Текст книги "Выбор, или Герой не нашего времени"

Глава 2

Валерий Петрович решил повидаться с семьёй Сашенко, пригласив их на день своего рождения. Ему исполнялось сорок пять лет. Принято считать, что мужчина в таком возрасте вступает в пору расцвета. Эта пора не только характеризует ещё достаточное количество сил, чтобы успешно «бороться» в постели с женщиной. Это своеобразная веха в жизни главы семейства, взявшего в своё время на себя заботы содержания своей семьи, когда уже можно подвести некоторые итоги прожитого времени с высоты уровня нажитого имущества и открытых счетов в банках.

С этим у него было всё в порядке. После распада СССР и упразднения многих функций всесильного некогда КГБ Валерий Петрович быстро сориентировался в характере наступившей новой эпохи российского капитализма, чтобы извлекать постоянную выгоду для своей семьи. Поэтому, прихватив очень нужные секретные базовые сведения на некоторых известных людей, называемые в простонародье «компроматом», для пользы своей будущей работы, он успешно покинул раздираемый противоречиями изнутри Комитет государственной безопасности.

Валерию Петровичу не пришлось торговать секретами своего ведомства на сторону, потому как покидать свою страну он не собирался. Кроме того, он воспользовался поддержкой своих всесильных шефов в Москве, которым в своё время он угождал, работая в Ленинграде. Они и помогли ему создать крупное охранное агентство с многообразными функциями по охране персон нарождавшейся новой российской буржуазии. И в дополнение к этому его сделали акционером двух солидных банков уже в Санкт-Петербурге, в которых хранили свои сбережения высшие начальники и бандиты всех мастей славного города.

Время шло. После трёхкомнатной малогабаритной хрущёвки в спальном районе Валерий Петрович приобрёл роскошную пятикомнатную квартиру в сталинском доме на Московском проспекте у Парка Победы. В это время некогда чумазая и вонючая Русь с её обобществлёнными формами коммунистического бытия в тесных малогабаритных жилищах с кошками и собаками, с тараканами и клопами стала применять новые формы благоустройства и отделки жилья, называемые в простонародье «евроремонтом».

Настал момент, когда свой статус и уровень жизни в этом новом мире можно было показать перед своими родственниками и знакомыми приобретённым и отремонтированным элитным жильём, а также крутой «тачкой», как стали называть импортные автомобили, которые начали успешно теснить с рынка продукцию отечественного автопрома.

В добавление к дорогому ремонту в квартиру завезли мебель из Италии, напичкали все комнаты современной видео-, аудио– и телеаппаратурой, включая и суперновинку тех лет – компактную японскую видеокамеру, которая в эти годы воспринималась в России, как заморское диво.

В это время Валерий Петрович и Галина Ивановна фактически оставались вдвоём. Их единственный сын Борис успешно сдал этим летом экзамены в МГИМО (Московский институт международных отношений) и с сентября должен был проживать в Москве.

Торжество было назначено на субботний день. В два часа пополудни Володя с Ириной, Алексеем, Андреем и Надеждой прибыли в квартиру гостеприимных хозяев.

И как бывало тогда в советских семьях, гостей, которые впервые пересекали границу нового жилища, хозяйка решила сама сопроводить во все комнаты и дать подробный комментарий в целом по поводу появления нового квартирного чуда.

Борис Черняев увёл молодое поколение в свою комнату, чтобы показать домашний компьютер и ноутбук Toshiba последней модели, а также новые захватывающие компьютерные игры.

Все взрослые, исключая Алексея, который остался сидеть на роскошном диване в гостиной в силу известных обстоятельств, пошли на экскурсию, а именно: поглазеть на новое квартирное приобретение Черняевых.

Гостей было немного. Валерий Петрович и Галина Ивановна при всём своём гостеприимстве на сей раз не стали звать к себе кого-либо из сослуживцев с прежней работы. Но две семейные пары, как потом догадалась Ирина, были из очень «крутых» людей, она обратила внимание, что женские половины этих пар носили украшения из натуральных бриллиантов и жемчуга.

Володя и Ирина среди гостей увидели молодого человека, который явно контрастировал со всеми остальными, прежде всего своим юным возрастом. Молодой человек лет двадцати пяти или двадцати шести был очень привлекательной внешности, с выразительными серыми глазами, пышными каштановыми волосами, красивым овалом лица. Знакомясь за руку с членами семьи Сашенко, он внимательно смотрел каждому из них в глаза. При этом едва заметная улыбка появлялась на его красивом лице.

Ирина после экскурсии пошла на кухню, чтобы помочь хозяйке в последних приготовлениях перед началом трапезы.

Пока женщины разговаривали, Валерий Петрович неожиданно зашёл в кухню вместе с этим молодым человеком.

– Ирина Борисовна, – обратился Валерий Петрович, – вы уж извините меня, что я в такой день о работе с вами заговариваю.

– Ничего страшного, Валерий Петрович, – улыбнулась Ирина, – нам не привыкать.

– Павел, сын моих хороших друзей, окончил наш медицинский институт, прошёл интернатуру и уже работает хирургом. Причём, по отзывам специалистов, он неплохо себя зарекомендовал.

– И вы хотите, Валерий Петрович, чтобы я ему дала мастер-класс, – вновь с улыбкой сказала Ирина.

– Да нет. Он работает в больнице Карла Маркса. Это такая клоака. И дело в том, что многие работающие там обнаруживают низкую профессиональную подготовку. Вот я и подумал, если у вас появится место, может, вы его к себе возьмёте. Вы же отличный специалист, у вас он многому может научиться. К тому же он хочет заниматься наукой.

Затем, обратившись к Павлу, Валерий Петрович продолжил.

– Вот, Павел, перед тобой заведующая отделением детской урологии, доктор медицинских наук и фантастический хирург!

– Ну, вы меня перехваливаете, Валерий Петрович, – рассмеялась Ирина.

– Нет, дорогая, скорее всего, наоборот… Вас можно хвалить круглосуточно.

– Хорошо, Валерий Петрович. Тут есть над чем подумать. Вы же знаете, что сейчас у нас с врачебными ставками становится всё хуже и хуже. Но я посмотрю, что можно будет сделать. Надо, чтобы Павел ко мне подошёл на следующей неделе в клинику. Мы побеседуем. Словом, посмотрим, что он знает, и далее мы определимся.

– Спасибо, Ирина Борисовна, – сказал Черняев.

– Смотрю на него и думаю, зачем он пошёл по этой стезе. С такими внешними данными ему надо в кино сниматься, а не копаться в крови и бинтах, – неожиданно сказала Ямпольская.

В этот момент Павел посмотрел на Ирину и улыбнулся, а она почувствовала в его взгляде неподдельный интерес к себе.

– Ну вот, я права. Посмотрите на него, разве не так? Он же красавец! У меня там все девчонки врачи и медсёстры с ума сойдут.

– А ещё, Ирина Борисовна, – продолжил Валерий Петрович, – он занимается мануальной терапией. Рано или поздно ему придётся заняться и нашими позвоночниками. Он прекрасно делает лечебный массаж.

– А это уже совсем неплохо, Валерий Петрович. Значит, его уже можно брать на ставку физиотерапевта. Но у нас пациенты не старые. У нас дети и подростки. В общем, давайте, как договорились, Павел, позвонишь мне во вторник и подойдёшь в среду.

– Спасибо вам, Ирина Борисовна, – сказал с улыбкой Павел.

– Пока не за что. Но будем надеяться, что смогу тебе помочь, – ответила Ирина.

Как это принято у русских, застолье затянулось, вперемешку с едой велись многочисленные разговоры о насущных бытовых проблемах, о политике руководства страны и многом другом.

Одно объединяло всю эту компанию: недовольных своей жизнью здесь не было в силу статуса гостей. Каждый из них, включая хозяина, уже нашёл свою нишу в новом мире и ту стилизованную золотую дойную корову, вместо молока дающую доллары, на которые можно было купить всё, включая и молоко. Это прекрасно поняла Ирина и поэтому поддерживала беседу «новых русских» из чувства приличия.

Здесь присутствовали ещё две семейные четы. Но в связи с тем, что в дальнейшем повествовании они не принимают участия, дорогой читатель, подробности их личной жизни мы описывать не будем.

После продолжительных застольных разговоров Галина Ивановна подошла к Ирине и тихонько ей шепнула на ухо:

– Ирочка, пойдём со мной на кухню. Хочу поделиться с тобой кое-чем.

Ирина последовала за хозяйкой, и уже на кухне они продолжили беседу без свидетелей.

– Ирина, ты вчера смотрела канал НТВ?

– Нет. А что? Там что-то показали экстравагантное?

– Не то слово. Представляешь, в ночной программе, которую ведёт наша российская, такая… черномазенькая журналистка.

– Я поняла, о ком речь. У неё отец негр.

– Так вот. Она позвала на программу кого бы ты думала?

– Ну и кого?

– Трёх минетчиц. Представляешь, каково?

– Я, честно, уже ничему не удивляюсь. Но это круто. Уж не своим ли опытом они пришли делиться?

– Ты угадала. Эти шлюхи в подробностях стали рассказывать, как надо стимулировать губами половой член мужчине, чтобы доставить ему подлинное удовольствие. Каково? Это до чего докатились, чтобы по телевизору делиться подобным опытом. А если дети такое увидят и услышат?

– Ну, это, наверное, из области гласности, Галя. Многие программы заимствованы нами от американцев и европейцев. А там, как известно, запретных тем нет. Слава богу, что ставят эти программы в эфир поздно вечером.

– Но, Ирина, во что превращается телевидение? Причём эта черномазая подсела к минетчицам и прямо участливо, заглядывая в глаза, говорила: «Да? Это так и надо делать?» Как будто сама собралась заняться этим прямо в студии. Вот только живых манекенов в этот момент не оказалось. И термины новые какие-то придумали. Оказывается, что этот чудовищный разврат называется… фелляция. Ужас! Я была в шоке!

– А супруг тоже смотрел? – спросила Ирина, лукаво улыбнувшись.

– Естественно. Вытаращил свои глаза и сидел посмеивался.

– Он не пожалел, что в своё время ему не предложила подобные новшества в сексе собственная жена?

– Ирина, он сидел и ухмылялся. А потом выложил мне, что это, мол, сейчас модно. И что не надо современную жизнь сравнивать с прошедшим временем. Тогда, мол, были одни запросы, а сейчас другие.

– Галя, по телевизору и в кинотеатрах сейчас открыто идут фильмы порнографического характера. Вот взять «Калигулу», например. Там ведь сцены всех половых извращений, включая совокупление мужчин между собой. Когда мы с Володей сидели в кинотеатре, где демонстрировали этот своеобразный шедевр, видели, что многие люди очень стеснялись. А некоторые просто вставали в знак протеста и уходили.

– Словом, ужас, Ирина! Это уже апофеоз. Вот вам и свобода.

– Ну ладно, бог с ними, Галя. Нам подобные уроки уже ни к чему. Да и наши мужья, возможно, не испытывают таких влечений, по крайней мере с нами, со своими жёнами. А где-нибудь на стороне – кто его знает?

– Ирочка, когда я гляжу на вашу семейную пару с Владимиром Андреевичем, иногда думаю, в чём секрет такого внимания друг к другу и такого беспредельного чувства любви.

– Ты сама ответила уже, Галя. В любви. У нас изначально в отношениях не было материальной составляющей. Я Володю знала с детства, и изначальное чувство симпатии и привязанности маленькой девчонки со временем переросло в чувство любви девушки и взрослой женщины.

– Да, в своё время мы тоже с Валерием подались на первое чувство друг к другу. Но со временем я в нём увидела не только любовника, но и хорошего добытчика для семьи. В наше непростое время это оказалось очень важным. Ведь как было прежде: за нас всё решало государство. Всех в этом устраивала некая стабильность, и никто не хотел делать что-то против того стереотипа жизни, который сложился в обществе.

– Возможно, ты права. Но и в этой ситуации я всегда понимала и понимаю одну прописную истину: никакие богатства, никакое материальное благополучие и даже моя увлечённость своей профессией не заменят мне мою семью. И поэтому я готова уступить своим желаниям в частном, чтобы выиграть ситуацию в общем. Мой муж – это самое дорогое для меня, что есть на этом свете.

– Это мы с Валерием всегда с восхищением наблюдаем в вашем характере взаимоотношений с супругом, Ирина.

В то время пока женщины обсуждали некоторые вопросы современной жизни, мужчины говорили о делах, которые прямо или косвенно могли иметь отношение к их службе. Находясь на балконе, под французский коньячок они говорили о последних изменениях политической составляющей страны, о лидерах и криминале, о спорте и других темах, которые могут волновать сильную половину человечества.

– Володя, – говорил Валерий Петрович, – ты там часто бываешь и можешь больше меня знать, что же сейчас происходит в моём прежнем ведомстве.

– Валера, а я, наоборот, думаю, что ты более информирован о том, что сейчас там происходит. Так, по слухам, разваливается эта служба как будто бы. А может быть, обновляется, не могу сказать.

– Я слышал от некоторых сослуживцев, Володя, что некогда работающие вместе чекисты сейчас вдруг становятся заклятыми врагами.

– И в чём причина, как ты думаешь, Валера?

– Причина тому только одна – деньги и власть. За эти бумажки люди готовы друг другу глотку перегрызть. Ничего подобного ранее я и представить себе не мог. Володя, я рад за тебя, что твоя профессия далека от этого передела. Ты учишь и тех и других. А потом это ремесло им пригодится, когда надо будет убивать друг друга.

– Это ты серьёзно, Валера?

– Более чем… там уже многие из офицеров подались к бандитам и стали членами организованных преступных группировок. Другие, оставшиеся в ведомстве, тоже стали крышей бандитов.

– Но ты ушёл. И тебя, слава богу, это уже не коснется.

– Напрямую – нет. Ладно, давай уйдём от этой темы. Тебе понравилась моя новая хата?

– Валера, зачем ты так скромничаешь, это дворец, а не хата.

– Володя, дворец я буду строить в следующем году в поселке Лебяжьем на берегу залива. Я сколько раз тебе предлагал заняться охранным бизнесом. Ты бы уже ел на золоте.

– Валера, я бы…

– Я знаю, тебе Ирина не велит. Может, она и права, что не хочет тебя подвергать хоть малейшей опасности. Наша работа связана всё же с риском. А знаешь, кто мне подобрал эту квартиру и сделал расселение?

– Откуда же я могу знать? Я же не работаю в недвижимости.

– А вот и знаешь. Бэлка-еврейка, она живёт в твоём подъезде этажом выше вас.

– Ааа, теперь припоминаю. Высокая такая тётка в очках. Она как-то обращалась к Ирине с просьбой обследовать свою дочку в клинике. Ирина обследовала. Всё там было нормально, и супруга дала им рекомендации.

– Ну вот. У Бэлки есть своё агентство недвижимости. Она бы и вам могла удружить, Володя. У вас тесновато стало даже в четырёхкомнатной квартире.

– Валера, чтобы нам расшириться, нужны деньги. А у нас лишних пока нет.

– Вот тут я с тобой не соглашусь. Ты знаешь, чем владеют твой тесть и тёща?

– Квартира в Москве на Кутузовском проспекте и дача в Жуковке.

– Про квартиру я пока помолчу, хотя она стоит не одну сотню тысяч зелёных. А вот дача в Жуковке…

– Так там старый деревянный дом, Валера.

– Ну, хорошо. Дом пусть на дрова, а вот земля под домом. Сколько там у них соток?

– По-моему, двенадцать или четырнадцать.

– Так вот, Владимир Андреевич. Каждая такая сотка земли стоит 150 тысяч зеленью.

– Да ну? Не может быть.

– Вот тебе и «да ну». Так что, Володя, старикам это уже не нужно. Их вообще надо забирать сюда. А если распродать всё это, то в Питере вы можете на эти деньги в Большом Петергофском дворце во флигеле поселиться.

– Валера, «мечты, мечты, где ваша сладость», так сказал поэт, – улыбнулся Владимир. – Это всё интересно, что ты сказал. Но есть одно «но».

– Какое?

– Я не хозяин всего этого.

– Ты не прав, Вова. Это всё принадлежит твоей жене Ирине. Она единственная дочь, а учитывая, что она тебя любит неземной любовью, то исполнит любое твоё желание.

– Валерка, за совет я тебя благодарю, – с улыбкой ответил Владимир, – но во взаимоотношениях моих с женой нет того самого фактора, который ты назвал словом «деньги».

– Лукавишь ты, брат, – похлопывая по плечу, произнёс Черняев, – ну да ладно, это действительно ваше дело. Дети ещё чуть-чуть подрастут, и вам придётся свой колхоз определять на новые места жительства.

– Валера, я думаю, что к тому времени Ирина сама увидит перспективу проживания нашего колхоза, как ты сказал, вместе или порознь.

– Володя, а ты собираешься стариков проведать?

– Да, обязательно. В начале августа я думаю свозить детей в Москву к тестю и тёще. А в Ставрополь проведать маму и сестричку собираюсь съездить осенью. Отпрошусь в школе. Попрошу, чтобы меня подменили на пару недель.

– Да, брат, старость не радость, и в это время с родителями надо видеться как можно чаще.

Глава 3

Этот день с момента переезда на жительство в Ленинград – Санкт-Петербург Владимир уже который год подряд встречал со своим другом по службе в армии Евгением. Ничто так не единит молодые души юношей, как палуба корабля и матросский кубрик.

Его друг Евгений Смолин, с которым он вместе служил на корабле Северного флота, родился и вырос в Ленинграде. В своё время после окончания службы, уезжая из Мурманска, он пригласил Владимира по пути посетить Ленинград, где познакомил его со своей семьёй: мамой, отцом и двумя младшими сёстрами.

Отец Жени работал на Балтийском судостроительном заводе, а мама преподавала в школе математику. Можно определённо сказать, что с самого своего первого визита в Ленинград Владимир проникся к этому городу первым чувством одухотворения, что, естественно, повлияло в дальнейшем на его выбор места жительства после женитьбы.

Его первая экскурсия по городу в сопровождении друга-сослуживца и коренного ленинградца буквально ошеломила Владимира масштабом увиденного и отразилась в нём необыкновенной любовью к этому городу-красавцу, оставшись надолго в памяти его сердца.

Посещение Эрмитажа, Петропавловской крепости, Петродворца с его незабываемым каскадом фонтанов, Пушкина с его невиданным по красоте Екатерининским дворцом; бесконечные прогулки в парках и садах; хождение вдоль монументальных гранитных набережных и по Невскому проспекту, любование Исаакиевским и Казанским соборами, – всё это вызывало чувство восторга у молодого парня. И конечно же, знаменитый Медный всадник, воспетый великим поэтом, ошеломил романтическую душу Владимира навсегда.

Все эти впечатления дали определённый толчок к тому, что при первой возможности паренёк, родившийся на юге и согретый ласковым солнцем, покинул столь тёплое место и связал свою дальнейшую жизнь с «милым Севером».

Родители Евгения хотя и достигли пенсионного возраста, но продолжали работать. Такая была мода в советские времена. Пройдя достойную трудовую жизнь и получив хорошую пенсию, у них была мотивация помогать молодой семье, появившимся двум внукам от сына, а позднее уже и детям младшей дочери.

Трудовой стаж работника и его непрерывность ценились в прежнем социалистическом государстве. И получаемый размер пенсии напрямую зависел от этих двух составляющих. Так было до распада великой страны.

Но в наступившие времена пенсии стариков сократились в разы, да и выплаты в последний год происходили с большими задержками. Поэтому родители Евгения практически поменялись теперь местами со своими детьми в плане материальной помощи. И, конечно же, сказалось великое ограбление советского народа в очередной раз обанкротившимся государством. И если бы не помощь детей, то, без сомнения, нищенская старость была бы им обеспечена.

Евгений после демобилизации из армии, как это было модно в советские времена, пошёл служить в милицию. Там он вступил в ряды КПСС, и, в общем, карьера его складывалась в Стране Советов нормально. Евгений закончил Высшую школу милиции Министерства внутренних дел (МВД). Очень быстро он дослужился до чина подполковника и перешёл работать в главное управление МВД по Санкт-Петербургу и области.

Свою будущую жену Нину, которая дождалась его возвращения со службы, Евгений знал ещё со школьной скамьи. Как и его мама, Нина работала учителем математики в средней школе. Спустя некоторое время у них родились дети, которые были погодками. Молодые решили не устраивать больших перерывов в их рождении, дабы не превращать всю жизнь в воспитательный процесс.

Старший сын Пётр к этому времени уже перешёл на третий курс кораблестроительного института, а младший Олег – на второй курс института холодильной промышленности.

Внешне казалось, что благополучие материальное и моральный климат в этой семье были на должном уровне. В этот день, когда Евгений встречался со своим сослуживцем, которого бесконечно ценил, уважал и доверял ему, он всё же решил приоткрыть некоторые нюансы своего благополучия и, возможно, посоветоваться.

День выдался очень тёплый и даже жаркий, что является обычной погодой в конце июля для этих широт. Владимир и Евгений прошлись по набережным, которые были полны народу, посмотрели парад кораблей в акватории Невы. Стоя на Дворцовом мосту, полюбовались пролётом группы истребителей с фигурами высшего пилотажа. Под занавес гулянья прошлись по Невскому проспекту и посидели в «катькином» саду.

– Ну что, Володя, – обратился к нему Евгений, положа свою руку на плечо Владимира, – пошли, пора обмыть наш с тобой главный праздник.

– Куда пойдём, Женя?

– Пойдём в «Метрополь». Тут всего триста шагов, и кухня там приличная.

Уже через четверть часа они сидели вдвоём за столиком, заказав себе обед, и потихоньку «смачивали» горло для начала пивом, а позднее – русской белой.

Володя, конечно, не мог не заметить, что в последнее время при встречах Евгений был чем-то озабочен. Но в нём никогда не было праздного любопытства, и он не старался получать информацию от своего собеседника больше, чем этого хотел сам собеседник.

И вот Женя, видимо, решил всё же что-то сказать своему другу. Он внимательно посмотрел в широко открытые глаза Владимира и начал свой разговор.

– Володя, как ваши семейные дела? Нет ли чего, в чём я могу вам помочь?

– Пока всё нормально, Женя. Супруга начала преподавать в медицинском институте. Должна получить аттестат профессора. Но при этом, как ты знаешь, она практикующий хирург. Андрей перешёл в седьмой класс, а Надежда – в пятый. Алёша работает, как и работал ранее, переводчиком при мэрии с многочисленными делегациями, которые в последнее время зачастили к нам в город.

– Да, я знаю.

– Женя, ты ведь сразу женился после армии. И у тебя уже такие парни…

– Да, это так. А ты у нас немного погулял, – улыбнулся Евгений, – а потом осмотрелся вокруг – и ба-бах… женился на дочери секретаря ЦК КПСС. Вот с кого надо брать пример!

– Женя, это было в далёком прошлом. Ирину я знал ещё с юношества.

– Да ладно, Вовка. Я же пошутил. Я знаю твою историю. Сильная Ирина у тебя, Володя. И я давно вижу то, что ты не можешь видеть сам в силу твоей детской наивности. Она тебя оберегает в этой жизни.

– Ты серьёзно?

– Да. Ведь сколько было тебе разных предложений тёплых денежных мест, учитывая твою необыкновенную физическую силу, ловкость и, конечно же, внешность. Я мужик, и то тебе тоже скажу про твою феноменальную природную красоту. И что же…

– И что? – улыбнулся Владимир.

– Вот и сейчас… ты улыбнулся, и этот зал озарился особым светом.

– Женя, ну что ты? Меня уже так затрахали, прости меня, моей внешностью, что я готов уже… в конце концов, внешность играет роль для женщины.

– Нет, не скажи. Ты знаешь, что в своё время бабы мужикам дворцы дарили и сотни тысяч крепостных в придачу. Вспомни нашу Катю. Оба Орловых и Потёмкин, Салтыков и Зубов…

– Я вижу, ты хорошо осведомлён в истории. Но я с императрицами как-то не успел переспать.

– У тебя жена заткнёт за пояс любую императрицу. Ну, ладно. В подтверждение своих слов, Володя, я некоторые факты из твоей биографии напомню.

– И что же ты мне хочешь напомнить?

– Володя, ты помнишь нашего старика контр-адмирала Степана Никитича? Ты, между прочим, был его любимчиком.

– Да, помню. А где он сейчас?

– Хороший вопрос. Он здесь, в Питере. Он уже давно на пенсии, обитает на общественных началах в клубе моряков, занимается с будущей сменой мореманов. Ему пришлось уйти раньше на пенсию. Это было связано с делом Саблина.

– Да, Женя, помню, несчастный мужик этот Саблин. Его расстреляли.

– Самые настоящие подонки. Саблин ведь честный мужик был. Возмутился той несправедливостью, которая творилась в стране. Тогда никто не пострадал, а ему статью припаяли: «измена Родине». Вообще сволочи они, поганые убийцы. Сейчас такое творится. Так бы я этим ублюдкам, которые вынесли ему смертный приговор, сказал: «Ну что, бля*и, где ваша Родина теперь?» Но об этом я тебе скажу ниже.

– Ладно, Женька, успокойся, прошу тебя. А то ты горячишься, а на нас уже таращат глаза некоторые за столиками.

– Да хер с ними… пусть таращатся. Ну, так вот, я недавно видел нашего старика Никитича, и он спрашивал о тебе. И когда я ему сказал, что ты уже почти с десяток лет живёшь здесь, он удивился. И просил, чтобы ты объявился по возможности.

– Хорошо. Давай нанесём ему визит.

– Итак. Он мне напомнил одну старую историю. Помнишь, когда мы были с дружеским визитом в 1970 году во Франции?

– Да, помню. Мы заходили тогда в Гавр, и нас возили в Париж. У меня есть фотографии.

– У меня тоже есть, Володя. Но я тогда обратил внимание на одного фотографа, который крутился всё время возле тебя. Снимал, снимал всё, а потом попросил тебя показать бицепсы.

– Да, было такое, – улыбнулся Владимир, – я тогда у старика попросил разрешения, потому что он, фотограф, просил меня снять матроску и показать ему ещё торс. Он меня тыкал пальцем в пресс и что-то говорил по-французски. Ты же мне прислал эту фотку позднее.

– Он восхищался твоим прессом, который напоминал шахматную доску. А знаешь, кто мне дал эту фотку?

– Нет.

– Старик и дал. И рассказал почти фантастическую историю. Твою улыбающуюся физиономию увидела вся Франция, а может, и вся Европа на глянцевой обложке журнала «Пари Матч». Во всю обложку на лицевой странице популярного во Франции журнала улыбающийся белозубой улыбкой советский моряк.

– Да ну? Неужели?

– Вот тебе и «да ну». Под фотографией была надпись, я за точность не ручаюсь, а смысл такой: «Вот такие русские красавцы-ребята служат моряками в СССР». После этого началась шумиха. Там целые толпы продюсеров и владельцев рекламных агентств и прочих стали выяснять, как тебя найти и каким образом с тобой можно связаться. Из тебя хотели сделать фотомодель.

– Ох! Ни хрена себе. Я этого не знал.

– А ты и не мог знать. Это всё поступило через консульство или посольство Франции. Они обращались в МИД СССР. Ну а в МИДе им культурно ответили, что, мол, русские парни – патриоты своего Отечества, и никуда они от своей Родины не поедут. Словом, как в песне: «Я такой другой страны не знаю, где так вольно…» Поэтому тебя не стали даже тревожить. А ты говоришь, что красота касается только женщин.

– И правильно сделали. Я действительно от мамы и папы, от своих родных никуда и ни за какие деньги не уехал бы.

– Ну, не знаю, Вовка, как тогда. Сейчас бы ты жил в замке. Сотни баб валялись бы у тебя в ногах, и «кочан» бы свой, тоже, между прочим, красавец, парил с самыми красивыми бабами в мире. А может быть, и по-современному. Целовали бы они тебя в эти места заповедные, – захохотал Евгений. – Минет – штука полезная для мужиков.

– Женька, перестань, – Володя буквально закатился от хохота, и на щеках его выступил румянец, – перестань, у меня сейчас заболит живот от смеха.

– Да я знаю, знаю, что ты адепт своей Ирины. Да и как им не быть, когда такая женщина при тебе – и красавица, и умница. Но главное её достоинство не только в этом.

– А в чём, Женя?

– Постоянство любви к тем, кому ты однажды отдал свои сердце и душу, сегодня встречается среди мужиков у одного на миллион. И твоя жена это качество в тебе оценила выше любой карьеры и денег.

– Женя, но ты преувеличиваешь мои качества, я обычный человек.

– Нет, ты необычный, ты неискоренимый романтик по жизни, я это знаю с нашего первого дня знакомства, и поэтому только тебе я могу сказать некоторые вещи, которые, если провидение мне не поможет, могут стать для меня фатальными в этой жизни.

После слов Жени Володя от веселья перешёл к вполне серьёзному выражению на лице. Он внимательно посмотрел на своего друга.

– У тебя неприятности по работе, Женя?

– Володя, это уже не неприятности. Это уже Армагеддон намечается! А вот уже и закуски нам подают. Так что давай, наливай по полной, и мы продолжим.

– Честно говоря, Женя, ты меня беспокоишь. Тебе нужна моя помощь?

– Володя, так уж случилось, что мы живём в бандитском государстве. И я в настоящее время являюсь частью этой системы.

Эта фраза произвела ошеломляющее действие на Владимира. Он стал пристально смотреть прямо в глаза своего собеседника, думая увидеть его лукавую улыбку по поводу такой, возможно, шутки. После этого лицо Евгения посерьёзнело ещё сильнее.

– Я знаю, Володя, что ты сейчас, может, посчитал меня за шутника или идиота.

– Совсем нет, Женя. Я просто буду очень за тебя волноваться.

– Володя, я тебе говорю это как самому близкому для меня человеку в этом мире.

Тут Евгений налил себе рюмочку белой и, не чокаясь, залпом выпил её. Потом внимательно посмотрел на своего друга и продолжил:

– Пока речь шла о взятках, поборах, которыми занимаются в нашем ведомстве, я вообще не придавал серьёзного значения таким делам. Где сейчас не берут, ты мне скажи? И я не святой, с некоторых пор тоже принимаю в этом участие. Иначе как бы я мог прокормить свою семью и своих родителей, которых эта пресловутая страна кинула по полной программе. А ведь они всю жизнь положили на славу родного Отечества. Это не громкие слова. И деньги, отложенные на собственные похороны, «сгорели» в Сбербанке.

– Женя, всё зависит от тебя. Можно же разорвать этот порочный круг?

– Нет, Вовчик, поздно. Выйти из этого круга теперь можно только либо сев в тюрьму, либо расставшись с жизнью.

– Женя, а теперь ты меня уже просто пугаешь.

– Сейчас менты и питерские бандиты идут рука об руку. Теперь пара паханов и назначают начальника ГУВД, и выбирают мэра, и «хера», и всех остальных. А кто ослушается, тому будет место на кладбище в центре города и гарантия пышных похорон. Да и то если этот кто-то занимает определённое положение. Остальных закапывают, как собак. Попытка выйти из игры расценивается как предательство. Так что два пути есть у отказника: уголовное дело против него или отстрел. Хорошо если самого хлопнут, а то ведь у нас принято жертву по полной программе отработать. Убить, например, близких людей или даже детей по принципу: чем больше мучается жертва, тем благодатнее на душе палачей.