Текст книги "Кузя – черная собака. Сборник рассказов и эссе"

Михаил Антонович, по сути, был добрый и чувствительный человек, он сентиментально мог прослезится от чувств, но был вспыльчивый иногда чрезмерно. Ему не нравилась робость рабочих, особенно новеньких, бестолковость их вопросов, когда переспрашивали очевидные по плотницкой работе вещи: сколько расстояние внизу сколачиваемого каркаса, когда верх только что сколочен был в нужный размер, – ибо очевидно, что и низ того же размера должен быть. Михаил Антонович раздражался и кричал громким голосом: «Ты что не видишь! Ты что дурак!» Сколько вверху делал (?) … столько и внизу! Каркас что – кривой будет что ли (?)…». Так что за это и был прозван он Злым: «ничего спросить нельзя, кричит как…» – говорили рабочие. Но, тем не менее, его уважали за его смекалку и знание своего дела.

При монтаже лестничной площадки снизу ставились стойки, на которые укладывались балки из бруса, ложилась на балки фанера-ламинат, а вот «зуб», за который должен был цепляться лестничный марш, нужно было рассчитать, изготовить и укрепить в точности. Вот эту самую точность производил Михаил Антонович сам лично.

Случилось, что лестничный марш не подходил ко входу-выходу из подвала дома, где была автостоянка. В ста метрах от дома построена квадратная будка – вход-выход из подвала, а расстояние до пола подвала с поверхности было большим. Тут пришлось на стойках ставить фанеру под углом в 45 градусов, а саму лестницу нужно было нарисовать на стене и по этому рисунку уже сбивать поперечные перегородки под ступени. Когда навязали арматуру и залили бетоном эту самодельную лестницу оказалось, что в самом низу 2 ступеньки были короче, чем все верхние нормальные. Эту лесенку в первую смену рисовал молодой прораб. «Кто так сделал (?), что за урод, как он по этим ступенькам хочет ходить (?) … – кричал Михаил Антонович – «Ну что за человек, рассчитать не мог (?)».

Злой злился, и он заставил обе нижние ступеньки раздолбить. Он сам сделал нижнюю ступеньку тоньше, чтобы вторая получилась нормальной, исправил всё.

А основная работа в эту смену шла над перекрытием 10-го этажа. На готовую площадку из фанеры монтировались коробки под отверстия для канализации, тут же вязалась арматура. Бригада монтажников-бетонщиков заливала комнату за комнатой. До полуночи, пока подвозили бетон, успели залить половину этажа. А бригада плотников трудилась над второй половиной. Все рабочие были распределены, каждый на своем месте. Злой, как бригадир, знал своих людей: этот боится высоты – и на край его ставить нельзя. А вот тот плохо прибивает – «на соплях» и гвозди у него гнутся, так что бортики и держаться не будут, отлетят, когда бетоном будут заливать площадку, и лучше поставить «старика», пожилого рабочего, – он и высоты не боится и прибьет всё как следует. Как руководитель, как бригадир, Злой был хорош для начальства. Но он и сам много работал. И работал на всех операциях строительства. Он ходил и в столярку, чтобы сделать точные коробки из фанеры под двери и окна, ходил и наверх, на этажи, чтобы смонтировать углы и закутки комнат лично, убедится в том, что всё правильно по чертежу, в чертежах он отлично разбирался.

Когда спешит человек, всегда он делает ошибки, маленькие неточности приводят к огрехам в работе. Очень часто случались огрехи в работе монолитчиков. Спешили потому, что заказчики торопили. Строили элитный жилой комплекс, это несколько зданий с огороженной территорией, куда пропускают по пропускам и сильная строгая охрана защищает богатых людей от всего остального мира.

Прячутся богатенькие. Это началось с тех самых времен, когда капитализм восторжествовал. Забыты дворовые знакомства соседей по дому и по району. Люди разделились: на имеющих деньги и бедноту. Имеющих деньги оказалось мало, и они отделили себя, от основной массы людей, которая вмиг оказалась бедной (помните, как все сбережения обесценились, 1000 рублей превратилась в 10) – начали строить шестиметровые заборы в элитных дачных поселках, а потом и в городах обносили свои дома заборами, нанимая ЧОП для охраны.

Бетонщики спешили и сбивали стойки упоры в коробках на окнах и в проемах дверей, которые плотники ставили, тогда бетон протекал и застывал, на стенах оставались бугры, проемы дверей и окон оказывались неровными. Для исправления огрехов, чтобы отдолбить лишний бетон, выровнять проемы окон или дверей была нанята бригада гастарбайтеров из Узбекистана приехавших на работу.

Дали и бригадиру Михаилу Антоновичу двух узбеков. Он поставил их на девятый этаж. Взяли они шлифовальную машинку и перфоратор. Сложно всю работу объяснял он узбекам, плохо они понимали русский язык. Пришлось ему самому сделать начало работы. В готовой комнате он подчеркнул мелом все огрехи и начал сбивать первые подтеки бетона на стене перфоратором. Потом стену выравнивал шлиф-машинкой. Показав работу, сам Михаил Антонович ушел на верхние этажи, к основной бригаде.

Бывают в работе перекуры. Когда натрудившись и устав, рабочие садятся отдохнуть. И в тишине перекура Михаил Антонович и все рабочие слышали как гудит и работает на 9-ом этаже, внизу, перфоратор. Это узбеки долбили без перекура, без перерыва и долбили уже довольно долго; полчаса или минут 40, как начали узбеки работать и перфоратор не замолкал ни на минуту. Рабочие заметили, кто-то сказал, что не выдержит техника, – перегреется и сгорит.

«Ох и ох, что за тупые узбеки, – вздохнул и поднялся Злой, собираясь идти, – Сожгут ведь точно и перфоратор и шлиф-машинку. А сколько трудно я им объяснял – по-русски не понимают совсем» – в раздражении сказал Злой рабочим и быстро пошел к лестнице.

На девятом этаже вовсю трудились два узбека. Войдя в комнату, Злой начал с громкой ругани, пытаясь перекричать работающую технику. Потом он выдернул шнур из розетки переходника и всё стихло. Оказалось, что один раз включив перфоратор – выключить его узбеки уже не смогли, они не знали, что нажали кнопку блокировки для выключателя на ручке. Сколько не давили потом на курок-выключатель, – перфоратор не выключался. Сначала, говорят, всё шло хорошо: нажмешь на курок – работает, отпустишь курок и не работает, выключается. А потом, говорят, курок испортился, и они попеременке всё работали и работали. Было и еще одно неправильно, как посчитал Злой, – они долбили верхний угол окна не так. Коробка при заливке бетоном стены потеряла распорку верхнюю, и фанера сместилась на сантиметров 10 внутрь. Злой же начертил правильный угол, лишний бетон которого надо было убрать. Узбеки не долбили сбоку, по начерченному, а садились в проем окна и снизу вверх долбили торец стены. Они, как бы, «слизывали» бетон по миллиметрам. «И что это такое – кричал Злой на узбеков, – вы так „лизать“ по миллиметру два дня тут будете!». Но за стены в комнате и за готовые углы, где убраны были подтеки и отшлифованы, он их похвалил и сел перекурить, надо было подождать, когда остынет перфоратор.

Действительно, из разговора с узбеками, Михаил Антонович узнал, что выходило по поговорке: «из аула с гор спустился за солью, да так и остался работать, ничего не зная и не понимая: могу таскать-носить». Эти узбеки, хотя и были не с гор, но из одного села, одного из районов Узбекистана. Работа, говорят, есть и у них: и на хлопчатнике, где жены их работают, и овец пасти можно, но зарплата, в долларах у них – 20 долларов в месяц, а здесь они получают по 500 долларов. Они переводили почти все деньги себе на родину. И это большие деньги для них, поэтому и ехали сюда работать на сезон, несмотря на трудности: жили они в вагончиках около объектов.

Злой смягчился после откровенного разговора и решил помочь этим горе-работникам. Из соседней комнаты они принесли «козла» с площадкой из досок и подставили его к окну. Сам лично Злой залез на площадку и принялся долбить лишний край бетонной стены. «Козел» шатался, и тогда одной ногой он наступил на низ оконного проема. Ему видно было, в открытый оконный проем, большую кучу песка внизу на земле, если смотреть с 9-го этажа, то немножко кружилась голова. Злой отклонился назад, нацелил «пику» перфоратора в бетон и со всей силы надавил, начав долбить. Кусок бетона откололся и полетел вниз на улицу. Секундой позже, Злой уже летел вниз, держа в руках злополучный перфоратор, который еще жужжал, пока шнур, растянувшись через этаж, не вырвался из розетки на 9-ом этаже. Злого дернуло чуть вверх и тем самым снизилась скорость падения, поскольку он вцепился в перфоратор, единственное его спасение, как ему казалось. Но всё наоборот (ему бы откинуть инструмент в сторону). Всё произошло быстро и он шлепнулся грудью на перфоратор, на кучу песка, раздался в голове его треск, – это рёбра затрещали. А от удара головой в оказавшийся твердым песок он потерял сознание.

Вскоре вокруг упавшего с 9-го этажа человека собралась толпа людей. Были вызваны и скорая и милиция. С узбеков, уже спустившихся с этажей стройки, брали показания для протокола, а Злого с синим лицом, как огромный синяк, увезли в больницу, он не приходил в сознание и его сразу поместили в реанимацию подключив ко всевозможным приборам.

Андрей Ефимович узнал о случившемся, – что его друг упал с 9-го этажа почти сразу, в офис сообщили о событии на объекте. Он бросил всё и помчался в больницу.

В хирургическом отделении реанимация находилась на первом этаже, чуть не напротив регистратуры приемного покоя. И пока не было врачей, отошли куда-то или еще не приходили, – медсестра за столиком в приемном покое указала Андрею Ефимовичу на дверь реанимации: «Там он, идите, смотрите!». Андрей Ефимович вошел и увидел лежащего на поднятых высоко носилках-каталках синего голого человека. С обоих сторон в вены рук воткнуты были шланги от капельниц, стоящих тут же с пузырьками жидкости. Узнать друга было невозможно: вместо лица сплошной опухший синяк. Какой-то прибор стоял в изголовье на тумбе-подставке и на нем, на экранчике, моргала зеленая кривая.

Андрей Ефимович быстро вышел. «Что такое? Почему? (никаких мер не принимают, имелось ввиду). Где врачи?» – он хотел много вопросов задать, но увидев перед собой уже пожилую медсестру, осекался, зная наверняка, что ответов не получит. А медсестра рассказала, что его друг не приходил в сознание, и что у него сердце останавливалось – «еле завели». «А что он синий – так упал же с 9-го этажа! В коме он, вроде бы, вот врачи и не торопятся, – не жилец, помрет наверное» – заключила медсестра.

«Да вы что!? Где врач, я хочу поговорить, срочно!» – и Андрею Ефимовичу показали кабинет рядом с операционной в конце коридора, над которой горела красная надпись: не входить.

Точно. В ординаторской были два врача, один звонил по телефону, а второй вывел Андрея Ефимовича и вышел сам в коридор. Он объяснил, что сейчас «больной» находится на физрастворе, что внутренние органы не повреждены, но встряхнулись, а вот рёбра левой стороны сломаны и угрожают сердцу. А еще он потерял много крови, через желудочно-кишечный тракт, – пришлось промывать, так как без сознания он не мог отрыгнуть полный желудок крови. И еще врач сказал, что для операции и, вообще, для выживания, его другу нужна кровь второй группы, именно про неё сейчас звонит лечащий врач и на станции крови мало. Тогда Андрей Ефимович вызвался помочь. Он позвонил на стройку бригадиру смежной бригады. И там нашлись 6 человек с такой группой крови и они ехали в больницу. Врач-хирург был доволен помощью Андрея Ефимовича, тут же сказал медсестре приготовить всё для принятия у людей крови, отвели для этого соседний кабинет.

Андрей Ефимович дежурил в коридоре приемного покоя. Приехали рабочие через полчаса и кровь приняли у пятерых. Один из рабочих оказался пьяный, но он всё рвался сдать кровь для бригадира, «для Злого», как он выражался. Рабочие вывели пьяницу из больницы и уехали сами.

А Злого повезли в операционную. Операция прошла, и Андрей Ефимович оставил друга уже поздно вечером, ближе к полуночи, в палате реанимации. Сказали, что друг из комы вышел, очнулся, но сейчас он спит, и лучше его не тревожить.

Вечерняя заря давно угасла, а небо озарилось яркими звездами. Андрей Ефимович присел на лавку перед больницей. Когда долго, не отрывая глаз, смотришь на темную глубину ночного неба, то почему-то и мысли и душа сливаются в состояние одиночества. Начинаешь чувствовать себя совершенно одиноким, и всё то, что ты считал раньше своим в этом мире, становится далеким и не имеющем цены. Звезды, глядящие с неба миллионы лет, само непонятное небо и бездонная мгла – они равнодушны к нашей короткой, в один миг, жизни. Звездам всё равно, до нас нет дела. Когда останешься с ними с глазу на глаз – то приходит на ум, что одиночество удел наших душ, которое ждет всех в могиле, и сущность всей жизни нашей (в отчаянии) – ничто, и это ужасно.

Андрей Ефимович подумал о матери своей, которая лежит теперь на кладбище; он вспомнил, как она лежала в гробу, когда прощался на кладбище, как потом её прикрыли крышкой и опустили в могилу, припомнился и глухой звук комков земли о гроб….

Не случайно пришли такие мысли Андрею Ефимовичу, в палате реанимации умер его друг в это самое время. Медсестра вышла на улицу, видела его через стеклянные двери, и позвала. Тело вывезли в коридор чтобы везти в морг. Да. Надо сообщить родным и всё это будет завтра. Сильное утомление ощутил во всем теле Андрей Ефимович, даже не помнил, как он добрался до дома, лег и уснул мертвецким сном.

Есть у людей внутренняя жизнь, которая оказывается много интереснее внешней: здесь происходят невероятные бури, таятся сокровенные побуждения. Сюда, к этой скрытой от постороннего взгляда жизни, восходят мечты и чаяния, мотивы поступков и всего, что совершает человек во внешнем мире.

Наше время перегружено многими измышлениями моды. Мода устанавливается на всё в нашей жизни: и на еду – здоровое питание, и на внешность – физкультура и здоровый образ жизни, и на одежду, естественно. Вместо того чтобы покрывать нашу срамоту, современная одежда выпячивает все непотребства. Будто мы забыли предупреждение, данное нам еще Ветхим Заветом: «На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом твоим всякий делающий сие» – так сказано в Писании.

Этакие мысли посетили нашего Скучного Андрея Ефимовича. Недавно он прочитал и Библию и комментарии к ней, купленные в церковной лавке во время поездки с начальником в монастырь. Только со смертью своего друга – Злого, он понял, что нет случайностей в жизни, и монастырь был не случаен. Припомнилась поездка, которая не понравилась ему с самого начала.

Ехали на автобусе около сотни километров, два раза останавливались по дороге у придорожных кафе, где паломники могли посетить туалеты. В кафе, наскоро покупались кофе и булочки с пирожными.

Начальник Сергей Сергеевич, торопил своих людей офисных работников, которых вез в эту поездку и которые треть автобуса занимали. Но из всех он выбрал именно Андрея Ефимовича и сидел рядом и разговаривал и разговаривал с ним. Он рассказывал, как ездил в другие монастыри, побывал даже на Валааме, какие были встречи с монахами, какие молитвы благоговейные он там слышал, посещая богослужения. Он говорил громко и при этом делал такие удивленные глаза, что можно было подумать, что он играет как артист и что всё врет. Вдобавок, рассказывая о достижениях монахов Валаамского монастыря, он дышал ему в лицо и хохотал в ухо, так как шум мотора перебивал звук его тихого голоса, когда он сообщал об изобретениях. «Подумать только, – монахи в 17 веке сделали пилораму, которая почти автоматизирована! Она работает за счет воды, стекающей на турбинки крутящие вал. Это ж надо!» – и так далее и тому подобное. Андрей Ефимович и не помнил уже и половину того что ему рассказывал Начальник. Он помнил только свое стеснение, которое мешало ему думать и сосредоточиться на окружающем.

Из службы и проповедей, из разговоров игумена с их группой паломников, однако очень запомнил Андрей Ефимович беседу-ответ на вопрос о том, что такое Панихида. Когда она служится? Для кого? Как следует к ней готовиться?

И вот теперь ему стало ясно, – всё не случайно, всё почти одно к одному, друг умер буквально на другой день после выходных, в которые они были паломниками.

«Православный христианин со своей физической смертью не перестает быть членом Церкви. Он через смерть переходит из земной Церкви (воинствующей) в Небесную (торжествующую). И земная и Небесная Церковь есть Единая Церковь Христова.

Церковь печется о своих чадах во время их земной жизни, давая им полноту благодати и благословения через святые Таинства и молебны, так она не оставляет людей и в час смерти и после неё. Ибо для Церкви, как и для Самого Господа, – нет мертвых, как сказано в Писании: «Бог наш есть Бог живых, а не мертвых» (Евангелие Марка 12: 27)

И в предсмертный час Церковь старается молитвами, исповедью и Причастием, приготовить чад своих к встрече с Богом на «том Свете». Известный молебен и последнее причастие. Но и после смерти являет им Любовь через отпевание, панихиды, поминки (поминовение)». – примерно такое было вступление от монаха, который проповедовал и отвечал на вопросы, что запомнил Андрей Ефимович.

«Итак, что значит панихида? – отвечал монах, перезадавая вопрос. – Это один из заупокойных чинов Церкви Православной, который в определенные дни и в определенное время служится за упокой душ наших усопших родных и близких. Во время панихиды Церковь выступает в качестве ходатая в своей молитве перед Богом за своих умерших членов.

Такая практика Церкви – заботиться о своих усопших – основана на традиции еще дохристианского времени Ветхого Завета. Прежде всего, само понятие Церкви как единства святых, состоящее не только из живых, но и из усопших её членов, включает в себя веру в загробный мир, в будущую жизнь, во всеобщее Воскресение и Суд, и, поэтому, мы приносим молитвы за – «блаженный покой и упокоение душ» тех, которые во Христе почили…» – (Вторая книга Маккавейская 12: 43—45). Андрей Ефимович, отличался развитой памятью на цифры и потому запомнил страницы и главы книг, на которые указывал монах в своей проповеди, потом перепроверил, перечитал их в своей домашней Библии.

И не знал наш Скучный, стал ли он верующим уже, но он пошел в Храм один, и заказал панихиду, сорокоуст, по своему другу. Когда он ставил свечи на Канун за упокой своего друга, молитвы в Храме закончились, и к нему неожиданно подошел человек в черной одежде: черная рубашка, и даже лицо его, худощавое, казалось темным. Он спросил, а Скучный ответил, что и почему уже было забыто, но они познакомились и вышли вместе из Храма, разговаривая «по душам», как говорится. Рассказывал почему-то Скучный, потому, наверное, что неожиданно открылся «ларчик его души», а человеку отзывчивому, пусть и незнакомому (даже наоборот лучше, что незнакомому) хотелось вылить все наболевшее у него на душе. И с этим новым знакомым-незнакомцем они беседовали долго и обстоятельно. Так случилась первая «исповедь» Андрея Ефимовича, (почему исповедь в кавычках? – потому что на самом деле это называется – «откровение помыслов», исповедь это нечто другое, – это таинство, в котором священник отпускает грехи).

И новый знакомый стал нужен Андрею Ефимовичу так же, как был нужен Злой, покойный Михаил Антонович. Хорошо было, что новый знакомый работал при Храме и был приближен к Церкви. Таким образом Скучный стал прихожанином Храма, начал учиться понимать богослужения и разговаривал с другом-монахом часто, чуть ли не каждый вечер. Новый друг был в Храме на должности пономаря, а монахом его называли, потому что он был в монастыре и был посвящен в рясофорные монахи, но обетов не давал, кроме обета послушания. Сергий – так звали «монаха» пономаря. И был он очень внимательным и любил слушать, и сам, что знал, говорил всегда точно и в тему, что и понравилось Скучному, Андрею Ефимовичу. Во многих встречах и разговорах он и рассказал всю историю поведанную вам выше. Есть еще, конечно, продолжение, но это уже другая история.

Конец.

Продолжение к рассказу Скучный и Злой

– «И, вообще, я вырос в деревне. Как все деревенские дети, и я дни и ночи проводил в поле, в лесу, вместе с другими стерег лошадей в „ночное“. Работали с малого возраста, – я уж с 7-ми лет лыко драл, с липовой коры, замоченной в ближайшем под деревней пруду-болотце. И рыбу ловить ходил на зорьках…. А знаешь ли ты, как поймаешь рыбку чуть побольше – сколько радости и азарта просыпается. И соловьи в кустах у реки щелкают, и трели свои выводят. Перелетных птиц видишь – как они стаями носятся над деревней по осени, в ясные прохладные дни. Да. Человек деревенский никогда не будет городским, не переменится, если всё природное запало в его сердце с малых лет». – Так откровенничал пономарь Сергий с городским Скучным человеком. А Скучному, Андрею Ефимовичу, выросшему в городской среде большого города, трудно было уловить романтику деревенской жизни.

Они сидели на лавочке в прицерковном садике. Андрей Ефимович стал часто посещать Храм именно из-за встреч с пономарем Сергием. Он нашел замену близкого человека, которому можно было всё говорить откровенно-искренне. Остался он один, одинок «по-жизни», как считал, – необдуманно весело проведя юные годы свои.

Недавно он похоронил своего единственного друга «Злого», Михаила Антоновича, и вдруг нашел другого доброго и слушающего человека в Храме, куда приходил поставить свечи за упокой. Ему нужна была исповедь-разговор, «плечо-жилетка», – кому можно было рассказать свои переживания. И такой человек нашелся. Он познакомился с пономарем Храма Сергием «чернецом», которого все так величали, потому что он был в монастыре и по причинам ему одному известным вышел в мир, ушел из монастыря. Не оставляя церковного призвания своего приходил в Храм помогать священнику на службах.

(Отступление).

Есть люди, обладающие неким обаянием (как мы думаем), люди которые притягивают к себе, которым доверяешь сразу, с первого слова. После пары минут разговора уже хочется рассказать этому человеку самое свое сокровенное, которое и близким бы не доверил. И, наоборот, то, что не доверишь близкому – незнакомому человеку рассказать легче.

Таким обаянием обладал и пономарь Сергий. Более строже, «обаяние» это, можно назвать Харизмой. Харизма – это слово из древнегреческого языка, в котором его понимали как дар (свыше, от Судьбы, от богов), – по-другому «помазание». И означало оно и внешние черты человека, притягивающие и завораживающие (не обязательно обладающие красотой), а также особую одарённость, исключительность личности в интеллектуальном, духовном отношении, способность взывать к сердцам. Недаром слово харизма употреблялось в древнегреческой мифологии для обозначения способности притягивать к себе внимание: харитами назывались др. греческие богини красоты, грации и изящества.

Обычно, в наше время, под харизмой понимают эмоционально-психические способности человека, благодаря которым его почитают харизматичной личностью, оценивают, как одаренного особыми качествами и способного оказывать эффектное влияние на людей.

– К земле тянет человека, – говорил своим скучным голосом Андрей Ефимович, по обычаю своему не глядя на собеседника, будто задумываясь о своем о чем-то. – Принято говорить, что человеку нужно только два метра земли, и те для могилы. И говорят также, что наши разбогатевшие люди имеют тяготение к земле и все строят загородные дома, и участки дачные покупают. Но ведь эти их дачи и усадьбы – все равно, что те же два метра земли могильные. Люди уходят из города, от шума городского хотят спрятаться, на природе отдохнуть, якобы. Но это не жизнь, это их эгоизм проявляется, такое своего рода монашество, такое монашество без подвига. Отделенность что-ли… – И тем самым он намекал на звание Сергия – «чернец».

Сергий же провел довольно долгое время в монастыре и знал и о подвигах и о трудностях монашества. Чем и делился со скучным человеком, рассказывая ему истории из жития святых, из патериков о монахах.

– Деревенская жизнь имеет свои преимущества и удобства. Из-за этих удобств и заводят дачи. Сидишь на веранде, пьешь чай, а на пруду, устроенном среди газонов лилии расцветают, цветы посаженые радуют глаз, и пахнет так хорошо…, вокруг дачных поселков леса растут, с грибками и ягодками.

Но дачи современные это не те деревенские огороды, и участки тут бывают лишены посадок картофеля. Тут дорожки проложены по участку, газоны зеленые, караси цветные в прудах. Видел я все эти излишества…. – Немного со скепсисом говорил о дачах Сергий.

– Ходили мы освещать дачные дома-коттеджи – священника приглашали богатенькие дачники, а священники брали меня помощником-пономарем. – начал рассказывать Сергий-чернец.

– И поговорили мы с одним из дачников, а он обычные вопросы задает: Как защитить свой дом и другое имущество от демонов, особенно если в доме бывают частые скандалы? «Я, – говорит, – по возможности хожу в церковь, Богу молюсь, но другие члены семьи этого не делают. Может, вы освятите наш дом, у нас в доме есть иконы и лампадка, а то ссоры не прекращаются».

Немного трудно было ответить на этот его вопрос: о прогнании демона. Прежде всего, не ясно, как это демон нападает на дом и другое имущество? Посредственно или непосредственно? Насколько нам известно, демонов не интересуют материальные вещи, им нет смысла на них нападать. Конечно, они могут через кого-то действовать, чтобы нанести материальный ущерб, но цели их в том, чтобы людей ввести в искушение, вызвать гнев, поссорить, построить скандал из-за причиненного ущерба, а не в самом имуществе. Если ничего подобного демонам не удается, то они стараются хотя бы ввести людей в печаль или даже отчаяние из-за материальной утраты.

И в том и другом случае, злой дух достигает своей цели, только доволен он бывает, не причиненным ущербом, а тем, что он души отяготил людские грехом и поработил их себе.

Пришлось объяснять человеку на уровне школьной программы из младших классов школы об освящении домов и предметов, – что при этом происходит.

Мы знаем об отрицательной энергии – это минус, а у Церкви крестик – плюс. Так вот, когда минус встречается с плюсом, происходит разряд и вспышка и всякий заряд пропадает, бывает ноль. Так и в домах, из-за скандалов и ссор, ругани и обвинений в адрес друг друга, собирается отрицательная энергия. И когда мы ходим по дому туда-сюда, отрицательная энергия разгоняется по углам, копится под кроватями. Она никуда не исчезает.

Был у меня случай, что девочка болела, когда ложилась спать. А дело в том, что в семье её были скандалы всегдашние: отец строитель выпивал, и отрицательной энергии было столько много, что девочка буквально погружалась в поле отрицательной энергии накопленной в углу, где стояла кровать. При освящении, окроплении святой водой дома этого строителя, я прямо физически видел вспышки, когда капли воды падали в углы дома и в районе кровати более всего.

Так вот, освятив дом, оставляется нулевая площадка для вашего жития. И какую энергию вы в этот дом принесете – то и будет вам. Если будет любовь, теплые разговоры и молитвы Богу – одно состояние. А если вы расстроитесь на работе и раздражение в дом принесете и скандал устроите – отрицательная энергия тут, в доме вашем и останется.

Сейчас из поставленного вопроса можно сделать заключение, что демон достигает своей цели, так как в доме постоянно происходят ссоры. —

Как бы там ни было, ясно было одно, автор вопроса, тот владелец дома, понятия не имеет о своей Православной вере. Ибо, что значит «хожу в Церковь по возможности»? Верующим надо ходить постоянно, то есть каждое воскресение, хотя бы, и каждый праздник! А молиться надо так, чтобы в доме мир и любовь царили. Тем более другие члены семьи не желают в Церковь идти.

По сути дела, и это есть главная причина того, что в доме этом нет мира: ибо нет мира между Богом и сатаной, между сторонниками Божиими и сторонниками диавола.

В святом Писании часто говорится о мире Божием: «Мир оставляю вам, мир мой даю вам» – говорит Господь. И Апостол Павел о Боге говорит, что Он «мир наш». Отсюда понятно: там, где Бог, там есть мир. И мир, прежде всего, в душах наших: мир с Богом (вначале) и самим собой, а потом мир с теми, кто вокруг нас, где бы мы не находились: дома ли, на работе или среди друзей. И не может быть мира между людьми: когда одни в сердце имеют Бога, а другие – исполнены страстями, пребывают в греховных помыслах, и воля их привязана к вещам этого мира. Тут только терпение и смиренномудрие христианское сохранит некоторое спокойствие между людьми.

В одном месте Святого Писания Христос сказал, на первый взгляд, странные слова: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю: не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её. И враги человеку – домашние его» – от Матфея Евангелие глава 10-я. Это значит, Господь пришел не для примирения Веры и неверия, истины и лжи, мудрости и глупости, добра и зла, правды и насилия, невинности и разврата, мира и вражды Бога и демона…, но принес меч, чтобы отсечь одно от другого.

И так я объяснил тому домовладельцу: «В вашем доме, похоже, есть и то, и другое. Поэтому и происходят скандалы. Тут и освящение жилища может не помочь. Здесь требуется нечто большее».

Если есть в сердцах ваших вера – требуется проверить себя. Есть ли дела, которые веру подтверждают? Соблюдаете ли вы посты, приступаете ли к Исповеди и Причастию? Благословен ли ваш брак Богом? Крещены ли ваши дети? На все вопросы тот домовладелец ответил отрицательно. И брак невенчанный, и дети некрещенные, и к исповеди уже не помнил когда и ходил. «И сохранять надо не свой дом от нападения бесовского, а свои души и души детей, которые дороже всякой вашей собственности» – так я ему и сказал.

После этого освящения нашего дома-коттеджа, владелец начал менять свою жизнь. И венчаться пришел в наш Храм, и детей крестить. И, как я знаю, жизнь его поменялась, – и скандалов более не было и работа его, карьера пошла в гору….

Это была одна из бесед Андрея Ефимовича с новым знакомым, простым человеком церковнослужителем.