Текст книги "Посторонний в доме"

Глава 10

Едва Том уехал, Карен развернулась и пошла в дом. Разговор с адвокатом подкосил ее: тот явно подумал, что она врет. Карен устало закрыла глаза и надавила пальцами на веки. Потом прошла на кухню, открыла холодильник и достала упаковку со льдом, которую ей дали в больнице. Лед помогал снять отеки. Карен приложила его ко лбу. Холод принес облегчение. С закрытыми глазами она села за стол и, прижимая упаковку со льдом к голове, стала медленно двигать ею, пытаясь унять пульсирующую боль.

День выдался жарким. Несмотря на кондиционер, пот струился под ее блузкой. Может быть, стоит увеличить мощность? Когда боль в голове слегка утихла, Карен открыла глаза. Посмотрела на столешницу, которую она заменила, когда переехала. Гладкая, блестящая, черная с вкраплениями серебра, она до сих пор нравилась Карен. Вот только сейчас у раковины стоял пустой стакан.

Она впилась в него взглядом, потом быстро осмотрела кухню, но все остальное было там, где и положено.

Когда они утром уходили, чтобы ехать к адвокату, стакана у раковины не было, в этом она уверена. Потому что прежде чем уйти они с Томом – в основном Том – убрались на кухне, сложили посуду в посудомоечную машину и протерли поверхности. Карен терпеть не может, когда оставляют грязную посуду. Она чистюля. И Карен точно помнила, что напоследок осмотрела кухню, прежде чем выйти за Томом на улицу, потому что возвращалась, чтобы проверить, заперта ли раздвижная стеклянная дверь. Она всегда проверяет, заперты ли двери, – поэтому ее так напугали слова Тома о том, что она забыла запереть дверь перед аварией. И выключить свет. И не взяла сумочку. Если бы только она могла вспомнить!

Она осторожно взяла стакан, заглянула в него, поднесла к носу и принюхалась. Сейчас он был пуст, но она не сомневалась, что в нем была вода, – как будто кто-то зашел в дом и налил себе попить из-под крана, прежде чем вернуться на жару. В голове застучало, кухня поплыла перед глазами. Карен попыталась ухватиться за стойку и неловко выронила стакан. Он со звоном упал на пол и разбился.

Прерывисто дыша, сотрясаясь всем телом, она уставилась на осколки стекла под ногами. Резко рванула в гостиную и схватила телефон. Нажала на кнопку быстрого набора с номером Бриджит.

– Бриджит! – выдохнула она, когда та взяла трубку. – Можешь зайти? Срочно!

Она даже не пыталась унять охватившую ее панику. Ей просто хотелось, чтобы Бриджит оказалась рядом, прямо сейчас. Она не хотела оставаться одна.

– Конечно, сейчас буду, – ответила Бриджит.

Карен в нетерпении вышла на крыльцо. Через несколько секунд она увидела, как Бриджит выскочила из дома и быстро перешла дорогу. Слава богу, у нее есть Бриджит!

– Господи, Карен, что случилось? – спросила подруга. – Ты как будто привидение увидела.

– В доме кто-то был, – ответила Карен.

– Что? – Бриджит была потрясена. – Что ты имеешь в виду?

Карен завела ее внутрь.

– Кто-то заходил в дом, когда нас с Томом не было. Я только что вернулась. Пошла на кухню, а там… – она не смогла договорить.

– Ты кого-нибудь видела? На кухне кто-то был? – спросила Бриджит.

Карен покачала головой.

– Нет.

С появлением Бриджит ей стало спокойнее. Как повезло, что у нее есть такая хорошая подруга через дорогу! Карен знала, что в какую бы неприятность она ни влипла, Бриджит все бросит и поспешит ей на помощь. Хотела бы она рассказать, почему так напугана. Но она не могла открыть правду ни лучшей подруге, ни мужу.

Под ее взглядом Бриджит прошла на кухню и остановилась в дверях, молча осматриваясь. Минуту спустя она тихо вернулась к Карен.

– Карен, что случилось?

– Я вернулась домой и пошла на кухню. Рядом с раковиной стоял пустой стакан. Когда мы утром уходили, его там не было. Кто-то поставил его туда, и это не я и не Том.

– Уверена? – спросила Бриджит.

– Конечно, уверена! Думаешь, я бы так разнервничалась, если бы не знала наверняка?

Бриджит посмотрела на нее с участием. Потом перевела взгляд на кухню и снова на Карен.

– Почему он разбит?

– Я взяла его, у меня закружилась голова и… я его уронила.

Взгляд Бриджит стал тревожным.

– Может быть, нам надо позвонить Тому…

Со смятением в мыслях Том мчался на всех парах домой. Стремглав выскочил из машины и взлетел по ступенькам. Ворвавшись в гостиную, он увидел, что Карен лежит на диване, прижимая к голове упаковку со льдом, а рядом стоит Бриджит.

– Карен, милая, что с тобой? Что случилось?

Карен с трудом села. Протянула лед Бриджит, которая машинально взяла его и положила обратно в холодильник.

– Не знаю, – ответила она. – Я зашла в дом и увидела стакан у раковины. Его точно там не было, когда мы уходили утром. Подумала, что кто-то забрался в дом.

Том пошел на кухню и, увидев на полу битое стекло, застыл в дверях. Поймал взгляд Бриджит, которая закрыла холодильник и осторожно обошла осколки.

Карен подошла к Тому и встала рядом.

– Я уронила стакан, – сказала она.

Том посмотрел на нее с беспокойством.

– А его точно до этого там не было? Ты могла не заметить, – сказал он. Он попытался вспомнить, не наливал ли себе попить утром и не оставлял ли стакан у раковины, но не смог. Со всеми этими волнениями, которыми забита его голова, такие мелочи просто выскальзывают из памяти.

– Не знаю, – покачала она головой. – Мне казалось, что точно. Я проверила кухню, перед тем как мы ушли, чтобы убедиться, что дверь заперта. Мне казалось, мы все убрали.

– Присядь, – сказал Том, подводя ее обратно к дивану, а Бриджит, между тем, принялась убирать осколки. Том оставил Карен на диване и обыскал дом. Все на месте. И он не заметил ничего необычного.

Вернувшись в гостиную, он обнаружил, что Бриджит сидит в кресле напротив Карен. Она была одета по-летнему: в хлопковые капри и майку без рукавов. Длинные каштановые волосы струились по плечам. Под его взглядом она собрала их в узел. Том повернулся к Карен.

– Мне кажется, здесь никого не было, – мягко сказал он.

Карен посмотрела на него, отвела взгляд.

– Думаешь, мне мерещится?

– Нет, – ответил Том спокойно. – Я не думаю, что тебе что-то мерещится. Я думаю, ты забыла, был там стакан или нет. Мы оба много пьем из-за этой жары, любой из нас мог поставить его у раковины. Может быть, это был я, не помню, – сказал он и мягко добавил: – Ты еще не поправилась, Карен. Помнишь, что сказал доктор: после травмы могут возникнуть проблемы и с кратковременной памятью. Может быть, стакан был там, и ты просто не помнишь.

– Может быть, – с сомнением ответила она.

Том повернулся к Бриджит.

– Дальше я сам справлюсь, – сказал он. – Спасибо за помощь.

– Всегда пожалуйста, – ответила Бриджит.

– Да, – с благодарностью подхватила Карен, когда Бриджит поднялась, чтобы уйти. – Не знаю, что бы я без тебя делала, Бриджит.

На глазах у Тома Бриджит нежно обняла его жену, и Карен тепло обняла ее в ответ.

– И спасибо, что убрала стекло, – сказал Том.

– Без проблем, – она улыбнулась Карен. – Увидимся.

Стоя на пороге, Том с Карен смотрели, как Бриджит переходит дорогу. Том стоял чуть-чуть позади Карен. Смотрел на Бриджит. И на жену.

Глава 11

Детектив Расбах остановился на мгновение, чтобы оглядеться. Через дорогу лежал обветшавший торговый центр с супермаркетом, дешевой прачечной, магазином «Все за доллар» и кучей пустых помещений. Даже в такой солнечный день район выглядел угнетающе. Прямо перед детективом находилось место преступления – заброшенный ресторан. Здание заколочено, но кто-то отодрал от окна пару досок – а может быть, они сами отвалились со временем. Расбах обошел вокруг. Кивнув криминалистам, ступил за желтую ленту, ограждающую место преступления.

Он зашел в ресторан через грязную заднюю дверь, которая, в отличие от парадной, не была заколочена, – по крайней мере, теперь. Кто угодно может проникнуть внутрь. Первым делом Расбах обратил внимание на запах. И постарался его не замечать.

Слева стояла старомодная барная стойка, но не было ни столов, ни стульев: отсюда вынесли все, даже люстры. К стене, однако, прижимался дряхлый диван, окруженный пустыми пивными банками. Сквозь окна, там, где отвалились доски, просачиваются солнечные лучи, но в основном свет шел от ламп, установленных криминалистами. Грязный линолеум на полу потрескался, стены потемнели и покрылись пятнами никотина. На полу лежал труп.

От него ужасно воняло. Вот что происходит, когда тело несколько дней лежит в летнюю жару. Оно порядком протухло.

Замерев посреди зловонного ресторана, Расбах подумал, что свой дорогой костюм ему теперь придется сдать в химчистку, и достал из кармана латексные перчатки.

– Был звонок. Анонимный, – сказал стоявший рядом полицейский в форме.

Детектив устало кивнул. Подошел к кровавому, жужжащему кошмару на полу. Постоял над телом, внимательно его разглядывая. Черноволосый мужчина лет тридцати пяти – сорока в дорогих черных брюках и такой же дорогой сорочке, покрытой запекшейся кровью и мухами. Два выстрела пришлись жертве в лицо, еще один – в грудь. На ногах не было обуви, только хорошие, добротные носки. Ремня тоже нет.

– Оружие? – спросил Расбах у стоявшего по другую сторону от тела криминалиста, который так же, как и детектив, задумчиво рассматривал труп.

– Пока не нашли.

Расбах осторожно склонился над телом, стараясь не дышать, и заметил бледную полоску кожи на пальце, где недавно было кольцо, и похожую полоску на запястье на месте часов. Его ограбили, но ограбление не было основной целью убийства, решил Расбах. Что этот человек здесь делал? Ему явно не место в таком районе. Больше похоже на казнь. Вот только ему выстрелили в лицо и в грудь, а не в затылок. Судя по состоянию тела, мужчину убили дня два назад, может, и раньше. Лицо позеленело и распухло.

– Мы знаем, кто это?

– Нет. При нем нет документов. При нем вообще ничего нет, не считая одежды.

– Что со свидетелями?

– По нулям. По крайней мере, пока не нашли.

– Ясно, – Расбах глубоко вздохнул.

Скоро тело увезут к судмедэксперту на вскрытие. Там у него снимут отпечатки и попробуют найти совпадение. А если не смогут идентифицировать по отпечаткам, то будут просматривать все заявления о пропавших, кропотливо и долго, но такова бо́льшая часть полицейской работы. Именно нудный кропотливый труд приносит плоды.

Они продолжат искать орудие убийства. Судя по ранениям, это пистолет 38-го калибра. Вероятнее всего, стрелявший избавился от него подальше от места преступления, либо пистолет кто-то тайком подобрал. Учитывая район, Расбаха не удивляло, что на жертве не было ни ремня, ни обуви, как и украшений с кошельком, и мобильного телефона, скорее всего, тоже.

Все их находки после осмотра трупа и места убийства ограничивались розовыми резиновыми перчатками до локтя с цветочным узором по краю, которые лежали на маленькой парковке неподалеку. Расбах сомневался, что между ними и трупом в ресторане есть какая-то связь, но все равно распорядился, чтобы их забрали как вещдок. Никогда не знаешь наверняка.

Вместе со вторым детективом, Дженнингсом, и парочкой полицейских в форме Расбах провел вечер в хождении по домам и поиске свидетелей.

Как и ожидалось, они никого не нашли.

На следующее утро их ждал доктор Перрьера, судмедэксперт.

– Приветствую, детективы, – сказал он, довольно улыбаясь.

Расбах знал, что судмедэксперты приходят в восторг, когда их навещают детективы. Его не переставало удивлять, что без малого двадцать лет угнетающей работы никак не отражались на настроении доктора. Колотые и огнестрельные ранения, автомобильные катастрофы, утопленники – ничто как будто не могло поколебать его жизнерадостность и общительность.

Перрьера протянул им мятные леденцы. Помогает от запаха. Оба детектива взяли по леденцу. Развернули шелестящие обертки. Доктор Перрьера собрал их и выкинул в мусорный ящик.

– Что вы можете нам рассказать? – спросил Расбах, когда они, стоя вокруг длинного металлического стола, смотрели на лежащий на нем труп. Расбаха радовало, что у Дженнингса, как и у него самого, крепкий желудок. Лицо напарника выражало лишь сосредоточенное любопытство и никакого дискомфорта при виде разлагающегося на столе тела; на его щеке проступил бугорок от мятной конфеты.

– Тело целехонько, – радостно начал доктор Перрьера. – Мужчина европеоидной расы, чуть меньше сорока, здоровый. Первый выстрел пришелся в грудь, второй – в щеку, но именно третий, прямо в мозг, убил его. Смерть наступила мгновенно. Выстрел производился с близкого расстояния – примерно метра два – из пистолета 38-го калибра.

Расбах кивнул.

– Когда именно он умер? – спросил он.

Доктор Перрьера повернулся к Расбаху.

– Я знаю, вы, ребята, обожаете устанавливать время смерти, и я стараюсь, правда. Но вы же понимаете, что, когда мне приносят труп, пролежавший несколько дней, это снижает точность расчетов.

Расбах знал, что Перрьера – перфекционист, всегда стремится к идеальному результату.

– Я понимаю, – терпеливо ответил он. – Но мне все же хотелось бы услышать ваши предположения.

Доктор улыбнулся.

– Я провел вскрытие вчера вечером. Судя по степени разложения и найденным в теле личинкам – учитывая, конечно, жару, – я бы сказал, что он умер дня за четыре до этого, плюс-минус день.

Расбах подсчитал в уме.

– Четыре дня со вчерашнего вечера – это будет вечер тринадцатого августа.

Доктор Перрьера кивнул.

– Его могли убить не ранее вечера двенадцатого и не позднее вечера четырнадцатого. Где-то посередине.

Расбах посмотрел на тело на металлическом столе. Если бы только оно могло говорить.

Вернувшись в участок, Расбах собрал наспех сколоченную команду в одном из больших залов заседаний. Дело вели они с Дженнингсом, и еще несколько патрульных полицейских он отобрал в помощь.

– Мы все еще не знаем, кто этот парень, – сказал Расбах. – Его отпечатков нет в базе пропавших без вести и вообще ни в одной базе. Распространите описание и фото среди полиции и в СМИ – посмотрим, не выяснится ли, кто он. Возможно, даже в таком состоянии его кто-нибудь узнает.

После этого Расбах решил проверить полицейские отчеты за 48 часов между двенадцатым и четырнадцатым августа. Посмотреть, нет ли чего необычного. Поиск не дал значительных результатов: всего лишь несколько незначительных случаев конфискации наркотиков и парочка ДТП, одно из которых казалось довольно заурядным – легкое столкновение автомобилей после обеда. Но вот другое… «Хонда Цивик» превысила скорость в непосредственной близости от места преступления и врезалась в электрический столб примерно в 20:45 тринадцатого августа.

По шее Расбаха побежали мурашки.

Глава 12

– Чем можем помочь? – спросил Флеминг Расбаха, потягивая кофе из кружки. – Не каждый день к нам заходит детектив по уголовным делам.

Расбах выложил на стол фотографию жертвы.

Флеминг с Кёртоном склонились над столом. Кёртон сразу покачал головой. Флеминг внимательно рассмотрел фотографию, но ничего не сказал.

– Тело пролежало несколько дней, – сказал Расбах. – Его нашли семнадцатого августа. По крайней мере, в тот день поступил звонок. Думаю, до этого его успели обчистить местные.

– Мне он не знаком, – сказал Кёртон.

– Я тоже первый раз вижу, – Флеминг посмотрел на Расбаха. – Какое это имеет к нам отношение?

– Его убили в заброшенном ресторане на улице Хоффман примерно тринадцатого августа, плюс-минус день. Я так понимаю, вечером тринадцатого неподалеку произошла авария.

Флеминг с Кёртоном быстро переглянулись. Кёртон выпрямился и кивнул.

– Произошла.

– Расскажите, что вы об этом знаете, – попросил Расбах.

– Женщина превысила скорость, поехала на красный свет. Резко свернула, чтобы избежать столкновения, потеряла управление и врезалась в столб, – ответил Кёртон.

– Она жива?

– Да, – сказал Флеминг, наклоняясь к Расбаху через стол. – Жива, но у нее, видите ли, амнезия.

– Вы что, шутите? – спросил Расбах.

– Нет. Все ей верят: доктора, муж, – ответил Флеминг.

– Но не вы.

– Я не знаю. В тот вечер муж позвонил в «911» и сообщил, что она пропала. Она выбежала из дома без сумочки и без телефона, забыла запереть дверь.

Расбах повернулся к Кёртону, тот покачал головой.

– Думаю, она врет, – сказал он.

– Что вы знаете об этой женщине? – спросил Расбах.

– Ее зовут Карен Крапп, – сообщил ему Флеминг. – Обычная домохозяйка, если забыть о том, где она была и как себя вела тем вечером.

– Домохозяйка?

– Ага. Немного за тридцать, работает младшим бухгалтером. Муж тоже бухгалтер. Детей нет. Славный дом в пригороде – в Генри-Парк.

Внезапно Расбаху вспомнились розовые резиновые перчатки, которые он подобрал рядом с местом преступления и велел добавить к вещдокам. Их переехала машина, на поверхности остались отпечатки шин.

– Что случилось с машиной? – спросил он.

– «Хонда Цивик». Разбита вдребезги, – ответил Кёртон.

– Мне нужно будет увидеть шины этой «Хонды», – сказал Расбах. Его охватила легкая дрожь предвкушения. Разве не интересно было бы, подумал он, найти связь между этой машиной, этой домохозяйкой и жертвой убийства?

– Я так понимаю, теперь вы здесь главный, Расбах, – сказал Флеминг.

На следующее утро, выходя из дома, Том чувствовал себя напряженным и несчастным. Он надел джинсы и собирался на пару часов заскочить в офис, чтоб хотя бы за выходные уменьшить объем накопившихся дел. Пока Карен лежала в больнице, он изрядно выбился из графика. Сегодня она снова поднялась до того, как он проснулся, и ее лицо, когда он поцеловал ее, было бледным. Отек уже спал и синяки начали сходить, но все равно она была непохожа на прежнюю Карен.

Авария изменила ее. Раньше Карен была такой теплой и легкой в общении. А теперь держится отстраненно. Все время молчит. Иногда вздрагивает от его прикосновений. Раньше такого никогда не случалось. Она кажется нервной, напуганной. И тот случай со стаканом показался ему тревожным. Том уверен, что в доме никого не было. Тогда почему она так убеждена в обратном? Довела себя до настоящей паники.

Ему и самому неспокойно. Она действительно не помнит тот вечер? Или просто что-то скрывает?

Подозрение отравляет; в его мозг стали закрадываться сомнения, вспоминаться мелочи, на которые он раньше не обращал внимания.

Сомнения относительно ее прошлого. У Карен было так мало вещей, когда она переехала к нему. Он еще спросил тогда, не хранится ли где-нибудь остальное. Она посмотрела ему прямо в глаза и ответила:

– Нет, это все. Я не цепляюсь за вещи. Не люблю загромождать дом.

Пару раз он задавался вопросом, почему у Карен не сохранилось никаких старых связей. Когда он спросил ее о родных, она ответила, что у нее нет семьи. Это он мог понять. Его родители тоже умерли, не осталось никого, кроме брата. Но у нее вообще никого не было. У него были университетские друзья, у нее – нет. Когда он стал приставать с расспросами, она сказала, что не умеет поддерживать связи с людьми. Скорчила рожицу, как будто он делает из мухи слона.

Он любит ее, она любит его, у них идеальные отношения. И если она не хотела ему рассказывать о жизни, которую вела до того, как они встретились, он готов был это принять. Он никогда не терзался подозрениями – просто думал, что она не любит откровенничать.

Но теперь он уже не уверен, что его все устраивает. Он вдруг понял, что на самом деле почти ничего не знает о собственной жене.

Детективы Расбах и Дженнингс ждали в лаборатории. Розовые перчатки проходили экспертизу, хотя было воскресенье.

Расбах принес ароматный двойной эспрессо – для эксперта Стэна Прайса, который согласился сегодня утром выйти на работу. Это всего лишь кофе из «Старбакса», но Расбах знал, что у Стэна обычно нет времени сходить туда самому.

– Спасибо, – сказал Стэн, с улыбкой принимая стаканчик. – Хороший кофе делает половину дела.

В подвале здания, где находилась лаборатория, стояла кофемашина, но она знаменита тем, что делает отвратительный кофе. Возможно потому, что ее не чистят, однако до сих пор никто не выразил желания проверить эту теорию и хорошенько ее отдраить. Расбах мысленно сделал заметку: подарить отделу криминалистики новую эспрессо-машину на Рождество.

– Что там? – спросил Расбах.

– Так, перчатки. Мне удалось снять с одной хороший отпечаток шины, – Стэн одобрительно хлебнул кофе. – Этот отпечаток соответствует размеру и модели шин интересующего вас автомобиля. Модель та же, но нельзя с уверенностью сказать, что это были именно эти шины. Что именно этот автомобиль переехал перчатку. Но такое могло быть.

– Хорошо, – ответил Расбах. Уже кое-что. – Каковы шансы, что мы найдем ДНК в перчатках?

– Я бы сказал, шансы высоки, но придется подождать. У меня тут очередь.

– Ты можешь как-то ускорить процесс?

– А ты можешь и дальше приносить мне этот восхитительный кофе?

– Заметано.

Карен взяла сумочку, ключи, телефон и приготовилась выйти из дома. Нужно сбегать в магазинчик на углу.

Но когда она открыла дверь, на пороге стоял какой-то мужчина.

От неожиданности она чуть не вскрикнула. Однако незнакомец не выглядел угрожающе. Прилично одетый, в хорошем костюме. Со светлыми волосами и умными голубыми глазами. И тут она заметила второго, который только поднимался по ступенькам. Она посмотрела на него с тревогой, потом перевела взгляд на стоящего перед ней.

– Карен Крапп? – спросил незнакомец.

– Да, – с подозрением ответила она. – А вы кто?

– Детектив Расбах, – он оглянулся на своего спутника, который встал рядом с ним. – А это детектив Дженнингс.