Текст книги "Твой навсегда"

ГЛАВА 6

Эллен вынула из печи противень, полный ароматной сдобы с яблоком и корицей. Было уже девять. К завтраку почти все было готово, а Саймон все еще не спускался. Но его мотоцикл стоял под кленом. Она проверила это, как только встала.

В кухню заглянула Мэри Энн.

– Эллен, можно еще немного молока? Просто Бойд привык пить его до каши.

– Конечно. Одну секунду. – Эллен открыла холодильник. В это время что-то мелькнуло за окном, и ее внимание переключилось в ту сторону. Из дома Гаса вышел Саймон. Она привстала на цыпочки посмотреть, что он собирается делать.

– Гм… Эллен? – поторопила ее Мэри Энн. – Молоко!

– Извините. – Эллен передала ей картонный пакет, страшно взволнованная.

Женщина ушла в столовую со сдержанным любопытством на лице. Эллен снова повернулась к окну. Она встала готовить завтрак в шесть. Значит, Саймон встал еще раньше. Все утро ее воображение рисовало длинное тело, распростертое на смятых простынях. Она воображала его нагим, блаженно перекатывающимся на бок и сонно улыбающимся ей.

Если ее мысли вновь вернутся в это русло, она может опять расплакаться. Она и так проплакала всю ночь, точнее, ту ее часть, когда не была занята эротическими фантазиями. Естественно, что после этого наутро она выглядела как живой труп. И чувствовала себя так же.

Саймон явно ее избегал. На его месте после вчерашних событий она вела бы себя точно так же. Но как бы неловко он себя ни чувствовал, это не повод пропускать завтрак. Она знает, что ему нравятся ее булочки. Он любил их еще семнадцать лет назад. Черт побери, ведь сейчас ее булочки намного лучше, чем они были тогда! К тому же он имеет на них полное право, так как уже оплатил еду. Завтрак включен в стоимость комнаты.

Эллен откопала в буфете столовой пластиковый поднос. Схватила из холодильника клубничный йогурт. Наложила полную тарелку брусники. Потом разыскала пластмассовую дорожную кружку – реликт минувших дней, память о колледже. Налила в нее кофе и щедро плеснула сливок. Вчера она обратила внимание, сколько Саймон брал сливок. Наверное, это было нехорошо – следить за ним, но в «Ночлеге и завтраке» вообще было принято уделять внимание мелочам. Готовность выполнить дополнительные пожелания гостей являлась отличительной особенностью хозяйки. «Наподобие вчерашнего ночного турне вокруг Хорсхед-Блафф», – презрительно проговорил у нее в голове тоненький голосок.

Да, далековато зашла она в своем радении. Вчера ее гостеприимство было на волосок от безграничного. Саймон мог взять ее на лужайке, прямо перед ее домом, полным гостей. Наклонившись над рукоятками своего мотоцикла. Или распятую на капоте «крайслера» Лайонела. Или на мохнатом ковре ручной работы, наследстве ее прабабушки. Эллен мысленно оценила весь диапазон возможностей, являвшихся ей в мечтах этой ночью.

Она даже не представляла, сколько смятения и тревог ей готовит новое свидание с Саймоном. Если бы она только знала, возможно, ее желание увидеть его не было бы столь сильным. Такое ощущение, что внутри ее взорвалась бомба.

Эллен взяла с противня четыре сдобы и, срезав с них верхнюю часть, жирно намазала сливочным маслом с абрикосовым джемом. Подумав немного, намазала еще две и тоже положила на тарелку. Она смотрела на переполненный поднос, отдавая себе отчет в своем малодушии. Это было так похоже на прежнюю Эл из детства. Такую убогую, жаждущую одобрения, послушную девочку, которую как марионетку дергают за веревочки. Она поморщилась.

«Это совсем другое дело, – разубеждала себя Эллен. – Он заплатил за услуги». Она обязана кормить его по долгу службы. Тем более зная, что он голоден. Она никогда не видела, чтобы кто-то ел так много. Обмен веществ происходил у него с такой же скоростью, как огонь, бушующий на сухой траве, пожирает все на своем пути.

«Я хочу поедать тебя, Эл. Облизывать, как тающее мороженое».

Она совсем размякла от этих воспоминаний.

Саймон заметил ее, как только она вышла из кухни. Он следил, как Эллен аккуратно просовывает поднос между кустами сирени и идет через луг.

Она не осмелилась смотреть Саймону в глаза, и ее взгляд, пользуясь предоставленной свободой, исступленно пронесся мимо его лица, по телу. Саймон был в синей рабочей блузе нараспашку, с завернутыми выше локтя рукавами, обнажающими мускулистые предплечья. Рубаха, хлопая на жарком бризе, позволяла видеть грудь с мощными мышцами, как на скульптуре, и подтянутый живот. Водоворот поблескивающих темных волос, украшавших ложбинку посередине груди, стремительно сбегал вниз, истончаясь в узкую шелковистую полоску возле пояса джинсов.

Волосы его были откинуты назад и собраны в хвост. Вспыхивающее солнце придавало ему красный отлив. Сочный рубиновый цвет, закравшийся в блестящие черные волосы, намекал на кровь ирландских предков.

О Боже, вчера она подумала, что луна опасна. Яркое солнце было в десять раз хуже, немилосердно высвечивая интимные детали, показывая, какой он великолепный мужчина. Это было выше всяких сил. Она чувствовала, что краснеет и теряет рассудок.

– Ты пропустил завтрак. – Она протянула Саймону поднос. Он взял его и удивленно уставился на пищу.

– Гм… спасибо. Ты не обязана это делать. – Саймон поставил поднос на клеть, которая, похоже, была полна пустых бутылок.

– Я знаю, что не обязана, – подтвердила Эллен. – Просто я хотела… – Она вдруг взглянула на все это его глазами. Нагруженный поднос с завтраком так много говорил о ней, что ей стало стыдно. Захотелось убежать и спрятаться под скалой.

– Ты знаешь, что теперь я могу сам о себе позаботиться, – сказал Саймон. – Тебе больше нет необходимости меня жалеть.

– Жалеть тебя? – Эллен отступила назад и, споткнувшись о ржавую рессорную коробку, замахала руками в воздухе, чтобы устоять на ногах. Я не чувствую к тебе жалости! Ты имеешь право на завтрак, и я слежу, чтобы ты его получил!

– Эл…

– Я и не думала тебя жалеть! Если ты не хочешь, можешь выбросить все это. Я обещаю больше никогда не беспокоить тебя своим вниманием. Потому что ты этого не заслуживаешь! – Эллен повернулась, чтобы уйти.

– Эл, прошу тебя… – Умоляющий тон Саймона остановил ее. – Я сожалею, что так сказал. Это было глупо. Просто… я не ожидал увидеть тебя снова.

– Я уйду, если ты этого хочешь. – Ее голос был тихий и сдержанный.

– Нет! Прошу тебя, не сердись, Эл. Это было так мило с твоей стороны… принести мне завтрак. Я ценю твою доброту. В самом деле. Я обещаю не огорчать тебя, только не уходи. Хорошо?

Эллен вернулась обратно.

– Может быть, – сказала она осторожно. – Ладно.

Саймон подтащил к ней рессорную коробку и сделал галантный жест, прежде чем опуститься на землю.

– Садись, – сказал он. – Не бойся, отсюда не упадешь. Там полно старых номеров «Национальной географии».

Эллен аккуратно села.

– Спасибо.

Он взял сдобу и откусил сразу половину. Пока он жевал, напряжение на его лице постепенно спало. Эллен слегка расслабилась. По крайней мере, он может хорошо поесть этим утром. Она могла бы принести ему и больше, только для него это все равно был бы незначительный подарок.

Саймон запил сдобу глотком кофе и понимающе причмокнул.

– Булочки великолепны, – сказал он, срывая фольгу с упаковки йогурта. – Я люблю, когда они горячие и когда тающее сливочное масло пропитывает их. Я и не знал, что я так голоден. Хочешь одну?

– Нет. Я уже поела. Это все тебе.

Он опрокинул баночку йогурта на ягоды.

– Хорошо.

На какое-то время Саймон сосредоточился на еде. Эллен получила несколько драгоценных секунд, когда она могла наблюдать за ним, не будучи замеченной. Она изучала его лицо, пытаясь точно установить происшедшие изменения. Черты его стали резче, закаленные на дорогах войны. Кожу вокруг рта и глаз прорезали мелкие морщинки.

Потрескивающее жужжание высоковольтных проводов осталось в прошлом. Сейчас он угомонился, и ему было что рассказать. Великое множество историй. Время развело его насыщенную и ее спокойную жизни так далеко, что они уже едва перекрывали одна другую.

«Прошлой ночью, под кленом перекрылись». Когда Эллен вспомнила об этом, лицо ее обдало жаром.

Саймон ел с таким аппетитом, жадно подбирая все крошки, что она пожалела, что не принесла ему больше.

– Я думала, ты будешь долго спать, – сказала она, – но потом увидела из окна кухни, что ты здесь.

Он сделал большой глоток кофе.

– Я ранняя пташка и встаю так всегда, как бы поздно ни ложился. Хотел продолжить разгребать эту грязь.

Эллен посмотрела на груды мусора вокруг.

– Если нужно будет отвезти хлам на свалку, можешь взять мой грузовой пикап, – предложила она.

Саймон откинул волосы потным предплечьем и кивнул:

– Спасибо. Наверное, я им воспользуюсь.

– Работы здесь, похоже, будет достаточно, – предположила Эллен.

– Да уж, – согласился Саймон. Взгляд у него был затравленный, как у человека, одержимого какой-то мыслью.

– Ты ищешь доказательство, на которое намекал Гас в электронном послании? – спросила Эллен.

Саймон, казалось, был озадачен ее вопросом.

– Я полагаю, да. Нельзя оставлять это без внимания. Ты не зайдешь со мной на минутку в кухню? Я хочу тебе кое-что показать. Осторожнее на крыльце, оно, того и гляди, рухнет.

Эллен последовала за ним по прогнившим прогибающимся доскам. Воздух в кухне был спертый и затхлый.

– Я была здесь, когда приносила Гасу сладости, – сказала она. – Он всегда предлагал мне кофе.

Саймон сгреб с портативного компьютера на столе пригоршню бумаг и протянул ей:

– Взгляни на это.

– Я думала, у него было электричество.

– У него был газолиновый движок, – сказал Саймон. – Я запускал его сегодня утром.

Эллен взяла стопку бумаг и просмотрела несколько листков, испещренных какими-то именами вперемешку с цифрами. Она подняла на Саймона недоумевающий взгляд.

– Что это? Я ничего не понимаю.

– Это неудачная попытка войти в систему, – пояснил Саймон. – Гас подстраховался от несанкционированного доступа. Кто-то пытался подделать пароль и взломать защиту. Спустя две недели после его смерти.

Эллен молча смотрела в его бездонные глаза.

– Странно, да? – продолжал он. – Кого еще, не считая меня, могло интересовать, что у него в компьютере?

– Здесь твое имя, – сказала Эллен, присмотревшись к списку. – И… Юдифь. Это имя твоей матери?

– Да. И наши фамилии тоже. Дата моего рождения. Дата смерти моей матери. Куча других, незнакомых женских имен. Какая-то непонятная дата – 1973 г. Несколько вьетнамских имен. Этот человек достаточно хорошо знал Гаса, и ему зачем-то нужно было залезть в его компьютер. Но он не сумел подобрать пароль.

– Саймон, – прошептала Эллен, – это так ужасно… – На нее повеяло холодом, словно из могилы, и тело пронзила дрожь.

– Этот парень знал о Гасе больше, чем я.

– Но пароль он не разгадал. Или она? Это могла быть женщина, – предположила Эллен.

– Да, пароль он не расшифровал. Во всяком случае, во время той попытки. Видно, не ахти какой хакер. Просто тыкался без разбору, попытать удачу.

– Можно подумать, в Ларю полно специалистов по криптографии, – сказала Эллен. – Впрочем, это не решает проблему. Но ты-то вошел в компьютер?

– Конечно, – рассеянно сказал Саймон. – Элементарно.

– Оставь этот беспечный тон и расскажи мне, как ты это сделал! – потребовала Эллен.

Ее резкость, казалось, сильно удивила его.

– Это было несложно. Я хорошо знал, как устроен мозг Гаса. Я тебе рассказывал, что когда я перешел жить к нему, он устраивал мне испытания на смекалку. Он имел привычку оставлять мне закодированные записки. Я должен был поломать над ними голову. Он считал, что это развивает комбинаторные способности. Гас тогда работал на алюминиевом заводе, и мне надо было решить задачку до его прихода. Такое у нас было правило. Если я разгадывал его код, у нас был шоколад после обеда.

– А если не разгадывал? Саймон пожал плечами:

– Никакого шоколада. Сначала Гас придумывал простые головоломки. Например, он писал слитно в одно слово имя моей матери и мое, задом наперед и вразбивку. Мое имя маленькими буквами, а ее большими печатными. На первый взгляд казалось, что это какая-то абракадабра. Я стал писать на бумаге различные варианты и с пятой попытки добился потрясающего успеха. Я пошел от последней буквы в имени моей матери. Юдифь заканчивается на мягкий знак, перед ним стояла последняя буква моего имени – строчное «н». В конце слова была первая буква моего имени, перед ней прописное «Ю». Так я переходил от буквы к букве и – бах! В результате я разгадал оба имени. Смотри. – Саймон написал на обратной стороне листа «нЬоФмИй ДаЮс» и показал Эллен.

Она покачала головой:

– Никогда не представляла ничего более странного и запутанного.

Саймон ухмыльнулся:

– Да, но ты никогда не жила с Гасом Райли.

– Ну, и дальше? – настаивала она. – Что там было, Саймон? Ты нашел что-нибудь?

Улыбка исчезла с его лица.

– Негусто. Похоже, он в основном занимался серфингом в Интернете. Его любимыми сайтами были свежие журналы, в которых печатались мои работы. – Саймон помедлил немного и добавил: – Я думаю, он таким образом следил за моей карьерой. – Прокопченная кухня внезапно, казалось, осиротела еще больше. – Гас хранил подшивку моих материалов вот на этой полке. Здесь же я нашел и его переписку. – Он вытащил картотечный ящик. – Корреспонденция сыскного агентства в Сиэтле. Письма, квитанции. Чтобы найти меня, у него ушло три года.

Так много эмоций скрывалось за этими словами, что Эллен почти боялась спрашивать дальше.

– Ты что, был в бегах? – все же попыталась прояснить она.

– Можно и так сказать, – ответил Саймон. – Какое-то время я работал подпольно. Я жил в таких кварталах, где никто не знал даже, чье имя проставлено в договоре аренды. У меня не было ни автомобиля, ни кредитной карточки, ни банковского счета. Я вообще, так сказать, не показывался на радарах, пока не пристроился к морякам.

Эллен накрыла рукой его руку.

– Гасу была нужна уверенность, что с тобой все в порядке. Я рада, что он нашел тебя. И я рада за тебя, так как теперь ты знаешь, что он о тебе заботился.

Саймон посмотрел на ее руку. Электрический заряд возник между ними мгновенно. Эллен отдернула руку.

– Сейчас это вызывает во мне много добрых чувств, – сказал он, кладя обратно пыльную стопку. – Я упустил свой шанс уладить наши отношения. Все, что у меня осталось, – это ворох вопросов, которые кусают меня за задницу. И эта угнетающая грязь, в которой я должен разбираться. – Саймон посмотрел вокруг себя. – Я могу впасть в соблазн обрызгать все керосином и бросить спичку. Дело кончится этим.

– О, сохрани тебя Бог! – судорожно выдохнула Эллен.

Саймон сжал губы.

– Я пошутил.

– Не шути так в этом городе, – сказала она. – Никто не засмеется твоим шуткам.

– Ты и вправду боишься, что я устрою поджог? Ты считаешь, я оставляю обугленную землю везде, где пройду?

– Естественно, я так не считаю, – тотчас сказала Эллен. – Но у тебя есть склонность все… все приводить в беспорядок.

– Это было раньше, – кисло сказал Саймон, – когда мои руки и ноги внезапно становились на десять дюймов длиннее, чем нужно. С тех пор я повзрослел, Эл. Я прекрасно координирую свои действия. В самом деле, ты будешь удивлена, Эл.

«О нет, не буду», – проворковал за нее внутренний голос. Она собрала всю свою находчивость и сказала:

– Пожалуйста, не относи все на свой счет, Саймон. Это была непроизвольная реакция, когда я на миг представила, что каретный сарай может сгореть. Вот и все.

– Каретный сарай? – Он прищурился. – Это же дом Райли.

– Да, и я собиралась поговорить с тобой об этом. – Эллен с жадностью ухватилась за новую тему. – Я подумала, может, ты согласишься продать мне дом.

– Продать дом? – повторил Саймон.

– Я пыталась убедить Гаса, но он был такой упрямый. А ты был тогда далеко, поэтому я… – Эллен замолчала, обескураженная исходящим от Саймона холодом. – Моя мать помогла бы мне деньгами, если бы ты заинтересовался…

Я не заинтересован.

– Если ты думаешь, что я… – Эллен запнулась. – Словом, я собираюсь использовать его для себя.

– Я не заинтересован, – повторил Саймон с каменным лицом.

Эллен закусила губу.

– Я, кажется, опять тебя обидела. Право же, я не хотела. Это было просто деловое предложение.

Ледяной взгляд Саймона поверг ее в дрожь.

– Я понимаю. Ты, должно быть, как и остальные в Ларю, жаждешь, чтобы я убрался отсюда. Не можешь дождаться, когда вместе с неудачливым Райли можно будет вымести всю эпоху? Хочешь навести порядок и шлепнуть сверху покрытие из свежей краски, не так ли?

Эллен даже открыла рот.

– Как ты смеешь говорить мне это? Я всегда была тебе другом! Ты знаешь, что ты разбил мое сердце, когда убежал!

Саймон отвернулся.

– Извини, Эл, – сказал он тихо. – Есть в этом месте что-то такое, что приводит меня в бешенство. Я не хотел изливать на тебя свой гнев. Это доброе дело с твоей стороны – принести мне завтрак.

Он выглядел таким удрученным и одиноким, что у нее заныло сердце.

– Саймон?

– Да? – Он посмотрел на нее настороженными глазами.

– Я так не хотела, чтобы ты тогда уезжал. Я сделала все, что могла, чтобы только заставить тебя остаться. Ты помнишь?

Он быстро отрывисто кивнул.

– Я не знаю, значит ли это что-то для тебя, – Эллен заморгала, прогоняя прочь горячие слезы, – но я хочу, чтобы ты помнил об этом. – Она направилась к выходу.

Сильные руки Саймона схватили ее сзади.

– Для меня это дорогого стоит. – Его низкий голос дрожал. – Это стоит всего, Эл.

– Не надо, Саймон.

– Что не надо? – Он повернул ее лицом к себе. Прядь волос выскользнула из ее распущенной косы. Он мягко водворил на место выгоревшую на солнце змейку. Прикосновение кончиков его пальцев высекло искру на коже.

– Не прикасайся ко мне, – попросила Эллен, – и не говори мне подобных слов, Саймон. Они запутывают меня. Они сводят меня с ума.

– Я не могу разговаривать с тобой по-другому, – сказал он. Глаза его были сумрачны. Я не хотел верить в это, Эл.

– Верить во что? – спросила она. Саймон притянул ее ближе.

– Ты околдовала меня, когда мы предавались любви той ночью. Я всегда это смутно подозревал. Потом, уже здесь, я увидел тебя – и понял все окончательно.

Солнце, сиявшее через полуоткрытую дверь, слепило ей глаза. На лугу разливалась сладкая трель жаворонка. Насекомые своим размеренным жужжанием источали сладострастное очарование. Ветер вздыхал, шелестя листвой вокруг дома, пробегая по траве струящимися волнами.

– Ты все это получил обратно, Саймон, – прошептала Эллен.

– Все то же самое. То же волшебство. – Его рука скользнула вокруг ее талии.

Эллен уперлась ладонями ему в грудь, но не могла заставить себя оттолкнуть его. Она чувствовала себя потерянной, погибшей.

– Мне не следовало говорить тебе это, – сказала она.

– Это не имеет значения. Я и так знал.

Она вскинула подбородок:

– Неужели я настолько безыскусна, что это так очевидно?

– Я никоим образом не умаляю твоего достоинства, – спокойно сказал Саймон. – Просто я знаю тебя, Эл. Я знаю тебя досконально.

– С тех пор как ты уехал, прошло больше половины моей жизни, – сказала Эллен. – А теперь ты возвращаешься обратно как снег на голову и с легкостью заявляешь, что ты меня знаешь! Какой ты самонадеянный, Саймон!

– Тогда введи меня в современное положение, – бросил он ей свой вызов. – Что такого непостижимого ты можешь мне открыть?

Насмешка в его голосе больно ранила.

– Не надо, – прошептала Эллен. – Сейчас мне не нравится даже больше, чем тогда, чтобы надо мной шутили. Может, я нудная и банальная, – продолжала она, – может, это совершенно очевидно, но у меня по-прежнему есть чувства.

– О черт! – Саймон прислонился лбом к ее лбу. – Сегодня я терплю неудачу всякий раз, когда открываю рот. В тебе нет ничего нудного. И очевидного, за исключением того, что ты так прекрасна. Так мила и добра. Ты излучаешь все это – вот что очень даже очевидно, Эл.

В месте, где соприкасались их лбы, светился и пульсировал огонь ярко-фиолетового цвета.

– Эллен, – поправила она чуть слышно. – Люди теперь зовут меня Эллен – не Эл.

Саймон погладил ее щеку.

– Нет. Для меня ты всегда будешь Эл.

– Но это заставляет меня снова чувствовать себя шестнадцатилетней.

Саймон изучал ее лицо.

– Я тоже чувствую себя с тобой подобно подростку, – признался он. – Но по-другому.

– Как по-другому? – едва выдохнула она.

Он наклонился ближе.

– Сильнее.

В дверь с натянутой москитной сеткой громко постучали. Эллен отскочила от него.

Саймон выругался себе под нос и зашагал к двери.

– Да?

– Мистер Райли? – произнес мужской голос, любопытный тенор с носовым прононсом.

Саймон из осторожности помедлил.

– Кто его спрашивает?

– Я Маршалл Плимптон, из «Уикэм энд Плимптон» в Зейглере. Нам стало известно, что вы вернулись в город, и я пользуюсь возможностью…

– Вы по какому делу конкретно, мистер Плимптон?

– По поводу завещания вашего покойного дяди. – В голосе Плимптона звучали раздражение и самоуверенность. – Я подумал, вам будет интересно узнать…

Саймон не ответил, только посмотрел поверх него. Плимптон приблизил мясистое лицо к порванной сетке и просунул голову внутрь.

Эллен съежилась, подавляя порыв отодвинуться назад, в полумрак. Мужчина понимающе улыбнулся.

– О! Я, кажется, прерываю… э-э… Мисс, не вы ли помолвлены с сыном Рея Митчелла?

Эллен сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться.

– Да, я Эллен Кент. Я живу в соседнем доме.

Глаза Плимптона метнулись от нее обратно к Саймону с алчным блеском предположения во взгляде.

– Я пришел ознакомить вас с волей вашего дяди. У меня не было возможности связаться с вами, иначе я бы уже…

– Так говорите же, – сказал Саймон.

Улыбка Плимптона несколько померкла, но затем сделалась еще шире.

– Могу я войти?

Саймон поколебался секунду и открыл скрипучую дверь. Плимптон вошел в кухню и огляделся с живейшим интересом.

– Бог мой! Вы только взгляните на это жилище!

– Вообще-то я бы не стал этого делать. – Саймон прислонился к стене и скрестил руки на груди. – Так что вы должны мне сообщить?

Плимптон бросил быстрый взгляд на Эллен и, насмешливо вскинув брови, вопросительно посмотрел на Саймона.

– Можете говорить при ней все, – сказал Саймон.

– О? В самом деле? – Плимптон окинул ее плотоядным взглядом. Она в ужасе представила свое пылающее лицо, свои растрепавшиеся волосы.

Настороженность в глазах Саймона сменилась жестокой яростью.

– Ближе к делу, – сказал он резко. – У меня работы непочатый край, как вы видите.

– Ах да. Конечно. – В ответ на суровый тон Саймона Плимптон заморгал и поискал глазами, куда бы поставить свой кейс. Не найдя ничего, он осторожно поставил его на пол и вытащил стопку бумаг. Я не знаю, насколько свежи ваши сведения относительно финансового положения вашего дяди…

– Я считал его сильно нуждающимся, – сказал Саймон.

– Ах! – улыбнулся Плимптон, обнажив зубы и добрую часть десен. – Август Райли в своем завещании указал вас как единственного бенефициария. Согласно этому, вы наследуете все его земные сокровища, включая это владение и то, что в нем есть, а также полис страхования жизни на сто тысяч долларов. Последний, естественно, утрачивает силу по причине суицида.

– Разумеется, – невозмутимо сказал Саймон.

– И еще есть… вот это. – Плимптон торжественно достал другую пачку бумаг. – Его другие активы.

– Другие активы? – нахмурился Саймон. – Какие?

– Вы действительно не в курсе? – спросил Плимптон, упиваясь создавшейся ситуацией.

Саймон нетерпеливо вскинул руку, чтобы он продолжал.

– Ваш дядя, должно быть, был, ах… как бы это сказать, – Плимптон обвел взглядом убогую комнату, – очень экономный человек. Когда он умер, общая сумма его инвестиций превысила восемьсот тысяч долларов.

Изумленное молчание было прервано сдавленным смешком Плимптона.

Саймон выглядел озадаченным. Наконец он подал голос:

– Вы утверждаете…

– Да, я утверждаю, мистер Райли. Я утверждаю, что вы единственный правопреемник на востребование восьмисот двадцати двух тысяч долларов.

– Но каким образом он… – Саймон сглотнул. – Откуда взялись эти деньги?

– Насколько я понимаю, двадцать шесть лет назад им был сделан взнос в размере иска по страховому полису вашей матери. Ваш дядя никогда не трогал основной капитал и реинвестировал все дивиденды. Он был прозорливый человек, ваш родственник. Рынок понес потери в период экономического спада, иначе сумма изрядно перевалила бы за миллион. Но в конце концов, и это неплохо.

Саймон оглядел жалкую прокопченную кухню.

– Господи, зачем? – натужно пробормотал он.

– Вероятно, ваш дядя хотел сделать вам сюрприз, – сказал Плимптон. Запечатлевшееся на его лице сочувствие выглядело не очень убедительно. – Определенно, ему…

– Это был риторический вопрос, – оборвал его Саймон. – Спасибо. Не будем строить догадки относительно мотивов моего дяди.

Плимптон набрал в грудь воздуха. Я не имел в виду…

– Спасибо за сообщение. Оставьте мне эти бумаги. Я просмотрю их на досуге.

Плимптон побагровел.

– Вообще-то я хотел обратить ваше внимание на некоторые детали.

Саймон выхватил бумаги у него из рук.

– Оставьте мне вашу карточку. Мы обсудим детали у вас в офисе, когда это будет удобно.

– Я глубоко сожалею, – Плимптон сверкнул глазами, – что причинил вам столь большое неудобство и отнял у вас время, мистер Райли. Я проделал весь этот длинный путь, чтобы лично информировать вас. Большинство людей были бы сверхрады, если бы они унаследовали подобную сумму.

Саймон, не скрывая раздражения, со свистом выдул воздух сквозь зубы.

– Мой дядя проглотил пулю, так что сейчас вряд ли я буду сверхрад вообще чему-либо.

– Я отнюдь не имел в виду…

– Вашу карточку, пожалуйста, – повторил Саймон. – Мне нужно подумать надо всем этим. До свидания. Всего хорошего.

Плимптон достал свою карточку и бросил ее на заваленный хламом стол. Затем обратил взор к Эллен и сказал:

– На вашем месте я был бы осмотрительнее, мисс. Вам не следовало бы находиться здесь. И я думаю, вы это понимаете.

Эллен вздрогнула, когда Плимптон захлопнул за собой дверь. Они с Саймоном ждали, когда отъедет его автомобиль.

– Да, неловко получилось, – резко сказала Эллен. – Даже больше, чем нужно. Ты не должен был так вести себя… Что с тобой, Саймон?

Он стоял к ней спиной, его широкие плечи точно окаменели. Бумаги Плимптона были скомканы в стиснутой руке.

Взмахом кулака он смел с прилавка несколько бутылок. От сильного удара стекло вдребезги разбилось об пол.

– Черт побери, Гас! Старый сукин сын! Упрямый сумасшедший! – Саймон схватил еще одну бутылку.

– Саймон, прекрати! Немедленно!

Он остановился. Бутылка выпала из его руки. Он ссутулился и закрыл рукой лицо.

Эллен хотелось подойти к нему, но еле сдерживаемый гнев, сотрясавший его тело, удержал ее на месте.

– Тебе нужно… успокоиться, – заикаясь, проговорила она. – Я лучше вернусь к себе…

– Останься, – жестко сказал Саймон.

Раздражение в его голосе потрясло ее больше, чем разбившиеся бутылки. Он направился к ней, хрустя ботинками по стеклу. Она съежилась возле сетчатой двери. Саймон внезапно остановился.

– Не бойся меня! – приказал он.

Это звучало как издевка. Эллен чуть не засмеялась.

– Как же! Ты закатываешь истерику, а я должна смотреть? Я этого не одобряю и не желаю видеть!

В первое мгновение Саймон только удивленно смотрел на нее. Потом вытащил из-под стола расшатанный табурет, поставил его посреди кухни и, глядя на нее, медленно и осторожно сел.

– Итак, я прекращаю. Видишь? Я знаю, как остановиться. Извини. Не надо меня пугаться. Прошу тебя.

Эллен видела, что он старается выглядеть не так устрашающе, но его усилия не помогали. Он все равно наводил на нее страх магнетической силой своих глаз.

– Ты пришла сюда подкормить меня, – продолжал он мягким, гипнотизирующим голосом. – Ты любишь меня утешать. Я знаю, ты любишь, Эл.

Она попыталась сглотнуть, но у нее слишком пересохло в горле. Она снова прижалась к двери, борясь с притягательной силой его невероятного обаяния.

– Так утешь меня. Иди сюда… и утешь меня, Эл.

У нее сдавило горло.

– Ты знаешь, что я не могу…

– Я в этом нуждаюсь. Ужасно нуждаюсь. Иди ко мне. Сейчас. Пожалуйста, Эл.

– Плимптон прав, – сказала она. – Большинство людей после такой новости не нуждалось бы ни в каких утешениях.

– Я не большинство людей, – сказал Саймон.

Эллен сделала шаг к нему.

– Я знаю, – прошептала она.

Глаза его, хоть и ввалившиеся от горя и бессонницы, по-прежнему завораживающе светились. Он протянул руку, такой уверенный в себе.

Эллен перевела глаза на его длинную изящную руку с загорелой кожей.

Время текло мимо – немереное, незамеченное.

Рука его не опустилась.

Саймона никогда не отпугивало молчание, и ему никогда не надоедало ждать. Это была одна из его загадочных особенностей, которая всегда вызывала у Эллен глубокий интерес. Однажды он просидел на ветке дуба у ее окна три часа до глубокой ночи, ожидая, когда в доме погаснет свет.

Ноги сами понесли ее через комнату, и ее протянутая рука исчезла в его большой и сильной руке. Теплые пальцы обвились вокруг ее талии, притягивая ее ближе, пока она не оказалась прямо между его бедрами. Он поднес к губам ее руку и поцеловал.

– Спасибо.

– За что? Я еще даже не утешила тебя.

– Утешила, – сказал Саймон. – Ты утешала меня всю свою жизнь. – Его лицо приняло хмурое выражение, и он спрятал его у нее на груди.

Эллен не могла дышать. Она даже не знала, где прикоснуться к нему, что делать с его руками. Его макушка упиралась снизу ей в подбородок, его руки были обернуты вокруг ее талии. У нее распирало грудь там, где он прижимался лицом, обжигая ее своим теплом, делая ее сверхчувствительной.

Он так хорошо ее знал, обольстительный шельмец! Он так умело пользовался ее слабостями. Но она не могла удержаться, чтобы не гладить его спину, пытаясь смягчить напряжение, сковавшее его тело.

– Помнишь, как ты гладила мои волосы, – сказал Саймон, тычась носом ей в грудь, – когда я спал на полу в твоей комнате?

Эллен замерла, огорошенная.

– Но я… я делала это, только когда ты спал! И я едва касалась! Ты не мог это чувствовать!

– Я никогда не засыпал раньше тебя, – признался Саймон. – Я притворялся спящим, чтобы ты могла меня ласкать. Мне это нравилось.

– Ты великий обманщик. Значит, все то время ты знал… – Эллен умолкла. У нее началась дрожь в горле. – Ты знал, что я… чувствовала к тебе.

– Да, знал. Это было так здорово. Так приятно. Я приходил в твою комнату ради этого. Никто не обращался со мной подобным образом.

– Если ты знал, то почему ты ничего не делал? Почему никогда даже не трогал меня? И не целовал до той ночи, когда ты уехал? Я знаю, что я не была красавицей, которая может свести сума, но я…

– Я не смел осквернить то единственно хорошее, что у меня было, – чистосердечно признался Саймон. – Ты была моим надежным прибежищем. Я не мог искушать судьбу, чтобы погубить и его тоже. – Он уронил бумаги Плимптона на грязный пол. – Погладь мои волосы, как ты обычно это делала, Эл.