Текст книги "А и Б сидели на трубе. Цикл «Волна»"

А и Б сидели на трубе
Цикл «Волна»
Sierra XR

© Sierra XR, 2024

ISBN 978-5-0062-6187-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

А и Б сидели на трубе

Один эпизод из «Волны». Поскольку ниже – всего-то один эпизод, то для того, чтобы все понять, иногда придется читать сноски.

– Антон Васильевич, – сказала Вика, передавая Антону конверт с оплатой за урок. – Мне… мне… неудобно вас просить… Но…

– Что случилось? – машинально отозвался Антон. Он забрал конверт, положил на стол и начал собирать с него учебники, ручки, бумажки и пособия. По расписанию Вика на сегодня была последней ученицей. Специально для своих репетиторских дел Антон арендовал комнатку в бизнес-центре. Ходить по домам, переобуваться в гостевые тапочки, вдыхать запахи чужих квартир он терпеть не мог. И у себя в гостях учеников принимать не хотел. Это же его дом – именно дом, а не проходной двор. В конце концов, зарабатывает он неплохо, может себе позволить и аренду рабочего места. Это удобно.

– Вы можете меня проводить? Мне недалеко, в соседний дом, к Марине, а я боюсь… – тихо, через силу, попросила Вика. Видно было, что выговорить слова стоят ей огромных усилий.

Антон замер со стопкой в руках.

– Опять игрушки? – догадался он.

– Да, – облегченно произнесла ученица. – Вы не подумайте, у меня есть амулеты, и я знаю, что игрушки на людей не нападают… – отвернулась и глухо буркнула:

– Но я все равно боюсь. Не знаю, чего. Да ваще, я как подумаю об этом обо всем, меня просто трясет.

Вика была очень старательной, очень упертой ученицей и очень гордой девицей. В таком Антон за годы репетиторства уж научился разбираться – сколько через его занятия разных подростков прошло. И если даже кремень Вика нашла в себе силы сказать, что боится, то есть призналась в своей слабости, значит, дело действительно швах.

– Не вопрос, – ответил Антон. Посмотрел в стену, подумал и добавил:

– Что-то обострилось в последнее время с этими игрушками. То там, то сям… Надо амулетов купить, что ли. Вик, у вас кто-то есть?

– Да, – ответила все прекрасно соображавшая ученица. – Собака у нас. Колли.

– Ого, – уважительно ответил Антон. – Ну, у вас большое животное. На него целая толпа напасть должна, что-то мелкое не справится.

– Так они уже начали толпой нападать, – грустно ответила Вика. – Посмотрите в сети, вчера в шестом микрорайоне они немецкую овчарку… – она запнулась, подбирая слово, – высосали. С ней мальчик гулял, они из-за угла напали. Мальчик говорит, в секунду облепили ее, он даже крикнуть не успел, раз – и собака уже не дышала. А эти с нее слезли и врассыпную, только их и видели… Ни одну не поймали. Да вы посмотрите сами, сейчас найду… – ученица достала телефон (защищенный от аномальных воздействий, «Химера», хоть и не последней модели, – отметил Антон) и начала торопливо искать видео.

Антон задумался. Бешеные игрушки начали сбиваться в стаи. Такого никто не ожидал.

Когда все началось, людям – и Антону в том числе – казалось, что нападения взбесившихся пупсов и зайчиков – лишь очередной эпизод., который подкидывает Аномалия. Случайность, про которую забудут через пару месяцев. Но вот уж нет.

*****

Бешенство игрушек накрыло город всерьез и надолго. А начиналось все так оптимистично и вообще невинно – с благоустройства дворов. В городе объявили конкурс на самый красивый двор, мэрия с какого-то перепуга расщедрилась на действительно ценные призы, а не набор прошлогодних календарей и органайзеров, и даже вбухала кой-какие средства в пиар мероприятия. Сработало: заявки на конкурс начали подавать все кому не лень.

Но, поскольку денег у народа не то что а благоустройство, а даже и на пожрать не всегда имелось (зато энтузиазма было хоть завались), понеслось: члены жюри этого конкурса вынуждены были день за днем созерцать непреходящий парад колхозных клумб из старых покрышек, «архитектурные формы» в виде выкрашенных масляной краской лебедей из тех же самых покрышек и разнообразный «декор» из пластиковых бутылок и всего, что в избытке валялось на помойках. А вместо того чтобы высаживать во дворах цветы да кустарники (а зачем? Им же время надо, чтобы вырасти, а конкурс уже через месяц все. Да вдобавок цветы еще и денег стоят) ушлые граждане придумали облагораживать дворы бэушными мягкими игрушками.

И потащил народ во двор все игрушки, что дома были негожи – чебурашек, крокодильчиков, мишек, обезьянок и прочее зверье. Кто-то разорялся на вышедших в тираж кукол, кто-то – на машинки. И ничего, что игрушки потрепаны и немножко сломаны, для благоустройства это самое то. Первое место наше будет! Не двор, а прям выставка из «Детского мира», услада для глаз! Благоустроителям – призы, а деткам – радостно!

Сколько еще времени после окончания конкурса членов его жюри тянуло блевать при виде покрышек и детских игрушек, доподлинно неизвестно, но, к счастью, конкурс завершился.

А покрышки и игрушки остались. И если первым все уже было хоть бы хны, то последним капитально не повезло. Их выжигало летним солнцем, поливало ливнями, било градом, зимой – заметало снегом; на них летела грязь из-под колес проезжающих мимо машин; о них спотыкались и их материли алкоголики, «чисто случайно» заползавшие в «благоустроенный» палисадник; их драли собачки; ими играли в футбол и другие групповые игры; на них мочились и алкоголики, и собачки, и игроки, и просто случайные прохожие, – всего-то через пару месяцев любой дворовый игрушечный пантеон однозначно представлял собой «чрезвычайно жалкое зрелище».

Выносить все это великолепие на помойку жильцам было лень, и останки игрушек продолжали догнивать во дворах.

До тех пор, пока в какой-то из них не поселилась Аномалия. Эта игрушка ожила и начала хаотично шататься возле дома, приставая к детям, взрослым, старикам, беременным женщинам и даже автомобилям и велосипедам. Сначала на это не обращали внимания и даже посмеивались, но вскоре выяснилось, что игрушечное оживление заразно. Однажды утром по двору пятиэтажного дома гуляла вся игрушечная команда, представители которой еще вчера смирно сидели/лежали/висели в палисадниках.

Глядя на этот перформанс, народ задумался и набрал телефон местного анотдела11
  *Анотдел (он же А-отдел) – подразделение в системе МВД, занимающееся исключительно преступлениями, связанными с Аномалией.


[Закрыть]. Аномальщики приехали, посмотрели на фланирующую по двору убогую братию, развернулись и уехали обратно. «А что, – сказали они возмущенной общественности. – Они же мирные. Вот если бы они нападали на кого, тогда да. Звоните, пишите, приезжайте. Сейчас же получите твердое наше «нет».

Зря они это сказали, ибо получилось пророчество. Не дождавшийся от официальных лиц помощи народ начал вершить над игрушками самосуд. После нескольких растерзанных зайчиков-белочек-чебурашек игрушки смекнули, что им здесь не рады, и начали прятаться от людей. Тем временем игрушечная зараза распространялась как чума: всего-то за пару недель ожили все игрушки – жертвы дворового благоустройства.

Хиханьки и хаханьки окончательно закончились, когда жильцы прямо возле подъездной лавки обнаружили труп мелкой собачки, на котором восседала пара «живых» игрушек. При виде людей фигурки резво соскочили с собачки и скрылись. За этой собачкой последовала еще одна, потом еще и еще; затем в ход пошли кошки и котята; игрушки набрасывались даже на голубей и ворон.

Никто до сих пор так не понял, как конкретно игрушки убивали животных и почему они это делали. Пока сошлись на том, что игрушки как-то высасывают (или выпивают) из жертв жизненную энергию. Чем больше животное, тем больше должна быть игрушка. Или, в свою очередь, самих игрушек должно быть много.

*****

Тем временем Вика нашла видео и протянула репетитору телефон. Антон посмотрел – камера кое-как пробиралась сквозь причитающую и галдящую группу людей, добралась до лежащей на асфальте с виду неживой собаки, сняла зареванного ребенка рядом с ней. Мальчик в красной ветровке сквозь слезы лепетал что-то вроде: «Они… Они выпрыгнули… Накинулись на Альму… Она скулить стала, они ее облепили всю… Облепили и сразу убежали, а я смотрю – она мертвая уже лежит…» – и зарыдал.

Потом кто-то закричал: «Хватит тут снимать, над людским горем глумиться! Убери телефон» – и изображение уехало вниз, и съемка прервалась.

– Мда… А амулет на собаке был? – поинтересовался Антон, возвращая телефон хозяйке. – Который защищает от аномального воздействия?

– Вроде бы нет, но точно не знаю, – задумалась девочка.

– Плохо, – безапелляционно припечатал Антон. – Когда люди жалеют деньги н самое необходимое. Это же прописная истина. Как… Ну прямо как «Волга впадает в Каспийское море», как… – он замолчал, пытаясь подобрать сравнение.

Ещё одно сравнение в виде прописной истины не подбиралось. В голове вертелось только неуместное здесь «А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало…» Глупо.

– Ну, все уже случилось, так что зачем людей осуждать, – вдруг каким то-старушечьим тоном произнесла ученица. – Им и так уже плохо. Они наверное, и сами об этом жалеют.

– Но все равно нужно сделать выводы, – не унимался Антон. – Не дураки же мы, чтобы учиться на своем опыте. Вокруг предостаточно чужого.

– Я сделала выводы, – твердо ответила Вика. – Попрошу папу амулет для Шелли купить. Так вы меня сейчас проводите? От Марины меня папа заберет, но он пока на работе…

– Обязательно, – ответил Антон. Положил конверт в сумку, застегнул ее и вслед за Викой вышел из комнатушки.

Проводил ученицу (всего-то пять минут до квартиры в соседнем доме), постоянно озираясь по сторонам и выглядывая, не притаилось за углами, в кустах и под лестницами спятившая игрушка.

*****

К счастью, проводы обошлись без эксцессов. Анон сел в машину, старый Фольксваген Пассат еще доволновой22
  «Доволновой» означает, что события происходили еще до Первой Волны, то есть до появления Аномалии. Тогда все жили точно так же, как и обычно. Безо всяких сверхъественных штучек.


[Закрыть] сборки (и все равно, что она старая и абсолютно немодная, без аномальных опций наподобие изменения цвета кузова по желанию, А-улучшенной33
  Если вы видите перед чем-то приставку А-, то однозначно этот предмет или явление является аномально улучшенным либо напрямую связанным с Аномалией.


[Закрыть] подвески и А-системы «Нет жертвам ДТП». Нет, ну последнее – штука в глобальном плане неплохая, он образует вокруг машины как бы непробиваемый кокон, который сохраняет авто и пассажиров, что бы вокруг ни происходило. Даже под фуру можно спокойно с такой системой на «Оке» заехать и остаться живым и невредимым.

Но и стоила такая опция примерно как половина автомобиля. Нет, нет, если следить за машиной и водить ее без дури в голове, она отлично будет тебе служить. И никаких ДТП не будет. Перестраховка – это хорошо, но есть и более выгодные инвестиции. Например, недвижимость.

Так что по пути домой Антон заехал в свою вторую строящуюся квартиру, которую купил недавно в ипотеку (но совсем недорого, и платить осталось всего год, он всегда умудрялся гасить долг досрочно), хотел было зайти посмотреть на новую инвестицию изнутри, но остановился во дворе.

Рабочие таскали в подъезд мешки с плиточным клеем. Все бы ничего, но этот клей был аномально улучшен. А ведь в рекламе у застройщика подчеркивалось, что никаких аномальных технологий при строительстве использоваться не будет. Но вот он, здесь – клей, и точно с какими-то аномальными добавками, судя по кмаркировке мешках. Так может быть, они и в бетон, из которого заливали дом, какую-то аномальную труху сыпали? Чтобы он более… ну, бетонистым выглядел? И через несколько лет заряженная в него А-энергия иссякнет, и как начнет все сыпаться, с фундамента по девятый этажи…

Антон подумал-подумал, глядя на рабочих, резко развернулся и зашагал к вагончику офиса продаж.

– Все правильно, – легко ответил ему молодой зевающий менеджер. Время было уже позднее. – Технологий – никаких аномальных, а вот с материалами – да, допускается. Но! Не более 10 процентов от общего объема строительных материалов, и только те, что рекомендованы к использованию МАРАЗом44
  МАРАЗ – Министерство аномального развития. Контролирует (есть мнение, что только делает вид, что контролирует) использование Аномалии в быту. Что-то наподобие потребнадзора.


[Закрыть]. И в договоре об этом все есть, а как же. Все прописано.

Антон тяжело молчал, соображая.

Менеджер забеспокоился:

– Да лучше б наоборот было! – слегка заискивающим тоном начал убеждать он. – Лучше б технологии! Ну, грузы поднимать аномала позвали бы. Так дешевле вышло бы. А то техника, грузчики, приспособы всякие… Народу много, все бегают, а тут один аномал-мувер стоит и просто взглядом все поднимает и опускает.

– Но ведь это все равно обман, – наконец задумчиво сказал Антон. – Это ж не буханка хлеба, а это… капитальная такая штука – жилье. На десятилетия.

– Так в договоре, – пожал плечами менеджер. Еще раз слегка опасливо посмотрел на мрачнеющего посетителя (на вид тот хлипким не казался, наоборот – высокий такой мужик. Ну и что, что худой, так может, сильный, – короче, если в морду заедет, то мало не покажется) и попытался его утешить:

– Вы не волнуйтесь, в капитальных конструкциях А-материалы не используют. Только в отделке. А ее ж все равно обновлять через несколько лет надо. За это время-то и обычные все краски-шмаски уже облетят, не то что эти аномальные выдохнутся…

– Вот что, – произнес Антон, поднимаясь и бесцеремонно перебивая этого разговорчивого Васю, – Что-то не припомню, что в договоре вообще про эти материалы написано. Я посмотрю на днях и…

И осекся, посмотрев на стол менеджера. В середине стола, рядом со стаканчиком с карандашам и ручками, спокойно и уютно расположилась небольшая игрушечная фигурка ленивца.

– Не боитесь? – спросил Антон, кивая на игрушку.

– Чего? – не понял менеджер. Проследил за взглядом Антона, понял:

– А-а, вы про этих… Про игрушки. Что сбесится?

– Да, про них, – кивнул Антон, не сводя взгляда с ленивца. Чем больше он на него смотрел, тем меньше тот ему нравился. – Говорят, недавно собаку… замочили. Большую. Овчарку, что ли. В стаю сбились – и все. Нет собаки. Всю энергию из нее выпили.

Менеджер внезапно расхохотался.

– Да сказки все это! – сказал он, отсмеявшись. Поймал взгляд Антона и пояснил:

– Не верю я в это. Людям делать нечего, не работают, наверное, – он приосанился и с гордостью посмотрел на свой рабочий стол. – Вот и выдумывают всякую муть. Ну, может, пара игрушек у кого-то и съехала, но это стопудово зацепило чем-нибудь остаточным, так им только этого и надо. Взяли и начали вопить: «Все пропало, мы все умрем!»

– Видео ж есть, – протянул Антон недоверчиво. Слова собеседника его нисколько не успокоили, а наоборот, почему-то еще больше заставили насторожиться.

Менеджер пренебрежительно махнул рукой:

– Ай, да какое видео. У меня знакомый аномал есть, он А-программированием занимается, так он вам таких видосов штук десять настрогает, только деньги плати. Сказки это все, точно вам говорю, Сказки. А запустили всю телегу эти, кто амулеты производит. Что-то у них спад продаж пошел, наверное. Вот и решили спрос так поднять…

Антон еще раз глянул на ленивца.

Менеджер схватил игрушку, любовно помял в руках – ленивец запищал, Антон вздрогнул, – и интимно сообщил:

– А этого кента мне девушка подарила. Это ты, говорит, на работе… Такой же ленивый, как он.

«Ленивец – это не менеджер, это я», – подумал вдруг Антон. – Сижу тут, лясы точу. А дома меня ждут. И игрушки все эти тоже… ждут. Жертвы».

И, не растрачивая время на прощание, резко бросился к машине. Хоть бы А-лавки еще работали. Иначе сегодня он не уснет.

Амулеты, защищающие от аномального проникновения в жилище, он действительно купил в тот же вечер. Сам-то сделать не мог: жаль, но аномалом не являлся. Заехал в открытую пока еще А-лавку, присмотрелся, даже поговорил с продавцом. Мощную штуку, накрывающую всю квартиру, решил не брать. Дорого – раз, да и эффективнее будет взять несколько маленьких и разместить в разные места, точечно. А вдруг радиуса действия большого не хватит на какой-нибудь уголок, не достанет защита. Через это незащищенное место игрушки вполне могут проникнуть. Понятно, что крупная вряд ли пролезет, но – бешеные птички какие-нибудь. Мелкие машинки. Вертолетики, мать их, роботы, заводные мини-терминаторы или чем там сегодня играют современные дети. Да даже вот такие фигурки, как у менеджера на столе. Они же мягкие – вывернутся, скрутятся, ужмутся и в любую щель и так заползут. Как же хорошо, что в его квартире ничего, даже отдаленно напоминающего детские игрушки, не имелось.

*****

Своих детей у Анона не было, и он уже не надеялся, что когда-нибудь они появятся. Последняя постоянно живущая у него женщина исчезла отсюда – сколько? – уже года полтора назад. А ведь ему уже скоро сорок. У него есть хорошее (наверное) образование, приличный заработок, в конце концов, две квартиры, и, может быть, в ближайшие пару лет удастся купить и третью. Можно недвижку сдавать и жить припеваючи, особенно на пенсии.

С женщиной, точнее, девушкой, вообще получилось как-то странно: долгое время Антон гадал, для чего та, последняя, у него так долго жила. Ведь большую часть времени Ирочка спала, а когда не спала, то утыкалась в телефон или планшет и часами смотрела чужие фотографии и видеоролики в Pics55
  *Pics – как нетрудно догадаться, местное модное приложение. Что-то наподобие Инсты.


[Закрыть]. Иногда выходила из дома на учебу – она пятый или шестой год училась в каком-то заведении – вроде бы на дизайнера по интерьерам, а может, и на стилиста – Антон не вникал; и то бросала курс, то восстанавливалась. Аномальных способностей у нее, как и у Антона, никаких не имелось. Антон иногда подозревал, что и каких-то обычных способностей – к учебе, например, или к творчеству – тоже.

Сама Ира говорила, что работать ей еще рано, потому что она «ещё не нашла себя» и сейчас находится «в активном поиске». Антон из всего этого поиска видел только непонятный ему серфинг по смешным видосам, но не вмешивался. Мало ли как люди себя находят. Может, и это тоже способ. Ему ведь искать себя было некогда, потому что работал практически без выходных, а другой какой-то жизни просто не знал. Родители тоже вкалывали до пенсии на двух работах минимум. Потом отец умер, а мать от скуки продолжала вкалывать в своей поликлинике. Но уже вроде бы на полставки – здоровье не позволяло.

Хотя… когда у сожительницы было хорошее настроение, она даже что-то готовила и квартиру убирала. Показывала Антону видеоролики, над которыми сама и смеялась. Но в основном проводила время дома в пассивном состоянии. При этом что-то жевала, ожидаемо толстела, после чего мужественно принимала решение сесть на диету, и повторялось все, как вновь – ночь, холодильник, весы и депрессия. В такие моменты в сторону Антона летели шпильки: «Ты постоянно на своей работе, со своими учениками, с утра до ночи; ты меня никуда не водишь, ты вообще перестал мне уделять внимание!»

Сначала Антон, судорожно размышлявший, как успеть приготовить ужин и когда ж ему найти время на уборку санузла, если два дня подряд ученики идут сплошным потоком (а может, все-таки нанять домработницу?), даже откликался на эти тычки и что-то Ирочке обещал. Но постепенно перестал обращать на ее выходки внимание. Ну да, ты попробуй заработай за несколько лет на две квартиры, высиживая в уютном домашнем кресле и жалуясь на жизнь.

Нет, Антон пахал как черт; начав давным-давно работать по специальности, инженером, он обнаружил, что денег ему не хватает не то что на достойную жизнь, но и на пропитание. Стал подтягивать по физике и математике выпускников школ – детей знакомых и коллег; те повадились приводить за собой друзей и одноклассников, так что дипломированный инженер постепенно перешел на основной службе на полставки, а через год вообще бросил инженерство и полностью забурился в репетиторство. Не пожалел.

На школьных и вузовских экзаменах полностью блокировались все проявления Аномалии, и ученики, рискнувшие с аномальной помощью загрузить себе в головы ответы на экзаменационные вопросы, рисковали получить черную метку пожизненно.

Черной меткой здесь выступал категорический запрет на обучение в любых институтах и университетах, а в случае со школой – справка о наличии только начального образования, и никакого аттестата. О какой-то карьере с такой справкой можно было смело забывать навсегда. Поэтому сдать хорошо выпускные экзамены или поступить в универ можно было только самому, только работая своей головой.

Ну, или за большие деньги, конечно же. Но не у всех же такие деньги были. Антон же имел репутацию очень хорошего репетитора с немаленькими, но все же приемлемыми расценками, и к нему выстраивалась очередь: так выходило и дешевле, и надёжнее.

*****

В общем, не получалось Ирочке много внимания уделять. Может, и зря, думал Антон, – ведь девочка была довольно моложе его. Лет на десять, наверное. Разрыв в целое поколение. Наверное, надо было с самого начала больше разговаривать, активнее интересоваться ее жизнью, больше притираться друг к другу. Хотя какое притираться, – обрывал он сам себя. Да и к чему, собственно? К видосам и фоточкам в Pics? Или к диетам? Или ему надо было бросить на фиг репетиторство и тоже «искать себя»? А еда в холодильнике сама появится? Коммунальные поборы, тьфу, платежи, сами себя заплатят? И так далее, и тому подобное.

Все закончилось как-то само, когда после последней Волны начали появляться Условно живущие66
  Условно живущий – тот еще статус. Во время очередной аномальной Волны сознание некоторых любителей посидеть в Сети затянуло туда окончательно. То есть личность ушла резвиться на сетевые просторы и не вернулась, а тело осталось перед компьютером, телефоном или планшетом. Виртуально человек жив, физически – находится в коматозном состоянии (но только до тех пор, пока есть медобслуживание). Кто-то из «ушедших» даже де-факто умереть успел, но остался жив виртуально. Впрочем, наследникам этот факт вообще не помешал. После нескольких знатных скандалов по поводу имущества вот таких полуживых-полумертвых им и стали присваивать статус «условно живущих».


[Закрыть], то есть когда людей начало пачками затягивать в Сеть. Тогда Антон, как ему казалось, искренне за Иру разволновался. Но почти сразу понял, что беспокоится не за девушку, а за себя: а что он будет делать с ее полуживым телом, если Ирочкино сознание унесет в никуда? Сдаст его – тело – родителям? Те были живы-здоровы и даже выделяли вполне работоспособной дочери какое-то содержание. Его постоянно не хватало, и Ира привычно стреляла деньги у Антона. Он их так же привычно выдавал.

В тот момент озарения Антон трусливо отогнал от себя мысль о том, что скидывать тело родителям с его стороны будет непорядочным. Но и перспектива держать Иру у себя и ухаживать за коматозницей пугала еще больше. Зачем ему это надо?

В итоге Антон запретил себе думать на эту тему: нечего бежать впереди паровоза, вот когда все случится (и то – если случится), тогда и будем решать проблему.

Но тут наступило воскресенье, жаркий день недели. На вторую половину дня у Антона были записаны трое учеников. Трое были еще легкой разминкой, потому что на дворе стоял несезон, лето, многие ученики разъехались. Обычно-то выходной был забит жаждущими знаний с утра и до ночи.

Антон относительно выспался, потому что проснулся аж в восемь, и что-то более-менее соображал с утра; посмотрел на спящую, как всегда, Ирочку (опять в пять или шесть спать легла, все глазки в видосики проглядела, бедная), прошел на кухню, чтобы включить кофеварку, посмотрел на гору грязной посуды в раковине, разбросанные там и сям пакетики из-под сладкой и соленой соломки, маршмеллоу и чипсов, на почему-то свисавшие с кухонного шкафчика колготки и ощутил такой ломовой приступ отвращения к своей жизни, что прислонился к стене и минуты три пытался выровнять дыхание.

Кофеварку он все-таки включил. Выпил чашечку кофе, сделал вторую. Посидел еще немного и спокойно встал из-за стола. Снял со шкафчика так раздражавшие его колготки, выкинул в мусорку. Вымыл за собой чашку.