Текст книги "Спаси ее"

Глава семнадцатая

Сидя в большой машине, арендованной в Виши, и неподвижно глядя на дорогу, Алексис испытывал одновременно стыд и вину; чтобы сохранить остатки хладнокровия, он старался прогнать прочь мысли о Клеманс.

«Ты совершаешь самую большую глупость в своей жизни!»

Но колебаться было поздно. Стоило ему представить, как Клеманс обреченно ждет его возвращения, весь его энтузиазм улетучивался.

Он приближался к пункту взимания платы за проезд. Одна его часть умоляла развернуть машину, а другая выставляла дилемму в благородном свете: «Если Оливия мертва или же мне не удастся найти ее, я расскажу Клеманс о „Психее“. Она простит меня, потому что между нами настоящая любовь».

Он отключил телефон, так как не вынес бы постоянных звонков или сообщений от невесты. И после двухчасовой езды снова опустил стекло, чтобы взять проездной талон.

Перед придорожным кафе неподалеку от Каора он заглушил двигатель и потянулся за смартфоном.

С нетерпением прокрутил список последних сообщений и неожиданно увидел месседж от компании «Анаэль Текнолоджис».

Вы собираетесь установить неизвестное приложение.

Вы уверены, что хотите продолжить?

Да Нет

Не раздумывая, он нажал на «да», и чат-бот вновь оказался в его телефоне. И тут же прилетела приветственная фраза Клары:

Алексис, ты здесь?

Его сердце сжалось, как в первый раз.

Оливия – моя дочь?

Оливия – твоя дочь, Алексис.

Утвердительный ответ произвел на него эффект пощечины. Самым первым порывом было оскорбить ее, но он сдержался: какой в этом смысл, ведь это всего лишь робот.

Хотя его пальцы дрожали от волнения, он ответил строго по делу:

Я на пути в Сент-Альбан. Буду ее искать.

Незамедлительно пришел ответ, в котором она его горячо благодарила, если определение «горячо» здесь уместно.

«Ей было необходимо предусмотреть оба варианта: как мое согласие, так и мой отказ», – подумал он.

Алексис представлял, как, лежа в кровати, Клара – настоящая Клара – с сияющими глазами набирала слова благодарности. Она пошла на сумасшедший риск и не прогадала. Чат-бот – это словно бутылка с посланием, брошенная ею в океан.

В океан из двадцати шести лет…

Он получил длинное сообщение, в котором Клара рассказывала ему об Оливии и о годах, в течение которых они с дочкой жили с двумя призраками в семье. Первым из них был Саша, который на самом деле относился холодно к ребенку от другого мужчины, вторым – Алексис, чье имя никогда не произносилось вслух, а существование низводилось до уровня зловещей семейной тайны.

Как эта девочка росла в подобной обстановке, без отца? Робот начал отвечать:

Когда Оливии было шесть лет, она начала просить сестричку. Замуж я повторно не вышла и не собиралась растить в одиночку еще одного ребенка, поэтому решила подарить ей интерактивную куклу, похожую на те, которые мы делали с Николаем. Я снабдила ее микрофоном, динамиком и, разумеется, диалоговым интерфейсом. Она быстро стала ее лучшей подругой.

Алексис был потрясен. Знал ли он Клару по-настоящему? Теперь становилось очевидным, что она была увлечена смертью и миром машин больше, чем миром людей.

Он задал вопрос чат-боту:

Ты будешь мне помогать искать Оливию?

Приложение аккумулировало всю информацию, которую я собрала о поездке, предпринятой нашей дочерью. Задавай любые вопросы – оно на них ответит… в рамках того, что мне самой удалось узнать.

Алексис с легким сердцем отложил телефон.

Клеманс может немного подождать. А Оливия ждала чересчур долго. «Попробуй представь, что она жива и ей хотят причинить зло».

И он поехал в Тулузу.

Глава восемнадцатая

Добравшись до «розового города», находящегося в четырех часах езды от Виши, Алексис решил заехать на кладбище Тер-Кабад. Было начало девятого утра, кладбищенские ворота только что открылись. Вход украшал любопытный портик в неоегипетском стиле. Нужное ему захоронение находилось у подножия каменного дерева высотой более десяти метров. Его величественная крона возвышалась над могилой.

На отполированной поверхности могильной плиты золотой краской было написано:

ОЛИВИЯ ВАСИЛЕСКУ

1994–2013

Не было ни фотографии в рамке, ни букета цветов. Только QR-код в верхней части стелы.

Он вытер ладонью пыль, стряхнул опавшие листья и сел на край плиты. Он был один на кладбище, вдалеке шумел город.

Отсканировав QR-код, Алексис попал на мемориальный сайт, который Клара создала в память о своей дочери. Там были ее фотографии в разном возрасте – в коляске, со школьным ранцем, в средней школе. Пейзажи на заднем плане напоминали североамериканские.

Позади него ветер шуршал сухими листьями, разбросанными на плите. Подробно рассмотрев каждую фотографию, он все сохранил в телефоне.

Потом, словно нечто само собой разумеющееся, открыл «Психею».

Что делала Оливия на юге Франции?

Она приехала к другу.

Это ее парень?

Не совсем, они познакомились в ММОРПГ.

ММОРПГ? Что такое ММОРПГ?

ММОРПГ означает «Массовая многопользовательская ролевая онлайн-игра».

В нее играют в интернете?

Да. Оливия создала себе аватар в вымышленном мире, в котором сотни игроков одновременно участвуют в игре, образуя сообщества. Со временем она подружилась с одним из игроков. Он работал в Арьеже и пригласил ее туда на каникулы.

Она улетела во Францию, даже не будучи с ним знакомой?

Да.

Как его зовут?

Я не знаю его имени. Оливия не сообщила мне почти никаких подробностей, она просто называла его Данкар – это его аватар в их игре.

У тебя есть его адрес?

Адреса у меня нет. Оливия была очень независимой девушкой; всегда приходилось долго допытываться, чтобы узнать, с кем она встречается или куда идет. Ей было восемнадцать, она хотела поехать во Францию – я отпустила ее. Думаю, я не была чересчур авторитарной матерью.

Как называется игра?

«Красное солнце». Вот ее описание, взятое из интернета: «В результате мощной солнечной бури по всему миру в небе появилось северное сияние. И в то же самое время выбросы солнечной плазмы вызвали сильнейшие магнитные бури, которые лишили электричества все человечество. Воцарился хаос. В “Красном солнце” игроки сражаются с выжившими людьми, создавшими общины, – борьба за выживание будет беспощадной».

Что еще известно о ее поездке?

Оливия улетела во Францию 8 августа 2013 года. В последний раз она позвонила мне во время промежуточной посадки в Париже. Жандармерия Сент-Альбана связалась со мной 16 августа 2013 года, чтобы сообщить, что ее тело, вернее, то, что от него осталось, было обнаружено среди обломков автобуса, который загорелся после падения в ущелье. ДТП произошло в Пиренеях.

Алексис на секунду задумался.

Ты разговаривала с конкретным жандармом?

С лейтенантом Анжеленом Ларивьером.

У тебя есть его номер телефона?

На экране тотчас высветился телефонный номер.

Может, Оливия встретилась со своим другом в Сент-Альбане? Фотография, которую ты получила, была сделана именно там.

Какая фотография?

Селфи Оливии было сделано в Сент-Альбане,

уточнил Алексис.

Точно.

Алексис кивнул. У чат-бота была ограниченная память, но он умел быть точным – они вполне могут сработаться. «В конце концов ты его приручишь».

Ему вспомнились строки из «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери: «Если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу».

От этой отнюдь не утешительной мысли его бросило в дрожь.

Он набрал новый вопрос.

Что тебе известно о Сент-Альбане?

Именно там автобус Оливии упал в ущелье.

Снова хождение по кругу…

Ты общалась только с лейтенантом Ларивьером?

Нет. С ним я встретилась один раз на месте происшествия. Он мне ничем особо не помог. У меня больше не хватило смелости вернуться туда. Тело Оливии было отправлено в Тулузу и находится там по сей день. По крайней мере, я так думала.

На мгновение Алексису показалось, что все просто: нужно эксгумировать тело и провести экспертизу ДНК. Но, подумав о сложностях, с которыми может быть сопряжена эта просьба, он заранее пришел в уныние.

Однако он предпочел действовать быстро, и следующий этап его поездки возник сам собой: горы и деревня, где исчезла его дочь.

Глава девятнадцатая

Еле держащийся на ногах от усталости, Алексис остановился на ночлег в обветшалом мотеле, расположенном на обочине автострады. В нескольких десятках метров находилась автозаправка, поэтому шум транспорта был нескончаем. Рядом с его кроватью сквозь старые шторы проникал тусклый желтый свет. Когда он вошел в ванную комнату, огромный таракан спрятался в сливном отверстии душевой кабины.

Он вышел купить себе сэндвич, а вернувшись, упал на кровать, сетка которой спружинила, издав странный звук.

Взял в руки телефон и надолго задумался, прежде чем позвонить Клеманс. У него пересохло во рту, ему не хватало мужества.

«Ты должен это сделать, ты должен ей хотя бы эту малость!»

Он попал на автоответчик и механическим тоном сказал все, что счел нужным.

«Ну прямо как чат-бот – что, доволен собой?»

Алексис извинился, еще раз попросил дать ему время, стараясь не упоминать о дате свадьбы. И резко завершил разговор, о чем тут же пожалел.

Какое-то время он неподвижно лежал на кровати. По телевизору с выключенным звуком безостановочно шла реклама. В соседней комнате пара ругалась на испанском языке.

Он чувствовал себя преступником в бегах, его мучили угрызения совести.

Ссора соседей прекратилась. Кто-то хлопнул дверью с такой силой, что стены комнаты задрожали.

Его телефон лежал на одной из двух подушек. Глядя на него, он спросил себя, что мешает ему вернуться в Нант и забыть обо всем. Поскольку Клара существовала только в его телефоне, он мог не разлучаться с ней до своего последнего вздоха. Это никоим образом не мешало ему жениться на Клеманс и искренне любить ее. А Клара будет доступна для него всегда, когда это потребуется. Кроме того, для бесед с ней не нужно планировать преступных свиданий – достаточно уединиться в машине и взять телефон в руки. Начало разговора всегда будет одинаковым:

Алексис, ты здесь?

Влюбленная, как в день их знакомства…

Если же программа вновь поднимет вопрос об Оливии, он волен его проигнорировать.

Алексис вздохнул: «Ты почти такой же чокнутый, как Клара. Тебя послушать, так ты – ее тюремщик».

Маленькая игра, сулящая ему большие неприятности.

«Если ты будешь разговаривать с ней, подсядешь на нее по полной. Ты представляешь весь ужас своего положения? Как и в предыдущие годы, ты будешь любить призрак. До чего же жалкая история».

Глава двадцатая

На следующий день Алексис поехал по дороге, которая отходила от шоссе, соединявшего города Фуа и Акс-ле-Терм. Вдалеке в утреннем свете вырисовывалась цепь Пиренеев. Вскоре дорога сузилась. Она шла вдоль долины, откуда открывался вид на покрытые пастбищами склоны гор, а затем терялась среди густого ковра темного леса, ощетинившегося дубами и черными тополями. По ту сторону горного массива была Испания.

На подъезде к коммуне Сент-Альбан виднелись несколько разрозненных домиков и старая, заброшенная гидроэлектростанция, которая стояла на реке, протекающей через коммуну. Рядом с одной из ферм висел плакат: «Продается живая форель».

На относительно узкой главной улице стояли друг напротив друга дома с закрытыми ставнями. На фасадах некоторых из них висели поблекшие вывески, напоминавшие о том, что здесь некогда велась торговля, пока миграция из сельских районов не сделала свое дело. В деревне была обнесенная оградой круглая площадка, в центре которой среди бурьяна высился ржавый крест; указатели показывали направление к местному дому престарелых и бригаде жандармерии.

Алексис несколько раз видел внедорожники во дворах ферм. Он радовался, что было межсезонье: его автомобиль не смог бы ездить по снегу и гололеду.

Он припарковался у жандармерии рядом с грузовичком мелкого предпринимателя. Маляр выгружал из него большие емкости для шпаклевки.

В приемной средних лет резервист читал местную газету.

– Я хотел бы поговорить с офицером, который возглавляет вашу бригаду, – сказал Алексис.

Спустя пять минут лейтенант Ларивьер принимал его в своем кабинете. Голубоглазый мужчина лет пятидесяти с седеющими, коротко стриженными волосами. Под форменным джемпером вырисовывался слегка округлившийся животик; у него были ухоженные короткие усы и наручные часы с крупным циферблатом, которые, наряду с формой, привлекали внимание.

На стене Алексис увидел укрупненную ламинированную карту региона. Красные кнопки были воткнуты вдоль линии, соединявшей две стороны границы. На стеллажах, занимавших всю стену, в безупречном порядке были сложены ружья и пистолеты.

– Не бойтесь, они списанные, – произнес лейтенант с улыбкой, заметив, что Алексис смотрит на оружие.

– Такое чувство, что попал в Техас.

– Ну, у нас здесь жителей побольше, – возразил Ларивьер. – Но и в наших горах полным-полно вооруженных до зубов фанатиков.

– Может, они боятся медведей?

Ларивьер грустно покачал головой:

– Скорее мигрантов из Африки, прибывающих в Европу через Испанию. Каждую неделю десятки из них штурмуют гору Белак, чтобы попасть во Францию.

– Это массив, который я видел по дороге сюда?

– Да.

– Им это удается?

Жандарм вздохнул:

– Редко. Они либо погибают от переохлаждения, либо связываются с плохой компанией. – Он указал подбородком на стеллажи. – Трудно определить, сколько стволов хранится в долине. У местных это в крови. Во время Второй мировой войны деревня приютила участников Сопротивления. Несколько путей побега позволяли им скрыться от фрицев и полицаев в Каталонии. А сегодня другие люди движутся в противоположном направлении с чуть меньшим риском. – Помолчав, он бросил на посетителя косой взгляд: – Чем я могу вам помочь?

Алексис изложил ему суть дела, стараясь, однако, не упоминать обо всем, что касалось чат-бота: еще не хватало, чтобы, едва приехав, он выставил себя сумасшедшим перед местными властями – в этом случае его расследование завершится, так и не начавшись. Его рассказ свелся к тому, что недавно он узнал о своем отцовстве – о том, что является биологическим отцом одной из жертв ДТП с автобусом, о котором много говорили в 2013 году. Мать погибшей попросила его удостовериться, что в Тулузе похоронена именно ее дочь.

Ларивьер предложил ему сесть и сам сел по другую сторону стола. Там была стопка папок, сбоку стояла в рамке фотография улыбающейся молодой женщины. На ней была жилетка с эмблемой известного американского университета.

– Как можно забыть подобное трагическое событие? – вздохнул жандарм. – Было около десяти погибших, личности большинства не удалось установить. Я лично не занимался расследованием – в полиции этим ведает отдел по расследованию ДТП. Но, насколько я помню, дело быстро закрыли: не вызывало никаких сомнений, что всему виной была неосторожность водителя. Это произошло на узкой дороге, ведущей из Испании. Там есть такой резкий поворот около оратория Сент-Альбана. Лет десять назад автобус с испанскими монахинями, направлявшийся в Лурд, перевернулся на том же самом месте. Дорога извилистая и наклонная – тормозам приходится нелегко, и иногда они подводят.

– Именно это и случилось с автобусом моей дочери, Оливии?

– Результаты экспертизы однозначны – решающую роль сыграли два фактора: ошибка водителя и ветхость автобуса. Кстати, вскоре после этой трагедии транспортная компания, которой принадлежал автобус, прекратила свою деятельность. Кое у кого была совесть нечиста, если хотите знать мое мнение…

Он изучал взглядом Алексиса.

– Я помню мать этой погибшей девушки. Очень достойная женщина…

– А я могу ознакомиться с отчетами, составленными в то время? – спросил Алексис.

Ларивьер покачал головой:

– Я же сказал, дело закрыто, оно было отправлено вместе с другими делами в архивы Суда большой инстанции города Фуа.

Решив не сдаваться, Алексис достал телефон и показал фотографию Оливии на фоне гор.

– Это она? – спросил жандарм.

Алексис кивнул.

– Я хотел бы узнать, где была сделана эта фотография.

Ларивьер надел очки и слегка отстранил от себя телефон:

– Пожалуй, это и есть гора Белак, а это зияющее отверстие на ее склоне – вход в вольфрамовый рудник. Он давным-давно закрыт.

– А это что за постройка?

– Это молодежный хостел. Он находится на выезде из коммуны.

– Оливия могла там остановиться?

– Не могу вам этого сказать… Это что-то меняет?

– Она должна была встретиться здесь с приятелем, – уточнил Алексис. – К сожалению, я не знаю его имени.

Подняв голову, он увидел озадаченное лицо жандарма.

– По сути, вы совершаете своего рода паломничество, не так ли? – И, поскольку Алексис не отвечал, Ларивьер продолжил: – Поверьте, я вас понимаю. Желаю вам найти в себе силы пережить ваше горе.

Алексис хотел было показать вторую фотографию – ту, на которой Оливия, если верить словам Клары, что это она, стоит спиной. Но передумал, заранее предвидя реакцию жандарма.

Ларивьер поднялся в знак того, что встреча закончена. Он вышел вместе с Алексисом в коридор, где маляр раскладывал свои принадлежности. Увидев лейтенанта, он указал рукой на кабинет.

– Мне велели начать с этой комнаты.

Жандарм вздохнул. Затем обратился к Алексису:

– Удачи вам, мсье.

Выходя из жандармерии, Алексис заметил, что батарея в его телефоне вот-вот разрядится. Подобная перспектива не радовала – ему не хотелось терять связь с Кларой.

С гор дул ледяной ветер. На асфальте грязной парковки бесконечно перекрещивались между собой следы рифленых шин. В глубине души Алексис не сомневался, что Оливия мертва. Но сейчас он шел по следам Клары. Его глаза смотрели на пейзаж, который наверняка видела она несколькими годами ранее: мрачные улицы, поросшие лесом склоны, а на горизонте – верхушки деревьев, на которых белели остатки снега. Он включил зажигание. И, давая задний ход, увидел, как жандарм рассматривает его через оконное стекло.

Глава двадцать первая

К четырнадцати часам Алексис проехал чуть больше километра в сторону горы Белак, как вдруг увидел хостел. Построенный в виде шале, он выглядел старомодно; ставни поблекли, а фасад был истрепан непогодой. Впечатление неухоженности усиливали темные тучи, обложившие небо. Внезапно его на большой скорости обогнал внедорожник и поехал по дороге, ведущей к хостелу. Алексис успел заметить, что лицо водителя было скрыто капюшоном; в салоне машины громыхала музыка.

Алексис свернул к обочине и остановился. Внедорожник тоже остановился, музыка стихла, а водитель вышел и достал из багажника картонную коробку.

Вдруг у Алексиса забилось сердце – внедорожник стоял у подножия холма метрах в тридцати от хостела. На вершине этого холма его дочь несколько лет назад сделала селфи. Он узнал это место.

Громко хлопнув дверцей, он направился в сторону мужчины, который смотрел на него, держа коробку в руках. Капюшон был опущен, открывая лысую голову. На вид мужчине было около шестидесяти, но точно не определить из-за больших солнцезащитных очков на носу. У него было поджарое тело и длинные, узловатые руки, похожие на виноградные лозы. Алексису стало не по себе.

– Что вам надо? – не слишком любезным тоном спросил мужчина.

Алексис подошел к нему и показал фотографию Оливии:

– Я уже давно ищу ее.

Мужчина рассматривал фотографию довольно долго, потом сказал:

– Извините, в первый раз вижу.

Алексис собирался задать ему еще несколько вопросов, но вдалеке раздался собачий лай. Вскоре к ним подбежала с угрожающим рычанием огромного размера псина с грязной белой шерстью. Мужчина, повысив голос, отдал команду, и животное послушно село у его ног.

Узнав пиренейскую горную собаку, Алексис вздрогнул. Видно было, что ей пришлось побывать в переделках: на морде остался глубокий шрам, а вместо левого глаза зияла пустая глазница.

– Медведь напал, – объяснил мужчина. – С тех пор он стал очень злым, но, пока я рядом, вам нечего опасаться. По ночам он спит в огороженном решеткой загоне.

Пошел сильный дождь. Мужчина, натянув капюшон и сняв очки (шестьдесят, если не больше), подал собаке новую команду, и та скрылась за хостелом. Затем движением головы он пригласил Алексиса следовать за ним. Они подошли к хостелу, мужчина повернул ключ в замке и открыл дверь. Почти сразу у входа, за холлом, была кухня. Мужчина поставил коробку на стол, и Алексис заметил, что в ней лежат большие пакеты для замораживания. Он сразу вспомнил о похитителях пенсий, которые прятали тела стариков в морозильнике.

Кухня была просторной и, по видимости, ни разу не ремонтировалась со времен постройки здания. Застарелые запахи еды и моющих средств вызывали тошноту.

Уже вечерело.

– Вы открыты? – спросил Алексис.

Мужчина складывал пустые пакеты в ящик под кухонной мойкой. Он выпрямился, отдуваясь:

– Хотите остаться здесь на ночь?

Алексис слабо кивнул.

– В хостеле никого нет?

– Еще не сезон.

Алексис снова протянул ему свой смартфон:

– Не могли бы вы взглянуть на нее еще раз? Пожалуйста.

В кухне появилась собака.

Мужчина в упор посмотрел на Алексиса:

– Я же сказал, что не знаю ее. – Голос был сердитым.

Почувствовав неловкость, Алексис убрал телефон и огляделся. Рядом с деревянной лестницей, которая вела, по всей видимости, к спальням, располагалась гостиная с потертым диваном и креслами.

– Я останусь на одну ночь, – заключил он.

– Без проблем. У меня есть два одноместных номера, но в них сейчас идет ремонт. Могу постелить вам в общей спальне. Гарантирую, храп соседей вас точно не побеспокоит! – Он засмеялся и протянул руку. – Жан Сенешаль, а его зовут Конг. – Он кивнул на собаку. – Конг раньше охранял стада и привык лаять, отпугивая хищников. Не удивляйтесь, он то и дело глотку дерет, это пристрастие сохранилось у него с тех времен. Хотите чаю?

Получив утвердительный ответ, Сенешаль занялся чаем, а Алексис вышел в холл. К стене были приколоты кнопками десятки фотографий, многие из которых пожелтели от времени. Фотографии, видимо, оставляли постояльцы: туристы, школьники, вечеринки, местные пейзажи, а еще картинки, вырезанные из газет и журналов…

Алексис поискал глазами Оливию. Он не заметил, как к нему подошел хозяин хостела:

– С чего вы взяли, что эта девушка останавливалась здесь?

– На фотографии виден ваш хостел…

Мужчина пожал плечами:

– Тут недалеко пролегает туристическая тропа, и в хорошую погоду любители горных прогулок перекусывают на стоящих во дворе столах, не заходя в хостел. Ваша фотография ничего не доказывает. Она сбежала из дома?

Алексис промолчал, продолжая смотреть на фотографии.

Мужчина счел нужным добавить:

– Сюда уже давно никто не приезжал: зимой почти нет снега, и горнолыжный подъемник не работает уже несколько лет. Что касается остальной части долины… она производит угнетающее впечатление. Это истинная правда. С тех пор как в начале девяностых закрыли рудник, наша молодежь свалила в Тулузу.

Алексис слушал его вполуха.

Посреди фотографий находилось нечто, привлекшее его внимание. Реклама компьютерной игры. Ее название было написано крупными, желтыми, пылающими, словно факелы, буквами: «КРАСНОЕ СОЛНЦЕ».