Текст книги "Рассказы о Бааль-Шем-Тове"

В то время, когда великий учитель, автор книги Пней Йеѓошуа[29]29
  Яаков-Йеѓошуа Фальк (1680 – 1756) – общинный деятель, знаток Талмуда. Был главой общины, затем раввином в Лемберге.


[Закрыть], да будет благословенна память праведника, был раввином в Лемберге, Бешт был меламедом в одной деревне вблизи Лемберга. И доселе скрывал свои деяния по присущей ему скромности и вел там общественную молитву, а по субботам собирался весь миньян*, и они вместе учили Тору.

Ближе к Рош ѓа-Шана Бешт прохаживался перед ковчегом и возглашал покаянные молитвы – слихот, как принято у канторов. Просили его, не сможет ли он вести молитву в Рош ѓа-Шана. Уступил им, и провел шахарит и мусаф, и протрубил в шофар*. Досадило им, людям лембергской общины, что деревенские осмелились собрать свой миньян и не пришли в город, ибо раньше была общине поддержка от деревень, так как все уроженцы деревень приходили в город на Рош ѓа-Шана и Йом Кипур. И сказали главы общины: «Вот только появятся люди из той деревни, мы им устроим!»

И когда людям в этой деревне стало об этом известно, они остались молиться в деревне и в Йом Кипур, Бешт же провел молитву.

Тогда отписали главы лембергской общины в окрестные местечки, чтобы не продавали этрогов жителям той деревни. И деревенские были вынуждены поехать в Лемберг, чтобы купить себе этрог. Обязали их главы лембергской общины явиться в канун праздника Суккот в Лемберг, чтобы получить наказание. И таково было наказание, наложенное на них: чтоб от ворот города до дома раввина шли босиком, одеты в китлы* – одеяния Дней трепета*, – а их кантор и трубящий в шофар шли бы впереди всех, а оттуда чтобы шли в синагогу, а их кантор произнес бы все молитвы, требующие напева, и если окажутся его молитвы верны и в каждой буковке, и в напеве своем, то на том и конец наказанию, ибо так избыли бы они свой позор, а нет – назначат им другое искупление. Понятно само собой, сколь велик был для них позор, когда все дети увязались за ними с хохотом и насмешками. Бешт произносил все молитвы, и напев его был верен, пока не дошел до «благословения отцов»[30]30
  «Благословение отцов» – первое благословение молитвы амида*.


[Закрыть]. Когда дошел до «благословения отцов», обратил лицо к собравшимся и сказал: «Кто не искупил грехи молодости, пусть не стоит здесь, когда упомяну это». Они же продолжали насмехаться. И было, когда он произнес «благословение отцов», – почти все лишились чувств, ощутили слабость и едва не испустили дух. Тотчас началось великое волнение. Привели Бешта к раввину, автору книги Пней Йеѓошуа, раввин сидел облаченный в талит* и тфилин* и кивком показал им, чтобы отпустили Бешта с миром.

(Сипурим нехжадим)

Потом поселился Бешт в деревне Ксиловичи рядом с Тлустом, и было у него в обычае ходить зимой к небольшой речке и погружаться там в воду совершая омовение; даже когда река затягивалась льдом, он ломал его и погружался в прорубь.

Как-то сидел у реки один необрезанный. Почувствовал он жалость к Бешту, ибо один раз увидел, как тот выходит из воды и не может поднять ногу, потому как она примерзла, и тогда он с силой поднял ее, сорвав кожу до крови. С того дня необрезанный сторожил его и, как выходил Бешт из воды, подбрасывал ему сено, чтобы тот вставал на него. Так он делал каждую ночь.

Один раз сказал Бешт необрезанному: «Скажи свое желание, и исполнится оно. Богатства хочешь, долголетия или стать судьей?» И сказал необрезанный на языке язычников: «Пан раббин, все добри», то бишь: «Господин раввин, все [три] хороши». – «Хочу я все три благословения вместе». И ответил ему Бешт и сказал: «Я благословляю тебя всеми тремя благословениями вместе». И сказал необрезанный: «Как я смогу стать богатым, коли у меня ничего нет?» И сказал Бешт: «Отведи воду от этой речки, что подле твоего дома, и сделай затон. Каждый, кому потребно будет исцеление, возьмет у тебя пузырек с водой и снова будет здоров». И попросил его необрезанный намекнуть, как долог будет его век. И сказал ему Бешт: «Дни твои продлятся, пока после смерти моей не увидишь человека, обличьем подобного мне».

После всего этого занемогла жена необрезанного и дитя его занемогло. Он омыл их водами речки и дал им испить той воды, и они выздоровели. И распространилась весть об этом, и пошли к нему люди со всей округи за той водой, и вода та исцеляла от разных недугов. И весьма разбогател необрезанный, пока не стало известно об этом докторам, и те ходатайствовали перед властями, и засыпали его затон. Так сделал Бешт, да защитят его заслуги нас и весь Израиль.

И было во время праведного рабби из Ружина[31]31
  Исраэль из Ружина (1796 – 1850) – правнук Великого Магида из Межерича. Славился своей праведностью и глубокими познаниями в Торе. Высокий авторитет среди хасидов и необыкновенное обаяние позволили ему стать главой всех хасидских общин России. По доносу р. Исраэль был арестован российскими властями и провел в заключении двадцать два месяца. После освобождения ему удалось бежать, после чего он поселился в Садагоре. Оказывал большую поддержку иерусалимской общине.


[Закрыть]: захотел праведный рабби из Ружина увидеть того необрезанного, и привели необрезанного к нему. И было: увидев облик праведного рабби из Ружина, сказал он: «Теперь настал мой час покинуть сей мир, ибо облик этого праведника подобен облику Бешта».

(Сипурей Яаков, 14)

Рассказывал мне реб* Шмуэль-Арье, мир праху его: «В детстве жил я в деревне Ксиловичи, слава о которой разошлась по свету, ибо рабби Исраэль Бааль-Шем-Тов до того, как открыться миру, был там резником*. Нашел я там старого резника, было ему за восемьдесят лет. Сказал ему: “Может, ты был знаком с кем-нибудь, кто знавал Бааль-Шем-Това?” Сказал мне: “Еврея, чтобы видел Бааль-Шем-Това, не нашел я, гоя*, видевшего Бааль-Шем-Това, – нашел. В юности жил я у одного крестьянина-гоя, всякий раз, когда я прыскал водой на точильный камень, чтобы точить свой нож, дед крестьянина, старик лет девяноста или ста от роду, качал головой. Я полагал, он это делает от старости. Один раз почувствовал я, что он это делает мне в укор. Спросил его: “Почему ты качаешь головой, когда я работаю?” Сказал мне: “Дело свое ты делаешь некрасиво. Исроэлке, когда точил свой нож, камень увлажнял слезами”».

Рабби Яаков Маргалиот писал в своей книге Квуцат Яаков: «Накануне своего открытия миру Бешт служил провожатым детей у одного меламеда в Городенке и столовался у рабби Хаима, благословенной памяти, тестя выдающегося учителя рабби Меира, благословенной памяти, автора книги Меир нетивим[32]32
  Меир Маргалиот (ум. в 1790 г.) – известный ученый-талмудист и каббалист. В 1755 г. был избран раввином Львовского округа, под конец жизни занимал пост раввина в Остроге. Автор ряда мистических и ѓалахических сочинений. В юности вместе со своим братом Ицхаком сблизился с Бештом и одно время был его учеником.


[Закрыть]. Жена его по имени Хая была величайшей праведницей. Хае было известно величие Бешта, но он заставил ее поклясться, что она никому ничего не откроет. Поначалу величие Бешта стало открываться ей так. Однажды нужно ей было поехать к одному господину, и она взяла Бешта с собой для охраны. По дороге встретился им один необрезанный, и язвил их, и бросал в них камни. Сказал ей Бешт: “Никому не рассказывай, что я сделаю с необрезанным”. Сказала ему: “Упаси меня Господь что-либо рассказать, разве ты сам пожелаешь”. Вперил Бешт взор в того необрезанного, и тот мгновенно погрузился в землю».

Еще писал там рабби Яаков Маргалиот: «Рассказывал мне мой отец, благословенной памяти, что в 5531 (1770/1771) году было моровое поветрие и распространилась повсюду гниль, упаси Господи от такого. Решили гои взять кости мертвого, и сжечь их, и развеять пепел по-над городом, дабы не пришло поветрие в город. И не хотели брать тело гоя и пробрались украдкой на кладбище Израиля, чтобы выкрасть тело мертвого из Израиля, дабы сжечь его. Случилось так, что пришли они к могиле той самой праведницы. Только начали раскапывать ее могилу, громкий голос воззвал из могилы, так что они попадали на землю от страха, лишились чувств, и не могли сдвинуться с места, и так лежали там, пока не пришли люди и не увидели их лежащими на земле. И возблагодарили Господа за то, что случилось с ними, когда они хотели сделать это, и забрали их оттуда».

(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 10)

Сочинитель книги Раматаим цофим писал в своей книге, что слышал от святого рабби Ицхака из Несхижа, слышавшего это от своего престарелого тестя, святого рабби Леви-Ицхака из Бердичева[33]33
  Леви-Ицхак из Бердичева (ок. 1740 – 1810) – знаменитый хасидский цадик, ученик Великого Магида из Межерича, исполнял должность раввина в общинах Желехова, Пинска и Бердичева (с 1785 г.). Главный труд р. Леви-Ицхака – Кдушат Леви («Святость Леви», Славута, 1798) – книга, сохранившаяся свою популярность среди хасидов до сих пор.


[Закрыть], который рассказывал о Беште, что в то время, когда Бешт еще не открылся миру одно время он служил провожатым детей у меламеда. И его хозяин, бывало, ездил к одному раввину, Бешт же хотел поехать с ним, но хозяин не хотел брать его с собой, и Бешт уехал украдкой, притаившись на доске, торчавшей позади телеги. По дороге нееврейский мальчишка бросил в Бешта камень, и у того пошла кровь. На обратном пути, прибыв на то место, где мальчишка бросил в Бешта камень, увидели они огромную толпу, и толпа эта не давала им проехать, требуя от них совета, ибо мальчик прилип к земле и медленно врастал в нее, и чем сильнее пытались разными уловками вытянуть его наверх, тем больше уходил он в землю. Когда увидел Бешт мальчика, сказал ему: «Впредь не бросай камни в евреев!» Мальчик кивнул головой, ибо дар речи покинул его, и отпустила его земля, и встал он и пошел, целый и невредимый. И после этого случая Бешт оставался провожатым детей у меламеда, а это чудо не повлияло никак, и Бешт не стал известен благодаря ему. И сказал святой рабби из Бердичева: «Это чудеснее самого чуда – что случай этот забылся и ни на что не повлиял, а ведь молва о чуде широко распространилась».

(Кегаль хасидим ге-хадаш, 12)

Рассказывал нам праведный рабби Биньямин Перельштейн, мир праху его (когда ехали мы в Белз, я, и мой зять, и мой друг и учитель Моше Азриэль, и сказанный Биньямин Перельштейн, да продлятся в отличие от него дни живых), что слышал он от внука святого Бешта, да будут нам его заслуги защитой, что ему рассказывали, что у одного человека, арендовавшего винокурню, был один слуга. Сказал слуга своему хозяину: «Запрягай лошадей, и поедем со мной, ехать нам два часа, и ты увидишь чудо». Приехали в одну деревню к одному необрезанному старику. Сказал слуга необрезанному старику: «Где твой отец?» Сказал ему: «Почто спрашиваешь?» Сказал ему: «А тебе что за дело? Ты только ответь». Тот показал ему, что отец лежит на плекенике[34]34
  Плекеник – печь (идиш).


[Закрыть]. Подошли и увидели необрезанного человека, дряхлого донельзя. Сказал ему: «Вставай, расскажи нам о случае с Исроэлке».

Тотчас встал старик на ноги, омыл руки, надел на голову шапку, странную такую шапку – заплата на заплате, и стал рассказывать:

«Один раз пошел Исроэлке Бааль-Шем-Тов совершить омовение, а мы стояли там, необрезанные неучи, много нас было, и бросали камни, метя ему в голову. Обратил к нам рабби лицо, взмахнул руками и сказал что-то еле слышно, и все убежали, я же не убежал и снова стал бросать в него камнями. Обратил Исроэлке лицо ко мне, махнул земле рукой, и провалилась подо мной земля, будто яма разверзлась, и я стою в той яме, растопырив руки. И не было никакой возможности вытащить меня из этой ямы. Сошлись все горожане и стали подрывать края той ямы со всех сторон, а я стоял там, и никакие уловки не помогали. Пошли к ксендзам и рассказали им обо всем. Сказал ксендз, что нет мне спасения, разве что просить реб Исроэлке, чтобы простил меня. Так и сделали. Пришел ко мне ребе, да сохранится память о нем и в грядущей жизни, и сказал мне: “Будешь еще задираться?” Я заплакал, и стал просить его, чтоб простил меня, и обещал ему всегда творить добро Израилю. Он взял какую-то шапку и надел мне на голову. Вот эта шапка, – стащил ее с головы старик. – Махнул рукой вверх, и я смог выйти из ямы. И с тех пор я творю добро Израилю».

(Дварим аревим, раздел 1, лист 5, рассказ 13)

Потом он был меламедом у одного откупщика[35]35
  Откупщик – здесь: арендатор. Аренда различных отраслей помещичьего хозяйства или даже целых поместий была в XVII – XVIII вв. одной из главных областей еврейской экономики в Польско-Литовском королевстве. Самым распространенным объектом еврейской аренды была корчма, так что словом «откупщик» чаще всего называли корчмаря.


[Закрыть] в том округе. И откупщик высоко ценил его, ибо видел его прямоту и тщание в выполнении заповедей. И попросил Бешт хозяина построить ему комору в лесу за околицей деревни, чтобы учить там его сыновей. И построил ему дом для учения.

Один раз оторвалась кисть-цицит* от его малого талита, и послал он в город купить ему цицит. До того как привезли ему кисти, наступило время трапезы, и он должен был пойти со своими учениками домой, чтобы поесть. Надел большой талит и пошел домой.

Один раз он проверил мезузу* у себя дома и нашел, что она негодная. И с места не сдвинулся, пока не принесли из города кошерную мезузу и он не прибил ее.

(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 10)

До того как Бешт, благословенной памяти, открылся миру во всей своей святости, его прозывали кинцн-махер, то есть кудесник. И был там в одном городе один богач, который не верил в силы Бешта. А у богача была единственная дочь, весьма немощная, и врачи не находили никакого снадобья для ее исцеления. И сказали богачу близкие его: «Хоть ты и не веришь в Бешта, мы вот слышали, что рассказывают о чудесных его делах, а ведь [он] живет недалеко отсюда, всего несколько верст, пошли за ним телегу, ибо он наверное найдет для твоей дочери исцеление». И послушал их богач и послал телегу за Бештом, дабы пригласить его. И поехал Бешт к богачу. И случилось так, что, не доехав до города с четверть версты, остановился он у постоялого двора, бывшего там, и сказал себе: «Заночую-ка я тут, на этом постоялом дворе». Тем временем умерла дочь богача. Поутру, чуть забрезжил дневной свет, прибыл Бешт в город и поехал к дому богача. Отвели ему там комнату, туда он и пошел. И надел талит и тфилин и стал молиться. После молитвы сказал Бешт: «Вот не поужинал я, и вот – какая-то слабость у меня на сердце». И передали домочадцы хозяину слова Бешта. И преисполнился гнева хозяин. Как бы то ни было, распорядился подать Бешту еду. И сказал Бешт: «Я хочу испить медовухи», – и дали ему. И спросил Бешт о здоровье дочери богача, и сказали ему: «Вот она мертвая лежит на земле». И взял Бешт немного медовухи, и пошел в комнату, где она лежала, и сказал: «Выведите отсюда всех». И остался только он и его люди. И сказал Бешт своим людям: «Откройте ей рот и влейте немного медовухи ей в рот». И влили ей медовухи в рот. И сказал: «Повелеваю я душе вернуться в тело ее». А ей сказал: «Слушай-ка, вставай на ноги и подай мне ужин на стол». Тотчас встала на ноги и вечером подала ему ужин на стол.

(Йешуот Исраэль)

Слышал я это от рабби Гдальи, а также от тестя моего. Рабби Давид, проповедник святой общины Коломыи, был в отъезде для сбора ханукальных пожертвований[36]36
  Ханукальные пожертвования – дни Хануки являются полупраздничными; в Восточной Европе в эти дни раввины и проповедники разъезжали по отдаленным общинам, произнося публичные проповеди и собирая пожертвования.


[Закрыть]. Заблудился по дороге и вышел к дому Бешта во время зажигания свечей, Бешт же был тогда в своем затворническом пристанище. Спросил жену Бешта, где ее муж. Ответила, что пошел к откупщику помочь тому напоить скотину. Сказал ей: «Что найдется здесь поесть?» Ответила ему: «Муж зарезал курицу, посмотрите на нож[37]37
  Согласно требованиям Ѓалахи, нож, которым производится ритуальный забой скота, должен быть прямым, гладким, а на лезвии не должно быть заусенцев или щербин. Гладкость заточки ножа проверяют, проводя ногтем по режущей кромке. Регулярная проверка ножей, которые использовались резниками, была одной из обязанностей общинного раввина, но Бешт и его последователи предъявляли к ножам резников особые требования. В восточноевропейских общинах до возникновения хасидизма было принято затачивать ножи под тупым углом, в то время как Бешт и его последователи настаивали на остроугольной заточке режущей кромки. Нововведения в области шхиты на заре хасидского движения становились причиной жестоких конфликтов.


[Закрыть], и, если все, на ваш взгляд, в порядке, сварю вам курицу». Осмотрел рабби Давид нож и нашел его добрым. Пошла праведница и сообщила мужу. Пришел Бешт домой, и сделал вид, будто пришел от откупщика, и стал прислуживать рабби Давиду, как малый, который прислуживает великому. Постелил ему постель, поставил кувшин с водой и миску, куда ее выливать[38]38
  Спящий соприкасается с миром смерти; после пробуждения ритуальная нечистота от этого соприкосновения остается на кончиках пальцев, поэтому, когда человек пробуждается, он должен немедленно ополоснуть пальцы. Для такого ритуального омовения, называемого на идише нигл вассер («ногтевая вода»), требуется заранее, перед сном, подготовить сосуд с водой и миску.


[Закрыть]. А сам лег с женой в одной кровати, как заведено у деревенских. В полночь встал Бешт с постели, ибо не спал больше двух часов. И сел тихонько у печки внизу, и стал заниматься тем, чем обыкновенно занимался в тиши. Проснулся рабби Давид, проповедник, и увидел яркий свет внизу у печки, и решил, что огонь перекинулся на поленья, что были на печке. Стал будить жену Бешта, крича: «Хана, Хана, огонь на печи горит!» Отвечала ему: «Я женщина, прежде чем оденусь и прикроюсь, огонь еще пуще разгорится. Да простит мне рабби, вода ведь у вас под рукой, спуститесь и потушите огонь». Тот взял кувшин с водой и спустился, чтобы затушить огонь. Подойдя к печи, увидел, что Бешт сидит и сияющий свет исходит от него. И рассказал мне рабби по секрету, что свет стоял над ним, как радуга. Увидев это, проповедник лишился чувств, и пришлось праведнице вернуть Бешта на землю и отвлечь от его размышлений, чтобы тот привел рабби Давида в чувство. Наутро сказал Бешту рабби Давид, проповедник: «Так и так было – я видел, что это было?» Ответил ему Бешт: «Я не знаю, я читал псалмы, может, снизошло на меня Имя Всевышнего, да будет благословен, и случилось то, что случилось». Повелел ему рабби Давид, и тот открылся перед ним. С тех пор рабби Давид, проповедник, стал время от времени ездить к нему, чтобы услышать от него слова Торы. А когда услышали его друзья, как он толкует Тору спросили его: «Откуда это у тебя?» И ответил им: «От одного нищего бедняка». И когда рабби Давид услышал рабби Гершона, как тот увещевал и поносил Бешта, сказал ему: «Оставьте его, ибо он мудрее вас». А боле ничего не сказал ему, потому что Бешт велел ничего не открывать.

(Шивхей ѓа-Бешт, 23, 24)

Потом он поселился в святой общине Тлуста, где тоже был меламедом, и не мог собирать миньян у себя дома, но принимал у себя людей и молился с ними. Одевался он в тузлик[39]39
  Грубая рубаха из хлопка (идиш).


[Закрыть], и пальцы ног торчали у него из дыр в обувке, ибо он был очень беден. Он имел обыкновение погружаться в микву даже в месяце тевете*, и пот выступал у него каплями величиной с горошину. Затем начали приходить к нему некоторые люди, и не хотел принимать их. Один раз привели к нему помешанного или помешанную, а он отказался впустить. Ночью было ему сказано, что ему исполнилось тридцать шесть лет. С утра стал он подсчитывать и нашел, что так оно и есть. Принял помешанного, и излечил его, и оставил занятие меламеда, и взял моего тестя, благословенной памяти, к себе писцом, и стали приезжать к нему люди из разных мест.

(Шивхей ѓа-Бешт, 23)

Это я слышал от моего тестя и от раввина нашей общины. Однажды, когда Бешт еще сидел в корчме, деревне были нужны дожди. Бешт стал молиться о дождях. Была там в деревне одна ведьма, у которой был один черт. Она ворожила, чтобы не шел дождь. А Бешт своей молитвой порушил ее ворожбу. Сказал ей тот черт, что Бешт рушит ее ворожбу. Пошла ведьма к матери Бешта и сказала ей: «Скажи своему сыну, чтобы оставил меня в покое, а иначе я его заколдую». Мать Бешта подумала, что тот поругался с ведьмой из-за долгов в делах по продаже водки, и сказала ему: «Сын мой, оставь эту гойку в покое, потому что она ведьма». Сказал матери: «Не боюсь я ее». И снова за свое – помолился о дождях. Колдунья вдругорядь пошла к его матери, а потом наслала на него своего черта. Пришедши к Бешту, черт не мог подойти к нему ближе чем на четыре локтя. Сказал ему Бешт: «Ты посмел прийти ко мне? Сейчас же выйди через стекло в малом оконце, иди к ней и навреди ей!» Тот так и сделал. Потом Бешт поймал того черта и заключил его в лесной острог, откуда тот не сдвинулся вовеки. Когда Бешт был уже известен, ехал он как-то с людьми по дороге, шедшей через тот лес. Остановился и углубился в лес, чтобы взглянуть на черта, скованного в своем заточении, и рассмеялся. Спросили люди, отчего он смеется, и он рассказал им всю эту историю.

(Шивхей ѓа-Бешт, 24)

Это я слышал из уст рабби Гдальи. Один раз не было у него, у Бешта, ни мацы*, ни мяса на Песах*. Запряг он лошадь в телегу и отправился по деревням, поработал резником и привез муку и мясо на Лесах. Вернувшись, сказал жене: «Проследи, чтобы муку выгрузили из телеги». Не успели муку выгрузить из телеги, как пошел дождь, и мука стала квасной[40]40
  Мука, соприкоснувшаяся с водой, считается квасным (хамец) и не может быть использована при выпечке мацы для Песаха.


[Закрыть]. Жена пошла и сообщила мужу. Тот проверил свой нож, и поехал по деревням в другой стороне, и привез муку. На подъезде к дому был большой подъем в гору, и лошадь не могла тянуть телегу, тогда Бешт впрягался и тянул телегу чтобы помочь лошади. Но лошадь все-таки пала, и Бешт был вынужден сам тащить телегу, потому что боялся оставить муку без присмотра. Истощились его силы, встал он возле телеги и с великим рыданием воззвал к Господу, благословенно Имя Его. Охватил его сон, и он заснул, не прекращая рыданий. Явился ему во сне пророк Элияѓу, доброй памяти. Это было первое для Бешта откровение, а Элияѓу сказал ему: «Слезы твои приняты. Вот я посылаю тебе одного необрезанного, который довезет твою телегу с мукой до дому». Только Бешт очнулся ото сна, подъехал один иноверец с телегой и лошадьми и сказал ему: «Исраэль, привяжи свою телегу к моей, и довезу тебя до дома». Когда подъехали к дому, сказал ему иноверец: «Что ты дашь мне за то, что я освежую твою лошадь?» Дал ему зексер[41]41
  Зексер – польская денежная единица, равная шести грошам.


[Закрыть]. Потом иноверец вернулся и выкупил у него лошадиную шкуру за четыре злотых, сказав ему: «Смотри, приоденьтесь ты и жена твоя к празднику на эти деньги». Через несколько дней привезли ему остатки шкурок мардера[42]42
  Куница (идиш).


[Закрыть]. Спросила жена Бешта: «Купить эти шкурки или нет?» Сказал ей: «Ты можешь их купить». И купила она куньи шкурки на те четыре злотых. Сделал себе атласную жупицу. А жене пошил праздничное атласное платье. Увидел откупщик, у которого Бешт арендовал корчму, что Бешт пошил себе и жене новую одежду, и заподозрил, что тот закупает водку в другом месте. Пожаловался на него рабби Гершону и сказал: «Я оказываю ему почет, и, если он не признается и не возместит мне мои убытки, его высекут в замке». Сказал ему рабби Гершон: «Я его усовещу». Сказал рабби Гершон Бешту: «Откуда у тебя деньги, на которые ты приоделся и жену приодел?» Сказал ему: «Господь послал мне». Сказал ему: «Отчего Господь не посылает мне?» Сказал ему: «Господь тебе не посылает, а мне посылает». Сказал ему: «Откупщик нажалуется на тебя в замке, и тебя высекут». Сказал ему: «Не боюсь я его». В конце концов собрался откупщик пойти с жалобой на Бешта. Не успел и рта раскрыть, как умер.

(Шивхей ѓа-Бешт, 25)