Текст книги "Единое королевство"

– Мы думали, что все потеряно, но у нас появился шанс претворить свой план в жизнь, – проговорил Финнол. – Разве можно отказываться от такой возможности, Тэм?

– Лодки умеет строить только Бэйори, – ответил Тэм. – Если он откажется, нам придется остаться в Долине.

– Бэйори?.. – послышался голос Финнола из темноты. Ответом ему было лишь размеренное дыхание. Бэйори спал – или притворялся.

– Я беру Бэйори на себя, – твердо заявил Финнол.

В темноте шевелились лошади, ветер тихонько трепал палатки. Тэм слышал, как где-то неподалеку парочка занимается любовью, и стоны женщины не давали ему уснуть.

– Мне показалось, что вы еще не спите? – Синддл присел у колеса кибитки – едва различимый силуэт на фоне тусклого света звезд. – Надеюсь, я не ошибся и не разбудил вас.

– Мы не спим, дожидаемся подходящего момента, чтобы украсть ваших лошадей, – заявил Финнол.

Тэм пихнул его в бок, а затем, чуть откатившись в сторону, приподнялся на локте. Бэйори завозился во сне, но не проснулся.

– А я пришел, чтобы предложить вам лошадей, – шепотом сказал Синддл. – Можете подумать, пока не спите. Мне говорили, что за Песчаной Пустошью река ведет себя довольно спокойно и с ней в состоянии справиться даже фаэль, не слишком умелый, когда речь идет о лодках. Кроме того, я слышал, что в Пустоши выращивают отличных лошадей. Доставьте меня туда, и я заплачу вам серебром столько, чтобы хватило на трех отличных коней. Не обещаю самых лучших, но вы останетесь довольны. Такова моя цена за хорошую лодку и ваше умение управлять ею. Он помолчал немного, а потом добавил:

– Однако должен вас предупредить, что путешествовать мы будем не совсем с такой скоростью, на которую вы рассчитывали. Я планирую время от времени останавливаться на несколько дней.

– А что вы собираетесь делать? – спросил Финнол.

– Если бы ты слушал слова других людей с таким же удовольствием, как и собственные, ты бы и сам догадался. Я собиратель разных историй и намерен узнать как можно больше легенд о людях, когда-то населявших эти места, хотя они и превратились в едва различимое эхо. И здесь, у моста Теланон, я собираюсь сделать то же самое. Сегодняшнюю ночь я проведу на древнем поле боя, и завтрашнюю, и следующую, и, возможно, еще одну после нее. Кто знает, какие предания меня ждут? Подумайте над моим предложением. Лошади, купленные за честно заработанные деньги, могут оказаться лучше украденных у фаэлей. Спокойной ночи.

Он поднялся и, не говоря ни слова, скрылся в темноте. Молодые люди из Долины так и не смогли заснуть.

ГЛАВА 4

– Лодка для реки штука совсем не сложная, – объяснял Бэйори. – С плоским дном и без изогнутого каркаса. Если вы мне поможете, мы спустим ее на воду через две недели. Сами увидите.

– Спустить ее на воду и прихватить с собой настоящего болвана, – заметил Финнол. Затем, помахав рукой в воздухе, добавил: – Зато, к счастью, у него есть серебро.

– Лично мне он не показался таким уж дураком, – сказал Тэм.

– А как еще можно назвать человека, который ждет, когда к нему заявятся легенды того места, где он решил присесть? У меня была старая тетка, ей все время слышались разные голоса. Мы не считали ее собирательницей преданий. Самая настоящая сумасшедшая, все это знали.

Финнол сдержал свое обещание и утром отвел Бэйори в сторону в надежде убедить в том, что предложение Синддла слишком соблазнительно, чтобы от него отказываться. Тэма всегда поражало умение Финнола убеждать людей. Он знал, что если его кузен мечтает о приключениях и серой кобыле, он их непременно получит. Отказать ему не мог никто.

Они подошли к Каменным Воротам – стене естественного происхождения, сквозь которую был прорублен тоннель, закрывающийся массивными дубовыми воротами. С одной стороны поднимался каменный уступ, слишком крутой, чтобы кому-нибудь пришло в голову на него взобраться; с другой отвесный склон уходил прямо в воду.

Ворота закрывались только на ночь. Вот уже многие годы отвечала за них семья Дилтс, хотя многие считали, что они не слишком старательно выполняют свои обязанности, времена были мирные и ничего страшного до сих пор не случилось.

Друзья разбудили Дилтса, спавшего под деревом, и рассказали ему удивительную историю про разбойников и убийство, которая не произвела на старика ожидаемого впечатления. Вскоре стало ясно, что он не поверил ни одному слову.

– Я знал, что вы потеряете свою лодку в первом же водовороте, – сказал он и снова заснул.

Трое друзей, качая головами, отправились дальше. Они надеялись, что им удастся убедить кого-нибудь, к кому Дилтсы прислушиваются, что за пределами Долины разгуливают люди, относящиеся к убийству несколько иначе, чем те, кто живет по другую сторону Каменных Ворот.

– Человек, который считает себя слишком умным, чтобы прислушиваться к предупреждению об опасности, умрет дураком, – заявил Финнол. – И пусть это послужит для него уроком. Нужно идти в бухту Дингл. Нам наверняка удастся найти там лодку, направляющуюся на север.

– Вот и отправляйтесь туда, если хотите, – сказал Тэм, – а я, пожалуй, навещу Делгерта Галлона.

– Ты думаешь, он что-нибудь знает о нашем ночном госте? – удивленно приподняв брови, спросил Финнол.

– Вполне возможно. Алаан ведь назвал его имя. И больше ничье.

– Лично меня удивляет, что он знаком только со старым болтуном Галлоном, – заметил Финнол. – С другой стороны, с кем еще – кроме нас, разумеется, – имеет смысл разговаривать в Долине?

Тэм пожал плечами. Он договорился с возницей проезжающего мимо фургона и уселся рядом с кучкой хихикающих детишек, предоставив Финнолу и Бэйори искать лодку в бухте Дингл. Они стояли на дороге рядом – два кузена, громадный и мощный, хрупкий и маленький, один с темными, другой со светлыми волосами.

Наконец фургон выехал на дорогу, ведущую к дому Делгерта Галлона, Тэм сошел и помахал рукой детям, которые тут же принялись напевать веселую песенку.

Галлон был дубильщиком кож, но отошел от дел из-за преклонного возраста и склочного нрава. Тэм встречался с ним всего один раз, много лет назад, однако в маленькой Долине люди не слишком следовали законам официального этикета. Галлон спал в кресле у себя в саду – его любимое занятие, сразу догадался Тэм; одна из дочерей мягко его растолкала, и он наконец приоткрыл глаза.

Несмотря на то, что дочь вела себя исключительно ласково, он проснулся в отвратительном настроении и мрачно уставился на Тэма:

– Чего надо?

Галлон был жилистым стариком, который, казалось, состоит из сплошных костей и мышц. Глядя на высокие скулы и глубоко посаженые глаза, Тэм решил, что вид у него абсолютно ненормального человека, что вполне объясняло его дурной нрав.

– На меня и моих друзей напали разбойники в развалинах около моста Теланон, они убили путника, который подсел к нашему костру…

– Что ты сказал? – Старик выпрямился в своем кресле и потер глаза руками, похожими на хорошо выдубленную кожу.

Его дочь принесла чай и уселась неподалеку, чтобы послушать рассказ Тэма.

– На нас…

– Подожди, парень. Давай по порядку. С кем ты там был?

– С моим кузеном Финнолом Лоуэллом и его кузеном Бэйори Тэллоном. Мы пошли на старое поле, где когда-то шло сражение, чтобы поискать там что-нибудь интересное, а вчера вечером к нашему костру подошел незнакомец. Он сказал, что его зовут Алаан.

– Алаан! – Старик быстро взглянул на дочь. – Не тот ли мерзавец, что разгуливает с птицей?

– Да, у него есть ручной уист. Он называет его Жак.

Галлон заерзал в кресле, в такое он вдруг пришел волнение.

– А кого убили? – спросила его дочь.

– Того самого Алаана, о котором я говорил.

Она поднесла ко рту руку и страшно побледнела.

– Первая хорошая новость за последнее время! – завопил Галлон. – Ничего нет удивительного. Этот человек мерзавец и вор! О, у него сладкоречивый язык, уж можешь не сомневаться. Он думал, что я старый дурак. Забери его река! Вот что я тебе скажу.

– А что он у вас украл? – спросил Тэм.

– Все до единой истории, которые я когда-либо слышал. Могу побиться об заклад, что теперь он знает про Долину больше, чем ты. Впрочем, тут и сравнивать нечего. – Он снова посмотрел на дочь. – Охмурил мою Лиззи и оставил ее с дитем.

– Неправда! – запротестовала его дочь, которая успела немного прийти в себя. – Ребенок от Кендала.

– Как бы не так! Он женился на тебе из жалости. Будущего мальца пожалел. Он благородный, твой Кендал, только умом его Бог обидел. Это уж точно.

От возмущения дочь вскочила с кресла и убежала в дом, с такой силой хлопнув дверью, что задрожали стекла в окнах.

– Он прожил у нас две недели, – проговорил Галлон, на которого реакция дочери, казалось, вообще не произвела никакого впечатления. – Сидел у моего камина каждый вечер и слушал про жизнь и историю Долины – задурил мне голову, я ему все и рассказал. И все это время крутил с моими дочерьми, прямо у меня за спиной. Удивительно, что он умудрился сделать только одного ребеночка, да и тот вылитый папаша – такой же хитрец и проныра. – Галлона передернуло от отвращения. – Умер, ты сказал? Туда ему и дорога, так я считаю.

– Но что он мог найти интересного в нашей Долине? – Старик сверкнул глазами, и Тэм тут же добавил: – Нет, я, конечно, понимаю, вам известны вещи, которые… ну, которые я бы и сам не прочь узнать.

Галлон немного подобрел.

– Я тебе ничего не скажу, так что даже и не пытайся спрашивать. Только мне много чего известно про Долину и ее обитателей. Например, многие семьи сейчас носят совсем не те имена, что раньше, а кое-кто прибыл сюда из далеких краев.

– А о чем спрашивал Алаан?

– О многом. Хотел знать, какие имена принято давать в тех или иных семьях. Кто воспитывает самых лучших фехтовальщиков. Ему было страшно интересно, кто отправился сражаться с разбойниками и наемниками, которые тут разгуливали после того, как закончилась последняя война. Вопросы из него так и сыпались. Он сразу понял, что встретил человека, который знает много ценного. – Старик с силой стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – А меня за дурака держал, ясно тебе? – Галлону с трудом удалось взять себя в руки. – Ладно, ему конец. А ты уверен, что он умер?

– Да, боюсь, что так. Мы видели, как на него напали какие-то люди с оружием. Сами мы пробежали по мосту и спрыгнули в реку. Те люди за нами тоже погнались, но мы спрятались в скалах, и они нас не нашли. Украли лодку бедняги Бэйори или пустили ее вниз по течению.

– Так вам и надо, нечего было копаться на старом поле битвы. Да и водить компанию с разными пройдохами негоже. Впрочем, я рад, что вы живы. Ты, наверное, сын Эдлара?

Тэм кивнул.

Старик окинул его непонятным Тэму взглядом, а потом приказал:

– Покажи руки. Тэм повиновался.

Галлон разглядывал его руки несколько мгновений, потом ворчливо заявил:

– Порядок. Ты видел руки этого мерзавца Алаана? Мне не следовало его и близко к своим дверям подпускать. В жизни ничего полезного не сделал. Даже свой дом не убирал. У него руки… ученого. – Он произнес последнее слово с таким презрением, что Тэм даже удивился.

– Я все-таки не могу взять в толк, какой прок чужаку в том, что он узнает, какие имена дают детям в наших семьях.

В глазах Галлона появилась подозрительность.

– Ты считаешь это бесполезным знанием, верно?

– Ну, оно очень даже нужное, – быстро проговорил Тэм. – Мне лишь непонятно, зачем чужаку, проезжающему по Долине, знать наши имена.

Старик Галлон посмотрел на юношу так, будто он настолько глуп, что и разговаривать с ним бесполезно.

– Потому что семьи, бежавшие от своего лорда во время войны, меняют фамилии. Но имена передаются из поколения в поколение. Тебя в честь кого назвали?

– Двоюродного дедушки, который умер до того, как я родился.

– А его в честь кого?

– Прадеда, думаю.

Старик приподнял одну бровь и посмотрел на Тэма.

– Если твоя фамилия когда-то была не Лоуэлл, твою семью можно отыскать, выяснив, какие имена у вас принято давать детям.

– Я понял, что вы имеете в виду. Только мне не совсем ясно, зачем это Алаану.

– Потому что он ничем не отличался от своей птички: тащил все яркое, что попадалось на глаза. Постоянно норовил прибрать к рукам чужое. – Галлон откинулся на спинку своего кресла и скрестил руки на груди. – Все, конец его штучкам. – Он удовлетворенно вздохнул и неожиданно спросил: – Твой дед здоров?

– Вполне.

– Хороший человек твой дед, очень хороший. – Галлон сделал глоток чая. – Вы собирались на лодке добраться до Иннисета. Мне правильно сказали?

Тэм кивнул.

– Ну, лучше оставайтесь-ка дома. Подумайте о том, что стало с Алааном, и сидите там, где вас любят.

Тэм кивнул, а мысли Галлона, казалось, унеслись в необозримые дали.

Несколько минут они сидели молча, потом Тэм поднялся на ноги:

– Мне пора идти, если я хочу добраться до дома еще сегодня.

Старик, похоже, заметил, что его гость стоит.

– Ты куда собрался?

– Домой.

– Передай привет деду и держись подальше от прохвостов. Приходи как-нибудь меня навестить. У меня еще четыре дочери, и они не все такие вертихвостки, как Лиззи, да благословят боги ее глупое сердечко.

Дед Тэма молча выслушал его рассказ и ни разу не перебил внука. К тому времени, когда Тэм закончил, старик был бледен как полотно. Он поднялся с кресла и подошел к громадному буфету, который занимал почти всю гостиную. Тэм заметил, что двигается дед неуверенно и с трудом. Он взял чашки и налил обоим спиртное, выпив свою порцию залпом. Когда дед снова опустился в кресло, глаза у него покраснели и слезились.

– Благодари всех святых, что остался цел и невредим, – сказал он. – Все вы. Я лишился жены и сына. С меня потерь хватит.

Тэм потянулся, чтобы погладить деда по плечу, но тот взял его руку в свою – грубую и жесткую после целой жизни тяжелого труда. Неожиданно дед Тэма тяжело вздохнул, словно всхлипнул.

Тэм, который привык, что дед нечасто демонстрирует свои чувства, не знал, что сказать.

– Как ты думаешь, зачем тот человек, Алаан, забрался так далеко в наши края? И почему расспрашивал старого Галлона об именах, повторяющихся в наших семьях? Кого он мог искать?

Некоторое время старик молчал, спрятавшись за рукой, которой потирал лоб, затем поднес чашку к губам, заметил, что она пуста, и поставил – раздался такой звук, будто кто-то открыл щеколду двери.

– Во время войны, Тэмлин, люди совершают поступки… которые преследуют их всю оставшуюся жизнь, если, конечно, боги наделили их душой. Война – не всегда сражение между воинами на поле брани. Горят деревни, гибнут простые люди. Иногда тех, кто в этом виноват, ищут. Месть не исключительное право Реннэ и Уиллсов. Возможно, Алаан рассчитывал найти здесь кого-то определенного – по своим причинам или ради кого-то другого. Но похоже, его нашли раньше.

Неожиданно Тэм почувствовал себя глупым наивным ребенком.

Неужели такие люди могли спрятаться в Долине?

Он попытался представить себе, кто из тех, кого он знает, может скрывать ужасную тайну. Поднял голову и увидел внимательный взгляд бледно-голубых глаз деда.

– Ты отправляешься с собирателем преданий, я правильно понял?

– Мы целых три года планировали пойти вниз по реке, – кивнув, ответил Тэм. – Не думаю, что на нас снова нападут какие-нибудь вооруженные люди. Нам просто не повезло, что Алаан подсел к нашему костру.

Старик кивнул и выпустил руку Тэма. Затем, с трудом передвигая ноги, отправился снова наполнить свою чашку. Прислонившись к буфету, он перенес вес тела на одну ногу, словно другая причиняла ему сильную боль.

– Если ты хочешь, чтобы я остался, я останусь, – неожиданно сказал Тэм.

Старик покачал головой.

– Новая река находит свое русло, – промолвил он. – Я не стану говорить тебе, куда идти или не идти.

Тэм взял чашку, которую принес ему дед, и сделал маленький глоток пшеничной водки. Горло обожгло, точно раскаленным углем.

– Мне нужно посмотреть на теленка, – заявил дед, взял шляпу и направился к двери. Открыв ее, он неожиданно остановился. – Тэм… Если кто-нибудь начнет расспрашивать тебя про жителей Долины, не веди себя, как старый дурак Галлон, – не говори им ничего.

Тэм несколько секунд сидел, не шевелясь, а потом кивнул. Старик вышел в прохладный вечер, и за ним захлопнулась дверь.

ГЛАВА 5

Торен Реннэ читал при свете свечи, сидя на каменной террасе своего дома в Вестбруке. Цветы каштанов, которые в этом году распустились на удивление рано, наполняли воздух тонким ароматом, а легкий ветерок играл листьями, точно перебирал струны сладкозвучной арфы. К пламени свечи, стоявшей у локтя Торена, подлетел мотылек, и оба – пламя и мотылек – тут же угасли.

Торен закрыл книгу, заложив ее пальцем на странице, взял другую свечу и зажег ее. Затем снова открыл книгу, нашел строчку, которую читал или которую запомнил последней, и вернулся к прерванному чтению. В дверях появился слуга и тихонько откашлялся:

– Пришел Гилберт Абергейл, ваша светлость.

– У нас встреча, о которой я забыл?

– Он пришел без предупреждения.

Торен посмотрел на свою книгу, вздохнул и положил ее на стол так, чтобы на нее не попал воск от свечи.

– Я его приму.

Абергейл занимался торговлей редким оружием и доспехами – Торен со страстью настоящего ценителя собирал и то и другое, и второй такой коллекции не было ни у кого. Он знал Абергейла вот уже лет семь, и тот нравился ему своим серьезным отношением к жизни. На самом деле Торен частенько говорил, что Абергейл обладает «скрупулезным» мышлением, – определение, которое он относил лишь к немногим.

В дверях появился Гилберт Абергейл и смущенно остановился на пороге, освещенный светом, падающим изнутри.

– Приветствую вас, – сказал он.

Абергейл прошел через террасу, и они пожали друг другу руки.

– Надеюсь, вы простите меня за позднее вторжение, ваша светлость.

– Ваш визит для меня приятная неожиданность, – ответил Торен. – Не желаете ли вина?

Абергейл кивнул и опустился в кресло напротив Торена. Торен считал Абергейла человеком необычным, несущим в себе массу противоречий. Вне всякого сомнения, выглядел, да и держался он как настоящий рыцарь – и, очевидно, получил соответствующую подготовку, – однако вел себя скромно и даже порой несколько робко. Еще ни разу не удалось Торену увидеть в нем хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее высокомерие или гордость. Он одевался безупречно, но не броско, а в делах демонстрировал высокий профессионализм без показной яркости.

Торен несколько мгновений рассматривал его. В свои шестьдесят Абергейл выглядел прекрасно – точнее, Торен предполагал, что ему именно столько лет. Ни намека на слабость или излишний вес, ни характерного для такого возраста брюшка, ни придавленных годами плеч. Аккуратная седая бородка, жесткий подбородок и высокий лоб говорили о развитом интеллекте, который так ценил Торен. Шрам на губе создавал впечатление, будто Абергейл постоянно слегка хмурится, что вполне соответствовало его характеру. Когда он начинал говорить, у него чуть кривился рот, и у Торена постоянно возникало ощущение, что Абергейл старательно произносит каждое слово, словно речь требует от него огромного напряжения.

– Чем порадуете меня сегодня? – спросил Торен, когда слуга принес вино. – Должен сказать, что все, кому я показывал шлем, который вы принесли мне в прошлый раз, тут же стремились его купить.

Абергейл кивнул и криво улыбнулся.

– Я и сам не знаю, почему продал его вам. Другого такого мне уже не найти. – Он попытался поудобнее устроиться в кресле, которое казалось дли него слишком маленьким. – Однако сегодня я покажу вам гораздо более редкую вещь, хотя должен сразу предупредить, что не намерен с ней расставаться.

– Вы то же самое говорили и про шлем, – рассмеявшись, заявил Торен.

– И тем не менее эта вещь бесценна.

Абергейл взял в руки сверток, который чуть раньше положил на стол. Торен был удивлен – как правило, Абергейл приносил ему вещи острые и твердые. Сейчас же он явно держал в руках… не рубашку и не кольчугу; Торен сразу понял, что мягкий сверток почти ничего не весит.

Абергейл очень осторожно развернул сверток. Прежде Торен не обращал внимания на то, какие у него большие кисти рук с крупными костяшками пальцев. Они явно много повидали на своем веку, и Торен вдруг подумал, что Абергейл не всегда занимался торговлей оружием и доспехами. Наконец Абергейл развернул серое одеяние – и Торен сразу понял, что оно очень древнее и ветхое. Гилберт Абергейл осторожно разложил его на третьем кресле, а затем молча отошел в сторону.

– Насколько я понимаю, перед нами старый плащ, – проговорил Торен, – но что-то делает его исключительно редким и ценным. Он принадлежал великому рыцарю?

Торен сразу понял, что это очень древний плащ, потемневший от времени, ветхий, выцветший настолько, что определить его первоначальный цвет не представлялось возможным.

– Великому рыцарю? Нет, но посмотрите внимательнее.

Торен встал с кресла, взял подсвечник и осветил древнее одеяние.

– Я не вижу никаких знаков и гербов. Кому он принадлежал?

– Тут есть знак, очень маленький. Его невозможно разглядеть при таком освещении. – Абергейл жестом показал на левую сторону плаща, и Торен наклонился поближе, чтобы ее рассмотреть.

– Листья серебристого дуба!

Абергейл кивнул.

– Плащ Рыцаря Обета!

Гость Торена снова кивнул.

Торен быстро отступил на несколько шагов назад.

– Иметь его в доме – дурная примета! – вскричал он. – Зачем вы принесли мне эту вещь?

– Плащ не несет в себе никаких дурных предзнаменований, поскольку по праву принадлежит мне.

Неожиданно Торен сообразил, что не сумел сдержать своего гнева и, сердито хмурясь, смотрит на своего гостя. Впрочем, Абергейл ничем не показал, что оскорблен, напротив, он продолжал держаться вежливо, даже почтительно.

– Позвольте, я расскажу вам одну историю, – мягко проговорил он. – Уверяю вас, я никогда не принес бы в дом Торена Реннэ предмет, который может принести ему несчастье. – Абергейл снова уселся в кресло и сплел пальцы. Потом поднес их к губам, коснувшись старого шрама. – Я потомок человека, носившего плащ, – спокойно сказал он. – Клянусь, что это истинная правда, именем своего предка. В течение многих поколений плащ передается от отца к сыну, его прятали и берегли, хотя, как видите, люди над временем не властны.

– Но ведь мои предки уничтожили Рыцарей Обета, – напомнил ему Торен. – Всех до единого – на Острове Брани и в Ледяной крепости.

Абергейл поднял голову и развел руки в стороны.

– Не всех. Нет. В названных вами сражениях принимали участие не все рыцари. Абергейл, которому принадлежал плащ, выздоравливал после ранения, полученного несколько раньше. Ему вместе с несколькими другими рыцарями удалось спастись. В те времена в землях между горами разразился настоящий хаос, а дороги, заполненные беженцами, больше не охраняли Рыцари Обета. Мой предок затерялся среди тех, кто спасался от ужасов войны. Моя семья поселилась за границей старого королевства. Мы хранили нашу историю в секрете. – Он положил обе руки на ручки кресла. – И вот я открыл нашу тайну вам, наследнику семьи, предавшей Рыцарей Обета.

Торен сел поудобнее, чтобы иметь возможность быстро вскочить на ноги в случае необходимости.

– Вот почему вы со мной подружились. Вы замыслили месть…

Гилберт Абергейл рассмеялся и взял бокал с вином.

– Месть? Вы настоящий Реннэ, лорд Торен. Реннэ, что принесли гибель Рыцарям Обета, умерли больше века назад. Разве я смогу им отомстить? Нет, лично вы не причинили мне никакого вреда. – Он поднес бокал к губам и посмотрел на Торена, снова криво ухмыльнувшись. – Вам не о чем беспокоиться. Я не продал вам ни одного предмета, когда-то принадлежавшего Рыцарю Обета, чтобы навлечь на вашу голову несчастье. Клянусь, месть не входит в мои намерения.

– В таком случае зачем вам моя дружба? Вы сделали странный выбор – с моей точки зрения.

– Так может показаться, но мы с вами очень похожи. Мы оба хотим исправить зло, причиненное в прошлом – не нашими семьями, а руками их представителей. Первым делом вы подумали, что я пришел, чтобы мстить, но ведь Рыцарей Обета уничтожили не Реннэ. Они погибли из-за того, что нарушили свою клятву.

– Нарушенную клятву нельзя дать снова, Гилберт. И невозможно снять проклятие короля Тинна. Рыцари погибли, и, хотя вы утверждаете, будто нескольким из них удалось остаться в живых, орден лишился своего могущества и влияния.

– Совершенно верно. Но их можно вернуть. А что касается проклятия Тинна… – Он повертел бокал в руках. – Оно пало на головы тех, кто нарушил обет. Я считаю, что ко мне оно не относится.

– Но вы же не Рыцарь Обета, – заявил Торен.

Абергейл немного опустил бокал и посмотрел ему в глаза:

– Разве?

Торен взял свой бокал со стола и, неожиданно почувствовав страшную жажду, осушил его одним глотком. Он собрался попросить Абергейла объяснить ему, что он имел в виду, но удержался – все и так было ясно.

– О чем вы хотите меня попросить, Абергейл? – спросил он вместо этого.

Его гость протянул руку и, взяв плащ, осторожно погладил его пальцами.

– Я пришел просить вас благословить возрождение ордена – когда наступит подходящий момент.

Торен поставил на стол пустой бокал, чуть не перевернув его от волнения.

– Зачем мне это? Моя семья подумает, что я сошел с ума. «Члены возрожденного ордена присоединятся к нашим врагам и будут мстить», – скажут они. И что я им отвечу?

Абергейл убрал руки с плаща.

– Понятия не имею. Знаю только, что мы не нарушим нашей клятвы во второй раз. И, вне всякого сомнения, нужда в Рыцарях снова появится. В настоящий момент в землях между горами царит подобие мира, но мы изучали историю – он не будет долгим. Пусть благородные семьи сражаются между собой, если им хочется – это их право и неизбывная страсть, так меня учили. Но только на поле боя. А мир должны охранять Рыцари Обета.

Торен рассмеялся, коротко и печально.

– Если бы я не знал вас как исключительно серьезного человека, Абергейл, и как человека сильной воли, я решил бы, что вы мечтатель. Неужели вы действительно верите в то, что сможете возродить орден Рыцарей Обета? Он погиб, и воскресить его невозможно.

Абергейл несколько мгновений не сводил глаз со старого плаща, а затем посмотрел на Торена.

– Это уже свершилось, ваша милость. Орден существует. Мы только ждали подходящего момента, чтобы объявить о том, что мы живы. К несчастью, обстоятельства вынудили меня открыть вам правду раньше, чем мы планировали.

Торен потянулся к бутылке и поспешно налил себе вина, пролив немного на стол. Абергейл практически не притронулся к своему.

– Вы предприняли очень опасное дело – и тем более рискуете, рассказав все мне. Я бы посоветовал вам никому больше не говорить об ордене. Если моя семья или Уиллсы и их сторонники узнают… Ну, они вовсе не заинтересованы в том, чтобы на арене появились новые силы. Которые к тому же неизвестно кого будут поддерживать.

Абергейл снова сложил свои сильные руки, склонил голову и прижал указательные пальцы к уголкам глаз.

– Я знаю, что вы даете мне мудрый совет, но мы не сможем сохранить наше существование в тайне. Боюсь, что Уиллсам уже о нас известно.

– Каким образом?

Абергейл несколько мгновений смотрел на свои много повидавшие руки, повернув их, чтобы стали видны жесткие ладони.

– Видите ли, лорд Торен, мы совершили страшную ошибку… Я совершил ошибку. – Он откинулся на спинку кресла, взял бокал, однако пить не стал. – Давайте я расскажу вам историю человека по имени Хафидд, который когда-то был союзником Реннэ.

– Хафидд мертв. Мой отец прикончил его много лет назад. Заколол на поле боя… в Кверистоне, мне кажется.

– Если быть точным, в Хэрроудауне. Хафидд не умер. Да, он подошел к Вратам Смерти, но еще оставался жив, когда битва закончилась. Видите ли, я являлся одним из наблюдателей, которые находились на холме: именно тогда я начал постигать азы военного искусства. Из рыцарей, участвовавших в том сражении, Хафидд считался самым искусным, самым сильным. Впрочем, насколько мне известно, он участвовал во многих битвах и завоевал репутацию умелого воина. Но Реннэ превосходили числом, и почти весь его отряд погиб. К утру даже раненые покинули наш мир, все – кроме Хафидда. Мы вылечили его и помогли восстановить силы.

Однако Хафидц очень изменился. Прежде он отличался высокомерием и заносчивостью. После того сражения стал задумчивым и смиренным, много времени проводил в размышлениях. Не все верили в эту перемену… я к их числу не принадлежал. – Абергейл сжал руку в кулак, словно собирался ударить по ручке кресла, но удержался, разжал пальцы и медленно положил ее на место. – Я ему поверил, поверил в то, что Хафидд сможет стать великим человеком в нашем ордене, возможно, даже возглавит его, когда придет время. Я рассказал ему все, что знал о рыцарях и об их истории, – открыл факты, неизвестные тем, кто не является членом ордена. Однако в конце концов он нас предал и ускользнул, унося с собой знание, на которое не имел права – и которое сделало его опасным. Даже более чем опасным. – Абергейл осторожно потянул к себе плащ, который соскользнул со спинки кресла и упал на сиденье. Он несколько мгновений на него смотрел, а потом перевел взгляд на Торена. – Хафидд вернулся. Теперь он называет себя Эремоном и служит советником у принца Иннесского, который намеревается заключить союз с Мэнвином Уиллсом.

– Мэнвин Уиллс не посмеет! – вскричал Торен. – Мы собираемся вернуть Уиллсам Остров Брани. Он не станет подвергать опасности наше соглашение, заключив договор с принцем Иннесом!

– Полагаю, очень даже станет. Сделка совершается втайне, и Мэнвин Уиллс надеется, что вы узнаете о ней, когда уже будет поздно. Боюсь, он не слишком высокого мнения о вас, ваша светлость. А что касается принца, он полностью находится под влиянием Хафидда, и вам не следует недооценивать силу его ненависти к Реннэ. Должен сказать, что ненависть Хафидда произвела бы впечатление даже на членов вашей семьи, которые в данной области далеко не дети.

Кстати, вам известно значение слова «эремон»? – неожиданно спросил Абергейл. – Нет? Это колючий кустарник, который растет на выжженных пожаром лесных прогалинах. Говорят, его семена лежат в земле сотни лет, пока жар огня не призывает их к жизни… Эремон. Вот какое имя выбрал себе Хафидд. Он заключил союз с вашими врагами, и вам не победить его без помощи Рыцарей Обета. Буду с вами предельно откровенен, ваша светлость… даже при нашей поддержке одолеть его будет не просто.