Текст книги "Сержанту никто не звонит (Сборник)"

3

У кастеляна Н. (как его там?) ресницы прозрачные, а брови такие светлые, что совсем теряются на фоне бледно-розового крупного лица.

К тому же у кастеляна Н. глаза навыкате, а рот открывается вот так: бульб, бульб. Отчего кастелян Н. здорово похож на глубоководную рыбу.

И эта рыба сообщил Лоте, что лорд Элжерон – дядя Элжерон! – не хочет видеть племянницу. После того, как сам пригласил ее в проклятое Логово. Но самое неприятное в другом. Лоте придется провести здесь несколько дней. Даже, возможно, неделю. Или месяц.

– Для вас приготовлена комната.

– Моя старая детская? – Лота неожиданно для себя обрадовалась.

– Что вы! – Н. выглядел оскорбленным. – Она слишком мала. Мы приготовили для вас…

Лота вспомнила, как при Красавчике ведут себя слуги. Словно их выхватили из воды и держат за жабры. А, казалось бы, людей, десятилетиями живущих среди Выродков не так-то легко напугать.

– Я хочу видеть Древоточца, – прервала она излияния кастеляна.

– Прошу прощения, миледи, но…

– Как? – Лота посмотрела на кастеляна. – Его тоже нет?

– Это правда, миледи, – сказал Н. – Лорд Маран сейчас очень занят. Он просил передать свои извинения. Дело не терпит отлагательств.

«Вот оно что!»

– Древоточец повел кого-то вниз? Кого? – Рыба закрыл рот и насупился. Лота улыбнулась. – Ладно тебе, не такая уж это тайна…

– Маленький лорд Рэндом, – заговорил Н. после некоторых колебаний, – внезапно заболел. Три дня назад начались головные боли. Маленький лорд плакал. Леди Ирен говорила, что это скоро пройдет и с детьми такое бывает… но лорд Маран решил иначе.

– А сама Ирен?

– Леди Ирен… – Н. замялся, видимо, подбирая выражение поделикатнее, – с тех пор находится в некотором волнении.

Дура в истерике, перевела Лота. И почему Ришье всегда так странно «везло» на женщин? Что общего у злого, упрямого и эмоционального Ришье с недалекой Ирен, интересующейся только нарядами и балами?… Теперь эта наседка растит его сына.

А тебе, Лота?

Тебе разве везло с мужчинами?

Я замужем. «Тогда почему ты два месяца ложишься в холодную постель? А, девочка?»

– Где живет Красавчик?

Н. поморгал.

– Кто?

– Новый дворецкий.

– А! Миледи имеет в виду Половинчика? Его комната двумя уровнями ниже…

4

Язык был как язык – красный и толстый. Лота внимательно рассмотрела его в зеркале, но ничего подозрительного не обнаружила. Никаких странных пятен. Что ж… по крайней мере, ее не пытались отравить. Хотя по вкусу местной стряпни этого не скажешь. Лота вспомнила завтрак и содрогнулась. Нет, выглядело все прекрасно. Подрумяненные булочки, желтое масло, аппетитно пахнущий пирог…

Лоту передернуло. Пирог был отвратительнее всего. Мало того, что блюдо, изначально сладкое, пересолили– он еще и жутко горчил! Нет, Элжерону явно пора сменить кухарку.

«Наверняка это злобное и уродливое существо, эдакий горный тролль, ненавидящий все живое.»

Лота взяла маленький серебряный колокольчик и позвонила. Через некоторое время в дверях появилась горничная – совсем еще юная девушка в белом переднике. Лота улыбнулась ей в зеркало.

– Миледи?

– Доброе утро, Розина. Убери это, пожалуйста, – Лота не уточнила, что именно, но горничная кивнула. – Мои вещи доставили?

– Пока еще нет, миледи.

По приезду в Ур, Блистающий и Проклятый, Лота остановилась в гостинице у Южного Портала – у дяди она рассчитывала погостить не больше пары часов, а потом – сбежать. «Пяти минут было бы достаточно, если честно.» Даже одной минуты. Логово нервировало. Логово давило и вызывало ненужные воспоминания. Безумное гнездо безумной семейки…

Что Элжерону нужно от нее? Мокрая Рука не слишком сентиментален. Вряд ли он просто соскучился. Старший Малиган славится холодной расчетливостью – если он пожелал видеть Лоту, значит, нашел ей место в своих планах.

«Только не продолжение рода, будь Хаос милостив.»

Я замужем, повторила Лота как заклинание. Замужем. Почему же эти проклятые два месяца…

– Миледи? – горничная смотрела с плохо скрываемым любопытством.

«Уж не говорю ли я вслух?»

– Спасибо, Розина, на этом все.

Когда горничная ушла, нагруженная подносами с неудавшимся затраком, Лота вздохнула. Кому докладывает эта девушка? Кастеляну? Старшей над служанками? А та в свою очередь – Марану… Или самому Элжерону?

Даже три дня в Логове – очень долгий срок. Что уж говорить про месяц…

В этот момент Лоте захотелось оказаться за сотню лиг от родового гнезда. Желание было настолько сильным, что она почти наяву увидела, как надевает платье, закалывает волосы, чтобы не падали на лоб; берет в одну руку шпагу, в другую – пистолет и – прорывается с боем, если нужно. «Пусть попробуют меня остановить.»

Даже не подумают, увы.

Не торопись, сказала себе Лота. Сначала все разузнай. Ты для этого сюда и приехала. Это твоя семья. Твои чокнутые горячо не любимые родственники. Величие клана Малиганов, помнишь?

Мы, Выродки, должны держаться вместе.

Так что успокойся и займись делом. О бегстве, если таковое потребуется, подумаешь позже.

«Договорились.» Лота выпрямилась. Для начала займемся собой.

В зеркале отражалась молодая женщина в прозрачной ночной рубашке с кружевами. Голубоглазая брюнетка «с интересной бледностью».

Скулы высоковаты, глаза слишком широко расставлены – хотя что-то кошачье, в них, несомненно, есть. Это приятно. Подбородок четко очерчен, но тяжеловат. Нос слишком тонкий…

«Сколько еще недостатков ты сможешь найти?»

Верно. Лота вздохнула и велела себе остановиться. Так можно дойти и до испорченного на весь день настроения… Однако, великий человек придумал все эти белила, пудры, помады и прочие приятные мелочи. Попробуем подчеркнуть достоинства и замаскировать недостатки. Для начала выровнять цвет лица, спрятать весн… Камень-сердце! Веснушки-то откуда?!

Все-таки настроение она себе испортила.

Лота отложила пуховку. На столике перед зеркалом, среди разноцветных баночек и шкатулок, чужеродным предметом смотрелся большой пистолет. Полностью заряженный, с серебряной пулей. Второй такой же остался под подушкой. Лота сама его туда положила.

Только не говорите, что в Логове нечего и некого бояться, подумала Лота с горечью. «Я здесь выросла. И это были не лучшие семнадцать лет моей жизни.»

Последующие двенадцать лет, проведенные вне родового гнезда, оказались гораздо приятнее.

«И все-таки, зачем я понадобилась Элжерону?»

5

Вампир отложил книгу и поднялся с мягкой грацией хищного зверя. Увечье на ловкости Красавчика, кажется, нисколько не сказалось. Интересно, подумала Лота, смогу я с ним справиться? Если он как следует меня разозлит?

Яким поклонился. Как всегда – с невероятным изяществом.

– Миледи?

– Доброе утро, Красавчик. Ничего, что я без приглашения?

– Мой дом – ваш дом, миледи.

«Очень мило». Особенно если вспомнить, где обычно обитают вампиры.

За его спиной Лота увидела ряды полок, а на полках – книги, книги, книги… Да сколько же их? Не меньше сотни. Красавчик, что, ограбил библиотеку регента? В любом случае, вампир нашел идеальное место для хранения награбленного. Хотелось бы посмотреть на того сумасшедшего законника, что посмеет сунуться в гнездо Малиганов.

– Я много читаю, – пояснил Красавчик, заметив ее взгляд. – Это создает иллюзию жизни.

– Но… откуда?

– Лорд Фер был очень любезен.

Еще бы. Книжный Червь просто счастлив, если удается всучить кому-нибудь один из своих пыльных фолиантов. Даже если этот «кто-нибудь» – наглый самовлюбленный вампир.

«Ты не за этим сюда пришла.» Правильно.

– Где обитает Жан?

Красавчик покачал головой.

– Не здесь, миледи. Жан за последнее время несколько сдал. Вы заметили цепь?

– Элжерон приказал её сделать еще лет восемь назад. Но я не думала…

– Боюсь, на цепи Жан и останется – до истинной смерти. Увы, миледи. Даже слуги Малиганов не вечны…

Под старость упыри теряют разум. Превращаются в зверей. Интересно, на себе подобных они бросаются?

– Не боишься, что Жан свернет тебе шею? Он чудовищно силен.

Яким посмотрел на Лоту. В глазах Красавчика она уловила нечто странное – словно огромный провал. Потом все скрыла ирония.

– Не думаю, миледи. Жан меня любит.

– Откуда ты знаешь?

– Я даю ему кроликов – разве этого недостаточно?

Вампир-циник – это что-то новое. «Но ему удалось поразить тебя, девочка». Не правда ли?

– Это жестоко.

– Вы считаете? – Красавчик покачал головой. – Я даю ему кроликов по часам. Он все время голоден. В таком возрасте и в таком состоянии кровь нужна понемногу, но часто. Чем чаще, тем лучше. Жан очень старый, к тому же жить со скрижалями в груди… Понимаете, миледи? Серебро убивает Жана второе столетие подряд. Удивительно, что он вообще так долго протянул… Жан – разрешенный вампир.

– А ты – нет?

Красавчик улыбнулся.

– Понятно. И почему Элжерон…

– Кхм, – сказал вампир.

– Не Элжерон? Тогда кто? Корт? Лорд Молния никогда бы…

– Мне кажется, лорду Молнии понравилось это не больше, чем вам, миледи.

– Я не говорила, что мне это не нравится… Древоточец! Как я сразу не догадалась. Он тебя нашел?

– Ваша догадливость делает вам честь.

Слово «честь» вампир произнес слегка в нос – как делают южане.

Внезапно Лота поняла, что напоминает ей выговор Красавчика.

– Ты лютецианец?

Красавчик улыбнулся.

– Возможно, миледи. Не могу сказать точно. Вампиры плохо помнят жизнь до рождения.

– А ты… что ты помнишь?

Некоторое время Красавчик смотрел на Лоту. Молчал. «Я на самом деле хочу знать. Поверь мне.»

Вампир подошел к книжному шкафу. Повернулся к гостье спиной, игнорируя приличия. Со стороны казалось, что он читает названия на корешках.

– В основном: лица, – заговорил Яким. – Цвета. Иногда запахи. Это очень странно, миледи… Трудно объяснить. Запахи, просто запахи – отдельные, несвязные, они не образуют единой картины, как сейчас. Словно из другой жизни. Большинство вампиров не различает цвета, миледи. Запахи заменяют нам привычную картину мира, окрашивают все в один оттенок. Черный, серый, очень редко – желтый… И свет, который видят все вампиры – холодный, пугающий, безжалостный. Это серебро.

Красавчик помолчал.

– Красноватый свет, – сказал Яким. – Вот что мы видим. Любой из нас. Этот свет режет глаза, миледи…

Он повернулся, заставив Лоту отступить. В глазах вампира была боль.

– Вы знаете, что такое скрижали запрета? Это серебряные скобы – небольшие, размером с фалангу пальца. – вампир показал. – И серебра там совсем чуть-чуть – но у этих малышек огромная власть над такими как я… В Гетто это называется: «приютить Серебряного Джона».

Красавчик дернул плечом, сгорбился – стал в этот миг неуловимо похожим на старого Жана.

– Разрешенных вампиров немного. Им завидуют, их боятся. Они единственные, кто может выходить из Гетто. Слуги, привратники, ищейки, мясники. Иногда – солдаты. Попасть в диверсионный отряд мечтают многие. Там можно быть почти на равных…

Пауза.

– На равных с людьми, – закончил Яким. Поднял голову, в упор посмотрел на Лоту. Ну что, урожденная Малиган, читалось в его глазах, что ты на это скажешь?

«Ничего.»

– А ты? – спросила Лота.

– Я предпочитаю быть свободным.

– Но ты же служишь Элжерону?

Яким улыбнулся. Своей прежней издевательской улыбкой.

– Верно, миледи. Служу.

* * *

«Кроме орков, носферату и собак.»

Предупреждение на дверях общественной библиотеки Ура, Блистательного и Проклятого.

«Вампирам и собакам вход запрещен.»

Вывеска на входе в кабачок «Веселая гусеница».

«Гнилушки – вон из Ура!!!!!»

Надпись на стене Квартала Склепов.

6

Ужин был изумительно плох. Снова все выглядело, как на картинке, запах сводил с ума – но увы! Повар Элжерона продолжал ненавидеть человечество.

«Интересно, телятина-то в чем перед ним провинилась?»

Несмотря на голод, Лота смогла проглотить всего пару кусочков. Положила нож и вилку, отодвинула поднос. От горечи сводило язык. Сколько можно, в конце-то концов?! Надо пожаловаться кастеляну. Или пойти на кухню, найти повара и пристрелить на месте. А что? Вполне в духе семейных традиций…

Камень-сердце, конечно, нет! «Сварить в котле – вот стиль настоящего Малигана». Или там, превратить в коврик с глазами… А пристрелить – это детство.

Лота вздохнула. Живот подвело, как бывало раньше, когда заигравшись с Ришье и Гэвином, она пропускала разом обед и ужин. Тогда, помнится, очень выручал визит к кому-нибудь из родственников… К кому-нибудь не из самых жутких, конечно…

Хотя мама бы не одобрила, если бы узнала.

У каждого Малигана, жившего тогда в Логове, имелись свои повара и свои запасы еды. Семейная паранойя. В те годы, правда, Логово было гораздо более обитаемо…

Прийти в Логово решается далеко не всякий. Гнездо сумасшедших колдунов мало располагает к разговору о делах. А дела – это золото. И немалое. Время сейчас такое, что влияние клана держится не столько на Древней Крови и черной магии, сколько на деньгах. Все кланы это понимают. Слотеры делают магическое оружие. В этом они лучшие. Морганы – специалисты по Порталам. Специальность Треверсов – заклинания стазиса для армейского провианта, промышленных зомби и так далее…

Финансовая мощь клана Малиганов издавна держится на производстве големов.

Любые големы – от простеньких игрушечных до огромных Топтунов. Или, например, Плывуны, которых заказал флот Ура, Блистательного и Проклятого. Это тоже работа клана Малиганов. Железный великан вращает огромные колеса, которые толкают корабль вперед. Пока спушено на воду всего два судна, оснащенных Плывунами. Но вскоре, похоже, парусная эпоха закончится. Даже галерам и флейтам, на которых вместо живых гребцов – големы, придется потесниться…

Поэтому кроме Логова, у клана есть еще Малиган-Отель. Чистый и опрятный городок неподалеку от Ура. Там не свисают с потолка скелеты, а комнаты не норовят закусить неосторожным гостем…

В животе забурчало, и Лота сразу вернулась с небес на землю.

К кому бы сходить в гости?

«Ну уж не к Красавчику точно».

Ирен из деликатности не заметила, что гостья в одиночку опустошила блюдо с пирожными. Это было так… Это было вкусно! Лота пожалела, что пришла не к обеду. Придется довольствоваться малым.

– Еще шоколада?

– С удовольствием, – сказала Лота.

Ирен встретила ее на удивление радушно. Даже обрадовалась – хотя и с долей нервозности. Сначала Лота приняла это на свой счет. Потом догадалась. Дело в Рэндоме, сыне Ирен. Древоточец повел мальчика вниз, к Чертогу Тысячи Ответов. Они все еще не вернулись. Ирен за внешней оживленностью прятала тревогу…

Сейчас они уже больше часа пили шоколад, привезенный из Ханнарии, и болтали, как подружки. Сначала Лота слушала о Рэндоме, потом о Рэндоме, наконец снова о Рэндоме. Эта тема Ирен не надоедала. Какой мальчик хороший и умный, забавный и хитрый, ласковый и упрямый. Какой он обаяшка и какой у него волевой характер… Настоящий мужчина.

О Ришье, отце мальчика, не было сказано ни слова. Словно его никогда и не было.

– Будь осторожней, сестра, – сказала Ирен как бы между прочим. Лота насторожилась. – Элжерон что-то задумал. Возможно, это глупо… но я бы на твоем месте просто сбежала.

– Я понимаю, – сказала Лота. «Спасибо, сестра.»

Вдруг свет заморгал. Лота почувствовала нарастающую дрожь во всем теле… Погас фонарь, затем еще один. Потом все прекратилось. Свет вновь стал ровным.

– Очень близко, – сказала Ирен.

– Что?

– Дыхание. У Логова в последнее время плохое настроение.

Лота смотрела на Ирен и пыталась найти в себе ту неприязнь, что раньше заставляла её грубить сестре. Тщетно. Что-то изменилось.

Между ними больше не было Ришье.

7

Лота сняла фехтовальную маску и отсалютовала противнику. Потом вспомнила, что у нее мокрое лицо и отвернулась.

«Перед кем выделываешься, девочка?»

Перед вампиром?

У Лоты – боевая шпага, у Красавчика – учебная рапира. Лота – в защитном снаряжении, Красавчик фехтовал с открытым лицом. Впрочем, обычный клинок, без серебряного покрытия или наложенного заклятия, не мог причинить ему вреда. Уколы, нанесенные Лотой, вампир залечивал очень быстро. Да и не так их было много, этих уколов…

– Семнадцать-восемь, – сказала Лота. – Ты победил.

Ребра болели – несмотря на кожаный нагрудник. Лота представила, что случилось бы, если бы Красавчик бил в полную силу. При его скорости – это страшно. Ни один доспех не выдержит – конечно, при условии, что выдержит клинок… Недаром урские диверсионные отряды, набранные из вампиров, наводили такой ужас на лютецианцев. Впрочем, те быстро приспособились…

«Зануда Ришье».

Да, братец помешан на истории и военном искусстве. Лота вздохнула. «Иди к хаосу – из моей головы, Ришье!» Слишком часто она в последнее время о нём вспоминает.

– Вы хорошо держались, миледи, – сказал Красавчик за ее спиной. Было непонятно, говорит он серьезно или опять насмешничает. – Заставили меня попотеть.

Лота фыркнула.

– Я не шучу, – сказал Яким. – У вас есть стиль.

У кого стиль точно есть, так это у Красавчика. Его манера отличалась от той, что ставили Лоте, но была не менее эффективна. Так кто он был в прошлой жизни? Нобиль Лютеции? Или армейский учитель фехтования? Ну уж нет! Вампира отличали умение держаться и чувство собственного достоинства. В нём чувствовалась порода.

Лота подошла к столу. Выбрала полотенце и обтерла лицо. Они с Красавчиком убивали время по всякому. Насмешливые пикировки, разговоры об искусстве и политике, сплетни, книги, прогулки по Логову – теперь вот фехтование. А что будет дальше? Танцы? Ужин при свечах в фамильном склепе?

«Докатилась.»

Скорей бы уже Маран вернулся.

– Почему? – спросила Лота.

– Я предпочитаю черное, миледи. Труднее ошибиться. Вампирам, знаете ли, очень сложно выбирать гардероб. – Красавчик усмехнулся. – И еще сложнее с кем-нибудь советоваться… Еще вопросы?

Игра в «три честных ответа», была забавной. С вампиром особенно. Когда стемнело, они с Красавчиком вышли из Логова и расположились на вершине холма. Такое ощущение, что вокруг – только звезды. Лота сидела на траве с бокалом вина, а Яким расхаживал рядом. Хаос знает, что у него там в бутылке, но он порядочно захмелел. «Не меньше меня.»

Ладно, последний вопрос…

– Как ты попал на службу к Мокрой Руке?

– О! – Красавчик остановился. Лота против воли прыснула. Пожалуй, к необычной внешности дядиного дворецкого можно привыкнуть – в этом даже есть своя изюминка. Красота и уродство, слившиеся воедино. Вернее, сросшиеся…

– Это заслуживает отдельной истории, миледи, – сказал вампир. Приложился к бутылке.

– Как вы уже знаете, меня нашел лорд Маран. Но вы не знаете, где он меня нашел…

– И где же?

– В Квартале Склепов. В Гетто.

Лота подняла брови.

– Но… подожди, у тебя же нет скрижалей?

– Скрижали? – Красавчик сделал большой глоток. – Запрет на гипнотизирование, запрет на трансформацию, запрет на питье иной крови, кроме донорской, запрет на сотворение себе подобных… Святая кровь! Да я это наизусть помню. – он помолчал. – Видите ли, миледи. Пока я был молодым и неопытным носферату, на меня объявили охоту… Были причины. Мне пришлось бежать. Я оказался в Уре. Но это оказалось ничем не лучше…

– Почему? – спросила Лота.

Яким криво ухмыльнулся. Допил бутылку и отбросил в сторону, не глядя.

Помолчал.

– Вы знаете, как охотники находят вампиров? – глаза Красавчика отсвечивали в темноте. – Нет, не таких как я. Более старых, более слабых, более голодных… Мне повезло, что лорд Маран выбрал меня. Иначе я мог бы стать таким, как они. Это не слишком приятное зрелище, миледи. Вы заметили, у Жана почти нет нижней губы? Он стар и болен, плоть его разлагается… Мы называем таких вампиров «гнилушками». Эй, гнилушка!

В гетто это самое страшное оскорбление.

Охотники находят вампиров по звуку. Гнилушки всегда хотят есть. Даже во сне. Они лежат и жуют собственную плоть. Поэтому у Жана нет нижней губы. Но он еще не так плох. Я видел гнилушек, настолько обглоданных, что кости их казались скрепленными проволокой. Они могли только лежать и жевать. Чавк. Чавк. Чавк. Если вы услышите этот звук – где-то рядом вампир. Лежит в земле и ждет охотников. Возможно, для такого кол в сердце – наилучший выход…

Но охотники не заходят в Гетто.

Знаете, сколько «носферату» в городе, миледи? Примерно сорок тысяч. Ур, Блистательный и Проклятый, нашел когда-то решение проблемы вампиров – решение настолько же блистательное, насколько – я надеюсь! – будут прокляты те, кто это придумал… Максимилиан, прапрадедушка нынешнего короля, договорился с одной из вампирских семей. Это был союз равных – как думал Некромейстер. В знак доверия к людям, носферату носили серебряный знак – о том, что не будут превращать людей в вампиров. Так появилась первая скрижаль. Тогда, кстати, ее носили на шее, в ладанке, а не вживленной…

Король Макс был умным человеком. И, как впоследствии выяснилось, очень коварным. С помощью союзников он подчинил или уничтожил остальных вампиров. Освободил Ур от владычества мертвых, а во владение союзникам выделил землю, которая теперь называется Кварталом Склепов. Затем, постепенно, скрижалей стало больше. Две. Потом три. Но это уже было после смерти Максимилиана… При наследниках Макса появилась четвертая скрижаль. И постепенно Квартал Склепов стал таким, как сейчас. Земля вампиров превратилась в Гетто…

– И вампиры просто смотрели, как это происходит? – сказала Лота. – Не верю.

– Правильно делаете, – Красавчик усмехнулся. – Конечно, без протестов не обошлось. Были даже бунты. Вы знаете, что однажды Ур, Блистательный и Проклятый, целых две ночи принадлежал носферату? Кровью все улицы залили… идиоты!

Лота молча слушала.

– Но это неважно, – сказал Красавчик. – Важно другое. Все осталось по-прежнему. Я прожил в гетто два месяца. И я теперь знаю, куда попаду после истинной смерти… Это был ад, миледи.

В гетто я встречал вампиров, сражавшихся под знаменами легендарного Виктора Ульпина. Повелителей Крови, убивших больше людей, чем недавняя вспышка Желтой Чумы. Ветеранов, участвовавших в Войне Кланов, причем за стороны, название которых я даже никогда не слышал…

Они никому не нужны.

Они ни на что не надеются.

Груды мяса в номерных гробах.

– Вот так, миледи, – сказал Красавчик. – Вот так.