Текст книги "Крах тирана"

Глава 108

Всю ночь разбирали раненых и убитых. Шах приказал расчистить место для новой битвы. Взбешенный тем, что не смог прорвать оборону горцев, он приказал добивать раненых, которые не могли идти сами, а мертвых сбрасывать с кручи.

– Ночью не хоронят, – искал себе оправдания Надир. – А те, кто не может воевать, мне не нужны.

Но многие воины тайно ослушались приказа шаха. Они сносили убитых в найденную неподалеку пещеру, там же оставляли и тяжелораненных. Но пещера скоро наполнилась, и остальные стали жертвой бесчеловечного приказа.

Андалалские женщины и дети, несмотря на опасность, забирали всех – и убитых, и раненых. Оставить их на поле боя было бы несмываемым позором. Но многие раненые отказывались уходить, затыкая раны лоскутами своей одежды. Остававшимся на поле боя приносили еду и воду, пули и порох, чинили их доспехи и точили сабли. Воины, не успев поесть, засыпали от усталости, опершись о деревья, камни или друг о друга.

Чупалав обходил войско и только теперь увидел, сколько людей стало жертвами первого дня боев. Он узнавал своих друзей, раненых и убитых, но не узнавал лица их родных, искаженных тяжелым горем. Он не сразу узнал даже свою Аминат, которой дети помогали вести тяжело раненного брата, приезжавшего навестить их, да так и оставшегося в Согратле, когда Надир-шах напал на Андалал.

– Как он? – спросил Чупалав.

– Плохо, – едва слышно отозвалась Аминат.

– Можно, и мы будем убивать врагов? – просили сыновья.

– Давайте убьем самого Надир-шаха!

– А когда вы победите?

– Скоро, – пообещал Чупалав, гладя головы сыновей. – И шаха убьем, и остальных прогоним. А вы бы лучше сидели дома.

– А чего там делать? – важно заявил Пир. – Мы камни собираем, чтобы на врагов кидать. И все ребята собирают.

– И стрелы, которые мимо пролетели, – добавил Мухаммад.

– Дома могут сидеть только женщины, – важно добавил Сагит. – А мы же мужчины.

– Конечно, – улыбался Чупалав. – Только будьте поосторожнее.

Потом он увидел раненого Мухаммада-Гази. Он медленно ехал на коне, которого вела опечаленная Фируза.

– Что с тобой? – бросился к нему Чупалав.

– Обычное дело, – с трудом улыбнулся Мухаммад-Гази. – Пока с одним бился, другой навалился. А тут стрела. Но я и второго уложил. Он, когда умирал, сказал, что за мою голову шах обещал большую награду. И за ваши с Муртазали тоже. Не говоря уже о Мусе-Гаджи.

– Да поможет тебе Аллах, – сказал Чупалав.

– Да поможет он всем нам, – ответил Мухаммад-Гази.

Чупалав подумал, что нужно было что-то ответить и на немой вопрос Фирузы. При отце ей было неудобно спрашивать о муже, но Чупалав понимал, что это ее очень беспокоит.

– А твой Муса-Гаджи навел страху на каджаров! – крикнул он ей вслед. – Почти как его тесть! Три сабли уже поменял – иступил о вражьи шеи!

Фируза ответила Чупалаву благодарной улыбкой.

Передышку в битве Надир употребил на то, чтобы заменить измотанные и сильно поредевшие полки на свежие.

Полагая, что горцы этого сделать не в состоянии, он решил на следующий же день опрокинуть их одним могучим ударом.

Глава 109

Когда утром облака рассеялись и выглянуло солнце, Надир-шах счел это добрым знаком и приказал начать наступление.

Под грохот литавр и боевых труб полки каджаров двинулись вперед. Но на почерневшем от запекшейся крови Хицибском поле их встретили готовые к бою воины отряда Мирзы Калукского и новые ополченцы из соседних обществ. Остальных Чупалав и Муртазали отвели ближе к реке, чтобы дать им передохнуть.

Перед битвой Мирза взял в руки чунгур и запел песню о родине и ее сыновьях, которые собрались, чтобы уничтожить врага.

Из-за раскатов каджарских литавр и труб, бряцания оружия песня Калукского была едва слышна. Но то, что перед смертельной битвой он пел чистую и светлую песню, наполняло сердца людей гордостью за свой бесстрашный народ.

Из-за спин каджаров вырвалась туча стрел. Горцы закрылись щитами, а затем ответили своими стрелами. Одна из вражеских стрел пронзила чунгур Калукского, но он продолжал петь, потрясая саблей, которой владел не хуже, чем чунгуром.

Каджары бросились вперед, размахивая боевыми топорами. Тогда сквозь первые ряды горцев выступили стрелки и дали по противнику залп из ружей.

Первая атака шахского войска захлебнулась.

– Да поможет нам Аллах! – воскликнул Муртазали, выхватывая свою саблю.

– Аллах велик! – отозвался Чупалав.

И, выставив вперед острые пики, горцы с угрожающими криками бросились на врагов.

Пробив пиками брешь в рядах каджаров, горцы взялись за сабли, кинжалы, топоры и пистолеты – и через мгновение все смешалось в кровавом вихре.

Андалал был объят пламенем войны. Многие аулы, по расчетам Надир-шаха, давно должны были пасть, но вестовые сообщали, что горцы не только удерживали позиции, но и переходили в наступление.

Шах бросал в бой все новые полки. Одних он посылал на Хицибскую бойню, других – в упорно сопротивляющиеся села. Ему нужна была хотя бы небольшая победа, чтобы обнадежить озлобленные и потерявшие былой вид войска.

Но шах уже и сам не верил, что новые полки что-нибудь изменят. Третий день сражения с его огромной армией сам по себе был победой горского духа, сломить который шаху не удавалось.

День этот внес важные перемены и в ход самого сражения. Прибывавшие из Телетля, Келеба, Каралала и Анди отряды один за другим вступали в бой с войсками Надир-шаха.

Надиру ничего не оставалось, как бросить в бой новые полки.

– Идите и возьмите этот заколдованный Согратль! – велел Надир своим командирам. – А если вернетесь без победы – жизнь ваша не в счет!

Приказ повелителя больше походил на приговор, и полки ринулись на горцев. Они хотели победить, но еще больше сарбазы желали спасти свои головы от шахских палачей.

Шах видел, как падает боевой дух его доселе непобедимого войска, как упорно сражаются горцы, и не мог объяснить себе, в чем кроется причина происходящего. Он не желал признавать, что горцы не устрашились его несметного войска, что они – храбрые и сильные воины и готовы насмерть стоять за свою свободу. Ему хотелось найти другую причину, не столь ранящую его веру в собственное величие.

Визирь, видевший терзания Надир-шаха, решил прийти ему на помощь.

– Великий шах! – сказал он многозначительно. – Мне кажется, битва идет в неподходящем месте.

– Для моей непобедимой армии нет неподходящих мест! – ответил Надир-шах.

– Это так, мой повелитель, – осторожно продолжал визирь. – И все же не стоит ли применить тактику, всегда приносившую успех?

– О чем ты? – недовольно спросил Надир-шах.

– Армия падишаха достаточно велика, чтобы окружить этих зловредных людей и лишить их помощи, которую они получают.

– Помочь им никто не в силах, – ответил Надир-шах. – Мелкие отряды, спускающиеся к ним с гор, – ничто пред моим войском. Хотя…

Помощь, подходившая к горцам, отчасти объясняла потери, которые несла армия Надира. И мысль об окружении показалась шаху вполне приемлемой. Если не получается разгромить противника прямым ударом, то почему бы не сделать с ним то, что он собирался сделать с Хунзахом?

– За Согратлем еще много сел, – продолжал визирь. – К примеру, Чох. Если бы нам удалось его взять…

– Странно, что он еще не взят, – ответил Надир. – Я послал туда достаточно войск.

– Наверное, мой повелитель, к ним тоже подходит помощь…

– Чох я возьму, – пообещал шах, решив, что это и есть верный путь к победе. – А потом накину крепкий аркан на Согратль вместе с этим проклятым Хицибом!

Он покосился на Шахмана и сказал:

– Что скажешь, долго ли продержится Чох, если я брошу на него еще три полка?

Шахман ответил не сразу. Он давно уже сожалел, что встал на сторону этого безжалостного чудовища, и в душе желал его поражения. И теперь едва сдерживал свои чувства.

– Чохцы – те же андалалцы, – сказал Шахман. – Страх им неведом, а битву с врагом они почитают за счастье. Берегись, Гроза вселенной.

– Пусть поберегутся сами, – усмехнулся Надир-шах. – Я сокрушу их так же, как и всех остальных. И превращу Андалал в пепел, чтобы и память о нем исчезла.

– А что скажет почтенный Сурхай-хан, который тоже надеялся одолеть войско великого падишаха? – спросил визирь.

– Скажу, что не все случается так, как мы хотим, – ответил Сурхай. – А что до андалалцев, то Шахман знает их лучше меня.

– Но никто из вас еще не знает силу моего войска, – ухмыльнулся Надир-шах и велел своему визирю: – Три лучших полка должны выступить на Чох.

– Победоносные полки исполнят повеление, – поклонился визирь.

Глава 110

Согратль гудел, как улей. Поступали все новые сведения, на башне взмывали все новые знамена, и мчались посыльные, отправляемые со срочными поручениями из ставки горцев.

Женщины облепили все крыши, всматриваясь в происходившее на Хицибе. Они не могли видеть всего, но по движению противоборствующих сторон, волнами перекатывавшихся то в одну, то в другую сторону, становилось понятно, что битва идет упорная.

У горянок горела душа, когда каджары брали верх, и немного отлегало от сердца, когда горцы теснили их обратно. У каждой их них там был отец, муж, братья или сыновья. У каждой кто-то погиб или был ранен и мог погибнуть еще кто-то.

Женщины исступленно молили Аллаха о помощи, проклинали врагов и желали победы горцам.

Когда мимо торопливо проходили мужчины, они спрашивали их о ходе сражения, но мужчины не отвечали, не желая огорчать и без того несчастных женщин.

Единственной отрадой был для них Дервиш-Али, который носился к Хицибу и обратно. В бой его не пускали, зато он приносил много важных новостей.

– Ну что там, сынок? – с надеждой спрашивали женщины.

– Сами разве не видите? – отвечал Дервиш-Али. – Наши громят каджаров! Косят, как траву!

– А сына моего не видел? – засыпали его вопросами женщины.

– А мужа моего?

– А отец мой не ранен?

– А мой Али?

– А Билала не видел?

– Всех видел! – отвечал Дервиш-Али. – Приветы вам передавали, просили не беспокоиться.

– Вай! – вскрикивали вдруг женщины. – Наши отступают!

– К реке отходят!

– Какие же вы глупые, – весело отвечал Дервиш-Али. – Даже барана, чтобы зарезать, сначала надо поймать. Вот и завлекают глупых каджаров.

– А Сайгид – мельник? Живой?

– Еще бы! – успокаивал Дервиш-Али. – Он их перемалывает, как пшеницу своими жерновами!

– А Ибрагим – плотник?

– Стружку с каджаров снимает, – сообщал Дервиш-Али. – А после как даст – точно гвоздь вобьет!

– Смилуйся над тобой Аллах, – утирали слезы женщины.

– Ты бы сходил, посмотрел еще, а после нам рассказал.

– А мы бы тебе хинкал сварили.

– И петуха твоего накормили.

– Хинкалом своих мужчин встречать будете! – отвечал Дервиш-Али. – А петух мой так шахского пшена наелся, такой сильный стал, что сам готов любого каджара заклевать!

И Дервиш-Али снова спешил на Хицибское поле, чтобы вернуться со свежими новостями.

Женщины и хотели бы верить Дервишу-Али, но сердца их чувствовали, что не все так хорошо, как он им расписывал. В этой мучительной неизвестности прошла половина дня.

А после полудня из ставки вышел Фатали.

– Эй, женщины! – крикнул он. – Слушайте!

– Слушаем, слушаем, Фатали, да убережет тебя Аллах от несчастий, – отвечали женщины, все обратившись в слух.

– Говори же скорей!

– Вот какое дело, – начал Фатали. – Ваши мужчины дерутся, как львы, но этих шахских шакалов слишком много. Так вот… Мы решили, что вам лучше забрать детей и уйти из села.

– Уйти? – заголосили женщины.

– Куда уйти?

– Дальше, повыше в горы, – объяснял Фатали, – за Гуниб, в Хунзах… Для начала – хотя бы в Ругуджу. Есть много мест, где вы будете в безопасности.

– Опять они все решили за нас! – недовольно кричали женщины.

– Могли бы хоть теперь спросить!

– Так знайте: мы не оставим наш аул!

– И мужей своих не оставим! – воскликнула Фируза.

– И дети наши никуда не уйдут, так и знайте! – добавила Аминат.

– А если не хотите, чтобы сюда явились каджары, так не пускайте их! На то вы и мужчины!

– Послушайте, – увещевал женщин Фатали. – Если все мы, не дай Аллах, погибнем, никто вас не защитит.

– Мы не уйдем! – стояли на своем женщины.

– А для каджаров у нас припасено вот это! – Фируза показала свой кинжал.

Следом и остальные женщины начали доставать из складок платьев ножи, кинжалы и даже сабли.

– Пусть только сунутся!

Удивленный Фатали не нашелся что ответить, а женщины продолжали:

– Ты, Фатали, каждую пятницу напоминал всем Андалалские законы. А разве там написано, чтобы жены бросали мужей, когда они бьются с врагом?

– Такого у нас никогда не было!

– Это не просто враг, – пытался убедить женщин Фатали. – Это море врагов! Сдаваться мы не намерены, но беспокоимся о своих семьях.

– Зачем нам жизнь, если вы погибнете?

– Лучше мы погибнем рядом с вами!

– Пусть мы увидим то, что увидите вы.

– Эй, Фатали! – подала голос очень старая горянка. – Ты, видно, позабыл, что горянки тоже могут драться. И могут даже то, чего не умеете вы, но что теперь может пригодиться.

– О чем ты, старая? – недоумевал Фатали.

– Бывало, мы в мужской одежде с врагами дрались, – говорила старушка. – А бывало – пускались на хитрости.

– Какие еще хитрости, говори толком! – торопил Фатали.

– К примеру, жгли вокруг костры по ночам, будто много подмоги пришло. Ходили по дорогам, подбрасывая золу, а издалека врагам казалось, что на помощь идет большой отряд…

– А разве мы не умеем ружья заряжать? – снова зашумели женщины.

– А носить еду и воду?

– А раненых лечить?

– А погибших оплакивать?

– Кто это будет делать, если вы все воюете?

– Мужчины пусть защищают эту землю! – ударила палкой о землю старушка. – А когда женщины дома – они и воюют лучше!

Женщины соглашались со старушкой, и на их лицах появились давно забытые улыбки.

Фатали с тяжелым вздохом покачал головой, развел руками и вернулся в башню.

Узнав о решимости женщин остаться в ауле и хитростях, о которых напомнила старушка, Пир-Мухаммад задумался.

Было очевидно, что Надир усилил натиск, бросая к Хицибу все новые отряды, и следовало что-то предпринять. Пока аксакалы размышляли, что может выйти из женских затей, вестовой сообщил, что подходит отряд из Гидатля во главе с их предводителем Денгой и известным храбрецом по прозвищу Шестипалый. Этому отряду Пир-Мухаммад предложил отвести особую роль.

Глава 111

Уже вечерело, когда Надир-шаху показалось, что оборона горцев вот-вот будет сломлена. Как ни храбро дрались горцы, шахские полчища оттесняли их все дальше и дальше.

– Мой повелитель! – воскликнул вдруг визирь, показывая куда-то вдаль. – К горцам подходит большой отряд!

Теперь и шах увидел этот отряд, приближавшийся к реке. О его величине говорили столбы пыли, поднимаемой множеством всадников. Голова колонны уже скрылась в ущелье, а всадники все продолжали и продолжали прибывать.

Это могло нарушить ход битвы, и Надир решил обезопасить себя от непредсказуемого поворота дел.

– Вышлите им навстречу полк из моего резерва, – велел Надир. – Пусть не подпускают их к Хицибу и разобьют, как только они перейдут реку и начнут подниматься.

Тысячный полк тут же отправился наперерез прибывшему отряду. Но кызылбашей ждала западня.

Это были женщины из Согратля, Ругуджи и других соседних сел. Надев папахи и черкески, они шли колонной со своими ослами, нагрузив их мешками с золой. Золу подбрасывали вверх, чтобы сбить с толку врагов – им казалось, что это клубится пыль под ногами огромного отряда. Скрываясь из виду, женщины возвращались вдоль русла реки, обходили холм и снова появлялись на дороге, которая была видна кызылбашам. Со стороны это походило на бесконечный отряд, спускающийся с гор на помощь защитникам Андалала.

Хитрость удалась. Предупрежденные о приближении врага, женщины скрылись за холмом. А в тыл вражескому полку ударил недавно прибывший отряд гидатлинцев, скрывавшийся до этого в соседней роще. Не успевший опомниться вражеский полк был разгромлен наголову. Спасавшихся бегством добивали женщины. Затем гидатлинцы поспешили на помощь сражающимся в Хицибе братьям.

Не ожидавшие этого, каджары снова попятились назад, и это вместе с потерей отборного полка привело Надир-шаха в неистовство. Чтобы прийти в себя, он применил свое обычное средство – велел отрубить головы нескольким командирам, которые не могли опрокинуть отряды горцев.

Но это мало помогло делу. Близилась ночь, а горцы все еще удерживали свои позиции. Известия из обложенных аулов тоже не радовали шаха: ни один из них так и не был взят.

Отряды своей личной гвардии шах берег для взятия Хунзаха. Но ход сражения в Андалале требовал все новых сил, а кроме гвардии, у него теперь оставался всего десяток запасных полков. Куда девались пятнадцать других полков, Надир-шах не понимал. Не горцы же их перемололи в этом ужасном Андалале?

Когда в битве наступила очередная передышка, Чупалава вызвали в ставку. Когда он явился, там уже был и Муртазали.

– Получено письмо от Сурхай-хана, – сообщил Пир-Мухаммад.

– От Сурхай-хана? – удивился Чупалав.

– Я же говорил, что отец на нашей стороне, – улыбался Муртазали, показывая письмо. – Он прислал верного человека.

– Что пишет почтенный Сурхай-хан? – спросил Чупалав.

– Что Надир хочет нас окружить, – сказал Пир-Мухаммад.

– Он посылает еще три полка на Чох, – добавил Амирасулав.

– Три полка – это немало, – озабоченно произнес Чупалав.

– Это очень много, – согласился Пир-Мухаммад. – Чохцы и так отбиваются из последних сил.

– Надо что-то делать, – сказал Чупалав. – Если шах захватит Чох, нам наши позиции не удержать.

– Чохцы помогали нам в Кумухе, – сказал Муртазали. – И я готов отправиться теперь к ним на помощь.

– Тебе придется тяжело, – сказал Амирасулав.

– Не тяжелее, чем другим, – ответил Муртазали.

– Ему надо дать еще людей, – сказал Чупалав.

– Их и так не хватает, – ответил Муртазали. – Я возьму свой отряд.

– У тебя осталось слишком мало воинов, – убеждал друга Чупалав.

– Но каждый стоит десяти кызылбашей. Мы справимся, – уверял Муртазали. – Войска шаха неповоротливы, а неожиданные атаки превращают их в стадо беззащитных овец.

– И все же мы дадим тебе еще три сотни бойцов, – настаивал Пир-Мухаммад.

– Надир посылает к Чоху свежие войска.

– Но на Хицибской поляне наши держатся из последних сил, – говорил Муртазали. – Там каждый человек на счету.

– Если Надир-шах возьмет Чох, будет еще хуже, – сказал Амирасулав. – Мы как-нибудь выдержим, да и люди продолжают приходить.

– Вот-вот прибудут новые отряды, – сообщил Абаш. – Даже джарцы дали знать, что спешат на помощь.

– А салатавцев с гумбетовцами и койсубулинцами мы сразу направили в Чох, – сообщил Пир-Мухаммад.

– Мы должны выстоять, а тогда и сами за шаха примемся, – сказал Амирасулав.

– Выстоим, – обещал Чупалав. – Неужели мы уступим каким-то разбойникам?

Абаш вспомнил про легкие пушки, взятые трофеями в Аймаки и привезенные в Андалал, которые теперь стояли в Согратле и Чохе.

– Пусть Муртазали возьмет с собой хотя бы половину ядер из тех, что у нас есть, – посоветовал он. – Думаю, чохцы уже истратили свои запасы.

Появился гонец, он сообщил, что тиндалалцы, багвалалцы, чамалалцы и анкратлинцы уже подходят одни за другими.

– Слава Аллаху! – воскликнул Пир-Мухаммад. – Мы становимся все сильнее.

Амирасулав посоветовал Муртазали:

– Еще возьми с собой хотя бы десяток цунтинцев. Это такие меткие охотники, даже ночью не промахнутся.

– Продержимся еще несколько дней, и у нас появится надежда на победу, – сказал Пир-Мухаммад, положив руку на плечо Муртазали. – Да поможет тебе Аллах, сын мой.

Горцы выстояли еще один день. И снова их ждала страшная ночь, когда уносили убитых и уводили раненых.

Женщины уже выплакали все слезы и молча, проклиная кровожадного шаха, делали тяжелую работу, ненавистную им более всего.

Лекари валились с ног от усталости. При всем своем искусстве они не успевали помочь всем, и многие умирали, так и не дождавшись их помощи.

Когда принесли на бурке израненного, залитого кровью Мирзу Калукского, он был без сознания, но все еще прижимал к себе пробитый стрелой чунгур.

– Его можно спасти? – спросил Пир-Мухаммад лекаря.

– Ручаться не могу, – покачал головой лекарь. – Люди говорят, что хотели увести его после первой раны, после второй, но он дрался и дрался. И получил еще пять ранений, пока не упал.

Пир-Мухаммад осторожно вынул из руки Мирзы изрешеченный чунгур, и тот зазвучал своей единственной уцелевшей струной. Мирза вдруг открыл глаза и прошептал:

– Оставьте. Мне с ним легче.

– Мирза, брат мой, – сказал Пир-Мухаммад. – Ты не можешь умереть.

– Я не умру, пока дагестанцы не уничтожат врага, – слегка улыбнулся Мирза, пересиливая боль. – Положите меня так, чтобы я смог это увидеть.

– Мы сделаем так, как ты сказал, – пообещал Пир-Мухаммад.

Утром Мирзу перенесли на крышу и положили под голову папаху, чтобы он мог видеть то, что происходило в Андалале.