Текст книги "Ревизор: возвращение в СССР 10"

– Ищите ещё пострадавших, – посоветовал я. – Только аккуратно, очень прошу. Сами видите, насколько все серьезно оказалось.

После пар поехал на лекцию на Водоканал. Лекция платная, да и, при всём желании, чем бы они меня могли отблагодарить? Воды налить? Приехал домой налегке. Раньше жены. Сидел, занимался. Тут стук в дверь. Каблуков не слышно было. Может, бабушки приехали?

Точно, бабушки.

– Беги вниз машину разгружать, – велела Никифоровна.

Господи, чего они уже там привезли? Бегом спустился вниз. У подъезда стояла старая полуторка с открытым кузовом. Водила подавал, а бабушка принимала.

– Что это? – воскликнул я.

– Постели, – невозмутимо ответила бабуля.

Я принял одну раскладушку, вторую, третью! Пару мешков и скрученные и перевязанные матрасы.

– Ну вы даёте. Как вы приехали-то? – удивился я. – Втроём в кабине?

– Зачем же, – гордо выпрямилась бабушка. – Мы с Никифоровной на такси.

– Хорош болтать! Таскай, давай, – вышла из подъезда Никифоровна.

– Сколько денег? – спросил я водилу.

– Всё уплочено, – ответил он и подал мне ещё один мешок. – Всё. Последний, – доложил он.

– Спасибо, Григорыч! – крикнула ему бабушка.

Машина ушла. А мы остались со своим барахлом, как беженцы.

– Так, стойте тут, охраняйте, – велел я, подхватив раскладушки.

Несколько раз придётся спускаться. Сколько вещей!

Бабули ходили по квартире и одобрительно оценивали. Наконец они заняли большую комнату и стали распаковываться.

– Где вы столько раскладушек набрали? – удивлённо спросил я.

– Это с возвратом! – заявила Никифоровна. – Мне в клубе дали попользоваться.

– А в клубе-то они зачем? – хмыкнул я.

– Так студенты на картошку приезжают!.. – взглянула на меня Никифоровна.

Пришла Галия. Начались разборы сумок, мешков. Бабушки еды навезли… Пока раскладываются пусть. А мы погуляем с Тузиком сходим.

Вернулись как раз к ужину. Все уже за столом, меня только ждут.

Обсуждают, на кого сейчас могут охоту устроить. Со знанием дела так обсуждают. Ну у меня и женщины! Сидел, помалкивал, на ус мотал…

Легли спать поздно. Оставил бабушкам ключ от квартиры. Рассказал, где здесь с собакой гулять. Они меня расспросили, как к метро добраться. Если Пётр приедет пораньше, то они по Москве пойдут гулять.

В шесть утра все ещё спали. Вывел пса на прогулку, чтобы бабушки поспали подольше. Позавтракали, оставили записку на столе, что пёс выгулянный. И поехали к Шадриным.

Виктория Францевна решила всё-таки не ехать.

– Что-то мои старые кости просятся дома остаться, – улыбаясь, сказала она. – Езжайте, дети, сами. Отдохните. А я уж, может быть, летом…

Вскоре в квартире раздался звонок.

– Машина у подъезда! – важно доложил Витя вместо приветствия, и мы, попрощавшись с хозяйкой, пошли весёлой гурьбой вниз.

Нас везли на «Чайке». Витя ехал впереди, а я с девчонками сзади. Ох и прокатились! С ветерком! Машин и так на дорогах немного, а тут ещё «Чайка», все уступают. Чуть ли не на обочину прыгают, как нас сзади видят.

Ехали долго, куда-то на юг. Те места совсем не знаю. Да и смысл в названиях, если приехали мы к трем деревянным теремам. Красивым, из толстых бревен, в таких и зимовать комфортно будет. Большие русские печи тоже свидетельствовали о такой возможности. На них и спать можно было бы при желании. Вполне достаточно места.

Вокруг теремов метров на сто во все стороны было что-то вроде лужайки. Не классический газон, но трава покошена и вывезена, и ровненько все, как в природе не бывает. Явно тут аккуратно все бульдозером разровняли.

Познакомились с родителями Виктора. Маша с ними уже хорошо знакома. Витькина мама её иначе, чем Машенька, не называет. Очень хороший признак для ее отношений с Витькой. О многом лично для меня говорит. Неужто уже не в первый раз свел между собой людей, у которых потом и до свадьбы дойдет?

Родители у Витьки держались друг возле дружки – не разлей вода. Явно крепкая семья. Жена начнет говорить – муж заканчивает. И наоборот.

Батя Витькин, Семен Николаевич, оказался очень знающим собеседником, мы с ним сразу зацепились за тему внешней политики СССР. Так зацепились, что нас женщины принялись уговаривать пока повременить эту тему дальше обсуждать, уделив должное внимание завтраку. За завтраком тут, я так понял, разговаривать не было принято. Старые традиции, уважаю. Надо будет расспросить Витьку, что за пост его отец занимает. И что я раньше не поинтересовался?!

После лёгкого завтрака нам предложили пострелять. О! Галия только и ждала этого момента.

– На кого будем охотиться? – с азартом спросила она, блестя глазами.

– На тарелочки, – невозмутимо ответил Макаров-старший.

– Как на тарелочки? – не скрывая разочарования, проговорила жена.

– А ты на кого собиралась?

– На кабана…

Округлив глаза, Макаров-старший посмотрел на меня.

– Как ты с ней живёшь? – тихо спросил он меня.

– Мучаюсь… – состроил я страдальческое лицо.

И мы оба расхохотались.

Глава 6

Москва

Заказник где-то на юге Подмосковья.

Нас пригласили на поле. Стрелять надо было дробью из ружей, никогда этим не занимался и пустил вперёд себя всех желающих. У меня вообще нет опыта стрельбы по движущимся мишеням. Встал стрелять, когда все уже настрелялись и пошли отдыхать. Со мной остался только дежуривший у метательной машинки сотрудник, не так стыдно было за первые промахи. Но потом втянулся, и к концу попадал уверенно в одну из трёх тарелочек.

Потом присоединился к нашей честной компании за столом. Очень простой ужин, но красиво и с любовью накрытый. В деревянной посуде, расписанной хохломской росписью, простая, на первый взгляд, еда. Запечённое мясо, жареное мясо, отварная картошка, два вида салатиков, огурчики, грибочки, селёдочка… Но какого же качества все продукты! Огурчик к огурчику, грибочек к грибочку. Красиво, аппетитно. Так, наверное, важных иностранных гостей встречают.

Улучив момент, пошептался с Витькой о том, кто его отец. Стало понятно, откуда его Виктория Францевна знает. Он оказался первым замом министра иностранных дел СССР. Так что оформление обеда очень даже вписывалось в эту сферу деятельности.

Беседовали несколько часов за очень хорошим столом. Галия нашла общий язык с Витиной мамой, и они с Машей сидели вокруг неё тесным кружком.

А мы с Витей сидели с Семёном Николаевичем. Какой же он интересный собеседник. Надо искать возможность чаще участвовать в таких посиделках, очень полезно для общего развития.

Зацепились с ним языками по нескольким темам. Я осторожничал, но все же не удержался от их обсуждения. А он и рад – настоящий специалист и во время отдыха о своей работе думает.

Первой темой обсудили проблему евреев и арабов. Я, в принципе, сам ее и поднял. Сказал, для затравки, что у арабов нет перспектив в ближайшие десятилетия справиться с Израилем. Как он оживился! Сразу стало понятно, что его точка зрения кардинально противоположна. Ну да, тоже можно понять – СССР помогал создавать Израиль вовсе не для того, чтобы получить в его лице верного союзника США в регионе. Вот и хотелось как-то Израиль приструнить. Пусть и руками арабов, почему бы и нет?

– Новая война арабов с Израилем неизбежна, и начнется скоро, не позже чем через года полтора-два, – предсказал я то, что и так знал, – но в ней арабам ничего хорошего не светит. Разобьют их израильтяне.

– Ты слишком переоцениваешь Израиль! – горячился замминистра, – да, американцы снабдили их своим самым современным оружием, но численное превосходство у арабских стран.

При этом он и слова не сказал, что мы накачали арабские страны современным советским оружием. Ну да, в это время такие вопросы публично не обсуждались. Как и факт наличия у Израиля ядерного оружия, если я верно помнил.

Я скептически покачал головой в ответ. Ничего, в 1973 году он наш разговор припомнит.

Потом мы начали обсуждать холодную войну с США. Я позволил себе сказать, что мы полностью защищены ядерным щитом, и вполне можно производить меньше танков и пушек, а вместо этого пустить эти деньги на снабжение населения легковыми машинами и всякой дефицитной техникой, от телевизоров до качественных швейных машинок.

Зачем вкладывать огромные деньги в ядерный щит нашей родины, чтобы штамповать танки и пушки с такой интенсивностью, словно у нас его нет? А вот реальной проблемой является нехватка легковых машин, телевизоров, стиральных машин.

Вот по этому вопросу дипломат уже сильно не возражал, только хмыкнул, я так понял, что, в принципе, он со мной согласен. Но как пробить огромное и мощное военное лобби? А я же знал, что через два десятилетия большую часть этой дорогостоящей военной техники либо пустят под нож, либо продадут за гроши в Азию и Африку, получившие ее по наследству пятнадцать новых независимых государств, что образуются на руинах СССР. То есть, сейчас вся страна, перенапрягаясь, производит то, что потом спустят в унитаз… Обидно, честное слово!

Более серьезно мы зацепились по вопросам Африки. Я немного ехидно спросил чиновника, почему мы оказываем большую помощь африканцам, но сами с этого не получаем никакой экономической выгоды. Хоть бы фруктов завезли, что ли, они там прекрасно растут, чтобы витамины были у советских граждан… В ответ получил вполне ожидаемую лекцию о том, что они там все поголовно нищие и обездоленные, и взять с них нечего. Ну да, только все остальные страны мира это не слишком смущает, для своих экономик они берут у африканцев всего полной мерой. А Россия потом в двадцать первом веке будет прощать десятки миллиардов долларов долгов африканским странам, что сейчас щедро выдает Советский Союз. И не сказать, чтобы кто-то там был по этому поводу особо нам благодарен…

Под конец осторожно высказался по Афганистану. Мол, слишком необычная страна. Надо нам очень осторожно с ней дружить. Как он заинтересовался!

– И почему ты так считаешь?

– Так Афганистан одна из немногих стран в мире, что смогла частично независимость сохранить от британцев, когда их могущество в девятнадцатом веке не знало пределов. А почему – потому, что Афганистан похож больше на осиное гнездо. Они там постоянно воюют между собой, сохраняя в результате высокий профессиональный уровень солдат и готовность сражаться до последней капли крови, но, если приходят чужаки, объединяются все, и бьют только чужаков. Уровень жизни очень низкий, терять особенно нечего, война у них национальный спорт. Очень важно избежать того, чтобы они нас своим врагом посчитали. Нет там практически пролетариата, крестьяне вообще несознательны, но убивать они и умеют, и любят. Так что они для нас сомнительный союзник, они еще при феодализме живут, а идеи коммунизма приобретают интерес для широких масс только, когда страна входит в стадию капитализма. В такой ситуации большой опоры среди населения социалистическому правительству снискать трудно.

Дипломат, конечно, заметно обалдел от моей манеры дискуссии и аргументов. Вряд ли ему раньше попадались студенты, которые с такой колокольни смотрели на разные страны. Но у меня была крохотная надежда, что, может быть, удастся заронить какие-то мысли в МИДе по поводу специфики Афганистана, и в 1979 году мы не пошлем туда войска. Ну а что? Раз случайно появилась возможность, почему бы не попытаться сделать что-то хорошее для своей страны?

Говорить достаточно свободно я не боялся. Вряд ли замминистра побежит меня завтра в КГБ сдавать, даже если и услышит что-то крамольное, с его точки зрения. Как ему потом сыну в глаза смотреть, если у меня начнутся проблемы и я догадаюсь, откуда у них ножки выросли, и скажу ему? Да и любую высказанную идею я обосновывал своими выкладками об экономических интересах СССР. Мол, интересы африканского или арабского пролетариата и крестьян это здорово, но для меня первичны интересы советского пролетариата и советских крестьян. Тут уже можно говорить о необычности идей, но не о поклонении перед американцами, или готовности предать страну.

Когда уже совсем стемнело, нас спросили, останемся ли мы ночевать или хотим вернуться в Москву? Переглянувшись с женой, не сговариваясь, решили ехать домой.

– У нас гости дома одни, – с сожалением сказал я. – Муж сестры приехать должен.

Нас отвезли на машине прямо к дому. Как я понял, это здорово упростило жизнь принимающей стороне. Если бы мы решили остаться до завтра, то водителю пришлось бы в один день два раза туда-сюда мотаться, все мы не поместились бы в одну машину.

* * *

Семен Николаевич Макаров, проводив гостей, сел с сигаретой на веранде. Маша с Витей ушли в одну из комнат особняка, и он вовсе не хотел надоедать сыну, навязывая свое общество. Тем более, что сам два года назад отправлял отца его девушки в командировку за рубеж, и был, в принципе, им доволен как перспективным сватом. Да и девушка ему понравилась – прекрасно воспитанная, умненькая, с чувством юмора и с природным шармом.

– Как-то ты странно выглядишь, проблемы на работе? – озабоченно спросила его жена, неслышно подойдя сзади.

Он, улыбнувшись, повернулся к ней, убрав сигарету в пепельницу – жена не любила, когда он курил. Сердце … Вообще настаивала, чтобы бросил. Пока не смогла настоять.

– Для разнообразия, на работе все спокойно. Меня вот друг нашего Вити поразил…

– То есть, он не только много и охотно говорил, но в этом и был какой-то смысл? – удивленно спросила Дарья. Сама она никак не была связана с дипломатической деятельностью. Свое прекрасное образование она получила на физмате, но с тех пор не работала. Умело создавала уют в доме, могла поддержать разговор по темам, которые обычно затрагивались дамами за рубежом во время командировок мужа – по правам женщин, по советской идеологии и даже по проблемам безработицы – но вот в страновой специфике международников разбиралась мало.

– Да у меня большинство сотрудников в центральном аппарате с десятилетним стажем трудовой деятельности не смогло бы со мной на таком уровне беседовать! – возбуждённо сказал супруг, – необычный взгляд на многие вопросы, свежий и системный! Одно дело – что-то с апломбом заявить необычное, но этот пацан еще и обосновать может без проблем, что его ни спроси. И аргументы не лишены серьезных оснований… Некоторые вопросы мы только с наиболее доверенными товарищами обсуждаем на таком уровне.

– Это так теперь хорошо в МГУ обучать начали, на факультете экономики? – удивилась жена, – хотя, постой, он же Витин однокурсник, значит, только несколько месяцев начал учиться… И как же так?

– Вот я и сам удивляюсь… – задумчиво сказал Семен, – встреться я с ним где-нибудь за рубежом, был бы полностью уверен, что ко мне западные спецслужбы агента влияния подвести пытаются. Прекрасно для этой цели подготовленного. Но я сына расспросил – парню шестнадцать лет, он выходец из крохотного провинциального городка… Похоже, просто вундеркинд с жаждой знаний, впитывающий жадно любую информацию, со способностью смотреть на вещи под необычным углом и системно их оценивать. Есть такие и у нас в МГИМО… раз в десять-пятнадцать лет появляются… Надо за ним присматривать. Пожалуй, я буду готов через четыре года сделать ему интересное карьерное предложение.

* * *

Мы с Галиёй уставшие, но довольные, поднялись к себе и застыли перед закрытой дверью в нашу квартиру. Из-за двери донесся истошный детский визг. Явно счастливый.

– Алироевы приехали! – дошло до меня.

Мы открыли дверь своим ключом и вошли в квартиру. Вот, если бы я не уверен был, что это наша, то подумал бы, что мы ошиблись дверью. Вся прихожая была заставлена коробками и тюками. На кухне мама, Инна и обе бабушки. Из большой комнаты выглянул Пётр с Аришкой на плечах. А следом за ним Ахмад. Квартира, еще недавно казавшаяся большой и просторной, неожиданно оказалась крохотной…

Но не это главное. Вся семья в сборе! Хорошо, что мы решили сегодня вернуться. Обнимашки, целовашки…

О! Холодильник в кухне появился. Высвободился из объятий мамы и сестры и пошёл с мужиками здороваться. А вещей-то в комнате! Диван откуда-то…

– Ну, вы даёте… – ошарашенно оглядываясь, пробормотал я.

– Ещё из Ижевска контейнер придёт, – как бы между делом сообщил Пётр и поднёс ко мне тянущую ручки Аришку.

Обнял ребёнка. Она вцепилась в меня и осталась сидеть на руках.

– А где же у нас котик? – спросил я, оглядываясь.

Ни кота, ни собаки не было видно.

– А у вас звери наши не убежали, пока вы вещи в квартиру таскали? – забеспокоился я.