занимавшихся исследованиями данного толка, и проследить источники их финансирования. И тут вылезло, что некоторые ученые мужи в разные периоды своей жизни имели контакты с УКОНК – самой закрытой разведслужбой США, гораздо менее разрекламированной, чем ЦРУ, но не менее могущественной.

Разведывательная служба с маловразумительным и вполне безобидным названием «Управление контроля коммуникаций» была создана в начале пятидесятых. В настоящее время официально отвечает за техническую разведку – в ее распоряжении разведывательные спутники, радиолокационные станции, контроль за мобильной и спутниковой связью, самые хитрые средства снятия информации с коммуникаций противника (или союзников), а также агенты, понятное дело, – куда без них. При небольшой численности – около сорока тысяч человек, бюджет больше, чем у ЦРУ. Некоторые аспекты деятельности были малопонятны и, похоже, имели самое отдаленное отношение к обеспечению государственной безопасности США. Мутная контора, постоянно выходящая за пределы своих полномочий. Возможно, она и стояла за «кодировщиками». Но это пока только предположения.

– Бери Тунгуса и пулей ко мне, – потребовал Савицкий. – Есть что обсудить.

– Скажи, что нашел «кодировщиков», и я тебе прощу, что мы полгода топчемся на месте.

– Экий вы быстрый, батенька, – с укором произнес Савицкий.

Влад знал, что главный аналитик не сидел на месте. Утром он прилетел из Праги с международной конференции, посвященной истории мировых религий.

– Быстрый? Да мы плетемся, как верблюды по пустыне! – возмутился Влад.

– Воистину так. Медленно, но неотвратимо – к цели… Влад, я не знаю, где ваши «кодировщики». Но теперь точно знаю, где их искать!

– Надеюсь, с адресами и явками?

– Не надейся. Я понял принцип. Схему.

– Обнадеживает.

– Кольцо времен замкнулось, Влад. И старые вещи пытаются проникнуть в новый мир.

– Звучит патетично… И что?

– А то, – воскликнул Савицкий с чувством. – Рванет так, что Чернобыль нам праздничным салютом покажется!