Текст книги "Любовник из фантазий"

Глава 5

Утро для Грейс текло на удивление медленно – как ни старалась она сосредоточиться на проблемах пациентов, у нее ничего не выходило. Раз за разом перед ее глазами всплывало воспоминание о золотистой коже и пронзительно-голубом взгляде.

А эта улыбка…

О, как бы она хотела, чтобы Юлиан никогда так не улыбался ей.

– Ну вот я и говорю: смотри, Дейв, если хочешь одолжить у меня одежду, так ради Бога, но только не трогай мои дорогие платья от кутюр. Если ты в них будешь выглядеть лучше меня, то я отдам их в Армию спасения. Правильно я сделала, доктор?

Грейс оторвала взгляд от блокнота, где она рисовала смешных человечков с копьями.

– Что, Рейчел?

Рейчел была фотографом и одевалась очень элегантно.

– Я правильно сделала, что велела Дейву держаться подальше от моего гардероба? Согласитесь, разве не паршиво, когда ваш дружок выглядит в вашей одежде лучше вас?

Грейс кивнула:

– Конечно. Это ведь ваша одежда, а вы вынуждены запирать ее.

– Ну вот, я так и знала. Именно это я ему и сказала. Нет, ради Бога, он может говорить мне, что он женщина, только в мужском обличье, и все такое, но когда доходит до дела, то он прекрасно слушается меня, как и мой бывший муженек.

Грейс в очередной раз взглянула на часы: время Рейчел почти вышло.

– Знаете что, – прервала она пациентку, – давайте отложим это до встречи с Дейвом в понедельник…

Рейчел кивнула.

– Только в понедельник напомните мне, чтобы я рассказала вам про Чико.

– Чико?

– Про чихуахуа, который живет по соседству. Эта собака имеет на меня виды.

Грейс нахмурилась. Неужели Рейчел имеет в виду именно то, о чем она думает?

– Имеет виды?

– Ну да. Понимаете, имеет виды на меня. Он только снаружи такой миленький, но у этого пса точно на уме один секс. Каждый раз, как я мимо него прохожу, он мне под юбку заглядывает. А что этот гад с моими кроссовками делает, так вам лучше и не знать! Не собака, а извращенец какой-то.

– Хорошо. – Грейс кивнула. Вряд ли она чем-то сможет помочь Рейчел, и все же… – Мы непременно обсудим домогательства чихуахуа.

– Спасибо, док, вы куда лучше всех других докторов. – Рейчел подняла с пола сумку и направилась к двери.

Когда дверь за ней закрылась, Грейс устало потерла лоб. Чихуахуа, ну надо же! Бедная Рейчел! Нет, все-таки должен быть способ помочь этой женщине.

С другой стороны, уж лучше пусть чихуахуа заглядывает тебе под юбку, чем красавец грек из твоих фантазий.

– О, Лейни, – выдохнула Грейс, – Ну зачем я позволила тебе втянуть меня во все это?

Увы, времени жалеть себя у нее не было – на столе пискнул сигнал от секретарши.

– Да, Лиза?

– Пациент, который был записан на одиннадцать часов, отменил встречу, зато ваша подруга, Селена Лоренс, звонила раз сто. Она оставила стопку записок, чтобы вы срочно перезвонили ей на мобильный.

– Спасибо, Лиза. – Грейс сняла трубку и набрала нужный номер.

– Ну слава Богу! – воскликнула Селена, прежде чем Грейс успела рот раскрыть. – Тащи сюда свою задницу и забирай своего дружка, да побыстрее!

– Он мне не дружок, и это ты…

– А, так вот, значит, как. – В голосе Селены зазвучала обида. – Надутый, самовлюбленный индюк, вот кто он такой! Этот твой Юлиан всех женщин округи собрал вокруг себя. Моя напарница сегодня утром продала больше горшков, чем за всю жизнь сделала. Я хотела забрать его домой, но не смогла пробиться сквозь толпу. В жизни ничего подобного не видела – как будто знаменитость какая-то приехала. Так что давай немедленно приезжай.

Грейс выругалась. Ну что за неудачный день. Она набрала номер секретарши и попросила отменить все встречи до конца дня.

Добравшись до площади, Грейс сразу поняла, что имела в виду ее подруга. Вокруг Юлиана собралось по меньшей мере двадцать женщин, а остальные смотрели на него во все глаза, пока шли мимо. Те, что стояли совсем близко, толкались локтями, стараясь дотронуться до него.

Больше всего Грейс поразили три женщины, которые повисли у Юлиана на шее, пока четвертая пыталась снять все это безобразие на фотоаппарат.

– Спасибо, – промурлыкала женщина лет тридцати и вырвала фотоаппарат из рук подруга, потом прижала его к груди, видимо, затем, чтобы Юлиан обратил свой взор туда. Но грека, судя по всему, это не слишком интересовало.

– Просто чудо какое-то, – продолжала восхищаться дама. – Дождаться не могу, когда покажу все это друзьям. Они ни за что не поверят, что я нашла во французском квартале настоящего мужчину с обложки дамского романа.

Что-то в позе Юлиана подсказало Грейс, что ему совершенно наплевать на суету вокруг его персоны; и все же, надо отдать ему должное: откровенно грубым он не казался, хотя улыбка, игравшая лишь на его губах, не затронула глаз. С другой стороны, Грейс и сама таяла, когда смотрела на его лицо, на его фигуру, на его улыбку.

Неожиданно Юлиан посмотрел поверх голов поклонниц прямо ей в глаза, и Грейс удивленно приподняла бровь. Его зрачки мгновенно сузились, точно у хищника, заметившего добычу.

– Прошу прощения. – Юлиан раздвинул толпу и направился к ней.

Хуже всего, что на исходящее от него желание тело Грейс реагировало непредсказуемо, и с каждым его шагом ее сердце стучало все громче и громче.

– Приветствую тебя, моя избранница. – Юлиан взял ее руку и стал целовать пальцы.

По телу Грейс побежали мурашки. Она и глазом не успела моргнуть, как он заключил ее в крепкие объятия и одарил поцелуем, от которого у нее закружилась голова. Что-что, а толк в поцелуях он знал! И еще его тело… Она еще никогда не чувствовала под руками такие упругие мышцы.

Завистливое восклицание одной из девиц разрушило чары, и Грейс вздрогнула.

– Юлиан, прошу тебя. На нас смотрят.

– Мне все равно.

– Зато мне не все равно!

Юлиан с трудом оторвался от нее. У Грейс горели щеки, она чувствовала на себе завистливые взгляды разочарованных женщин, тогда как Юлиан, всем своим видом показывая неудовольствие, отошел на шаг.

– Ну наконец-то! – воскликнула Селена и вздохнула. – Если бы я знала, что это поможет, я бы сама его поцеловала.

Грейс презрительно хмыкнула:

– Что ж, это ты во всем виновата.

– Это еще почему?

Грейс взмахом руки указала на одежду Юлиана:

– Посмотри, во что ты его разодела. Привела греческого бога на обозрение толпе и при этом одела его в шорты и футболку, которая к тому же меньше размера на два. Боже, Селена, и о чем ты только думала?

– Но на улице жара и стопроцентная влажность. Ты что хочешь, чтобы у него тепловой удар случился?

– Дамы, прошу вас, перестаньте. – Юлиан протиснулся между ними. – Не стоит стоять на жаре и спорить о такой мелочи, как моя одежда. – Он посмотрел на Грейс глазами голодного зверя и так улыбнулся, что у любой женщины растаяло бы сердце. – К тому же я не греческий бог, а лишь божок нижнего пантеона.

Грейс пропустила мимо ушей почти все, что он сказал, так завораживал его голос. Может, это из-за его красивого акцента? Нет, скорее, здесь что-то большее, но она так и не смогла понять, что же именно.

Честно говоря, ей хотелось только одного – поскорее добраться до кровати и, отдаваясь Юлиану, почувствовать под пальцами его упругую плоть.

Взглянув на Селену, Грейс не могла не заметить, с каким вожделением подруга смотрит на ноги Юлиана.

– Ты тоже это чувствуешь?

Селена в недоумении пожала плечами:

– Что чувствую?

– Его. Как будто он играет на свирели, а мы, как мыши из сказки, пляшем под ее мелодию. – Грейс осмотрелась по сторонам и увидела, что некоторые женщины даже выгибают шею, чтобы лучше видеть Юлиана.

Юлиан приподнял брови и бросил на Грейс выразительный взгляд. Он не дотронулся до нее, да это было и не нужно; само его присутствие возбуждало ее. Взгляд Юлиана завораживал, и Грейс физически ощущала, как он словно касается ее нежной кожи.

– Я могу объяснить тебе, что это такое, – внезапно услышала она.

– Волшебство, да?

Покачав головой, Юлиан нежно дотронулся пальцем до ее щеки, и Грейс лишь огромным усилием воли удержалась и не вцепилась в его палец зубами.

Юлиан наклонился ниже и потерся щекой о ее щеку.

– Это потому, что я понимаю тебя так, как не может понять другой мужчина.

– И еще потому, что у него самая аппетитная задница из всех, которые я когда-либо видела, – прервала их Саншайн. – Не говоря о сногсшибательном голосе и акценте. Хотела бы я так говорить.

Грейс рассмеялась, однако Юлиану реплика Саншайн явно не понравилась.

– Давно ли ты видела мужчину, сложенного столь гармонично? Твой парень – настоящий буйвол, – продолжала Саншайн. – Нет, он просто король буйволов. – Саншайн показала свой блокнот, и Грейс увидела на рисунке Юлиана. – Посмотри, как свет играет золотом на его коже.

Грейс кивнула, и в тот же миг Юлиан наклонился к ней и заглянул в ее глаза.

– Пойдем домой, Грейс, – прошептал он. – Сейчас. Я возьму тебя на руки, сорву с тебя одежду и покажу тебе, как боги ублажают женщин. Обещаю, ты будешь помнить это до конца жизни.

Грейс закрыла глаза, и запах сандалового дерева ударил ей в голову. Его дыхание щекотало кожу, а щека почти касалась ее щеки.

О, как ей хотелось сдаться ему, дотронуться до его скульптурных мышц, до широкой шеи, прикоснуться к его нежной коже. Как ей хотелось проверить на вкус все его тело и убедиться, что каждый кусочек его совершенной плоти такой же сладкий, как и губы.

В постели Юлиан, должно быть, превосходный любовник, в этом она не сомневалась. А она? Она для него ровно ничего не значит. Ничего.

– Я не могу, – сказала она и отступила в сторону.

Его глаза наполнились разочарованием, и тут же он твердо посмотрел на нее:

– Ты сможешь.

Глубоко внутри себя Грейс понимала, что он говорит правду. Да и как долго женщина может отвергать такого мужчину?

Тряхнув головой, чтобы отогнать навязчивые мысли, Грейс взглянула на магазин через дорогу.

– Мы должны купить тебе одежду. – Она решительно пошла по дорожке, не сомневаясь, что Юлиан последует за ней. Она чувствовала его присутствие за своей спиной. Это невозможно было объяснить, он просто заполнил собой все ее мысли.

Никто из них не обмолвился и словом, пока они шли к магазинам.

Зайдя в первый бутик, Грейс осмотрелась по сторонам в поисках отдела мужской одежды и, увидев указатель, направилась туда.

– Что ты предпочитаешь? – спросила она, остановившись у полок с джинсами.

– Для того что у меня на уме, лучше всего оставаться без одежды.

Грейс поджала губы.

– Ты что, пытаешься произвести на меня впечатление?

– Может быть. Признаюсь, мне нравится, как ты краснеешь. – Юлиан попытался подойти к ней, но Грейс успела ретироваться, отступив за полку с джинсами.

– Я думаю, тебе понадобится минимум три пары, пока ты здесь.

Юлиан посмотрел на штаны и вздохнул:

– К чему все это, если я пришел всего на несколько недель?

– Боже, Юлиан. – Грейс смерила его насмешливым взглядом. – Ты ведешь себя так, словно никто не одевал тебя в твоих воплощениях.

– Ты права, не одевал.

Грейс скептически посмотрела на него:

– Ты хочешь сказать, что за последние две тысячи лет на тебе ничего не было надето?

– Один раз во время бури в период британского правления дамочка, которая призвала меня, выдворила меня на балкон, накинув мне на плечи свой розовый халат. Она не хотела, чтобы муж застал меня на их брачном ложе. А второй раз все было так унизительно, что я даже рассказывать не буду.

– Не бойся, я не стану над тобой смеяться. Кроме того, я не могу поверить, чтобы женщины за весь месяц ни разу не захотели надеть на тебя что-нибудь.

– Посмотри на меня, Грейс. – Юлиан развел руки в стороны, чтобы она видела каждый мускул на его теле. – Я раб любви. До тебя никто не считал, что мне нужна одежда, чтобы я мог выполнять свой долг. Они делали все, чтобы держать меня рядом, а одна женщина в Средние века закрылась изнутри и сказала, что у нее чума.

Грейс отвела взгляд. То, о чем он говорил, было просто ужасно. Она даже представить себе не могла, через какие ужасы Юлиану пришлось пройти за века своего существования. Боже правый, люди с животными обращаются лучше!

– Они призывали тебя, и никто из них не говорил с тобой и не одевал?

– Мечта любого мужчины! Миллионы женщин падают к твоим ногам, не требуя ни чувств, ни обещаний; и им ничего не надо, кроме тела и нескольких недель наслаждения. Разве не здорово? – Желчь в его голосе стала еще заметнее.

– Что ж, выходит, я не такая, и тебе придется надевать что-нибудь, когда мы будем выходить на люди.

В глазах Юлиана мелькнул неподдельный гнев.

– Меня прокляли не для того, чтобы выставлять напоказ. Я здесь только для тебя, для тебя одной.

Это звучит очень заманчиво, но едва ли она клюнет на это. Грейс не могла использовать человека, как использовали Юлиана другие, – в этом было что-то неправильное. Она никогда не простит себе, если поступит с ним как с рабом.

– Пусть так. – Грейс упрямо вскинула подбородок. – Все равно я не хочу держать тебя взаперти, так что тебе понадобится одежда. – Она начала рыться в стопке вещей. – Давай посмотрим, что тебе больше подойдет. – Грейс взяла несколько комплектов одежды и силой заставила Юлиана войти в примерочную.

Оказавшись в тесной комнатке, Юлиан замер, смущенный сразу тремя вещами. Во-первых, теснота и холод помещения сразу вызвали у него панический страх. Целую минуту он не дышал, с трудом справляясь с желанием вырваться из этих давящих стен.

Но еще страшнее клаустрофобии было лицо, которое Юлиан увидел в зеркале. Он несколько веков не видел своего отражения, и теперь это лицо напомнило ему лицо отца, отчего ему даже захотелось разбить зеркало. Те же черты, тот же высокомерный, презрительный взгляд. Не хватало только длинного глубокого шрама, который пересекал левую щеку отца. Впервые за бесчисленные столетия Юлиан увидел отражение трех тонких косичек, олицетворяющих его статус командира. Он поднял руку и дотронулся до них, чего не делал прежде, и тут же вспомнил тот день, когда заслужил их.

Это было в день битвы при Фивах, когда его командир пал в бою и македонские войска начали в панике отступать. Тогда он поднял меч командира, перегруппировал войска и повел их к победе.

На следующий день после битвы королева Македонии лично заплела ему косы и закрепила на конце бусинами со своих бус.

Юлиан сжал стеклянные бусины в кулаке и посмотрел на кольцо на правой руке. Он так давно носил его, что в конце концов перестал замечать.

Теперь кольцо напомнило ему о том, каким он был когда-то.

Юлиан вспомнил лица родных и друзей, которые готовы были в любую секунду прийти ему на помощь. Он вспомнил те времена, когда сам управлял своей судьбой и мир покорно лежал у его ног. Впрочем, все это далеко в прошлом. Юлиан закрыл глаза и снял бусины с кос, после чего начал расплетать их.

Распустив первую косу, он посмотрел на лежащие на полу штаны. Зачем Грейс делает это? Почему она обращается с ним как с человеком? Он уже привык, что к нему относятся как к вещи, и общаться с ней было для него невыносимо. Холодное и отстраненное поведение тех, кто призывал его раньше, помогало ему смириться со своим положением и забыть о том, кем он был раньше.

– Будь ты проклят, Приап, – выдохнул он и яростно распустил последнюю косу. – И я заодно с тобой.

Грейс с трудом дождалась, когда Юлиан выйдет из примерочной. Джинсы сидели на нем так, словно их сшили специально для него. Облегающая футболка позволяла видеть кубики мышц брюшного пресса и кофейного цвета волосы.

Грейс захотелось подойти к нему и провести рукой по этой бархатной дорожке вниз, чтобы проверить, куда она ведет. Она слишком хорошо помнила, как он выглядит без одежды.

Продавщица и покупательница позади нее перестали болтать и замерли, открыв рты.

– Так годится? – неуверенно спросил Юлиан.

– Да.

Юлиан ухмыльнулся, хотя глаз его эта ухмылка по-прежнему не коснулась.

Грейс обошла его со всех сторон, чтобы рассмотреть получше, и, дотронувшись кончиками пальцев до бедра Юлиана, почувствовала, как он напрягся.

– Знаешь, – он обернулся через плечо, – было бы куда лучше, если бы мы оба разделись и оказались в твоей постели.

Грейс услышала за спиной дружный вздох, и ее бросило в жар.

– Мне придется серьезно с тобой поговорить на эту тему. Далеко не все можно сказать при людях.

Он был непреклонен:

– Если ты заберешь меня домой, нам не придется об этом беспокоиться.

Грейс лишь покачала головой, потом они подобрали еще две пары джинсов, несколько футболок, ремень и солнцезащитные очки.

Заставив Юлиана переодеться в синюю футболку, Грейс оставила на нем джинсы и добавила ко всему этому кроссовки, прежде чем они вышли на улицу.

– Теперь ты почти похож на человека. – Грейс довольно улыбнулась.

Юлиан бросил на нее холодный взгляд:

– Только снаружи.

– Прости, что ты сказал?

– Я человек только снаружи, – повторил он громче. – Разве люди живут по две тысячи лет? И еще – посмотри на женщин вокруг. Ты видела, чтобы они обращали такое внимание на кого-то другого? – Лицо Юлиана стало суровым. – Нет и нет – я никогда не был человеком.

Не зная, что ей сделать, чтобы он чувствовал себя лучше, Грейс решила не делать ничего и пошла дальше. Она уже подошла к двери, когда поняла, что Юлиан не идет за ней, и, повернувшись, тут же увидела его: он стоял у отдела нижнего женского белья и рассматривал витрину с пеньюарами. Лицо Грейс зарделось, она была уверена, что читает его мысли. Лучше поскорее увести красавца оттуда, пока какая-нибудь дамочка не предложила примерить пеньюар специально для него.

Она подошла к нему.

– Так ты идешь?

Юлиан медленно обернулся, и Грейс поняла, что он уже представил ее в нижнем белье.

– Ты будешь превосходно смотреться в этом.

Грейс скептически прищурилась. Вещица выглядела почти прозрачной, а потому слишком уж откровенной. В отличие от Юлиана ее фигура была далека от идеала и не кружила мужчинам голову, за исключением совсем уж экзотических случаев, например, если этот мужчина просидел в тюрьме несколько десятилетий.

– Не знаю, как насчет «превосходно», но замерзну я в этом точно.

– В постели не замерзнешь. – Юлиан приблизился к ней. – Если честно, то я…

– А, вот вы где!

Грейс вздрогнула, а Юлиан обернулся к Селене и что-то сказал на незнакомом языке.

– Эй, – Селена подмигнула Грейс, – моя подруга не понимает древнегреческий – она спала на лекциях весь семестр, хотя я ей говорила, что однажды он может пригодиться.

– Верно. – Грейс вздохнула. – Но кто мог предположить, что к нам явится греческий раб любви… – Грейс оборвала себя на полуслове, когда поняла.

– Ничего, – тихо сказал Юлиан, – мне отлично известно, кто я. Если честно, я больше обижаюсь, когда меня называют греком, чем «рабом любви». Я воспитывался в Спарте, а воевал за македонцев, и у меня вошло в привычку не появляться в Греции, пока меня не прокляли.

Грейс задумчиво наклонила голову, размышляя над чем, что он сказал, а точнее, над тем, чего он не сказал. Она ведь ничего не знала о его детстве.

– Но ведь где-то ты родился?

– Что верно, то верно. Я наполовину грек, но не желаю вспоминать об этой моей половине.

– Хватит вам углубляться в историю, – перебила Юлиана Селена. – Как насчет черного пеньюара? Кстати, где-то здесь я видела красный, который будет смотреться гораздо лучше. Что скажешь? – Селена продемонстрировала пеньюар Юлиану.

Грейс почувствовала, что готова умереть от стыда прямо здесь.

– Может, вы перестанете издеваться надо мной? Я это на себя не надену.

– А я все равно куплю. – Селена решительно посмотрела на подругу. – Уверена, наш гость найдет способ уговорить тебя надеть это для него.

Юлиан изумленно посмотрел на нее:

– Скорее я буду уговаривать твою подругу снять его.

Грейс закрыла лицо руками и застонала. Это все, что она могла сделать, ведь Юлиан определенно не привык к отказам.

– Послушай, ты когда-нибудь проигрывал?

Озорной блеск в глазах Юлиана неожиданно потух, на лицо опустилась тень. Он не произнес ни звука до тех пор, пока не вернулась Селена и не передала ему сумку.

– Итак, теперь вам нужны свечи, хорошая музыка и…

– Селена! – оборвала подругу Грейс. – Я, конечно, благодарна за то, что ты пытаешься сделать, но, может, вместо того чтобы говорить обо мне, подумаем лучше о Юлиане?

– А разве с ним что-то не так?

– Ты знаешь, как вытащить его из книги навсегда?

– Абсолютно без понятия. – Селена обернулась к Юлиану: – А ты знаешь?

– Этого никто не знает.

Селена кивнула:

– Вот, а я что говорю? Зато Грейс у нас упрямая и никогда не слушает, что ей говорят.

– Упрямая или нет, но я не понимаю, зачем ему оставаться в книге?

Юлиан отвел взгляд.

– Послушай, а что такого ужасного ты натворил, и почему тебя приговорили к пожизненному заточению в книге?

– Hubris.[1]1
  Гордость, высокомерие (гр.).


[Закрыть]

– О! – мрачно произнесла Селена. – Это плохо. Похоже, он прав, Грейс. За это в их времена человека могли закопать заживо. Когда дело доходит до наказания, греческие боги очень изобретательны.

Грейс прищурилась:

– Я отказываюсь верить, что нет никакого выхода. Разве мы не можем уничтожить книгу или вызвать одного из твоих духов?

Глаза Селены удивленно расширились.

– Неужели ты поверила в мою магию?

– Но ты же сумела вытащить его на свет божий!

Селена задумчиво погрызла ноготь.

– Послушай, дружок, кто из богов был к тебе наиболее благосклонен?

Юлиан вздохнул, всем своим видом показывая, насколько ему безразлична эта беседа.

– По правде сказать, никто из них меня особо не любил. Когда я был солдатом, то жертвы приносил Афине, но связан больше с Эросом.

Селена хмыкнула:

– Бог похоти и любви. Теперь многое прояснилось.

– Дело вовсе не в этом.

– А ты когда-нибудь просил помощи у Эроса?

– Мы друг с другом не разговариваем.

Грейс поморщилась – такой сарказм прозвучал в его голосе.

– Может, все-таки попробовать?

А почему бы и нет, черт возьми? Грейс задумалась. Может, Селена права и это их, единственная надежда.

– Ты не против? – спросила она у Юлиана, и он, тяжело вздохнув, поднял глаза к потолку:

– Купидон, бесполезный мерзавец, я призываю тебя. Предстань перед нами в человеческом обличье.

Грейс всплеснула руками, а Селена рассмеялась:

– Не мудрено, что тебе никто не отвечает.

– Ну и ладно, – немного помолчав, сказала Грейс. – Я все равно во все это мумбо-юмбо не верю. Давайте положим все это ко мне в машину и перекусим где-нибудь, а потом сядем и вместе придумаем что-то более продуктивное, чем «Купидон, бесполезный мерзавец…». Ну, идет?

– Идет, – быстро согласилась Селена, и Грейс передала ей пакет, в котором лежала старая одежда.

– Возьми, это вещи Билла.

Селена заглянула в пакет и нахмурилась:

– А где белая футболка?

– Я ее позже верну.

Селена кивнула и тут же снова рассмеялась.

Юлиан шел следом за ними, прислушиваясь к их болтовне, пока они не вышли из магазина. Его радовало хотя бы то, что Грейс захотела ему помочь. Всю жизнь он опирался только на себя. Его попутчиками были ум и стойкость. Но еще до проклятия он устал от одиночества, устал бродить один по свету и сознавать, что никому нет до него никакого дела.

Жаль, что он не повстречал Грейс до того, как его прокляли. Она бы смогла приструнить его и вовремя смягчить его отвратительный характер, Впрочем, в те далекие времена женщины были совсем другими. Грейс общалась с ним как с равным, а те, из его прошлого, боялись его и почитали как легенду.

Что делало Грейс такой необычной? Почему она так возится с ним, когда даже родная семья отвернулась от него? Юлиан не мог ответить на эти вопросы. Удивительный островок отзывчивости в море эгоизма.

Не зная, куда деваться от нахлынувших мыслей, Юлиан огляделся по сторонам. Кругом сновали люди, которых городская жара, похоже, не беспокоила. Он прислушался к разговорам вокруг и различил перебранку между мужем и женой, которая отчитывала супруга за то, что тот забыл что-то дома.

Рядом с ними шел мальчуган лет четырех, и Юлиан улыбнулся. Он давно не видел семью в сборе, сосредоточенно занимающуюся своими делами, и это тронуло его до глубины души. Интересно, понимают ли они, какое чудо держат в своих руках?

Пока взрослые препирались, малыш остановился: похоже, что-то привлекло его внимание на той стороне дороги. Юлиан затаил дыхание, каждая клеточка его тела инстинктивно сжалась. Он понял, что сейчас произойдет.

Закрывая багажник машины, Грейс краем глаза заметила какое-то движение на улице и только спустя несколько секунд поняла, что это Юлиан несется сквозь толпу. Она нахмурилась, но тут же увидела, что он бежит к мальчику, который сошел с тротуара на проезжую часть.

– Боже! – Грейс услышала визг тормозов.

В лучших традициях голливудских фильмов Юлиан перемахнул через заграждение у стоянки, схватил мальчика, прижал его к груди и бросился к тротуару – и тут же из-за первой машины выскочила другая – она едва не врезалась в них.

Грейс завороженно смотрела, как Юлиан падает на капот старого «шевроле», подлетает и, ударившись о лобовое стекло, падает на асфальт перед самыми колесами. В последний момент покрышки остановились в миллиметре от его лица.

Юлиан лежал на боку и не шевелился, в то время как вокруг воцарился хаос; люди кричали, визжали, вокруг места происшествия собралась целая толпа.

Грейс на негнущихся ногах двинулась туда же и стала расталкивать собравшихся.

– Только не умирай, – шептала она снова и снова, произнося эти слова, словно молитву. – Только не умирай.

Когда она наконец пробралась сквозь толпу, то увидела, что малыш лежит в руках Юлиана как в колыбели.

Сердце Грейс болезненно сжалось.

– В жизни такого не видел, – неожиданно сказал мужчина позади нее.

Наклонившись к Юлиану, Грейс попыталась перевернуть его и тут услышала, как он спрашивает у ребенка:

– Ты в порядке?

Малыш громко всхлипнул, и тогда, не выпуская его из рук, Юлиан медленно поднялся на ноги.

Грейс облегченно вздохнула. Все живы! Невероятно! Но как ему это удалось?

Юлиан вдруг пошатнулся и с трудом удержался на ногах. Грейс поспешила поддержать его.

Глаза Юлиана потемнели.

– Тише, малыш. – Он погладил ребенка по щеке, потом передал его родителям.

Было заметно, что ему не впервой успокаивать маленьких детей.

Но когда это он успел познать столь непростую науку?

Грейс лихорадочно соображала. Неужели Юлиан сам был отцом? И если так, то где его дети?

– Тебе нужно обратиться к врачу, – сказала Селена, подходя к Юлиану.

– Да нет, все в порядке. – Он понизил голос: – Просто мне пока нельзя двигаться. Машина бьет сильнее, чем солдаты.

Грейс не понравился его юмор.

– Как ты можешь шутить в такую минуту? Я думала, что ты погиб.

Не отвечая, Юлиан лишь пожал плечами, но Грейс и не ждала ответа, она не сводила взгляда с раны на его руке чуть выше локтя: кровь испарялась прямо на глазах, как в каком-то фантастическом фильме.

Неожиданно Юлиан перенес тяжесть тела на поврежденную ногу, и гримаса боли ушла с его лица.

Грейс обменялась изумленными взглядами с Селеной. Это что еще за чертовщина? И где тут правда?

Внезапно Юлиан, не сказав ни слова, направился к тротуару.

– Постой! – Грейс бросилась вслед за ним. – У тебя правда все в порядке?

– Не волнуйся, я никогда ничего себе не ломаю, да и кровь у меня редко течет. – На этот раз Грейс безошибочно распознала горечь в его словах. – Это дар проклятия. Тот, кто наказал меня, позаботился о том, чтобы я не избежал кары, покинув этот бренный мир.

Юлиан двигался довольно быстро, но Грейс не отставала. Она хотела расспросить его о ребенке, но слова застряли у нее в горле.

– Ну надо же, этот парень точно достоин награды! – воскликнула Селена, присоединяясь к ним. – Неплохо бы отпраздновать это конфетами с пралине.

– А что такое пралине? – тут же спросил Юлиан.

– Настоящая пища богов, – пояснила Селена. – Уверена, ты не пожалеешь.

Как ни возражала Грейс, Селена все-таки потащила их в торговый центр, и когда они поднимались по эскалатору, повернулась к Юлиану, который стоял между ней и Грейс.

– Как тебе удалось так все провернуть там, у машины? Это было потрясающе.

Юлиан пожал плечами, но так ничего и не ответил.

– Да ладно, парень, не скромничай. Ты был точь-в-точь как Киану Ривз в «Матрице». Грейс, ты видела, как он двигался?

– Видела, – тихо ответила Грейс, не сводя глаз с Юлиана. Она заметила, как неприятны были ему похвалы Селены.

Когда они поднялись наверх в кафетерий, Грейс, купив две порции пралине из ореха пекана и колу, протянула пралине Юлиану, но вместо того чтобы взять угощение из ее рук, он наклонился и откусил от него прямо на весу.

– Ты была права, – прожевав, сказал он низким голосом, от которого кожа Грейс в очередной раз покрылась мурашками. – Действительно очень вкусно. – И тут же Юлиан прижал ее к груди и нежно поцеловал в губы.

У Грейс закружилась голова, и она удивленно посмотрела на него.

– У тебя сахар ни губах остался, – объяснил Юлиан, обольстительно улыбнувшись, отчего ямочки на его щеках стали еще заметнее.

Грейс вздрогнула. Удивительно, насколько легко ее бросало в жар от одного его прикосновения.

– Мог бы просто сказать.

– Мог, но, согласись, мой способ куда приятнее.

Поскольку возразить ей было ничего, Грейс просто отошла от него, но не могла не обратить внимания на улыбку Селены, которая все прекрасно поняла.

– Почему ты так меня боишься? – спросил Юлиан, неожиданно снова оказавшись перед ней.

– И вовсе, я не боюсь.

– Нет? Тогда почему ты каждый раз сжимаешься от страха, как только я к тебе подхожу? – Он протянул руку, явно собираясь обнять ее за талию, но она отскочила в сторону.

Когда они ехали вниз на эскалаторе, Юлиан опять принялся за свое.

– Вот видишь, сжимаешься. – Он усмехнулся и положил руки на плечи Грейс. При этом ее накрыло его аурой, словно одеялом, и ей сразу стало тепло и комфортно. – Ты ведь никогда не испытывала оргазм, верно? – прошептал он ей на ухо.

Грейс чуть не поперхнулась.

– Давай не будем обсуждать это здесь.

– А, так вот в чем дело! Вот почему…

– Нет, дело не в этом, – бесцеремонно перебила Грейс. – И между прочим, я испытывала оргазм.

Это была ложь, но ему-то не обязательно об этом знать.

– С мужчиной?

– Юлиан! – Она шлепнула его ладонью по губам. – Прекрати немедленно! Что ты, что Селена – одинаково хороши. Кто вам дал право обсуждать на людях мою личную жизнь?

Он наклонился ниже, почти касаясь губами ее нежной кожи.

– Обещаю доставить тебе удовольствие, какое ты и представить себе не можешь.

Грейс тяжело вздохнула, но все же заставила себя не отворачиваться от него.

– Неужели тебе не приходило в голову, что я просто не хочу этого?

Ее слова, похоже, шокировали его.

– Как это?

– Я ведь уже пыталась объяснить тебе. В следующий раз, когда у меня с мужчиной дойдет до близости, мне понадобятся не только отдельные части его тела – прежде всего мне нужно его сердце.

Юлиан жадно смотрел на ее губы.

– Будь уверена, ты забудешь про это.