Текст книги "Качели. Стихи"

Текстиль

Текстиль. Мысли и чувства тактильны, острый недостаток прикосновений, объятий и мягкости. Не по порядку приход гостей, далёкие рожи. Чешется, не даёт уснуть раздражённая кожа. Одиночество – волдыри, грусть – красные пятна. Теперь посмотри – понятно? Смерть на порядок выше, и не надо за ней тянуться. Трудно уснуть, трудно проснуться.

Календула снов, ромашки событий, пунцовые ядра рододендрона, сухой подорожник открытий, воспоминания прошлого, всё по канону. Бьют по щекам вёслами, стучат маслянистыми крыльями хлёстко по реальности здесь и теперь. Ждём жар-птицу – открыта дверь.

Словно зверь, загнанный в клетку, тоненький волосок на свету искрится, белой нитью приснится, сверкая в полях Италии и в горах Тибета. Песни уже спеты, что раньше питали.

А теперь, пожалуйста, не кричите, дайте текстиля чужой кожи, шёлка, парчи, бархата, или хотя бы твида, джинсы потёртого вида. Никто здесь не ждёт на белом коне принца, все ждут, пока на покой закроется занавес, чтобы прижаться щекой к тёмно-красной ткани чужих танцев, такой пыльной и много помнящей.

Вечер выдался холодный, растёт не по дням. С запахом отравы, что дают кобелям. Мразотные полосы дна, вспышкой – далёкая весна, ренессанс событий и аналогий, экспериментов, сравнений. Тут просто – либо звук, либо трение. Ноты-губы-текстиль-раскраска, не обижайтесь только на мой неласковый, в основании надломленный стиль.

2011

Препар

Грудная клетка спрятала три чистейших граната. Огромных, живых, трепещущих, робких. Боятся мира и света, сидят в коробке, фильтруют кожей сигналы внешние.

Ветры вешние придают любопытства и смелости. Напиться чистого спирта воздуха, мшистой прелости, пряности, вкусности, и забраться внутрь тебя, посмотреть на твои внутренности. А там уж по ситуации – вскрыться, пришиться, срастись, или напачкать, чем-нибудь заразить.

Лёгкие тревожно дрожат, только очень медленно. Сердце в алом сиропе лесных ягод, в бликах белых. Кости зловещи – хотят меня отпугнуть, но я продолжаю путь, мне не страшно обхватить позвоночник рукой, без перчаток даже. Пусть это будет самый глубокий мой поцелуй.

В подробностях анатомических я тебе его нарисую.

2011

«Разложи мои чувства по ящикам…»

 
Разложи мои чувства по ящикам,
И отдельно – всё настоящее.
Не заметили мы, но играя в пьянящие
Салки весны, всё растоптали.
 
 
Разложи мои чувства по ящикам,
Самые ценные – снизу, строем,
Так, чтобы их не найти посторонним,
И не шагнуть с карниза.
 
 
Земля оденется в белые ризы
И обагрится рубинами свежей, горячей.
Рассортируй мои чувства по ящикам
Первыми, а слова потом.
 

2011

«Рассветы – лишь наша выдумка…»

 
Рассветы – лишь наша выдумка,
Их отменить так легко,
Как шарик падает в выемку
И льётся на пол молоко.
 
 
И в драме, что пишет сознание,
Обвенчаны мы давно,
И в жизни из всех состояний
Нам лучшее не дано.
 
 
Тревожно на тихих улицах,
И давят мешки облаков,
И дымом извечным курится
Не-здесь-не-сейчас-любовь.
 
 
На ветках остались искорки
Того, что горело в тебе,
И что для меня немыслимо.
Души не бывает две.
 
 
И если бы в маленькой комнате
Я не зажигала свет,
То и фантазией полностью
Меня б не вырвало, нет.
 

2011

Я была влюблена в тебя

Я была влюблена в тебя, ещё когда огромные глыбы льда не наползали на нагло дразнивший их берег. Не спала по ночам, неуклюже тасуя в усталых руках тысячи вариантов.

Я была влюблена в тебя так же сильно как влюблена сейчас, с той лишь разницей, что права обнять тебя не имела, не имела права тебя провожать, когда ты уходил.

Я была влюблена в тебя ещё в ту пору, когда мои пальцы случайно задели те самые клавиши фортепиано в рандомном порядке, и во всех уравнениях икс равнялся печаль.

Я была влюблена в тебя, даже тогда, выбирала пути и расставляла ловушки, и когда говорила тебе о чувствах в смягчённых формулировках, то сама себе я казалась похожей на Анну Каренину, готовую прыгнуть под поезд, который сейчас подойдёт. А ведь могло быть и не по пути.

Я была влюблена в тебя, сдаётся мне, уже когда родилась, но тебя рядом не было, поэтому я разразилась истошным криком.

Я была влюблена в тебя, даже когда всех разлюбила, было страшно считать, что кто-то мог бы придумать мою жизнь, забыв вписать и тебя в эту рваную повесть.

Ну и чем, скажите же, это – не доказательство бытия бога?

2012

Хочешь, я буду любить тебя по расписанию?

Хочешь, я буду любить тебя по расписанию? Хочешь? В моей груди будет становиться тепло, если ты рядом, а уходя, мы выключим свет. Хочешь, я поверю во все чудеса разом, когда услышу, как ты дышишь во сне, а на следующий день опять всё будет по-прежнему? Хочешь?

Ты не умеешь любить, но в этом есть для меня какой-то вызов. Как будто бы я, считая себя в деле любви мастером, сделаю невозможное. Как всегда. Я люблю делать невозможное для тебя.

Мой живот нагреется, пои пальцы растают, когда я увижу твою улыбку. Моё сердце раскроется, чтобы показать тебе, что бывает внутри. Ты думаешь, «у меня внутри» – это что-то пошлое, это какой-то сальный намёк. Но ты просто не умеешь любить.

И все наши камни, и чашки, и клетки, и органы умрут, когда я уйду. Когда за мной закроется дверь, у них не станет души.

Хочешь, я буду любить тебя по расписанию?

2016

Лабиринты

Фонари разматывают клубки воспоминаний. Уютные руки, тепло, стук сердца, стыкуемся как влитые. Много могу найти себе оправданий. Но было так близко, клеилось склизко, жалеешь ли ты? Я —

Да, хотя и не вижу альтернативы. Остаться вместе было нам невозможно, говорила мама, под кожей мы существа из разных миров. Ты оттуда, где падают и горят красиво, я оттуда, где простое сложно, а сложное – это как?

Фак де полисе, Мама, ама криминал, ама крип, лал. Умею наламывать дров и разрушать то, что дорого. Не привязываюсь к вещам, ничего не помню.

Мне наверно, вселенная сыпанула тебя в ладони как отменного героина, она хотела, чтоб я хоть на что-то в этой жизни подсела. Ванильные шутки про личный сорт, руки проходят сердце насквозь, милорд, улыбка срывает кожу, и искры в глазах толкают в открытый космос.

Но я все равно ушла. Прикольно, да? Рек бурлящая полнота и морей тоскливая даль лечат меня теперь. Ты не врываешься в этот мир и вежливо не стучишься, тебя просто нет, ты бредовый сон, розовый слон с рельефом ключиц, с запахом сказки. Ты не реален.

Однажды мой Бог приказал мне не оставаться, не останавливаться. Как пляшут медведи на раскалённом железе, так я бегу по потокам ветра. Я заколдованная маленькая леди в башмачках из заговоренного фетра.

И это реальней, чем ты. Я устала от твоих тяжелых цепей. Слово не воробей, и я не слово, но вылечу – не поймаешь.

Дороги назад нет, тот ветер переменился, по которому я убегала, мосты то ли сожжены, то ли разведены, все относительно, в тысячах вероятностей лабиринтов немало.

Я помню, как меня наготой казнила твоя улыбка, и этот открытый космос. Самой улыбки не помню, просто фотографии стали другими, тебя больше нет, память – бред и ошибка, тепло и искры мне только приснились.

2016

Романс

 
Тонет вечер под злыми румянцами,
Багровеет нарывом закат.
Пламя струн догорает романсами,
Из углов всех сочится твой взгляд.
 
 
Я пыталась бояться, я верила,
Что однажды наш час прозвенит,
Зацветёт пересохшее дерево,
И луна встанет точно в зенит,
 
 
Задрожим и друг к другу приблизимся,
Как листы на ветру октября,
Позади оставляя все кризисы,
И все годы, прожитые зря…
 
 
Проклинаю, и снова твой вызов я
Принимаю ещё и ещё.
И люблю, и не жду, и капризное
Плачет, плавится бытиё.
 
 
Между нами, как рельсы, проложены
Руки памяти, зимы, ножи,
И до трепета вдохи тревожные,
Это больше, чем целая жизнь.
 

2016

Серая книга
Заурядность мыслей моих заразительна

Откровение стервы

 
Мне нравилось просто сводить вас с ума
Молчанием или улыбкой невинной.
Такое бывает – почти как чума
В сознании тает агонией длинной.
Мне нравилось пить ваши чувства до дна,
С подругой моей, пустотой, оставляя.
Казалось, доказана стервы вина,
Но завтра опять на мне маска другая.
Мне нравился взгляд растревоженных глаз,
Что цепко хватался своими клещами
За взмахи ресниц и за ворохи фраз,
А после сгорал, как цветок-оригами.
 
 
Мне нравилось ночи не спать напролёт,
И думать… И думать в бреду полусонном!
Касаться луны, что по небу плывёт,
И чувства хотелось дарить экономно:
Кому перепала улыбки дуга,
Кому пара фраз – не вполне однозначных…
И нравилось мне наставлять вам рога,
И это всегда получалось удачно.
Мне нравилось врать и надежды губить,
И рай обещать так легко и подробно…
А всё потому, что хотела любить,
Но сердце на это моё не способно.
 

2008

Не сейчас

 
Листья, мягко отрываясь,
воли ветра отдаваясь,
По спирали вскользь и вниз.
Белый ствол – немой стриптиз.
Сидя дома – не соваться,
наблюдать – не оторвать…
 
 
В низком небе серо-синем
провода из чёрных линий.
Были б жердьми голубей —
Стали слугами людей.
Почему же, почему же.
Почему же всё не так!?
 
 
Только ночью, осторожно
красить листья жёлтым можно,
Днём дела, работа, дом.
Ночью сны. Мы все умрём
Не сегодня, не сегодня,
      не сегодня, не сейчас…
 

2008

Под водой

 
Безнадёжно хватаясь руками за воздух,
И пытаясь нащупать спасение ртом,
Утопая, барахтаясь в безжалостных водах
Ты плывёшь в глубину, все оценки потом.
 
 
Пузырьки в серых массах, зелёные блики
Отдалялись стремительно. Поверхность, пока!
Здесь тебя пожирает предельно безликая,
Что любила выделывать петли, река.
 
 
Ты не помнишь когда, ты не помнишь откуда,
Но ты вдруг понимаешь – всё едино вокруг,
И таится меж жизнью и смертью чудо,
Замыкает сансара свой дьявольский круг.
 
 
Озаряет тебя яркий свет понимания,
Но уже слишком поздно, и баюкает ил,
И в стеклянных глазах не мелькнёт осознание,
Пузырём эластичным твой выдох застыл.
 
 
И опутаны руки и ноги сетями
Из подводной травы, что колышется в такт
С золотыми, как рыб плавники, волосами,
Как минута молчания – твоей жизни антракт.
 
 
Приближается свет в окончании туннеля
И ласкает прохладным течением вода,
Всей душою идти ты туда не хотела,
Даже если… страдание не навсегда.
 
 
Ты пыталась рвануться к поверхности клейкой,
Но исчезли и право и лево и дно.
Божество, что шутя ты звала канарейкой,
Нынче рыба, и – УЖАС! С тобою – одно…
 
 
А потом кинокадры из личных иллюзий,
И улыбка играет на серых губах —
Ты от них отреклась! Доверяясь диффузии,
Побеждаешь почти разложившийся страх.
 
 
Под водой ты плыла или в небе парила,
Всё неважно теперь, только пение лир
Очищает тебя, абсолютною силой
Принимает в объятия абсолютный эфир.
 

2009

Going circles

 
Бледное лето. Выгоревшее,
Выцветшее, застиранное,
С хлорными разводами облаков,
С кислотным солнцем.
Оно кидает вспышки в кроны,
Оно смеётся. Оно безразлично ко всем,
Кто славит его на земле, и знает:
Любовь их продажна. Они не могут иначе.
 
 
Грубые, сухие трещины асфальта,
Ветер из теней жёлто-белых полос.
Газы и тарахтенье. Гул колёс,
Низкочастотные вибро-волны,
И кляксы света.
День всегда будет наступать,
Снова
И снова.
И снова.
Солнце не изменит
Своим привычкам,
Мы не при чём.
Going circles…
 

2009

Ветер

перевод песни африканских бушменов

 
В день, когда мы умрём,
Переступив последний порог,
Ветер услышит смерть,
Ветер придёт стереть
Следы наших ног.
Смерть спасла от усталости,
И новый рассвет раздавался вдали.
А он пыль несёт,
Которая укроет всё,
Что ещё оставалось
Там, где мы когда-то прошли.
Забвение снизошло красиво,
Ветер ему помог.
Если бы это было не так,
Получалось бы —
Мы всё ещё живы,
Поэтому ветер приходит
Стереть следы наших ног.
 

2009

Заурядность

Заурядность мыслей моих пронзительна, заразительна, из-за неточности формулировок и фраз заворотов делается интересной. Зрительно.

Я, с завязанными глазами иду общей тропой, уши мои затыканы осенней травой, и голосов вокруг кишащих не слышу, и рот мой полон пены, мои слова не доходят до тех, кто выше.

Они же одну мечту лелеют – сладкий сон, без бессонницы и стенаний, поступки лёгкие, без оправданий, глотки свежего воздуха, и всё, что легче.

Они себе музыкой укрывают плечи. Они танцуют, не так как мы – пьяно и бешено, они кружатся со своим разумом в вальсе, со своими мечтами танго на троих – третий всегда вечер. И так вечно.

Они уже не смотрят вниз. А я ползаю, и думаю, что летать способна, но слова мои не касаются небосклона, не дают облегчения, они лишь наполовину волшебны, и только на треть – лечебны.

И я не червяк, но куколка, и никто не может дать гарантии, что стану бабочкой прежде, чем чёрною мантией накроет смерть меня. И все мечты в зачатках, и всё спрятано, как несказанные заклинания на пальцах в махровых перчатках.

Моя заурядность поражает нераскрытостью потенциалов, завистью к лучшим, потугами жалкими, ночами кошмаров, вишнёвым вареньем, лёгким принятием чужих суждений, чувствами, что как мир стары, грустью, тоской с налётом табаков и потёртой мишуры, подросткового пафоса и потугами оторваться от земной коры.

2009

Голова человека

 
Голова человека, который упал,
Отвалилась и откатилась от тела,
И сама для себя создавала скандал
Поручила мышлению сложное дело:
 
 
Человек, что упал, нынче без головы?
Или может, напротив, что более гадко,
Он без тела остался. Но только увы —
Мало времени и непосильна загадка.
 
 
И кричит его рот, превращается в хлам,
Уши слышат, как вытекла кровь из артерий,
Человек, развалившийся напополам,
Станет кормом прекрасным для тысяч бактерий.
 

2011

Пророк

 
Из песка и слов построить башни,
Из ветров как пазлы города.
Всё здесь пахнет воздухом вчерашним,
Пылью и тем временем когда
 
 
Кто-то не из пепла что-то строил,
На кирпич кирпич, и к ним раствор,
Чтобы стаду дать уют и стойло,
И общественный терпимый договор.
 
 
На руинах чьей-то Атлантиды,
Ты влачишь свой домик на плечах,
По рекомендации Изиды
Был рождён герой, горел в лучах.
 
 
А теперь ты топчешь землю смертных,
Не жалея, даже не ропща,
Приспособясь к этике в конвертах
Что на каждый двор один. С плеча
 
 
Больше ты рубить уже не можешь,
Пробка поколений, пыль дорог,
Гордость, как помеха носорожьих,
Самоуважения венок —
 
 
Только цацка траурных процессий.
Здесь играют в странную игру:
Будто им ни капельки не тесно,
В этом потном, выцветшем миру.
 
 
Говорят, что смерть это не выход,
Тычут больше в дверь, а не в окно,
Ты же знаешь, этот путь не их и…
И глазами сверлишь потолок.
 
 
Сколько лет ещё тоскливо минет,
Перед тем, как временный сортир
С божьей помощью, надтреснув, сгинет,
И взорвёт картонный этот мир.
 
 
Бренность. Ты сидишь, сложивши лапки,
Говоришь – всё тленно, что ж теперь?
Без сомнений, дум или оглядки,
В потолок укажешь, а не в дверь.
 

2011

Не ждать

 
В очереди за краской:
Кровь и море.
Сочиняю сказки, зная,
Что всё закончится по-другому.
В очереди за лаской:
Мак и сосны.
Замерзаю часто,
И всё происходит,
Но, кажется, слишком поздно.
 

 
Когда все могилы откроют
Для нас свои раковины,
Когда дышать невозможно станет,
И дети зароются обратно в мать,
Мы будем смотреть с балкона,
Как умирают лунные кратеры,
Мы наконец-то научимся
никогда
ничего
не ждать.
 

Любовь

 
Время идет, люди изнашиваются,
Все новое однажды становится старым.
От моего лица до вашего лица
Цветение весны и ночные фары.
 
 
Время не щадит почти никого,
Оно умеет щадить только сумасшедших.
На своих руках держать это каково —
В конвульсиях умирающую вечность?
 
 
А у меня в голове ветер, на зубах песок,
И вместо сердца комок капающих красок,
Который бывает по-крупному так жесток,
А в мелочах источает масло из ласок.
 
 
Ласки падают в душ ваших сухой песок,
От боли и слез ваших солоноватый,
И там из масла проклевывается цветок
Надежд, не знающий правых и виноватых.
 
 
Имя моей жестокости – любовь,
Безразличие мое смиреньем беременно.
Если улыбаюсь, киваю, то
Для больших перемен еще, значит, не время.
 
 
Не выкосить разом всех полей земли,
Не выдернуть всех сорняков из сердца,
Но, мы все равно ведь куда-то шли,
Зачем-то. Об соки сна тереться
Надо ли, постоянно, без утра – как?
Без того, что рассеет разные наважденья?
Только любовь дает правильный знак,
Только любовь побеждает тление.
 

2015

Цветы смерти

 
Смерть – это прекрасный цветок
с яркими лепестками,
Распускающийся для каждого,
единственный друг.
У кого-то он красной гвоздикой
растечётся по белой ткани,
Для кого-то он – пара лилий
в постели слабеющих рук.
 
 
Для кого-то цветок —
колючая роза погони,
Кто-то умер во цвете лет,
как черёмух опавших цвет.
Для кого-то он мак —
яркой вспышкой в глазах бездонных,
Для кого-то он —
одуванчиков белый сонный бред.
 
 
Кто-то скромно почил,
провожали его незабудки,
И анютины глазки,
и тихих ромашек хор.
Для кого-то в последний путь
усыпан цветами
Называемый жизнью, весь коридор.
 

2015

Улитка

 
Улитка оставляет слизь
и тянет за собой
свой целый мир.
Ты внутрь не войдёшь,
пока жива хозяйка.
И даже если ты всезнайка,
То можешь заблудиться в панцире
Её библиотек.
Ведь там есть всё.
 
 
Чтобы внутрь забраться,
Придется выгнать
Липкой плоти суть,
Себе прокладывая путь
По устремившейся спирали
к началу мира,
к истончению деталей
познания,
И к поиску конца
Исканий и печалей.
 
 
Но коль она гола
и беззащитна,
Лежит на пористой земле
Или камнях горячих,
И, умирая, слизью плачет,
Чего же стоить будет
Все то, что сможешь ты найти
В спирали панциря её пустого?
 

2016

Я сочиняю

 
Ветер внутри.
Он стёр все детали, сломал все постройки.
Просто смотри
В глаза пустоте, и в начала движений.
 
 
Каждая жизнь
Кончаясь вчера, начинается завтра.
Снов механизм
Рандомно бросает нам зерна в ладони.
 
 
Случай зерна
Возможно случаен, случайно возможен.
Снег, глубина,
Звезды в морозе и жар между веток.
 
 
Кончился день.
Ночь заполнят пустые пространства,
Дрём деревень
И городов белый шум да усталость.
 
 
Ночь заползёт
Внутрь, свернётся тебе между пальцев.
Ночь напролёт
Я сочиняю про жизнь и про ветер.
 

2016

«Кипящий свет, бурля, течёт по венам…»

 
Кипящий свет, бурля, течёт по венам,
И плачет бог слезами серебра.
Хитросплетением добра
Выходит зло на мировую сцену.
 
 
Глаза людей не созданы для лжи,
Но для неё есть космос, что внутри нас.
А если искаженье – это минус,
То на другую чашу плюсы положи.
 
 
Мечтать об истине – как строить дом стеклянный,
А речь как стук по стенам, все слова —
Лишь способ понимать. Учись срывать
Покров, что прячет образ безымянный.
 

2016

«В темнеющем небе есть птиц беспокойство…»

 
В темнеющем небе есть птиц беспокойство,
Воронья икота и скрипы холодных ветвей.
Железо и едкость – вот ветра главное свойство,
И снег, судорожно валящийся из теней.
 
 
В темнеющем небе восходит пространство,
Оно обещает: вот я развернусь, подожди,
И ты всё увидишь: отчаяние, пьянство,
Покой простоты и обычные, с грязью, дожди.
 
 
В темнеющем небе собачий есть запах,
И тополь рядами, и яркость фальшивых домов,
Вспять пятн штукатурки, разводов и в арках
Мерцанье советское слепит изящье дворов.
 
 
Ещё несмирившейся юности пятна,
И в сердце вопрос – в чём же сила, и хватит ли фей?
В том небе есть теплообмен безвозвратный,
Воронья икота и скрипы холодных ветвей.
 

2017

Бирюзовая книга
Я росою спаду до утра, в соль земли я впитаюсь, там останусь кристаллами, отголосками прежних улыбок, фантазий и густых приключений.

***

Синие, серые артерии вен дождь заполнял. Рисовал и смеялся. Капли… везде вода, а он просто упал, просто на облаке не удержался. Просто не смог.

Яркие, колкие, холодом и головокружением отдавался в макушке. Он помнил, что есть такая награда – унижение. Слушал в ракушке упрямое море.

Я бью руками по стеклу до оцепенения. До дрожи. И в этом, наверное, мы чертовски похожи. Пока не придёт общее оледенение, готовимся к осени.

Подняла лицо, выше обычного угла обзора, увидела, как плещется в тёмной лампе автобуса дождевая вода. Скоро ли мне вновь примерещится, что я счастлива?

А в этом прекрасном городе опять просто охренительная погода. Под неё хорошо стоять на балконе или на остановке. Но мода нынче на солнце. А мне ведь, по большому счёту, пофиг, сколько градусов в outside, и сколько миллиметров влаги чахнет на грязном асфальте. В этом своя эстетика.

А дождь заполнял, смеялся и рисовал серые потоки вен. Завтра утром с балкона – сразу в астрал…

It comes to rain again, and It’s a happiness, not a pain…

2009

Аварийный выдох

 
Летний воздух – взатяг,
Отражается в спинах,
И под дулом ружья
Догорает опять
Аварийный мой выдох.
Нам зашить пустоту —
Нету проще занятья,
Под обстрелом лучей
Прикрывать наготу
Красным бархатом платья.
И спокойствие льнёт
Кошкой ласковой к пальцам
На губах моих мёд,
Соль и масло. Поймёт?
В голос мне не рыдается.
И рассказы о рае
Растопят меня
Как живительный холод,
Как ветер и солод,
Как старинный коньяк.
Тёмно-синие тени
И люди навстречу.
И слова не связать
Ниткой в ровную гладь —
Удивительный вечер.
Летний сон – никотин
Отражается в спинах,
На плечах и на джинсах
Последний, невинный,
Аварийный мой выдох…
 

2009

Наизнанку

 
Последняя жвачка полетела на асфальт,
Последние слова твои зажёваны до кашицы,
Мычи, молчи, толкай и разжимай ладонь несглажено,
И даже если кажется, что страшно – это кайф.
 
 
Я выверну что есть перед глазами наизнанку,
Увижу всё ядрёнисто-малиновым и чудным,
В согласии с проволглым небосводом обоюдном
Чауйюще-манящую найду для снов приманку.
 
 
В подарок получила этот мир я от тебя,
И он огромен, полон липкой пены и комков,
А Башни сонно тыкались в бородки облаков,
Здесь всем хватает места, даже толстым голубям.
 
 
Мы карту пальцем мучили, проекции домов,
И в окна всем по очереди потные стучались,
Мы всё искали суть, но на эмоциях сломались,
Ведь ничего хорошего от лживых мужиков.
 

2009