Текст книги "Ешь правильно, беги быстро. Правила жизни сверхмарафонца"

7. Пока боль не вылетит у тебя из головы
Minnesota Voyageur Trail, 50 миль, 1995–1996

Всегда делай то, что боишься делать.

Джордж Бернард Шоу[5]5
  По другим данным, авторство фразы принадлежит Ральфу Уолдо Эмерсону. Прим. ред.


[Закрыть]

Девушку, благодаря которой я стал веганом, я встретил в «Макдоналдсе». Леа ждала, пока ей нальют диетической колы, а я получал свой обед. Это была светловолосая, улыбчивая такая девушка. У нее, наверное, было несколько сот пар гольфов марки Birkenstock, некоторые ребята из нашего торгового комплекса называли ее «девушкой Биркеншток». Она была студенткой Университета Миннесоты в Дулуте, подрабатывала в магазине одежды и в качестве личного вида транспорта использовала велосипед. А еще она была в основном вегетарианкой (учитывая это, ее появление в «Макдоналдсе» было несколько странноватым). Мы начали встречаться, и под влиянием Леа, Хиппи Дэна и книг, которые он дал мне почитать (например, The Unsettling of America: Culture and Agriculture Уэнделла Берри, о том, что потеря культуры сельского хозяйства есть потеря общей культуры, что, покупая упаковки с куриным мясом в супермаркете, не задумываясь о том, откуда это мясо, мы отдалились от культуры, в которой знали, что мы едим), я постепенно стал меняться.

Я начал с сэндвичей с сыром хаварти и шпината вместо сосисок. Я стал есть меньше сосисок с яичницей и булочками на завтрак, но не особо урезал свой рацион. Иногда я делал гранолу. Я готовил бурый рис и брокколи в бабушкиной микроволновке Litton (мама отдала мне ее, когда я стал «жить своим домом»). Рис в ней я готовил по ее рецепту.

Но как бы то ни было, я был спортсмен, я был молод, и мне казалось, что я неуязвим. Так что в первые годы пребывания в колледже, несмотря на то что начал прислушиваться к идеям Хиппи Дэна и других сторонников осознанного отношения к земле, я все равно заглатывал по два сэндвича «Макчикен» с огромной порцией картошки минимум раза по четыре в неделю. Я думал, что раз мне нужен белок, немного фастфуда не повредит. Мне нравилось разжигать гриль и готовить на нем сосиски, стейки, рубленые колбаски, свиные ребрышки и другие животные продукты, какие только мне попадались. Гигантский гриль я купил как-то на распродаже. Мы на пару с моим другом Деймоном Холмсом снимали квартиру, и я был «мастером гриля». А еще я боялся, что, перейдя на растительное питание, мне придется постоянно есть невкусную пищу.

Не то чтобы я не задумывался обо всем этом. Я знал, что бурый рис – моя углеводная загрузка перед соревнованием. Я уже привык к чудесам гранолы. Салаты и разные овощи помогли мне достичь особой выносливости еще в лагере для лыжников «Команда Берки». Хиппи Дэн пытался убедить меня в особой полезности для здоровья и окружающей среды сока из проростков пшеницы и употребления в пищу в основном овощей и фруктов. Так как я был учеником ответственным и серьезным (и еще пытался сэкономить), я даже посадил немного пшеницы, чтобы получить ростки.

Я пообещал себе, что буду дальше изучать вопросы, связанные с питанием растительными продуктами. Но пока мы с Деймоном продолжали по вечерам на балконе разводить гриль и сидели на ступеньках дома со стейками (или гамбургерами, или сосисками), закусывая их сырными шариками Planters.

Я все еще иногда охотился и рыбачил, считая, что, раз мне нужен белок, лучший способ его получения – это поедание мяса животных. Я не хотел бежать мой второй «Вояджер» без белка.

Но мне не стоило так волноваться по этому поводу. Среднестатистический американец ежедневно употребляет примерно 90 граммов белка, почти в два раза больше рекомендуемой нормы (в среднем 56 граммов для взрослого мужчины и 46 граммов для взрослой женщины). Я не знал тогда, насколько тяжело белок сказывается на работе почек (органа, наиболее важного для бегунов на длинные дистанции; мы очень серьезно относимся к вопросу употребления воды, задержке и выводу жидкости из организма), что белок может стать причиной вымывания кальция из костных тканей. Я не слишком верил в то, что сверхмарафонец может получить достаточное количество белка из овощей. И уж точно я не думал, что это так просто.

В общем, иногда все-таки съедал сосиски с омлетом и булочками или гамбургеры. Не стоит забывать и то, что я все-таки деревенский парень из Миннесоты, охотник и рыболов. И что я сын своего отца. Когда Леа приходила с пакетом яблок или молока с пометкой «Натуральные» и я видел ценники, я взрывался и кричал: «Сколько-сколько ты заплатила за это? Они что, из золота?»

Мы тогда с Леа часто встречались. Я работал еще в одном магазине, Austin Jarrow, названном в честь местных легенд бега Джарроу и Билла Остина (Джарроу сократил свое имя до одного слова, как Мадонна). Так что, учитывая две работы, встречи с Леа, учебу и бег по два часа в день, времени у меня больше ни на что не оставалось.

Я перестал часто навещать маму, брата и сестру. Даже если иногда я и мог вырваться, я не хотел приезжать, когда отец был дома. Так что с мамой я больше разговаривал по телефону. Она сказала мне, что пару раз звонил Дасти, что она всегда рада его слышать, но что Дасти ее все хуже понимал – из-за рассеянного склероза ее голосовые связки становились все слабее.

Весной 1995 года мама сказала, что переезжает в дом инвалидов. Она посчитала, что так будет лучше.

Я и раньше был зол на отца, но это просто мелочь по сравнению с тем, что я почувствовал, когда услышал эту новость. Как он мог это допустить? Дом инвалидов? Маме было всего сорок четыре. А если бы я не ушел из дома? Мог ли я это предотвратить? И опять это были вопросы, на которые у меня не было ответов.

Мама сказала, что так будет лучше, чтобы я не волновался, хорошо учился и что все будет хорошо.

Я продолжил учиться еще усерднее и бегать еще больше. Даже Дасти заметил, что я вспахиваю землю на бегу. Я брал горки и атаковал звериные тропы, и чем гуще был бурелом, тем было лучше.

Я бегал по тропам, какие мне показал Дасти. Я бегал и в дождь, и в снег, и в палящий зной. Теперь лидером был я, а Дасти бежал за мной. Он повторял одно и то же: «Беги, пока у тебя боль не вылетит из головы, пусть все вылетит из головы»

А этого все не происходило. Боль была со мной. Своей я сделал боль на втором моем сверхмарафоне. Я использовал ее. Все 50 миль забега я слушал ее голос: «Ты можешь сделать лучше, ты можешь сделать больше. Надо – значит надо!» Я убегал от боли, но, кажется, наоборот, бежал к ней. Я думал о маме-инвалиде. Я думал о своей жизни, своих смешных, глупых проблемах. Я думал о расстояниях, которые уже пробежал, и о всей подготовке, какую уже провел. Мне даже не нужно было больше задавать себе вопросы. Я сам стал вопросом.

Почему?

Я рванул со старта. На этот раз я был один, без Дасти. И я «заглотил» всю эту дистанцию целиком. Я никогда еще так не бежал. И я опять пришел вторым.

Так что мне нужно учиться бегать еще быстрее. Но быстрее я не мог. В чем же был секрет?

Секрет этот мне открыл один больной старик. Он только что приковылял с физиотерапии и медленно забирался на больничную койку. Я видел его опустошенность, его злость на всё – в каждом его шаге, переполненном болью. Я был на последнем курсе колледжа Святой Схоластики, и мне по учебному плану теперь нужно было вдвое больше времени проводить в школе физиотерапии. Обучение включало среди прочего и стажировку в больнице в Ашленде. Моей обязанностью было помогать старику. И мы оба знали, что у меня это совершенно не получается.

Старик забрался на кровать и посмотрел на тарелку с больничным обедом. Кусок стейка, залитый чем-то коричневым, комок порошкового картофельного пюре, тошнотворного вида консервированный горошек. У старика было такое выражение лица, как будто он смотрел на тарелку кирпичей. Он не сказал ни слова, но это был безмолвный крик. Тогда я понял часть секрета.

То, что мы едим, это вопрос жизни и смерти. Еда – это часть нас самих.

Я слушал когда-то Хиппи Дэна. Я помнил, какая вкусная была морковь, которую бабушка выдергивала из грядки. Я знал, что если снижу количество мяса и сахара в своем рационе, то мне будет только лучше. Но то, как старый больной человек смотрел на свой обед, с тошнотой и безразличием одновременно, заставило меня задуматься еще об одной вещи.

Пища, которую подавали в доме инвалидов, где теперь жила моя мама, была многократно переработанной, с сахарами, крахмалами. В больнице, где я работал, подавали много мяса и мало овощей. Я был спортсменом и поэтому очень серьезно относился к вопросам здоровья. Я учился на физиотерапевта и был обязан помогать больным людям. Но я не обращал внимания на то, чем они питаются. Чем больше я питался здоровой пищей, тем быстрее и лучше бегал. Было ли простым совпадением, что именно в больнице подавали жуткую крахмальную еду? Если здоровое питание помогает спортсмену бегать быстрее, могло ли быть так, что нездоровая еда – причина еще более серьезных заболеваний?

И ответ, как я потом выяснил, был «да». Я узнал, что в Америке диабетом страдают около 10 процентов населения. Что диабет второго типа, почти не встречавшийся раньше у детей, теперь диагностируется все чаще, а с ним у людей возникает все больше проблем со здоровьем: отказ почек, слепота, ампутации, не говоря уже о повышенной вероятности инсульта и проблемах с сердцем во взрослом возрасте. Три основные причины смерти в нашей стране – болезни сердца, рак и инсульт – напрямую связаны с западным типом питания, в котором преобладают животные продукты, рафинированные углеводы и многократно переработанные продукты.

Другая часть секрета открылась весной следующего года, когда я стажировался в Альбукерке, в штате Нью-Мексико. Я зашел в супермаркет, набрал разных продуктов, возможно даже и стейков, и стоял в очереди в кассу. Развлечения ради я взял полистать с полки журнал. И наткнулся на статью о враче Эндрю Вейле. Он писал о том, что человеческое тело обладает огромным потенциалом для самолечения, но для этого нужно обеспечить организму правильное питание и перестать отравлять его токсинами. Спустя некоторое время я купил его книжку и прочитал ее от корки до корки.

Конечно, ни прочтение этой книги, ни эпизод с обедом больного старика не были поворотными в моей судьбе. Но они показали, в чем состоит преимущество питания растительной пищей и почему это важно. Тогда я этого точно не знал. Именно в ту весну я занялся серьезным изучением вопросов, связанных со здоровым питанием и более осознанной жизни в целом.

Уменьшить в своем рационе количество переработанных продуктов и рафинированных углеводов было нетрудно. Я вырос в доме, где ели хлеб, испеченный бабушкой, и рыбу, которую ловил дедушка. А вот молочные продукты и мясо – это совсем другое дело. Я не хотел уже есть ни то ни другое из-за слишком ощутимого влияния на почки и возможной потери кальция в организме, из-за увеличения шансов заболеть раком простаты, инсультом и болезнями сердца. И это еще не говоря о гормонах, которыми пичкают продукты у нас в стране, и об ухудшающейся ситуации с загрязнением окружающей среды, вызванной обилием животноводческих ферм. Но я уже был конкурентоспособным бегуном, а не просто соревновался с Дасти из задора. И мне важно было знать, какое питание мне необходимо.

Я знал, что мне нужно каким-то образом научиться получать достаточное количество белка, «подогнать» систему здорового питания под нужды бегуна на длинные дистанции.

Комбинирование вегетарианских белковых продуктов, например зерновых и бобовых, при каждом приеме пищи казалось слишком сложным. Может, оно так и было. Но я узнал, что наше тело умеет извлекать белок из всех продуктов, какие мы получаем в течение дня. Так что мне не надо было целый день ходить с калькулятором и считать калории после каждого приема пищи. Если я ел разнообразные натуральные продукты с достаточным количеством калорий, у меня в организме должно было бы быть и достаточно белка. Даже точка зрения консервативной Американской ассоциации диетологов, самой большой сети диетологов-профессионалов в мире, в общих словах выражалась так: «Достаточно сбалансированный вегетарианский вид питания, включая полное веганство и вегетарианство, является здоровым, питательным и полезным, а также может помочь предотвратить некоторые заболевания. Правильно спланированное вегетарианское питание подходит людям в любой момент жизненного цикла, включая беременность, кормление грудью, младенчество и детство, подростковый возраст, а также спортсменам».

Последние слова для меня, уже почти вегетарианца и сверхмарафонца, звучали как музыка.

На следующий год я победил в «Вояджере», уже после того, как начал питаться большим количеством овощей и употреблять меньше мяса. Я не тренировался с еще большими усилиями: на это я был просто неспособен. Но я понял нечто очень важное: я мог правильнее бегать. Я мог питаться правильнее. Я мог жить правильнее. Я знал, что мог продолжать двигаться дальше, даже когда другие останавливались. Я знал: у меня крепкие ноги и сильные легкие. Я больше не был просто бегуном – я был соревнующимся спортсменом. И я питался осознанно. Сколько еще соревнований я мог выиграть, основываясь на своем новом открытии? Мне было интересно это узнать.

Точка приземления

В идеальном мире все бегуны при беге приземлялись бы на переднюю или среднюю часть стопы. В идеальном мире все бегуны были бы худыми, здоровыми и проводили большую часть жизни, пролетая каждую милю за пять минут.

Да, приземление на переднюю часть стопы более эффективно, чем приземление на пятку. Оно использует пружинистость ахиллова сухожилия и свода стопы для того, чтобы перевести силу, направленную к поверхности земли, в силу, направленную на продвижение вперед. При соприкосновении с землей терялось бы меньше энергии. Без сомнения, приземление на переднюю часть стопы, как это делают бегуны при беге босиком, предотвращает удар пяткой о землю, который может привести к повреждению связок и сухожилий.

Но при этом верно также и то, что мы живем не в идеальном мире. Бегуны бывают самыми разными: среди них встречаются новички, люди, не находящиеся в идеальной физической форме. И для них приземление на переднюю часть стопы может увеличить риск тенденита или других повреждений мягких тканей. Это особенно верно для всех, кто не проводил детство, бегая босиком, как жители кенийских деревень.

Исследователи в основном говорят, что приземление на среднюю часть стопы лучше всего амортизирует удары о землю. Но техника бега у людей бывает самая разная: есть и приземляющиеся на пятку, и бегающие на носочках. И у всех неплохо получается.

Важно даже не то, на какую часть стопы вы приземляетесь, – важно, насколько точка приземления вынесена за ваш центр тяжести, находится ли она точно под ним или впереди него. Если вы бежите мелкими шажками, то центр массы вашего тела и точка удара стопы совпадают и вы просто не сможете сильно шлепать ногами, даже если будете приземляться на пятку.

Маслянистый попкорн

Кто сказал, что веганы скучно питаются и что сверхмарафонцы ничего себе не позволяют? Если такие и есть, то это точно не я. В колледже я ел много фастфуда, и вечер с тарелкой попкорна напоминает мне те веселые времена, причем без угрызений совести по поводу вредной еды. Попкорн – это весело. А в этом рецепте вы получите вариант, богатый насыщенными аминокислотами и витаминами группы В. Масло Udo’s Oil поможет придать попкорну сливочный вкус.

Ингредиенты:

½ чашки сухих зерен кукурузы для попкорна

2–3 ч. л. смеси масел Flora Udo’s 3-6-9 Oil Blend[6]6
  Смесь натуральных нерафинированных масел: льняного, подсолнечного, кокосового, кунжутного, масла вечерней примарозы, масла из рисовых и овсяных отрубей и натурального соевого лецитина. Прим. перев.


[Закрыть]

1 ч. л. соли

3–4 ст. л. пищевых дрожжей

Используя домашний аппарат для изготовления попкорна (или большую сковороду с крышкой), приготовьте кукурузные зерна, пересыпьте их в большую тарелку. Посыпьте сверху хлопьями пищевых дрожжей, солью, полейте маслом и хорошо перемешайте.

Получается 4 порции.

8. Атака больших птиц
Angeles Crest, 100 миль, 1998

Сила заключена не в физической мощи. Она заключена в несгибаемой воле.

Махатма Ганди

Дасти орал на меня по-испански. У меня было такое чувство, что я пребываю в каком-то кошмарном сне. Я смертельно устал, всё болело, и я пытался одолеть гору высотой более 2000 метров. Дасти уже был на вершине, на перевале, и оттуда ругался на меня, как он это обычно делал в Миннесоте. Это был не кошмарный сон. Но почему по-испански?

Мы с отцом опять начали общаться. Никаких объяснений типа «О, я понимаю, как для тебя это важно» или объятий не было. Мы просто не те люди. 17 августа 1996 года Леа и я сыграли свадьбу в доме ее родителей к востоку от Дулута. Отец ради этого привез маму из дома инвалидов. И Дасти там тоже был, в черном костюме и галстуке с фрагментом рисунка со свода Сикстинской капеллы. У него этот костюм назывался «Для походов в суд». И Дасти, и мой отец – оба были раздосадованы тем, что на свадьбе не было алкоголя. В итоге они потом поехали домой к отцу и напились там пива Milwaukee’s Best.

Вскоре после этого мои родители развелись. (Я только потом узнал, что это была идея мамы, она не хотела быть обузой.) У меня был второй год интернатуры в физиотерапии, я еще продолжал бегать на лыжах, но уже ради развлечения и поддержания зимой физической формы для бега, и все еще ел мясо четыре или пять раз в неделю. Я готовил суп из крабов, курицу на гриле и свиные ребрышки. Я пытался готовить и по рецептам из не слишком радикальной книги The Moosewood Cookbook, но как спортсмен по-прежнему рассчитывал на животный белок.

А потом было одно откровение. На этот раз в виде огромной тарелки рагу чили. Была среда холодного декабря, я и четырнадцать других лыжников из Дулута только что закончили десятимильную пробежку по Лестерскому парку. Обычная встреча лыжников, после которой все идут за гамбургерами и пивом в ближайший паб. В тот вечер все пошли в частную пивоварню. Говорили, что тамошний повар – большой выдумщик, а в Дулуте это могло выражаться уже в том, что гамбургеры подавались не с белыми булками, а с каким-нибудь другим хлебом. Один из ребят предложил мне попробовать вегетарианский вариант рагу, и, несмотря на то что мне и обычный-то вариант этого блюда был не по вкусу, я согласился.

И это было так вкусно! Острая комбинация чили, помидоров и бобов казалась зимней амброзией. Возможно, конечно, я тогда устал, был в прекрасном настроении после долгой лыжной прогулки, и любое блюдо показалось бы мне вкусным, но то вегетарианское чили было самым вкусным блюдом, какое я когда-либо пробовал. А булгур (дробленая пшеница) делал блюдо похожим по консистенции на рагу с мясным фаршем.

А я между тем бегал на все более дальние расстояния. Я бегал быстрее. Периоды усталости или боли мышц после пробежек стали короче, да и сами эти боли уменьшились. Я был уверен, что это результат того, что я стал есть больше овощей и меньше мяса. То вегетарианское рагу убедило меня в том, что я могу восстанавливаться быстрее и не идти на компромисс в части вкуса пищи.

Весной 1997 года я отправился в Сиэтл в интернатуру в местную ортопедическую больницу. Леа осталась в Миннесоте, а я поселился в общежитии на острове Вэшон, рассчитывая просто сэкономить деньги. Я просыпался в шесть утра, ехал на велосипеде к парому, потом двадцать минут на пароме через залив Пьюджет-Саунд до Сиэтла и затем на велосипеде еще восемь миль до больницы.

В Сиэтле я и стал почти полным вегетарианцем. Отчасти этому способствовал сам этот город. Кажется, в любом местном продуктовом магазине полным-полно информации о продуктах от местных фермеров, объявлений о новых вегетарианских ресторанах прямо за углом. Во всех супермаркетах продавались крупы и специи, о которых я раньше никогда не слышал. В Дулуте под словосочетанием «этническая кухня» обычно подразумевались рестораны китайской или мексиканской кухни, в которых работали местные жители. В Сиэтле были японские, эфиопские, индийские и другие рестораны. В Миннесоте я прятал свой бурый рис, просто чтобы избежать насмешек, а здесь, на Северо-Западе, смеялись над мясоедами.

Я с головой окунулся в эту культуру со всеми ее моментами типа снижения количества отходов или жизни поближе к земле. На самом деле мои бабушка и дедушка как раз так и жили: у них были свой сад, огород, и они сами охотились. И я тоже хотел жить так же.

В общежитии я познакомился с ребятами из Южной Африки и Новой Зеландии, и они рассказали, как готовить карри из кускуса и арахисовое рагу. Однажды на пароме я познакомился с парнем, тоже интерном, ассистентом терапевта, и он рассказал мне о поленте. Я уже был знаком с книгами доктора Эндрю Вейла. По пути на пароме я обычно слушал аудиокниги, в том числе о взаимосвязи болезней сердца и мясоедения при недостатке витаминов и минералов.

Когда я осенью вернулся в Дулут, я уже был почти полным вегетарианцем. Но не совсем. Я раза три заходил в «Макдоналдс» за бутербродами с курицей, сосисками с омлетом и булочками. Что я могу на это сказать? Просто тогда я был голоден.

В Дулуте я пробыл достаточно долго, написал свой тезис, упаковал вещи, и в апреле 1998 года мы с Леа переехали в Дедвуд, в штат Южная Дакота. Там я начал работать на постоянной основе в качестве физиотерапевта. Именно в Дедвуде я окончательно стал вегетарианцем.

Люди удивляются тому, что я из мясоеда превратился в вегетарианца. Но не удивляются, что стал им именно в Дедвуде. А ведь там за простой пиццей с сыром и без мяса надо было на машине ехать минут двадцать. Пойти в магазин за натуральными продуктами, чем-то типа перловки и других цельнозерновых круп? Это точно не в Дедвуде. Раз в неделю я ездил за покупками в город Рапид-Сити. Кроме того, я развел свой огород. Наш сосед, бывший «морской котик», сказал, что на этих камнях я даже сорняки не выращу, но я доказал обратное. У нас были свои тыквы, бобы, помидоры и перец.

Я бегал ежедневно на разные дистанции, от 10 до 35 миль, по хвойным лесам Черных холмов, по редким полям, заросшим дикой травой. Однажды мне по пути попалось поле дикой эхинацеи, и я немного набрал с собой. Вечером мы пили чай с эхинацеей. Мне уже больше не хотелось мяса, но я еще беспокоился по поводу возможных недостатков вегетарианского питания. Я рассматривал свое тело как лабораторию. Один из моих самых неудачных научных экспериментов – это попытка пробежать 35 миль с небольшой бутылочкой оливкового масла: я думал, раз моему телу нужна энергия, жирное масло с его повышенной калорийностью как раз то, что нужно. Пара эпизодов диареи, жуткие газы в животе и общая тошнота убедили меня бросить эти эксперименты.

Я старался использовать любую возможность побегать вокруг дома по холмам или ехал в район горы Бигхорн и там бегал по диким горным тропам Вайоминга. Мне нравилось там бегать, но жизнь в целом меня не совсем устраивала. Многие из тех, кого я лечил, курили по две пачки в день, не делали никаких физических упражнений, питались фастфудом. Это было ужасно, хотя я понимал, почему так происходит: у них просто не было перед глазами других примеров. Дедвуд для молодоженов не совсем подходящее место, от него исходит дух одиночества. Особенно если один из молодоженов занят работой, напоминающей сизифов труд. Я приходил домой, полный разочарования. Я не знал, что со всем этим делать, и Леа тоже не знала. Я стал все больше бегать по холмам с новым партнером – Тонто, аляскинским хаски, который любил бегать почти так же, как я. Я чувствовал Дикий Зов Холмов, основной инстинкт бега, что-то, что постоянно манило меня.

Меня привлек буддизм, я стал больше читать о развитии самоосознания. Я хотел достичь мира, о котором говорили мистики. Я хотел покоя, который находил во время движения, в тишине, которая тем шире простиралась во мне, чем больше я бегал и больше уставал. Мне нравилось выигрывать, но гораздо больше нравилось свободно бегать, забыв обо всех проблемах.

Каждый день я пробегал по 10 или 15 миль, по выходным – миль 20 или 30. Мы с Леа серьезно подумали и решили, что я полечу на забеги в Вирджинию и Орегон. Но чтобы покрыть расходы на поездки, придется занять денег. Я хотел преодолеть границы собственных возможностей. Бег был моей страстью, но в то же время я был человеком очень практичным. И теперь этот кредит. Для ребенка, который в детстве питался «сыром от правительства», это было ужасное слово. Но я выиграл забег на реке Маккензи на 50 километров и 50-мильник Zane Grey. А затем установил рекорд на «Вояджере Миннесоты». Было все это следствием спортивного азарта, настойчивости деревенского парня из Миннесоты, заложенных в мои гены? Ведь Дасти говорил по этому поводу: «Упрям, как норвежец, напорист, как француз, глуп, как поляк». Или же чем-то другим, что я сам сформировал внутри себя? Я не знал. И чтобы это узнать, нужно было сдать еще один экзамен – пробежать 100-мильный забег. Я решил, что побегу Angeles Crest 100, проводящийся в сентябре. Это один из самых сложных стомильников в США, проводится он в горном массиве Сан-Габриель в Калифорнии с совокупным набором высоты в 7000 метров и спуском суммарно 8000 метров. Я стал бегать на еще более дальние расстояния, еще более внимательно относиться к своему питанию. И позвонил человеку, которого хотел попросить быть моим пейсером.

И вот теперь, почти на 50-й миле, на туристической площадке Чилао, он орал на меня. Но на этот раз это были не «Ты сцыкота, Джурка», «Давай, поляк» и им подобные комплименты от Комка Пыли – Дасти.

Он орал по-испански.

Я оглянулся и понял на кого. За мной бежала стайка крепких мужчин с кожей цвета кофе, волосами черными как смоль, в широких рубахах, длинных шортах, которые выглядели как юбки, и сандалиях гуарачи, сделанных из старых автопокрышек. Им всем было где-то за сорок. Я о них впервые услышал в Нью-Йорке от Хосе Камачо, с которым познакомился в госпитале для ветеранов в Альбукерке во время интернатуры. У него на личном шкафчике была приклеена наклейка: «Когда ты бежишь по земле и вместе с землей, ты можешь бежать вечно».

Все в США, кто хоть раз бегал сверхмарафон, скорее всего, слышали об этих ребятах. Это были индейцы тараумара из Медного каньона в Мексике, представители древней народности, которые, как говорят, запросто могут пробежать сто миль и даже не устать. Говорят (и в книге «Рожденный бежать»[7]7
  Издавалась на русском языке: Кристофер Макдугл. Рожденный бежать. – М.: Манн, Иванов и Фербер: АСТ, 2013.


[Закрыть] об этом написано более подробно), что они немногословны, в основном питаются растительной пищей и бегают с детства точно так же, как американские дети смотрят телевизор или играют в видеоигры. Мы с Дасти видели их на старте, они покуривали сигареты (или косяки, я не знаю точно). Они держались поодаль от всех с безразличным видом и без особых улыбок. Все остальные бегуны разминались или делали растяжку, а эти просто стояли. На некоторых были юбки, которые они явно только что сшили. А на одном была рубаха с изображением птиц из игры Angry Birds.

Бегун Бен Хайян, который четырежды подряд выигрывал этот забег и считался одним из лучших бегунов на сто миль в стране, подбежал к нам с Дасти. Бен в свое время лечился от наркотической зависимости, он был весь в наколках: мертвецах, вылезающих из гробов, черепах и тому подобных рисунках. На голове у него был ирокез, он слушал Оззи Осборна и имел свой бизнес: он ловил тарантулов, змей и ящериц и развозил их по библиотекам, на встречи Женской организации скаутов и ей подобных. А еще он был учителем младших классов.

– Эти ребята на ста милях лишь разминаются, они только что остановились на перевале покурить. Косяк, марихуаны, наверное, я не знаю, – сказал Бен со смехом. Или это был оскал? Он немного растянулся, его татуировки зашевелились.

Он что, издевался над нами или говорил серьезно? Не знаю.

– Да ну, – ответил Дасти. – Фигня какая-то. И сказал Бену, что «сделает» его. Старый добрый Дасти.

И вот теперь он обзывался по-испански. (Потом я узнал, что в переводе это звучало вроде «Идите к черту, медлительные уроды, в одеждах с Большой Птицей».) Я еще раз оглянулся, и еще раз. Они действительно, казалось, парили по горам с совершенной легкостью. Может, они и правда что-то курили? Если так, то я хотел той же травы.

До забега я сказал Дасти о своих опасениях насчет стомильника. А Дасти ответил, чтобы я «забил» на все и что «это всего лишь пятидесятимильник, а потом еще один пятидесятимильник. Ты же сам говорил, что становишься сильнее, когда больше бежишь».

Как я и предполагал, моим основным соперником был Бен Хайян. И еще один парень, Томми Нильсон, по прозвищу Крутой Томми, которого мне надо было обойти, чтобы выиграть. Томми был известен своей железной хваткой и одним трюком: он мог бежать за кем-то в ночи с выключенным налобным фонарем ровно до тех пор, пока не равнялся с соперником, а затем врубал свет и переходил на спринтерскую скорость. Это вгоняло соперников в ступор, они-то думали, что бегут в одиночестве.

Я бежал за Беном Хайяном первые 50 миль, а тараумара бежали за нами. С каждым шагом подъема в гору я догонял Бена. А тараумара просто «заглатывали» пространства. Как они умудрялись парить? На каждом спуске Бен и я спотыкались о камни, а тараумара продолжали грациозно скакать. Я подумал, что, наверное, это из-за гуарачи. И еще подумал, что, если научиться их трюку со спуском, я вообще буду непобедим.

Дальше по дистанции (Дасти присоединился ко мне на 50-й миле, чтобы сопровождать меня до конца забега) я думал, что сейчас начнутся судороги, или что-то случится с коленями, или руки опухнут. Я ни разу не бегал такую длинную дистанцию и не знал, могу ли вообще пробежать ее.

Тараумара бежали за мной по пятам до 70-й мили, взлетая на горы и на цыпочках сбегая вниз. Потом они замедлили свой бег.

После 90-й мили, ночью, Дасти и я оказались в окружении огней. Они были и впереди, и позади нас. Вот тогда-то мы решили проделать трюк Крутого Томми и выключили свои налобные огни. Правда, кажется, сам Томми решил сделать то же самое, потому что свет позади нас тоже погас. И Бен тоже вырубил свет. Так мы и бежали до финиша, пытаясь догнать невидимого Бена и убегая от невидимого Томми. Это было невероятное, прекрасное ощущение, я совершенно не чувствовал усталости, боли в ногах. Я бежал так, как будто пробежал до этого всего 10 миль, а не 90. Мы все финишировали с разницей в 10 минут.

Когда мы выбежали на финишную прямую, я был вторым. Я победил в соревновании с бегунами из племени-легенды, я почти догнал «Человека с татуировками». Я почти что выиграл мой первый стомильник.

Теперь я знал, что могу пробегать это расстояние. И знал, что могу выиграть на таком забеге. Мало кто тогда об этом знал.

Это был мой маленький секрет.

Как получить достаточно белка

Один из наиболее часто задаваемых вопросов мне как сверхмарафонцу, питающемуся растительной пищей, следующий: «Как обеспечить организм необходимым количеством белка?» Вот несколько способов, которые я использую.

На завтрак в смузи я добавляю орехи и немножко протеиновой муки из растительных источников (бурый рис, семена конопли, горох или ферментированный соевый протеин). Я также ем зерновые на завтрак, например тост из хлеба, приготовленного из пророщенной пшеницы, с ореховым маслом, хлопья из пророщенных круп или овсянку. Обед – обычно огромная порция сыроедного салата. Мне нравятся листья салата, капусты кале сорта лачинато, и я добавляю белки в виде соевых продуктов (темпе, тофу или бобы эдамаме), несколько ложек хумуса или остатки блюд из других цельнозерновых круп или кинвы[8]8
  Кинва (киноа) – растение семейства маревых, культивировавшееся долгое время только в Андах. В пищу употребляются зерна. По содержанию белка кинва близка к гречневой крупе. Прим. ред.


[Закрыть]. На ужин могут быть бобы или цельнозерновые крупы, иногда макароны, приготовленные из цельнозерновой муки. Если я днем не ел сою, то добавляю ее вечером. Иногда днем перекусываю батончиками Clif Bar, или смесью орехов, семян и сухофруктов, или веганскими десертами на основе сои или орехов, пополняя таким образом запас аминокислот в течение дня для поддержания нужного тонуса мышц и помогая телу в восстановлении.

Я пытаюсь есть как можно больше натуральных продуктов, а не «заменителей мяса». Я выбираю продукты пророщенные, замоченные или ферментированные, чтобы облегчить переваривание клетчатки. Я употребляю сою, темпе, мисо, тофу из пророщенных бобов, они легче усваиваются, и в них меньше фитоэстрогена (натуральное вещество, которое многие считают схожими с человеческим гормоном эстрогеном, несмотря на многочисленные научные исследования, убеждающие в обратном), а не обычный соевый протеин. Я ем хлеб и лепешки из цельнозерновой муки, дома часто проращиваю бобы и крупы перед приготовлением блюд.

Зимнее миннесотское чили

В тот вечер, когда я попробовал это, я решил быть счастливым и здоровым спортсменом-вегетарианцем. Всего одна ложка убедила меня, что вегетарианские блюда могут быть такими же вкусными и приятными, как и мясные. Булгур становится источником сложных углеводов, а остальные ингредиенты помогают получить все разнообразие аминокислот. Нет ничего лучше для подкрепления после тренировок, особенно зимними холодными вечерами.

Ингредиенты:

1 ч. л. кокосового или оливкового масла

2 дольки чеснока, пошинковать

1 чашка нашинкованного лука

8–10 грибов среднего размера, пошинковать

½ чашки нашинкованного сладкого зеленого перца

½ чашки нашинкованного сладкого красного перца

½ чашки нашинкованной моркови

1 стручок перца халапеньо или любого другого острого перца, целиком или нашинкованного, по желанию

1 чашка зерен замороженной кукурузы

1 ч. л. молотого тмина

½ ч. л. молотого кориандра

2 ст. л. перца чили

2 ч. л. соли, по вкусу

½ ч. л. черного перца

1 средний помидор, пошинковать

1 банка томатного пюре 200 г

1 банка консервированной красной фасоли, воду слить, 200 г

1 банка консервированной черной фасоли, воду слить, 200 г

1 банка розовой фасоли, воду слить, 200 г

2½ чашки воды

½ чашки крупы булгура

острый соус или кайенский перец – по вкусу

¼ чашки мелко порубленной кинзы

На дно большой кастрюли налейте масло. Тушите все овощи и специи на медленном огне минут 10, до размягчения. Добавьте немного воды, если овощи начнут пригорать. Добавьте остальные ингредиенты, кроме кинзы, и тушите на среднем или маленьком огне под крышкой минут 30. Перемешайте и протушите еще минут 20 или 30 до полной готовности. Добавьте соль, и, если хотите, еще больше кайенского перца по вкусу. Подавать, посыпав сверху кинзой. Остатки можно хранить в холодильнике.

Получается 8–10 порций.