Текст книги "Максимальный риск"

Этого Джина не могла отрицать. Она всегда считала, что ребенок должен расти в крепкой семье. Но не в том случае, когда это просто было удобно для проживания.

– Я не считаю, что мы должны пожениться только ради Эндриа.

– Но мы поженимся не только из-за нее, cara.

Ланзо подошел к ней и посмотрел в глаза. Джина быстро пришла в форму после родов и выглядела стройной и сексуальной, джинсы с заниженной талией прекрасно подчеркивали ее фигуру. Много раз, когда он наблюдал за тем, как она кормит дочь, он чувствовал нарастающее желание, которое быстро проходило, но сейчас он больше не мог бороться с ним.

– Химия все еще осталась между нами, – проговорил он, опуская глаза на ее губы. – Ты думала, что можешь обмануть меня, но я знаю каждый дюйм твоего тела и каждую реакцию на меня. Ты не можешь скрыть свои чувства ко мне, cara, и я не могу скрывать, что хочу тебя.

Было так легко последовать за сердцем, а не за разумом, но Джина напомнила себе, что он может снова разбить ей сердце. Она покачала головой:

– Это просто секс.

– Это всегда было больше чем физическое влечение. И мы оба это знаем.

С самого начала их отношений Ланзо понял, что Джина – единственная женщина, которая могла заставить его нарушить данное Кристине обещание. А может, все началось раньше, когда она была еще полным подростком с застенчивой улыбкой?

Джина не знала, могла ли она заставить себя поверить, что их связь что-то значила для него. Ни разу за время ее работы у него он не дал ей понять, что она стала для него больше чем временной любовницей.

– Ты бы не женился на мне, если бы не ребенок, – упрямо сказала она.

Бессмысленно было отрицать правду. Но сейчас он стал другим человеком, Джина изменила его и заставила иначе посмотреть на многие вещи.

– Но наш брак будет удачным. Помимо желания сделать нашу дочь счастливой между нами есть дружба, смех, отличный секс. Что еще нужно?

Джина проглотила подступающие слезы.

– Если ты не понимаешь сам, то нет смысла тебе объяснять. В твоем списке отсутствует главное. То, что заставило тебя сделать Кристине предложение. Дафна сказала, что она была любовью всей твоей жизни. – Заметив, что он вопросительно смотрит на нее, Джина сказала: – Любовь. Вот чего не хватает в наших отношениях, и поэтому я не выйду за тебя, Ланзо.

Он внимательно смотрел на нее, видя на ее лице те эмоции, которые она пыталась скрыть, и она неожиданно почувствовала себя униженной, когда в его глазах блеснуло понимание.

– Джина?

Она не могла позволить себе расплакаться перед ним, но глаза наполнялись слезами.

– Джина? – снова позвал он.

Она увидела, что он сделал шаг к ней, развернулась, вылетела из комнаты и сбежала вниз по ступенькам, ее дыхание превратилось во всхлипы, когда она остановилась возле портрета его невесты.

Его единственной любви. Слова звучали в ее голове, и, услышав шаги, она распахнула входную дверь и побежала дальше.

Он нашел ее в саду возле бассейна наблюдающей за золотыми рыбками. Когда она добежала до дороги, она вспомнила, что оставила Эндриа в детской, и ничто на свете не могло заставить ее бросить своего ребенка.

Ланзо замедлил шаг, когда увидел ее. Он подошел к ней и тоже посмотрел на воду.

– Сад был построен на месте, где раньше стоял дом моих родителей, – проговорил Ланзо. – Дом сгорел дотла во время пожара. Мои родители и моя невеста не могли спастись.

– О боже!

Когда Дафна говорила, что они погибли из-за несчастного случая, она сразу подумала об узкой извилистой дороге вдоль побережья и решила, что они попали в аварию. Но оказаться взаперти в горящем доме было намного хуже.

– Что произошло? – прошептала она.

Ланзо повернулся и посмотрел на нее, в его глазах читалась боль. До этого Джина верила, что он не способен на человеческие чувства, но сейчас она поняла, что ошибалась.

– Ночью началась гроза, и в дом ударила молния. Дом был очень старый, построенный еще в семнадцатом веке, и деревянная крыша мгновенно загорелась. За несколько минут огонь охватил верхние этажи, где спали мои родители. Мама и папа с трудом поднимались по лестнице, и я много раз просил их переехать в одну из спален на нижних этажах, но мама обожала вид из окна с верхнего этажа. У них не было шансов. Пожарные рассказали мне, что ветер быстро распространил огонь и весь дом вспыхнул как спичка.

– Значит, тебя не было там, когда случился пожар? – спросила Джина.

– Нет, – хрипло ответил Ланзо. – И я не простил себя за это. Я должен был быть там. Кристина умоляла меня не уезжать в Швецию на деловую встречу. – Он прикрыл глаза, воспоминания ранили его даже спустя столько лет. – Она только что сообщила мне, что беременна, – признался он.

Его рот скривился, и Джина не смогла сдержать судорожного вздоха.

– Стыдно признаваться, но я ужасно отреагировал. Мы оба были очень молоды и не собирались заводить детей еще несколько лет, чтобы я смог принять дела отца, когда он выйдет на пенсию. Я не был готов становиться отцом. Я убежал, как обиженный избалованный ребенок. Но в отъезде мой здравый смысл вернулся ко мне. Я знал, что справлюсь, знал, что буду любить нашего ребенка, я так торопился вернуться в Позитано, чтобы заверить Кристину, что рад ее беременности. – Его челюсти сжались. – Но совещание затянулось, и я опоздал на самолет. Мне пришлось ждать следующего рейса до утра, и тогда стало уже поздно.

– Но ты не мог знать, что такое произойдет, – мягко сказала Джина. – Ты не можешь винить себя.

– Но я виню себя. Я ничего не знал о пожаре, пока не прилетел в аэропорт Неаполя, где меня встретил отец Кристины. Когда он сообщил мне, что мои родители и Кристина погибли, я понял, что это моя вина. Я мог бы их спасти, – настаивал он, когда Джина покачала головой. – Если бы я не уехал, я мог бы вывести их из дома, даже если бы мне пришлось нести родителей по лестнице.

Джина снова поежилась, представив себе ужасную сцену:

– А комната Кристины тоже была на верхнем этаже?

Она понимала, почему родители Ланзо оказались в ловушке, но, судя по портрету, Кристина была молода и здорова, почему же она не спаслась?

– Она спала в моей комнате, на этаж ниже моих родителей. Дафна спала в комнате прислуги на первом этаже и проснулась от пожарной сигнализации. Она знала, что Кристина ее не слышит, и пыталась добраться до нее, но лестница уже горела, и повсюду был дым. – Ланзо вздохнул. – Бедная Дафна так и не простила себя за то, что оставила всех в доме. Она не смеет говорить о событиях той ночи.

– Но… Почему Кристина не слышала сигнализацию? Почему она не попыталась выбраться?

– Она была глухой. В детстве она переболела менингитом и потеряла слух.

– О, Ланзо! – Джина встала и подошла к нему. – Мне так жаль.

Слова прозвучали банально. Чувствуя, что должна утешить, она обняла его. На мгновение он замер, а потом поднял руку и провел пальцами по ее волосам.

– Кристина была моим другом детства, – тихо объяснил он. – Мы вместе выросли, и я всегда заботился о ней. И я собирался делать это до конца своей жизни. Иногда она грустила из-за своей глухоты и волновалась, что я хочу быть с кем-то из здоровых девушек, но я пообещал ей, что никогда не полюблю другую женщину. Если бы я тогда не уехал, она могла бы быть жива сейчас. Я не смог позаботиться о ней и о нашем ребенке, но, стоя у ее могилы, я снова поклялся, что ее место в моем сердце навсегда останется незанятым.

Джина все понимала, но это осознание не облегчало ее собственной боли. Она догадывалась, что Ланзо никогда не оплакивал своих любимых, а похоронил это горе глубоко внутри себя. Она понимала, почему он отказывался рисковать своими чувствами. Должно быть, ему тяжело открыть свое сердце для новорожденной дочери, но он любил Эндриа и хотел стать хорошим отцом.

После всего, через что ему пришлось пройти, как она могла лишить его дочери? Но она не могла выйти за него замуж, зная, что его сердце принадлежит девушке, чья красивая улыбка всегда приветствовала его, когда он входил в дом. Она сделала шаг назад.

– Ты не предал Кристину. Той ночью судьба поступила очень жестоко, но ты не мог этого изменить. И я не думаю, что женщина, которая освещает тебя своей любовью с портрета, хотела бы, чтобы всю оставшуюся жизнь ты провел под гнетом вины. – Джина проглотила подступающие к горлу слезы. – Я думаю, Кристина хотела бы, чтобы ты снова был счастлив.

Она ждала, что Ланзо ответит, что не может быть счастливым, поэтому удивилась, когда он снова обнял ее.

– Ты такая мудрая, cara, – проговорил он. – Я так долго не решался признаться себе в этом. Я знаю, что Кристина не хотела бы, чтобы я вечно страдал, но я использовал это обещание как защиту. Я не хотел снова испытывать ту боль, поэтому я прикрывался своей клятвой, чтобы больше не влюбляться. Но больше я не могу этого делать. Я люблю тебя, Джина, всем сердцем и душой.

Она молча смотрела на него, боясь поверить в эти слова. Она видела, как он смотрит на Эндриа, и молилась, чтобы он когда-нибудь так посмотрел на нее. Сердце подсказывало, что ее самая заветная мечта исполнялась, но она не могла поверить тому, что видели ее глаза, затуманенные слезами.

– Если это правда, то ты не можешь быть счастлив, любя меня, если считаешь, что ты предал Кристину, – прошептала она.

Ланзо улыбнулся и пальцами вытер слезы на ее щеках:

– Это правда, и любовь к тебе делает меня счастливейшим человеком на свете. – Он оглядел сад, который создавался как мемориал женщины, которая стала его первой любовью. Он всегда будет хранить особые воспоминания о Кристине, но Джина научила его снова любить. Она подарила ему дочь и будущее, которое он хотел разделить с ней. Сердце переполнялось любовью к ней. – Ты моя жизнь, Джина, – прошептал он. – Ты и Эндриа – мои главные причины, чтобы жить, и я больше не буду рисковать своей жизнью.

Джина улыбнулась, стараясь скрыть бурлящую в ней радость:

– То есть ты бросишь прыжки с парашютом и гонки на катерах? – Трудно поверить, что такой сорвиголова может вести тихий образ жизни. – Как же ты будешь удовлетворять свою потребность в риске?

– Для выплеска адреналина мне нужна только ты, cara.

– Ланзо…

Он накрыл ее губы мягким поцелуем, но она хотела большего, хотела страсти, которая всегда присутствовала в их отношениях.

– Ты можешь кое-что для меня сделать. Выходи за меня замуж, любовь моя. И не ради Эндриа или по какой-то другой причине, а потому, что ты – любовь моей жизни, и я хочу провести остаток своей жизни с тобой, делая тебя счастливой. – Он провел пальцем по шраму на ее щеке. – Ты заслуживаешь счастья, Джина, и я обещаю, что никогда не сделаю тебе больно.

Он был совсем не похож на ее первого мужа, и она всегда знала это.

– Однажды ты сделал мне больно, – призналась Джина. – Я влюбилась в тебя, когда мне было восемнадцать, а ты разбил мне сердце. А потом ты сделал мне еще больнее, когда уехал и забыл обо мне.

Он покачал головой:

– Я никогда не забывал тебя. Многие годы я приезжал в Пул, не зная, что подсознательно ищу девушку с застенчивой улыбкой. И когда мы, наконец, встретились, я не сразу понял, что красивая, элегантная Джиневра Бейли – это моя Джина.

– Твоя Джина? – переспросила она.

Он кивнул:

– Я начал влюбляться в тебя десять лет назад, но понял, что ты угроза для моего сердца, и сбежал. Я боялся любить тебя. Но больше не боюсь.

Он погладил ее волосы, и Джина с удивлением заметила нерешительность в его глазах.

– Я был бы не против узнать, что девушка, которая любила меня десять лет назад, чувствует ко мне сейчас.

Она снова улыбнулась:

– Она все еще любит тебя. И никогда не переставала любить.

– И ты будешь моей женой и останешься со мной навсегда?

– Да, – искренне пообещала она.

Он поцеловал ее сначала нежно, а когда страсть захлестнула его, с жадностью. Его руки гладили ее тело, а язык проник в ее рот, и Джина задрожала.

Она улыбнулась, когда он снял с нее футболку, расстегнул бюстгальтер, обнажив грудь, и стянул джинсы с бедер. Ланзо встал на колени, чтобы снять с нее трусики, и начал ласкать ее с бесконечной заботой и нежностью, пока она не стала умолять его заняться с ней любовью.

– Телом и душой, – заверил ее он, снимая свою собственную одежду и опускаясь на ромашковую лужайку, которая окутала их своим сладким ароматом.

Он вошел в нее медленно, боясь, что может причинить ей боль, но она с готовностью приняла его и приподняла бедра, наслаждаясь каждым его движением, пока они больше не смогли сдерживаться.

– Я люблю тебя, Джина, и всегда буду любить, – простонал Ланзо.

Она поймала его голову руками и прижалась губами к его рту.

– Я тоже буду вечно тебя любить.

Эпилог

Ланзо и Джина поженились через месяц в церкви в Позитано. Вся семья Джины прилетела на свадьбу, и церемония стала радостной, наполненной любовью и смехом. Невеста была одета в простое платье цвета слоновой кости, ее волосы были украшены розами, а жених выглядел великолепно в темно-сером костюме. Нежная улыбка на его лице, появившаяся, когда он целовал свою супругу, заставила Дафну расплакаться. Но в центре внимания была самая маленькая гостья, потому что в этот же день состоялись крестины Эндриа Розы. Малышка напоминала ангела в белом кружевном платье, она все время улыбалась и радостно булькала и заплакала только один раз, когда ее папа попытался положить ее в кроватку.

– Наша дочь еще такая маленькая, но уже очень упрямая, – прошептал Ланзо, отдавая малышку Джине. – Интересно, откуда это у нее?

Празднование состоялось в саду, и, когда все гости разошлись, а Дафна забрала Эндриа, Ланзо подхватил Джину на руки и понес в дом.

– А где портрет Кристины? – спросила она, сразу заметив пустоту на стене.

– Я снял его. Ты моя жена, cara. И вилла ди Суссурри – твой дом, и я думаю, тебе не нужны напоминания о моем прошлом.

– Но Кристина была для тебя особенным человеком, и я знаю, ты никогда не забудешь ее. И я не хочу, чтобы ты это делал. Она часть твоего прошлого, и здесь ее место. Повесь картину назад, Ланзо.

– Я говорил, как сильно люблю тебя, синьора ди Козимо? – спросил Ланзо, неся ее наверх в спальню.

Она улыбнулась:

– Много раз. Но можешь сказать еще. И показать, – предложила она, когда он положил ее на кровать.

– Я как раз собирался это делать, cara. Всю оставшуюся жизнь.