Текст книги "У моего сына аутизм"

У моего сына аутизм
Шан Сапаров

© Шан Сапаров, 2023

ISBN 978-5-0060-9039-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

У моего сына аутизм

Рассказ, Автор Шан Сапаров.

1

Это был самый долгожданный и счастливый день в моей жизни, когда родился мой младший сын Билал. Восьмое октября две тысячи десятого года автоматически стал для нашей семьи праздничным днем. Он родился очень крупным и тяжелым. Билал весил около четырех килограммов. Он рос обычным малышом. Мой ребенок был маленьким пухляком с доверчивым взглядом. Мы любили его и баловали, как могли, в силу наших финансовых возможностей. Когда ему исполнилось полтора года, я купил ему чупа-чупс в виде круглой, белой монеты. Кстати, весьма крупного размера. Я был занят на кухне, тогда, кажется, я заваривал себе чай. Супруга ушла на школьное собрание нашей, старшей дочери. Вскоре дочка пронзительно закричала. Я, бросив все дела, прибежал в зал и увидел своего младшего сына, который лежал на полу. И хрипел. Глаза его закатились. Я бросился к нему. Лихорадочно соображая, что он видимо, проглотил тот злосчастный чупа-чупс, оторвавшийся от пластмассовой палочки. Я перевернул его вниз головой и стал стучать ему по спине открытой ладонью. Бесполезно. Чупа-чупс основательно застрял у него в горле.

– Что делать? – подумал я, видя, как он начал задыхаться и синеть.

Я видел, как мой сын умирал на моих глазах. Это была страшная картина, мой долгожданный малыш перестал дышать. Его ноги забились в предсмертных конвульсиях. Кровь застыла у меня в жилах. Холодный пот пробил мою голову. Смертельный ужас и горечь охватила меня. И я незнал, чем ему помочь. Драгоценное время для спасения моего сына таяло с каждой секундой. Счет шел уже не на минуты, а на секунды. Я уже представил себе, тогда, как похороню моего горячо любимого сына на кенсайском кладбище. Как имам будет читать молитву над усопшим сыном.

– Нет, пока я жив. Я сделаю все возможное, – закричал я диким голосом. – Позвони в скорую помощь, – крикнул я дочери.

Я решил тогда, приложить все усилия для спасения моего сына.

Я просунул ему в горло свою руку и, пытаясь извлечь тот злосчастный чупа-чупс. Но, тщетно.

– Нет, еще раз. Сколько надо. Столько и буду делать попыток. Даже если я поврежу ему голосовые связки. Все равно я вытащу его, – дал я себе установку. Засунув ладонь ему в рот, я вскоре нащупал чупа-чупс. Почти захватил, но не получилось.

– Господи помоги мне. Не забирай его у меня. Верни его мне, – дико закричал я в отчаянии. Слезы обильно побежали с моих глаз. Но не было времени для слез, нужно было спасать сына.

И я вновь просунул ладошку сыну в рот, пытаясь нащупать леденец. И о чудо, я захватил пальчиками чупа-чупс и вытащил его из горла.

Кровь обильно потекла у него из горла. Сын, открыв глаза, тяжело задышал.

– Дыши мой мальчик. Дыши всей своей грудью. Спасибо господи, – прошептал я, нежно обнимая своего маленького бутуза.

– Дочка. Принеси воды, – крикнул я дочери.

Я дал попить сыну воды. Он, улыбнувшись, обнял меня. Я поцеловал и обнял его. Его стало клонить ко сну. Видимо, от пережитого стресса. Я отнес его в спальню. Через полчаса приехала скорая помощь. Молодая женщина казашка сочувствующе посмотрела на меня и внимательно выслушала мой рассказ.

– Вам очень сильно повезло. И очень хорошо, что вы волевой и сильный человек. Не окажись вы рядом ваш ребенок скончался бы, – сказала она, и стала писать, что-то на листе бумаги. – Теперь. Давайте ребенку обильное и теплое питье. И кормите его только молоком. Он же, у вас еще сосет материнское молоко? – сказала она, поправляя очки.

– Нет. Он у нас искусственник. У супруги неожиданно пропало молоко. Так иногда бывает, – ответил я.

– Хорошо. Пусть спит и восстанавливается. Я думаю, что беда миновала вас, – сказала она на прощание и вышла со двора. С тех пор прошло больше десяти лет, и я, вспоминая о том случае, переживаю это событие вновь и вновь. Словно, это произошло только вчера. Я понимаю, что нельзя себя бичевать понапрасну, но ничего не могу поделать с собою. Самобичевание стало для меня обычной нормой.

2

Прошли годы. Мой сын Билал рос как в сказке, не по дням, а по часам. Члены нашей семьи относились к Билалу с особенным трепетом и нежностью. Для меня он стал главным смыслом в моей жизни. И я решил посвятить ему, всю свою оставшуюся жизнь. Он принес в нашу семью большую радость и надежду. Он рос обычным мальчиком, но, который не говорил. Я этому не придавал особого значения, ибо сам заговорил очень поздно. В 2015 году я по совету своего знакомого решил съездить с сыном к гадальщице. Звали ее Таня, и принимала она в микрорайоне Калкаман. По слухам, судьба этой женщины экстрасенса была очень трагична и печальна. Так вот, Таня еще совсем молодой женщиной потеряла в автомобильной катастрофе мужа и двоих сыновей. Когда она узнала об этом, то впала в глубочайшую депрессию и пыталась покончить свою жизнь самоубийством. Но, ее спасли. После, ее положили в психбольницу, где она пролежит один год и вскоре, откроет у себя дар к ясновидению. Кстати, по слухам очевидцев она успокоилась и стала общаться с душами своего покойного мужа и детей. Мне стало очень любопытно, кто не мечтал узнать о дальнейшей судьбе собственного отпрыска. Я записался на прием и в назначенный день приехал к ней с сыном. Была поздняя осень. На улице хлестал сильный дождь. Припарковав машину, мы, с трудом нашли ее многоэтажный дом. Подождав полчаса, мы вошли в офис. Офис был двухкомнатной квартирой. Там я увидел молодую, стройную женщину тридцати с лишним лет с грустными глазами.

– Как зовут вашего сына? – спросила она.

– Билал! – ответил я.

– Он же, у вас не ходит в туалет. Вы все время держите его в памперсах, – сказала она, закрыв свои глаза и потирая ладони.

– Ваша правда, – ответил я, пытаясь разглядеть, не выпирают ли памперсы сына, через трико.

– Нет. Их практически не было видно, – подумал я.

– Он у вас никогда не будет учиться в обычной школе. Я вижу, его будут обучать в специализированной школе, – вновь выдала нам свое предсказание она.

Я удивленно посмотрел на нее. Я молчал. Понимая, что возможно она не лгала, а может. Как знать. Все же у меня появилась маленькая надежда, что Таня возможно ошибалась. Я так на это надеялся.

– У него же есть диагноз! Неужели вы еще не ходили к врачам? – удивленно спросила она. – Нет. Нам надо идти в психбольницу? – спросил я у Тани. – Да. И как можно скорее, – посоветовала она.

– И что дальше? Как сложится судьба нашего мальчика? – спросил я, затаив свое дыхание.

– Как вам сказать. Вообще у него есть большой и сильный дар. Дар чтобы лечить людей. Никогда, слышите никогда не бейте его по голове. Ни рукой, ни ладошкой. Даже толкать его нельзя. Ибо он общается с ангелами. Он ведь часто поворачивает свое лицо к небу и улыбается! Верно, ведь я говорю? Позже, вы его обязательно пожените, – сказала она.

Я, положив деньги на стол, вышел с сыном из офиса.

Конечно же, я имел два высших образования, и верить Тане, на слово не хотел. Но, факт был очевиден. Это женщина обладала даром ясновидения и проницательности. Не медля, я решил записаться на прием в детскую психбольницу.

3

После, моего звонка в психбольницу, меня соединили с детским отделением и назначили дату приема. Через месяц сыну назначили медицинскую комиссию. Мы приехали в назначенный день. В детском отделении была большая очередь, несмотря на предварительную запись. Прождав несколько часов, мы вошли в кабинет к главному врачу.

– Здравствуйте! – поздоровался я.

В кабинете сидело три женщины. Они внимательно посмотрели на нас.

– Здравствуйте! Как ваша фамилия? – ответила врач.

– Онгаров Билал! – ответил я.

– На что жалуетесь? – спросила она.

– Он у нас не говорит, – сказал я.

– Понятно. Так Билал! Как тебя зовут? – спросила она у сына. Билал равнодушно посмотрел на нее.

– Как тебя зовут? – повторил он.

– Хорошо. Сколько тебе лет? – спросила она, записывая, что-то в тетрадь.

– Сколько тебе лет? – повторил он.

– Хорошо. Получается, он у вас повторяет слова. У него эффект эхо. Интересно! Физически я смотрю, он очень хорошо развит. Больше ни на что не жалуетесь? – спросила она.

– Нет. Больше мы ни на что не жалуемся. Кроме, того что, он повторяет слова, но не осмысленно. То есть, не понимает сути вопроса, либо разговора, – сказал я.

– Гульнара! Протестируй Билала пожалуйста, – обратилась она к молодой девушке.

Медсестра, взяв за руку сына, увлекла его за собой к столу возле окна. Там она, достав разные кубики и ромбики, стала собирать с ним какую-то башню. Спустя несколько минут они вернулись.

– Ну. И как он? – спросила она.

– Не очень понимает. Реагирует слабо. Слегка заторможен, – ответила она. – Так мы ставим вам первый диагноз, это ЗПР и умственная отсталость, – сказала врач.

– У него, кажется, есть аутистические черты, – сказала молодая женщина врач, сидевшая напротив главного врача.

– Ты уверена? – спросила она.

– Абсолютно. Даже не вооруженным взглядом, – ответила она.

– Хорошо. Вообще вы сейчас свободны. А завтра, после обеда можете забрать справку. И направление в ПМПК по месту вашего жительства. Потом, поедете туда. Будете обучаться там, – сказала она, не отрывая своего строго взгляда от тетради.

– До свидания, – сказал я и, взяв за руку сына, вышли из кабинета.

Я был в шоковом состоянии. Мы с сыном неспешно подошли к машине. Я посадил сына в салон автомобиля, а сам отошел чуть дальше. Я беззвучно заплакал. Слезы потекли по моим щекам, отдавая соленым привкусом во рту. Я вдруг остро осознал, что мой сын инвалид и возможно, на всю жизнь. Это мысль вызвало у меня противоречивые чувства. Чувство беспомощности и надежды, что возможно, они ошибаются. Но, что-то подсказывало мне, что высококвалифицированные врачи редко ошибаются. И я, как и все родители не хотел принимать их вердикт. Первым как я понял, у меня появилась стадия осознания, действительности, которое, я до конца еще не принял. Вторым, у меня появилась стадия отрицания. И пока мы ехали домой, я успокоился и принял его диагноз. И только, после этого, у меня наступила третья стадия, принятия. Так осознав, после немного по отрицав, сей факт, я мужественно, принял диагноз моего сына. Теперь, мне нужно было найти способ как излечить моего сына. Я решил, тогда для себя, что излечу Билала, чего бы мне это не стоило.

4

Через несколько дней нас приняли в ПМПК. И записав нас в русскоязычную группу, мы стали ежедневно ходить с сыном на уроки. Начинались уроки в девять часов утра, а заканчивались в час дня. В группе было много детей, которые, как и все дети шумели и галдели. Кто-то из них пел песни, кто-то пытался убежать.

– Вы папа Билала? – спросила у меня молодая учительница.

– Да. Абсолютно верно, – ответил я.

– Хорошо. Можете идти. К 13.00 часов нужно забрать его, – сказала она.

– А подождать его здесь, я не могу? – спросил я.

– Нет. Лучше не надо. Подождите его лучше снаружи. Иначе, он будет игнорировать нас и начнет тянуться к вам, – сухо ответила она.

Трудно было с ней, не согласится. Я ушел на улицу. Было начало декабря, и на улице шел мелкий снег. Таявший прямо на глазах. Вскоре подул холодный ветер, и черный асфальт накрыло белым покрывалом.

– Кар, кар, – кричали вороны на деревьях.

– Да, вижу я, – усмехнулся я.

Время тянулось мучительно долго. То ли от безделья, то ли от гнетущей тоски за неопределенное и грядущее будущее. К часу я забрал сына, и мы поехали домой. Прошло несколько месяцев, и я не замечал особых изменений у своего сына. Он также бессвязно повторял обращенные к нему вопросы. По-прежнему его странный и немного застывший взгляд был обращен в небо. Иногда, он просто улыбался, показывая пальцем в небо. – Что делать? Я принимаю его таким, какой он есть, – сказал я, однажды своим родным за ужином.

– Однажды, он обязательно поправится папа, – сказала моя старшая дочь Бортэ.

– Конечно. Мы должны на это очень надеется, – согласился я с нею.

Мой сын жил в своем закрытом мире. В мире грез и сюрреализма. Он физически был прекрасно сложен и обладал недюжинной силою. Однажды он, схватив одной рукой мою гирю, весившую двадцать семь килограммов, отбросил ее в сторону. И тогда ему исполнилось всего восемь лет. Но, у него был очень добрый и кроткий нрав. Я понимал, что мой сын был лишен таких человеческих пороков, как злость, ненависть, зависть, и тяги к насилию. Взамен ему были дарованы такие качества как мягкость, любовь и безмятежность. Время неумолимо шло вперед.

5

Летом две тысячи семнадцатого года, мои дети решили съездить в парк Горького на велосипедах. И я, посоветовал им взять с собой младшего брата Билала. Билал тогда катался только на самокате. Раздался звонок. Я взял трубку.

– Папа! Билал уехал куда-то, – рассказала мне дочь, всхлипывая в трубку телефона.

– Успокойся. Так вот, слушай меня внимательно. Езжайте в разные стоны, поищите его. Я сейчас присоединяюсь к вам, – сказал я. Я сильно заволновался. Я понимал, скорее всего, они в пути где-то разминулись и юркий Билал ускользнул от них в неизвестном направлении. Наскоро одевшись, я выбежал из дома стремглав. Я побежал в сторону улицы Рыскулова, там был небольшой скверик с качелями, где мы часто с ним гуляли и катались. Но, его там не было. Я побежал в сторону верненского базара. Там недалеко от него возле православной церкви была спортивная площадка с качелями. Я бежал из-за всех сил. Пот градом бежал по моему лицу и телу. Но, увы, его там тоже не было. Тогда, я побежал вдоль речки алматинки, по которой мы часто ездили в парк Горького. Я вновь побежал. Вскоре, я стал задыхаться. Я вынужден был перейти на легкий шаг. Мысли о том, что с моим сыном могло произойти что-то плохое, не давало мне покоя. Я их отгонял, как мог. Настраивая себя на позитивные мысли.

– Все будет хорошо, – дал я себе установку.

Тем временем, Оксана позвонила мне.

– Не нашли Билала? – спросила она.

– Нет. Ищем. Ты где? – спросил я у нее.

– Вот, попросила соседей съездить со мной в парк Горького. Я думаю, поискать его там, – сообщила она мне.

– Хорошо. Ищи там, где качели возле теннисных кортов. И возле велосипедной площадки посмотри на всякий случай, – посоветовал я ей.

– Хорошо, – ответила она и положила трубку.

Я, немного успокоившись, ускорил свой шаг. Через полчаса по улице Коперника чуть ниже парка Горького, я встретил Оксану, моего младшего сына Билала и среднего сына Батыя. Я подбежал к недоумевающему младшему сыну и обнял его. После, расцеловал.

– Куда ты убежал сынок? Мы ведь так волновались за тебя! – обратился я к нему. Он, широко раскрыв свои глаза, непонимающе смотрел на меня. Билал тихо поехал на самокате вниз в сторону дома. Я пошел за ним.

– Он сидел на велосипедной площадке. Все время приговаривая, где мой папа. Это нам рассказали дети с площадки, – рассказал мой средний сын Батый.

– Ну, хорошо, что нашли его. Если бы мы не нашли его до ночи. То, тогда, мы не нашли бы его, уже никогда, – сказал я. На следующее утро, я проснулся от сильной боли в груди. Боль была не сильная, но щемящая. Я, пройдя на кухню, открыл аптечку и, достав Валидол, достал оттуда одну таблетку. После, проглотив таблетку, запил ее водой. Прошло десять минут. Боль не отпускала. Спазмы в области правой груди не прекращались, сжимая все сильнее и сильнее мертвым обручем мое сердце. Я стал слегка задыхаться. Меня пробил мокрый пот и озноб.

Я с трудом дождался семи утра. Оксаны не было дома. Она ушла на работу в ночную смену. Я вызвал скорую помощь. После, разбудил свою старшую дочь Бортэ.

– Доча! Мне нужно уехать в больницу. Что-то мое сердце слегка прихватило. Ты присматривай за братиком Билалом. Ты остаешься за старшую в семье, после мамы. Слушайся маму во всем. Все я поехал, – сказал я и, поцеловав плачущую дочь, вышел из дома на улицу. Потоки грустных мыслей одолевали меня. Они ведь все, по сути, были еще детьми. И как они будут жить без меня. И главное, я не хотел, чтобы дети видели, как врачи будут осматривать меня. Быть слабым и немощным в их глазах, было для меня подобно пытки. Скорая помощь на удивление приехала очень быстро и оперативно. Меня посадили в скорую помощь и, закатав правый рукав рубашки, намотали на руку измеритель кровяного давления. – Давление в норме. Вот выпейте таблетку аспирина. Запейте водой, – сказала мне полная молодая женщина казашка в белом халате.

– Так на что жалуетесь, пациент? – спросила она меня.

– Боль тупая в правой груди. Левая рука ноет. Отдает в спину, – рассказал я ей, свои симптомы.

– Хорошо. Едем в больницу. Там мы проведем все анализы. И решим, как вам помочь, – сказала она, подбадривающим голосом, похлопав меня по плечу.

Машина скорой помощи с визгом сирены помчалась по узким улицам малой станицы. Через четверть часа, мы были уже в больнице и меня, посадив на кресло каталку, привезли в приемную. Я огляделся. Напротив меня лежал пожилой мужчина и тяжело дышал.

– Что с ним? – спросил я у медсестры.

– Пока незнаем. Что-то с сердцем, – сухо, но вежливо ответила она.

Вскоре пришла молодая медсестра и, закатав у меня правый рукав рубашки, взяла кровь из вены и пальца. После, она измерила у меня кровяное давление.

– Как будут готовы результаты анализов, то врач придет к вам, – сказала она и ушла.

Вскоре меня объяла нестерпимая жажда. Я увидел немолодую медсестру, которая проходила мимо палаты.

– Я пить хочу! – обратился я к ней.

Она, подойдя к кулеру, набрала мне воды в одноразовый стакан и подала мне.

Я залпом выпил воду. После, я стал думать о том, каковы же будут результаты моих анализов, и, конечно, сам диагноз. Через полчаса пришла женщина врач приблизительно моих лет. Полная, с добрым лицом. – Как вы себя чувствуете? – участливо спросила она у меня.

– Вроде уже лучше! – ответил я.

– У вас анализы в норме. Давление тоже. Видимо, у вас невроз. Вы, наверное, накануне, перенервничали? – сказала она.

– Абсолютно верно. Ваша, правда. Так и было, – ответил я, скрыв от нее, побег моего младшего сына.

В принципе, это было мало кому интересно. Главное, была причина для нервного стресса.

– Мы дадим вам справку. Вы должны будете с ней отправиться в поликлинику по месту своей прописки. А там, врачи дадут вам рекомендации и выпишут рецепт, – сказала она мне на прощание. Я поблагодарил ее и облегченно вздохнув, вышел из больницы. На улице подул летний, свежий ветер. Вокруг люди суетливо спешили по своим делам. Город, словно живой организм жил своей жизнью.

– Как хорошо жить! – подумал я и порывисто вздохнув, побежал на автобусную остановку.

6

Прошло два года. Мы с сыном, после уроков, ходили пешком в парк Горького. Там, он катался на качелях и забирался на высокую горку, сделанную в виде сказочного замка. На горке, он присоединялся к другим детям и бегал с ними по кругу. Конечно же, они пытались с ним заговорить, но, Билал уходил в себя и молчал. А иногда, пытался ответить им что-то, но, у него это получалось не очень складно. И в этот момент, мне пришла интересная мысль. По большому счету на совместных уроках, где присутствовали дети с такими же диагнозами как у моего сына, а возможно, даже и похуже, по умолчанию, они не могли научиться ничему полезному друг у друга, не говоря о поведении, как примерно себя вести. Кто-то из них постоянно кричал, а кто-то шумел. Затыкали себе уши, и моему сыну, возможно, я все же не специалист, а просто сторонний человек, нужны были для общения обычные, нормальные дети, которые, могли его научить чем-нибудь полезному. Конечно же, я не был врачом, тем более имеющему диплом о психологическом образовании. Это было мое личное наблюдение, но, которое, имеет право на существование как мнение. Ведь, это была советская методика по профилактике и лечению людей с психическими отклонениями. Кстати, которая, очень повлияла и на школьные учреждения. Где они жестоко и цинично разделяли людей на группы, с их умственными способностями. Отличники должны были находиться с отличниками, а хорошисты с хорошистами, а двоечники с двоечниками. Но, ведь человечество росло в плане гуманизма и милосердия. Соревновательный дух социализма был крайне жесток, и далек от идеала. Нам следовало учиться быть людьми, в широком понимании этого слова. Дети с умственными и другими недостатками не должны были просто считаться инвалидами, они тоже должны были считаться ячейками нашего общества. Не говоря о целой человеческой цивилизации во всем мире.

Тем временем, я пытался, научит своего сына обычным вещам. Считать до ста, иногда до тысячи, запоминать буквы, а после, читать слова и даже целые предложения. Я тренировал пальцы сына, тем самым развивая его умственную моторику. Иногда, мне казалось, что рано или поздно, он умственно развиться. Я очень надеюсь на это чудо. Как говорилось, надежда умирала последней. Главное он был физически очень силен. И обладал феноменальной физической силою. Но, увы, продвижения в умственном развитии, я у него пока не замечал. Я не отчаивался. Ибо, как гласила истина, дорогу осилит идущий. И нам предстояло пройти долгую и длинную дорогу к нашей победе.