Текст книги "Книга драконов. Гигантские змеи, стражи сокровищ и огнедышащие ящеры в легендах со всего света"

Дракон стал ее гробницей

Память о святом Марцеллине, парижском епископе, жившем в V в., была бы утрачена навсегда если бы неутомимый Венанций Фортунат (ок. 530 – ок. 600) не написал историю его жизни в 570-х гг., таким образом сохранив ее для потомков. Фортунат изложил житие Марцеллина Парижского[33]33
  Пер. Скотта Гордона Брюса из Венанция Фортуната. Житие святого Марцеллина (Vita sancti Marcelli 10); под ред. Бруно Круша. В кн.: Monumenta Germaniae Historica: Auctores antiquissimi 4.2. Берлин: Apud Weidmannos, 1885. С. 53–54.


[Закрыть], пересказывая чудеса, совершенные этим святым, причем сила и могущество его деяний стремительно возрастали по мере того, как он продвигался по иерархической лестнице в христианской церкви. Последним чудом стало драматическое противостояние с драконом, обитавшим в гробнице женщины, совершившей прелюбодеяние. Дракон медленно пожирал ее труп, чтобы и после смерти продолжить ее мучения за грехи, совершенные при жизни. В присутствии собравшихся жителей Парижа Марцеллин осудил чудовище и прогнал его из города. Благодаря увлекательному повествованию Фортуната память о победе над драконом сохранилась на века. Во времена более позднего Средневековья парижане шествовали крестным ходом накануне праздника Вознесения, который отмечается через сорок дней после Пасхи. В поднятых руках они держали кукольных драконов, сплетенных из ивовых прутьев, а прохожие бросали фрукты и маленькие пирожки, пытаясь попасть в зияющие пасти этих укрощенных чудовищ.

Мы начнем описание с триумфального чуда, которое, хотя и стоит последним по порядку, заслуживает упоминания в первую очередь, если оценивать его по величию. Некая жена почтенного человека, имевшая благородное происхождение, но скверную репутацию, запятнала свое имя мерзкими поступками. Она закончила последние дни своей мимолетной жизни во мраке позора, и в последний путь ее проводила процессия, не делавшая ей чести и после смерти. Отвратителен рассказ о том, что произошло после ее похорон, ибо тело этой покойницы подверглось двойной напасти. Змей огромного размера повадился посещать гробницу, чтобы пожрать ее труп. Едва дракон проглотил конечности этой женщины, как сам превратился в ее гробницу. Трупу полагается лежать в одном месте, но эта женщина лишена была покоя в наказание за свои прегрешения. О, какая отвратительная участь и страшное несчастье! Грешница, не сумевшая соблюсти неприкосновенность своего свадебного ложа, не заслужила права лежать нетронутой в своей гробнице, ибо змей-искуситель, склонивший ее к греху, когда она была жива, и после смерти терзал ее труп.

И вот члены ее семьи, едва отойдя от могилы, услышали звук и бросились назад, чтобы увидеть гигантское чудище, покидающее гробницу. Его огромное тело, извиваясь кольцами, скользило по земле, а хвост хлестал в разные стороны. В ужасе от увиденного они вернулись домой.

Когда об этом стало известно святому Марцеллину, он решил сразиться с запятнанным кровью врагом и одержать победу над ним. Собрав горожан, он проследовал к гробнице женщины. Граждане остановились на расстоянии, а Марцеллин выдвинулся на место в одиночку, ведомый Христом. Он приготовился к битве. Когда дракон вернулся к гробнице из леса, они сблизились. Блаженный Марцеллин вознес молитву, после чего змей попросил о пощаде, склонив голову и виляя хвостом. Затем блаженный Марцеллин трижды ударил своим посохом по голове дракона, обернул епитрахиль вокруг шеи змея и явил свою победу горожанам. Так на духовном ристалище он в одиночку сразился с драконом, а люди наблюдали за битвой.

С облегчением граждане приблизились к своему епископу, так как возжелали увидеть плененного им врага. Затем почти три тысячи человек прошли крестным ходом во главе с епископом, следуя за зверем, вознося молитву Господу, отказавшись от всякой погребальной помпезности. Наконец, благословенный Марцеллин обвинил дракона, сказав: «Отныне либо оставайся в пустыне, либо скройся в морской пучине». Зверь был изгнан из города, и никто его больше никогда не видел.

Святой Сильвестр запечатывает уста дракона. Philadelphia Museum of Art

؂

Итак, священнику пришлось в одиночку защищать родной город, и он победил врага своего, используя лишь посох. Марцеллин доказал, что этот способ надежнее, чем нападение на дракона с помощью метательных орудий, ибо стрелы вполне могли бы отскочить от его шкуры, и только чудо помогло одолеть его. О самый святой из людей, чей легкий посох явил силу и мощь, чьи нежные пальцы сковали змея цепями! Так, с помощью посоха, принадлежавшего одному человеку, был побежден враг, приносивший вред всему обществу, и победу отпраздновали всенародно. Если мерить заслуги святых людей по деяниям их, то Галлия восторгается Марцеллином так же, как Рим восторгается Сильвестром, но итоги их деяний несопоставимы, ибо Сильвестр только наложил печать на змея, а Марцеллин навсегда изгнал дракона[34]34
  Версию более позднего средневекового рассказа о встрече папы Сильвестра с драконом в Риме см. ниже.


[Закрыть].

Извивающиеся проводники проклятых

В популярных «Диалогах о чудесах италийских отцов»[35]35
  Пер. Скотта Гордона Брюса. Григорий I Великий (Dialogorum libri quattuor. 2.25 и 4.38) / под ред. Жака Поля Миня. В кн.: Patrologiae Cursus Completus: Series Latina 66. Париж: Apud editorem, 1859. Стлб. 182; Там же. Series Latina 77. Париж: Apud editorem, 1896. Стлб. 389 и 392–393.


[Закрыть] (написанных ок. 593–594 гг.) папа Григорий Великий хвалил добродетели святых Италии в назидание своему молодому собеседнику Петру. Среди этих нравоучительных повествований содержались предупреждения о страшной погибели, ожидавшей монахов, которые не следовали нормам поведения, принятым в уединенной монастырской жизни. Три такие истории описывают, как у нерадивых братьев возникали видения драконов, которые обвивали кольцами их тела, чтобы выбрать удобное время и похитить их души в момент смерти, унести их в ад и подвергнуть наказанию.

В восприятии современных людей такие грехи, как уныние, гнев и чревоугодие, могут показаться незначительными, но послание Григория к монашеской братии ясно дает понять: жизнь монаха должна быть строгой и любое недостойное поведение может иметь вековечные последствия для души отступника.

«Диалоги» были чрезвычайно популярны среди читателей во всей средневековой Европе. Драконы представали в них в образе проводников, доставлявших проклятых в ад. Возможно, это стало источником вдохновения для иконописцев, изображавших адову пасть в виде разверстых челюстей гигантского зверя.

Некий монах общины Бенедикта решил покинуть ее, поскольку не желал больше жить в монастыре. Как ни наставляли его на путь истинный, как ни увещевали, монах молил отпустить его восвояси. И вот однажды почтенный отец Бенедикт, устав от жалоб, вышел из себя и приказал ему уйти из обители. Едва монах покинул монастырь, как обнаружил, что по дороге к нему приближается дракон с широко разверстой пастью. Когда дракон уже собрался сожрать его, монах, задрожав всем телом от страха, громко закричал: «Ко мне! На помощь! Этот дракон хочет меня съесть!» Прибежавшие к нему на помощь братья не увидели дракона, но отвели монаха, дрожащего от ужаса, обратно в монастырь. Он сразу же пообещал больше никогда не покидать обитель и с того времени оставался верен своему слову. Так молитвы святого раскрыли глаза монаху, и он увидел приближающегося дракона, которого ранее был не в состоянии узреть.

Страшный суд на картине Якоба ван Сваненбюрга (XVII в.). Rijksmuseum (Амстердам)

؂

Во время эпидемии чумы, которая недавно выкосила большую часть населения Рима, на смертном одре очутился монах по имени Феодор, получивший ранение в живот. Когда он уже был готов испустить дух, братья собрались вокруг него, чтобы подкрепить молитвой уход его души. Конечности монаха уже охладели, и только в груди еще теплилось дыхание. Все братья горячо молились за упокой его души, чтобы успеть надлежащим образом проводить его из этого мира, как вдруг он начал кричать на монахов: «Отступите! Уходите! Узрите, я был отдан на съедение дракону, но он не может проглотить меня из-за вашего присутствия. Моя голова уже была у него в пасти! Дайте ему продолжить, чтобы он больше не мучил меня, дайте ему завершить то, что он собирается сделать. Если мне уготовано быть съеденным драконом, почему я должен терпеть лишние мучения из-за вашего вмешательства?» Тогда братья сказали ему: «Что это ты говоришь, брат? Осени себя святым крестом, чтобы помочь себе». Умирающий в ответ издал громкие крики и сказал: «Я хочу перекрестить себя, но не могу под тяжестью чешуи этого дракона». Услышав эти слова, братья пали на землю и стали горячо молиться о его освобождении со слезами на глазах. И вдруг больной почувствовал себя лучше и громким голосом воззвал: «Слава Богу, дракон, который хотел сожрать меня, исчез, ибо не выдержал ваших молитв. Теперь помолитесь за мои грехи, потому что я готов полностью покинуть прежнюю мирскую жизнь и обратиться к Богу».

Живет среди нас пресвитер по имени Афанасий Исаврийский, который поведал нам о страшном событии, произошедшем во время его пребывания в Иконии[36]36
  В настоящее время это город Конья в Турции, в центральной части Анатолии.


[Закрыть]. Как он рассказывает, там располагался некий монастырь под названием Тон Галатон, в котором жил монах, обладавший сильным характером. Окружающие почитали этого монаха как добропорядочного, целеустремленного человека, но, как оказалось в итоге, он был не тем, кем его считали. Ибо когда он должен был соблюдать пост с братией, он втайне от всех употреблял пищу, а братья об этом грехе были в полном неведении.

Но тело его поразила болезнь, и жизнь его подошла к концу. Когда приблизился момент его смерти, он заставил всех братьев из монастыря собраться вокруг него. Монахи верили и надеялись, что услышат возвышенные и мудрые речи от человека, находящегося на смертном одре. А вышло иначе: этот умирающий человек, больной и дрожащий, был вынужден рассказать им, что после смерти будет предан дьяволу. Вот что он сказал: «Когда вы думали, что я пощусь вместе с вами, я ел втайне от вас, и вот теперь я отдан на съедение дракону. Он уже обвил мои ноги и колени своим хвостом. Голова его находится прямо рядом с моим ртом, и он пожирает мой дух». Едва он произнес эти слова, как сразу же испустил дыхание, поэтому он не успел покаяться в своих грехах и освободиться от дракона, который ему явился.

Чудовище из реки Несс

Среда обитания раннехристианских драконов простиралась далеко на север, до лесистых холмов и холодных рек современной Шотландии. Не покоренные римлянами земли Каледонии в раннем Средневековье оставались дикой пустошью. Согласно Житию ирландского святого Колумбы (521–597)[37]37
  Адамнан Ионский. Житие святого Колумбы (Life of St. Columba 2.27) / пер. Ричарда Шарпа. Нью-Йорк: Penguin Books, 1995. С. 175–176.


[Закрыть], написанному в конце VII в. его учеником Адамнаном Ионским, святой проповедовал христианское учение среди пиктов в окрестностях Лох-Несса. Там он столкнулся с агрессивным водным существом огромных размеров. Колумба изгнал чудовище реки Несс крестным знамением, тем самым поразив язычников и побудив их принять христианскую веру. Сила крестного знамения так подействовала на чудовище реки Несс, что оно не попадалось людям вплоть до XIX в.

В XX в. появились предположения, что Лохнесское чудовище может быть последним представителем плезиозавров. Andrey Oleynik / Shutterstock

؂

Плезиозавр в книге «Водные рептилии прошлого и настоящего» (1914). Water reptiles of the past and present: The University of Chicago Press. 1904 / www.archive.org

؂

В другой раз, когда блаженный муж был несколько дней в пиктских областях, ему понадобилось пересечь реку Несс; и когда он прибыл на ее берег, то увидел, как некоторые из жителей погребают несчастненького человечка. Его, как рассказали сами похоронщики, когда он незадолго до того плавал, схватила водяная тварь и укусила жесточайшим образом, и его злосчастное тело, хотя и поздно, подплывшие в лодке подцепили крюками.

Блаженный же муж, напротив, услышав это, попросил, чтобы один из его спутников поплыл и привел к нему корабль, который стоял на другом берегу. Услышав повеление святого и достохвального мужа, Лугне мокку Мин, нисколько не медля, повиновался и, сняв с себя всю одежду, кроме рубахи, бросился в воду.

Однако тварь, которая ранее не столько насытилась, сколько распалилась на добычу, пряталась в глубинах реки, и, почувствовав, как плывущий наверху возмущает воду, внезапно всплыла с превеликим рычанием, и с открытым ртом устремилась на человека, плывущего посреди реки.

Тогда блаженный муж, видя это, когда все, находившиеся там, как варвары, так и братия, были потрясены великим ужасом, подняв святую руку, начертил в воздухе спасительный знак креста, призвав имя Божье, и повелел свирепой твари, глаголя: «Не смей идти дальше и не трогай человека; отступи скорее назад».

Тогда же вострепетавшая тварь, услышав голос святого, понеслась очень быстро, пятясь назад, как будто ее тащили веревками, а раньше она почти достигла плывущего Лугне, так что между человеком и тварью осталось не больше длины локтя. Братья же, видя, что тварь отступает, а их товарищ Лугне возвращается к ним в лодочке целым и невредимым, с великим восхищением прославили Бога в блаженном муже. Но и варвары-язычники, присутствовавшие там, тронутые величием чуда, которое они и сами видели, прославили Бога христиан[38]38
  Пер. Н. Живловой. Цит. по: Живлова Н. Ю. Мир святого Колумбы. Раннесредневековая Ирландия и Британия глазами монахов с острова Иона. М.: Языки славянской культуры, 2019. 432 с.


[Закрыть].

Стражи сокровищ: змеи в скандинавской литературе

Дракон Севера на иллюстрации T Studio

؂

Когда Якоб Гримм опубликовал первое издание «Германской мифологии» (Deutsche Mythologie) в 1835 г., он невольно провозгласил возрождение драконов средневекового севера. В главе «Деревья и животные» этой обширной энциклопедии древнегерманских верований есть довольно длинное отступление, посвященное драконам, где описаны правила обращения со змеями и другими рептилиями. Гримму впервые удалось собрать воедино многочисленные упоминания драконов, разбросанные в скандинавской литературе, и выделить их общие характеристики.

В древнескандинавском языке существовало два слова для обозначения дракона: ormr (похожее по звучанию на древнеанглийское название змея – wyrm) – змей чудовищного размера, в то время как dreki (заимствование из древнеанглийского draca) обладал крыльями, а иногда и ногами. В воображении северян драконы разных форм и размеров обитали в подземных покоях, возлежали на горах из золота и рыскали по зимним пустошам в поисках добычи. Как и великаны, они были древними существами, намного старше человеческого рода. Их ядовитое или огненное дыхание было смертоносным.

Предназначением героев вроде Сигурда и Беовульфа было избавление земли от этих чудовищ, подобно тому как бог грома Тор победил мирового змея Ёрмунганда. «Германская мифология» Гримма сделала больше, чем любая другая научная работа, для продвижения образа драконов в скандинавской мифологии, создав архетип этих чудовищ в современном представлении. Благодаря Гримму широко распространилось представление, что «драконы сторожат сверкающие сокровища и клады на унылых пустошах»[39]39
  Якоб Гримм. Германская мифология (Teutonic Mythology): в 4 т. / пер. Джеймса Стивена Сталлибрасса. Лондон: George Bell & Sons, 1883. Т. 2. С. 689.


[Закрыть].

Смерть Беовульфа. Иллюстрация Генри Джастиса Форда. Andrew Lang. The red book of animal stories: Longmans, Green. 1899 / www.archive.org

؂

Ужас народов

Ни один дракон прошлого не повлиял на сегодняшнее представление об этих существах так сильно, как безымянный змей из раннесредневековой поэмы «Беовульф»[40]40
  «Беовульф» (Beowulf) 874–897; 2208–2231; 2270–2354; 2397–2427; 2508–2610; 2661–2846; 2900–2913; 3028–3057 и 3129–3182. В настоящем издании приводится в пересказе с выдержками из пер. В. Тихомирова.


[Закрыть]. Написанная на древнеанглийском языке, скорее всего, в течение нескольких десятилетий после 700 г., поэма сохранилась в единственной рукописи, созданной на рубеже первого тысячелетия. «Беовульф» повествует о герое, который приплыл из Швеции в Данию, чтобы помочь королю Хротгару одолеть смертоносное чудовище в человеческом облике по имени Грендель, осаждавшее медовый зал. После того как Беовульф победил Гренделя и его отвратительную мать, он вернулся на родину, где стал королем гаутов и мирно правил в течение пятидесяти лет. На склоне лет правителя его королевство стало осаждать другое свирепое существо: крылатый огнедышащий дракон, охочий до золота.

С одной стороны, разрушительная сила дракона в поэме «Беовульф» делала его грозным противником, с другой стороны, его склонность к конфискации сокровищ была не менее опасной, потому что грозила разрушением уз преданности и дружбы в воинской дружине, уз, основанных на перераспределении богатства вождями для укрепления отношений со своими воинами.

Хотя поэма «Беовульф» не была широко известна в Средние века, она сыграла важную роль в формировании современных представлений о драконах, вдохновив Джона Рональда Руэла Толкина на создание «особенно алчного, сильного и злого дракона по имени Смауг» в знаменитой повести «Хоббит, или Туда и обратно»[41]41
  Джон Рональд Руэл Толкин. Хоббит, или Туда и обратно (The Hobbit, or There and Back Again). Лондон: George Allen & Unwin Ltd., 1937. С. 33.


[Закрыть].

[В ознаменование победы Беовульфа над Гренделем поэт восхваляет другого истребителя драконов и чудовищ – Сигмунда Вёльсунга[42]42
  Имя героя Сигмунда на древнескандинавском произносится как Сигмундр, а его сына Сигурда – Сигюрдр. Они относятся к потомкам Вёльсунгов. Сигурд прославился тем, что убил дракона Фафнира (см. ниже).


[Закрыть].]

И начал он восхвалять Беовульфа, искусно сплетая созвучья и вплетая в песнь новую историю: о подвигах Сигмунда Вёльсунга. Помянул он в песне и верного соратника Сигмунда, его племянника Фителы.

Смерть дракона. Иллюстрация Генри Джастиса Форда. Wikimedia Commons

؂

Слава Сигмунда возросла после его смерти: молва разнесла слух о его сражении с драконом, что стерег сокровища под темными утесами. Там он сражался без верного Фителы, но сумел поразить чудовище:

 
…и ему посчастливилось:
остролезвый клинок,
благородный меч
поразил змеечудище,
пригвоздил к скале,
и дракон издох;
тут по праву сокровищем
завладел герой,
воздаяньем за труд
было золото:
он на грудь ладьи
драгоценный груз
возложил и увез,
Вёльса доблестный сын;
а драконова плоть
сгибла в пламени[43]43
  Здесь и далее цитируются фрагменты поэмы «Беовульф» в пер. с древнеангл. В. Тихомирова.


[Закрыть].
 

Беовульф вернулся в Гаутландию и мудро правил в течение пятидесяти лет. Но дракон появился снова. Вор проник в сокровищницу и похитил драгоценную чашу, пробудив ото сна дракона.

Последний оставшийся в живых представитель некоего древнего клана спрятал сокровища, оплакивая свою судьбу перед смертью. Но дракон нашел и присвоил клад:

 
Клад незарытый
стал достоянием
старого змея,
гада голого,
гладкочешуйного,
что над горами
парил во мраке
палящим облаком,
ужас вселяя
в людские души, –
ему предначертано
стеречь языческих
могильников золото,
хотя и нет ему
в том прибытка…
 

Триста зим дракон стерег сокровища, пока дерзкий вор не разграбил курган. Но грабитель слишком близко подобрался к чудищу, дракон почуял запах чужака на камне и разъярился. Он обыскал подземный зал, а потом и пустыню вокруг кургана, но никого не нашел. Вернувшись в зал, он обнаружил, что драгоценная чаша похищена!

Дракон был разгневан. Едва дождавшись вечера, он, пылая огнем, взлетел с кургана и обрушил свой гнев на людей:

 
Огонь извергая,
жизнекрушитель
зажег жилища;
пламя взметнулось,
пугая жителей,
и ни единого
не пощадила
тварь огнекрылая,
и негде было
в стране обширной
от злобы змея,
от пагубы адской
гаутам скрыться,
когда безжалостный
палил их жаром…
 

Лишь на рассвете дракон возвращался в пещеру к своим сокровищам, но каждую ночь губил людей огненным дыханием. Познал бедствие и Беовульф: дом с престолом гаутского вождя поглотило пламя. Старец оплакал свое несчастье, думая, что наказан Создателем на несоблюдение заповедей.

И тогда он замыслил мщение и приготовился окончить дни своей жизни в битве с драконом. Беовульф повелел выковать огромный щит из железа, способный выдержать жар драконьего пламени.

Беовульф с отрядом из одиннадцати соратников отправился искать пещеру змея. Тринадцатым в отряде был виновник несчастья – тот самый вор. Покорный приказу, он привел дружину к пещере, где жил дракон. Беовульф взошел на холм, простился со своей дружиной, предчувствуя скорую смерть, и велел воинам оставаться вблизи кургана.

Затем он встал и направился к серым утесам. Вскоре он увидел в скалах жерло, из которого изливалось жаркое пламя, преграждая путь в глубь подземелья. Беовульф разъярился, услышав его гневный клич, распалился и дракон. Из пещеры взметнулся дым – смрадное дыхание змея, а затем и он сам, извиваясь, выполз к месту схватки. Беовульф встретил его, держа наготове двуострый меч и надежный щит. И вот меч обрушился на чудовище, но скользнул вкось. Из пасти дракона хлынуло пламя и ядовитый пар. Противники сошлись снова, но теперь уже дракон брал верх.

Дружина тем временем укрывалась в дальней роще. Но один воин по имени Виглаф не мог предать своего конунга. Увидев, что тот объят пламенем, он пришел на помощь своему раненому господину:

 
Тогда, я слышал,
к нему на выручку
поспел дружинник:
он, знатный родом,
известный мужеством,
силой и ловкостью,
в руке опаленной
клинок сжимая,
уцепил не в голову
гаду, но ниже
вонзил оружие,
ужалил в горло
змея зломерзкого –
вошло железо
в плоть огненосную,
сникло пламя,
дыханье драконье;
и тут же конунг,
едва очнувшись,
свой меч широкий – Нэглинг[44]44
  Меч Беовульфа Нэглинг (Naegling) получил название от древнеанглийского слова «гвоздь» (nægl).


[Закрыть],
владыка ведеров,
из ножен выхватил
и острым жалом
вспорол утробу
огневержителя, –
сдохло чудище.
 

Так Беовульф и Виглаф вдвоем одолели змея. Но для конунга та битва стала последней: страшные раны от драконьих клыков начали смердеть, грудь покрылась язвами – то действовал змеиный яд.

Вождь сел под серыми скалами, дружинник омыл водой его лицо и грудь, снял с него шлем. И тогда Беовульф, чувствуя приближение смерти, сказал Виглафу сойти под землю и принести древние сокровища, чтобы он мог насытиться их блеском, возлечь рядом и без печали покинуть земную жизнь.

Виглаф выполнил повеление и, сойдя в пещеру, увидел там множество удивительных вещей. Он сложил сокровища в мешок и в кольчугу и взял светозарный стяг. С драгоценным грузом он вышел из подземелья, боясь не застать своего господина в живых. Беовульф и правда был почти при смерти, но когда Виглаф окропил его водой, он очнулся и увидел золото.

И тогда Беовульф восславил Господа, ниспославшего ему победу в битве, а его народу – такие богатства. Свой прах он повелел укрыть в кургане на Китовом мысу. Виглафа Беовульф сделал своим единственным наследником.

 
 «…В час предначертанный
ушли знатнейшие –
и я за ними!»
С последним словом
угасло сердце
мудрого старца;
осталось тело,
костра пожива;
душа отправилась
искать награды
среди угодников.
 

Глашатай передал гаутам весть о гибели Беовульфа и дракона. Он предрек им великие бедствия после того, как о гибели конунга узнают фризы и франки. Воины, облившись слезами, отправились к Орлиным скалам, чтобы увидеть останки Беовульфа и дракона.

Сокровища они вынесли из пещеры, а дракона скинули с утеса в море, чтобы он сгинул в пучине. Проклятое драконье сокровище решено было сжечь на погребальном костре с Беовульфом. На Китовом мысу возвели костер, украсив ложе конунга щитами и кольчугами. Мужественные воины оплакивали своего повелителя, и выла простоволосая старуха, что близятся страшные бедствия. Когда дым развеялся, гауты насыпали высокий курган над прахом Беовульфа, ставший путеводным знаком для морских скитальцев. Сокровища захоронили в холме. Так все, что было в драконьей пещере, вернулось под землю.