Текст книги "Возьми мое сердце"

Глава 3

Когда экипаж выехал из Ричмонда, направляясь в Уокер-Ридж, Фэнси наконец почувствовала некоторое облегчение. Четыре дня Констанция водила ее по всем своим друзьям в городе, и эти визиты, напоминавшие скорее смотрины, пришлись Фэнси не по душе. Представляя ее, Констанция обязательно говорила «моя подруга баронесса Мерривейл», и Фэнси всякий раз делала над собой усилие, чтобы не показать, как это ее раздражало. Да, она была баронессой, однако мать Джонатана называла ее имя и титул с такой напыщенностью и важностью, что Фэнси чувствовала себя неловко.

Фэнси беспокоило не только подчеркнутое внимание Констанции к ее титулу. Она скоро заметила, что Джонатан и его мать уделяют внимание только ей, словно забыв об Эллен. Они даже представляли сестру не сразу, а лишь через несколько минут, как будто внезапно спохватившись. Фэнси не нравилось, что люди после таких визитов начинали говорить о скорой помолвке, а хуже всего – считали невестой Джонатана именно ее.

Эллен тоже чувствовала себя обиженной, и Фэнси очень переживала за сестру. Решив выяснить, чего же все-таки добивается Джонатан, она накануне отъезда отправилась искать его. Джонатан сидел у себя в комнате и читал газету. Фэнси плотно закрыла за собой дверь и решительно начала разговор:

– Мне неудобно говорить об этом, но я хотела бы знать, каковы ваши намерения относительно моей сестры.

– Относительно Эллен? – переспросил Джонатан, улыбаясь и откладывая газету в сторону. Он поднялся с места и, пройдя через всю комнату, бережно взял руку Фэнси и прикоснулся к ней губами. – Они ничуть не изменились, уверяю вас. А почему вы спрашиваете? Что-нибудь не так?

Фэнси внимательно посмотрела на Джонатана. Казалось, он говорит вполне искренне. Его лицо выражало лишь дружеское участие и готовность помочь, а во взгляде не чувствовалось ничего подозрительного. Почему же она сомневается? Закусив губу, Фэнси высвободила руку и непроизвольно вытерла ее о платье. Что она делает? – пронеслось в голове. Как можно устраивать сцены только из-за того, что Джонатан, как ей кажется, уделяет Эллен недостаточно внимания? Фэнси не могла просто так, с ходу, заявить, что Джонатан вместе с матерью сознательно пытаются ввести всех в заблуждение, не говоря, кто из сестер станет его невестой. Не могла Фэнси и пожаловаться на манеру Констанции упоминать к месту и не к месту о ее дворянском титуле – такие претензии показались бы мелкими и недостойными баронессы.

– Ну что вы. – Фэнси вздохнула, поняв, что сейчас, скорее всего ничего выяснить не удастся. – Я немного разволновалась и хотела, чтобы вы меня успокоили. – Она пошла к двери и через плечо оглянулась на Джонатана. – Но все-таки, если вы передумаете, скажите об этом сразу. Когда мы приедем в Уокер-Ридж, будет уже слишком поздно говорить, что мы где-то совершили ошибку.

– Поверьте, мои чувства к Эллен остались прежними, – тихо произнес Джонатан, – хотя, если что-то изменится, вы первой узнаете об этом, даю слово. Но вообще-то, – он улыбнулся, – я не очень хорошо понимаю, в чем причина вашего беспокойства. Ведь мы с Эллен собирались лишь получше узнать друг друга. Нас пока еще никто не думал объявлять женихом и невестой, а о помолвке даже речи не заходило. Насколько я помню, мы ведь всегда считали, что каждый из нас волен в любую минуту передумать, не так ли?

Фэнси нахмурилась. Слова Джонатана звучали убедительно. В конечном счете, именно за этим они сюда и приехали – Джонатан не раз говорил, что ему и Эллен надо присмотреться друг к другу. И вот теперь она слышит из его уст, что его чувства к Эллен остались прежними. Но беспокойство почему-то не оставляло Фэнси. Все еще ощущая какую-то непонятную внутреннюю тревогу, она пожелала Джонатану спокойной ночи и ушла к себе.

Когда дверь за Фэнси закрылась, Джонатан вновь сел в кресло и погрузился в размышления. Баронесса оказалась умнее и проницательнее, чем он предполагал, и обращаться с ней нужно очень осторожно. Если Фэнси заподозрит, что именно ее он хочет сделать своей невестой, она немедленно уедет с сестрой в Англию, а он останется ни с чем. Джонатан никогда особенно не стремился обзавестись семьей, но понимал, что должен найти себе спутницу жизни – хотя бы для того, чтобы иметь наследника. Кроме того, в последнее время ему стало ясно: огромного наследства, оставленного отцом, не хватает, чтобы вести такую жизнь, к какой он стремился. Джонатан был страстным игроком и за прошедшие годы не раз крупно проигрывался. После одной проведенной за игорным столом ночи он вынужден был уступить Чансу несколько тысяч акров земли. – Проигрыши, однако, не останавливали Джонатана, и он был всегда готов ставить на кон крупные суммы, вверяя свое счастье резвости скаковой лошади или броску игральной кости.

Несколько раз, когда Джонатан проигрывал большие деньги, ему помогал Сэм. Весной, однако, Сэм твердо сказал, что больше не будет этого делать. Джонатан, заявил он, должен, наконец, научиться жить по средствам. Именно тогда, после разговора с Сэмом, Джонатан впервые задумался о том, где взять деньги. Отказаться от давнего пристрастия к игре он не хотел. Ему виделось два способа поправить свое положение – либо пойти на какие-нибудь финансовые махинации, либо жениться.

Делиться с женой своим состоянием Джонатан, разумеется, не собирался. Брак был нужен ему для другой цели. По завещанию Джона управлял всем имуществом Уокеров Сэм, однако, женившись, Джонатан получал значительную часть наследства. Женитьба представлялась Джонатану прекрасным выходом из положения. Но найти подходящую невесту в Виргинии было сложно, и Джонатан отправился в Англию. Там он рассчитывал не только найти себе спутницу жизни; в ходе поездки он занимался и другими делами.

Корабль, на котором Джонатан прибыл в Ричмонд, привез большую партию товаров. Для непосвященного она состояла лишь из металлических топоров и ножей, а также безделушек – ходового товара у индейцев. Но под ними, в укромном, скрытом от глаз посторонних месте, лежали ящики с мушкетами и пулями. Ввоз оружия в колонию был запрещен, и оно стоило очень дорого. Джонатан улыбнулся, подумав, что партия прибыла как раз вовремя – в долине Огайо индейцы совершали набеги на переселенцев. За каждый мушкет краснокожие не раздумывая отдавали множество шкурок.

Подумав о том, какие баснословные барыши ждут его впереди, Джонатан еще больше расплылся в улыбке. Никто, разумеется, не посмеет утверждать, что он причастен к незаконной продаже оружия индейцам. Ведь он принадлежит к Уокерам, одному из самых богатых и уважаемых семейств в колонии. В то же время Джонатан достаточно умен и никогда не участвует лично ни в каких темных делах. Он лишь давал деньги, а все вел по его поручению один из его доверенных. Но если бы вдруг вокруг Джонатана начался скандал, он хорошо знал, что делать, – достаточно обратиться к Сэму, и тот уж наверняка постарается спасти доброе имя Уокеров.

Тихий стук в дверь прервал размышления Джонатана. Через мгновение дверь открылась, и на пороге появился Симмонс. Джонатан удивленно поднял брови и пристально посмотрел на слугу. Впрочем, он не понял по выражению лица Симмонса, какие вести он принес.

– Мы обо всем договорились, – негромко сказал Симмонс, кланяясь своему хозяину. – С Тэкерами я встречаюсь около Зеленых Ручьев.

– Они знают, что ты поедешь за нами?

– Да. – Слуга кивнул. – Но они думают, что я действую в одиночку, и ни в коем случае не побеспокоят вас. Кроме того, мы договорились: о нашей встрече никто не должен знать.

– Ты уверен, что с Тэкерами можно вести дела? – Джонатан озабоченно потер подбородок. – Ведь они пользуются не самой лучшей репутацией.

Симмонс улыбнулся:

– Да, они не ангелы, однако я могу на них положиться. Мы родственники, а своих они не обманывают.

– А ты, в свою очередь, не обманываешь меня? – тихо спросил Джонатан.

– Вы знаете достаточно, чтобы отправить меня на виселицу, – ответил Симмонс. – Так что будьте спокойны – я вас не подведу.

– Ну зачем так говорить, Симмонс? – Джонатан улыбнулся. – Пока ты хорошо мне служишь, нет смысла вспоминать о загадочном исчезновении твоего прежнего хозяина.

– Не боитесь, что я могу убить и вас? – невозмутимо спросил Симмонс.

– Нет. – Джонатан отрицательно покачал головой. – Я хорошо знаю, на что ты способен. Бедняга Нед Дженкинс этого не знал и поэтому погиб. Тебе тогда не повезло – я по чистой случайности оказался рядом, когда ты пытался спрятать его труп. Мы с тобой ведь помним о письме, которое мой человек в Уильямсберге немедленно вскроет, если со мной что-нибудь случится. – Джонатан поднялся с места и, подойдя к Симмонсу, похлопал его по плечу. – Но не будем говорить о неприятном. Лучше подумаем, какую прибыль мы получим будущей весной, когда Тэкеры вернутся от индейцев.

На следующее утро Фэнси чувствовала себя не совсем хорошо. Но вскоре, после того как они покинули постоялый двор и отправились в путь, она отвлеклась от тягостных размышлений и стала думать о том, что ждет ее впереди.

Уокеры снарядили целый караван – помимо их самих, Фэнси и Эллен, в Уокер-Ридж направлялись двенадцать рабов и трое слуг; кроме того, позади ехало несколько повозок с разнообразными товарами, купленными в Ричмонде. Симмонс, выполнявший какое-то поручение Джонатана, должен был задержаться в городе и догнать их позднее, в пути.

Констанция, Фэнси и Эллен ехали в великолепном экипаже на рессорах. Мужчины предпочитали передвигаться верхом. Джонатан сидел на гнедом мерине, Сэм – на спокойной кобыле такой же масти. Фэнси с тревогой отметила про себя, что и они, и слуги вооружены длинноствольными ружьями; кроме того, Джонатан и Сэм держали под рукой пистолеты. Пожалуй, впервые она поняла, что рассказы Джонатана об ужасах, творившихся в колонии: похищениях людей, убийствах, изнасилованиях, грабежах и конокрадстве – не выдумка и что она подвергается сейчас вполне реальной опасности.

Обычно поездка из Ричмонда в Уокер-Ридж занимала несколько дней – сколько именно, зависело от погоды и от состояния дорог и рек, через которые путешественникам приходилось переправляться. Фэнси с нетерпением ожидала начала походной жизни. Конечно, их сопровождали слуги, припасов было более чем достаточно, однако все равно ни ей, ни Эллен никогда не доводилось испытывать ничего подобного.

Ричмонд вскоре остался позади, и, по мере того как они продвигались вперед, поселений становилось все меньше и меньше. Когда они вечером остановились на ночлег у небольшой речушки, Фэнси внезапно подумала, что за последние пять или шесть часов они не видели ни одной деревни.

Радуясь тому, что наконец-то можно размять затекшие от долгого сидения в экипаже ноги, Фэнси и Эллен стали бродить по стоянке, наблюдая за тем, как слуги ставят палатки и разводят огонь. Впрочем, очень скоро комары и мошкара заставили сестер укрыться в одной из палаток. Сэм посоветовал им не отходить далеко от стоянки и смотреть под ноги – медноголовые и гремучие змеи не редкость в местах, по которым они проезжали. Сидя в палатке и глядя на окружавшие стоянку темные деревья, Фэнси и Эллен решили, что обязательно последуют этому совету.

После пяти дней пути походная жизнь и ночевки под открытым небом потеряли для Фэнси прелесть новизны, однако и она, и Эллен по-прежнему оставались в хорошем расположении духа. Для них, всю жизнь проживших в благоустроенном доме, путешествие по безлюдной, загадочной местности со всеми его тяготами и маленькими радостями было развлечением, и они наслаждались каждой его минутой.

Фэнси приятно удивило поведение Констанции. Едва они покинули Ричмонд, от ее чопорности и высокомерия не осталось и следа: она превратилась в милую женщину и хорошую собеседницу. В первые дни пути мать Джонатана неустанно развлекала Фэнси и Эллен рассказами об Уокер-Ридж, а затем, когда запас историй иссяк, стала задавать вопросы о жизни в Лондоне. Констанцию интересовало буквально все – мода, театр и сплетни из светской жизни. Она внимательно слушала, рассказы сестер о столице приводили ее в такой восторг, что Фэнси не могла сдержать улыбки. Похоже, мать Джонатана совсем не такая высокомерная, какой казалась в первые дни.

Фэнси с удовлетворением отметила, что и Констанция, и Джонатан стали уделять Эллен намного больше внимания, чем раньше. По вечерам Джонатан ходил с Эллен гулять, и Фэнси тихо радовалась, видя, что после прогулок сестра возвращается с горящими от восторга глазами. Беспокойство начало проходить, и Фэнси мало-помалу пришла к заключению, что ее сомнения в искренности Джонатана были скорее всего вызваны усталостью. После стольких дней на корабле поневоле начинаешь думать только о плохом, рассуждала она, укладываясь спать и делая вид, что слушает Эллен, взахлеб рассказывавшую об очередной прогулке с Джонатаном. Уже лежа в постели, Фэнси внезапно подумала, что резкая перемена, происшедшая с Джонатаном и Констанцией, объясняется тем, что сейчас они одни, не надо притворяться, стараться произвести впечатление… Она тут же отогнала от себя эту мысль: нельзя так плохо думать о людях!

Следующий день выдался прекрасным. Уже в семь часов, когда они покинули стоянку, было жарко и даже немного душно.

– На небе ни облачка, – сказал Сэм, помогая Фэнси подняться в экипаж и бросая беглый взгляд на небо. – Не удивлюсь, если к вечеру начнется гроза.

– Не хотелось бы, – вздохнула Констанция. – Если начнется дождь, дорогу размоет и она превратится в болото. Хорошо бы гроза разразилась уже после того, как мы разобьем лагерь.

Увы, Сэм не ошибся. К четырем часам небо покрылось тучами, полил дождь, то и дело сверкала молния, совсем близко гремел гром, а дорога превратилась в грязное месиво.

К экипажу, в котором ехали женщины, приблизился Джонатан. С полей его шляпы стекала вода.

– В миле или двух отсюда – Зеленые Ручьи, – сказал он, наклоняясь к окну экипажа, – с пастбищами, на которых достаточно травы для лошадей. Думаю, надо остановиться там и дождаться, когда кончится гроза и высохнет дорога.

Они наконец добрались до Зеленых Ручьев, и Фэнси с Эллен с радостью покинули экипаж. Гроза прошла, и рабы устроили стоянку и готовили ужин. Констанция сидела у себя в палатке, наблюдая за тем, как ей застилают постель, а Джонатан и Сэм осматривали повозки, желая убедиться, что находившиеся в них товары не пострадали от дождя. Фэнси и Эллен понадобилось отлучиться в лес. Подобная необходимость оказалась для них самой неприятной особенностью походной жизни, и они очень хотели поскорее добраться до Уокер-Ридж.

Спустя несколько минут сестры уже направлялись обратно к стоянке. Они отошли от нее на порядочное расстояние, но не боялись заблудиться, так как все время слышали шум лагеря и голоса людей.

Фэнси шла впереди, внимательно смотря под ноги. Слова Сэма о змеях произвели на нее большое впечатление, и она старалась не наткнуться ненароком на одну из них. Следом за ней двигалась Эллен.

Не успев пройти и трех шагов, Фэнси внезапно услышала позади какой-то странный тихий звук. Обернувшись, она застыла от ужаса – рослый детина в рваной и грязной рубахе из оленьей кожи схватил ее сестру!

За плечами у мерзавца было ружье, на поясе висел огромный нож, а грязные спутанные волосы спадали со лба на заросшее щетиной лицо. Держа Эллен одной рукой за плечо, он другой закрывал ей рот, чтобы она не закричала.

Фэнси не раздумывая бросилась вперед. Остановившись совсем рядом с незнакомцем, она сжала кулаки и гневно взглянула на него:

– Сейчас же отпусти ее, негодяй! Иначе для тебя это плохо кончится!

Незнакомец не ответил. Фэнси была готова наброситься на него, но в этот момент почувствовала, что к ее спине прикоснулся холодный металлический предмет. Поняв, что это, по всей вероятности, ствол ружья, Фэнси застыла на месте от ужаса.

– Похоже, это самая храбрая девчонка из всех, что нам доводилось видеть, Клем, – раздался позади нее хриплый голос.

Чувствуя, как пересохло во рту, Фэнси посмотрела на Эллен. Сестра была до смерти напугана. Фэнси догадалась, с кем они имеют дело – те самые разбойники, которые, как рассказывали Сэм и Джонатан, часто нападают на путешественников. Находясь вместе с остальными, сестры могли не опасаться их – в лагере было достаточно сильных вооруженных мужчин, способных дать отпор. Но ни Джонатан, ни Сэм не рассчитывали, что разбойники нападут на сестер, когда те немного отойдут от стоянки.

– Ни звука, – тихо сказал человек, стоявший у Фэнси за спиной, – иначе Клем перережет твоей подружке горло, а мне придется сделать дырочку в этом прекрасном платье.

Клем кивнул, обнажив в улыбке пожелтевшие зубы, и запрокинул Эллен голову назад. Фэнси похолодела от страха. О Господи, что они собираются с ними сделать?

Но долго размышлять Фэнси не пришлось.

– Иди за Клемом и не вздумай закричать, – сказал стоявший позади нее разбойник. – Давай, пошла!

Фэнси молча подчинилась. Будь она одна, она, наверное, стала бы сопротивляться, но опасности подвергалась и Эллен. Не думать о сестре Фэнси не могла.

Ей показалось, что разбойники вели их куда-то целую вечность. С каждой минутой, с каждым шагом Фэнси все больше впадала в отчаяние. Конечно, их скоро хватятся, однако в такой чаще найти пропавшего человека очень непросто; к тому же начинало темнеть.

Предполагая, что ждет их в конце пути, Фэнси лихорадочно обдумывала один план побега за другим. Сначала их, видимо, изнасилуют, а потом… скорее всего убьют. Возможно, они не доживут даже до завтрашнего утра! Как только мерзавцы надругаются над своими жертвами, они, без сомнения, прикончат их, и обезображенные тела еще долго будут лежать посреди леса.

Отойдя на порядочное расстояние, разбойники почувствовали себя в безопасности и разразились хохотом, поздравляя друг друга. Только теперь Фэнси смогла наконец взглянуть на человека, шедшего позади нее. Его внешность не внушала доверия: грязные волосы спадали на заросшее щетиной лицо, маленькие черные глазки злобно блестели, а через всю щеку, от виска к подбородку, тянулся огромный рубец. На ногах разбойник носил стоптанные мокасины, а его одежда из оленьей кожи была такой же рваной и запачканной, как и у его товарища. Уступая ему в росте, он отличался крепким телосложением – широкая грудь, сильные руки. Им с Эллен никогда не справиться с этими людьми. Неужели они с сестрой обречены?

Но Фэнси не собиралась мириться с тем, что должна погибнуть. Снова и снова она обдумывала планы спасения, однако всякий раз останавливалась, вспоминая, что рядом с ней Эллен. Будь Фэнси одна, она уже несколько раз попыталась бы бежать, но она не могла оставить сестру… Эллен, казалось, совершенно пала духом. Она молча шагала вперед, и ее мертвенно-бледное лицо не выражало ничего, кроме подавленности и опустошенности.

Когда похитители остановились, уже начало смеркаться. Фэнси не имела ни малейшего представления о том, куда они пришли, однако место, судя по всему, служило стоянкой разбойникам. К стоявшим рядом с небольшой речушкой деревьям были привязаны две поджарые лошади, а рядом лежали седельные сумки.

– Мы с Клемом следили за вами с полудня, – сказал разбойник, шедший следом за Фэнси, подталкивая ее вперед. – Остановились здесь и пошли взглянуть, чем можно поживиться, – и тут такая встреча…

Слова незнакомца пробудили в Фэнси проблеск надежды.

– Вы хотите получить за нас выкуп? Мистер Джонатан Уокер хорошо заплатит, если вы приведете нас к нему целыми и невредимыми. – На последнем слове она сделала особое ударение.

– Выкуп? – переспросил разбойник. – Хорошая мысль! Как она раньше не пришла мне в голову? – Он на мгновение задумался. – Ты думаешь, я такой дурак? Нет, с Уокерами это не пройдет. Они скорее пристрелят нас, чем будут разговаривать о выкупе. Мы уже сталкивались с ними и знаем, кто они.

– Особенно этот проклятый Чанс, – с ненавистью произнес Клем. – Ненавидит нас, Тэкеров. Ведь это он в свое время так разукрасил Аделла. – Он сплюнул и показал рукой на рубец, пересекавший лицо его товарища. – Мы предпочитаем не связываться с Уокерами.

Несмотря на отчаяние, Фэнси почувствовала прилив сил, услышав, что Чанс Уокер когда-то ранил разбойника. Молодец, подумала она с непонятным удовлетворением, сожалея, что Чансу не удалось тогда нанести более точного удара и сразить Аделла наповал.

– Думаю, вам придется полюбить нас с Клемом, – сказал Аделл, подходя ближе и с вожделением глядя на сестер. – Если вы выполните некоторые наши желания, мы, может быть, отпустим вас.

– Хотите отпустить нас? – осторожно спросила Фэнси, трепеща от ужаса, но, пытаясь оставаться спокойной.

Клем взглянул ей в глаза, и его рот искривился в усмешке.

– Разумеется. Если вы будете хорошо себя вести и не сделаете нам ничего плохого, мы отпустим вас.

Фэнси поняла, что он лжет. Разбойники убьют их! Только вот когда?

Клем разжал руку, которой держал Эллен за плечо, и девушка медленно скользнула на землю. Опустив голову и не обращая внимания на то, что подол голубого платья разметался по земле, она зарыдала. Охваченная жалостью, Фэнси бросилась к сестре, обняла ее и прижала к груди.

– Эллен! С тобой все в порядке, дорогая?

Эллен склонилась к Фэнси; ее губы оказались рядом с ухом сестры.

– Мы должны бежать, – прошептала она, не переставая всхлипывать. – Они думают, что я до смерти перепугалась и не буду сопротивляться. Воспользуемся этим!

Фэнси незаметно кивнула, чувствуя, что ее сердце наполняется ликованием. Значит, Эллен только притворяется напуганной и подавленной. Слава Богу! Вдвоем они что-нибудь придумают! Фэнси понемногу вновь обрела уверенность в себе. Все кончится хорошо!

– Кончайте ныть! – бросил Аделл, хватая Фэнси за руку и оттаскивая ее от сестры. – Слушай, женщина, или ты сейчас же замолкнешь, или я… – Он обернулся к Эллен и угрожающе вскинул ружье.

В глазах Эллен застыл панический страх. Она прекратила всхлипывать, но продолжала раскачиваться взад и вперед, а на ее лице по-прежнему было выражение опустошенности и растерянности.

– Вот так-то лучше. – Аделл грубо толкнул Фэнси. – А теперь идите за хворостом и приготовьте нам что-нибудь поесть. Посуда и утварь в сумках.

Чувствуя на себе тяжелый взгляд Клема, Фэнси и Эллен пошли в лес. Набрав хвороста, Фэнси спустилась к реке и принесла несколько камней. Устроив нечто похожее на очаг, она положила туда хворост и, повозившись с огнивом, которое ей неохотно одолжил Аделл, развела огонь. Припасов в сумках было немного, и сестрам пришлось изрядно потрудиться, чтобы приготовить из них приличный ужин. Вскоре был готов кофе, в висевшем над костром чугунном котелке варились бобы, а рядом стояла небольшая кастрюля с маисовой кашей. Клем и Аделл лежали на земле и, прикладываясь к фляге с кукурузным виски, следили за каждым движением сестер. Время от времени они смеялись или отпускали грубые шутки, и Фэнси чувствовала: приближается развязка. По тому, что говорили похитители и с какой похотью они смотрели на нее и Эллен, поняла: времени для освобождения остается все меньше.

Надо действовать! Бежать сейчас, ибо потом будет поздно. Фэнси оглянулась по сторонам. Уже стемнело, и пространство вокруг освещало только пламя костра. Со всех сторон стоянку окружал лес. В темноте деревья казались причудливыми и мрачными, а в вечерней тишине ощущалось что-то зловещее.

– Да, они хороши, – невнятно пробормотал Клем. – Как ты думаешь, Аделл, которая из них лучше – твоя или моя?

Аделл усмехнулся. При свете пламени шрам на его лице казался особенно безобразным.

– Не могу сказать, – ответил он, облизывая губы. – Надо раздеть их, и тогда все станет ясно.

Фэнси стиснула зубы и с ненавистью взглянула на похитителей. «Пусть только попробуют, – подумала она. – Посмотрим, как им это удастся».

Эллен внезапно вскрикнула, и Фэнси с ужасом увидела, как Клем схватил сестру за ногу и подтягивает к себе. Эллен сопротивлялась, как могла, но выражение испуга на ее лице и отчаянные попытки вырваться только забавляли разбойника.

Фэнси почувствовала, как ее охватывает ярость. Не помня себя, она наклонилась к костру и, схватив большую кастрюлю с длинной ручкой, с силой ударила ею Клема по голове. Крякнув, Клем повалился на землю лицом вниз. Его руки разжались, и Эллен оказалась на свободе.

Аделл не верил своим глазам. Широко раскрыв рот от удивления, он несколько мгновений молча смотрел на лежавшего без сознания Клема. Этого времени Фэнси вполне хватило. Она бросилась к Аделлу, и кастрюля опустилась на голову разбойника. Остатки маисовой каши вылились на землю. Но Аделл не был даже оглушен. Вскрикнув от изумления и боли, он вскочил на ноги и бросился на Фэнси, но в этот момент Эллен, вырвавшаяся наконец из рук Клема, схватив чайник, плеснула ему в лицо горячий кофе. Аделл взвыл и схватился за лицо.

Отбросив кастрюлю, Фэнси подобрала подол своего желтого платья.

– Бежим! – беззвучно, одними губами сказала она сестре и протянула ей руку.

Эллен не надо было подгонять. Сестры бросились в лес и устремились вперед, как косули. Ветки деревьев хлестали их по лицу, колючки впивались в одежду и руки, а дикий виноград опутывал ноги. Но Фэнси и Эллен продолжали безудержно нестись вперед, надеясь, что ночная тьма скроет их от преследователей.

Только когда легкие, казалось, готовы были разорваться, а боль в правом боку стала нестерпимой, Фэнси позволила себе остановиться. Она еще сжимала в ладони руку Эллен. Сестры, смеясь и плача, бросились друг другу в объятия. Некоторое время они молча стояли на месте, пытаясь восстановить дыхание, напряженно всматриваясь в темноту и прислушиваясь к шорохам ночи. Через несколько минут, показавшихся им часами, стало ясно: поблизости никого нет.

– Как ты думаешь, они далеко? – нерешительно прошептала Эллен.

– Не знаю. Во всяком случае, я не слышу, чтобы за нами кто-то гнался. Клем сейчас лежит без сознания и, надеюсь, пробудет в таком состоянии еще долго. А Аделл если не ослеп после того, как ты запустила ему в лицо чайником, то, пожалуй, еще не скоро придет в себя.

Рядом раздался треск ломающихся веток, и сестры оцепенели, думая, что сейчас вновь увидят перед собой Тэкеров. Повисло напряженное молчание. Наконец Фэнси и Эллен услышали, как в чаще фыркнул олень, и с облегчением перевели дыхание.

– Фэнси, дорогая, – прошептала Эллен. – Я так перепугалась!

Фэнси ласково взяла сестру за плечо.

– Честно говоря, я тоже, – призналась она.

Сестры вновь прислушались, однако тишину ночи нарушил только крик пролетавшей мимо совы.

– Неужели мы оторвались от них? – спросила Эллен. Фэнси усмехнулась:

– Да, но, кажется, и заблудились. Не представляю, в какой стороне наша стоянка. Пожалуй, до утра нам не следует уходить отсюда. Хотя, – невесело добавила она, – боюсь, мы и при свете не найдем дороги.

– Зато какое приключение! – Эллен засмеялась сквозь слезы.

Не зная, плакать ей или смеяться, Фэнси взяла сестру за плечи и сильно встряхнула.

– Ты права, дорогая. И, пожалуйста, не говори, что тебе это не нравится.

Они подождали еще немного. Никто так и не появился, и сестрам стало казаться, что им удалось ускользнуть от похитителей. Фэнси с надеждой посмотрела на сестру.

– Думаю, нам лучше заночевать здесь. Вряд ли имеет смысл бродить по лесу в темноте. А утром, кто знает, может, все предстанет не таким уж ужасным?

Сестры осторожно опустились на землю. Фэнси устроилась у стоявшего рядом высокого дуба, а Эллен положила голову ей на колени. В эту минуту Фэнси вдруг вспомнила о змеях, но сейчас мысль о них уже не вызвала панического страха. Да пусть хоть все – гремучие и медноголовые змеи… медведи, львы, пантеры, которых, судя по рассказам Сэма и Джонатана, в колонии великое множество… а также волки и кровожадные индейцы… пусть окажутся здесь… После бурного дня Фэнси чувствовала себя измученной, и даже страх перед краснокожими не заставил бы ее вновь подняться на ноги. Она закрыла глаза и через несколько секунд погрузилась в сон.

На следующее утро сестры обнаружили, что их жизнь все еще в опасности. Поднявшись на ноги и неловко потянувшись, Фэнси оглянулась по сторонам. Кроме деревьев, дикого винограда и ежевики, ничего не видно. Место, где они провели ночь, совершенно незнакомое. Фэнси почувствовала, как ее снова охватывает отчаяние. Тэкеры, видимо, не угрожают им, однако появилась новая опасность – погибнуть в лесу. Фэнси поежилась. Да, не особенно радужная перспектива. Рядом зашевелилась Эллен.

– Я проголодалась, – сказала она, с трудом сдерживая зевоту, – и очень хочется пить. Что будем делать, Фэнси?

– Не знаю. – Фэнси нахмурилась. – Одно могу сказать точно: здесь нам оставаться нельзя. Тэкеры, наверное, уже ищут нас, и будем надеяться, Джонатан и его брат делают то же самое. Надо идти. Вдруг нам посчастливится встретить людей? Дай Бог, это будут не Тэкеры!

По лесу сестры блуждали три долгих дня. Надежды Фэнси сбылись только частично. Тэкеров сестры не встретили, но выйти к стоянке им также не удалось. Бродя по лесу, Фэнси и Эллен наткнулись на несколько небольших речек и впервые за все время смогли утолить жажду и искупаться. Немало беспокойства причиняли им комары и москиты; несколько раз Фэнси снимала с одежды клещей.

Стояло лето, и Фэнси и Эллен утоляли мучивший их голод ягодами, диким виноградом и терном. Порой им казалось, что их животы лопнут, а по ночам им снились сладкие пирожки, жареные цыплята и йоркширский пудинг.

Настал четвертый день скитаний. На рассвете, когда небо понемногу стало проясняться, Фэнси подняла голову и, взглянув вверх, попыталась предугадать, что ждет их сегодня. Силы оставляли сестер с каждым днем, идти по лесу становилось все тяжелее. Вечером предыдущего дня до них донеслось леденящее кровь рычание пантеры, а перед этим, когда они обнаружили куст ежевики и стали рвать ягоды, ветки внезапно раздвинулись и Фэнси и Эллен увидели перед собой огромного медведя. Он, правда, сам испугался, а сестры бросились бежать куда глаза глядят.

Ориентируясь по солнцу, Фэнси и Эллен шли на восток. Поняв, что выйти к стоянке уже не удастся, и, предположив, что не все из тех, с кем они ехали в Уокер-Ридж, продолжили свой путь, сестры решили двигаться к океану. Их расчет был прост: дойдя до берега, они наверняка обнаружат жилье – если, конечно, никого не встретят до этого или, как мрачно думала Фэнси, не умрут от истощения.

С трудом поднявшись, сестры медленно побрели дальше, стараясь не обращать внимания на голод и боль в ногах. Они уже знали, что с утра надо проходить как можно большее расстояние, так как идти днем, по жаре, казавшейся еще более невыносимой из-за влажности воздуха, было совсем непросто. Когда духота становилась нестерпимой, Фэнси и Эллен обычно садились куда-нибудь в тень, а затем, едва лишь жара спадала, снова поднимались и шли вперед до тех пор, пока не начинало темнеть.