Текст книги "«Скаты» против пиратов"

Габул попытался схватить Макези за рукав и попросить выслушать его, но странным образом промахнулся. Ища поддержки, он посмотрел на референта, но молодой человек вежливо улыбался, прижимая к своей груди объемистую папку, и только вежливо кивал головой. В отчаянии Габул догнал мистера Макези и преградил ему дорогу, прекрасно понимая, что может лишиться всех комиссионных и вообще поссориться с бизнесменами. Но он был упорен, как будто препятствовал гостям ступить на минное поле.

– Вы не понимаете, мистер Макези, – заявил Габул, прижимая руки к груди, – там очень опасно. Я не могу позволить, чтобы вы туда ходили. Давайте через несколько дней сходим в эти развалины, а я за это время организую работы…

Габул смотрел в сонные глаза Макези и улыбающиеся безмятежные детские глаза молодого референта. Он старался быть очень убедительным и намеревался, по-видимому, любой ценой не пустить в форт иностранцев. Неожиданно он осекся – в живот ему уперлось что-то твердое и неприятное. Габул медленно опустил глаза и увидел ствол пистолета. Он нечасто видел пистолеты, только у местных полицейских, но в том, что это было настоящее и зловещее оружие, он не сомневался.

– Ну что вы, господин Габул, – ласково и устало возразил Макези, чуть надавливая стволом пистолета ему в живот, – зачем же откладывать на несколько дней то, что можно сделать сегодня. Поездки туда-сюда стоят денег, а их надо экономить.

Макези взял Габула за плечо, и тому показалось, что его стиснули железными клещами. Короткий рывок, и Макези уже стоит справа от Габула и держит его по-дружески под руку. Правая рука бизнесмена скрыта за полой просторного светлого пиджака, а ствол по-прежнему упирается в Габула, но уже в правый бок.

– Если вы, господин Габул, попытаетесь бежать или дать кому-нибудь сигнал опасности, – тоном строгого школьного учителя стал объяснять Макези, – то я нажму на курок и прострелю вам печень. Что будет потом со мной, не так уж и важно, а вас не спасет ни один хирург. Вы будете очень долго и очень мучительно умирать. Если не хотите, чтобы я нажал на курок, хотя бы случайно или с перепугу, то ведите себя крайне предусмотрительно и без резких движений. Понятно вам?

Габул сглотнул пересохшим горлом и кивнул головой. Выдавить из себя хоть слово ему не удалось. Макези легонько потянул Габула вперед, и тот ощутил, что в спину его толкнули еще чем-то твердым. Несчастный чиновник понял, что это, скорее всего, второй пистолет в руках молодого референта. Троица двинулась в сторону старинных развалин.

Двое пловцов, затаившиеся в камнях у стен форта, одновременно посмотрели на наручные часы и переглянулись. Один из них – высокий и гибкий – неслышно двинулся по камням вверх. Движения его были мягкими и плавными. Было ощущение, что это движется не человек, а перетекает ртуть. Поднявшись метра на два по камням, человек приблизился к часовому, который сидел, привалившись спиной к стене, и держал в руках автомат. Разморенный жарой смуглый мужчина часто зевал и пялился на море. Он не заметил, как около его ног из-за камня медленно появился черный ствол бесшумного автомата. Ствол дернулся, издав звук не громче выстрела из пневматического оружия. Часовой схватился за грудь и повалился головой вперед. Две сильных руки поймали тело и бережно опустили его на камни. Второй пловец был уже рядом. Уложив тело часового, чтобы его не было видно со стороны, неизвестные приникли к стене здания около дощатой двери в стене и прислушались. Изнутри раздавалась арабская речь и музыка. Это было что-то вроде караульного помещения. Выше над стеной располагалась небольшая, уцелевшая за века башенка, в которой поблескивали стекла оптики. Очевидно, там тоже находились наблюдатели.

Один из пловцов, с длинными волосами и тесьмой на лбу, кивнул своему напарнику и подошел к двери. Напарник приготовил оружие и стал наблюдать за окрестностями, встав на одно колено. Первый пловец осторожно положил на землю свой автомат и достал бесшумный пистолет, напарник протянул ему еще один. Неизвестный, зажав оружие в обеих руках, приоткрыл дверь и скрылся внутри помещения. На фоне музыки из открытой двери один за одним прозвучало шесть еле слышных торопливых хлопков. Пловец осмотрел тела, разбросанные по помещению, и сделал еще три контрольных выстрела в голову тем, кому пули попали в грудь. Из комнаты вверх вела каменная лестница с выщербленными ступенями. Человек спрятал один пистолет в кобуру и стал неслышно подниматься вверх, прижимаясь спиной к стене. Достигнув площадки перед входом в башню, человек остановился, услышав шаги. Очевидно, наблюдатель услышал, что шум и голоса внизу стихли, и решил узнать, в чем дело. Он вышел за дверь и глянул вниз. Не успев сообразить, что под лестницей лежат лишь мертвые тела, он получил сильный короткий удар в висок и без звука полетел вниз. Пловец сделал шаг и оказался в дверном проеме. Как он и ожидал, в башенке был еще один наблюдатель. Тихий хлопок пистолета – и голова наблюдателя дернулась. По стене за ним стекало серо-красное пятно…

Габул шел на негнущихся ногах и думал о том, что его ждет, когда они достигнут развалин. Его раздражало до тошноты то, что Макези, упираясь стволом пистолета ему в бок, говорил без умолку о своем проекте туристического бизнеса на побережье. Габул как будто проснулся и осознал: все, что ему говорил этот человек, чистейшая ерунда. Габул проклинал себя за жадность, которая затмила его глаза и закрыла уши. Не были эти люди бизнесменами, а вот кем они были, ему предстояло узнать. Возможно, это последнее, что он узнает в жизни.

Как Габул и ожидал, перед входом в развалины форта из-за камней вышли двое вооруженных людей и преградили им дорогу.

– Куда ты ведешь этих людей, Габул, – спросил один из охранников, – и кто они такие?

Ответить господин Габул не успел, да ему и не позволили бы отвечать. За его спиной раздались два хлопка. Один охранник опрокинулся на спину и сполз по камням на землю. На его груди расплывалось кровавое пятно. Второй, схватившись за грудь, смотрел на Габула широко раскрытыми глазами. Ноги его стали подгибаться, и он рухнул на траву лицом вниз. Голова охранника с неприятным стуком ударилась о камень.

Габула вырвало. Макези схватил его за шиворот и ударом под колено поставил на колени. Теперь пистолет упирался Габулу в затылок. Сквозь спазмы он видел, как улыбчивый референт, засовывая за пояс брюк пистолет, подбежал к телам охранников и одного за другим отволок в сторону от двери за камни. Быстрым движением он достал из кармана небольшой черный наушник с креплением для головы и небольшим микрофоном. Все это он нацепил на себя и постучал по микрофону. Что-то сказав вполголоса, референт, на чьем лице не осталось и следа инфантильной улыбки, повернулся к Макези и кивнул головой.

Когда Габулу приказали встать на ноги, он не смог этого сделать.

– Я понимаю, что вы напуганы, Габул, – сказал Макези своим вялым и ленивым голосом, – но вам лучше встать, иначе внутрь внесут ваш труп.

Габул, пачкая руки в своих рвотных массах, оперся о землю и, трясясь, стал вставать на ноги. Это не сразу ему удалось, но он все же поднялся. Его подвели к массивной двустворчатой дощатой двери. Какое-то время все стояли молча и чего-то ждали. Наконец дверь скрипнула и стала отворяться. Габул весь сжался и закрыл глаза. Сейчас откроется дверь, и охрана, увидев незнакомцев с оружием, откроет огонь. Они не пощадят и Габула, подумав, что он предал их и привел чужаков в форт. Но стрельбы не последовало. Габула ткнули стволом в спину, и он открыл глаза. За дверью стояли двое здоровенных европейцев со странными короткоствольными автоматами в руках и черными полосами на лицах. Один из них кивнул головой и пошел в сторону лестницы, которая вела в подвал форта. Сзади скрипнула закрывающаяся дверь.

Европейцы шли быстро и совершенно бесшумно. Только Габул волочил ноги и спотыкался, но неизвестных это, казалось, совершенно не беспокоило. Спустившись в подвал, группа пошла по коридору, и Габул с ужасом увидел еще три распростертых на полу тела. Его остановили и прислонили лицом к стене. Незнакомцы пошли по коридору и стали открывать одну дверь за другой. Наконец они нашли русских моряков, которых прятали в разрушенном форте пираты. Габул обо всем этом знал. Он даже получал деньги от пиратов за маленькие услуги, но главное – за то, что закрывал глаза на их деятельность.

Капитан сухогруза «Алтай» Ростовцев, его старпом и старший механик сидели в этом подвале уже несколько дней. Неожиданный налет на судно в Аденском заливе под утро закончился тем, что капитана и его помощников увезли на катере с завязанными глазами. О судьбе судна и экипажа Ростовцев не знал ничего. Их кормили и поили так, чтобы моряки не умерли с голода. Нужду справлять приходилось прямо в этой же комнате без окон, где их и содержали. Никто не говорил морякам об их участи, с ними вообще никто не разговаривал. Понятно, что состояние людей было крайне подавленное.

Они догадались, что в коридоре что-то происходит, но не знали, как это отразится на их судьбе. Моряки встали с соломы на полу, которая служила им постелью, когда услышали, что дверь их тюрьмы отпирается, и приготовились к самому худшему. В камеру вошел вооруженный человек с длинными волосами, завязанными в хвост на затылке, и размалеванным черной краской лицом. Капитан Ростовцев тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение или галлюцинацию – вошедший человек был чем-то очень похож на актера Сталлоне из фильмов о Рэмбо.

Вошедший осмотрел камеру и моряков. Неожиданно он улыбнулся, приложил палец к губам и проговорил негромко по-русски:

– Все, ребята, ваш плен закончился, но выходите тихо. Мы вас отправим домой, в Питер.

Глаза моряков запылали потерянной было надеждой. Они переглянулись с улыбками, но вели себя с достоинством и не бросились обниматься на радостях.

– Вы кто? – спросил капитан. – Спецназ?

– Это совсем не важно, кто мы такие, капитан. Пойдемте, нам надо выбираться отсюда побыстрее, – ответил неизвестный.

Удивленные и обрадованные моряки пошли за незнакомцем и в коридоре увидели еще троих. К их большому изумлению, человека, явно местного, в черном строгом костюме, затолкали в камеру и заперли. Невысокий человек с пистолетом в руке улыбнулся морякам, подмигнул и быстро пошел по коридору к лестнице. Моряки, оглядываясь на трупы своих тюремщиков, последовали за ним.

Двое иностранцев около гостиницы продолжали копаться в своем джипе, когда сверху упали две веревки. Опираясь ногами о стену, вниз заскользили две фигуры. Еще мгновение, и они стояли около машины. Обменявшись короткими взглядами и кивнув головами человеку в белой панаме и его черноволосой спутнице, они забрались в запыленный джип. Машина тронулась с пробуксовкой и сразу набрала скорость, унося из городка четверых человек. Почти одновременно от административного здания отъехал и черный лимузин с тонированными стеклами.

Торговцы и покупатели проводили две машины взглядами и занялись каждый своими делами. Машины, оставляя пыльный след, удалялись на запад и скоро скрылись из глаз. Русские моряки в лимузине, за рулем которого сидел серьезный молодой человек с милым, почти девичьим лицом, пытались опять заговорить о своем неожиданном освобождении. Но невысокий человек лет пятидесяти, который был тут, очевидно, старшим, пресек их попытки.

– Ребята, зачем вам знать, кто мы такие? – сказал он с усталой улыбкой. – Ну, спасли вас и спасли. Вы что, благодарственные письма нам на родину писать собираетесь?

– Ну, знаете ли, – развел руками капитан Ростовцев, – тут не только письма, тут письмо президенту писать надо и государственные награды давать.

– Наши награды от нас не уйдут, а вы лучше не терзайтесь посторонними мыслями, а отдыхайте. Единственная тема, которая нас с вами должна интересовать, – это подробности и координаты нападения на ваше судно.

Пока Ростовцев рассказывал все в подробностях, машины свернули к побережью и стали спускаться по каменной насыпи к полосе прибоя. Внизу открылась небольшая уединенная бухта и небольшой, странной конструкции катер, напоминавший скорее ракету, чем скоростную лодку. Перебравшимся в катер освобожденным морякам предложили спуститься в маленькое подпалубное помещение и переодеться. Катер внизу оказался достаточно вместительным. Моторы его взревели, и он мгновенно набрал скорость. Моряки переглянулись – они, как профессионалы, оценили мощность моторов и развиваемую скорость этого небольшого судна.

Через четыре часа моряки уже сидели в самолете, который разбегался для взлета в международном аэропорту в Адене.

Глава 2

2 мая 2008 года

Северное побережье Сомали

Портовый город Бербера

Портовый ресторанчик был рассчитан на непрезентабельную публику. Скорее он походил на дешевую столовую. Столы были без скатертей, окна давно не мыты, да и официантки выглядели какими-то замызганными. Последние посетители еще покидали заведение, а уборщик уже поднимал стулья и гремел ведрами.

В самом дальнем углу сидели двое сомалийцев средних лет. Лица их были угрюмыми, а пепельница на столе – переполнена окурками. Кажется, их здесь хорошо знали, поэтому никто не делал попыток выставить засидевшихся клиентов.

– Поклянись, что ты не имеешь к этому никакого отношения, – потребовал, наверное, не в первый раз один из сомалийцев и припечатал свои слова к столу ладонью, на которой на хватало двух пальцев.

– Клянусь Аллахом, – ответил второй, – но все это странно.

– Тогда это сделали русские! – убежденно заявил беспалый. – Кому еще нужно спасать русских моряков, как не им самим? Нет, это им дорого обойдется! Они убили, как собак, двенадцать моих людей. За каждого убитого я буду убивать на их кораблях по десять человек, нет – по тридцать.

– Не гневи Аллаха, – спокойно возразил собеседник, – это не русские.

– А кто же?

– Не знаю пока. Ты рассуди сам. Русские судовладельцы исправно платили выкупы и вдруг решили объявить войну. Но корабли все равно будут идти через Красное море и Малайзию. Они же понимают, чем это для них кончится. Нет, это не русские, это тот, кто хочет, чтобы мы подумали, что это сделали русские.

– Но на побережье видели европейцев, – снова возразил беспалый.

– Мало ли среди наемников европейцев, американцев, – пожал плечами собеседник. – Нет, их просто наняли, чтобы мы опять подумали на русских. Надо подумать, кому нужно обескровить тебя, кому нужно это место, чтобы грабить иностранные суда. Подумай.

– Значит, среди нас пошла междоусобица? – спросил беспалый, затем помолчал и стал рассказывать: – Плохо. Все очень плохо. Ты бы видел, как они все это сделали. Главное, что никто ничего не слышал. Двенадцать отчаянных головорезов перестреляли, как мальчишек. Я тебе не говорил, что на берегу нашли два акваланга? Совсем обычные, такие можно купить в магазине.

– А оружие нашли? – спросил второй сомалиец беспалого. – Может, они оружие бросили?

– Нет, только гильзы. Да и какая разница. В наше время можно легко раздобыть оружие любой страны. Ты, наверное, прав – русским это ни к чему. Слишком уж все указывает, как специально, именно на русских.

– Ты подумай еще вот о чем. Тот, кто это сделал, хотел и нас с тобой поссорить.

– Нас? – удивился беспалый.

– Да, нас. Я ведь мог подумать, что ты все это разыграл, чтобы не делиться выкупом.

– Ты что! – возмутился беспалый. – Ты мне не веришь? Чтобы из-за этих вонючих денег убил своих людей?

– Трупов я не видел – это все твои рассказы. Но я тебе верю. Верю и понимаю, что в это время нам никак нельзя оставаться одним. Нам объединяться нужно и помогать друг другу. Боюсь, что все скоро изменится в худшую сторону, а мы не сможем тягаться с военным флотом. Кажется, я знаю, кто мог это с тобой сделать. Есть только один человек – Ибрахим Абул-Хайр. Слишком он независим, слишком возомнил о себе. Знаешь, как он сам себя величает? Эль Музафир – Странник. Да и хитер…

4 мая 2008 года

Санкт-Петербург

Наконец автомобильная пробка впереди рассосалась, и Торин погнал машину, перестроившись в среднюю полосу. Еще один светофор, и он будет на месте. Андрей Петрович мельком глянул на часы. Времени было в обрез. Опаздывать к начальству – плохой тон, особенно если начальство специально для тебя выкроило время перед самым отлетом в деловую поездку. Торин свернул к шлагбауму. Охрана сверяла номер его машины со своим списком. Торин бывал в офисе компании редко, и его номер не примелькался. Наконец шлагбаум поднялся, и Торин въехал во двор. Припарковав машину, он быстрым шагом пересек двор и вошел в здание через служебный вход, доставая на ходу свой электронный пропуск для турникета.

В приемную Андрей Петрович вошел минута в минуту. Секретарша подняла глаза и выжидающе улыбнулась.

– Доложите, пожалуйста, что пришел Торин.

– Одну минуту, – грудным голосом проворковала секретарша и нажала кнопку на телефоне, – Олег Ярославович, Торин в приемной.

Некоторое время она что-то выслушивала от шефа, затем положила трубку и пригласила Андрея Петровича войти.

Залитый солнечным светом через огромные окна кабинет президента компании был пуст. В глубине, из приоткрытой двери комнаты отдыха послышался голос:

– Проходите, Андрей Петрович, я сейчас.

Торин прошел к столу и сел в кресло у небольшого приставного столика. Большой стол для совещаний находился чуть в стороне, у окна. Аккуратно разложенные напротив каждого кресла стопочка бумаги для записей, обязательная ручка и отточенный карандаш. Никаких шкафов с книгами, баров, ничего лишнего в кабинете не было. Наконец из комнаты отдыха вышел сам президент компании – высокий сорокапятилетний мужчина с аккуратной прической и седеющими висками.

– Изжога замучила, – пояснил он, поморщившись, и сел напротив Торина. – Ну, рассказывайте, как прошла операция.

Начать Торин не успел, потому что в кабинет вошел еще один человек – вице– президент по экономической безопасности, Николай Николаевич Радзевич, бывший генерал-майор милиции. Держал себя Радзевич солидно и высокомерно. Этот образ большого начальника дополняли грузная фигура и густые, постоянно нахмуренные брови. Подав Торину руку, Радзевич уселся рядом и приготовился принимать доклад. Собственно говоря, Торин подчинялся лично президенту, хотя и относился административно к службе экономической безопасности. Но Радзевич всячески демонстрировал свое начальственное положение по отношению к Торину.

Сейчас Андрею Петровичу предстоял доклад о первой проведенной операции. Он представления не имел, что именно интересует президента, ведь тот прекрасно знал, что моряки найдены и вывезены в Россию. Если быть честным, то Торин вообще не понимал, зачем присутствует Радзевич, зачем ему вообще знать о группе «Скат». Но Олег Ярославович, далекий от специфики деятельности спецслужб, но прекрасный управленец, рассудил, что если созданная оперативная группа работает в области экономической безопасности, то Радзевич должен об этом знать. Убедить полгода назад президента Торин не смог.

– Что тут докладывать, Олег Ярославович, – начал Торин, – операция проведена успешно и без потерь. Люди показали себя вполне подготовленными профессионально. Ошибок и накладок не было.

– Как-то вы все это скупо рассказываете, – улыбнулся президент, – вы ведь людей спасли, компанию от бешеных затрат спасли. Вы уж как-нибудь подробнее расскажите, все-таки это наше с вами первое дело такого рода. Как вы все организовали, как выполняли?

Торин пожал плечами. Радзевич, хмуря брови, разглядывал свои пальцы с рыжими веснушками.

– Если подробнее, то оперативным путем установили возможное место содержания заложников, изучили местность, разработали план освобождения и пути отхода и эвакуации заложников, подготовили все необходимое и осуществили акцию.

– Очень подробно! – рассмеялся президент. – Вы сказали то же самое, только одним, но длинным предложением. Как установили место содержания заложников, что значит «осуществили акцию»?

– Это уже специфика, – улыбнулся в ответ Торин, – работа с населением по определенным легендам, некоторое знание расклада сил среди пиратов региона, анализ самого захвата, изучение топографии местности и еще много чего. А сама акция… тихо сняли охрану и уехали.

– Перебили, что ли?

– Можно сказать и так.

– И много их там было?

– Двенадцать человек.

– Двенадцать? – изумился президент. – Насколько я помню, у вас в группе один взрывник, один программист-электроник, одна женщина. Фактически боевиков-то у вас двое да вы сами. Там что, война была?

– Если честно, то охрану обезвреживали только двое, – пожал плечами Торин, – остальные обеспечивали подход и эвакуацию.

– Ни хрена себе, – тихим голосом проговорил президент, – знал, что вы подобрали себе ребят высокого класса, но вот так, вдвоем положить без шума двенадцать человек…

– Это все опереточные интересы, – неожиданно сварливым тоном сказал Радзевич, – я лично вижу во всем этом чистейшей воды авантюру с далеко идущими последствиями.

Олег Ярославович удивленно посмотрел на Радзевича. Торин равнодушно рассматривал ноготь на правой руке, где образовался заусенец. Глядя на него, можно было подумать, что он сидит на скучном совещании, вопросы которого его касаются в последнюю очередь.

– Я ведь не зря, Олег Ярославович, настаивал на своем, – продолжал Радзевич, – группу надо было подчинять мне, а то вам тут таких сказок насочиняют. Представьте теперь себе настроение пиратов. Они запросили выкуп, мы всегда платили, а тут раз, и исчезли заложники. А перед этим по всему побережью топтались европейцы, разнюхивали, расспрашивали. Потом нападение и большое количество жертв. Они же озлобятся, потому что невооруженным глазом видно, что заложников освободили русские. Нашим судам теперь там вообще не ходить, они захотят нас наказать.

– Вы, Николай Николаевич, забыли еще напомнить, что действовали мы нашим отечественным тульским оружием: бесшумные пистолеты «ГШ-18» и автоматы «ОЦ-14» «гроза».

Президент уставился на Торина, затем на Николая Николаевича и снова на Торина. Он понимал, что ничего не понимает. Что это за интермедия и почему Торин соглашается? Да, действительно, несколько месяцев назад, когда группа была собрана и проходила тренировки, Радзевич высказывал мысль о том, что группа должна работать под его непосредственным руководством. Олег Ярославович тогда не согласился, потому что Торин сразу поставил условие, что «Скат» подчиняется только одному человеку – президенту компании, и от него получает задания. Никто в компании не должен о группе знать, а планирование и проведение операций должно быть только на усмотрение самого Торина. Президент даже не понял, что бывший полковник ГРУ Торин, бывший руководитель подразделения стратегического планирования, хорошо знавший Восток, прекрасно владевший арабским языком и сносно знавший еще несколько наречий, человек, спланировавший и проведший массу самых опасных и головокружительных операций, сейчас сидел и откровенно издевался над бывшим милицейским генералом.

Торин отдавал себе отчет в квалификации Радзевича. Человек всю жизнь просидел в высоких кабинетах, имел потрясающие связи во всех инстанциях, но в то же время имел смутное представление об оперативной работе даже уголовного розыска, не то что за пределами страны. Такое же смутное представление Радзевич имел и о специфике методов и действий не только спецназа внутренних войск МВД, но даже обыкновенного ОМОНа. Сейчас этот генерал ставил под сомнение результаты работы матерого грушника. Невзрачный, внешне вялый и апатичный Торин запоминал с первого раза, практически дословно, двадцатистраничный незнакомый текст, причем даже на арабском языке, имел навыки выживания в любой географической области планеты, знал характеристики и особенности всего существующего огнестрельного оружия и мог убить человека одним пальцем, не считая других подручных средств. Многие годы работы, связанной с Востоком, позволили ему хорошо понять психологию экстремистов различного толка. Он знал в лицо всех лидеров и большую часть полевых командиров и других заметных фигур.

– Коль вопрос задан, то считаю, что на него нужно ответить, – промямлил Торин, – отвечаю по порядку. Во-первых, в тайных операциях и других видах деятельности, к которой относится деятельность «Ската» и деятельность современных морских пиратов, существует масса определенных законов и закономерностей. Одна из них: когда абсолютно все факты какого-то явления не вызывают сомнений, то вызывает сомнение самое это явление. Объясняю. Никогда операции не проводятся явно, потому что тайность и скрытность операции позволяет создавать поле для маневра в дальнейшем. Явно проведенная операция – это столб посреди чистого поля, который хорошо виден всем, и любая собака может подойти и поднять на него ногу. В последствиях любой операции необходимо учитывать несколько толкований факта случившегося. В данном случае умышленно операция по освобождению русских заложников была проведена не скрываясь лицами европеоидной внешности, а я могу даже назвать свидетелей этого поименно. Умышленно продемонстрирован высочайший класс подготовки участников операции, умышленно продемонстрировано применение русского современного оружия спецназа. Все это было сделано демонстративно в то время, когда русские больше всех были заинтересованы в освобождении этих заложников. Даю вам любые гарантии, что ни один дурак, не то что нормальный человек, не поверит, что это сделали русские. Более того, в условиях нездоровой конкуренции в среде пиратов, их постоянной борьбы за власть и влияние в регионе подозрение падет на одного из главарей пиратских кланов. С высокой степенью вероятности я могу назвать двоих или троих лидеров, на кого падет подозрение. В том числе и на самого главаря, который захватил наших моряков.

– Наверное, вы правы, Андрей Петрович, – серьезно проговорил президент, хмуря брови, – я думаю, что никто из присутствующих не ставит под сомнение вашу квалификацию. Иначе просто не могло возникнуть такого беспрецедентного факта, как создание частного спецназа группой частных же судовладельцев и назначение вас его руководителем.

– Надеюсь, – ответил Торин, причем Олегу Ярославовичу показалось, что полковник сейчас зевнет. – Могу еще добавить, что недалеко от места операции было найдено тело европейца, в котором я, заручившись документами, подтверждающими мое представительство от компании-судовладельца, официально опознал тело капитана Ростовцева. Об этом свидетельствует полицейский протокол. Тело кремировано, а прах скоро будет доставлен сюда. Так что не пугайтесь, но официальная версия в печати будет такая, что пираты, не дождавшись выкупа, но не желая прослыть кровожадными дикарями, сами инсценировали нападение спецназа, а русских моряков вывезли и убили в назидание судовладельцу.

– Да-а, запутали вы там все на славу, – покачал головой президент. – Хорошо, этот вопрос закрыт; как говорится, благодарю за службу. Считайте, что я убедился в вашем личном профессионализме. Первое показательное выступление состоялось. Все соответствующие распоряжения на ваш счет я уже отдал. Теперь перейдем к текущим проблемам. Изложите, Николай Николаевич, – обратился он к Радзевичу.

Николай Николаевич, несколько уязвленный тем, что его точка зрения не возобладала, прочистил горло и стал излагать. Суть проблемы сводилась к следующему. Группа компаний, которая финансировала группу «Скат», заключила грандиозный контракт. Финансировать-то финансировали, но знали о ее существовании только первые лица, а о составе группы, ее руководителе, месте базирования, местах и сроках проведения операций знал вообще только один человек – Олег Ярославович. Точнее, контракт должен был стать грандиозным, если первые ходы этого международного коммерческого предприятия пройдут удачно и все стороны соблюдут свои обязательства. Речь шла о грандиозных суммах и не менее грандиозных прибылях. Это была не одноразовая коммерческая сделка, а долгосрочный проект, отчего его ценность возрастала неимоверно. Группе надлежало ни много ни мало обеспечить безопасность прохождения судов группы компаний. Торин, услышав о такой задаче, которая была под силу разве что НАТО или какому-нибудь отдельно взятому государству, оторопел. Он медленно поднял глаза на президента, подбирая слова, желательно цензурные, чтобы прокомментировать это задание. Шестерым, будь они хоть трижды профессионалами, провернуть такое в целом пиратском регионе не под силу. Пусть даже Торин будет иметь неограниченные финансовые средства. Хотя неограниченные – это единственное, что могло помочь в этой ситуации. Неограниченные финансовые средства могут позволить нанять небольшую армию, численностью в пару миллионов, и авианосную тактическую группу кораблей, с учетом судов обеспечения, единиц примерно в двадцать. Все это он собирался высказать, а еще то, что планировать такие вещи желательно заранее и не создавать ситуацию – «суда уже в море, иди разгони пиратов».

Олег Ярославович уловил изменения в настроении Торина и понял их правильно. Он вздохнул и посмотрел на бывшего полковника с иронией.

– Думаю, что вы, Андрей Петрович, не совсем правильно оцениваете ситуацию. Во-первых, привлечь вас к планированию безопасности прохождения судов я не мог, потому что вы в это время были, как бы это сказать, на югах. А во-вторых, речь идет не о том, чтобы подавить все пиратское движение в Юго-Восточной Азии, а максимально обеспечить безопасность наших перевозок. Если вы думаете, что только от вас зависит судьба всего контракта, то ошибаетесь. От вас зависит лишь минимизация незапланированных потерь. Правда, сумма потерь очень велика, а значит, и важность вашей миссии – тоже.

– Понятно, – наконец улыбнулся Торин, – а то я уж, грешным делом, подумал, что вы меня на войну отправляете.

– Боже вас упаси, Андрей Петрович, затевать там войну! – сказал президент с усмешкой доверия. – Вовек не отмоемся.

– Это я вам гарантирую, – заверил Торин, – в смысле секретности, конечно.

– Но один неприятный момент для вас есть, – изрек наконец Радзевич. – Первое судно, груз которого должен дойти, а не пропасть, будет в Красном море через трое суток.

Торин буквально подскочил в кресле. Сюрприз на сюрпризе! «Какого же черта мы здесь лясы точим, когда я должен уже лететь в самолете!» Но он, естественно, не стал этого говорить, говорить он привык о деле.

– Название судна, путевой график, фамилия капитана, код общения? – коротко потребовал он.

– Все это Николай Николаевич вам предоставит, – кивнул Олег Ярославович, – а я желаю вам успеха, и берегите ваших ребят…