Текст книги "Ревизор: возвращение в СССР 12"

Вот, жена порадуется. – думал я, пристраивая добычу на заднем сидении нашего УАЗика.

* * *

Квартира Ивлевых

Ещё вчера, когда Света рассказывала про пальто, которое меряла в ГУМе, Галия заметила с каким сожалением и разочарованием она махнула рукой, когда говорила, что у неё никогда не будет такого.

Девушки успели подружиться. Света оказалась неплохой девчонкой, соответственно возрасту наивной, но в остальном очень душевной и порядочной. Было заметно, как Света комплексует из-за того, что она «провинциалка». Стесняется того, как одета, как говорит, хотя, на самом деле, она хорошо воспитана, начитана и далеко не глупа.

Галия созвонилась с Анной Аркадьевной, как велел Паша, та назначила встречу после трёх часов дня. Девушки дождались Лёшу, и когда он приехал, Галия уговорила их показать ей то необыкновенное пальто, которое «даже взгляд меняет». Перед выходом из дома Галия втихаря сунула в сумочку двести рублей, доставшихся от гадалки, которые не давали ей покоя в последнее время.

Глава 6

г. Москва

* * *

После обеда поехали в горком, там меня допрашивали уже не так предвзято, как вчера в Пушкино. Видимо, обмен информацией между районами налажен.

Потом был лакокрасочный завод, хлебозавод. А потом мы попали на фабрику детских игрушек. Какие же очаровательные куклы там выпускали. Просто нет слов. И лица милые, живые, наверняка, вручную раскрашенные. И платьица сложные, многослойные, даже бельё на куклах есть. И тапочки-туфельки съёмные. Стеклянные глазки у кукол моргают. И причёски на каждой. Вроде, всего лишь игрушка, но сразу оценил, сколько в одном изделии деталей, компонентов и все из разных материалов. Это же какое многопрофильное производство должно быть! И сразу подумал про Аришку. Вот кто такую продукцию точно оценит.

– Что-то наш лектор в куклы заигрался! – услышал я над ухом насмешливый девичий голос. – Подарить вам куколку?

Местная комсорг, сопровождавшая меня по территории фабрики, такая дерзкая оказалась, все подкалывала меня и посмеивалась. Я не обижался – незамужние девчонки так свой интерес демонстрируют к перспективным парням. Приятно, что она меня к таким относит. Несмотря на то, что первым же взглядом, я видел, приметила мое обручальное колечко.

– Мне одной куклы мало. – ответил я.

– Многодетный, что ли? – удивилась она. – И когда успел?

– Это дело нехитрое… – подыграл я.

Аришке надо, по-любому, и себе про запас: вдруг, доча родится.

Вручили мне торжественно две куклы, упаковали в коробки, всё чин чином. Девки на упаковке поглядывали на меня, еле сдерживая смех. Даже неловко стало. Что такого? Ну, выбрал парень две куклы?.. А что, вы, красотки тут делаете – автоматы, что ли? Выбор у меня разве есть?

На обратном пути Яков Васильевич завёл разговор задумчиво о том, сколько у нас под Москвой разных производств. В каждом городе, куда мы приезжали, были заводы и фабрики с неплохим ассортиментом товаров. Работают, стараются.

– Куда все эти товары деваются? – спрашивал он.

Непростой вопрос. Ругать мне власть и плановую экономику, объясняя суть происходящего, не с руки. Шофер так, судя по всему, неплохой мужик, но никто не мешает ему параллельно стучать в КГБ. И такие непростые вопросы обычно люди, связанные с КГБ, вот так вот невинно и задают, в надежде спровоцировать человека на откровенность. И нет, у меня не шпиономания, я просто знаю, куда попал. Диссидентов комитет предпочитает выявлять на ранних этапах, поэтому миллионы людей и стучат ему старательно по всей стране.

Был бы я реально семнадцатилетним пацаном, не знал бы этого. Но я человек общительный, и круг знакомых у меня обширный. И после краха СССР смысла им держать язык за зубами не было уже никакого. Как оказалось, сразу несколько моих коллег по заводам в СССР активно стучали на КГБ. Тогда меня никто не предостерег язык придерживать во время общения с ними. А вот когда СССР развалился, меня уже и просветили. Это хорошо, что я был до мозга костей советский человек, поэтому ничего неудачно для себя им не ляпнул.

Василич, задав вопрос, вопросительно поглядывал на меня в зеркальце, ожидая экспертного ответа.

– Если честно, я лучше голос поберегу, потому как в двух словах это не объяснить. – напомнил то, что с шофёром уже и обсуждали, что я опасаюсь за свои связки.

Тот кивнул.

На всякий случай сразу решил спросить уже у него что-нибудь. Помимо моих презентов, у нас сзади ехала ещё коробка с конфетами с кондитерской фабрики и ещё несколько свёртков, не знаю, с чем.

– Не смотрел, что на лакокрасочном заводе дали? Надеюсь, не скипидар?

– Да, нет. Консервы разные. – ответил он безразлично.

– Консервы – это хорошо. – ответил я, и уставился в окно.

День был тяжёлый, но голосовые связки выдержали. И встречали меня везде доброжелательно. На кукольной фабрике особо позабавило, как комсорг язвой прикидывалась, но на деле меня откровенно клеила. На что она рассчитывала? Что я кольцо с пальца сниму, и после своих лекций вместо возвращения в Москву поеду к ней знакомиться? Или просто технику свою совершенствует по подкату к парням?

Не заметил, как задремал.

* * *

Бейрут

Засыпая, Фирдаус с радостью и облегчением думал, что Диана пришлась ко двору в доме его родителей.

– Шикарная. – только увидев её в аэропорту заявил Амаль. – Поздравляю, брат!

– Глаза у неё, для женщины, слишком умные. – усмехнулся отец, с иронией глядя на сына.

– Скромная девушка. – одобрительно заметила мать, – но сразу видно, с характером.

Мать у него и у самого была с характером, так что, видимо, знала, что говорила. Хотя пока что он этого характера и не заметил особо – все у них было так тихо и спокойно! И матери очень понравилось, когда Фирдаус рассказал ей, что ее французские духи Дине понравились. И то, что она согласилась, что ее будут Диной звать, а не Дианой. Хотя Дианы тоже встречались в Ливане, но имя это все же французское. Имя Дина как-то, с ее точки зрения, этой советской девушке больше подходило.

Осталось только сказать Диане, что в этот приезд свадьбы не будет. А ей почему-то так важно, чтобы они поженились по всем правилам: и по советским, и по ливанским.

* * *

– Приехали. Просыпаемся! – раздалось у меня над ухом.

– Во меня разморило. – заторможенно огляделся я. – Спасибо, Василич.

– Подарки забирай. – напомнил он мне, кивнув на заднее сиденье.

– Опять все?

– Все.

– Ну, конфеты хоть давай поделим. – обескураженно предложил я.

– Иди уже, давай! Я же тебе сказал: в конце возьму. – отказался Сковородка, накладывая мне на коробку с конфетами, которую я так и держал в руках, свертки, коробки, а сверху водрузил сундук-шкатулку.

– Вперёд! – хохотнул он. – Не споткнись.

– Дверь хоть в подъезд открой. – попросил я и потащил свою добычу домой.

Дверь в подъезд он мне открыл. Мы попрощались, а на третий этаж мне пришлось тащиться пешком, потому что лифт я вызвать не смог: руки заняты. В следующий раз надо пару авосек с собой взять, чтобы вот так не тащить, в руках. В прошлый раз все было пристойно – свертки поменьше были, не такие габаритные, и почти одинаковые по размеру.

Развернувшись спиной, постучал пяткой в дверь и вскоре меня впустила домой ошарашенная моим видом жена.

– Ого!.. – только и смогла вымолвить она.

– Шкатулку снимай. А то еще свалится, расколется. Жалко будет.

Остальное отволок на кухню и пошёл раздеваться. Галия с любопытством начала распаковывать мои трофеи. Снова конфеты, консервы из Венгрии и Болгарии.

– Надо начальнику отложить. – сказал я. – Буду выходной, отвезу ему.

Галия помогла мне собрать одну коробку для Константина Сергеевича, и мы припрятали ее в высокий узкий шкаф, который мы называли между собой «колонкой».

– Где наша влюбленная парочка? – поинтересовался я у жены.

– Лёша Свету в театр повёл. – ответила она, накладывая мне сырников, и загадочно улыбнулась.

– Ну, хорошо. А то я пацану соседскому обещал зайти к ним, с дедом познакомиться.

– А, конечно, сходи. Конфет возьми! – Галия тут же начала сворачивать кулёк из газеты. – А мы сегодня на мебельной фабрике были…

– О, прекрасно. Выбрали?

– Выбрали и даже купили. Завтра уже привезут. – радостно сообщила жена. – Только сборщики в субботу будут. Анна Аркадьевна с ними сама договаривалась, в цех с нами ходила.

В субботу, так в субботу. Я хоть дома буду и проконтролирую.

– Денег, главное, хватило? – спросил я.

– Хватило. Я и диван там присмотрела. Надо будет купить, как деньги появятся.

– Конечно, дорогая, всё купим. Но, сначала, холодильник. Весна скоро.

Галия отсыпала мне кулёк конфет, и я пошёл в сорок пятую квартиру в соседний подъезд.

Звонка не было. Постучал. Ничего. Ещё постучал. Вместо нужной мне двери открылась соседняя.

– Что, не открывают? – зыркнула на меня вчерашняя знакомая Шура. – Сильнее стучи, глухой он.

– Кто, Родька?

– Какой Родька? Дед глухой. Родька твой, небось, на улице шляется.

– Ничего я не глухой. – открылась, наконец, нужная мне дверь. – Ну чего ты напраслину наговариваешь человеку? – он посмотрел мне прямо в глаза. – В сортир уже нельзя зайти…

– Здравствуйте. – улыбнулся я как можно шире. – А я к вам.

Протянул ему кулёк с конфетами, и пока он соображал, что со мной делать, проскользнул в квартиру.

Растерянный дед передал зачем-то кулёк Шуре и рукой показал мне проходить на кухню. Снял сапоги и прошёл в практически пустую кухню. Стол, плита, один табурет и ещё один стол-тумба. Всё видавшее виды. Штор на окнах нет. Дед и Шура прошли за мной в кухню и вопросительно уставились на меня.

– Меня Павел зовут. Я в соседнем подъезде живу. – улыбаясь, чтобы разрядить обстановку, представился я. – С парнишкой вашим подружился. Он хороший…

Шура выразительно хмыкнула при этих словах, села на единственный табурет и на автомате развернула мой кулёк, который так и держала в руках. Дед же шикнул на неё тихонько.

– Все в его возрасте шалят, это нормально. – сказал я, глядя на Шуру, которая взяла из кулька одну конфету и протянула кулёк деду. Ну, повезло, орала она в прошлый раз громко, конечно, но, похоже, чужого ей не надо. А то уже думал, что снова придется за конфетами идти, чтобы пацана угостить.

Деду было не до конфет, он сильно волновался.

– У Родьки ум пытливый и энергии много, его просто в мирное русло направить надо. Я собственно, что пришёл, он мне какие-то ужасы нарассказывал, что у него мамы нет, бабушка умерла, папу за рубеж служить услали… – я вопросительно смотрел на деда. Тот молчал, глядя в окно. – Так это правда?

– Что матери нет и бабушка умерла правда. – ответила за деда Шура.

– А отец?

– И отец за рубежом служит. – кивнула она.

– Сочувствую. – тихо проговорил я, глядя на деда. – Как вас зовут?

– Андрей Егорович. – буркнул он.

– Андрей Егорович, если какая помощь нужна, с Родькой позаниматься там, не знаю… Любая помощь. Мы с женой в соседнем подъезде, квартира восемьдесят один, и всегда готовы помочь.

Дед посмотрел на меня удивлённо. Думал, похоже, что жаловаться на внука буду.

– Я ему про авиамодели рассказывал, он заинтересовался очень. Через полторы недели я посвободнее буду, приглашу его к себе. Вы не против? И сами заходите, я вас с женой познакомлю.

Дед что-то невнятное буркнул в ответ, но принципиальных возражений от него я не услышал, уже хорошо.

– Не ругайте его, пожалуйста, так сильно, как вчера. – собираясь уходить, обратился я к Шуре. – Он же ещё ребёнок. И потом, ему и так от жизни досталось. Зачем добивать?

Она мотнула вызывающе головой, но промолчала.

Чудные они оба какие-то. Попрощался и вышел на улицу.

– Ро-одька-а! – крикнул на весь двор.

– Оу! – послышалось из-за трансформаторной будки и показался знакомый силуэт.

– Ты что там делал!? – почуяв неладное, наехал я на него. – Родька! Не смей к трансформатору лезть! Знаешь, сколько хороших, но слишком любопытных пацанов в трансформаторных будках заживо сгорело?!

– Как это?

– Так это. Люди горят, когда ток по ним как следует вжарит. Это тебе не шутка! Жди меня здесь. Сейчас за собакой схожу, пойдём гулять и расскажу.

* * *

Квартира деда Родьки

Этот странный парень ушёл. Улыбка его нисколько не обманула старого вояку: хоть и молод, но глаза внимательные, цепкие, всё осмотрел, всё приметил.

– Ну, что скажешь, мать? – встревоженно спросил Андрей Егорович соседку.

– Конфеты вкусные. – усмехнулась она. – Попробуй.

– Ай, отстань. Как тебе парень этот?

– Не будет он никуда кляузничать.

– Откуда знаешь?

– Ну, ты же сам слышал, как он про Родьку сказал, что ему и так от жизни досталось. Не боись, старый. Ложная тревога.

– В том-то и дело, что старый. – грустно проговорил дед. – Стал. Совсем. И делать что, ума не приложу. Не прощу себе, если Родька в интернате окажется.

– К отцу его отправляй.

– Куда? В Йемен? – с отчаянием в голосе спросил он.

– Не похоже на название немецкого города… Ты ж говорил, он в Германии… – удивлённо посмотрела на него соседка.

– Вот, трепло я старое!.. – воскликнул испуганно дед. – Молчи, Шура. В Германии он.

* * *

Шёл домой с двоякими чувствами после посещения квартиры деда. С одной стороны, кооперативная квартира, с другой, слишком бедно в ней. Или им, так же, как и мне, досталась квартира из десятипроцентного горкомовского фонда?

И надо выяснить, почему Родька не охвачен дополнительными занятиями и кружками в школе.

Вывел пса на улицу. Родька терпеливо ждал меня. Ах да. Трансформаторная будка.

– Знаешь, что я тебе скажу, – начал я. – электродуга зрелище, конечно, яркое, но смертельное.

В девяностых сын одного нашего сотрудника сильно обгорел в результате этого занятия. Ему было уже девятнадцать, подозреваю, что он не ради развлечения в трансформаторную будку полез, небось, цветмет искал. Но не важно… Важно, что он получил ожоги более шестидесяти процентов тела. И почему-то наши коллеги шептались, что парень – не жилец. Однако, два раза в неделю весь наш коллектив добросовестно собирал деньги на очередную порцию крови для переливания. В девяностых за всё надо было платить…

Парень тот выжил, но остался глубоким инвалидом. Через что пришлось пройти ему и его семье я в подробностях и красках рассказывал Родьке всю нашу прогулку. Возможно, я напугал его слишком сильно, и пацан никогда не станет электриком и будет бояться менять перегоревшие лампочки, став взрослым. Но сейчас задача – сохранить ему жизнь и здоровье.

– Но хватит о грустном. – удовлетворённо отметив произведенный моим рассказом эффект, предложил я. – Расскажи лучше, как дела в школе? Ты когда перевёлся – с начала года?

– Нет, мы в конце ноября только переехали. Я хотел в старой школе остаться, но дед не разрешил, ездить далеко. – пожаловался Родька.

– Успел с кем-нибудь подружиться в школе?

– Нет ещё…

– Надо в кружки какие-нибудь записаться, там быстрее друзей найдёшь. Или в секции спортивные. Куда ваши ребята ходят? Поспрашивай их.

– Угу… – безынициативно промычал Родька.

Что-то мне это не нравится. У пацана явные проблемы с коммуникабельностью. За два месяца ни с кем не задружился? Это умудриться надо.

Порасспрашивал его об одноклассниках, никто, со слов Родьки, его не обижал, но, похоже, в коллектив дети его не приняли. Куда классный руководитель смотрит? Почему в кружки и секции не пристроили? Надо будет деда на школу натравить, а то это никуда не годится.

Расставаясь, договорились с Родькой встретиться завтра в половине девятого, пойдём опять с собакой гулять.

– Только деда обязательно предупреди, что с Павлом из восемьдесят первой квартиры идёшь, чтобы он знал, где ты.

– Ему не интересно…

– Здрасте, приехали. Это тебе так кажется. Он тебя в окно видит, поэтому не спрашивает. А вообще, домочадцы обязательно должны присматривать друг за другом. Это безопасность! Уходит кто-нибудь из дома, говорит, куда пошёл и когда вернётся. И если не вернулся, родные беспокоиться начинают, искать. Как бабуля одна рассказывала, пошла она в сарай курей кормить, а там поскользнулась, упала и встать не могла, старенькая совсем была. А сын дома телевизор смотрел. Кричи-не кричи, всё равно, не услышит. Такой сын оказался, что только к ужину заметил, что матери дома нет и искать её пошёл. Ох, она тогда на него обиделась! Ведь, сказала же, уходя из дома – я в сарай. Понять её можно, несколько часов пролежала. А сыну и в голову не пришло задуматься: что это старая, слабая женщина может столько времени в сарае делать? Так что, Родька, дед за тобой, как может, присматривает. И ты за дедом присматривай, он уже старенький, мало ли что. Хорошо?

Родька согласно кивнул, сильно озадаченный. Ну, пусть подумает, ему полезно.

Подвёл его к самому подъезду и показал кивком головы на деда, вглядывающегося в темноту улицы. Его чёткий силуэт загородил незашторенное окно на кухне.

– Понял? – спросил я малого.

– Понял. – смущённо улыбнулся он.

Глава 7

г. Москва

Вернулся домой, а Галия тут же налетела с расспросами:

– Что там случилось? Смотрю в окно, стоите и стоите, не расходитесь.

– Да поговорил немного с пацаном. – обнял я жену. – Игры у него опасные, сам себя развлекает… Инструктаж провёл по технике безопасности.

– Жалко его, – нахмурила брови Галия, – не должны дети одни бродить. Поиграл бы с кем-то!

– Не знаю пока, чего он так в одиночку бродит, – пожал плечами я. – Буду разбираться. Сделаю из него нормального пацана.

– Ты его в следующий раз к нам в гости приводи, пообщаемся, – предложила Галия.

– Да, так и планирую.

Вскоре Лёха привёл Свету из театра.

– Ну, нет слов! – воскликнул я, увидев на Свете элегантное пальто ниже колена из каракульчи на поясе и раскрыл пошире входную дверь, чтобы рассмотреть получше. – Вы купили-таки его? Молодец! – одобрительно взглянул я на Лёху.

– Это не я. – смутился друг и кивнул на мою жену.

– Не понял… – повернулся я к ней.

– Нашла применение тем двумстам рублям. – счастливо улыбаясь, ответила Галия. – Помнишь?

Конечно, я сразу понял, о каких деньгах она говорит.

– Ну, ты даёшь! – улыбнулся я и притянул её к себе.

– Я отдам! – поспешила заверить меня Света.

– Можешь не торопиться. – ответил я. – Как сможешь, так отдашь. Но пальто!.. И правда, бомба. – расхвалил я обновку.

Лёха, чмокнув Свету на прощанье в щёку, умчался на электричку, а мы стали готовиться ко сну. У меня завтра продолжение гастрольного тура.

* * *

Бейрут

Диану сморило рано после длительной прогулки на катере по морю, и Фирдаус, уложив ее спать, наслаждался поздним вечером в кругу родителей. Как же он соскучился по своим! Там, в Москве, ему не хватало уюта и покоя родного дома и общества родителей.

Вдруг он вспомнил Пашкины пророчества по поводу будущего его страны.

– Что случилось? – мать сразу заметила тень раздражения на лице сына.

– Да брат Дины, как-то, такого наговорил!.. – в сердцах воскликнул Фирдаус. – Из головы не идёт, хотя, понимаю, что какие-то фантазии.

– Что за фантазии? – больше из вежливости спросил отец.

– Да, ерунда. Брат у Дины интересный, конечно, экземпляр, иногда очень необычные моменты подмечает, но он ещё очень молод и наивен. – хмыкнул Фирдаус. – Он уверен, что Ливан ждёт новая гражданская война, представляете?!

Отец с матерью переглянулись с серьёзным видом.

– А что ещё он говорил? – мягко, но настойчиво спросила мать.

– Что все мы сидим на пороховой бочке, которая вот-вот рванёт. – вспомнил дословно слова шурина Фирдаус, удивляясь серьёзной реакции родителей на свои слова. – У него, вроде, есть какой-то профессор знакомый, специалист по нашему региону…

– Давай-ка сын, вспоминай всё, что тебе говорили. – велел Эль Хажж старший. – Дословно. Не спеши, мы никуда не торопимся.

Фирдаус старательно вспоминал всё, что мог. И про гражданскую войну, которая накроет Ливан к семьдесят пятому году, и превратит его из богатой процветающей страны в развалины, и про подорожание нефти в следующем году, и про акции танкерного флота…

Родители слушали с задумчивым видом, многозначительно переглядываясь между собой.

– Значит, говоришь, настаивал на том, чтобы его долю денег ты не хранил ни в коем случае в Ливане, говоришь? – настойчиво расспрашивал его отец, – а где советовал хранить?

– Германия, Франция, США, вроде. – пораженно, видя такой интерес, отвечал Фирдаус.

– Предупреждён, значит вооружён. – хлопнул себя по коленям Эль Хажж старший, приняв какое-то решение. – Спасибо, сын. Хвала всевышнему, что надоумил отправить тебя в Москву.

Что это значит? – потрясённо думал Фирдаус в повисшем молчании. – Его отец никогда не выглядел легкомысленным человеком, которого легко убедить всякой чушью. Значит… всё-таки Пашка прав, и уже есть реальные предпосылки для войны? Как не хотелось в это верить…

* * *

Мытищи. Офицерское общежитие

– Ну что, ты дозвонилась Пашке? – спросил Пётр жену, вернувшись со службы. – Когда он собирать всех будет?

– Не застала. – ответила Инна. – Галия сказала, он работает сейчас целыми днями. Завтра буду на дежурстве, позвоню вечером.

Пётр улыбнулся собственным мыслям. Часто, уезжая на новое место службы, офицеры продают часть семейного скарба, который не влазит в контейнер. Пётр подсуетился и выкупил у одного из офицеров два одинаковых диковинных торшера, привезенных откуда-то из-за границы. На бамбуковых стойках, установленных на резных деревянных подставках, плетёные кружевные абажуры светло-бежевого цвета.

Конструкция торшеров была довольно хрупкой, старые владельцы опасались, что они не доедут в контейнере к новому месту службы. И вообще, как прокомментировала эту покупку Инна, это старьё какое-то. Но Петр сразу оценил эти вещи: тонкая ручная работа. И вообще, Пётр считал, что такие предметы с историей могут очень заинтересовать шурина, и ему не терпелось увидеть его реакцию на такой подарок. Единственное, он никак не мог определиться: подарить Пашке оба торшера или же один оставить себе. Инна заявила, что ей они не нравятся, слишком невзрачные, и Пётр склонялся к тому, что отдаст оба.

* * *

На следующий день Сковородка привёз меня в Ногинск. Уже подметил, что в каждом районном городе мы, в обязательном порядке, посещали хлебозавод и горком. Остальное уже все шло в случайном порядке. Ещё в Ногинске запомнился завод топливной аппаратуры, где в одном месте мы прошлись по стальной шестигранной плитке на полу. И, конечно, завод резинотехнических изделий. Почему-то я решил, что именно там изготавливаются изделия № 2 и хотел поговорить о качестве продукции, но хорошо, что уточнил. На этом заводе люди, как оказалось, занимались серьёзными делами, обеспечивали запчастями текстильную промышленность и, даже, атомную энергетику.

* * *

Бейрут

Фирдаус много времени проводил с родителями. Диане оставалось только сидеть рядом и терпеливо ждать, пока они наговорятся, и он вспомнит про неё.

Она развлекалась дегустацией незнакомых сладостей и фруктов.

Амаль сидел рядом, произносил название фрукта на арабском и показывал, как его едят. Но мыслями он был с братом и родителями и озабоченно прислушивался к их разговорам.

Диане поначалу было очень любопытно. Виноград, апельсины, бананы, яблоки она и так знала, а вот, белую продолговатую малину, которую Амаль называл Тут, Диана пробовала с любопытством. И Мангу тоже. Манга, вообще, очень понравилась. Ашта интересная на вкус, но Диана стеснялась плеваться при Амале косточками, а удалять их так ловко, как он, ножом у неё не получалось. По этой же причине она не схватилась сразу за арбуз и дыню, хотя очень хотелось.

Когда Амаль отвлёкся на родителей и брата и пересел к ним поближе, Диана дала волю своему аппетиту и натрескалась всего от всей души. Никогда в жизни она не видела столько разнообразных фруктов сразу.

* * *

Объехав восемь мест, мы возвращались домой. Темно, метель. Ехали медленно. Вдруг впереди фары выхватили буханку, зарывшуюся в сугроб. Сковородка сразу включил правый поворотник.

Мы остановились за буханкой и вышли посмотреть, нужна ли помощь.

– Занесло. – констатировал Сковородка очевидное, когда к нам вылез из машины мужик лет сорока. – Тебя, кстати, вообще не видно. – сообщил Василич коллеге. – В последний момент заметили, метель такая…

– Дёрнуть бы надо. – попросил буханочник.

– Надо – дёрнем. – ответил Сковородка. – Трос есть?

– Естественно.

– Паш, бери сигнальный фонарь и маши, как следует, чтоб в нас никто не въехал. – дал мне армейский сигнальный фонарик Василич. – Включи на красный свет и маши то в одну сторону, то в другую.

Мужики занялись спасением буханки из сугроба, а я старательно махал, меняя руки. И правильно делал: несколько машин собралось и с одной, и с другой стороны, пока наш УАЗ тянул из болота этого бегемота.

В принципе, быстро управились. Если бы ещё трос не сорвался один раз, что доставило впечатлений. Ох, и испугался я, что крюк нам в лобовуху прилетит и стекло разнесет вдребезги. Но крюка, слава богу, не было, узлом вязали. А он так сильно не летает. Только тросом хлестнуло по кузову, ну, как сказал Сковородка, осмотрев внимательно, покрасит, и все в порядке будет.

Дальше ехали без приключений. Предусмотрительно захватив из дома авоськи, в этот раз покинул машину Сковородки самостоятельно. Попрощался с ним за руку. И искренне поблагодарил за помощь. Он и опекал меня, и помогал.

Дома меня ждала прихожая в коробках, вскрывать их не стал, ещё перепутаю что-нибудь или потеряю крепёж в темноте. Всё равно, в субботу приедут специально обученные люди собирать нам мебель. Что там Галия, интересно, выбрала? Не придётся ли рога перевешивать?

Жена пришла чуть позже меня, у художников пропадала. Ужин у неё был уже готов. Пока рассказывала про свои эксперименты в живописи, накрыла стол. Ужинали при свечах. И правда, романтично.

Потом она принялась разбирать мои авоськи. Делала она это уже буднично, без восторженных ахов-охов, как раньше. На автомате раскладывала продукты по полкам: консервы к консервам, колбасу к колбасе, конфеты к конфетам…

К хорошему быстро привыкаешь. – усмехнулся я мысленно.

Вскоре Лёха привёл Свету, сдал мне её по описи и остался стоять в нерешительности.

– Паш, поговорить бы… – шепнул он, кивком вызывая меня в подъезд.

Что опять стряслось? Вышел с ним на лестницу.

– Работа нужна. – прямо сказал он. – Посоветуй что-нибудь. Деньги нужны. – он провёл ребром ладони по шее.

– Зачем?

– Тебе отдать и вообще… Ты где работаешь?

– Лекции читаю в обществе «Знание».

– Устрой меня. – уставился он на меня с мольбой.

– Нет, друг. Это не так просто. Меня туда серьёзный человек устроил по своей собственной инициативе. Ещё кого-то он устраивать точно не будет. Но он может помочь со стройотрядом на лето. Перед поступлением в универ он моей бригаде отличный объект организовал в Святославле, мы с ребятами за месяц по шестьсот рублей заработали.

– Правда, что ли? – загорелся Лёха. – А что за ребята?

– Некоторых ты на Новый год видел: Славка, Мишка, Тимур. Но причем здесь они? Тебе надо свою бригаду собирать здесь, в Москве.

– А ты?

– А я не могу. У меня уже есть работа. Да и особые у меня обстоятельства летом будут. Нужно будет жене больше внимания уделять. На Юга ее повезу. Ветер, солнце и вода!

– А что надо было делать, чтобы такие деньжищи так быстро заработать?

– Мы вот полы бетонные заливали на производстве. Целый цех подготовили под станки новые.

– Блин… Это же тяжело. – сразу сник Лёха.

– Зато оплачивается хорошо и сильным станешь. В твоем возрасте самое время мышцы наращивать. Вот жениться будешь, невесту нужно будет на руках переносить через лужу какую. Ты сейчас вообще сможешь, к примеру, Светку поднять? Она девушка видная, не воробушек какой на сорок кило.

Сразу было видно, такая постановка вопроса Леху серьезно озаботила. Раньше он точно о таком не думал, сразу стало видно по напряженному лицу. Ну, лицевые мышцы, у него так точно очень неплохо работают.

– Ты прав, мышцы нужно сильные иметь, – все же согласился он со мной.

– Ну и тебе деньги нужны?

– Нужны.

– Тогда работай. Собери бригаду, а насчёт объекта я поговорю, как людей найдёшь. Я сейчас много где выступаю по заводам, связями обрастаю. Уверен, что сделаю несколько звонков, и работу для комсомольского отряда точно предложат неплохую.

– Паша! Инна звонит! – выглянула на лестницу жена.

– Ну, ладно. Всё. Давай. – засобирался Лёха, обуреваемый новыми размышлениями. Ему полезно знакомиться с разными сторонами жизни, не только с учебниками и художественными книгами всю жизнь дело иметь придется. – На электричку побежал.

Мы пожали друг другу руки и разбежались.

– Привет, братик. – подозрительно ласково начала Инна, едва я взял трубку. – Когда день рождения праздновать собираешься?

– Да, собственно, уже отпраздновали же! – ответил я.

– Как это! Когда?

– Помнишь, у бабушек старый Новый год встречали? Вот тогда и за мой день рождения посидели. Это же не юбилей какой значимый, всего лишь семнадцать лет. К чему слона из мухи раздувать?

– Да? Это ты когда придумал? – обиженно спросила сестра. – Только что?

– Ин, что ты хочешь?

– Как, что я хочу? Нормальных семейных отношений хочу с посиделками за общим столом по праздникам.

О, кто-то вспомнил про нормальные отношения!.. Вот только понимание «нормального» у нас, увы, не совпадает.

– Ин, сейчас не до праздников. Работаю как вол. Приезжаю ближе к ночи домой. Все, что могу – упасть и лежать вповалку.

– Мы, вообще-то, тоже работаем. – оскорбилась сестра. – Я же не прошу в будний день праздник устраивать. В выходные…

– Посмотрим.

– Не посмотрим, а мы с Петром приедем в субботу. – поставила меня перед фактом сестра. – Пока.

Даже возразить ничего не успел. Вот так, значит. Ну, и что мне делать? Уехать куда-нибудь из дома? Как приехали бы, так и уехали бы. Вот прикол получился бы! Ну и война на всю оставшуюся жизнь.

С другой стороны, худой мир лучше крепкой ссоры. Сестра, хоть и удивительна бестактна, а все же беременна. Ох, как хочется надеяться, что после родов она помягче станет, не так категорично будет за меня решать, что мне хранить в тайне, а что нет. Хотя кого я обманываю… Беременность тут совершенно ни причем. Иллюзии – это приятно, но капец как вредно иногда.

Но вопрос все равно остается актуальным. Все же сестра… И она же поздравить напрашивается, а не денег занять. Ну и Петр мне вообще ничего плохого ни разу не сделал. Нормальный мужик. С ним ссориться абсолютно не с руки.

– Что там случилось? – вывела меня из раздумий жена.

– Инна с Петром в субботу приедут меня с днём рождения поздравлять. – развёл руками я. – Поставила перед фактом, причём в категоричной форме и положила трубку. Я даже ответить ничего не успел.

– Ну, и ладно. Пусть приезжают. – ответила жена. – Встретим. У нас полно всего.

– Я помогу со столом. – тут же добавила Света.

– Ну, если все не против, – пожал плечами я. – То и я не против.

Собрался и пошёл с Тузиком на улицу. А то Родька, вон, уже у подъезда караулит.