Текст книги "Я тебя никогда не обижу!"

Шарон Да Вита
Я тебя никогда не обижу

ПРОЛОГ

Полуостров Дингл. Графство Кэрри, Ирландия

Боже, он вот-вот потеряет ту единственную, которую любил.

В отчаянии стоял он на вершине зубчатых скал, глядя на пенящиеся воды Куменула. Ночь опустилась мгновенно. Будто нетерпеливые руки любовника, стремительной, пылкой лаской темнота окутала бесплодные окрестности. Море не спеша катило свои волны к берегу. Мягкий шлепающий звук отдавался эхом в темноте – словно море наигрывало печальную мелодию, вторя его настроению…

Она никогда не будет ему принадлежать!

Он помотал головой, не в силах поверить. Но это было так – сегодня на Ярмарке Эльфов она обручилась с другим.

Перед глазами стояла потрясшая его картина: Сваха берет руку девушки и отдает ее другому мужчине, раз и навсегда решая их судьбу.

Его сердце разбито…

Он с горечью думал о планах, которые они строили. С детских лет они знали, что созданы друг для друга. Эта девушка стала частью его самого, его душой.

Он понял это в тот момент, когда впервые увидел ее. Огненно-рыжие волосы, искрящиеся зеленые глаза, красиво очерченные губы… Один лишь взгляд – и его трепещущее сердце было отдано ей навеки.

Он знал, что никогда не будет – не сможет! – любить другую.

Его мысли вернулись к планам, которые они строили в ночной тиши на этих зубчатых скалах. Крепко сжимая друг друга в объятиях, шептали о любви, о своем будущем, своих сыновьях. Жизнь, о которой они мечтали, мечты, которые сплетались сами собой, планы, порожденные любовью… планы на будущее, их общее будущее!

Он вспомнил о колыбели, которую так тщательно мастерил. Резная, очень красивая, она должна была стать свадебным подарком – знаком его любви. Он сделал ее для сильных, рослых сыновей, которыми она осчастливит его. Сыновей, которым он даст свое имя и у которых однажды появятся свои сыновья. И у тех будет своя судьба и своя настоящая любовь.

Колыбель должна была стать нитью, связующей поколения. Она переходила бы к тому, кто обретал свою большую любовь. Напоминала бы о предшествующих поколениях, о великой любви, частью которой являются потомки, о памяти и традициях, веками свято хранившихся кланом Салливанов.

Увы… теперь оказалось, что все напрасно!

В отчаянии он сжал кулаки и тяжело вздохнул. Остается лишь швырнуть колыбель в это пенящееся море – пусть прекрасное гладкое дерево вдребезги разобьется о скалы. Так же, как разбилось его сердце!

Молли никогда не будет принадлежать ему.

Нет!

Он тряхнул головой. Невозможно смириться с этой мыслью!

Принялся моросить холодный злой дождь, смешивая свои капли с его слезами. Сердце разрывалось от боли: другой любви ему не суждено пережить. Все кончено…

Для него существует только Молли.

В бессильной ярости он сжал зубы – а как же его самолюбие, гордость?

Ведь он Салливан, один из шести братьев. Гордый, могущественный клан – никто из них не сдавался без боя. Они учились бороться за то, что принадлежало им по праву, ни разу не запятнав ни свое имя, ни честь семьи.

Нельзя спокойно наблюдать за гибелью любви! Без Молли жизнь потеряла бы всякий смысл.

Сдаться?! Ну нет – он не знает такого слова! Не позволит Молли выйти замуж за другого – каково бы ни было решение ее клана.

Полный решимости, он подставил лицо дождю и свежему ветру.

В нем хватало и темперамента, и здравого смысла. Ясно, что теперь понадобится и то, и другое, – необходимо все тщательно обдумать и спланировать. От этого зависит будущее – их будущее. И будущее всего клана Салливанов.

Он вновь подумал о колыбели, и решимость вдруг наполнила его. Кулаки снова сжались.

Еще есть время, еще не все потеряно. Помолвка назначена на утро. В его распоряжении несколько часов, кто знает, возможно…

Улыбнувшись, он отвернулся от пенящегося моря. Он уже знает, что делать.

В его руках жизнь его и Молли. В его руках судьба всего клана.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Джоанна Грэйс была определенно, несомненно, явно… беременна. Почти шесть месяцев. Это знали все ее соседи по необычайно дружному району Логэн-Сквер в западной части Чикаго.

С тех пор как четыре месяца назад полицейский Брайан, ее муж, был убит при исполнении служебных обязанностей, за ней взялась присматривать вся округа. Причем никто и не подумал поинтересоваться ее мнением на этот счет. Не то чтобы Джоанна была неблагодарной. Сирота, а теперь еще и вдова, она наслаждалась ощущением принадлежности к некоему кругу. Это было совершенно новое и очень приятное чувство. Но порой чуть-чуть угнетало.

Джоанна очень быстро разобралась, что есть желание помочь, а что – откровенное любопытство. Но этого, к сожалению, вовсе не различала миссис О'Бэньон, хозяйка дома, тоже вдова полицейского. И теперь Джоанна чувствовала, что ее вот-вот поймают на месте преступления.

Перекладывая сумку с продуктами в другую руку, чтобы достать ключи, Джоанна рассеянно помахала хозяйке. Если бы только миссис О'Бэньон знала, до чего похожа на поросенка Хрюшу, когда вот так прижимает нос к оконному стеклу…

– Доброе утро, миссис О'Бэньон, – поздоровалась Джоанна. Пришлось улыбнуться, хотя на самом деле ей хотелось заскрежетать зубами. Разумеется, не пройдет и двадцати секунд, как хозяйка сядет на телефон и примется оповещать всех и каждого, что бедная Джоанна – в ее-то положении! – снова «волокла» сумку с продуктами.

Неудивительно, что уровень преступности в этом районе такой низкий, подумала Джоанна, продолжая копаться в кармане в поисках ключей. Дело не только в том, что 14-й районный полицейский участок находится всего в трех кварталах отсюда. Просто преступники наверняка наслышаны о любопытном пятачке миссис О'Бэньон. Пожилая вдова противостояла преступности гораздо лучше, чем все рыщущие по району полицейские, вместе взятые.

Джоанна наконец нащупала ключи и облегченно вздохнула. Может быть, она еще успеет подняться в дом, пока миссис О'Бэньон не вызвала подкрепление. Неужели же Джоанна стала бы рисковать ребенком. Он значил для нее все на этом свете. В сущности, только он один и был у нее в жизни – единственная ее собственность. Но вряд ли банка сладкой водички, дюжина яиц, кусок сыра и еще пара предметов туалета – такая уж опасная тяжесть. Однако наверяка у миссис О'Бэньон на этот счет особое мнение.

Джоанна бросила озабоченный взгляд на лестницу, вспоминая, как совсем недавно играючи, даже не задумываясь над своими движениями, скакала по ней через две ступеньки. Взглянув на свой живот, она поморщилась. Теперь ступеньки за ним едва видны. И мечтать нечего о чем-то, кроме черепашьих шагов.

Снова переложив сумку в другую руку, Джоанна ухватилась за перила и стала медленно подниматься. Свежий мартовский ветер овевал ее, теребя длинные светлые волосы. Перед выходом она собиралась связать их в конский хвост, чтобы не мешали, но не хватило терпения. Именно сейчас, во время беременности, она стала ужасно нетерпеливой. Любая мелочь мгновенно выводила ее из себя.

У крыльца с визгом затормозила, едва не въехав на тротуар, полицейская машина.

Черт! Опять попалась! Молча проклиная миссис О'Бэньон, Джоанна хотела было скрыться, но вспомнила о своем положении. Пройдет еще не один месяц, пока она снова сможет бегать.

Джоанна вздохнула и, не оборачиваясь, замерла на ступеньках. Оборачиваться было незачем. Она знала только одного человека, который позволял себе такие штуки. Затаив дыхание, она ждала неминуемого взрыва.

– Джоанна Грэйс, ты что это себе позволяешь? – пророкотал низкий мужественный голос лейтенанта Майкла Салливана.

Джоанна не могла удержаться от улыбки. Снова этот «голос для плохих мальчиков». Ну, Джоанну-то им не испугаешь, ее все это лишь забавляло. Впрочем, Майклу это знать не обязательно – мужское самолюбие…

Бедный Майкл! Джоанна раздраженно вздохнула. Даже с закрытыми глазами она могла бы поклясться, что он стоит сейчас посреди тротуара. Учитывая его комплекцию, скорее следовало бы сказать – перекрывает движение на тротуаре. Руки в боки, ноги расставлены. Человек, крепко стоящий на земле. Черная кожаная куртка, без сомнения, расстегнута, черные волосы развеваются по ветру, темные брови грозно сведены над кристально чистыми голубыми глазами, всегда темневшими, если Майкл был обеспокоен или взволнован. Угрожающая мина на красивом лице – лице, которое, по мнению Джоанны, любая здравомыслящая женщина сочтет слишком красивым. Умная женщина мгновенно почувствует, что ей грозит опасность, причем опасность немалая. По собственному опыту Джоанна знала, что мужчины вроде Майкла действительно небезопасны.

– Привет, Майкл, – произнесла она, наконец обернувшись. Ну конечно, все так, как она себе представила. Попробуй какой-нибудь другой мужчина так заговорить с ней, она бы, вне всякого сомнения, нашлась что ответить, но это был Майкл. Последний напарник ее мужа, ее друг и добровольный ангел-хранитель с того самого дня, когда Джоанна стала вдовой. Тот факт, что она вовсе не нуждалась в ангеле-хранителе, вовсе не смущал Майкла. Из-за этого на протяжении последних нескольких месяцев между ними не раз возникали недоразумения.

Длинноногий Майкл в мгновение ока преодолел разделявшие их ступеньки.

– Джоанна! – Он раздраженно вздохнул и потянулся за ее сумкой.

Она заупрямилась и не выпустила сумку из рук. Самостоятельность была ее самым большим сокровищем, и Джоанна цепко за нее держалась. Возможно, потому, что иногда чувствовала – больше у нее нет ничего. В нынешнем своем неустойчивом положении – и физически, и эмоционально, – ей претила сама мысль о том, что она невольно может стать зависимой от кого бы то ни было. Особенно от Майкла. Чего проще – ведь он так благороден! Но этого ни за что нельзя допустить…

– Майкл… – Теперь пришла ее очередь раздраженно вздохнуть. Она и не подумала сдерживаться, благо беременность служила прекрасным оправданием раздражительности. – Я же тебе сказала! Я в состоянии сама добраться до дому! И вообще о себе позаботиться!

Что-то в интонации Джоанны заставило Майкла пристально взглянуть на нее. Последние четыре месяца они часто возвращались к этой теме…

Джоанна не была грубой или неблагодарной. Просто у нее был собственный горький опыт. За исключением короткого замужества, большую часть своей жизни она прожила в одиночестве. И именно одиночество научило ее избегать любой зависимости, а короткий брак лишь укрепил в этом убеждении. Любой шаг в сторону вел к боли и разбитому сердцу. Она достаточно хлебнула горя.

Тихо вздохнув – уже в который раз! – Майкл сделал вид, что не слышит. Ясно, кажется, что она способна сама о себе позаботиться. Женщина без семьи, без мужа… Как ни кинь – одна во всем мире. А тут еще беременность…

Нет, Джоанне необходим ангел-хранитель. Майклу казалось, что она и сама понимала это, но упрямо отказывалась признать. Упорно цеплялась за независимость, будто за спасительную соломинку, наотрез отказываясь попросить кого-то о помощи – особенно его.

В последние месяцы причины такого поведения всерьез заинтересовали Майкла. «Что, – спрашивал он себя, – заставляет Джоанну быть такой настороженной? Почему она так упрямо не хочет ни от кого зависеть – и меньше всего от меня?» Женщины, которых он встречал прежде, реагировали по-другому. Майкл был почти оскорблен в своих лучших чувствах.

– Джоанна, сколько раз тебе говорить, что, если тебе что-то нужно, я к твоим услугам?! – Майкл издал еще один вздох отчаяния, незаметно оглядывая улицу. Посмотрев в одну, потом в другую сторону, он остановил свой внимательный взгляд на Джоанне, а на лице появилось сосредоточенное и встревоженное выражение.

Сноп солнечного света упал на ее волосы, и они засияли, словно позолоченные. Как хотелось Майклу дотронуться до них! Боясь не устоять перед искушением, он на всякий случай сунул руки в карманы.

Странно, он обнаружил, что замечает все связанные с Джоанной мелочи. Как вспыхивают ее голубые глаза, когда Джоанна смеется. Или как на них словно опускается пелена настороженности, когда она бывает встревожена.

Усилием воли Майкл заставил себя вернуться к предмету разговора.

– Ты же знаешь: даже если меня нет поблизости, Дэнни или Патрик примчатся в мгновение ока, – продолжал он. – Кто-то из нас всегда патрулирует окрестности. А если и нет, звони в паб – мама обязательно найдет кого-нибудь. – Майкл обеспокоенно покачал головой. – Если только Папа узнает, что ты снова сама таскала сумки, мне головы не сносить!

Джоанна не удержалась и улыбнулась. Семья Салливан, как и их паб, была легендой этого района. Когда отец Майкла, Джок, был убит при исполнении служебного долга, его место занял старший сын. Он взял на себя ответственность не только за овдовевшую мать, Мэйв, и постаревшего дедушку, нежно называемого Папой, но и за двух младших братьев, Дэнни и Патрика, а также занялся легендарным пабом Салливанов, который насчитывал уже полвека.

Салливаны были большой, дружной и шумной семьей. Они дрались, спорили, ссорились, но стоило кому-нибудь встать между ними, как члены семьи горой поднимались друг за друга. Салливаны были как раз такой семьей, о которой всегда мечтала Джоанна.

И вновь отозвалась в ней старая боль – и Джоанна инстинктивно коснулась рукой живота. Думая о семье Майкла, она порой ощущала болезненное, отчаянное одиночество. Одиночество, которое она, казалось бы, преодолела много лет назад. Неприятно было сознавать, что на самом деле оно так и осталось в ней. Быть может, виной тому беременность и прочие обстоятельства? Во всяком случае, те прежние чувства, та тоска все больше давали о себе знать.

Джоанна рассеянно провела рукой по животу – и сразу ощутила нахлынувшую на нее волну нежности. Ее ребенок обязательно будет чувствовать себя необходимой частью семьи – пусть даже это семья всего из двух человек. Ее ребенок будет знать, что такое принадлежать кому-то, быть любимым! – ожесточенно пообещала себе Джоанна. Она смахнула нежданные слезы – в последние дни глаза у нее бывали на мокром месте довольно часто.

Семья… У малыша будет семья.

– Майкл, – сказала она, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие и удержать сумку.

Только бы он не заметил ее слез… – С тем, что мне понадобилось сегодня, не справился бы ни ты, ни твои братья.

Майкл молча вытаращил глаза. Он так подозрительно взглянул на сумку, будто она могла скрывать в себе контрабанду или, хуже того, что-нибудь такое ужасно женское, что смутит его до смерти. Рука, сжимавшая сумку, разжалась.

– А что, гм… собственно… тебе было нужно, Джоанна? – спросил он наконец. Но, судя по интонации, ему вовсе не хотелось знать ответ.

– Свежий воздух, – ответила Джоанна, усмехнувшись, и направилась вверх по лестнице. Она потянула за собой сумку, но уже в следующее мгновение Майкл догнал ее и без всякого труда отобрал ношу.

– Гм… свежий воздух? – взвешивая на руке сумку, переспросил он. – Что-то он у тебя тяжелее, чем обычно. – Покачав головой, он переложил сумку в другую руку, затем взял Джоанну под локоть и повел по лестнице, словно дряхлую тетушку.

Он продолжал улыбаться – надо признать, улыбка у него чертовски обаятельная. Должно быть, не одну женщину свела с ума.

Эта мысль позабавила Джоанну. К счастью, она-то в состоянии устоять перед этим пресловутым мужским обаянием, от которого многие теряют голову.

– Джоанна, ты уверена, что с тобой… все в порядке? – Майкл остановился, протянул руку к Джоанне и поправил выбившуюся прядку волос, внимательно вглядываясь в ее лицо.

Джоанна порозовела от свежего мартовского ветра, который спутал ее длинные золотистые волосы, так что вид у нее стал немного взъерошенный. В голубых глазах – грустных и недоверчивых, – похоже, блестели слезы. Майкл еще больше встревожился.

Ни разу за все эти месяцы он не видел Джоанну плачущей. Как когда-то его мать, рано овдовев, Джоанна собрала все свои силы и стала просто жить – ради себя и будущего ребенка. Ее сила и мужество не могли не восхищать.

Но Майкл знал Джоанну достаточно, чтобы понимать: если она на грани слез – дело плохо. Она не из тех женщин, у которых глаза вечно на мокром месте. В сознании его прозвучал сигнал тревоги, мгновенно мобилизовавший все инстинкты защитника.

От страстного желания обнять Джоанну, прижать к себе, успокоить у него едва не кружилась голова. Захотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы из ее глаз исчезли слезы, а с лица – печаль. Кажется, бесконечно давно он не ощущал в себе этого первобытного, чисто мужского инстинкта – защищать женщину во что бы то ни стало.

Сколько себя помнил, Майкл всегда делал все возможное, чтобы сохранять в отношениях с женщинами дистанцию. О, разумеется, не физическую. Нормальный здоровый мужчина, он наслаждался женским вниманием. Но все же ни разу не позволил женщине по-настоящему затронуть его чувства. Нет, этого Майкл не допускал. Слишком большую ответственность он нес на своих плечах, чтобы позволить себе терять голову из-за женщины. Если хочешь справляться со всеми своими обязанностями, необходим здравый рассудок. Это было одним из первых правил, которым его научил покойный отец.

Лишь однажды он нарушил его. Однажды, но чувства вины, тяготившего его с тех пор, было более чем достаточно, чтобы помнить о том, что может случиться – и неизбежно случится, – если мужчина позволит эмоциям, особенно связанным с женщиной, взять верх над рассудком.

– Все в порядке, Майкл. Все в полном порядке. – Джоанна с досадой взглянула на него и нахмурилась, желая скрыть слезы. Беременность странно действовала на настроение: то кружилась голова, то хотелось плакать. – Тебе что, нечем заняться? Хулиганы перевелись?

Майкл взял у нее ключи и открыл дверь.

– А я их всех уже распугал, – озорно сказал он, помогая Джоанне войти и плотно закрывая за ними дверь.

Все еще держа в руке сумку с покупками, он направился в кухню, выкрашенную в бодрящий желтый цвет, и поставил ее на стол. Джоанна сняла свою весеннюю куртку и, упав на стул, с усталым вздохом вытянула ноги.

– Ладно, теперь посмотрим, за чем это таким ужасно важным ты сегодня помчалась лично. – Он открыл сумку и заглянул внутрь. Уже сунул туда руку, чтобы вытащить покупки, когда Джоанна вдруг вскочила.

– Ничего особенного, Майкл! – Выхватив сумку и прижимая ее к себе, она старалась не смотреть на Майкла. Лицо ее залила краска – и что за дурацкая привычка, из которой она никак не вырастет!..

Майк удивленно приподнял бровь.

– Ничего особенного, говоришь? Ясно-ясно. – (Под его взглядом Джоанна еще больше покраснела и сжала сумку так, что казалось, сейчас раздавит.) – Давай-ка сюда. Что у тебя там?

– Ничего, – соврала она и вызывающе сжала губы. – И вообще, я вполне способна прогуляться пару кварталов до магазина и купить необходимые мелочи. – Она уселась и вновь вытянула ноги. Теннисные туфли становились слишком тесными.

– Пару кварталов? – переспросил Майкл с упреком. – Разреши тебе напомнить, что бакалея Мика находится в пяти кварталах отсюда. – В его голосе звучало такое осуждение, как если бы она призналась, что бежала кросс. Причем босиком.

– Ну и что?! – Джоанна наконец опустила сумку на пол. – Или вы мне здесь лекцию по географии собираетесь читать, лейтенант?

– Пять кварталов туда, пять – обратно. А если бы ты устала? – Скрестив руки на широкой груди, Майкл мрачно вспоминал, какие еще многочисленные опасности могли ее поджидать. – Или голова бы закружилась?

Джоанна закатила глаза.

– Майкл, я никогда в жизни не падала в обморок!

– Все когда-нибудь случается в первый раз, – парировал он, зная, что единственное, в чем можно быть уверенным, когда имеешь дело с беременной женщиной, – это то, что ни в чем нельзя быть уверенным. Сестер у Майкла не было, но он достаточно долго прослужил в полиции, чтобы знать: чего только не случается с женщиной в таком положении.

– И все же… – сказала Джоанна, ухватившись за его руку, чтобы снять теннисные туфли с измученных ног, – раз уж мы заговорили об этом, один парень…

– Что еще за парень?! – переспросил Майкл громоподобным голосом. Глаза его сощурились и угрожающе потемнели. Он весь напрягся, готовый сокрушить каждого, кто посмеет подойти к ней. Джоанне показалось, что еще мгновение – и он схватится за оружие.

– Парень предложил мне нести сумку, Майкл, – сухо объяснила она. При виде того, как Майкл с облегчением вздохнул, она едва не рассмеялась.

– Так почему ты ему не разрешила?

– Отстань, – проворчала Джоанна. Хорошенького понемножку. Заставляя себя рассердиться, она ткнула пальцем ему в грудь. – А теперь послушай меня, Майкл Патрик Салливан. – Ей пришлось откинуть голову, чтобы пронзить его взглядом. – Сколько раз я говорила тебе, что я всего лишь беременная, а вовсе не кретинка. – Джоанна шлепнула его по груди. – Одно из другого вовсе не следует, и, что бы ты ни думал, есть некоторая разница. Каждый год миллионы женщин во всем мире вынашивают детей, причем некоторые делают это с такой же легкостью, как если бы выпили стакан воды. Я большая девочка и прекрасно способна о себе позаботиться. Ясно?

– Ах, большая? – Майкл изобразил на лице усмешку. – Большая, значит? – Он погладил Джоанну по голове. Какая она маленькая по сравнению с ним! Если он небоскреб, она – всего лишь… пожарный кран… – Солнышко, – возразил он, едва сдерживая смех, – тебе еще расти и расти до того дня, когда ты станешь большой девочкой.

– Рост еще ни о чем не говорит, Майкл, – проворчала Джоанна, стараясь, чтобы в голосе звучали суровые нотки. Конечно, Майкл так и не понял, почему для нее настолько важно крепко стоять на ногах. Она должна твердо знать, что сама способна позаботиться о себе и будущем ребенке. Это ее самая главная задача.

С той минуты, как она узнала, что беременна, Джоанна поняла, что ей придется растить своего ребенка одной. Брайан это только подтвердил. Конечно, она вовсе не планировала ничего подобного, когда выходила замуж за Брайана, но жизнь часто ломает все планы, а нам остается лишь стараться получше управиться с тем, что получилось.

Да и стоило ли рассчитывать на понимание Майкла? Ведь он всю свою жизнь был окружен необыкновенной любовью, заботой и большой семьей. Он никогда не знал, что такое быть одиноким или нелюбимым. Ему незнакомо сознание, что ты никому не нужен. За Майклом всегда стояла семья, готовая в любую минуту поддержать его, случись ему споткнуться или упасть.

У Джоанны же никогда не было такой роскоши – любовь и семья, которыми так естественно пользовался Майкл, – никогда, даже во время ее короткого замужества. К сожалению, она так и не разобралась ни в своем браке, ни в муже – а потом уже было поздно.

Глядя на Майкла, Джоанна покачала головой.

Нет, никогда ему не понять, почему это важно для нее.

– Все в порядке, Майкл, – повторила она, слабо улыбнувшись, но все еще сдерживая беспричинные слезы.

– Просто немного устала, я полагаю?

Джоанна сердито взглянула на него.

– Перестань, – отрезала она, увидев на его лице знакомое выражение. – Перестань. Я ходила в магазин, Майкл, а вовсе не на Северный полюс.

Майкл проглотил слова упрека, уже готовые сорваться с языка. Протянув руку, он ласково заправил прядки волос ей за уши. Что-то все-таки ее беспокоит.

– Я заметил банку сладкой водички, – произнес он робко. – Тебя уже больше не тошнит по утрам, да?

Первые месяцы беременности протекали очень тяжело. Джоанна не понимала, – что творится с ее несчастным телом. Но никто не услышал от нее и слова жалобы. Майкл никогда бы не узнал обо всем этом, если бы однажды по дороге на работу не зашел к Джоанне и не нашел ее в ванной – скорчившуюся на полу и совершенно обессиленную.

Первой реакцией Майкла был ужас. Но, поняв, что ей нужна его сила, а вовсе не причитания, он просто отнес ее на кровать, дал несколько крекеров и оставался рядом, пока она не заснула. С тех пор он стал по-новому относиться к тому, через что проходит женщина, чтобы родить ребенка.

– Нет, больше не тошнит. – Джоанна покачала головой, зная: что бы она ни сказала, Майкл не перестанет беспокоиться.

Майкла тревожили тени у нее под глазами и таящаяся в глазах печаль.

– Джоанна, я мог бы отвезти тебя к доктору Саммерсу, пусть он тебя осмотрит.

На мгновение Майкл ощутил угрызения совести. Может, он все-таки перестарался сегодня с этим магазином? Но в округе действительно небезопасно. Преступность может вскоре захлестнуть и их район. Пусть даже полицейский участок в двух шагах, все равно Майкл беспокоился.

Всего неделю назад одна женщина подверглась нападению по дороге из лавочки Мика, местного бакалейщика. Да и самого Мика, старожила с тридцатилетним стажем, за один только прошлый год ограбили целых три раза. Так что опасения Майкла не были совсем уж пустыми.

Джоанна отрицательно замотала головой, вновь закатив глаза.

– Нет, спасибо, Майкл! Мне нужен не врач, а всего лишь сон. – Она рассеянно потерла глаза, действительно почувствовав вдруг усталость. – А кроме того, я записана к врачу на понедельник сразу после работы. – Она погрозила ему пальцем. – Только не начинай опять насчет работы, Майкл. Я тебе уже сказала: пока не начну получать страховку за Брайана, у меня нет выхода.

По каким-то причинам страховка запаздывала. Джоанна надеялась, что ее успеют оформить к этому времени и она будет хоть как-то обеспечена. Но, увы…

Майкл кивнул.

– Знаю, Джоанна. Я не богат, но у меня есть сбережения, и я мог бы…

– Майкл! – Она снова погрозила ему пальцем. Эта тема возникала уже не в первый раз. Конечно, Джоанна предпочла бы посидеть дома, а не ходить на работу. Став грузной и неуклюжей, она слишком быстро уставала. Но не брать же деньги у Майкла! Это была бы своего рода зависимость. Нет, этого она не допустит… – Пожалуйста, не думай, что я неблагодарная или что не оценила твое благородное предложение, Майкл. Это не так. – Джоанна старалась говорить помягче. – Но, пожалуйста, пойми – я просто не могу принять его. – Покачав головой, она тяжело вздохнула. – Сама справлюсь. Осталось уже немного. Я говорила с капитаном на прошлой неделе, и он заверил меня, что все идет как надо.

– Да, но…

– Майкл, ну пожалуйста, уймись! – взмолилась Джоанна.

Хорошо, он не будет настаивать – во всяком случае, сейчас.

– Ладно. Но почему ты не хочешь мне сказать, что тебя тревожит? – Майкл внимательно посмотрел на нее. Надо просто взять и спросить прямо. – Это как-то связано с сегодняшним походом в магазин?

– Майкл, я пошла в магазин, потому что мне кое-что понадобилось для сегодняшнего вечера.

– Сегодняшнего вечера? – Майкл в замешательстве приподнял бровь. – А что у нас сегодня? – Он принялся перебирать даты – что же он упустил? Да нет, сейчас март, а день рождения у нее в июне.

– Ежегодная вечеринка Салливанов в честь Дня святого Патрика!

Эти вечеринки, которые устраивала Мэйв, стали уже местной легендой. На ночь паб закрывался для посетителей, и все соседи, а также все полицейские из 14-го участка собирались там, чтобы полакомиться, повеселиться и посмеяться.

– Ну? – пожал плечами Майкл. – И что же?

– А то, что у меня сегодня вечером… гм… свидание. На этой вечеринке.