Текст книги "Медное королевство"

В глазах Манижи зажегся озорной огонек.

– Сколько лет тебе было, Афшин, когда ты умер? В первый раз, я имею в виду?

Дара напряг память.

– Тридцать? – Он пожал плечами. – Это было так давно, да и последние годы выдались напряженными. Я точно не помню.

– Так я и думала.

– Не понимаю.

Она криво усмехнулась.

– Иногда ты изъясняешься как юноша, не разменявший даже половины века. Мы ведь уже выяснили… Я Нахида, и мне подвластно то, что ты сравнил с чтением мыслей.

Жарко заполыхавшие щеки, учащенное сердцебиение… теперь понятно, какие сигналы имела в виду Манижа.

Тем временем она прикрыла глаза ладонью.

– А вот, кажется, и озеро, где у нас назначена встреча с Аэшмой. Можешь снижаться.

Он снова покраснел.

– Бану Манижа, пожалуйста, знай…

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Твои симпатии принадлежат только тебе, Афшин. – Она посуровела. – Но не позволяй им стать твоими слабостями. Во всех смыслах этого слова.

От стыда он мог только кивнуть. Дара поднял руку, и ковер накренился вперед, набирая скорость по направлению к отдаленному островку лазурно-голубого блеска. Вода в огромном озере, размером приближавшемся к морю, сверкала ярким аквамарином, как в тропическом океане, странно контрастируя с заснеженными горами, охватившими в кольцо его берега.

– Озеро Оссоун, – сказала Манижа. – По словам Аэшмы, уже на протяжении тысячелетий мариды считают его священным.

Дара опасливо окинул озеро взглядом.

– Я не полечу на ковре над таким массивом воды.

– Нет такой необходимости. – Манижа указала на тонкий столбик дыма, поднимающийся со стороны восточного берега озера. – Похоже, это он.

Подлетая ближе, они пронеслись над красными утесами и узким заболоченным пляжем… Озеро оказалось изумительным по красоте. Шеренги вечнозеленых деревьев выстроились, как сторожа, на склонах гор и вдоль цветущих долин. По светлому небу были размазаны бледные облака, высоко у них над головами кружил сокол. В воздухе пахло свежестью и навевало мысли о холодных рассветных часах, проведенных вокруг костра с ароматом соснового дыма.

В сердце защемила тоска. Даже живя в столице, Дара всегда отдавал предпочтение дикой природе, чистому небу и захватывающим дух пейзажам. Хотелось вскочить на коня, прихватить лук и ускакать в этот простор, ночевать под россыпью звезд и исследовать руины канувших в Лету городов.

Впереди на пляже горел костер. Языки пламени вылизывали воздух с каким-то злорадным энтузиазмом.

Дара принюхался к запаху старой крови и железа.

– Аэшма. Он рядом. – Под воротником у него заклубился дымок. – Я чую эту жуткую булаву, с которой он никогда не расстается, испачканную в крови нашего народа.

– Не хочешь ли ты принять свой естественный облик?

Дара нахмурился.

– Это и есть мой естественный облик.

Манижа вздохнула.

– Нет, ты и сам это прекрасно понимаешь. Теперь это не так. Ифриты предупреждали, что твоя магия слишком мощна для этого тела. – Она похлопала его по руке с клеймом – светло-коричневой руке, которая сейчас не была охвачена огнем. – Ты ослаблен.

Их ковер опустился на песок. Дара не ответил, но и облик не изменил. Изменит, когда – если – объявится марид.

– А, вот и вы, союзники минувших лет.

Заслышав голос Аэшмы, Дара потянулся к длинному кинжалу, заткнутому за поясом. Костер выплюнул искры, и ифрит вышел им навстречу, обнажая в ухмылке черные клыки.

От этой улыбки Даре стало не по себе. Именно так теперь выглядел и он после каждого перехода: ярко-огненная кожа, золотые глаза, когтистые пальцы… Точная копия демонов, заключивших его в рабство. И то, что так выглядели все его предки до проклятия Сулеймана, ничуть не утешало, ведь не ухмылку предков он видел перед собой в последний момент перед тем, как зловонные колодезные воды сомкнулись у него над головой.

Аэшма вальяжно подошел. Он заулыбался шире, словно чуял недовольство Дары. Возможно, так и было – не то чтобы Дара скрывал свое к нему отношение. На одно плечо ифрит вскинул свою булаву – металлический молот примитивной формы, утыканный шипами. Аэшме явно нравилось, как его оружие действует на Дару, и не упускал случая напомнить тому о временах, когда булава была омыта кровью Нахид и Афшинов.

Союзник. Дара покрепче стиснул рукоять кинжала.

– Это кинжал? – Аэшма разочарованно поцокал языком. – Ты ведь можешь призвать смерч и отшвырнуть меня на противоположный берег, если только откажешься от этого беспомощного туловища, – в его глазах появился жестокий блеск. – Да и потом, если уж хвататься за оружие, всем хотелось бы оценить твой знаменитый бич.

Воздух накалился, и Манижа выставила между ними руку.

– Афшин, – осадила она, после чего обратила свое внимание к Аэшме: – Я получила твой сигнал, Аэшма. Что ты слышал?

– Все то же: шепот и предощущения, которые начались сразу после того, как ты вернула Бича к жизни, – ответил ифрит. – Мои товарищи выжгли все известные им места обитания маридов, но ответа не дождались. Однако возникло новое обстоятельство… – Он взял паузу, наслаждаясь вниманием. – Пери спустились с облаков, чтобы исполнить свою песнь предостережения и пустить ее по ветру. В ней поется, что мариды преступили черту, нарушили уговор и должны понести ответственность – а наказание им назначит существо низшего ранга, перед которым у них кровный долг.

Дара таращился на ифрита во все глаза.

– Ты что, пьян?

Аэшма усмехнулся, сверкнув клыками.

– Ах, извини. Я забыл, что в разговоре с тобой нужно подбирать выражения попроще. – Он стал говорить медленнее, издевательски растягивая каждое слово. – Мариды убили тебя, Афшин. Перед тобой у них кровный долг.

Дара замотал головой.

– Может, без их участия и не обошлось, но кинжал был в руках у джинна.

– И что? – вмешалась Манижа. – Вспомни, что ты рассказывал мне о той ночи. Неужели ты всерьез веришь, что какой-то малолетний Кахтани способен зарезать тебя без посторонней помощи?

Дара задумался. Его стрелы пронзили принцу горло и легкие прямо перед тем, как тот рухнул за борт, в пучину проклятого озера. Ализейд должен был быть дважды мертв, однако он взобрался обратно на борт с видом какого-то озерного мстителя.

– В таком случае, что имеется в виду под «кровным долгом»? – спросил он.

Аэшма пожал плечами.

– Мариды – твои должники. Что очень кстати, учитывая, что тебе нужно проникнуть в их озеро.

– Это не «их» озеро. Это наше озеро.

Манижа положила руку Даре на запястье, а Аэшма только закатил глаза.

– Когда-то озеро принадлежало им, – объяснила она. – Мариды помогли Анахиде построить Дэвабад. Тебе должно быть об этом известно. Считается, что драгоценные камни, которыми вымощен двор у Великого храма, были приняты в дар от маридов.

В школе Афшины не штудировали от и до историю своего народа, однако легенду о камнях слышал даже Дара.

– И как это поможет мне пройти через завесу?

– Забудь про завесу, – сказал Аэшма. – Задумайся, как водные твари путешествуют по горам и пустыням? Они перемещаются в природных водах… И давным-давно мариды обучили этому искусству твоих Нахид. – В его глазах сверкнула ненависть. – И это существенно облегчило им охоту на мой народ. Мы к пруду лишний раз не рисковали подойти из страха, что очередной Нахид-кровоотравитель вынырнет из глубины.

– Это безумие, – заявил Дара. – Ты предлагаешь мне выдвигать условия маридам – маридам, которые способны превратить речное русло в змея размером с горную цепь – на основании неких песен пери и мифах о какой-то особой магии, которую ни я, ни Манижа никогда не наблюдали воочию? – Он подозрительно прищурился. – Ты просто хочешь нам смерти, не так ли?

– Если бы я хотел твоей смерти, Афшин, я выбрал бы метод попроще, уж поверь, и мне не пришлось бы терпеть твое общество, – отвечал Аэшма. – Ты должен радоваться! Ты можешь отомстить убившим тебя маридам за собственную смерть. Ты станешь их Сулейманом!

Такое сравнение мгновенно остудило пыл Дары, и гнев сменился ужасом.

– Я не Сулейман, – выпалил он, отказываясь соглашаться с этими словами и покрываясь гусиной кожей от подобного святотатства. – Сулейман был пророком. Этот человек написал наши законы, даровал нам Дэвабад и благословил Нахид…

Аэшма расхохотался.

– Только посмотрите на него, как от зубов отскакивает! Не перестаю поражаться тому, как ловко вас натаскал Совет Нахид.

– Оставь его, – резко одернула его Манижа и снова повернулась к Даре. – Никто не предлагает тебе стать Сулейманом, – мягко заверила она его. – Ты – наш Афшин. Тебе не нужно притворяться кем-то другим. – Твердый взгляд Манижи внушал Даре спокойствие. – Но кровный долг – действительно хорошая новость для нас. Благословение, если угодно. Так мы сможем попасть в Дэвабад. К моей дочери.

Нари. В памяти Дары всплыло ее лицо. Ее разочарованный взгляд в ту ночь в лазарете, когда Дара вынудил ее пойти за собой, ее крики, когда его сразил меч.

«Шестьдесят четыре», – холодно сказал Каве. Шестьдесят четыре Дэва погибли из-за беспорядков, учиненных Дарой.

Он сглотнул образовавшийся в горле ком.

– Как мы призовем маридов?

Лицо ифрита озарилось злорадным весельем.

– Прогневаем их, – сказал он и повернулся. – Идемте со мной. Я нашел кое-что, с чем им точно не захочется расставаться.

Прогневаем их? Дара остался стоять на пляже.

– Госпожа… это будет очень опасно.

– Я знаю. – Манижа не сводила глаз со спины удаляющегося ифрита. – Тебе нужно совершить переход.

На сей раз Дара подчинился и отдался на волю магии. Ноги и руки охватило пламенем, вырвались наружу клыки и когти. Дара спрятал кинжал в ножны, сотворив другое оружие из дыма, клубящегося у него вокруг бедер. Он поднес плеть к своему лицу. Рукоять привычно лежала в руке, потеплев от жара ладони.

Чтобы Аэшма не забывал, на что Дара способен.

– Не верь ничему, что тебе скажут, – предупредила Манижа, вдруг занервничав. – Мариды – прирожденные лжецы.

Она резко развернулась на пятках и вслед за Аэшмой прошла сквозь огонь.

Дара некоторое время просто смотрел ей вслед. «Что они могут мне сказать?» – недоумевал он, но все равно отправился за ней. Тревожное предчувствие не отпускало.

За завесой дыма на песчаном пляже извивалась какая-то фигура. Это был мужчина, связанный по рукам и ногам. У него во рту торчал кляп. Сквозь скомканную тряпку слышались всхлипы, а запястья были изодраны в кровь в тщетных попытках освободиться.

Кровь красного цвета.

Манижа нарушила молчание первой.

– Человек? Ты собираешься призвать маридов с помощью человека?

– Не просто человек, – уточнил Аэшма. – А ревностный служитель маридам. Отыскать его было непросто – люди все чаще отказываются от религий прошлого. Но я увидел его, когда он проводил свои ритуалы во время прилива. – Ифрит с отвращением втянул носом воздух. – Он принадлежит им. Я это нюхом чую.

Дара нахмурился. Действительно, теперь и он это почувствовал.

– Соль, – сказал он негромко и посмотрел на человека изучающим взглядом. – И что-то еще… что-то мрачное… бездонное. Какая-то тяжесть.

Аэшма кивнул, размахивая булавой.

– Они поставили на нем свою метку.

Манижа с непроницаемым выражением лица наблюдала за человеком.

– Он действительно так важен для маридов?

– Очень важен, – заверил Аэшма. – В поклонении они черпают силу, а на земле не так много осталось тех, кто в них верит. Они очень огорчатся, если лишатся еще одного.

Только сейчас жуткий план Аэшмы приобрел кристальную ясность в голове Дары.

– Лишатся… Ты же не предлагаешь…

– Не я, – ответил Аэшма, пригвоздив их внимательным взглядом. – Если мои предположения о кровном долге неверны, помните, что мариды вправе убить того, кто посягнет на жизнь их последователя. – Он протянул Маниже свою булаву. – Идти ли на риск – тебе решать, бану Нахида.

Дара тут же встал между ними.

– Нет. Бану Манижа… есть же правила, – пролепетал он. – Наше племя никогда не шло наперекор законам Сулеймана. Этим мы и отличаемся от джиннов. Мы не вмешиваемся в жизни людей. И уж точно мы их не убиваем!

Манижа покачала головой и, словно решившись на что-то, хотела забрать у ифрита из рук булаву.

– Нам необходимо попасть в Дэвабад, Афшин. Время на исходе.

В груди зашевелился страх, но Дара опустил ее протянутую руку.

– Тогда это сделаю я.

Он не позволит бану Нахиде взять на себя такой грех.

Манижа помедлила. Она постояла, вытянутая, как струна, напряженно поджав губы, затем кивнула и отступила на шаг назад.

Дара принял булаву и направился к человеку, стараясь не слушать его всхлипы, не слушать голос, кричащий у него в голове.

Одним ударом Дара размозжил ему череп.

На мгновение в воздухе повисла страшная тишина. Затем подал голос Аэшма.

– Сожги его, – проговорил он сдавленно. – В воде.

Каждой клеточкой тела чувствуя отвращение к самому себе, Дара подхватил убитого им человека за окровавленный ворот и потащил в воду, подальше от берега. Его окатило запахом чужих внутренностей. Вокруг запястья убитого была обвязана голубая нитка, унизанная нефритовыми бусинами. Подарок? От человека, который будет ждать и не дождется его возвращения?

Чудовище. В памяти всплыли все брошенные в спину проклятия, преследовавшие его в Дэвабаде. Убийца.

Бич.

Красная кровь смешалась с прозрачной водой, расползаясь под телом мужчины, как грозовая туча по небу. Вода в ногах кипела. Ему это не нравилось – ему ничего не нравилось в этой ситуации. Огонь сбежал по рукам Дары вниз, устремившись к телу человека, и объял того целиком. На мгновение Даре захотелось, чтобы пламя поглотило и его тоже.

Вдруг воздух огласился тонким пронзительным визгом, и озеро атаковало.

Вода поднялась так быстро, что Дара даже не успел сойти с места. Волна вдвое выше его роста метнулась на него, как разъяренный медведь…

И обрушилась на него, рассыпаясь в брызги с сердитым кипящим шипением. Озеро не сдавалось. Его поверхность разгладилась, а потом толща воды стала закручиваться вокруг его ног, утягивая Дару за собой вниз, на самое дно. И снова – волной отпрянула назад, слово опаленный пламенем зверь.

Послышался окрик Манижи:

– Афшин! Берегись!

Дара поднял голову. От изумления глаза полезли на лоб. В бурлящей озерной глубине разрушенный корабль срастался воедино. Покрытые ракушками деревянные шпангоуты и сломанные палубные доски устремились навстречу друг другу, собирая остов из затонувших обломков. Гигантский якорь, порыжевший от ржавчины, вскочил на свое место на носу корабля, напоминая какой-нибудь таран.

Дара отступил назад, когда корабль начал стремительно надвигаться на него, в первую очередь инстинктивно думая о том, как защитить Манижу.

– Не сходи с места! – прокричал Аэшма. – Приказывай ему!

Приказывать? От потрясения Дара даже не нашел, что возразить, да и к тому же он понятия не имел, как иначе противостоять кораблю-призраку, который несся на него, точно ожившее кошмарное сновидение.

Даре только и оставалось, что выставить вперед руки и выкрикнуть слова, которым научили его ифриты:

– За марава!

Корабль рассыпался в прах. Хлопья пепла закружились в смрадном воздухе, стали падать вниз, как снежинки. Дара чуть не потерял равновесие. Его трясло.

Но озеро не сдавалось. Пенная волна накатила на мертвого человека и потушила огонь, охвативший его тело.

Человек встал.

Вода текла с него в три ручья, водоросли обвили руки, а по ногам ползали крабы. Из плеч вылезли треугольные плавники, протянувшиеся до рептилоидных кистей с когтистыми пальцами. Его расколотый череп облепили моллюски, окровавленные щеки заросли чешуями, а испорченную одежду заменила узловатая путаница из полусгнивших рыболовных сетей и ракушек. Щелкнув позвонками, человек резко распрямил сломанную шею и уставился на джиннов, хлопая глазами, полностью затянутыми маслянистой черной поволокой.

Дара в ужасе отпрянул от него.

– У Ализейда был точно такой же вид, – ахнул он, когда к нему присоединились Манижа и Аэшма. – Силы Создателя… Это действительно сделали мариды.

Мертвец смотрел на них во все глаза. Вдруг похолодало, и воздух стал липким от влаги.

– Дэвы, – прошипел он на дивастийском языке.

От его скрипучего шепотка Даре хотелось скрежетать зубами.

На дымящемся пляже Аэшма вышел вперед.

– Марид! – как будто радушно поприветствовал он. – Все-таки ваша солонокровая братия до сих пор среди нас. А я-то начал волноваться, что это чудище морское, ваша матушка, сожрала вас с концами.

Марид снова зашипел, и Дара покрылся гусиной кожей. Все в этом существе, восставшем перед ними, в этом странном и жутком мертвеце, вышедшем из темной озерной пучины, вызывало неприятие – во всех смыслах слова.

Мертвец обнажил два ряда зубов рептилии.

– Ты убил моего человека, – возмутился он.

– Это ты убил меня, – истерично возразил Дара. Теперь у него не осталось в этом сомнений, и ярость обуяла его снова, как в первый раз. – Ты или кто-то из твоих братьев. За что? Я ничего не сделал вашему народу!

– Ты встретил свою смерть не от нашей руки, – хрипло уточнил марид, как будто оправдываясь. Грязный слизняк сполз по чешуйчатому плавнику на плече. – Ты был убит представителем собственной расы.

– Тогда убей его снова, – как ни в чем не бывало предложил Аэшма. – Он убил твоего последователя и предал огню твои священные воды. Размажь его следующим кораблем. Утопи его. – Ифрит подходил все ближе, игнорируя свирепый взгляд Дары. – Что, не можешь? Об этом сейчас только и слухов. Мол, ваш народ нарушил правила… – Ифрит облизнулся, и на его пламенном лице изобразилось жадное предвкушение. – Теперь он сможешь выжечь все воды мира, а вы ничего ему не сделаете.

Марид помедлил.

– С юношей мы допустили ошибку, – признал он наконец.

– Ошибку? – Из рук Дары вырвалось пламя. – Вы хладнокровно избавились от меня, но допустили ошибку с Ализейдом?

Марид с недовольством пощелкал языком, и над водой поднялся густой туман.

– Вини в этом свою Нахиду, – прошипел он, взглядом метая молнии в Манижу. В глубине его блестящих глаз читалась настоящая ненависть. – Ее предупреждали, но она продолжает искать пути, как разрушить то, что было скреплено кровью! – Таинственный туман по-змеиному обвивал кожу, и Дара задрожал. – Если бы ты только знал, какие предвещаешь разрушения, Дараявахауш э-Афшин, ты бы первый утопился в море.

От шока Дара не мог вымолвить и слова, а Аэшма лишь пренебрежительно отмахнулся от марида.

– Не обращай внимания. Мариды любят строить из себя пророков, но на самом деле они – слабоумные глупцы с разжиженными водицей мозгами. – Ярко-золотые глаза ифрита были преисполнены презрения. – Помню, как тысячелетие-другое назад эти берега были сплошь застроены сверкающими храмами, а сюда тянулся нескончаемый поток людей, желающих с головой окунуться в ваши воды и объявить вас своими богами. Помню, как вы смеялись, когда Сулейман решил покарать мой народ. – Лицо Аэшмы перекосило злобой. – Я рад, что дожил до того дня, когда та же участь постигнет и вас.

Марид вновь зашипел.

– Он – не Сулейман. – Он вперился в Дару взглядом суженных маслянистых глаз. – Он – просто пешка… замаранная в крови пешка.

Невозмутимый голос Манижи прорезал тишину, словно нож.

– Однако вы перед ним в долгу. И вы, наверное, хотели бы освободиться от этого бремени. Поэтому я предлагаю нам поговорить, вместо того чтобы плакать над пролитым молоком.

Марид склонил голову, размышляя над ее словами. Вода у него в ногах накатила и ритмично откатила прочь, как будто морское чудище вздохнуло.

– Говори, – согласился он наконец.

– Мы желаем вернуться в Дэвабад. – Манижа показала на Дару. – В таком виде мой Афшин не сможет пройти через завесу в горах, но в легендах о моих предках говорится, что существует и другой способ. Дескать, можно войти в это озеро, как в двери, загадать любой водоем, где угодно во всем белом свете, и выйти там, где заблагорассудится.

– Эти чары никогда не предназначались для дэвов. Озеро принадлежало нам. Оно было священно, – добавил марид с болью в голосе. – Там появилась на свет Тиамат. Она и зачаровала озеро, чтобы каждый из нас имел возможность явиться к ней на поклон, где бы мы ни находились.

– Тиамат? – удивленно переспросил Дара. – Бет-иль-Тиамат? Южный океан?

– Не совсем, – ответил Аэшма. – Тиамат была их богиней, их праматерью. Огромное морское чудище, рожденное на свет из первоначального хаоса мироздания, не гнушавшееся истреблять целые цивилизации всякий раз, когда малокровки гневили ее, – он ухмыльнулся. – Она ненавидела дэвов.

– У нее были причины для ненависти, – зашипел марид. – Анахида отобрала у нее озеро. Чары мы сняли, когда потомки Анахиды ослабли и больше не могли нами помыкать. Дэвы заслуживали уничтожение за то, что посмели осквернить наши воды. – Марид повернулся к Маниже, щелкнув зубами. – А тебе нужен не один лишь Дэвабад, прадочь Анахиды. Не надо держать нас за простаков. Тебе нужна Сулейманова печать.

Манижа невозмутимо, как и всегда, пожала плечами.

– Мне нужно все, что принадлежит мне по праву. Дэвабад был дарован Нахидам самим Создателем, равно как и Сулейманова печать. Их возвращение также предначертано свыше, – она кивнула на Дару. – Если не воля Создателя, кто же возвратил нам нашего величайшего воина и наделил его такими неслыханными способностями?

Марид указал на человека, чье мертвое тело использовал сейчас в качестве своей оболочки.

– Это – не воля Создателя. Это – сомнительная манипуляция женщины, рвущейся к власти. – Марид метнул взгляд на Дару. – А ты и того хуже. Дважды воскрешенный, выпачканный в крови тысяч погибших… продолжаешь выслуживаться перед теми, кто превратил тебя в монстра.

Внезапные обвинения смутили Дару и разбередили старые раны, дотянувшись до самого темного уголка его души, куда он сам боялся притрагиваться.

«Есть город под названием Кви-Цзы».

Слова, произнесенные спокойно и твердо теми, чьи приказы Дара привык никогда не ставить под сомнение. Крики горожан-шафитов, по заверению Совета Нахид, являвших собой лишь бездушные пустышки. Вера в правоту Нахид, за которую Дара цеплялся как за соломинку, пока не оказался в компании шафитки по имени Нари и не испугался, что все, известное ему о полукровках, было ложью.

Вот только Нари не была шафиткой. Вот что было ложью, маскировкой, наложенной этим самым существом, перед которым стоял сейчас Дара. Заклятия маридов – ложь маридов.

– Ты можешь это устроить или нет? – спросил он прямо, резко устав от игр в кошки-мышки. – Существует ли возможность переместиться по воде прямо в Дэвабад?

– Мы не станем помогать Нахиде заполучить Сулейманову печать.

– Вопрос был не в этом, – процедил Дара сквозь зубы. – Я спросил, есть ли такая возможность.

Марид приосанился.

– Мы не подчиняемся огнерожденным демонам.

Этого ответа для Дары оказалось вполне достаточно.

Необузданная сила, гневно клокочущая и искрящая у него под кожей, пришла по первому зову. Слишком много крови пролил Дара. Нельзя, чтобы все оказалось впустую. И если маридам этот урок выйдет боком, значит, так тому и быть.

Огненной вспышкой опалило землю, глина запеклась у него под ногами, сотряслось ложе озера. Вода забурлила, вскипела и начала стремительно испаряться, поднимаясь в небо гигантскими клубами пара. Из него продолжал изливаться огонь, торопясь пожрать все, что было надежно спрятано в лоне озера: танцующие водоросли и окаменелые клыки давно сгинувших тварей, пару извивающихся угрей и останки затонувших рыбацких лодок. Стая журавлей поспешно вспорхнула в небо, и воздух огласился испуганным птичьим гомоном.

Марид взвыл, глядя, как горит их святыня. Он упал на колени и заголосил от боли, как будто горело не озеро, а он сам. Когтистые пальцы впились в сухой песок.

Дара приблизился и присел рядом с ним на колени. Он взял марида за подбородок – кожа на ощупь показалась похожей на гальку. Он повернул голову марида, заставляя взглянуть прямо себе в глаза.

– Вы будете подчиняться этому огнерожденному демону, – произнес он ледяным тоном. – И будете выполнять мои приказы, а не то я выжгу все ваши священные водоемы и все места, которые твой народ считает родными. От них не останется ничего, кроме пыли и пепла. И я убью каждого из немногих оставшихся у вас последователей на этих лежащих в руинах берегах.

Марид дернулся и высвободился из хватки. Он обвел взглядом полыхающую святыню. Кое-где вода не испарилась до конца, и в этих лужах задыхались охваченные огнем рыбы. Зрелище походило на извращенную карикатуру огненных купелей Дэвов.

Марид задержался взглядом на обгоревших останках водяной змеи.

– Когда Сулейман наказывал твой народ, он не проливал крови. Он предложил вам выбор… Он предложил вам искупить свои грехи строительством храма, посвященного Создателю, а не приказывал вступать в войну.

На этот раз слова дались Даре намного легче.

– Я – не Сулейман.

– Нет, – согласился марид. – Ты – не он.

Он как будто стал ниже ростом, его клыки и чешуя потускнели.

Прошла минута, в течение которой тишину нарушал только треск огня. Пламя перекинулось на деревья. Те самые вечнозеленые леса, куда ему совсем недавно хотелось сбежать ненадолго.

Марид снова заговорил, уже намного тише.

– Ты будешь считать кровный долг оплаченным, если мы поможем тебе пересечь озеро Дэвабада?

Внимание Дары привлек громкий треск впереди. Пламенем охватило высокое дерево на противоположном берегу. Оно стояло там одиноко, как величественный страж, но на глазах у Дары треснуло и переломилось в стволе. Дерево рухнуло поперек догорающего озера, как недостроенный мост.

Дара стоял неподвижно.

– Нет. Это не единственное условие, – сказал он негромко. – Прежде чем убить меня на озере, мариды покушались на меня на Гозане. Вы превратили всю реку в змея – это был зверь размером с гору. Можно ли проделать то же самое и с озером?

– Пожалуй, да. – Марид напрягся. – Ненадолго. В том озере была рождена сама Тиамат. Его воды очень капризны. – Он нахмурился. – Но зачем тебе это нужно?

Дара снова перевел взгляд на полыхающее дерево.

– Я хочу обрушить башню.