Текст книги "Вознесение Габриеля"

Глава 11

После ланча Рейчел занялась приготовлением праздничного обеда с непременной индейкой и в помощь взяла всех членов своей семьи. Джулия позвонила отцу и заручилась его обещанием подъехать около трех часов, чтобы и он смог участвовать в обмене подарками. Затем они с Рейчел удалились на кухню чистить яблоки для пирогов.

Надо сказать, что Рейчел немного схитрила. Она купила замороженные пироги фирмы «Пилсбери» и, переложив их из фирменной упаковки в обычный полиэтилен, спрятала в холодильнике, надеясь, что ее обман не раскроется.

– Привет вам, милые девушки, – произнес явившийся в кухню Скотт, который сразу же полез в холодильник.

Видеть Скотта улыбающимся до ушей было довольно непривычно.

– А чего это ты такой веселый? – спросила Рейчел, счищая кожуру с яблока.

– Так Рождество у нас, – хихикнул Скотт, и Рейчел показала ему язык.

– Я слышала, ты кого-то встретил, – осторожно вставила Джулия.

Скотт накладывал на тарелку остатки ланча, словно и не слыша вопроса.

Рейчел уже собиралась отчитать братца за дурные манеры, как зазвонил телефон. Рейчел взяла трубку и вскоре ушла с ней в гостиную, поскольку звонила ее будущая свекровь.

Скотт оглянулся по сторонам и виновато улыбнулся Джулии:

– Ее зовут Тэмми. Я пока не хочу показывать ее нашим: боюсь, устроят ей допрос с пристрастием.

– Понимаю, – слегка улыбнулась Джулия, продолжая чистить яблоко.

– У нее есть ребенок, – вдруг признался Скотт. Он прислонился к кухонному столу и скрестил руки на груди.

– Ой! – воскликнула Джулия, откладывая нож.

– Малышу всего три месяца. Тэмми и ребенок живут у ее родителей. Она бы все равно не смогла поехать со мной, потому что кормит его грудью. – Скотт говорил почти шепотом, то и дело оглядываясь на дверь, ведущую в гостиную.

– Когда ты решишься познакомить ее со своими, пусть привозит и ребенка. Ему у вас будут рады.

– А я вот сомневаюсь, – сказал Скотт, и сомнение было ясно написано у него на лице.

– Все будут только счастливы, что в доме появится малыш. Мы с Рейчел даже начнем соперничать, кому возиться с ним.

– А как бы ты реагировала, если бы твой сын привез домой подругу, которая мать-одиночка? И ты бы знала, что этот ребенок – от другого парня?

– Твои родители усыновили Габриеля. Думаю, твой отец не будет возражать, если только… – Джулия вопросительно посмотрела на Скотта, – если только твоя подруга не замужем.

– Что? Нет, конечно! Ее бывший парень бросил ее, как только узнал о беременности. Мы с нею уже несколько месяцев встречаемся. – Скотт стал приглаживать свои непокорные, стоящие торчком волосы. – Боюсь, отцу не понравится, что я встречаюсь с женщиной, которая совсем недавно родила.

Джулия кивнула в сторону другой комнаты. Дверь туда была открыта. Там стояла рождественская елка, а под ней – картинка, изображающая рождение Иисуса.

– Похожая история была и у Иосифа с Марией, – сказала она.

Скотт посмотрел на нее так, словно у Джулии вдруг выросла вторая голова. Затем усмехнулся и потянулся к сэндвичу.

– А это хороший аргумент, Джули. Надо будет его запомнить.

* * *

Через несколько часов вся семья собралась у елки, и начался обмен подарками. Кларки были щедрым семейством и не скупились на подарки, одни из которых были серьезными, другие – шуточными. Джулия и ее отец тоже получили свою долю подарков.

Когда собравшиеся разглядывали свои подарки, потягивая яичный коктейль, Рейчел подала Габриелю еще один пакет.

– Это тоже тебе. Принесли сегодня утром.

– От кого? – удивленно спросил он.

– Не знаю.

Габриель с надеждой взглянул на Джулию, думая, что это ее сюрприз, но та покачала головой.

Габриелю не терпелось увидеть подарок. Он быстро развернул пакет. Внутри оказалась белая картонная коробка. Габриель осторожно поднял крышку и стал вынимать толстый слой оберточной бумаги.

Прежде чем кто-либо сумел увидеть содержимое коробки, Габриель отшвырнул ее и вскочил на ноги. Ничего не объясняя, он прошел к задней двери. Дверь шумно захлопнулась за ним.

– Что там было? – нарушил молчание Скотт.

В комнату вошел Эрон, который в тот момент находился в коридоре.

– Держу пари, что подарок от его бывшей, – сказал Эрон. – Могу даже ставку сделать.

Джулия выбежала в кухню, рванула заднюю дверь и бросилась догонять удалявшуюся фигуру своего любимого.

– Габриель! Габриель! Подожди!

С неба падали крупные пушистые снежинки, похожие на перья, накрывая траву и деревья холодным белым одеялом. Джулия задрожала.

– Габриель!

Он словно не слышал ее и скрылся за деревьями, даже не оглянувшись.

Джулия прибавила шагу. Если она потеряет Габриеля из виду, ей придется возвращаться одной. Ей не хотелось вновь заблудиться в лесу, да еще без теплой куртки. И без карты.

Джулию начала охватывать паника. Ей вспомнился периодически повторяющийся кошмарный сон, в котором она одна бродила по лесу.

– Габриель! Не беги ты так!

Протопав еще несколько футов по глубокому снегу, Джулия увидела его. Габриель стоял возле высокой сосны.

– Возвращайся в дом. – Его голос был таким же холодным, как падающие снежинки.

– Я не оставлю тебя здесь.

Джулия прошла еще несколько шагов. Услышав ее приближение, Габриель обернулся. Он выбежал из дому в костюме, рубашке с галстуком и дорогих итальянских ботинках, которые теперь были безнадежно испорчены.

Каблук ее туфли зацепился за ветку. Джулия наверняка упала бы, если бы не ухватилась за ствол дерева. Габриель тут же подбежал к ней.

– Возвращайся домой, а то опять упадешь и поранишься.

– Нет.

Ее длинные волосы вились по плечам. Она стояла, скрестив руки на груди, но сейчас привычная поза служила ей защитой от холода. Снег припорошил ей голову и темно-фиолетовое платье.

Джулия была похожа на снежного ангела из сказки. Или фигуру, слепленную из снега. Пушистые хлопья порхали над нею, словно стайка подружек. Габриелю вспомнилось, как однажды Джулия уснула в его библиотечном отсеке. Его появление разбудило ее, и она, испуганная, задела локтем и смахнула целую стопку бумажных квадратиков для заметок. Они медленно падали вокруг нее, совсем как снежинки.

– Как ты прекрасна, – прошептал Габриель, забыв на мгновение обо всем.

Каждое слово вылетало из его рта вместе с облачком пара.

– Идем домой, – сказала Джулия, протягивая покрасневшую от холода руку.

– Она никогда меня не отпустит.

– Кто?

– Полина.

– Ей нужно начинать новую жизнь. Ей требуется твоя помощь.

– Помощь? – переспросил Габриель, и его глаза сердито сверкнули. – Ты хочешь, чтобы я… ей помогал? После того, как она стояла на коленях и пыталась снять с меня брюки?

– Что?

Он стиснул зубы, проклиная собственную глупость.

– Ничего.

– Не ври мне!

– Это была отчаянная попытка отчаявшейся женщины.

– Ты ей сказал «нет»?

– Разумеется. За кого ты меня принимаешь?

Синее пламя в его глазах приобрело опасный оттенок.

– Тебя это удивило?

– Нет, – процедил он, стискивая зубы.

Джулия сжимала кулаки, пока ногти не впились ей в ладонь.

– Почему? – спросила она.

Габриель глядел поверх нее, не желая отвечать на этот вопрос.

– Почему тебя это не удивило? – теперь уже громче повторила Джулия.

– Потому что она всегда так делает.

– Делает или делала?

– Какая разница? – огрызнулся Габриель.

Джулия сощурилась.

– Если я вынуждена объяснять тебе разницу, значит, наше положение хуже, чем я думала.

Габриелю не хотелось отвечать, и это нежелание передалось его глазам и даже телу.

Джулия обожгла его пронзительным взглядом. Его глаза вспыхнули. Габриель опять глядел поверх нее, словно искал путь к отступлению. Потом снова перевел взгляд на Джулию.

– Время от времени она появлялась, и мы… – Он не договорил.

Джулии стало худо. Она зажмурилась.

– Когда я спросила, является ли Полина твоей любовницей, ты ответил, что нет.

– Она никогда не была моей любовницей.

Эти слова заставили Джулию распахнуть глаза.

– Не играй со мной в словесные игры[11]11
  Непереводимая игра слов. В зависимости от контекста английское слово mistress может переводиться как «любовница» и как «хозяйка». Отсюда понятно, почему Джулия упрекает Габриеля в словесных играх.


[Закрыть].Особенно когда речь идет о твоих постельных подружках.

– Джулианна, такие заявления… они ниже твоего достоинства, – сказал Габриель и скрипнул зубами.

Она засмеялась, но невесело.

– О да. Говорить правду – это ниже моего достоинства. Зато ты можешь бесстыдно врать!

– Я не врал тебе насчет Полины.

– Врал. Недаром ты так разозлился, когда на том семинаре по Данте я назвала ее «женщиной на одну ночь». Я была права. – Джулия бросила на него презрительный взгляд. – Значит, Полина лежала в той же постели, где спали мы с тобою?

Габриель опустил глаза.

Джулия собралась уйти.

– Я настолько сердита на тебя, что у меня просто нет слов.

– Прости меня. Я виноват.

– Этого недостаточно, – возразила Джулия, отходя от него. – Когда ты последний раз спал с нею?

Габриель быстро двинулся следом, поравнялся с Джулией и попытался взять ее за руку.

– Не трогай меня!

Она попятилась и зацепилась за корень. Габриель сумел ее подхватить, не дав упасть.

– Подожди минутку. Договорились? Дай мне шанс объясниться. – Убедившись, что поблизости нет других коварных корней, Габриель разжал руки. – К тому времени, когда мы с тобой встретились, у меня с Полиной уже не было никаких отношений. Мы с нею не виделись с декабря прошлого года. Тогда я ей сказал, что нам нужно раз и навсегда прекратить эти встречи.

– Ты меня убеждал, что ваши отношения прекратились еще в Гарварде. Ты хоть понимаешь, как все это больно бьет по мне? Представляешь, какой дурой я себя после всего этого чувствую? Она расхаживает по дому твоих родителей и ведет себя так, будто она часть вашей семьи, а я – постельная подружка. Впрочем, чему тут удивляться? Ты же столько лет спал с нею.

Габриель переминался с ноги на ногу. В его ботинки набился снег.

– Я пытался тебя защитить.

– Думай над тем, что говоришь, Габриель. И вслушивайся в свои слова.

Он застыл. Таким тоном Джулия еще никогда с ним не говорила. Он вдруг почувствовал, что теряет ее. Сама эта мысль подрубала его на корню.

– Мы с нею виделись не более одного-двух раз в год, – быстро произнес Габриель. – Как я уже сказал, у меня с ней не было близости с прошлого декабря. – Он нервно провел пальцами по волосам. – Или ты ждала, что я буду вести учет всех своих сексуальных контактов? Я тебе говорил: у меня есть прошлое.

Их глаза встретились. Габриель выдержал ее взгляд, сделав осторожный шаг вперед.

– Помнишь тот вечер, когда я рассказал тебе о Майе?

– Помню.

– Ты тогда сказала, что я могу обрести прощение. Мне хотелось тебе верить. Я думал: если я тебе расскажу, как раз за разом уступал натиску Полины, то потеряю тебя. – Он откашлялся. – У меня и в мыслях не было причинить тебе боль.

– Скажи, ты и сейчас мне врешь?

– Нет.

– Ты ее любишь? – недоверчиво глядя на него, спросила Джулия.

– Конечно же нет.

Габриель сделал еще один осторожный шаг в сторону Джулии, но она подняла руку, останавливая его.

– Значит, ты годами спал с этой женщиной… уже после того, как зачал с ней ребенка, как она его потеряла и пережила нервный срыв… но ты ее не любил. Да?

– Да, – сказал Габриель и поджал губы.

Он увидел, как в больших карих глазах Джулии блеснули слезы. Она изо всех сил старалась не заплакать. Грусть исказила черты ее прекрасного лица. Габриель подбежал к ней, снял пиджак и нежно укутал ее плечи.

– Ты можешь подхватить воспаление легких. Тебе нужно срочно возвращаться в дом.

Джулия вцепилась в лацканы пиджака.

– Она была матерью Майи, – прошептала Джулия. – А ты с нею так обращался.

«Матерью Майи». Услышав эти слова, Габриель застыл.

Они молча стояли, едва замечая, что снегопад прекратился.

– И когда же ты собирался мне сказать?

Габриель молчал. Его сердце лихорадочно колотилось.

Он даже не знал, в какие слова облечь ответ. Слова сорвались с его губ сами собой:

– Я не собирался.

Джулия повернулась и пошла туда, где, по ее мнению, находился дом.

– Джулия, постой! – Он догнал ее и взял за руку.

– Я же тебе сказала: не трогай меня! – Джулия вырвала руку, свирепо посмотрев на него.

– Ты ясно дала понять, что не хочешь знать подробности моего прошлого. Ты сказала, что прощаешь меня.

– Я тебя простила.

– Ты знала о моих аппетитах, – с легким упреком произнес Габриель.

– Знала, но думала: у тебя есть пределы.

Габриель отпрянул. Эта фраза резанула по нему.

– Я это заслужил, – сказал он, и тон его голоса был не теплее выпавшего снега. – Я не рассказал тебе обо всем, о чем должен был бы рассказать.

– В белой коробке был ее рождественский подарок?

– Да.

– Какой?

– УЗИ-снимок, – понурив плечи, ответил Габриель.

Джулия резко, с присвистом, вдохнула, впуская в легкие морозный воздух.

– Зачем она это сделала?

– Полина думает, будто я все скрываю. Отчасти она права: Скотт и Рейчел ничего не знают. Но она решила, что я и тебе ничего не сказал. Это был ее… способ проверки.

– Ты использовал ее, – сказала Джулия, у которой начинали стучать зубы. – Неудивительно, что она не хочет тебя отпускать. Ты кормил ее объедками, как собаку. Ты и со мной собирался обращаться таким же образом?

– Ни в коем случае. Я знаю, что отвратительно обошелся с Полиной. Но это не дает ей права травмировать тебя. Ты ни в чем не виновата.

– Ты меня обманул.

– Да. Обманул. Ты можешь меня простить?

Джулия задумчиво растирала озябшие руки.

– А ты когда-нибудь просил у Полины прощения? – (Габриель покачал головой.) – Ты играл с ее сердцем. Я знаю, каково это. Я даже испытываю к ней сострадание.

– Ты мне встретилась первой, – прошептал Габриель.

– Это не давало тебе право быть жестоким.

Холодный воздух обжигал ей горло, и Джулия кашлянула. Габриель осторожно дотронулся до ее плеча.

– Прошу тебя, пойдем в дом. Ты замерзла.

Джулия отвернулась с явным намерением идти одна.

Габриель схватил ее за руку.

– Я испытывал к ней определенные чувства, но это не было любовью. Чувство вины, животная страсть, некоторая симпатия. А любви там не было.

– И что ты теперь собираешься делать?

Габриель обнял ее за талию, прижал к себе.

– Меня так и подмывает отплатить ей за этот подарок, но я воздержусь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы заслужить твое доверие. Ты мне нужна. Прости, что доставил тебе эту боль.

– Кто знает? Может, потом ты передумаешь.

Габриель обнял ее еще крепче. Его лицо было исполнено страсти.

– Ты единственная, кого я всегда любил и люблю. – Не дождавшись от Джулии ответа, он повел ее к дому. – Я всегда буду верен тебе. А что касается вчерашнего Полининого демарша… – Габриель крепко обнял Джулию за талию. – Были времена, когда меня можно было увести с пути истинного. Но это раньше, до нашей новой встречи. Я скорее предпочту всю оставшуюся жизнь пить твою любовь, нежели опустошать все океаны на земле.

– Если твои обещания не подкрепляются честностью, какой в них смысл? Я тебя спросила, была ли Полина твоей любовницей, а ты начал играть со мной в словесные игры.

– Ты права, – поморщился Габриель. – Прости меня. Этого больше не повторится.

– Пройдет время, и ты устанешь от меня. Когда это случится, ты вернешься к старым привычкам.

Габриель остановился и повернулся к ней:

– Мои отношения с Полиной – это не старые привычки. Да, у нас есть общее прошлое, но у нас никогда не было ничего общего. Мы никогда не подходили друг другу. – (Джулия молча и с недоверием смотрела на него.) – Я блуждал в потемках, ища чего-то другого. То, что будет лучше и реальнее. Я нашел тебя, и будь я проклят, если тебя потеряю.

Джулия отвернулась, глядя на деревья и тропу, которая, как ей казалось, вела к яблоневому саду.

– Мужчинам наскучивают отношения с одной женщиной.

– Только если эти мужчины глупы.

Его сощуренные глаза потемнели от тревоги и беспокойства. Несколько секунд он выдерживал взгляд Джулии, потом нахмурился и спросил:

– Как ты думаешь, Ричард обманывал Грейс?

– Конечно же нет.

– А почему?

– Потому что он хороший человек. И еще потому, что он ее любил.

– Джулия, я не стану утверждать, будто я хороший человек. Но я люблю тебя и не собираюсь тебя обманывать.

Джулия ненадолго задумалась.

– Я не настолько очарована тобой, что мне не хватит сил сказать тебе «нет».

– Я и не утверждал, что тебе не хватит сил, – заметно помрачнев, сказал Габриель.

– И сейчас я говорю тебе «нет». Если ты еще раз мне соврешь, на этом у нас все кончится. – В ее голосе звучало предостережение.

– Обещаю.

Джулия медленно выдохнула и разжала кулаки:

– Я не стану спать с тобой в кровати, которую ты делил с нею.

– Еще до нашего возвращения в Торонто я все переустрою. Если хочешь, я продам эту чертову квартиру.

Джулия скривила губы:

– Я не прошу тебя продавать твою квартиру.

– Тогда прости меня, – прошептал Габриель. – Дай мне шанс доказать тебе, что я достоин твоего доверия.

Джулия молчала.

Габриель шагнул к ней и обнял ее. Джулия неохотно приняла его объятия. Они стояли, а сверху падал снег, и в лесу начинали сгущаться сумерки.

Глава 12

В тот же день, поздно вечером, Джулия и Габриель сидели в пижамах на полу перед рождественской елкой, напоминавшей елку из сериала о Чарли Брауне. Джулия уговорила Габриеля открыть коробку с подарком Полины. Между ними больше не должно быть тайн. Габриелю не хотелось этого делать, но он решил не спорить с Джулией и уступил.

Он достал УЗИ-снимок и поморщился. Джулия попросила показать ей снимок. Габриель со вздохом выполнил ее просьбу.

– Ты напрасно так неприязненно относишься к этому снимку, – сказала она. – Даже если бы Рейчел и Скотт его увидели, у них бы он вызвал только симпатию. – Она обвела пальцем головку неродившейся девочки. – Необязательно держать этот снимок на виду, но малышка не заслуживает, чтобы ее изображение лежало в коробке. У нее было имя. Она достойна того, чтобы ее помнили.

Габриель обхватил голову руками:

– Значит, ты не находишь этот снимок отвратительным?

– По-моему, то, что связано с младенцами, не может быть отвратительным. Майя была твоей дочерью. Прислав тебе снимок, Полина рассчитывала побольнее тебя ударить, но на самом деле это подарок. У тебя должен быть этот снимок. Ведь ты отец Майи.

Шокированный Габриель не находил ответных слов. Желая отвлечься, он сложил остальные подарки Полины в коробку и поставил у двери. Их он вернет ей при первой же возможности.

– Мне не терпится надеть твой рождественский подарок, – сказала Джулия, указывая на черный корсет и туфли.

То и другое по-прежнему лежало в коробке под елкой.

– Ты хочешь это надеть?

– Вначале мне придется найти ободряющие слова, но корсет – очень женственная деталь туалета. Он очень красив. И туфли мне нравятся. Спасибо.

Габриель облегченно расправил плечи. Он хотел попросить ее примерить подарки. Ему хотелось увидеть ее в этих туфлях сидящей на столике в ванной, а он бы встал у нее между ног. Но он не смел заикнуться о своем желании.

– Увы, я должна кое-что тебе объяснить, – сказала Джулия, беря его за руку и сплетая их пальцы. – Сегодня я не смогу это надеть.

– Понимаю. После двух минувших дней тебе менее всего хочется наряжаться в корсет и туфли на высоком каблуке. Особенно со мной, – добавил он, водя большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.

– Должно пройти некоторое время.

– Понимаю, – вздохнул Габриель и начал высвобождать свои пальцы.

– Я пыталась объяснить тебе это вчера, но ты не захотел слушать. – (Габриель замер.) – В общем… у меня месячные.

У Габриеля непроизвольно открылся рот. Потом он закрыл его, притянул к себе Джулию и нежно обнял.

– Я вчера ожидала от тебя другой реакции. – Голос Джулии звучал глухо, поскольку лицом она уткнулась Габриелю в грудь. – Может, ты не услышал меня?

– Значит, вчера ты отказалась не потому, что не хотела меня?

Джулия удивленно отстранилась:

– Я еще не оправилась от истории с Полиной, но я тебя хочу. Когда мы с тобой занимаемся любовью, я ощущаю себя необыкновенной, не похожей ни на кого. Это ты меня делаешь такой. Но сейчас я не могу отправиться туда сама. И тебя пустить не могу. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Ее волнение нарастало.

Облегченно вздохнув, Габриель поцеловал ее в лоб:

– У меня для тебя есть другие предложения.

Габриель взял ее за руку и повел в просторную ванную, включив по пути музыкальный центр. Когда они скрылись за дверью ванной, гостиную наполнили первые аккорды песни Стинга Until.

* * *

Полина резко проснулась и села на постели, вспомнив, что находится в номере торонтского отеля. Ее тело покрывал холодный пот. Сколько бы ни повторялся разбудивший ее сон, ход событий в нем всегда оставался неизменным, равно как и ее ужас. Сколько бы водки она ни выпила, сколько бы таблеток ни проглотила, это не уймет боль в груди и не остановит ее слез.

Полина потянулась за бутылкой, смахнув с прикроватного столика гостиничный будильник. Несколько глотков, несколько маленьких голубых таблеток, и она снова уснет, провалившись в темноту.

Ей не найти утешения. Другие женщины, чтобы заглушить боль потери первого ребенка, могут родить второго. Но у нее уже никогда не будет детей. А отец ее нерожденного ребенка совсем к ней охладел.

Он был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила. Вначале издали, затем они сблизились, но он никогда ее не любил. Даже чуть-чуть. Однако он был слишком благороден, чтобы выбросить ее, словно использованную вещь. Именно так она себя и ощущала – использованной вещью.

Полина разрыдалась, уткнувшись в подушку. У нее бешено кружилась голова, а она в голос оплакивала свою двойную утрату.

Майя…

Габриель…