Текст книги "Разговор с Безумцем"

Мы немного поговорили о ее проблеме, не касаясь запретной темы, а еще обсудили космос, звезды и планеты, которые ей были крайне интересны.

Я внимательно слушал Элизабет, понимая, насколько тяжело ей, и как беспощаден недуг, разрывающий ее изнутри, он словно яростный и настойчивый монстр, взявший ее жизнь в свои огромные острые клешни. Я видел, как девушка силилась победить этого монстра, как жаждала сорвать его с себя, но я знал, что все ее попытки были ничтожны и бессмысленны, она никогда не выберется оттуда, никогда не уничтожит его. Единственная ее участь, это вечно жить в компании мощных антидепрессантов, которые уберегут ее от совершения опасных поступков, заключив в тело подавленного и бесчувственного овоща. Я понял, что в этот момент очень сильно захотел помочь ей, но не знал как, я не обладал знаниями, которые бы облегчили ее участь. Я лишь мог немного развеселить девушку, давая ей возможность ощутить себя абсолютно нормальным и здоровым человеком, коим она и являлась на самом деле.

– А у тебя есть какая-нибудь фантастическая мечта? – спросил я под конец нашего разговора.

– Ну если фантастическая, то полететь в космос. Я хотела бы лететь в межзвездном пространстве, вечно созерцая красоту этого огромного, необъятного и совершенного космоса, который, боюсь, в своей жизни вряд ли когда-нибудь увижу, – с грустью ответила девушка.

***

– Ну что, Джереми, как прошла ваша беседа с мисс Шифер? – поинтересовался профессор, встретивший меня на выходе из кабинета.

– Хорошо, профессор. Многие вещи удалось проанализировать, ну и в целом это была весьма продуктивная беседа, – произнес я.

– Хорошо, Джереми, очень хорошо. Нужен небольшой перерыв? Или сразу готовы поговорить со следующим пациентом? – спросил он.

– Да, можно сразу следующего, – кивнул я. Общение с мисс Шифер погрузило меня в состояние небольшой депрессии, которое хотелось поскорее отогнать, переключившись от внутренних размышлений на общение со следующим собеседником.

– Замечательно, тогда Генрих сейчас приведет мистера Оливера Блэнкса.

Генрих тем временем забрал мисс Шифер, которая, выходя из кабинета, обернулась в нашу с профессором сторону и произнесла:

– Мистер Джереми, вы же еще зайдете поговорить со мной? Мне очень понравилось общение с вами, оно дает какое-то необъяснимое чувство надежды.

– Да, Элизабет, я еще обязательно приду побеседовать с тобой. Спасибо тебе за приятную беседу, – ответил я.

– До свидания, Джереми, – произнесла Элизабет и вышла следом за доктором Шульцем.

Профессор Блэк молча смотрел на меня, но в его глазах читались радость и умиление, которые он испытывал от того, что только что наблюдал, словно я был парнем, на мгновение осчастливившим его горячо любимую дочь.

Спустя десять минут вернулся доктор Генрих Шульц, который в сопровождении охранника привел здоровенного детину. Да, габариты нового собеседника были просто впечатляющими, учитывая, что я сам был немаленького роста, но на его фоне смотрелся просто коротышкой, едва достающим до плеча мистера громилы. Доктор вместе с охранником провели бугая в комнату для беседы, я же вопросительно взглянул на профессора.

– Не переживайте, Джереми, он сейчас неагрессивен. Несколько часов назад ему дали сильное успокоительное, поэтому разгневаться он не должен. Можете смело начинать общение, – произнес доктор Блэк.

– Да, хорошо, профессор, я готов. Вот только вы не рассказали мне, о чем не стоит с ним разговаривать? – спросил я, представляя, как здоровенный детина обижается на какую-нибудь из моих шуток и вскакивает со стула, чтобы оторвать мне голову. А остановить его совершенно некому, два доктора уже далеко не юного возраста и хлюпик-охранник, которому самому уже давно пора на пенсию. М-да, помощи здесь ждать явно неоткуда.

– А, точно, Джереми, спасибо, что напомнили. У мистера Оливера не стоит спрашивать ничего связанного с его позором или поражением. Если говорить о спорте, то только о победах. Если будете говорить о том, как он сюда попал, то всячески старайтесь обойти темы, касающиеся его задержания, да и всего того, что делалось в его жизни против его собственной воли, – сказал профессор шепотом, наклонившись к моему уху, чтобы пациент в соседней комнате не мог ничего услышать.

– Понял, мистер Говард, обязательно учту это, – я сделал глубокий вдох, затем резко выдохнул.

– Удачи, Джереми, – профессор похлопал меня по плечу и сел за стол. Я же вошел в комнату.

Здоровяк сидел на стуле, на том самом месте, где еще некоторое время назад сидела мисс Элизабет Шифер, поэтому, зайдя в комнату, я даже немного опешил, так как замена одного человека на другого сильно изменила внешность и состояние всего помещения. Лицо Оливера, на удивление, не было похоже на лицо человека, обделенного интеллектом. Выглядел он вполне нормальным, абсолютно не похожим на того здоровенного дуболома с детским лицом, коих обычно изображают в фильмах. Вот только нос у него явно был не единожды сломан, так как смотрел уже немного в сторону. На лице также присутствовало несколько шрамов и поломанное левое ухо. Учитывая бурное спортивное прошлое мистера Блэнкса, все это является вполне закономерными последствиями.

– Оливер, познакомься, это мистер Джереми Смит, – представил меня доктор Шульц.

– Джереми, это мистер Оливер Блэнкс, – представил мне пациента доктор.

– Теперь я вас оставлю, можете общаться, если что-то понадобится, то мы с профессором в соседнем кабинете, – осторожно произнес доктор, направляясь к двери. Я же в этот момент думал, что мне тоже надо бы куда-нибудь выйти, сорваться по непредвиденным обстоятельствам, но потом успокоился, возобладал над собой и решил играть дальше.

– Привет, Оливер. Ничего, что я буду называть тебя по имени? – осторожно обратился я к громиле.

– Привет. Да, без проблем, – сухо ответил мой новый собеседник.

– Итак, ты уже знаешь, кто я и зачем я здесь? – аккуратно спросил я.

– Да, ты пишешь книжки, – пробурчал в ответ громила.

– А для чего я решил пообщаться с тобой? Как думаешь? – поинтересовался я.

– Так это к тебе вопрос, а не ко мне, ты же меня сюда вытащил, – фыркнул Оливер.

– Нет, Оливер, я тебя не вытаскивал, ты же понимаешь, что мне это явно не под силу, ты вон какой огромный и сильный, наверняка еще и бить умеешь, а я на твоем фоне просто доходяга. Куда мне? Поэтому получается, что ты сам пришел. Ведь если ты здесь, то это лишь следствие твоего собственного выбора, верно? – я решил подойти с другого угла.

– Да, точно, согласен. А ты смышленый парень, Джереми, – тон здоровяка сменился на доброжелательный.

– Ну не сказать, что прям сильно, но бывает, – улыбнулся я.

– Скромничаешь, Джереми, – рассмеялся Оливер.

– Так вот, Оливер, зачем ты хотел меня видеть? Почему я пришел к тебе? – спросил я.

– Чтобы ты со мной поболтал, Джереми, – обрадовался здоровяк.

– Отлично, о чем бы ты хотел поговорить со мной? Или, может, у тебя есть что-то, что ты хотел бы рассказать мне? – я создавал у Оливера иллюзию того, что он является организатором нашей встречи, что это его решение, в таком случае он чувствовал себя намного дружелюбнее, ведь теперь он становился тем, кто всем здесь управляет, занимая свою любимую позицию.

– Я хотел бы рассказать тебе о том, как чуть не стал чемпионом Соединенных Штатов Америки около двенадцати лет тому назад, – восторженно начал бугай.

– Нет, ты серьезно? – спросил я.

– Да, я тебе отвечаю, чуть не стал чемпионом по боксу в тяжелом весе, – лицо здоровяка начало приобретать важный вид.

– Так я сейчас фактически сижу в одной комнате с чемпионом Соединенных Штатов по боксу?! – я изобразил удивление и восторг.

– Именно так, дружище, – видно было, как лицо Оливера начало наливаться гордостью.

– Ух ты, можно пожать тебе руку? – я продемонстрировал искренне уважение.

– Да без проблем, – Оливер протянул свою огромную ладонь, которую я восторженно пожал.

– Я понял, что ты профессиональный спортсмен, это сразу видно, но не думал, что настолько крутой. Это здорово! – похвалил я.

– Спасибо, друг. Раньше я очень много времени отдавал своему ремеслу, постоянно сражаясь на ринге. Были времена… – вздохнул бугай.

– Так у тебя есть причина для гордости, ведь ты столько времени посвятил спорту и достижениям, стоит ли об этом печалиться? – спросил я.

– Ну я не достиг всего того, что хотел, – досадно вздохнул собеседник.

– А чего ты хотел больше всего? – поинтересовался я.

– Стать чемпионом мира, – опустив голову, произнес здоровяк.

– Оливер, не всем суждено стать чемпионами мира. Не всем дано стать самыми известными и выдающимися, и не потому, что они чем-то хуже или что-то еще, нет, просто это может быть просто не их судьба. Может, ты способен на большее, чем быть чемпионом мира по боксу, поэтому для тебя эта дверь и не открылась, но открылась другая, которую ты еще не заметил, – произнес я.

– Я об этом раньше и не думал, – задумался Оливер.

– Попробуй поразмыслить, возможно, ты просто чего-то не замечал в себе, – продолжил я.

– Но я не только проиграл тот главный бой в своей карьере… Джереми, я проиграл и бой самому себе, – грустно вздохнул здоровяк.

– Что ты имеешь в виду, Оливер? – немного напрягся я, понимая, что сейчас собеседник озвучит мне нечто важное.

– Я же неспроста оказался в психушке, ты же сам это видишь, вот только знаешь почему? – слегка сбавив голос произнес здоровяк.

– Почему же Оливер? – заинтересовался я.

– Я не могу контролировать себя, неспособен, понимаешь? Когда мне что-то не нравится, то не могу проигнорировать это, сразу взрываюсь, чувствуя, как кровь приливает к вискам, я не могу остановить это, оно сильнее меня, и я знаю, что оно разрушает меня, уничтожает всю мою жизнь, но я бессилен. Джереми, тот, который всю жизнь сражался на ринге, здесь оказался абсолютно беспомощен. И я не знаю, что мне делать, я не знаю, как одолеть его, он сжигает меня, подобно яростному пламени, а я даже не могу ничем ему ответить, просто ловлю все его атаки, как новичок на первой тренировке. Я бы с удовольствием внимал твоему совету, но теперь это не имеет никакого смысла, пока я являюсь добычей этого стервятника, медленно, но настойчиво пожирающего меня изнутри. Я чувствую, что это конец, мне не победить его, – поделился со мной здоровяк.

– Оливер, шанс на победу есть всегда. Если победить ты не сможешь, то не проиграть тебе явно под силу, – поддержал я разоткровенничавшегося здоровяка.

Больше Оливер ничего не говорил, он сидел, погрузившись в собственные мысли. Я же сидел напротив него, думая о том, что пугающий своим внешним видом бугай, на деле оказался вполне приятным человеком, у которого, как и у каждого из пациентов этой клиники, была своя очень большая беда.

***

– Ну что Джереми, как прошла ваша беседа с Оливером? – встретил меня профессор, когда я уже вышел из комнаты.

– Все хорошо, мистер Говард, – задумчиво ответил я.

– Джереми, спасибо, что пришел поговорить со мной, – раздался из-за спины голос мистера Блэнкса.

– Тебе спасибо, Оливер, это был очень интересный разговор, – поблагодарил я в ответ.

– Я надеюсь, что ты еще придешь, а то со мной мало кто разговаривает, – с грустью произнес здоровяк.

– Обязательно, Оливер, мы еще поговорим с тобой, – улыбнулся я, затем подошел и пожал руку своему собеседнику, который был очень этому рад. Я же почувствовал мучительную горечь где-то внутри себя. Я понимал, что-то во мне стало переворачиваться, меняться, все становилось каким-то другим, совсем другим, но я пока не мог этого объяснить, мне потребуется некоторое время, чтобы осознать это.

– Ну что, Джереми, готовы к следующему разговору? Или выпьем по чашечке чая? – поинтересовался доктор Блэк.

– Пожалуй, не откажусь от чая, а то голова немного перегружена, – сказал я, усаживаясь за стол.

Профессор быстренько организовал чайные наборы на три персоны, заварил чай и принес печенье и вафли. Теперь мы сидели за столом в ожидании, когда заварится чай и к нам присоединится доктор Шульц. В это время профессор немного расспрашивал меня о книге: каковы мои успехи, получаю ли я ту информацию, которую ожидал получить, да и вообще – достаточно ли мне того, что мы с ним задумали.

– Думаю, что пока все идет как надо, мистер Говард. На данный момент очень много информации, но я все скомпоную, разложу по полочкам, создав уже нечто цельное. Я уверен, что одной встречи с вашими подопечными будет явно недостаточно, поэтому попрошу повторной аудиенции, по крайней мере, с двумя первыми пациентами точно, так как диалог с ними сложился более чем удачно, – поделился я.

– Хорошо, Джереми, это и так было ясно, этого было не избежать. Знаете, меня глубоко поразил тот факт, что мои пациенты настолько сильно раскрылись вам, будто бессомненно доверяют, воспринимая вас как своего, понимаете? – улыбнулся профессор.

– Ну я и есть свой, – пришлось отшутиться мне. На что профессор громко расхохотался.

Тут в кабинет зашел доктор Генрих Шульц, на его лице проявилась высокая степень заинтересованности происходящим, а именно отчего это мы такие довольные и веселые.

– Генрих, мой друг, присаживайся, я и тебе налил чашку, – махнул рукой доктор Блэк.

– О, спасибо Говард, это очень кстати, – доктор Шульц, потирая ладони, уселся к нам за стол.

Некоторое время мы сидели, обсуждая различные темы, касающиеся нашей профессиональной жизни, доктора рассказывали об особенностях своей работы, я же делился премудростями своего ремесла. Все же коллеги, есть коллеги, хоть и специфика нашей деятельности немного отличается, но в целом все мы движемся в одном вагоне общего поезда. Мы все трудимся на благо человечества и во имя системы мирового здравоохранения.

– Ну что Джереми, готовы к следующему пациенту? – поинтересовался профессор, осушая свою чашку.

– Да, конечно, немного передохнули, теперь можно и делом заняться, – героически произнес я.

– Генрих, ведите мистера Джефферсона, – произнес мистер Блэк, обращаясь к доктору Шульцу.

– Три минуты и все будет готово, – произнес доктор, выскочив за дверь.

Действительно прошло не более трех минут, как в проеме нашего кабинета возник силуэт нового собеседника, из-за спины которого вырисовывалась фигура доктора Шульца. Стоит сказать, что данный пациент внешне значительно отличался от предыдущего: невысокого роста, худощавого телосложения, взъерошенные волосы, бегающий неуверенный взгляд. Да, в жизни он, наверное, был каким-нибудь ученым или художником, что-то чудаковатое в нем присутствовало. «Наверное, он такой с самого рождения», – почему-то подумал я. Хотя кто знает, может, он стал таким после того, как окончательно сошел с ума.

Доктор Шульц проводил пациента в комнату, я же вошел следом.

– Роб, позволь представить тебе доктора Джереми Смита. Он наш друг и коллега, но немного в другой области медицины, – обратился доктор Шульц к пациенту.

– Джереми, представляю вам мистера Роба Джефферсона, клиента нашего учреждения. Можете пообщаться между собой, я вам мешать не буду, но если потребуется моя помощь, то я буду в соседнем помещении, – доктор Шульц вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

– Здравствуй, Роб, – поприветствовал я.

– Добрый день, мистер Смит, – ответил Роб, который все это время не отводил от меня глаз, будто бы внимательно изучал ранее незнакомого человека.

– Роб, можешь называть меня просто Джереми. Я не твой лечащий врач, и я вообще терапевт, а не психиатр, – пояснил я.

– Тогда зачем вы здесь? – насторожился новый собеседник.

– А тебя разве не проинформировали о цели моего визита? – удивился я.

– Нет, мне ничего не сказали. Лишь предупредили, что со мной побеседует какой-то человек, который для меня абсолютно безопасен. Так меня заверили, – пожал плечами Роб.

– А, ну видимо, доктор Шульц забыл тебе сообщить о том, что я здесь по причине написания книги о людях, являющихся пациентами подобных учреждений, – пришлось пояснить мне.

– О сумасшедших… – вздохнул Роб.

– Нет, Роб, не о сумасшедших, а о людях, таких же, как и все, только со своими сложностями в жизни. Это не для того, чтобы другие надсмехались, а для того, чтобы эта тема перестала быть объектом для шуток, как и любая другая тема, касающаяся чужих страданий, – ответил я.

– Ну если так, то это совсем другое дело, – голос Роба уже не звучал столь недоверчиво.

– Конечно, Роб, написать книгу о том, какие чокнутые обитают в клинике совсем не сложно, особого ума оно не требует, сам понимаешь, а вот сказать людям правду, вот это уже намного сложнее, – ответил я, вдруг осознавая, что забыл уточнить у профессора больные темы, которые не стоит задевать в общении с моим новым собеседником.

– А почему вы считаете, что правду говорить сложнее, мистер Смит, то есть Джереми? – спросил собеседник.

– Ну все потому, что правда никак не зависит от твоего личного мнения, она не только не учитывает его, но зачастую еще и идет в разрез с ним, поэтому правду очень сложно подстроить под себя, сделав удобной и выгодной. А если ее тяжело подчинить себе, то придется выдавать такой, какая она есть, при этом режась о ее острые края, крича и страдая от боли, но иначе мы не можем, правда не соответствует нам, поэтому и приносит невыносимые страдания. Но вся борьба с ней бесполезна, она все равно останется такой, какая она есть, а вот нам необходимо либо соответствовать ей, меняя себя, либо мучаться, когда она входит с нами в контакт. А люди, они в большинстве своем выбирают второй вариант, надеясь, что контакта с этим безжалостным явлением не будет, а напрасно, рано или поздно она найдет любого из нас, – неожиданно для самого себя выдал я.

– Вы интересно мыслите, Джереми, с вами трудно не согласиться. Я ведь тоже считаю, что от правды нам никуда не уйти, ведь это одна из тех редких вещей, что не поддается разрушению, не подвержена старению или смерти, то, что является неотъемлемой частью нашего мира. Раньше я был другого мнения на этот счет, но потом он переменил его, – ответил мистер Джефферсон.

– Кто переменил его, Роб? Кто-то из докторов с кем ты общаешься? – заинтересовался я.

– Нет, тот парень, с четвертого этажа. Как-то он приходил ко мне, и мы с ним беседовали, он многие вещи позволил мне осознать, на многое пролил свет, – Роб говорил медленно и немного отстраненно, словно был сильно уставшим и измотанным, хотя, возможно, это было его вполне нормальное и привычное состояние.

– Что за парень, Роб? Кто он? – спросил я с нескрываемым интересом. Ведь тема загадочного четвертого этажа так сильно волновала меня, и сейчас она вновь великодушно возникла передо мной, предоставляя возможность узнать чуть больше об этом месте.

– Его зовут «Волшебник» или «Сказочник», кто как его называет, – шепотом ответил Роб.

– А кем он является? Он сотрудник этого учреждения? И он работает на четвертом этаже? – пытался разобраться я.

– Нет, он такой же пациент, как и все остальные, – улыбнулся Роб.

– В смысле? Как это пациент? А как вы общаетесь? – удивился я.

– Ночью. Он по ночам подходит к двери палаты и тихонько разговаривает с кем-нибудь. И я не единственный, он уже со многими так общался, – поделился собеседник.

– Но, насколько мне известно, на четвертом этаже содержатся опасные пациенты, двери в палаты которых закрыты надежными замками, открыть их изнутри просто невозможно, а, помимо этого, еще работает и круглосуточная охрана, регулярно выполняющая обход по всем этажам. Как же он смог выбраться и ни разу не попасться? – моему удивлению не было предела.

– Джереми, поэтому у него и такие прозвища, – улыбнулся Роб.

Я был немного потрясен, наверное, стоит предупредить профессора, что у них по ночам бегает опасный пациент, который спускается на нижние этажи и общается с больными из другого отделения. Предполагаю, что где-то неисправен замок, и какой-то находчивый пациент научился его открывать. Хотя, о чем я думаю, я же сейчас разговариваю с Робом Джефферсоном, с парнем, который вечно удирает от всяких призраков, мумий и приведений, наверняка это его очередная иллюзия, которая вызвана наличием у него тяжелой формы шизофрении.

– Джереми, вы знаете, что я вижу призраков, но «Сказочник» не призрак, он реальный человек, поверьте мне, я могу их отличать, – словно услышал мои мысли Роб.

– А как он выглядит Роб? – спросил я.

– Не знаю, Джереми. Он, в отличие от призраков, не умеет проходить сквозь стены, чтобы я мог разглядеть его. Он живой человек, в этом нет никаких сомнений, – заверил меня собеседник.

– А что он рассказывает тебе? О чем вы говорите? – меня буквально разрывало от любопытства.

– Он рассказывал мне о мире, о нашем обществе, об устройстве космоса, он говорил мне о том, что со временем я смогу победить свою болезнь. Еще он сообщил, что скоро все изменится и я смогу пробудиться, – рассказал Роб.

– Он говорил тебе о своих необычных взглядах на мир, не пытался заставить поверить в них? – спросил я.

– Нет, он ничего подобного не заставлял меня делать, он считает, что каждый сам волен выбирать, кем он хочет быть и как желает смотреть на мир вокруг себя. Ведь, в конце концов, только самому человеку придется нести ответственность за свой выбор, – ответил мистер Джефферсон.

– Роб, а он не показался тебе опасным? – настороженно спросил я.

– Нет, Джереми, что вы, он слишком мудрый для того, чтобы нести зло в этот мир. Он другой, совсем другой, – отрицательно покачал головой собеседник.

– Хорошо, Роб, вернемся к тебе. Скажи мне, пожалуйста, чего ты хочешь больше всего? О чем ты мечтаешь? – я постарался немного увести тему от загадочного пациента, мне не стоило показывать свою излишнюю заинтересованность этим субъектом. Пусть эта информация останется только для меня.

– Джереми, а как вы думаете? Посмотрев на меня, каким бы желанием вы меня наградили? – поинтересовался собеседник.

– Думаю, ты больше всего желаешь перестать видеть всех этих призраков, чтобы вновь вернуться к своей спокойной жизни. Ведь я прав, Роб? – ответил я.

– Не совсем, Джереми. Больше всего я мечтаю не перестать их видеть, я хочу перестать их бояться, – ответил Роб.

Разговор с моим последним собеседником дал мне много пищи для размышлений. Теперь мои привычные представления о людях трещали по швам, то, как я воспринимал людей раньше, уже не являлось для меня абсолютной истиной. Данные, которые я получал из личного дела пациента, формировали у меня конкретное мнение, которое представлялось бессомненно правильным, но после общения с человеком я в корне менял все свое первоначальное суждение. Получается, что папки их бумажных дел не несут той правдивой информации, которую мы ищем. Они дают во многом абсолютно никому не нужные сведения, необходимые для тех, кто ищет лишь определенные параметры или болезнь, как, к примеру, врачи. Но для того, чтобы понять суть самого человека, в этих папках нет ровным счетом ничего.

– Ну что, Джереми, как прошел процесс? Сложилось общение с мистером Джефферсоном? Или же он пугал вас окровавленным мертвецом, стоящим за вашей спиной? – рассмеялся профессор, встречая меня на выходе из кабинета.

– Эм, а что он так делает? Со мной ничего подобного он не вытворял, – удивился я.

– Да, бывало, он пытался напугать кого-нибудь из врачей, но это было раньше. В последнее время он ведет себя намного спокойнее, видимо, следствие пройденного курса, который потихоньку приводит его в порядок.

– Вероятно, мистер Говард. Ведь вел он себя вполне нормально, – согласился я.

– И ничего мистического вам не рассказывал? – слегка удивился профессор.

– Да не особо, больше поговорили о его отношении к тем или иным вещам. Он лишь слегка затронул тему своих ведений, я же не стал раскручивать ее, ведь мы с вами не обсудили вопросы, которые ему не стоит задавать. Поэтому я старался не фокусироваться на том, что, на мой взгляд, может оказаться для него болезненным, – ответил я. При этом нарочно не упомянув в разговоре о загадочном пациенте, шныряющем ночью по этажам. Я все же решил, что пока это будет моей тайной. Учитывая, как профессор не любил касаться темы четвертого этажа, то стало быть и не стоит ему вновь о ней напоминать.

– Ну хорошо, Джереми. Вы все сделали правильно. Тогда компонуйте все свои мысли, формируйте необходимые записи и выясняйте, чего вам еще не хватает для вашей работы, ну и с кем из пациентов вы захотите вновь встретиться и что-то обсудить. Но сразу вас предупреждаю, я только за то, чтобы вы взаимодействовали с моими подопечными, я понимаю, что такое общение идет им только на пользу. Поэтому в вашем великом деле вижу пользу для всех нас, для вас, для меня и, конечно, для моих пациентов, – откровенно признался доктор Блэк.

– Хорошо, профессор. Я все тщательно обдумаю. Пару дней мне придется потратить на обработку всех своих мыслей, а затем посмотрим, что мне потребуется для того, чтобы двигаться дальше, – ответил я.

– Договорились, на этом и остановимся, – улыбнулся профессор.

– Я позвоню вам, как буду готов к дальнейшему взаимодействию, – улыбнулся я в ответ.

– Джереми, я провожу вас до проходной, – вежливо предложил профессор.

Доктор Говард Блэк проводил меня до турникета, где и попрощался со мной. На проходной меня встретил молчаливый охранник, сделавший отметку о времени моего выхода, молча кивнувший на прощание и выпустивший меня наружу. Выйдя из клиники, я оценил на удивление приятную погоду: жара уже так не мучала, как это было вчера, а по улицам гулял легкий ветерок, который своим дуновением освежал и остужал перегревшихся на солнце людей. Я немного прошелся по территории больницы, посмотрел газон, понюхал растущие на клумбах цветы, поглазел на припаркованные автомобили – в общем немного размялся после долгого общения с пациентами клиники.

«Ну что, Джереми, это был продуктивный день. Теперь надо отправиться домой и выяснить, насколько ты продвинулся в выполнении своей задачи. По верному ли пути сейчас движешься или же забрел совсем не туда, а карты в своем раскладе подразумевали нечто совершенно другое?» Ответ на этот вопрос мне вряд ли кто-то предоставит, если только я сам на него не отвечу. Что же, посмотрим.