Текст книги "Русская рулетка"

Глава 11

Игнат Панфилов вошел в офис фирмы «Лидер», которая по-прежнему занимала старый, но хорошо отремонтированный двухэтажный особняк на тихой улице. Стряхивая снег с куртки и черного берета, который делал его похожим на студента художественного училища, Игнат огляделся по сторонам.

«Sic transit gloria mundi[2]2
  Так проходит мирская слава (лат.).


[Закрыть]», – подумал он, обозревая пустые коридоры.

Перемены были видны, начиная с самого входа. Раньше посетителей офиса у самого входа встречали двое охранников в аккуратных костюмах и белых рубашках, в кабинетах кипела жизнь, гудела аппаратура, трещали принтеры. Сейчас все было по-другому.

Единственный охранник, молодой парень в серой униформе, исполнявший по совместительству и обязанности вахтера, в ответ на вопрос Игната: у себя ли Константин – лишь молча кивнул головой. Игнат прошел по лестнице наверх, на второй этаж, открыл дверь кабинета, миновал пустой предбанник и без стука вошел к старшему брату.

Константин стоял у окна с раскрытой форточкой, курил и смотрел на засыпающий город снег.

– Привет, старшой, – скидывая куртку, сказал Игнат. – Вот шел мимо, решил заглянуть.

– Я что-то не помню, – улыбнулся Константин, – ты у нас с детства телепат или только недавно им стал? – А что такое?

– Я тебе сейчас домой звонил, хотел, чтобы ты зашел.

– Есть дело?

– Да, садись. Кофе будешь?

– Было бы неплохо согреться. Я пехом пилил от Наташки, снега наглотался.

– Налей себе из кофеварки, там свежий, недавно заварил.

Игнат налил себе кофе, плюхнулся на мягкие подушки кожаного дивана.

– Слушай, старшой, хорошо бы домой такую меблишку поставить, а то приходится на твоей кооперативной сидеть. Она, конечно, неплохая, но класс не тот.

– А какой тебе дома нужен класс?

– Ну как? – пожал плечами Игнат. – Вот хотя бы с невестой время провести...

– С невестой?..

Константин, докурив, бросил окурок в открытую форточку и внимательно посмотрел на младшего брата.

– Все-таки решили пожениться?

– Пора уже, не первый год знакомы.

– И когда намерены загс посетить?

– Это дело минутное, если никакой веселухи не устраивать. Но Наташка хочет свадьбу по полной программе, а с деньгами у нас сейчас не густо, как я погляжу.

– Наблюдательный ты у нас, – саркастически заметил Константин.

Игнат не обратил внимания на издевку, прозвучавшую в голосе старшего брата.

– Заглох как-то наш семейный бизнес. Раньше, помню, зайдешь – все кругом кипит, люди суетятся, техника тарахтит, машины во дворе туда-сюда снуют. А сейчас как на кладбище, все спокойненько...

– Ты бы побольше на Кипре прохлаждался...

– На Кипре – хорошо. Тепло, светло и мухи не кусают... – погрузившись в приятные воспоминания, засмеялся Игнат. – Сядешь, бывало, на террасе ресторанчика, джин с тоником потягиваешь да на море смотришь. Кстати, насчет кладбища. Иду сейчас по улице, смотрю, навстречу черный «Кадиллак» едет, сердце приятно защемило, а это катафалк оказался. Говорят, Трошин похоронную контору открыл, гробов дорогущих накупил, машинок всяких хитроумных, катафалк пригнал. Что-то я не пойму, как он на этом деньги собирается зарабатывать? Чтобы в его гроб лечь, надо всю жизнь деньги копить, и то не хватит.

Константин сел за стол, потягивая из чашки кофе.

– А почему ты думаешь, что он собрался на этом деньги зарабатывать?

– А для чего же еще столько бабок вбухивать?

– Ну, например, чтобы их отмыть, – заметил Панфилов-старший.

– Не знаю, – недоверчиво протянул Игнат. – Какая-то очень хитрожопая схема...

– А Трошин вовсе не дурак, как ты уже давно мог заметить, деньгами просто так налево и направо не разбрасывается.

– Хм... Ладно, не знаю как там насчет гробов, но вот черный «Кадиллак»... По-моему, я знаю, для чего он его купил... Чтобы над тобой поиздеваться, вроде как в отместку, твой-то сгорел...

– Сожгли, – хладнокровно уточнил Константин.

– Ну да, – помрачнел Игнат. – Извини, старшой. Отвлекся я. Для чего ты хотел меня видеть?

– Вот что, Игнат, хватит тебе отдыхать, надо и поработать, а то, как ты правильно заметил, наш семейный бизнес скоро совсем захиреет.

– Извини, что перебиваю, старшой, но неужели на самом деле все так плохо?

– Не то чтобы очень, но хреновато. Остались только мебель, наш ресторан «Луна» и казино. На спиртном и бензине пришлось поставить крест, по крайней мере пока. Физкультурно-оздоровительный комбинат не работает третий месяц – нет горячей воды. Банк наш зажали так, что не продохнуть: проверка за проверкой. Избирательная кампания мне в копеечку влетела. Пансионат «Сосновый бор» пришлось законсервировать. Половину людей в отпуска отправил, многие сами уволились.

– А Жанна, секретарша твоя, где сейчас? Что-то я ее в прихожей не заметил.

– С Жанной, слава богу, все в порядке. Учебный отпуск, она же у нас на заочном в Москве, экономистом хочет стать.

– Все так же в тебя влюблена? – Игнат хитро сощурился.

– Не будем о грустном.

– А как же твоя Татьяна – по-прежнему в столице, никак не хочет к тебе перебраться?

– Мы с тобой отвлекаемся. О сердечных делах поговорим в другой раз, – чуть заметно нахмурившись, сказал Константин. – У меня к тебе очень серьезная просьба. На открытие казино я брал лошадей в конюшне одного своего знакомого, надо вернуть. Я сейчас сам поехать не могу, нужно решить кое-какие вопросы, съездишь за меня. В общем, ничего серьезного... Так, дань вежливости. Лошадей я брал в конно-спортивном комплексе «Заря», в деревне Кузьминкино. Фургон тамошний, шофер тоже, знает, куда ехать. Найдешь их в нашем служебном гараже. Как приедете туда, убедишься, что все нормально, и позвонишь вот по этому телефону. – Константин написал на листке бумаги номер. – Я туда уже звонил, но человека нет на месте. Скажешь, Жиган благодарит за помощь.

Игнат встал с дивана, взял листок и, прежде чем положить его в карман, глянул на номер.

– Все, что ли?

– Нет, не все. Потом из Кузьминкина отправишься в Москву своим ходом.

– На такси, что ли? – засмеялся Игнат.

– Попутным гужевым транспортом, – съязвил Константин. – Отель «Интурист» знаешь?

– Это на Тверском бульваре?

– Именно. Там, кажется, на шестом этаже располагается телевизионная компания «ТВ-город».

– Та, в которую ты вбухал кучу денег?

– Слишком ты сегодня болтливый, Игнат, – неодобрительно произнес Панфилов-старший. – И в Москве будешь языком налево и направо молоть?

– Извини, Костя, – посерьезнел Игнат. – Настроение сегодня какое-то... Снег действует, что ли?

– Сколько раз тебе повторял одно и то же? Поменьше говори, побольше слушай... Там, в гостинице «Интурист» у них и офис, и редакции, что значительно облегчает твою задачу. Постарайся, не привлекая к себе внимания, разузнать, куда подевался их шеф, Георгий Венедиктов. Вообще, узнай все, что можешь и про контору, и про ее начальство. Поработай шпионом. Информация эта для меня очень важна. Был бы жив Семенков, я бы к тебе не обращался.

– Да, начальник службы безопасности у тебя был что надо, – кивнул Игнат. – Кстати, где аппаратура из технического отдела?

– На складе.

– А технари?

– Там же, где и остальные, – махнул рукой Константин. – Без Семенкова все по швам расползлось.

– Костя, извини, может, и не мое это дело, но, по-моему, ты сделал крупную ошибку. Нельзя было людей отпускать, я не только про технарей... Хоть бы обычную охрану оставил.

– Извиняю, но ты, братишка, подумай сам: если заниматься этим по всем правилам, как пытался делать Семенков, мне одной личной охраны надо человек восемь, не меньше.

– Не многовато?

– Ну, посуди сам. Вот еду я куда-нибудь, например, на машине, допустим, домой, на нашу городскую квартиру. Останавливаюсь возле подъезда, сижу. Двое должны быть со мной: один – водитель, другой – охранник, а лучше два охранника. Значит, трое. Еще, как минимум, двое идут в подъезд. Один остается у дверей квартиры, другой поднимается этажом выше, проверяет, все ли спокойно. Сколько уже? Пятеро? Так это по самому строгому минимуму. А для подстраховки в подъезде должны быть не двое, а трое и еще двое у входной двери. Процентов на восемьдесят, может, себя и обезопасишь... Хотя от киллера-профессионала это не спасет. Засядет где-нибудь в соседнем доме снайпер, пара секунд – и пиши пропало. Уж ты мне поверь, я знаю, что это такое, сам в Афгане из «драгунки» постреливал.

– Да, – поежился Игнат. – Как-то это все... И не боишься?

– Чего мне бояться? – засмеялся Константин. – От судьбы не убежишь, если что, и охрана не поможет. Сколько раз пытались... А я все еще дышу.

– Только на тебе скоро живого места не останется – весь в дырках.

– Ничего, переживем... – подмигнул брату Константин. – Да и потом, кому я сейчас нужен? Денег у меня нет, дорогу никому не переходил, делить со мной нечего, избирательная кампания моя с треском провалилась, так что для городского начальства я тоже никакой опасности не представляю.

– А азербайджанцы? А синева наша местная, в конце концов?

– Айваза я крепко напугал, он до сих пор в город не вернулся. А синие... Они сами ко мне приходили после смерти Порожняка, под крыло ко мне просились. Но я им сейчас мало чем могу помочь, мне бы со своими делами разобраться.

– А в городе болтают, будто ты у них крестный отец...

Константин искренне расхохотался.

– Я думал, уже забыли, а вот поди ж ты... Ладно, пусть что хотят, то и болтают.

– Ну все-таки одно дело, когда уважают, а другое, когда шушукаются за спиной и пальцем показывают. Слушай, старшой, а почему бы тебе к ребятам из охранной ассоциации «Витязь» не обратиться? Ну так, по дружбе. Там ведь тоже «афганцы» есть.

– Они мне и так немало помогают. И потом, ты же меня знаешь – я клянчить не люблю. За всякую работу платить надо. Вот в казино мне нужна охрана – я нанял людей, они будут хорошо зарабатывать. А за собственную шкуру не трясусь. Да, вот еще что, чуть не забыл... В «Интуристе» рядом с телевизионщиками есть еще один интересующий меня офис. Поспрашивай об одном человеке, его там многие должны знать, зовут – Шакро Какачия. Между делом узнай – где он да что. Только аккуратно.

Константин достал из кармана бумажник, бросил на стол несколько зеленых купюр.

– Вот, возьми, Игнат. Извини, много дать не могу, но сотни четыре тебе должно хватить. Счастливого пути!

* * *

Перед кинотеатром «Мир» Панфилов вышел из служебной «Волги», поднялся по ступенькам, хозяйским взглядом окинул вывеску казино, остановился у запертой стеклянной двери. До открытия «Золотого дуката» оставалось еще около часа.

Выглянувший изнутри охранник открыл дверь перед хозяином заведения.

– Здравствуйте, Константин Петрович!

– Надеждин на месте?

– Он там, возле стола с рулеткой.

После вчерашнего шумного веселья казино казалось вымершим, лишь начальник охраны в одиночестве сидел за широким столом, бросая шарик и раскручивая пальцем рулетку.

– На что играешь? – с улыбкой спросил Константин, здороваясь за руку с Надеждиным.

– Пытаюсь определить систему, – шутливо ответил тот.

– Системы в рулетке нет, – Константин присел рядом. – Когда успели убраться после вчерашнего?

– Утром. Бардак тут был, конечно. Ну ничего, все выгребли, почистили.

– Так что там вчера стряслось в мое отсутствие?

– Витька Амбала подстрелили. Я вам уже по телефону говорил.

– Подробности удалось выяснить?

– Он вышел из казино незадолго до закрытия, хотел взять свою машину. Она до сих пор припаркованная за перекрестком стоит. Его, судя по всему, уже ждали. Получил несколько зарядов дробью в грудь и голову. Мои ребята потом пять гильз насчитали от охотничьего ружья. Картонные такие, знаете?..

Константин кивнул.

– А кто, известно?

– Видели, как с площади машина уезжала без габаритных огней. Кажется, «Вольво»... Думаю, что это Романчук. Амбал же его побил, а тот, видно, обидчивым оказался, подстерег его с ружьем... Амбал сейчас в больнице, из него там дробь выгребают ведрами.

– Менты были?

– Ну конечно, все как положено – и менты, и «Скорая». Только мне показалось, им на это дело начхать.

– Кому? Ментам?

– Да. Сначала приехала патрульная, выяснили личность пострадавшего и уехали. Через час криминалисты прибыли, но так как-то все... Без особого энтузиазма. Забрали гильзы, осмотрели место происшествия и смотались.

– Ну понятно, – вздохнул Константин, – если бы на месте Витька был какой-нибудь помпадур горисполкомовский, они бы всех на уши поставили. А так, судимый, без определенных занятий... Кому он нужен?

– И я так думаю, – согласился Надеждин. – Так что Амбалу надо господа бога благодарить и собственное здоровье.

– На месте Романчука, если, конечно, это был он, я бы свинтился из Запрудного куда подальше. Братва за Амбала будет мстить, да и он сам, когда выйдет из больницы... Никакие менты не помогут.

– Может, оно и так, – неопределенно пожал плечами Надеждин, – но их-то, если что, крепко возьмут за одно место.

– Ладно, поговорю с ними, узнаю, что они собираются делать... Надо попридержать бойцов, а то наделают дел.

– У Амбала с собой пушка была. Мои ребята ее от греха подальше убрали. Зачем лишние вопросы?

– Убрали так убрали. Больше ничего?

– С цыганами пришлось повозиться – если бы не выперли, они бы здесь до сих пор сидели. Все уже разошлись, а им приспичило в рулетку сразиться.

– Да, веселенькая у тебя выдалась ночка. Ты хоть проспаться сегодня успел?

– Все нормально, Константин Петрович. В армии и не такое бывало. Я ведь в отдельной разведроте служил. Бывало, как забросят в лес на две недели, ночью – марш-бросок на восемьдесят километров, днем – охранение... Глаз ни на секунду не сомкнуть... Так что здесь – просто игрушки.

– Как тебе наш администратор?

– Мурашко? Пока ничего особенного за ним не заметил.

– Ты за ним приглядывай, Игорь. Он у нас выходец из советской торговли, а эти ребята ушлые. Ладно, я пошел, вечером еще заеду, посмотрю, что и как.

Панфилов вышел из казино, задержался на ступеньках, чтобы закурить сигарету, медленно сошел вниз, направляясь к служебной машине, которая ждала его на площади у припорошенной снегом цветочной клумбы.

Он успел пройти несколько метров, когда за его спиной, у дверей казино раздался оглушительный взрыв. Со звоном разлетелись стеклянные двери, на снег посыпались осколки битого стекла и обломки пластика.

Панфилов упал в грязно-белую кашу, инстинктивно закрывая руками голову. От ударной волны где-то неподалеку завыла сигнализация автомобиля, а у самого Панфилова зазвенело в ушах. Приподнявшись, он оглянулся. Взрывом вынесло начисто все стекла в «Золотом дукате», со страшным скрипом и звоном рухнула на крыльцо разноцветная вывеска, а изумленные прохожие начали собираться на противоположной стороне площади.

Панфилов бросился в казино. По счастью, от взрыва никто не пострадал, лишь охраннику, находившемуся неподалеку от входной двери, осколками порезало лицо. Над ним склонился Надеждин.

– Все нормально, только несколько царапин, – сказал он Панфилову, вбежавшему внутрь. – Вы-то сами как?

– Порядок. Что с казино?

– Сегодня работать не будем. Опять придется заниматься ремонтом...

Глава 12

Подмосковный город Фокино мало чем отличался от десятков и сотен таких же, разбросанных по всей необъятной России – серые пятиэтажки в центре, окруженные такими же деревянными домишками частного сектора, облупленное здание железнодорожного вокзала с непременными цыганами и беженцами из южных регионов бывшего Союза, несколько наполовину загнувшихся заводов с закопченными трубами, постные лица прохожих на неухоженных улицах. Пожалуй, главной достопримечательностью Фокина, выделявшей его среди других, подобных ему городков, была огромная территория почти в самом центре, огороженная несколькими заборами с колючей проволокой наверху. На расстоянии нескольких десятков метров друг от друга по периметру ограждения возвышались деревянные вышки с вооруженными солдатами.

Любой фокинский подросток знал, что за оградой с вышками располагается исправительно-трудовая колония общего режима, в просторечии – «общак». Здесь отбывали наказание главным образом осужденные за бытовые преступления, за так называемую бытовуху. Они составляли основной контингент «мужиков», которые клепали здесь же, на территории колонии, алюминиевую посуду, шили рабочие рукавицы, пилили лес-кругляк. Блатная масть попадала сюда в основном за мошенничество и наркотики. Пребывание в фокинской ИТК-18 авторитета блатным не добавляло. Зона эта в уголовном мире считалась красной, смотрящие менялись часто, в общем, обычная «рогачевка».

Именно здесь в свое время «мочил рога» Василий Григорьевич Самсонов, известный братве в своем родном городе Запрудный под погонялой Самсон. Это был высокий, крепкого телосложения мужчина с грубым, некрасивым лицом, которое делало его похожим на гангстера из классических американских боевиков. Некоторое время назад ему пришлось бежать из Запрудного, где разгорелась война между местной братвой и группировкой азербайджанцев, возглавляемой Айвазом. Самсон бежал совсем не потому, что боялся азербайджанцев.

Гораздо больше ему приходилось опасаться мести со стороны своих. Проигравшись в карты и не желая отдавать долг, Самсон пытался убить пахана собственной мазутки – авторитета Сашу Порожняка. И после неудачного покушения ударился в бега. На его совести была и жизнь бывшего корефана по прозвищу Корень.

Самсон скрывался в маленькой деревне у дальних родственников, где беспробудно пил самогон, который в тамошних местах называют чемергесом. Так проходила неделя за неделей. Вскоре Самсон почувствовал, что его пребывание в деревне затягивается, поскольку даже родственники требовали денег: для хорошего чемергеса требуется сахар, а он, как известно, на деревьях не растет. Впрочем, отдельные умельцы настропалились гнать чемергес и без сахара, настаивая его, к примеру, на курином помете, но в результате получалась такая вонючая дрянь, что даже самые отпетые алкаши воротили от нее нос.

Самсон оказался в довольно-таки гнусном положении – оставаться у родственников без денег он уже не мог, работать в местном дохлом колхозе, получать копейки было для него западло, – в конце концов, Самсон считал себя блатным, возвращаться в Запрудный он опасался, подозревая, что местные братки узнали о причине его исчезновения.

И тогда Самсон решил двинуть к месту своей отсидки, в Фокино, расположенное в нескольких десятках километров от Запрудного. Что конкретно Самсон надеялся обнаружить в Фокине, он и сам не знал. Может быть, в местном кабаке удастся встретить кого-то из знакомых – многие, откинувшись с фокинского кичевана, задерживались там же, в райцентре, надолго или оседали навсегда.

Самсон знал, что в Фокине есть своя бригада. Летом на похороны погибшего телохранителя Саши Порожняка в Запрудный приезжала депутация фокинцев, но Самсон никого из них лично не знал, а корешеваться ни времени, ни желания не было.

Существовали, правда, еще кое-какие варианты. Среди запрудненской братвы Самсон считался лучшим каталой – в картишки играть умел и любил. Еще несколько лет назад мог вполне податься на заработки, разъезжая по стране в поездах дальнего следования и обувая лохов. Но сейчас количество пассажиров резко уменьшилось, командированные фраера с тугими карманами были такой же редкостью, как попугаи в Антарктиде. К тому же Самсона никогда не прельщала судьба «одного на льдине». Он чувствовал себя уверенно только в бригаде.

Запрудненские братки долгое время опекали одну такую бригаду, которая промышляла стрижкой лохов в первопрестольной на Ярославском вокзале и аэропорту Домодедово, но присоединиться к ним означало для Самсона, во-первых, засветиться перед запрудненскими, а во-вторых, претерпеть страшные унижения. Ведь именно одному из московских «банщиков» – карточному шулеру в третьем поколении по прозвищу Малыш – Самсон в пух и прах продулся в запрудненском ресторане «Жар-птица». Это и послужило для Самсона началом всех его бед.

Правда, отсиживаясь в своем медвежьем углу и глотая чемергес, Самсон до сих пор не знал, что в Запрудном произошли крупные перемены – Саша Порожняк отправился в мир иной, его братва, пребывая в растерянности, уже не могла контролировать «домодедовцев» и «ярославцев», а потому московские каталы и лохотронщики избавились от запрудненской «крыши».

Поразмыслив как-то на трезвую голову над своей судьбой, Самсон все-таки решил, что лучше податься в Фокино. Покинув своих изрядно поиздержавшихся родственников ранним ноябрьским утром, к середине дня он добрался до Фокина.

Шлепая ботинками по мокрому снегу и повыше подняв воротник засаленной куртки, он брел в направлении центра города.

С тех пор как Самсон был здесь последний раз, в Фокине почти ничего не изменилось. Лишь как знамение времени тут и там встречались вывески: обмен валюты, бар, кафе. Самсон остановился около обменного пункта, бережно достал из внутреннего кармана куртки последнюю заначку – банкноту с изображением президента Гамильтона – и сунул в окошечко.

Получив на руки несколько рублевых купюр, Самсон возмущенно воскликнул:

– Э! А че так мало?

– Сколько положено, – равнодушно ответила кассирша.

– Кем это положено?

– Посмотрите на вывеску, гражданин. Какой там курс указан, видите? Теперь перемножьте. Математику в школе проходили?

Самсон, сдвинув брови, посмотрел на табличку с указанием курса обмена валют.

– Э! Я не въехал... А чего такой курс хилый?

– Какая у нас валюта – такой и курс, – язвительно отозвалась кассирша, которую непонятливый клиент оторвал от увлекательного детектива о похождениях Святого. – Вы что, про черный вторник не слыхали?

– Какой еще черный вторник?

– Газеты надо читать!

Окошечко захлопнулось.

Самсон дошел до ближайшего ларька, матеря на чем свет и кассиршу, и обменник, и какой-то непонятный черный вторник. Глянув на ценники, он еще больше разозлился.

– Вот, бля, Борькины фантики!..

После недолгих раздумий он все-таки купил пачку «Мальборо», потом, еще немного поразмыслив, взял «Астру». «Мальборо» требовались в первую очередь для понта. И в самом деле, а вдруг как встретит кого-нибудь из знакомых пацанов? И так прикидон позорный, а если еще и «Астрой» угощать начнет, тогда вообще туши свет.

Пыхтя вонючим дымом и ежесекундно сплевывая прилипающие табачные крошки, Самсон двинулся в направлении ресторана «Восток» на улице Советской.

Это было любимое место всех фокинских дембелей. Каждый, кто отбарабанил у хозяина в исправительно-трудовой колонии номер восемнадцать, сразу же после откидки отправлялся в ресторан «Восток» – двухэтажное старомодное здание послевоенной постройки с фойе и гардеробом на первом этаже и довольно просторным, хотя и убого обставленным залом наверху.

Но на Советской Самсона ждало глубокое разочарование. Нет, ресторан «Восток» никуда не исчез и не закрылся на ремонт, но на обшарпанной дубовой двери висела знакомая по советским временам табличка «Ресторан закрыт на спецобслуживание».

– Ё... твою мать!.. – ругнулся Самсон, в сердцах швырнув окурок под ноги, в снежную слякоть.

Да, такой облом никак не входил в его планы, денег оставалось в обрез – только на скромный ужин с рюмашкой водяры. Ну, и куда теперь прикажете податься? На вокзал – к бомжам, таджикам и цыганам?

Уже начинало темнеть, посыпал липкий, мокрый снег. Бросив на закрытые шторами окна ресторана полный ненависти взгляд, Самсон поплелся прочь. Но сегодня судьба была все-таки милостива к нему.

Самсон увидел, как с противоположной стороны улицы перешли несколько человек. Они явно направлялись к дверям «Востока». К тому же лицо одного из них показалось Самсону знакомым. Вот бы еще погонялу вспомнить...

Ну конечно! Тут и соображать не надо, вон, на лысую башку снег сыплется...

– Кудряш! – воскликнул Самсон с такой радостью, будто встретил последнего из оставшихся в живых после ядерной войны человека. – Слышь, Кудрявый, постой!..

От группы крепких мужчин в одинаковых турецких кожанках отделился бритоголовый субъект и направился к Самсону. Его круглое лицо с тонкими, злыми губами и белесыми бровями напряженно вытянулось.

– Мы че, пили на брудершафт? – спросил он, останавливаясь возле Самсона и держа руки в карманах куртки.

– Ты че, не помнишь меня? Я же – Самсон. Мы с тобой вместе на хозяина пыхтели, мы ж с тобой из одного отряда, только я откинулся раньше, в прошлом году.

Кудрявый некоторое время приглядывался к здоровому бугаю в грязной куртке, потом лицо его подобрело.

– Самсон? В натуре? – Он хлопнул подельника рукой по плечу. – А я че-то зыркаю, вкурить не могу... Ты, не ты?..

– Да я это, я.

– Ну ты, вообще, бля... Как будто голь, шмоль, тра-ля-ля.

– Да это я, бля... под эту парашу попал, – Самсон, шмыгнув носом, закатил глаза к небу. – Вот, бля, промок весь... Хотел в кабак зайти, похавать, а там, бля, какая-то стенгазета висит. Спецобслуживание какое-то – я не врубился.

– Так это мы с пацанами бухать собрались, – объяснил Кудрявый.

– А че, кенты с зоны откинулись?

– Не, у нас тут дела пшенные – двух корефанов менты замочили.

– А-а-а... – растерянно протянул Самсон. – Так вы че, с уборки?

– Да нет, какая уборка? Они где-то в ментовской жмурне валяются. По делам мыло образовалось, вот мы и решили плеснуть под жабры.

– Эй, Кудрявый! – донесся крик от дверей ресторана. – Ты там еще долго базлы гонять будешь? Мы похиляли...

– Да счас я, кента знакомого по зоне встретил. Уже и побазарить нельзя... Валите, – Кудрявый, не оборачиваясь, махнул рукой. – Так как у тебя жисть-то, Самсон?

– Жисть как детская рубашка, – криво улыбаясь, пошутил тот, – коротка и насквозь обосрана...

– А че так? Ты ж вроде у себя в Запрудном должен быть не последним пацаном?

– Слышь, Кудрявый, – замялся Самсон, – у меня курсак пропал в натуре... и водяры бы надо заглотить за встречу.

– Так не вопрос, – развел руками Кудрявый. – Пошли с нами в кабак, посидим, поберляем, бусанем по случаю. Ну и, корешков наших помянем заодно.

– А пацаны твои не напрягутся?

– Да ты че? У нас – все правильные. Косяки бросать не будут.

Они вошли в ресторан, сняли в гардеробе куртки. Самсон в своем потертом джинсовом костюме, в сравнении с Кудрявым, который был одет в новенький черный костюм с иголочки, выглядел оборванцем. А ведь еще совсем недавно на зоне оба носили одинаковые бушлаты и мыцы. Но Кудрявый словно ничего не замечал – так и должен вести себя правильный пацан.

Вытерев с бритой макушки капли воды и поправив перед зеркалом костюм, он хлопнул старого кента по плечу:

– Ну, потопали.

На втором этаже в ресторанном зале было тихо. Обычно здесь играл ансамбль, били по глазам яркие сполохи цветомузыки, галдела публика. Сейчас на весь большой зал было не больше полутора десятков посетителей, которые заняли несколько составленных вместе столов. Правда, выпивки и закуски хватало на полсотни клиентов. Коротко стриженные личности в таких же, как и у Кудряша, костюмах, негромко переговариваясь, поднимали рюмки и закусывали. На гостя, которого привел с собой Кудрявый, кое-кто из сидевших за столом посмотрел с подозрением.

– Это Самсон, – представил его Кудрявый, – мой кент по зоне, вместе у хозяина чалились. Наш пацан.

Рекомендация, данная Самсону Кудрявым, кажется, вполне устроила братву.

Лишь один субъект с физиономией, напоминающей докрасна раскаленную сковородку, задал уточняющий вопрос:

– Блатной?

– Ну не мужик же... – снисходительно сказал Кудрявый. – Или тебе, Ларик, справку от хозяина предъявить?

Кто-то из братков рассмеялся:

– Ларик ксивы любит.

– Ты, Самсон, присаживайся, – сказал Кудрявый, показывая на ближайший свободный стул. – А я щас...

Он направился к высокому худощавому брюнету, сидевшему во главе стола, и, наклонившись, стал что-то говорить ему на ухо. Тот слушал его, пожевывая дольку апельсина, потом кивнул. Кудрявый вернулся к Самсону и сел рядом с ним.

– Ты пацана видел, с которым я базарил? Это – Матрос, авторитетный братан. Он в нашей бригаде – основной, а когда Данилы нет, он Матроса за себя смотрящим над городом оставляет. Я ему сказал, что ты срок по рубль сорок шесть тянул – у нас за это уважают. Ну, накатывай.

Самсона дважды приглашать не пришлось, он тут же разлил водку по рюмкам.

– За встречу!

– Нет, погоди. Сначала надо за пацанов выпить – отчаянные были кенты.

Они выпили по рюмке, и Самсон тут же накинулся на еду – навалил на тарелку мяса, салатов, рыбы и принялся с жадностью глотать.

– Ну ты – проглот, – искренне удивился Кудрявый. – Че, давно не хавал?

– Ага, – сквозь плотно набитый рот сказал Самсон, – со вчерашнего дня.

– А че там у вас в Запрудном базарят?

– Насчет чего?

– Ну как? Насчет наших пацанов.

– Всякое, – прогундосил Самсон, продолжая набивать желудок.

Смысла вопроса он так и не понял, а потому брякнул первое, что пришло на ум. К счастью для него, Кудрявый о своих пацанах больше не спрашивал.

– А как там у вас вообще? Я слыхал, что после того, как Порожняка грохнули, ваша кодла загибаться стала.

Самсон, услышав о смерти своего бывшего пахана, чуть не подавился и, закашлявшись, согнулся над столом.

Кудрявый похлопал его по спине.

– Ну че, прошло?

– Ага.

– Ты не гони, хавай нормально, никто твою жеванину не заныкает. Я так мыслю, у вас там, в натуре, все загибается. У тебя, видно, с бабками херово?

– Ну так... – неопределенно протянул Самсон, насилу откашлявшись.

Он никак не мог сообразить, что ему нужно делать, и самое главное, что говорить. Порожняк, значит, отправился «в Сочи», кодла разбегается, а ему об этом ничего не известно. Может, меньше надо было в деревне чемергес гасить?

Кудрявый неожиданно поднялся со стула.

– Ладно, ты тут хавай, – сказал он, – а мне надо с пацанами побазарить.

В душе благодаря бога за спасительную паузу, Самсон тут же налил себе еще водки и выпил. Может, ну их на хрен этих фокинских, все равно тут, кроме Кудряша, ни одного знакомого? Может, лучше вернуться в Запрудный, накатить пацанам какую-нибудь чернуху (ну, типа, азеры наехали, в какой-нибудь подвал посадили, а потом деру дал)? Может, они про Корня не в курсах, а может, в курсах? Не, не может быть, никто ж не видал. Вот блин, чего ж делать-то? Одно ясно – Кудрявому ни слова. А то ведь хотел уже на жизнь пожаловаться, на Сашу Порожняка... Ха! Самое дело – на жмурика бочку катить... Нет, тут надо по-другому.

Закусив еще немного и собравшись с мыслями, Самсон достал пачку «Мальборо» и закурил. К счастью, никто из фокинской братвы не обращал на него внимания, все негромко базарили между собой, а Кудрявый сидел рядом с Матросом и что-то говорил ему, изредка поглядывая на Самсона.

В зал иногда заглядывали официанты, бесшумно унося опустевшую посуду.

Спустя несколько минут Кудрявый вернулся на свое место рядом с Самсоном.

– Слышь, братан, – сказал он, – есть предложение.