Текст книги "Принуждение к миру"

Сергей Зверев
Принуждение к миру

Кант-ата для Калаша с темир-комузом

Глава 1

…И кто только придумал такой садизм, как армейский марш-бросок с полной выкладкой?! Да еще по тайге в тридцатиградусный мороз на семь суток? Если разобраться, это даже не экстрим, а нечто, выходящее за рамки здравого смысла. Извращение какое-то. И ладно бы, неспешным шагом по хорошо утоптанной тропинке. Что уж не пройтись по проторенному пути из пункта «А» в пункт «Б»? Даже если между ними двести верст глухой тайги… А вот при отсутствии даже намека на тропинку ускоренным шагом по сухому от мороза и потому совершенно не скользкому снегу? Пусть на лыжах, но – особого, сибирского образца, больше напоминающих охотничьи? Идти и знать, что тебя впереди ничего не ждет – ни сытный ужин, ни теплый ночлег. А с собой про запас взяты только два продукта – хлеб да соль; остальное должна дать тайга… О-о-о! Это явление уже из области прикладной фантастики.

Наверное, именно такие мысли время от времени посещали тех, кто шагал по тайге в составе группы спецназовцев из полутора десятка человек. Майор Андрей Лавров, он же Батяня, шел впереди, прокладывая лыжню своим, как он их называл, орлам, которые уже третьи сутки познавали на собственной шкуре, что такое настоящая сибирская зима. Лавров здесь был уже много раз. Он ежегодно, когда в тайге стоял настоящий мороз, привозил с собой одно из отделений, которое вел маршрутами, проложенными в самых глухих местах, где выжить неподготовленному человеку было практически невозможно. С одной стороны, он учил выживать своих подчиненных в трудных и почти невыносимых условиях. А с другой – и сам, чтобы быть уверенным в своих силах, поддерживал себя в нужной форме.

Жесткий принцип Лаврова «не учи других тому, чего сам не умеешь делать, как надо», спецназовцы усваивали с первых же дней подготовки на тренировочной базе. Батяня и сам никогда не халтурил, показывая бойцам все, что знал и умел, и с других за порученное дело спрашивал по полной программе. Поэтому всякий, кто прошел подготовку у майора Лаврова, помнил всю оставшуюся жизнь: выполнять задание, имея приблизительные знания и абы какие навыки, – то же самое, что отправиться в дальнее плавание на дырявой лодке, ориентируясь по испорченному компасу.

Вдыхая колючий, морозный воздух, спецназовцы уже вполне уверенно, ускоренным шагом двигались цепочкой вслед за своим командиром. Первый день марша выдался для них непростым. Здесь и снег был не такой, как в заволжской степи, и мороз при полном штиле не походил на степной, подкрепленный жестким ветерком.

Впрочем, первый день пути для нескольких парней группы, видевших сибирскую тайгу впервые в жизни, казался чем-то вроде школьной экскурсии. Но теперь весь мир для них состоял из этого оледенелого, безмолвного леса, где среди заснеженных кедров, сосен и пихт трещал безжалостный мороз. Особенно после фантасмагоричного по своей необычности ночлега в шалаше из сосновых веток, на подстилке из лапника. Для некоторых спецназовцев это стало открытием: оказывается, даже на таком морозе можно не только не стать куском льда, но и в какой-то мере выспаться.

От непрерывного, быстрого движения тело разогревалось, и иногда становилось даже жарко. Но вместе с этим одновременно наваливалась и усталость. И когда Батяня, махнув рукой, коротко командовал: «Привал!», некоторые просто падали на спину, чтобы полежать на вещмешке. А потом снова звучала команда: «Подъем!» – и все начиналось сызнова – сугробы, поверх зарослей стелющихся кустарников, торжественно замершие деревья, укутанные снеговыми шубами, крики кедровок, стрекот сорок, встревоженных появлением такой большой компании чужаков.

Андрей Лавров, шагая энергично, но по-сибирски экономно, чтобы раньше времени не растратить силы, любовался зимней тайгой. Летом, считал он, здесь в чем-то даже хуже. В теплое время тут косяками ошиваются клещи, норовящие «презентовать» энцефалит всякому зазевавшемуся, и гнус, сосущий любые группы крови хоть у грибника, хоть у лесоруба, да и змей тут запросто можно встретить. Хотя именно сейчас эти самые пресмыкающиеся, пусть даже и ядовитые, пришлись бы в самый раз. С точки зрения выживания в дикой местности, как объект гастрономических интересов Робинзона, разбирающегося в ползающей и прыгающей «дичи», они значили ничуть не меньше, чем те же зайцы и даже колонки, которых приходилось добывать себе на ужин.

Вообще-то, вчера удача улыбнулась спецназовцам крупным диким кабанчиком, который, в данный момент окаменев от мороза, путешествовал по частям в нескольких вещмешках. Перед этим от путешественников весьма удачно для себя успел смыться волк-переярок. Молодой, но крупненький такой волчишка. Судя по всему, этому бирючку подфартило где-то найти тушу павшего лося или оленя – в отличие от своих сородичей, многие из которых к этой поре растеряли всякую упитанность, он выглядел довольно-таки сытым. А на безрыбье, как известно, и волк – вполне съедобная дичь. Но… На нет и суда нет.

Зато примерно спустя час выскочивший из-под снежного наста молодой секач, который, судя по всему, жировал под пластами кустарников, образовавших целые снежные тоннели, попал точно на мушку Батяни. Тот в долю секунды сорвал с плеча автомат, установленный на одиночную стрельбу. Ба-бах! – и проблема питания на ближайшие пару дней была решена. Разделывая кабанчика, Лавров растолковывал парням значение мудреных ветеринарских терминов «финноз» и «трихинеллез», означающих весьма зловредное паразитство, чего всегда следовало опасаться, если имеешь дело с дичью такого рода.

Когда солнце приблизилось к вершине по-зимнему низенькой дуги своего небесного маршрута, Батяня объявил обеденный привал. Найдя место для костра, спецназовцы под его руководством быстро развели огонь и над весело потрескивающими дровами повесили большие котелки, набитые снегом. Когда воды набралось достаточно много, началась готовка. Исходя из наличия продуктов, блюд предполагалось всего два – тушеная свинина с сухарями и витаминный хвойный взвар.

Обед прошел в молчании. Бойцы, похожие в своих белых маскировочных балахонах на оживших снеговиков, энергично работали челюстями, пережевывая куски жирной дичи. После многокилометровой «прогулки» по тайге на недостаток аппетита никто пожаловаться не мог.

– Товарищ майор, – выпив зеленого, горячего взвара, повернулся к Лаврову темноволосый нижегородец Виктор Бурлаков, – вчера вы собирались добыть волка. А что, если бы его удалось завалить, мы тогда бы «лакомились» волчатиной?

– А ты предпочитаешь идти по тайге голодным? – усмехнувшись, прищурился Батяня.

– Да нет, конечно… – Виктор мотнул головой. – Но вот говорят, что если даже съешь мяса от животного, убитого волком, то рискуешь стать оборотнем, – с хитроватой ухмылкой таинственно поведал он.

– Ну да, ну да… – иронично «подтвердил» Лавров. – Если съешь кабана – захрюкаешь, воробья – зачирикаешь… Читай поменьше всякой чепухи на мистические темы. Единственное, чем может быть опасен волк, – если он носитель вируса бешенства. А в остальном… Такой же четвероногий «продукт», как и этот кабанчик. Только вкус у него не слишком аппетитный.

Передохнув и подкрепившись, спецназовцы двинулись дальше. После обеда, пусть даже и немного однообразного – вчера обедали и ужинали, а сегодня завтракали кабанятиной, – шагалось чуток веселее. Теперь уже и путь казался не таким томительно-бесконечным, да и мороз как будто ослаб. Вдали по-прежнему галдели кедровки, кое-где на вершинах деревьев сидели вороны, настороженно поглядывая на невесть откуда появившихся людей.

Заметив впереди крупного глухаря, рассевшегося на разлапистой сосне, Андрей сорвал с плеча автомат и прицелился. Но стрелять не стал. Неожиданно до его слуха донесся слабый звук, напоминающий трескотню и жужжание мотора бензопилы. Это его удивило. По всем данным, здесь на десятки километров в округе не было никаких лесозаготовок. Поэтому в этих местах промышлять могли только браконьеры. Правда, их команда – все-таки военные, а не милиция, и вмешаться в происходящее могли лишь постольку-поскольку. Но и пройти мимо, делая вид, что ничего не заметили, было как-то не к лицу, да и за державу, как говаривал Верещагин, было обидно.

Оглянувшись, Лавров окликнул:

– Семенов! Из арбалета вон того глухаря снять сможешь?

Плечистый верзила, ловко достав из-за спины небольшой арбалет со стальными полудужьями мощных пружин, зарядил свое оружие и с отрывистым щелчком выпустил не очень длинный «болт», как принято называть стрелу у арбалетчиков. Стрела, в долю секунды преодолев расстояние более чем в сотню шагов, попала точно в птицу, и глухарь, лишь трепыхнув крыльями, скатился с дерева на снег.

– Молодец! – одобрил Батяня. – Лишний провиант никогда не помешает. Парни, я почему не захотел поднимать шум? Слышите, где-то не очень далеко какой-то лесоповал? Скорее всего, орудуют браконьеры. Мы, конечно, полномочий таких не имеем, чтобы кого-то задержать и так далее. Но разобраться, что к чему, не помешает. Все же тайга не чья-нибудь, а наша, российская. И не дело попустительствовать тем, кто ее губит. Глухаря быстренько разделать, пока не окостенел, и – вперед!

…По мере приближения к лесосеке визг и дребезжание бензопил становились все слышнее. Пробравшись через густую щетку молодого соснового подроста, Лавров увидел извивающуюся меж деревьев накатанную дорогу, усеянную мелким лапником и хвоей. Судя по всему, по ней тягачами вывозились бревна. Вернувшись назад, в чащу, спецназовцы двинулись параллельно найденному зимнику, рассчитывая подобраться к месту лесозаготовки как можно незаметнее.

Неожиданно Батяню встревоженно окликнул один из бойцов, указывающих куда-то в сторону группы толстенных, вековых сосен. Всмотревшись, Андрей увидел метрах в пятидесяти от них человека, стоявшего у дерева, плотно прижавшись к нему спиной. Что-то в неподвижности незнакомца, одетого, что были заметно даже издалека, в одну рубашку, показалось настораживающим. Решительно повернув в его сторону, Ларов молча зашагал по сугробам. Все прочие, не задавая вопросов, двинулись вслед за своим Батяней.

Приблизившись к непонятному «зимогору», Лавров с внутренним содроганием увидел окаменевшее от мороза лицо человека, на котором были написаны боль и безграничное отчаяние. Человек, на котором из одежды имелись одни лишь заношенные штаны и такая же рубашка, был плотно притянут к дереву крепким шнуром. Скорее всего, стоял он здесь не очень давно, поскольку его обнаженные ноги лишь в нескольких местах были обглоданы мелкими таежными хищниками.

– Дела-а-а… – протянул Бурлаков, покрутив головой. – Похоже, тут орудует та еще шайка!

– Ух ты! – неожиданно воскликнул квадратный уроженец Алтая Захар Кладухин. – Товарищ майор, а вон там, гляньте, из-за дерева, по-моему, женские волосы ветром выдувает. Видите?

Действительно, метрах в тридцати из-за толстенного ствола кедра слабые порывы ветерка время от времени выносили нечто легкое, похожее на длинные пряди волос. Спецназовцы чуть ли не бегом кинулись туда и действительно увидели молодую женщину в одном лишь легком платье, привязанную в дереву точно таким же шнуром. Однако в отличие от только что найденного мужчины, она словно спала, будто чему-то чуть заметно улыбаясь.

Проверив пульс на ее сонной артерии и не ощутив под ледяной кожей даже намека на пульсацию, Лавров тем не менее предположил, что женщина еще не успела до конца оледенеть и есть хоть какие-то шансы ее спасти. Тут же из вещевых мешков была извлечена вся запасная одежда и развернут спальный мешок, припасенный на случай, если вдруг кто-то из спецназовцев прихворнет в пути. Благо никто из отделения на проблемы со здоровьем ни разу не пожаловался. Прикинув, что до ближайшего города, где может быть санитарная и милицейская авиация, не менее трехсот, а то и четырехсот верст, Андрей, нарушив режим радиомолчания, связался по телефону спутниковой связи с эмчеэсовцами. Сообщив, что требуется санитарный вертолет для эвакуации замерзшей женщины, он также уведомил о том, что в тайге, возможно, орудует какая-то банда, и потому усиленная милицейская опергруппа была бы как нельзя кстати.

Едва Лавров передал координаты, считанные со спутникового навигатора, как внезапно интуитивно ощутил смутную, но очень серьезную угрозу. Лишь мельком взглянув в сторону лесосеки, место расположения которой угадывалось по шуму бензопил и грохоту падающих деревьев, он увидел выскочившего из-за сосны какого-то типа в камуфляже с автоматом наизготовку.

– Ложись! – скомандовал он, и все отделение разом, вместе с Батяней, повалилось на снежный наст, покрытый толстым слоем сухой, снежной крупы.

В тот же миг затарахтел автомат, выпустив длинную очередь, которая, к счастью, никого не задела. Если бы команда запоздала всего на секунду, кто-нибудь из бойцов был точно убит.

Падая, Лавров сорвал с плеча автомат и, в одно мгновение успев снять его с предохранителя, полоснул короткой, злой очередью в сторону нападавшего. Но тот, судя по всему, подготовку имел тоже весьма неплохую. Дав очередь, неизвестный мгновенно скрылся за деревом и, как догадался Андрей, немедленно убежал за подмогой. Это означало, что менее чем через минуту тут может появиться изрядное число неизвестных, весьма агрессивных головорезов.

Батяня быстро огляделся по сторонам и, больше не выявив чужаков, поднялся на ноги и укрылся за стволом дерева. Спецназовцы следом за ним проделали то же самое.

– Товарищ майор, принимаем бой? – с типично мальчишеским задором поинтересовался Кладухин, стряхивая снег с автомата.

– Деваться некуда… – откликнулся Лавров, обдумывая сложившуюся ситуацию. – Внимание! Всем включить «переговорники». На рожон не лезть. Наша задача – выйти из этой стычки без потерь – никаких ранений. Я уже не говорю об убитых. Поэтому слушай мою команду!..

Надев на ухо миниатюрный аппаратик индивидуальной радиосвязи, он заговорил, уже не напрягая голосовых связок:

– Разойтись цепью, фланги сместить к лесосеке. С правого фланга работает Бурлаков, с левого – Кладухин как самые опытные. Я – в центре. Всем остальным не высовываться. При появлении противника вести огонь на поражение. Пленных берем. Всем все ясно? Отлично! Начинаем перемещаться в сторону лесосеки короткими марш-бросками от дерева к дереву парами, прикрывая друг друга. Один бежит, другой держит на мушке места возможного появления противника. Вперед!

К удовлетворению Батяни, его питомцы перегруппировку и перемещение выполнили грамотно, без суеты и нервозности. Цепь спецназовцев уверенно и скоро стала приближаться к невидимой из-за деревьев лесосеке, на которой внезапно умолк шум работ. Выполняя очередное перемещение от дерева к дереву, самый младший из группы, москвич Димка Графов, едва не попал под струю свинца, хлестнувшую из-за ствола кедра. Но стрелявший прекратил огонь, лишь успев нажать на спуск своего автомата – его в долю секунды срезала короткая, точная очередь Димкиного напарника. Даже не вскрикнув, бандит растянулся на снегу, залив его струями крови, хлынувшей из груди.

Издав яростный вопль, неизвестные, словно сорвавшись с цепи, открыли шквальный огонь. Но эта демонстрация огневых возможностей не произвела на спецназовцев никакого впечатления. Продолжая теснить бандитов, парни аккуратно, как в тире, одного за другим выводили их из строя. Кто-то, получив пулю в руку или плечо, тут же терял охоту продолжать эту опасную «игру». Кто-то, схлопотав свои девять граммов в голову или грудь, выбывал не только из боя, но и вообще из мирской канители…

Перебежав в очередной раз, Кладухин носом к носу столкнулся с крепким, под стать ему детиной, вооруженным десантным ножом. Судя по всему, у того из-за неумеренной жажды вести непрерывный огонь кончились патроны, и он решил перейти к рукопашной. Но эта проба силы оказалась не в его пользу, хотя нападающий, судя по всему, был и физически очень силен, и техникой ножевого боя владел вполне неплохо. Знал бы он, с кем он столкнулся, может быть, и не полез! Потомственный охотник, Захар уже давно считался в батальоне признанным мастером по силовым единоборствам с применением ножа.

Перехватив руку с зажатым в ней острым, как бритва, лезвием, десантник провел прием по выведению соперника из равновесия и одним мощным, жестким рывком выкрутил ее чуть ли не полный оборот. Его противник, никак не ожидавший подобного фиаско, громко взвыл, когда в его плече полыхнула жгучая, нестерпимая боль. И тут в сторону Захара из-под коряги, укрытой снегом, вырвался рой пуль, выпущенных из автомата. Выругавшись, Кладухин успел нырнуть за дерево, а его противник медленно осел на снег, мучительно кашляя кровью. Захара спасло, можно сказать, чудо – одна из пуль прошла в миллиметре от головы, пробив капюшон маскировочного костюма и шапку.

Не теряя ни секунды, Лавров отправил бандиту, засевшему под корягой, гранату из подствольника. Грянул взрыв, и в лесу тут же воцарилась тишина. Те из бандитов, кто остался в живых и кого не задели пули, побросали оружие и вышли из своих укрытий с поднятыми руками. Согнав всех в кучу, спецназовцы под конвоем повели их к лесосеке. Среди своих пленников Андрей с удивлением увидел, кроме троих русских, также троих кавказцев и пятерых, что легко угадывалось, китайцев.

– Кто у вас тут главный? – строго спросил он.

– Вон, валяется… – мрачно насупившись, ткнул пальцем в одного из убитых мужчина средних лет с рыжей щетиной на щеках.

– Кто такие, чем тут занимаетесь? – продолжил выяснять Лавров.

– Мы охранники ООО «Кедр-экспорт», – все так же хмуро ответил тот. – Охраняли территорию лесоразработок от проникновения посторонних.

– Что это за люди, которых мы нашли привязанными в лесу? И почему один из ваших открыл по нам огонь?

Но на сей раз в ответ было только угрюмое молчание. Выйдя на обширную лесосеку, спецназовцы увидели сбившихся в кучу десятка три человек, которые настороженно взирали в их сторону. Несмотря на трескучий мороз, одеты люди были кое-как – в драные фуфайки и разбитую обувь. Подойдя поближе, Андрей окинул взглядом встревоженную толпу и понял – еще секунда, и те кинутся кто куда, врассыпную.

– Спокойствие! – объявил он. – Мы не бандиты, мы армейский спецназ. А вы, я вижу, лесорубы?

– Да, мы тут лес валим, – хрипло прокашлял длинный, худой мужчина в очках. – Мы рабы. Без прав и надежды вырваться…

И тут наперебой заговорили все остальные, рассказывая о том, как их силой и обманом доставили сюда, как мерзко к ним здесь относятся охранники, как плохо их кормят и избивают за малейшую провинность. А те двое, кого спецназовцы нашли в лесу, были мужем и женой. Как и многих других, их похитили в соседнем городке прямо с автобусной остановки. Мужчину, избив, отправили в землянку к лесорубам, а женщину охранники забрали к себе. А когда тот поздней ночью попытался спасти жену из рук негодяев – это случилось три дня назад, – бандиты привязали его раздетым в лесу. Женщину, вдоволь над ней поглумившись, отправили на погибель нынешним утром.

Охранники, слушая уличающие слова своих недавних рабов, стояли, опустив головы, и, судя по всему, готовились к худшему. Собственно говоря, если бы Андрей дал на то свое добро, от них и впрямь остались бы одни лишь клочья…

* * *

Майор Лавров шагал по штабному коридору, направляясь на заседание следственной комиссии, которая должна была рассмотреть вопрос о возможности привлечения его к суду за «…несанкционированное применение оружия в отношении сотрудников ООО «Кедр-экспорт», повлекшее гибель четверых человек и ранение еще троих, в том числе и граждан иностранного государства, стратегического союзника Российской Федерации».

Сразу по возвращении из тайги ему самому и всем, кто с ним был, пришлось писать кучу объяснительных по поводу инцидента на лесосеке. Причиной тому стала некая бумага, пришедшая из тамошних «левоохранительных органов», которая, в частности, извещала: «…майор Лавров, движимый карьеристскими соображениями, с подчиненным ему отделением спецназа совершил неспровоцированное нападение на группу охранников, которые охраняли территорию лесозаготовок, и незаконно применил боевое оружие, что привело к ранению и гибели нескольких человек. Учитывая факт, что среди погибших – двое граждан иностранного государства, а происшедшее вызвало серьезный дипломатический скандал, признать действия майора Лаврова общественно опасными, в связи с чем он должен быть привлечен к суду и наказан по всей строгости закона».

Андрей вспоминал тот яркий, солнечный, морозный день, который внезапно окрасился для них в самые мрачные тона после того, как в лесу были обнаружены замерзшие мужчина и женщина. Победив в схватке бандитствующих охранников, они дождались прибытия санитарного вертолета и вездехода с милицейской опергруппой. Передав задержанных бандитов операм и препоручив недавних рабов их заботам, спецназовцы продолжили свой путь.

Опять началось сплошное бездорожье, дикая глухомань, ночлеги в шалаше, питание тем, что попадется… На следующий же день они испытали на себе и капризы зимней погоды, внезапно выдавшей свирепую пургу, которая показалась настоящим светопреставлением. Парни едва успели поставить большой «чум», как налетели первые снежные вихри. Всю ночь бушевал штормовой ветер, наметая огромные сугробы. Благо резко ослаб мороз – всего до каких-то десяти градусов. Поэтому в своем «чуме» спецназовцы чувствовали себя чуть ли не как в гостинице класса люкс.

Рано утром оказалось, что снега намело до самой верхушки их временного пристанища. Поэтому пришлось хорошенько потрудиться, чтобы выбраться наружу. И снова в дорогу, в путь… Когда они вышли к таежному поселку, заранее намеченному как конечная точка маршрута, парням сначала даже не поверилось, что их «экскурсия» и в самом деле закончилась.

Помывшись в настоящей деревенской бане и, впервые за все время пути, похлебав отменных, наваристых щей, спецназовцы почти сутки отсыпались в тепле. Потом несколько дней они ехали на поезде, а когда прибыли на базу, первого, кого увидели, – генерала Федина, прохаживающегося по плацу. Он-то и сообщил Андрею о том, что усилиями неких, весьма властных мерзавцев он объявлен чуть ли не гангстером и теперь намечено провести комиссионное расследование случившегося с упором на то, чтобы отстранить его от должности и даже упрятать за решетку…

И вот он идет на заседание «инквизиции», как про себя Лавров назвал поджидающую его комиссию. Будучи временно отстраненным от должности и даже в некотором смысле отлученным от армии, Андрей прибыл на заседание в штатском. Тем не менее большинство встретившихся ему в штабе офицеров, даже имеющих погоны с двумя и тремя звездочками на двух просветах, очень уважительно приветствовали майора.

О случившемся были наслышаны все, и в армейской среде Лавров пользовался всеобщей поддержкой. Наверняка члены комиссии об этом знали. И поэтому он заметил, лишь войдя в кабинет командира дивизии, что вызвавшие его чины с генеральскими погонами не выглядели, как предполагалось, твердо и бескомпромиссно.

За длинным столом, примыкающим к председательскому, Лавров увидел около десятка человек самых разных возрастов и званий, самым младшим из которых был полковник. Присутствовал в составе комиссии даже флотский контр-адмирал. Войдя, Андрей четко представился, не явив ни в осанке, ни в голосе и тени робости. Окинув взглядом присутствующих, он заметил генерал-майора Федина, который чуть заметно ободряюще ему кивнул.

Объявив о начале заседания комиссии, командир дивизии, назначенный ее председателем, предложил Лаврову доложить присутствующим о том, что произошло тем зимним днем на лесосеке в дальнем, глухом углу тайги. Невозмутимо, как если бы ему было предложено прокомментировать некоторые положения устава внутренней службы, Андрей рассказал обо всем в подробностях с того момента, как спецназовцами в лесу были обнаружены привязанные к деревьям двое людей, замученных бандитами. Пояснил в деталях и причины боестолкновения с самой бандой.

Наблюдая за членами комиссии, он обратил внимание на генерал-лейтенанта, слушавшего его повествование со скептической улыбочкой. И если другие члены комиссии – это Лавров почувствовал сразу же – воспринимали услышанное как заведомо объективное изложение событий в тайге, то этот господин явно был настроен на полное недоверие.

Когда Андрей закончил, генерал-лейтенант, перелистав какие-то бумаги, неприязненно поинтересовался:

– Вы утверждаете, что все было, как вы сейчас трактуете? А вот у меня целая куча свидетельств, согласно которым все было совсем наоборот. Вот показания тех, кого вы якобы освободили из рабства. Все они, как один, утверждают, что работали на лесозаготовках по вольному найму. Получали там хорошую зарплату, спецодежду, отличное питание… Кстати, как следует из их заявлений, никаких издевательств, о чем вы здесь живописали, не было и в помине.

– Да, но как милиция объясняет наличие двух трупов замороженных людей, обнаруженных Анд… майором Лавровым и его подчиненными? – нетерпеливо вмешался генерал-майор Федин.

– Ну, насколько мне известно, женщину врачам удалось реанимировать, правда, частично; она до сих пор в коматозном состоянии… – вальяжно изрек генерал-лейтенант. – А вообще, по мнению следствия, эти двое могли пострадать от действий пока неустановленных лиц. Следственные органы в этом направлении работают и, я думаю, виновных очень скоро задержат. Но, товарищи, к рассматриваемому нами делу, скорее всего, это отношения не имеет. Нам важно предельно точно выяснить: для чего майор Лавров устроил бойню, в результате которой погибли двое иностранцев? Кстати, по этому поводу наш МИД уже получил соответствующую ноту.

– А вы ознакомились, товарищ генерал-лейтенант, с показаниями бойцов подразделения майора Лаврова? – с металлом в голосе вновь поинтересовался Федин.

– А вы считаете, товарищ генерал-майор, – генерал-лейтенант особо выделил голосом «майор», – что подчиненные Лаврова могли написать что-то иное? Он – их обожаемый командир, позволивший им поразвлечься, пострелять по, так сказать, живым мишеням… Обсуждая дело майора Лаврова, мы должны, прежде всего, видеть те политические издержки, какие понесло наше государство из-за его – не побоюсь этого слова – преступного авантюризма! Наш крупнейший союзник по организации регионального сотрудничества выразил свою серьезную обеспокоенность, этот вопрос у них рассматривался на самом высоком уровне!

– И именно из-за этого, в угоду ВВС, майора Лаврова намечено, так сказать, принести в жертву, дабы ублажить чьи-то амбиции?.. – с сарказмом констатировал Федин.

– При чем тут военно-воздушные силы? – недоуменно уставился на него генерал-лейтенант.

– ВВС в данном случае означает «великий восточный сосед», – все с тем же сарказмом пояснил тот. – Мой отец в звании капитана ВДВ воевал на Даманском. Вы помните о таком факте из истории нашей страны? Не знаю почему, но об этом у нас сегодня принято говорить только шепотком. Ну да, конечно же, мы корчим из себя толерантно-деликатных общечеловеков, не осерчали на нас наши «братья навек», дабы не задружили в пику российским интересам с американцами!.. А на деле мы демонстрируем политическую трусость и бесхребетность. Кстати, у них до сих пор празднуется дата, как они считают, их победы на Даманском и распеваются песни о том, как они отвоевывали у «северных варваров» свои «исконные» земли. И вот теперь из происходящего следует, что боевого офицера, одного из лучших в нашей армии, пытаются выставить бандитом с большой дороги. И только потому, что где-то за «бугром» некто насупил брови, а мы по-лакейски спешим угодить: чего изволите?

Прочие, до того момента молчаливо внимавшие происходящему, неожиданно задвигались, заговорили, в общем и целом соглашаясь с генерал-майором Фединым.

– Да, с этим трудно поспорить… – пробасил здоровенный генерал-майор, сидевший в конце стола. – Я считаю, что предварительное следствие не столько пыталось установить истину, сколько прятало концы, уводя от ответственности настоящих преступников, и давило на свидетелей, чтобы выставить виновным майора Лаврова. В общем, дело шито белыми нитками и нуждается в проведении независимого расследования.

Командир дивизии, как председательствующий, достаточно тактично призвал присутствующих к порядку – все же заседали не подвыпившие лейтенантики, на которых можно элементарно цыкнуть, а генералы, один из которых был при погонах, как и он сам, с тремя звездами. Генерал-лейтенант, видимо, уразумев, что настроения комиссии совсем не те, на какие он рассчитывал, поспешил объявить, что потребует дополнительного расследования, и скомканно предложил перенести заседание. Кивком головы выразив согласие, председательствующий объявил, что и в самом деле происшествие в тайге должным образом не расследовано, и поэтому делать какие-либо выводы относительно майора Лаврова преждевременно.