Текст книги "Ведьма и князь"

Ольга резко повернулась.

– Что? Ох, как некстати. Разве сам не понимаешь, Тудор, что нынче, когда гости из Царьграда подъезжают к Вышгороду, не следует им с хазарами здесь видеться. Как нежелательно и то, чтобы хазары их встретили.

Тучный боярин затоптался на месте, развел руками.

– Все я разумею, княгинюшка. Но ведь не гнать же взашей степняков? Как-никак мир у нас с Хазарией.

Ольга все понимала, потому и направилась торопливо в терем. Что ж, если послов хазарских все же придется принять, то уж их встречу с ромеями никак нельзя допустить.

И Ольга велела позвать верного Свенельда.

Тот прибыл моментально, еще разгоряченный после плаца. Княгиня поманила его рукой, приказав скакать на тракт к Вышгороду и под любым предлогом задержать ромеев, пока она хазар не спровадит. Сейчас, когда у Византии с Хазарией столь натянутые отношения, нежелательно, чтобы посланцы этих держав в ее тереме сошлись да потом донесли своим владыкам, что воинственная Русь их врагов привечает. Ну, и заодно пусть Свенельд расспросит византийских послов, что привело их в варварскую Русь, да еще до того, как судоходство наладилось и торг пошел. Ведь неспроста изнеженные ромеи прибыли в самую весеннюю распутицу. Знать, дело у них спешное и важное.

Свенельд мгновенно все понял, кивнул и поспешил к выходу, даже не заметив, каким взором провожает его княгиня. Ей же так хорошо на душе сделалось: вот он, ее помощник, ее друг верный, который никогда не подведет.

Сама же прошествовала в гридницу. Там на возвышении стояло ее кресло, она садилась в него, когда хотела придать себе величия. Вот и сейчас степенно поднялась по трем крытым алым сукном ступеням, села, положив тяжелые от перстней руки на резные подлокотники в виде медвежьих голов. По сторонам от нее стояли волхвы-советники, вдоль лавок у стен – бояре. Все, как и надлежит, чтобы принять послов. Ольга чуть повела бровью, и глашатай ударил в тяжелый медный диск, сообщая, что к приему все готово.

Гостей из Хазарии Ольга принимала с величественностью правительницы. И хотя знала заранее, о чем говорить станут (возносить им с Игорем хвалу, за то что позволили еврейский квартал учредить в Киеве), кивала согласно, произносила в свою очередь приветливые речи. Дескать, и ей любо, что мир у них с Хазарией, и именно им угодить хотела, когда льготы на торг с евреями позволила. Хазары с евреями люди одной веры3333
  Хазарский каганат сделал иудаизм своей официальной религией в конце VIII века.


[Закрыть], друг за друга горой стоят, вот им и мило, что отныне у них в стольном граде русичей свое дворище есть.

И все же, разглядывая хазарских послов, Ольга думала о том, что уже не те хазары, какими были прежде, когда Русь им дань платила. Присмирели, не давят на славянских соседей, наоборот, мира добиваются. К тому же сейчас им мир с Русью как никогда нужен: и булгары3434
  Имеются с виду черные булгары – тюркское племя, жившее по среднему течению Волги в VI–XII вв.


[Закрыть] разбойничают, и арабы покоя не дают, и пришедшие из-за гор печенеги набеги учиняют, а больше всего не ладят они с могучим соседом Византией. Особенно с тех пор, как византийский император Роман Лакапин3535
  Роман Лакапин – византийский император, правивший в 920–944 гг.


[Закрыть]⁴³ гонения на евреев начал и те толпами бегут жаловаться хазарскому хакану Иосифу. Ольга же с ними торг начала да взяла под свою защиту. Поэтому хазарские послы и благодарят ее, дары подносят. Что ж, Ольге любо, что со степью у Руси нынче мир. Если бы еще не печенеги… От этих не знаешь, чего и ожидать. И Ольга намекнула хазарам, что, ежели они хотят, чтобы она и дальше покровительствовала торговым евреям, то пусть уж проследят, чтобы их общие враги печенеги не получали от хазарских хаканов плату за набеги на Русь.

Этот разговор привел гостей из Хазарии в смущение, они что-то бормотали в оправдание, но Ольга уже дала понять, что прием окончен. Особенно когда заметила, что у дверей гридницы показался верный Свенельд. Значит уже справился, есть о чем поведать. Потому-то Ольга распростилась поскорее с хазарами и даже отряд выделила, чтобы проводили гостей быстренько, но и с почетом.

У ожидавшего ее Свенельда было сосредоточенное лицо. Даже острые скулы четче обозначились, глаза блестели.

– Гостей из Византии мои люди пока удерживают за городом, – сразу приступил к делу варяг. – Я же к тебе поспешил с вестью. И весть та занятная: ромеям ни много ни мало, а вода чародейская понадобилась. А так как послы – от самого базилевса3636
  Базилевс – титул императора в Византии.


[Закрыть], осмелюсь предположить, что стараются они лично для Романа Лакапина. Так что требуй от них, пресветлая госпожа, чего пожелаешь, они согласятся на все.

Ишь, и это он сумел выведать да подсказать нужное. Ольга пожала благодарно варягу руку. Ответное пожатие будто и не заметила, тут же с головой ушла в подготовку к приему. Переговорила с купцами да с советниками о последних вестях из Византии, велела напомнить, какие нарушения в уложенном еще с Олегом договоре привели к разладу между державами. Потом приказала приготовить для встречи с послами небольшую палату, где бы не было ушей шумного боярства. Ибо знала: пусть бояре и твердят, что они на Руси Дума, но ей надо было так повернуть, чтобы ее воля впереди боярской шла, даже впереди воли князя Игоря.

В малой палате стены расписаны райскими птицами и завитками трав, скамьи у стен покрыты узорчатыми коврами. Не византийская роскошь, но нарядно и богато. Свое резное кресло Ольга велела поставить у открытого полукруглого окошка, откуда долетал вольный воздух, а перед собой расположила натянутое на раму полотно и села с иголкой и ниткой за рукоделие. Пусть послы видят: прибыли они не только к княгине, но и к жене и хозяйке, которая не проводит время в праздности.

Гостей из Царьграда прибыло четверо. Возглавлял их чисто выбритый видный муж в летах, с тонкими чертами и курчавой рыжеватой шевелюрой. Держался он надменно, однако то и дело шмыгал носом и косился на открытое окно. Ольга подавила усмешку, заметив, как он поплотнее стянул на груди складки драпированной хламиды – зяб. Что ж, ромеи люди из теплых краев, им русская весна непривычна, вот и простыл в пути важный сановник.

Возглавлявший посольство ромей, простуженно хлюпая носом, поклонился и представился:

– Мое имя Феодор Эратик, пресветлая архонтесса3737
  Архонт – высшее должностное лицо в городах-государствах Древней Греции; архонтами в Византии называли правителей, которые приравнивались владетельным князьям (обладающим правом наследственной власти).


[Закрыть]. Я состою в должности спафария в секрете логофета дромы, то есть служу важному государственному мужу, который занимается иноземными делами.

Ромей говорил на довольно приличном местном диалекте. И говорил вроде учтиво, но надменно. Ох уж эти горделивые ромеи! Только себя любят и ценят во всем мире!

Сперва этот Феодор Эратик говорил, в какой радости пребывает его держава от того, что у них с Русью царит мир. При этом указывал на подношения, расставленные перед Ольгой: в одном ларей лежали богатые ткани, золотыми цветами расшитые, в другом серебряные сосуды византийской работы, а третий ларец предназначался лично княгине: небольшой с вделанным в крышку гладким зеркалом, с флакончиками с ароматными притираниями и румянами, столь ценимые женщинами.

– Этим даром император Роман желает показать тебе, архонтесса, как он чтит и уважает тебя, истинную правительницу Руси, – угодливо улыбнулся Феодор Эратик.

– Истинный правитель Руси – мой муж, князь Игорь Рюрикович, – ответила Ольга. – И только его отсутствие принуждает меня выслушать вас и узнать, что за нужда заставила византийских послов покинуть пределы своего царства и ехать на Русь по весеннему бездорожью.

Гости переглядывались. С дороги они были утомлены, возможно и жалели, что их привели к княгини прямо с дороги, не дав времени ни как следует привести себя в порядок. Разве так послов принимают?

Но что поделаешь – к варварам ехали. Их карьера – более того, жизнь – зависели от того, насколько хорошо выполнят они щекотливое поручение своего правителя. Потому и спешили в Киев, предупрежденные, что княгиня сама правит, а Игорь-князь в разъездах. С Игорем, озлобленным своим прошлым поражением от Византии, им было бы трудно столковаться. Зато с княгиней…

Послам донесли, что Ольга мудра и милостива к Византии, что ранее отговаривала мужа ходить войной на Царьград. Однако сейчас у них складывалось впечатление, что эта женщина не так и благоговеет перед величием Византии: приняла без надлежащего почета, сидит за вышиванием, будто недосуг ей с посланцами разговаривать.

Простуженный посол выступил вперед и, быстренько утерев пальцами нос, стал пояснять цель визита, отметив, что она столь важна и секретна, что у себя на родине он даже удостоился чести иметь беседу с самим богоданным императором Романом Лакапином и тот лично давал ему указания. А состоят они…

Ольга слушала, не переставая работать иглой. Перед ней на белом растянутом полотне вырастал завиток листа, но ни одно слово не ускользало от ее внимания. Итак, император ромеев Роман Лакапин серьезно болен, а его лекари разводят руками, не в силах ничем помочь. Однако в Царьграде нашлись люди, поведавшие базилевсу о величайшем чуде русов – живой и мертвой воде, которая продлевает жизнь, дает силу, здоровье и молодость. Потому-то базилевс и отрядил тайное посольство в Киев, дабы добыли ему сией воды. А император Роман, утверждали посланцы, сейчас как никогда нужен Византии. Это разумный и деятельный государственный муж, который сумел уберечь страну от анархии, оградить ее рубежи от набегов диких угров3838
  Угры – полукочевые племена, которые со временем осядут в Европе и станут предками будущих венгров


[Закрыть], заключив с ними мир, смог выстоять и против болгар, и против коварных арабов.

«О походе моего супруга они благоразумно умалчивают», – отметила Ольга, откладывая вышивание и поворачиваясь к ромеям.

– Нам ведомо об удачах Романа Лакапина, благородный спфарий.

Посланец с готовностью закивал, перевел ее слова остальным ромеям.

– Однако вы не упомянули, что сей правитель некогда добился власти, устранив от трона законного наследника, придя к власти через заговор. А еще дошла до нас весть, что теперь его собственные сыновья хотят лишить родителя власти и занять его престол. Так зачем же нам оказывать услугу базилевсу, если его власть так колеблется?

Посол застал, даже забыл нос утереть. Но быстро опомнился и перевел слова княгини своим спутникам. Один из них, воинственного вида, что-то быстро произнес, взмахнув рукой. Спафарий стал переводить.

– То наши внутренние проблемы, госпожа. И мы с ними справимся. Ибо наш базилевс твердо сидит на троне… А наше дело просто раздобыть ему чародейской воды. Все что не запросишь за нее, твоим будет.

Ольга мягко рассмеялась.

– А если запрошу выяснить, отчего это нарушаются договора, какие еще Олегом Вещим были с ромеями заключены?

Они замялись. Сказали, что ничего про эти нарушения не ведают. И волнует их лишь одно: может ли правительница Ольга дать им воды чародейской? Есть ли у нее вообще эта вода исцеляющая?

– Вода есть. И вы бы не прибыли в такую даль, если бы в том не удостоверились. Но вы мне иное скажите: разве в почитающей Христа Византии не считается грехом связываться с чародейской живой водой? Вы все на свою веру упираете, на чудеса вашего Бога, однако не думаете о его силе, когда понадобилось прибегнуть к помощи заговоренной язычниками-волхвами воды. Или для базилевса его жизнь важнее его веры?

Спафарий снова переводил, послы хмурились. Стали о чем-то переговариваться. Ольга следила за их лицами… Ох, как же она жалела, что нет у нее рядом толмача, какой бы подсказал, о чем совещаются!

Наконец простуженный спафарий произнес:

– Все мы под Богом ходим, госпожа. И хотя и принято считать, что чародейская вода от диавола… Однако Всевышний и понимает, что правитель стоит выше простых смертных. И добрые дела, какие делает ради славы Иисуса Христа наш Роман, перевесят чашу греха за связь с чародейством. Сам патриарх будет молить Небеса простить сей грех Роману Лакапину, только бы тот смог и далее править нашей державой. Мы же, в свою очередь, не поскупимся, одарим тебя богато за воду, а главное, будем и далее поддерживать мир и дружбу с русами, коим базилевс будет обязан жизнью.

– Для меня не столько дары нужны, сколько лад между Русью и Царьградом, – подняла перст княгиня. – Но я всего лишь женщина. Мужняя жена. А муж мой уже готовится идти в поход, чтобы показать, что с ним надо считаться. Однако мы можем все решить так, что и Игорь мой не узнает. Для этого мне надо, чтобы был исправлен договор, более того, чтобы в него внеслись новые поправки, кои приведут к миру между Русью и державой ромеев. Тогда и войны может не случиться, так как князь поймет, что Византия готова пойти на уступки и новый договор. А примите мое условие – добудете то за чем прибыли. Дам я вам воду чародейскую, какая исцелит хворого базилевса.

Посланцы вновь переглянулись.

– Не уполномочены мы о том говорить, пресветлая архонтесса.

– Ваше дело. Но без нового договора меж Царьградом и Русью я не пойду вам навстречу. И правитель ваш будет обречен. И не говорите мне о цене за воду, какую вас уполномочил обсуждать со мной Роман Лакапин. Мы то можем взять с вас плату и немалую, однако ни вам, ни мне нежелательно, чтобы Игорь повел войска на Царьград, и вновь земля пропиталась кровью, как наших витязей, так и ваших воинов. А ведь плата за воду пойдет не иначе, как на сбор войска на Руси. Выгодно ли вам то? Выгодно ли пережить новое нашествие русов? И выгодно ли лично для вас, – тут она сделал ударение на словах и глаза ее стали предельно суровыми, – выгодно ли будет вернуться с вестью, что император обречен, так как воды живой ему вы не добыли!

Ромеи замялись, переговаривались о чем-то негромко. Наконец Спафарий сказал, все так же шмыгая носом:

– Мы не можем говорить о договоре, когда пункты его уже позабыты нами.

– Зато не позабыты на Руси. Ваши писцы выводили их на бумаге, ставя печати и подписи, наши же волхвы заучили их наизусть, поклявшись в их исполнении своими богами. И если я призову своих служителей, мы сможем обсудить каждое соглашение, даже внести нужные поправки. И когда договор будет составлен, и вы возьметесь передать его пред очи Романа Лакапина, как только он его подпишет, отправленные с вами волхвы скажут над чародейской водой нужное слово. Только тогда вода обретет силу и сможет излечить хворого.

Они вынуждены были согласиться.

Не давая им времени опомниться, Ольга тут же покликала волхвов, велела напомнить условия старого договора, а один из послов тут же стал записывать их на листе тонкого пергамента греческими литерами. Когда же все было занесено, стали обсуждать, что еще следует уточнить, дабы ни грекам, ни русам обиды не было, чтобы учесть все запросы. Конечно Ольга понимала, что это только основные положения, что со временем ее муж и его советники внесут еще кой-какие поправки. Да только главное все же именно теперь намечалось. А там…

Их беседа затянулась до позднего вечера. Говорили негромко, поставив у дверей стражу, дабы никто не потревожил. Наконец, когда почти все было обговорено и свиток с посланием уложили в суму посланцев, спафарий все же осмелился заметить:

– А где для нас гарантия, что Игорь не пойдет на нас, если в Царьграде будут согласны на новый договор?

– А вот нет этой гарантии, – усмехнулась княгиня. – Я с вами ныне без князя дело решаю, да и не в моей силе отговорить его от похода. Но если вы примете мои условия… Если ваш базилевс их примет, да пообещает дань не меньшую, а то и большую, чем при Олеге нам дали, то мой Игорь, как разумный государственный муж, приостановит поход. В том я готова поклясться нашими богами.

Уже смеркалось, когда послы покинули княгиню. Ольга же осталась в покое, ходила из угла в угол, довольно потирая руки.

В том, что дело у нее сладится, не сомневалась. За живую и мертвую воду она все что угодно могла потребовать. Да и не перегнула она нигде. Роман Лакапин согласится. За жизнь человек на что хочешь пойдет, а когда этот человек еще и на вершине власти, тем более, ибо он как никто другой ценит то, чем владеет. Ольга сама таковой была, могла понять. Да и не захочет базилевс, едва оправившись от болезни и ощутив новый прилив жизненных сил, сразу выезжать на сечу. Он не так давно отделался от других разбойников, да и с делами при собственном дворе захочет разобраться, тех же сынков, рвущихся к его престолу, приструнить.

Одно плохо: то, что задумала Ольга, шло вразрез с планами самого Игоря, желавшего в бою добыть славу. Ну да в этом Ольга с милым мужем никогда не была едина. Ему хотелось воевать да кровь лить, ей же были дороже мир на Руси и люди, которых хотелось уберечь от войны и направить их силы на иное, созидательное. И пусть давно считалось, что княжить – это без конца воевать, у Ольги на то были свои взгляды.

Довольная и усталая, она спустилась в трапезную, села во главе общего стола, приветливо кивнула собравшимся. Люди переговаривались, дескать давно они не видели свою княгиню такой веселой, удовлетворенной, отзывчивой на шутку или заздравный тост. Да только не успела княгиня и с перепелкой в ягодном соусе управиться, как ей донесли, что у ворот трубит в рог посланец от ее мужа, Игоря.

От князя прибыл воевода Асмунд. Он дожидался княгиню в небольшой горенке, сидел на застеленной овчинами скамье, упершись затылком о бревенчатую стену и держа на коленях свой островерхий шлем. Рядом с ним на приступке горел чеканный бронзовый светильник, пламя его неровным светом освещало пластины нагрудного панциря воеводы, запыленные сапоги хазарского пошива – высокие, с желтыми отворотами и загнутыми кверху носами.

– Здрава будь, княгиня пресветлая, – поднялся навстречу княгине Асмунд.

– И ты, гой еси воевода…

Ольга с улыбкой протянула воеводе руку, разглядывая посланца мужа. Был Асмунд такой же, как всегда, – худой, жилистый, сутуловатый. Высокий упрямый лоб, темно-русые волосы на прямой пробор, твердый щетинистый подбородок, длинные вислые усы.

– Весть у меня к тебе, государыня, – начал посланец князя. – Игорь князь уже на подступах к Киеву, однако задержался на ловах, там где река Тетерев в Днепр впадает. Сейчас ведь время перелетных птиц, вот князь и устроил охоту, чтобы пополнить запасы, дабы было чем воинов его кормить. Ибо собранная им рать велика и все готово к новому походу на ромеев.

«Собрал-таки воинство, – подумала Ольга. – Все не дает ему покоя удача Олега Вещего, все рвется покрыть себя славой победителя Царьграда. Потому и не стоит ему знать, что я за его спиной с Царьградом все уладила. Да и послов следует выдворить, пока не дознался муж, за чем те приезжали».

– Так сколько времени у меня до приезда князя? – спросила княгиня, прикидывая в уме, сумеет ли с послами византийскими все решить да отправить восвояси.

– Думаю, через седмицу прибудет. Так, разомнется немного по весне, потешит душеньку. А еще, княгиня, повелел Игорь, чтобы ты приготовила к отъезду вверенного твоему попечению царевича печенежского Курю. Хочет Игорь вернуть его хану Темекею в обмен на помощь в будущем походе.

– С печенегами он в поход собирается? – даже всплеснула руками княгиня. – С этими обманщиками? Да они ни один договор толком не соблюдают. И только то их удерживает от набегов на Русь, что Куря, сын Темекея от любимой жены, у нас в заложниках.

– Ну, Темекей не единственный из ханов, кто кочует по степям Приднепровья, – заметил Асмунд, покручивая длинный ус. – А вот если Темекей и другие ханы увидят, как холят и лелеют маленького Курю в Киеве, может, удастся и сговориться насчет общего похода. Печенегам ведь все равно, кого грабить, в том вся их натура подлая, ну, а тут им предлагают идти на сам Царьград, да еще вместе со столь мощным войском. Ты подумай, Ольга, разве откажутся они от возможности такого богатого улова? Нет, пусть распадется мой щит, если Игорю не дан хороший совет насчет печенегов. Да и предсказания были добрые насчет похода, великое богатство обещано. И в Перыне волхвы предсказывали, и Малфрида предрекла, а она редко когда ошибается.

– Погоди! – резко прервала воеводу княгиня, быстро поднялась, задышала часто. – Что ты только что сказал, Асмунд мой верный? О какой это Малфриде упомянул?

Воевода замолк на полуслове. Потом понуро опустил голову, разглядывая чеканный ободок своего шлема, долго глядел, словно, кроме узоров на нем, ничего более важного для Асмунда не существовало.

– Ладно уж, – сказал наконец. – Не от меня, так от других дознаешься. Ибо Игорь твой вновь сошелся с чародейкой Малфридой, по которой в прошлое лето сох.

После этих слов наступила тишина, лишь потрескивало масло в светильнике да где-то во дворе бухало в кузне.

Асмунд исподлобья взглянул на княгиню. Ольга выглядела спокойной, только взгляд ее застыл, устремившись то ли куда-то в пространство, то ли в глубь себя. Что ж, Асмунду было известно, что она и раньше места себе не находила, когда узнала, что Игорь завел себе полюбовницу-ведунью и не расстается с ней ни на миг. Конечно, бывали у Игоря женщины в походах и в разъездах, однако всей Руси ведомо, что только Ольга его княгиня и госпожа в Киеве. С появлением же Малфриды… Ну, да что там говорить. А сказать было надобно.

– Ты вот что, Ольга, послушай меня старого. Малфрида эта не представляет опасности твоему княжескому положению. Да и вообще она странная. Дары от Игоря принимает словно бы нехотя, особенно не выделяется, все больше в стороне держится да наблюдает. Вот только… Пойми, княгиня, мила она Игорю. Ты жена его, а она… Рано или поздно она надоест ему, как другие надоедали. Пока же она вреда князю не делает, наоборот – помогает. Где советом, а где и ворожбой, гаданием. Говорю же тебе – чародейка она. Есть в ней нечто необычное, что и пугает, и привлекает людей.

– Что, уже и советы она князю дает? – уловила Ольга то, что больше всего ее заинтересовало. – А Игорь как? Слушает?

«Еще как», – подумал воевода. Но этого гордой Ольге знать было не нужно. И Асмунд замялся. Ольгу он уважал, даже любил, да только если она такая разумная, как считается, должна понять. Малфрида эта сейчас вроде позвизда3939
  Позвизд – ветер перемен.


[Закрыть] в судьбе князя, обещающий перемены к лучшему, сулящий удачу.

Воевода старался втолковать это Ольге как можно мягче, жалея ее и одновременно не понимая. Ведь сколько годочков они с Игорем вместе, так что ж с того, что он ладу себе завел? Вот если бы он сватов к чародейке засылал, захотел, чтобы она его в брачную ночь разула по обряду… так нет же. Малфрида о том и слышать не желает.

Ольга медленно поднялась.

– А что, и о сватах уже были разговоры? Добро. Одно лишь меня удивляет: если и ты, и другие видят, что князь прикипел к чародейке, отчего же никто не поймет, что она его просто приворожила?

«Но вреда в том нет Игорю!» – хотелось ответить Асмунду, но он прикусил язык. Этих слов княгиня ему никогда не простила бы.

И все же он не хотел обманывать почитаемую им княгиню. Поглядел ей прямо в глаза.

– Насчет ворожбы – в том не воины, в том волхвы больше разбираются. Вот и расспрашивай своих советников-ведунов о Малфриде. Меня же иное волнует: чтобы ты, Ольга, не превысила своей власти, забыв, что прежде всего ты жена нашего князя, да в гордыне своей не стала перечить мужу. Ибо – предупреждаю – он не простит тебе нападок на Малфриду.

Ольге казалось, что в груди разрастается и давит огромный холодный ком. Она уже не помнила, что еще недавно и не замечала отсутствия мужа, тайком подумывала о красивом варяге Свенельде, что занятая хлопотами и делами, порой вообще забывала, что она мужняя жена. Сейчас же ее полностью полонило чувство унижения и ревности. Ведь не она, а та, другая, была подле Игоря, обнимала его в часы ночные, давала советы, к которым тот прислушивался, вдохновляла на ратные дела и подвиги. И Ольга видела в том опасность для себя… для своей власти.

– Ладно, – наконец молвила княгиня. – Пусть муж мой не спешит в Киев да тешится на ловах с полюбовницей. Весна-то какая, вот и дурманит ему голову Лель, да и Уд4040
  Лель – божество радостных, легких утех; Уд – божество сладострастия.


[Закрыть] заставляет не о делах думать. Однако передай: если князь хочет чтобы между нами по-прежнему лад был, если надеется на меня Русь оставить – пусть сделает все возможное, чтобы мы с этой ведьмой не встретились. Таково мое последнее слово, и я не отступлюсь!