Текст книги "Приговоренные к любви"

Глава 10

Сьерра

Через несколько недель после возвращения из Вегаса жизнь возвращается в прежнее русло, но я никак не могу выбросить из головы события моего дня рождения. Я бы солгала, если бы сказала, что не думаю о Бене. Первые пару недель прошли как в тумане – я наконец в полной мере осознала, в какой была опасности, и пребывала в состоянии запоздалого ужаса. Каждый вечер я выпускала эмоции в своей студии, рисуя, пока душа не очищалась и я не обретала снова дзеновское спокойствие. Когда я прошла этот этап, все мои мысли занял Бен.

Грубое расставание все еще причиняло боль, но мой гнев в основном испарился. Мне едва удалось сбежать, и Бен спас меня от участи, которая либо убила бы меня, либо травмировала на всю оставшуюся жизнь. Теперь в моих эмоциях преобладают облегчение и благодарность, и я не нахожу в своем сердце ненависти к Бену. Может, я наивна, но я хочу помнить о нем хорошее, а в те выходные он доказал, что в нем все еще есть немало хорошего.

Рождество – этот неизменный старый парад нудных вечеринок и семейных мероприятий, когда нужно напряженно соблюдать приличия, вести светские беседы с распутными занудами и их «степфордскими женами» – почти убивает меня. В эти праздники я не сошла с ума только благодаря паре студенческих вечеринок, на которые удалось выбраться. Пен и Эсме замечают мою рассеянность, но я отметаю их тревогу, списывая свое странное настроение на необходимость играть роль послушной дочери Лоусона.

Начинается весенний семестр, я хожу на занятия и с головой погружаюсь в учебу, продолжая отрицать правду. Пока отрицать и дальше становится невозможно, и тогда я наконец решаю вести себя как взрослая и покупаю тест на беременность.

Я оседаю на плиточный пол своей личной ванной, отказываясь принимать слово на цифровой тест-полоске.

БЕРЕМЕННА

Я ожидала такой результат, но он все равно сбил меня с ног. Буквально. Мои циклы всегда были нерегулярны, поэтому я не обеспокоилась, когда пропустила ноябрьский. Не дождавшись и в декабре, я поняла. В глубине души знала. Но я не могла этого признавать, потому уповала на чудо еще один месяц, пока сегодня утром не проснулась с ноющими грудями, которые определено увеличились. Это была пощечина, заставившая больше не зарывать голову в песок.

По моему лицу катится пара безмолвных, но вовсе не безрадостных слезинок. Я подношу руку к животу и прижимаю ладонь, улыбаясь при мысли, что внутри меня растет маленькая жизнь.

Я напугана до чертиков.

В ужасе до тошноты, но, возможно, это из-за гормонов.

И тем не менее я довольна. Я отказывалась принимать реальность только из страха.

Страха рассказать Бену.

Или столкнуться с возмущением семьи, поскольку такие новости не из тех, что принимают благосклонно.

Из страха неизвестности – я понятия не имею, как ухаживать за малышами, и боюсь, что у меня получится не слишком хорошо, особенно если я буду одна.

Но я научусь.

И мне повезло больше, чем большинству женщин, оказавшихся в таком положении. Так что пора очнуться и признать ситуацию.

Я могу.

Знаю, что могу.

Я больше не буду прятаться от правды. На меня рассчитывает новая жизнь, и я ее не подведу. Смахнув слезы рукавом, я встаю и решительно смотрю на свое отражение в зеркале. Щеки горят, глаза расширены и блестят – я выгляжу другой, но одновременно такой же, как раньше. Это трудно выразить. Не считая нарушения цикла и утомляемости я не испытываю никаких неприятных эффектов беременности. В основном я чувствую себя хорошо. Я не удивлена, что организм в согласии со мной, поскольку я всегда хотела стать матерью. В моих мечтах о будущем всегда были дети.

Но планировала ли я стать юной матерью-одиночкой? Нет. И хотя я боюсь того, что может принести будущее, я в восторге. Не знаю почему я так долго отвергала правду, ведь теперь, когда я повернулась лицом к моей новой реальности, в глубине души я довольна.

Было эгоистично не сделать тест несколько недель назад, когда появились первые подозрения. Теперь нужно думать не только о себе. Я вынашиваю маленькую жизнь, и мне нужно заботиться о ней или о нем. Я обещаю себе как можно скорее записаться на прием к врачу и делаю мысленную заметку загрузить в электронную книгу пару книг о беременности.

– Ты и я, малыш, – шепчу я, поглаживая живот. – Пусть я не знаю даже самых основ как быть мамой, обещаю, я научусь, и я буду стараться.

Вытерев все следы слез, я беру сумку, куртку, ключи от машины и останавливаюсь возле лоджии, где читает мама, сообщить ей, что ухожу. Тони следует за мной от входной двери, и я вручаю ему ключи от моего черного «лексуса». Я рада в кои-то веки позволить ему сесть за руль. Он смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова, и я смеюсь. Я понимаю. Я терпеть не могу, когда кто-то что-то делает за меня, и обычно настаиваю, что буду вести машину сама. Но у меня все еще немного кружится голова, и мне нужно время, чтобы разобраться в собственных мыслях.

В машине я пишу сообщение Пен, молясь, чтобы она оказалась дома. а Эсме – с Микелем, ее последним партнером по сексу. Я не собираюсь утаивать от нее секрет. Просто мне сейчас нужно посоветоваться с более прямолинейной и уравновешенной из подруг.

Эсме взорвется, когда узнает о моей беременности. Она видит, как трудно ее сестре быть матерью-одиночкой. Она не воспримет новость спокойно и не замедлит высказать свое мнение.

А я к этому пока не готова.

Пен сразу отвечает, что она дома одна. Я откидываюсь назад на сидении и, пока мы едем к городу, обдумываю свои варианты.

– Привет.

Пен встречает меня у двери объятиями, в которые я с готовностью падаю.

– Входи.

Она отходит в сторону, чтобы впустить меня в квартиру с тремя спальнями, которую делит с Эсме и еще одной университетской подругой. Тони тем временем занимает пост в коридоре. Пен вытаскивает для него стул и приносит бутылку воды. Он признательно кивает и садится.

Пен закрывает за нами дверь, а я стягиваю куртку и бросаю ее на подлокотник дивана. Я с завистью осматриваю уютную гостиную открытой планировки. Мне хотелось бы жить с подругами, но отец уперся, а мама его поддержала. Она боролась изо всех сил, чтобы он позволил мне ходить в университет Лойолы, а в качестве компромисса обучала меня изящным искусствам. Таким образом, мне пришлось пожертвовать независимой студенческой жизнью в пользу самостоятельного выбора карьеры. После этого семестра мне останется учиться еще один год, потом я получу диплом по биомедицине и буду еще два года специализироваться в иглотерапии и гомеопатии.

– Прекрасно выглядишь, – Пен рассматривает меня, склонив голову набок. – Ты что-то сделала с волосами или нашла какое-то новое чудо-средство для кожи, потому что ты светишься, подруга!

– Возможно, это из-за беременности, – невозмутимо отвечаю я и плюхаюсь на диван.

Пен отшатывается назад и хватается за буфет, чтобы не упасть. Она разевает рот, а ее глаза едва не выскакивают из орбит.

– Наверное, мне не стоило это так выпаливать, – признаю я, пожимая плечами. – Но нет простого способа сказать, что я залетела.

– О боже мой! – Взяв себя в руки, Пен подскакивает ко мне. – Глупый вопрос, но ты уверена?

– Ага. Я сделала тест, но я и так уже несколько недель знала. Просто до сих пор трусила это признать.

– Ого. – Она опускается на мягкий диван рядом со мной. – И что ты будешь делать?

– Не знаю… кроме того, что сохраню ребенка.

На мои губы набегает невольная улыбка, а руки машинально поднимаются к животу.

– Это я уже знаю, – Она поворачивается ко мне лицом. – Ты рождена быть матерью, Сьерра. Ты сильная, терпеливая, и в тебе есть легендарная энергия дзена.

– Я боюсь, – признаюсь я. – Когда я представляла себя мамой, на этой картине всегда был папа, муж, и я была старше.

– Возраст на материнские качества не влияет, и кто говорит, что не будет папы? Мужа?

Выгнув бровь, она крутит маленькое помолвочное кольцо на своем пальце.

Пен знает, кто отец, потому что после Вегаса я даже ни с кем не целовалась. Не от недостатка внимания. На студенческих вечеринках во время рождественских каникул несколько парней были не прочь затащить меня в постель, но я уже подозревала о беременности и не имела ни малейшего интереса еще больше усложнять ситуацию.

– Я больше не влюбленный ребенок и не буду тешить себя иллюзиями. Может, Бен будет не против взвалить на себя обязанности родителя, но стать моим мужем он ни за что не захочет.

– Ты не узнаешь, пока не поговоришь с ним, – Пен на миг поджимает губы. – Ты же собираешься ему рассказать?

Я киваю.

– Он имеет право знать, и я ради моего ребенка обязана ему рассказать. А как он отреагирует и как поступит – это его дело. – Я снимаю туфли и, прислонившись к подлокотнику дивана, подтягиваю колени к груди. – Но я боюсь, что если впутаю Бена, то открою себя и ребенка миру, о котором ничего не знаю. Ты же видела тех людей, что были с ним.

– Я знаю, и ты совершенно правильно беспокоишься.

На несколько минут в комнате повисает молчание.

– Думаешь, мне стоит отказаться от этой идеи и все делать самой?

Она проводит зубами по нижней губе.

– Не завидую тебе, Сьерра, но я не могу говорить тебе что делать. Ты должна принимать решение сама. – Она берет мои холодные и влажные руки в свои теплые. – Просто знай: что бы ты ни решила, я тебя поддержу и буду помогать, чем смогу.

Мои глаза щиплют слезы.

– Спасибо, Пен. Мне нужно было это услышать.

Я шмыгаю носом и вытираю пару шальных слезинок. Гормоны при беременности – это не шутка. Они словно бы напрямую связаны со слезным железами.

– Я думала об этом по дороге сюда. Мне кажется, я должна ему рассказать. Рано или поздно мой малыш спросит о папе. Как я могу прятать его или ее от Бена из-за своих подозрений? Может, я ошибаюсь. Одно то, что Шрамолицый Салерно точно из мафии, не означает, что и Бен – тоже.

Я знаю, что цепляюсь за соломинку, но стараюсь убедить себя, что поступаю правильно.

– Ты знаешь, как с ним связаться?

Я качаю головой.

– Мы можем поискать в гугле, – она хватает с тумбочки айпад. – Если он связан с мафией, в интернете обязательно должно быть что-то о нем.

– У меня много раз возникало искушение погуглить, – призналась я. – Но я удерживалась, потому что он велел забыть о нем, и я боялась, что найду что-то, что мне не понравится.

Из мафии он или просто имеет связи в мафии, но Бен опасный человек. Я видела достаточно, чтобы это знать, и я надеюсь, что поступаю правильно. Потому что самое главное – это защитить моего малыша, а если ради этого нужно скрыть его существование от папы, я сделаю это без колебаний.

Глава 11

Сьерра

Я придвигаюсь к Пен, а она гуглит его имя и просматривает одну страницу за другой.

– Похоже, он известная личность, – бормочет Пен.

В ее тоне звучат резкие нотки, а на лице появляется отвращение, когда она прокручивает его фотографии с разными женщинами. Это фото с престижных мероприятий и помпезных балов, а все женщины великолепны. Неудивительно, что он так быстро прогнал меня, если обычно встречается с женщинами такого типа. Модели, дочери политиков, светские львицы и успешные бизнеследи. Блондинки, брюнетки, рыжие. Похоже, он не склонен к дискриминации, если они красавицы.

Игнорируя неприятное ощущение, я подталкиваю Пен листать дальше и показываю на статью о «Калтимор Холдингс» в известном деловом журнале. Я читаю вслух.

– «Беннет Маццоне, сын Анджело Маццоне и покойной Джиллиан Карвер, недавно назначенный генеральным директором «Калтимор Холдингс», наделал много шума в Нью-Йорке. «Калтимор Холдингс» – бизнес-империя, основанная его прадедом в двадцатые годы прошлого века. Первоначально сосредоточенная на строительстве, судоходстве и грузоперевозках, под управлением Анджело Маццоне компания отважилась заняться розничной торговлей и сферой услуг, став полным или частичным владельцем множества ресторанов, клубов и казино. Неожиданным и смелым первым шагом Беннета Маццоне на посту генерального директора стало враждебное поглощение ИТ-компании «Фёст-Майн». Означает ли это, что «Калтимор» отойдет от своего традиционного бизнеса, или Маццоне пополняет свою миллиардную империю разумными инвестициями в высокотехнологичные отрасли с огромным потенциалом роста? Только время покажет. Ключевые сотрудники «Калтимора» сообщили нам, что у Маццоне амбициозные планы по перестройке всех аспектов деятельности компании и серьезные идеи по модернизации бренда. Как бы сильно его ни боялись, как бы им ни восхищались, ясно, что Беннет Маццоне – это сила, с которой нужно считаться, и человек, за которым нужно следить».

– Что? – Пен потирает переносицу. – Похоже, он законопослушный бизнесмен.

– И в двадцать девять уже гендиректор. – Не могу не признать, что я впечатлена. – И все же нельзя верить всему, что читаешь в интернете.

Мы еще полчаса бродим по сети, но не находим никаких указаний на связь Бена с мафией. И никаких указаний на то, как он нашел своего отца или почему просто исчез из Иллинойса восемь лет назад. На сайте «Калтимор Холдингс» приведена ничем не примечательная биография, в которой говорится много, но вместе с тем ничего.

Пен распечатывает адрес главного офиса «Калтимор Холдингс» в Среднем Манхеттене.

– Поскольку мы не можем найти его личный адрес, тебе придется поехать к нему на работу и надеяться, что ты сможешь с ним встретиться.

– Если нужно, я буду крутиться снаружи, пока он не появится.

– Держу пари, в отделе информационных технологий «Лоусон Фарма» найдется человек, который сможет тебе помочь, – говорит она.

У меня вырывается смешок.

– Ты что, серьезно предлагаешь рассказать отцу раньше, чем Бену?

– Скорее, просто думаю вслух. – Пен поднимает ноги на диван. – Когда ты собираешься рассказать семье?

– Никогда? – шучу я. – Если бы я думала, что меня оставят в покое, сбежала бы за океан. Сделать фальшивое удостоверение личности и скрыться.

Пен бросает на меня сочувственный взгляд.

– Они нормально отнесутся.

– Ты вообще знакома с моим отцом? – Голос выдает мое недоверие. – Ему это не придется по душе. Никогда.

Может, я не знаю, как отреагирует на новости Бен, но точно знаю, что отцу они не понравятся.

– Я – ошибка, которую они никогда не хотели. В представлении отца его ошибка просто породит другую ошибку. Ты же знаешь, какой он зануда. Родить внебрачного ребенка – значит, совершить смертный грех по отношению к нему. Так я просто в очередной раз выставлю его перед всем миром в дурном свете.

– Твой отец – осел.

– Ага. И он никогда не изменится. Может, откажется от меня. Бог свидетель, он как минимум раз в месяц грозится выгнать меня.

– О боже. – Пен выпрямляется на диване и таращит глаза. По ее губам скользит коварная улыбка. – У Саскии будет эпический припадок, когда она узнает, что ты переспала с Беном и беременна от него.

Я вздыхаю.

– Знаю. И это очень болезненная тема, поскольку у нее до сих пор нет детей.

Хотя я сильно недолюбливаю сестру и мы никогда не были близки, я никогда не хотела умышленно причинить ей боль. А эта новость ее уязвит. Она замужем за Феликсом больше семи лет и, если верить маме, последние четыре года они безуспешно пытаются завести ребенка.

– С Саскии станется обвинить меня, что я сделала это только затем, чтобы ей насолить.

– В точку. Она всегда с тобой соперничала. Думаю, это зависть.

Я выдавливаю смех.

– Ты шутишь? С чего бы ей завидовать мне? У нее диплом бизнес-школы Чикагского университета, богатый и красивый муж, чудесный дом и перспективная карьера в «Лоусон Фарма». Для отца она как зеница ока. Он считает, что она не может совершать никаких ошибок.

– Она чертова стерва, – возмущается Пен.

– Высшего разряда, – соглашаюсь я. – Бессовестность и лизание задницы отец принимает за честность и искренность.

Я смотрю на часы – уже поздно. Опускаю ноги на пол.

– Саския – последнее, что меня сейчас волнует. – Буду решать свои проблемы по очереди. – Мне нужно заказать билет на самолет в Нью-Йорк и сообщить предмету моего подросткового обожания, что я в интересном положении.

♥ ♥ ♥

– Ты… что? – Тони смотрит на меня так, будто я какаю радугой.

– Беременна. У меня будет ребенок.

Он отчаянно моргает, и его лицо заливает ужас. Знаю, он удивляется, почему я говорю ему это.

– Тот парень в Вегасе? – предполагает он.

Я киваю.

– Прости, Тони.

Мы оба знаем, что это означает для его работы.

– Не извиняйся, – он проводит рукой по волосам. – Вот дерьмо.

У него дергается кадык, и он ставит локти на пластиковую столешницу.

– Горячий чай и капучино, – говорит официантка, ставя чашки на стол.

– Спасибо, – сдержано улыбаюсь я.

– Дайте мне знать, если еще что-нибудь понадобится.

Официантка отходит прочь, покачивая бедрами.

Мы сидим в черной кабинке моего любимого меленького кафе в нескольких кварталах от Лойолы. В этот вечерний час здесь тихо, как я и ожидала.

– Давно ты знаешь? – спрашивает Тони, когда я подвигаю к нему кофе.

– Несколько недель подозревала, но тест сделала только сегодня.

Я дую на свою чашку.

– Он будет с тобой? – Тони отпивает глоток.

– Не знаю. Мне нужно поехать в Нью-Йорк, чтобы ему сказать. – Я обхватываю чашку ладонями, грея руки. – И вот тут нужен ты. Я надеюсь, что ты поедешь со мной и мы сможем сохранить все в тайне от моего отца.

Он открывает было рот, но я поднимаю руку.

– Пожалуйста, дослушай меня.

Он смыкает губы и кивает.

– Ты знаешь, что как только отец услышит, что я залетела, он скорее всего прибьет нас обоих. Так что у меня есть план. – Я отпиваю чай, наблюдая за тем, как в глазах Тони появляется настороженность. – Эй, надо отдать мне должное. Я могла сбежать и отправиться в Большое яблоко одна, но я же обещала, что больше не буду, и я держу свое слово.

Я наклоняюсь над столом и оглядываю кафе, чтобы убедиться: на нас никто не обращает внимания. Я понижаю голос:

– Вот что я предлагаю. Ты поможешь скрыть эту поездку ото всех. Поедешь со мной и заметешь наши следы. Потом я вернусь в Иллинойс одна. Тебе придется остаться в Нью-Йорке и держаться подальше от Чикаго. Я дам тебе денег, чтобы ты продержался, пока не найдешь другую работу.

Минуту он потрясенно смотрит на меня.

– Зачем тебе делать это для меня?

– Потому что ты ко мне хорошо относился и не заслуживаешь страдать от последствий моих неправильных решений. Отец тебя не просто сожжет. Он внесет твое имя в черный список, чтобы ты не смог устроиться на работу в Чикаго. Так что нет смысла возвращаться. Позволь тебе помочь. У меня более чем достаточно денег, чтобы обеспечить тебя.

Мамины родители были миллиардерами. «Лоусон Фарма» была их компанией, пока они не погибли в автомобильной аварии через пару лет после того, как мама вышла за папу, и тогда папа стал гендиректором. Мне с сестрами досталось приличное наследство, потому что мама была единственным ребенком и моим дедушке с бабушкой больше некому было оставить свое состояние. Они основали групповой трастовый фонд и оставили указания разделить его поровну между внуками. Я узнала об этом только в шестнадцать лет, а в двадцать один получила доступ к деньгам.

Помимо этого, родители каждый месяц дают мне на карманные расходы, так что денег у меня столько, что я не знаю, что с ним делать.

Я знаю, что мне повезло. Если я останусь с ребенком одна, то по крайней мере не буду волноваться о финансах.

– Солнышко, – он похлопывает меня по руке. – Я тронут тем, что ты готова сделать для меня. Но я не буду убегать от своих обязанностей. Я встречусь с твоим отцом лицом к лицу, как мужчина, и приму последствия своих действий.

Я открываю рот, чтобы возразить, но он качает головой.

– Ты меня не переубедишь, Сьерра. Но я тебе помогу. Мне нечего терять. Я на твоей стороне. Я займусь всеми приготовлениями и сопровожу тебя в Нью-Йорк и обратно. Твоя безопасность останется моим приоритетом, пока твой отец не сложит с меня эту ответственность.

– Спасибо. – Я пожимаю руку Тони. Я буду по нему скучать. – Мне хотелось бы уехать в пятницу утром и вернуться в субботу днем.

Я скажу маме, что после занятий уйду к Эсме и Пен и останусь у них ночевать. Она не усомнится, это обычное дело.

– Как пожелаешь, – кивает Тони.

Теперь пути назад нет. Я понятия не имею, как пройдет разговор с Беном. Знаю только, что моя жизнь изменится в любом случае.

Глава 12

Сьерра

– Это здесь, – говорю я Тони, показывая на впечатляющий стеклянный небоскреб на углу Пятьдесят седьмой улицы между Пятой и Шестой авеню.

– Угораздило же тебя залететь от сотрудника «Калтимор Холдингс», – бормочет он себе под нос.

Чуть раньше, когда я дала ему адрес, чтобы ввести его в GPS, на его лице появилось странное выражение.

– А что? Ты что-то знаешь об этой компании?

Я не стала исправлять его ошибку. В свое время он сам поймет, что это гендиректор, а не сотрудник.

– Она чертовски подозрительна, – загадочно отвечает он.

Тони явно что-то знает, но сейчас у меня нет времени выуживать из него информацию.

– Пока ты паркуешься, я попробую договориться о встрече.

Прежде чем он начинает возражать, я открываю дверь и выхожу на тротуар.

– Никуда не ходи. – Он тычет в меня пальцем. – Стой здесь, пока я не вернусь.

– Я подожду в приемной, пока ты паркуешься. Обещаю.

Вряд ли мне грозит опасность в таком публичном месте. Я закрываю дверь арендованного автомобиля, и Тони вливается в поток машин.

Направляясь к вращающимся входным дверям, я думаю о том, что здание, наверное, было обновлено в последние годы. Оно выглядит очень современно с окнами от пола до потолка, и возносится в небо так высоко, что я не вижу верхних этажей. Готова поспорить, оттуда открывается потрясающий вид на город и Центральный парк. А еще готова поспорить, что офис Бена именно там.

До двери остается несколько футов, когда из бокового входа появляется группа из трех мужчин и одной женщины. Я сразу замечаю Бена с телефоном у уха. Он идет между двумя здоровяками. Все трое в черных костюмах и с мрачными лицами. Женщина что-то оживленно говорит Бену и показывает на бумаги, которые держит в руках. В узкой юбке и на высоких каблуках она спешит, стараясь не отставать от широкого шага мужчин.

Черт. Я слишком далеко, чтобы он меня заметил, и я не хочу окликать его и устраивать сцену. Я надеялась на личную встречу, чтобы рассказать новости наедине.

Я так и не решила что делать, когда на обочине останавливается большой черный внедорожник. Я разворачиваюсь, и ноги сами стремительно несут меня к ряду такси со включенными двигателями. Я не могу упустить Бена. Пятница, третий час дня. Он может не вернуться в офис, и я не знаю, работает ли он в выходные. Возможно, это единственный шанс поговорить с ним.

Глядя, как Бен садится в машину с тонированными стеклами, я звоню Тони. Тони отвечает в тот момент, когда я добегаю до ближайшего такси.

– Секунду, – рявкаю я в телефон, прижимаю его к груди и, запрыгнув на заднее сидение, велю водителю следовать за внедорожником. – Прости. Планы изменились.

Отодвигаю телефон от уха, пока Тони ругается.

– Он уезжает, и я должна ехать за ним. Отслеживай мои передвижения по моему телефону. Когда доберемся до места назначения, я тебя подожду.

Я отключаю вызов, пока он не начал ругать меня за опрометчивость. Мне пришлось принимать мгновенное решение, и я не жалею. Если бы я дожидалась Тони, мы бы упустили Бена. Я не хочу возвращаться в Нью-Йорк. Я почти неделю настраивалась на встречу и хочу просто покончить с этим сейчас.

Если водителю кажется странной просьба ехать за другой машиной, он держит свое мнение при себе.

Дорожное движение кошмарное. За сорок минут мы проезжаем меньше тридцати миль. Наконец машина Бена сворачивает с оживленной дороги, следует по нескольким переулкам и въезжает на парковку перед двухэтажным зданием в Куинсе.

Дом стоит на собственной территории, отдельно от расположенных здесь баров, клубов и магазинов. С одной стороны тут запущенный парк, а через пару улиц, если верить картам гугла, течет Гудзон. Попросив водителя остановиться на углу, я наблюдаю, как внедорожник Бена паркуется прямо перед зданием, и звоню Тони:

– Ты где?

– Отстаю от тебя минут на десять.

– Хорошо. Поторопись.

Я отключаю вызов и жую изнутри щеку. Тем временем водитель Бена открывает ему дверь, и он выходит. Плащ и пиджак Бен оставил в машине, и теперь на нем белоснежная рубашка, дорогие черные брюки и такие же туфли. Я могу видеть его только со спины, но фигура у него такая же впечатляющая, как я помню.

В моей памяти вспыхивают яркие образы.

Я вижу, как большие теплые руки гладят все мое тело вдоль и поперек. Чувствую, как его умелые пальцы и язык разжигают во мне неистовое желание. Трепещу при воспоминании о том, как его огромный член бился внутри меня, когда мы создавали новую жизнь. Мою грудь и шею заливает жаром, и я стряхиваю с себя ностальгические мысли. Сейчас для них не время и не место.

Двое мужчин в костюмах с теми же зверскими лицами сопровождают Бена в здание, а я тем временем прикидываю варианты. Знаю, нужно подождать Тони. Он будет всего через десять минут, но чутье подсказывает идти за Беном сейчас.

– Пожалуйста, подождите здесь, – говорю я водителю, протягивая пятьдесят баксов. – Когда вернусь, дам еще столько же и хорошие чаевые.

Я не хочу идти в этот дом, не имея пути к отступлению на случай, если Тони задержится или мне понадобится быстро убираться.

– Леди, вы уверены, что хотите туда зайти? – Водитель оглядывается на меня через плечо.

– Сюда едет мой друг. Он скоро будет.

Я вылезаю из машины, пока не передумала, и крепко завязываю на талии пояс шерстяного розового пальто длиной чуть ниже колен. Хорошо, что я тепло оделась, потому что в Нью-Йорке сегодня холодно. Ну хоть нет дождя или снега – я благодарна за эту маленькую милость погоды. На мне черные колготки и туфли на шпильках. Вцепившись в ремень сумочки от Майкла Корса, я быстро перехожу дорогу, направляясь к зданию, в которое вошел Бен.

Здание явно нуждается в уходе, как и вся территория. Окна закрыты серыми ставнями, на вывеске облупилась краска. Из трещин в асфальте пробиваются сорняки. Я шагаю через парковку. Рядом с внедорожником Бена стоят еще четыре машины, но это место кажется совершенно заброшенным.

От тревоги по коже бегут мурашки. Я подхожу к грязной двери. Что это за место и что здесь делает Бен? Облизнув пересохшие губы и перекинув за спину длинные светлые волосы, я для храбрости набираю воздуха и открываю дверь.

Внутри меня встречает музыка – негромкая, всего лишь фон в мрачной, тускло освещенной комнате. Это бар или какой-то клуб – череда кабинок и открытых сидений, окружающих приподнятую середину помещения, напоминающую подиум с шестами для стриптиза.

Стильно? Нет.

Словно осколок восьмидесятых: кирпичные стены, унылый декор, мебель из темного дерева – прям как из сериала «Чирс». Я осматриваю помещение и замечаю затылок Бена, который выходит в заднюю дверь в дальнем конце зала. Перед дверью становится на страже бритоголовый хмурый здоровяк, поэтому я плетусь к бару и подтаскиваю табурет, чтобы подождать Тони.

За стойкой работает единственный бармен. Когда я сажусь, он поднимет голову и несколько секунд пялится на меня. Я знаю, что в подобном заведении выгляжу неуместно. Я думала, что встречусь с Беном в роскошном офисе в Центральном деловом районе, и оделась соответственно: облегающее черное платье до колен, черные колготки и высоченные черные лабутены. А если добавить дорогое розовое пальто и узорчатый шелковый шарф, то я выгляжу здесь как белая ворона.

– Чем могу быть полезен, мисс? – спрашивает бармен, скрывая удивление.

– Две газированные воды. «Пеллегрино», если у вас есть.

Он смотрит на меня так, будто я говорю на иностранном языке.

– Две бутылки воды. Любой, какую дадите, – перефразирую я. – Мой коллега скоро подойдет.

Ни слова не говоря, он достает из холодильника две бутылки и ставит передо мной. Я бросаю на стойку двадцатку.

– Сдачу оставьте себе.

Он наклоняет голову и сметает деньги, но в остальном меня игнорирует.

Чувствуя на себе взгляд, я поворачиваюсь направо и замечаю двух стариков, которые сидят за стойкой и рассматривают меня с откровенным любопытством. Кроме них и двух человек персонала поблизости никого нет. Я смотрю на часы. Куда запропастился Тони? Тут открывается задняя дверь, и в нее просовывается голова одного из спутников Бена. Он что-то говорит охраннику. Тот кивает, пересекает комнату и выходит в другую дверь, а парень исчезает там же, откуда высунулся.

Бармен присел на корточки в задней части бара, расставляя на полках бутылки, поэтому единственные свидетели – два старикана на другом конце бара. Я осторожно соскальзываю с табурета и иду к ним по грязному истрепанному коврику. Сую каждому по купюре в сотню долларов, похлопываю себя по носу и говорю негромко:

– Вы ничего не видели.

Я стараюсь игнорировать трепет в груди и то, как у меня от напряжения вздыбились волоски на загривке. Определенно, я сейчас бросаю вызов Эсме, а Тони меня повесит, но я не упущу своей возможности.

Приглядывая одним глазом за баром, я быстро иду к задней двери и проскальзываю внутрь. Здесь я с удивлением обнаруживаю ступеньки на нижний уровень. В голову ударяет кровь и начинается головокружение. Я хватаюсь за стену, пока оно не проходит. Сердце бешено колотится о ребра. Я снимаю туфли и, держа их в одной руке, медленно спускаюсь. У меня подкашиваются ноги, а когда раздается гортанный крик, я останавливаюсь посреди лестницы. Кровь стучит в висках, к горлу подкатывает желчь.

В кармане звенит телефон, и я чуть не умираю, пытаясь отключить звук, пока никто не услышал. Но вряд ли кто-то слышит в том неумолчном реве, который доносится снизу.

Я застываю.

Прирастаю к месту.

Внутренний голос кричит убираться отсюда к чертовой матери, пока я не превратилась в бестолковую героиню из фильма ужасов. Знаете, из тех, которые суют куда-нибудь нос из чистого любопытства и в итоге обычно расплачиваются за это жизнью.

С другой стороны, мне хочется знать, что происходит, и это желание пересиливает весь здравый смысл, логику и инстинкт самосохранения. Чутье толкает вперед. Говорит, что все будет хорошо.

Если из подвального этажа нет другого выхода, то Бен там. Он не позволит, чтобы со мной случилось что-нибудь плохое. Как бы он ни был опасен, он защитил меня тогда, и я знаю, что здесь я тоже я буду с ним в безопасности.