Текст книги "Все в твоей голове. Экстремальные испытания возможностей человеческого тела и разума"

Скотт Карни
Все в твоей голове. Экстремальные испытания возможностей человеческого тела и разума

Scott Carney

WHAT DOESN'T KILL US: HOW FREEZING WATER, EXTREME ALTITUDE AND ENVIRONMENTAL CONDITIONING WILL RENEW OUR LOST EVOLUTIONARY STRENGTH

© Scott Carney, 2017 This edition published by arrangement with Kuhn Projects and Synopsis Literary Agency

© Бойцова О. С., перевод на русский язык, 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2018

* * *

Предисловие Уима Хофа

Изложенное в этой книге рекомендовано в качестве дополнительной информации и не является замещением полноценной физической подготовки. Все виды упражнений сопряжены с некоторой степенью риска. Редакторы и издатель рекомендуют со всей ответственностью отнестись к вопросу своей безопасности и оценить свои возможности. Прежде чем приступать к выполнению описанных в этой книге упражнений, убедитесь, что снаряжение в хорошем состоянии, не подвергайте себя риску, не переоценивайте свой опыт, природные способности, физическую форму и подготовку. Программы тренировок и питания, описанные в книге, не заменяют программы тренировок и питания, которые, возможно, прописаны вам врачом. Прежде чем начать, как для любой другой программы тренировок и питания, сначала необходимо получить разрешение врача.

Ни автор, ни издатель не рекламируют отдельные компании, организации или лица, упомянутые на страницах этой книги, а упомянутые компании, организации и лица не рекламируют эту книгу, ее автора или издателя.

Адреса в Интернете и номера телефонов, приведенные в книге, актуальны на момент поступления книги в печать.

Вместо того чтобы изнеживать ноги детей обувью, Ликург потребовал укреплять их хождением босиком. Он считал, что, отказавшись от обуви, они гораздо легче будут подниматься в гору и более безопасно спускаться вниз. Привыкшие ходить босыми, они легче, чем обутые, будут прыгать, подскакивать и быстрее бегать. Вместо того чтобы расслаблять тело одеждой, Ликург постановил, чтобы они в течение всего года носили один и тот же гиматий. Он полагал, что так юноши лучше будут подготовлены и к жаре, и к холоду (перевод с древнегреческого Л. Г. Печатниковой, Ксенофонт, «Лакедемонская полития», издательский центр «Гуманитарная Академия», Санкт-Петербург, 2014 год).

– Ксенофонт Спартанский,

431–354 гг. до н. э.

Благодаря ежедневным погружениям в холодную воду человек вовсе не становится, как часто думают, «подобен богам». Такие люди часто очень гордятся своими достижениями и насмехаются над теми, кто не занимается таким ежедневным закаливанием. Такой «морж» нередко «благодарит Бога, что он не такой, как все». Погружения в холодную воду или холодные обливания очень часто бывают вредны, особенно тем, у кого вес ниже нормы или кто сбрасывает очень много веса.

– Journal of the American Medical Association,

1914 г.

Природа подарила нам возможность исцелять себя. Осознанное дыхание и закаливание в природных условиях – два инструмента, с помощью которых каждый может контролировать иммунную систему, поднимать себе настроение и увеличивать запас энергии. Я уверен, что каждый может вмешаться в эти бессознательные процессы и со временем взять под контроль вегетативную нервную систему. Это громкое заявление, и некоторые не без оснований воспринимают мою убежденность и восторженность с недоверием. Скептицизм – вещь полезная: благодаря ему раскрывается истина. Но я не был уверен, что готов к встрече со Скоттом Карни, ведь он – скептик из скептиков. Скотт приехал в Польшу, чтобы доказать всему миру, что я – жулик.

У меня был небольшой тренировочный центр в холодных горах Крконоше. Там я учил людей с помощью льда и снега вторгаться в глубинные основы физиологии. Почти все приезжали сюда со стремлением учиться. Но со Скоттом было иначе. Он – антрополог, занимающийся журналистскими расследованиями, он привык задавать вопросы, пока не докопается до истинного положения вещей. Едва я встретил его в аэропорту, я понял, что неделя предстоит не из легких.

Сначала я узнал, какой у Скотта аналитический ум, и произошло это за игрой в шахматы. Мы засиделись вечером, каждый испытывал свой способ защиты и пытался отвоевать доску. При этом мы говорили и о том, что это значит – научить любить холод. Скотт выиграл. А еще он заключил со мной договор, что испробует мою методику.

На следующий день он приступил к изучению моих техник на себе. И это человек, только что прибывший из прибрежного Лос-Анджелеса, где всегда тепло. Однако он учился правильно дышать и почти голым лежать на снегу со всеми остальными членами группы. Я догадываюсь, что это вовсе не то, что ему хотелось бы делать. Тем не менее, когда мы встретились через два дня, он стоял босыми ногами на снегу и, без сомнения, ощущал в себе первобытные силы.

Ведя европейский образ жизни, очень легко недооценивать природу. Основы физиологии у всех млекопитающих одинаковы, но человек почему-то так увлекся важными мыслями, возникающими в его большом мозге, что пришел к убеждению, что отличается от всего, что его окружает. Мы, конечно, умеем возводить небоскребы, летать на самолетах, и нам не составит труда включить термостат, чтобы справиться с холодом, однако технологии, которые считаются нашей главной силой, оказываются «костылями», без которых мы не можем обойтись. Вещи, которые мы изобрели для своего комфорта, делают нас слабыми.

Впрочем, чтобы умерить свою зависимость от комфорта, нужно всего несколько дней. Осознанное дыхание и мысленное сосредоточение дают импульс химическим изменениям, в результате которых организм ощелачивается, а благодаря погружению в холодную воду формируется психическое и физическое зеркало, в котором мы видим себя в состоянии «бей или беги». Эти изменения вызывают очень мощные ощущения.

В последующие несколько лет, по мере того как я находил все новые способы сделать свой метод доступным для всех, мы со Скоттом поддерживали переписку по электронной почте. В 2014 году он получил шесть страниц в июльском выпуске журнала Playboy! И там был я, почти голый на страницах Playboy, я разглагольствовал по поводу того, что дыхательные упражнения активизируют ствол головного мозга, а мерзнуть, бить, бежать и совокупляться – основные инстинкты нашего организма. Вскоре после этого в научных журналах начали появляться новые исследования, доказывающие, что мой метод работает. Скотт понял, что пора писать книгу. В ней будет лишь фактическое наблюдение. Без всяких рассуждений. Это-то он и сделал.

Три недели он пробыл у меня в Нидерландах. Я думаю, он понял, что я не догматик, а всего лишь тверд в своем убеждении, что каждый может стать еще более человеком.

В этом году он решился подняться со мной на Килиманджаро. Надеюсь, что не выдаю секретов раньше времени, но мы осилили эту вершину за рекордное время – всего за 28 часов. Тут нет никаких баек или выдумок, только фактические отзывы о том, чего могут достичь люди, если приложат возможности своего тела и сознания.

Пора уже вернуть силы матушки-Природы в сферу сознательного. Мы – воины и стремимся подарить силу и счастье каждому. Вместе мы вернем себе то, что утратили. Другими словами, остается только сказать: «Дышите, сукины дети!»

С любовью,

Уим Хоф

Стро, Нидерланды, 28 апреля 2016 года

Вступление
Огонь внутри

Ряд фонарей на наших головах прорезал чернильную темноту африканской ночи, освещая лоскуты тропы, покрытой сыпучими камнями. Алюминиевые посохи и треккинговые ботинки скрежетали по грунту, группа направлялась на север к скалистой глыбе вулканического происхождения, которая каждый год уносит в среднем восемь туристских жизней. Мы дышим резко и ритмично, словно нас заперли в помещении, откуда выкачивают воздух. Кажется, будто каждый глубокий вдох может стать последним. Мы бредем вперед сосредоточенной, слаженной группой, пока оранжевые пальцы рассвета не стягивают с горизонта покрывало ночи. И вот начинают вырисовываться очертания горного пика. Сначала это лишь темно-лиловая прореха на усеянном звездами небе, но, по мере того как небосвод стряхивает объятия ночи, солнечные лучи зажигают ледник, как маяк.

Килиманджаро.

Высочайшая гора Африки вздымается посреди залитой солнцем саванны, устремляясь высоко за облака. Там ветра скоростью более 80 км/ч полируют, пожалуй, единственный образовавшийся на этом континенте участок льда. Впервые мы увидели это так близко, и я не мог определиться, в восторге я или в ужасе. Последние 20 часов горная вершина скрывалась за облаками и своими предгорьями, теперь же этот огромный массив вулканической породы был уже не мысленным образом, вызванным в нашем воображении, а неумолимой, реально существующей преградой. Постепенный подъем длиной в 25 км, начавшийся у входа в парк, через несколько километров резко обрывался – из низменности вздымалось основание вулканического конуса, переходя в бесплодные, неприветливые пустоши.

Это место, начисто лишенное жизни и приютившее словно упавший с Луны базовый лагерь, стало пунктом, где началось величайшее в моей жизни испытание, то, где я дошел до самого предела человеческой выносливости. Тысячи туристов ежегодно пытаются подняться к вершине этой горы, однако обычно они делают это поэтапно, с передышками, захватив с собой самое современное альпинистское снаряжение. Мы же достигнем вершины в близком к рекордному темпе, не давая себе акклиматизироваться к высоте, почти без еды и сна и, что самое поразительное, без какой-либо теплой одежды. На мне были лишь ботинки, купальный костюм, шерстяная шапка и рюкзак, в котором хранились кое-какие средства для неотложной помощи и вода. Грудь у меня была открыта холодным ветрам.

Один из проводников, разглядывавший меня, одетый в полный термокомплект, в конце концов не сдержался.

– Наденьте хоть что-нибудь, – проговорил он, не в силах равнодушно смотреть на оголенное тело.

Разумная просьба. Даже когда солнце всходит, температура здесь гораздо ниже нуля, а при подъеме будет еще холоднее.

Только проводник не знал, что холод заботит меня меньше всего. Собственно, в этом-то, пожалуй, все и дело. Моя кожа – словно броня, неподвластная воздействию температур. Отчасти из-за того, что я прилагал столько усилий, взбираясь в гору, в организме образовалось так много тепла, что он не знал, что с ним делать; однако произошло это на другом уровне – том, что я до сих пор пытаюсь осмыслить, – из-за того, что я попросту не позволял низким температурам влиять на мое тело. Как бы то ни было, я потел, а не дрожал. Но нам предстояло еще одно испытание, которое вызвало гораздо более опасную проблему, такую, что могла бы сорвать всю экспедицию.

Разумные люди отводят на поход к вершине Килиманджаро от пяти до десяти дней. Они поднимаются медленно, с тщательно продуманными передышками по пути с тем, чтобы организм мог выработать достаточное количество красных кровяных телец, восполнив уменьшение объема кислорода по мере подъема. Но мы же люди неразумные. Наш довольно дерзкий план состоял в том, чтобы покорить вершину за два дня. При таком темпе на акклиматизацию времени нет. На высоте всего 3900 м – не более двух третей подъема – воздух уже становится настолько разреженным, что без акклиматизации у некоторых могут возникнуть прогрессирующие приступы головной боли, судороги, вплоть до наступления смерти.

Из-за этого недуга в нашей процессии уже образовались две бреши. Одна – это двухметровый голландец, который этим утром в течение десяти минут исторгал обратно свой завтрак, а потом не мог сделать ни шагу, не споткнувшись. За ним последовала хозяйка сети известных голландских «кофе-шопов», где продают марихуану. Накануне ночью у нее в крови оказалось настолько мало кислорода, что конечности просто отказались слушаться.

Высотная болезнь может свалить даже самых крепких спортсменов. Эта проблема настолько озадачила военных, что, когда они отправляли отряды спецназначения в высокогорные зоны боевых действий (вроде тех, каких много в Афганистане), им пришлось учитывать прогнозируемый процент солдат, которых нехватка кислорода выведет из строя. Пока что единственным решением была отправка на каждое боевое задание дополнительной группы людей. Если все прогнозы сбудутся, то нам не стоит ожидать ничего хорошего. За день до нашего отбытия старший научный сотрудник Военного исследовательского центра по проблемам экологических рисков рассчитал, что три четверти нашей группы ожидает та же судьба, что уже постигла двоих. Не только в армии уверены, что большинство из нас ждет провал. Перед самым моим отъездом один журналист, который большую часть времени проводит, покоряя четырехтысячники Колорадо, по секрету признался моей жене, что совершенно уверен, что мне ни за что не покорить этой вершины.

Это очень сложно – донести до остальных, что на склонах этой горы мы вовсе не фокусничаем и не готовимся к самоубийству. На самом деле отсутствие одежды, высота и скорость – часть эксперимента с целью, чтобы узнать ответ на один из самых злободневных вопросов современного мира: слабеем ли мы из-за того, что зависим от технологий? Почти каждый, кого я знаю: от журналиста-скептика из Колорадо и научного сотрудника из Военного исследовательского центра до проводника, что идет со мной рядом, окутывает себя плотным коконом, состоящим из достижений современных технологий, которые гарантируют ему безопасность и тепло и помогают приспособиться к разным условиям окружающей среды на нашей планете. За шесть миллионов лет эволюции наши предки снаряжали походы по покрытым льдами горам и по выжженным пустыням, имея лишь отдаленные намеки на помогающие им технологии. На эту самую вершину они, возможно, и не нацеливались, но ведь они перевалили через Альпы и Гималаи, бороздили океаны и заселили Новый Свет.

Что же за сила была у них и какую мы утратили? И самое главное – можно ли ее вернуть? Идея, которая лежит в основе этой экспедиции, состоит в том, что, когда люди ищут комфорта и выносливости вовне, их тела невольно слабеют, однако, вернув в повседневную жизнь кое-какие элементы окружающей среды, можно отчасти вновь обрести ту мощь, которой мы достигли в процессе эволюции. Каждый в этой веренице раскачивающихся налобных фонарей рискует своей жизнью ради подтверждения этой теории. В то же время еще мы знаем, что помимо продолжительного закаливания есть еще и просто настрой и душевная стойкость, которые, по-видимому, высвобождают в нас биологические способности для поддержания тепла в организме.

Я втягиваю глоток холодного воздуха и сосредотачиваю взгляд на полыхающей оранжевым пламенем скале передо мной. Я исторгаю низкий гортанный рев, словно дракон, который едва пробудился от тысячелетнего оцепенения. Я чувствую нарастающий прилив энергии. Ритм моего дыхания учащается. Пальцы ног в туристических ботинках защипало. Мир перед моим взором стал ярче, словно взошло сразу два солнца: одно на небосводе, а другое в глубинах моего сознания. Тепло кольцами начало распространяться от области за ушами, будто кто-то подпалил фитиль. Оно огибало плечи, спускаясь вдоль позвоночника. Проверять температуру воздуха не было нужды. Она была гораздо ниже нуля, а я уже весь горел.

Введение
Ода медузе

Мне не нравится мучиться. И я не очень-то хочу мерзнуть, мокнуть или голодать. Если бы моя душа переселилась в животное, то это, пожалуй, была бы медуза, плывущая в океане вечного комфорта. Я бы то и дело перекусывал фитопланктоном (или чем там перекусывают медузы), а силы океанских приливов удерживали бы меня на наиболее приятной глубине. А если бы мне посчастливилось явиться в мир в обличье Turritopsis dohrnii, так называемой «бессмертной медузы», то мне не пришлось бы беспокоиться даже о смерти. Когда бы пришел мой последний час, я бы просто превратился в сморщенный комок слизи, чтобы через пару часов возродиться свеженьким и юным. Да, быть медузой было бы восхитительно.

К сожалению, вышло так, что я вовсе не бесформенный комок морской слизи. Я – человек и представляю собой самую последнюю версию, возникшую в результате нескольких сотен миллионов лет эволюционного развития, с тех пор когда все мы были лишь сгустком в «первичном бульоне». У большинства предыдущих поколений все было довольно примитивно. Были хищники, которых нужно перехитрить, голод, который нужно пережить, катаклизмы, которые уничтожали целые виды и которых нужно избежать, а еще постоянная борьба за выживание в непрекрыто враждебном мире. И – будем реалистами – большинство из тех, кто мог бы стать нашими предками, погибли в этой борьбе, так и не передав нам свои гены.

Эволюция – это непрерывная борьба, которая ведется подвергшимися мельчайшим мутациям поколениями и в которой только особо физически сильные или везучие смогли обойти генетически бесперспективных бедолаг. Тело, которое есть у нас сегодня, не прекратило развиваться, но я все же считаю, что если мы очистимся от наслоившихся изменений, что происходили миллиарды лет и благодаря которым мы сегодня здесь, то в самой сердцевине самих себя мы все же обнаружим крохотную медузу.

Это от того, что нервная система у нас обладает почти идеальной гибкостью для гомеостаза: непринужденного состояния, когда внешние условия отвечают всем физическим потребностям. Наша нервная система непроизвольно реагирует на ситуации, возникающие в окружающем нас мире: вызывает мышечные сокращения, вырабатывает гормоны, изменяет температуру тела и выполняет миллион других задач, благодаря которым мы на данный момент получаем преимущество.

Однако когда острая необходимость выживания пропадает, человеческий организм прекрасно довольствуется и бездеятельным отдыхом. Для выполнения действий, любых действий, требуется определенное количество энергии, а наш организм предпочитает сохранять энергию на случай, если она понадобится позже. Основная масса этих функций организма находится за пределами сознательного мышления, но если что бы то ни было сподвигло нервную систему и она могла бы объясниться, ее бы, пожалуй, вполне устроило, чтобы тело, за которое она несет ответственность, оставалось бы в состоянии вечного и безмятежного комфорта.

Но что же такое комфорт? Это не то что бы ощущение, а, скорее, отсутствие того, что некомфортно. Наш вид мог бы вообще не пережить необходимые, но тяжкие переходы обжигающих пустынь или леденящих горных пиков, если бы не ожидание некой физической награды, которая ждет в конце. Мы удовлетворяем жажду, натягиваем по несколько слоев одежды в холодные зимние дни и держим тело в чистоте, потому что это стремление к комфорту крепко въелось в наш мозг. Это то, что Фрейд называл «принципом удовольствия».

Такое программирование, из-за которого мы неудержимо стремимся к легкой жизни, возникло не просто так. Почти все живые организмы, за исключением моей тотемной медузы, борются с природными условиями, в которых обитают. Любая биологическая адаптация, постепенно облегчающая нам жизнь, происходит в процессе крайне медленного естественного отбора, когда паре живых существ удается передать полезные признаки своим потомкам. При этом для эволюции требуется несколько больше, чем просто исполнение биологических потребностей, апогеем которых является минута пылкой страсти. Нужен также запас везения, стимулов, а также умение каждого отдельного живого существа максимально использовать свои способности.

Чтобы преодолеть испытания, которым окружающий мир подвергает нас, любому живому существу, будь то амеба или высший примат, требуется стимул. Комфорт и удовольствие – это два самых мощных и быстродействующих поощрения, какие только есть.

Люди с современным анатомическим строением живут на нашей планете почти 200 000 лет. А значит, у вашего коллеги, который весь день сидит на соседнем офисном кресле под светом флуоресцентных ламп, тело в основе своей практически такое же, как у доисторического пещерного человека, который выделывал наконечники копий из кремния, чтобы охотиться на антилоп. Чтобы из того состояния попасть в нынешнее, люди преодолевали множество испытаний: убегали от хищников, мерзли в метели, искали убежища от дождя, занимались охотой и собирательством, а еще продолжали дышать, несмотря на удушающую жару. До совсем недавних пор комфорт никогда не был чем-то само собой разумеющимся: всегда существовало некое соотношение между теми усилиями, которые мы затрачиваем, и покоем, который получаем взамен. В течение большей части нашей жизни на земле нам удавалось совершать все эти подвиги, не используя то, что хоть отдаленно можно было бы назвать современными технологиями. Напротив, чтобы выжить, нам приходилось быть сильными. Если бы у вашего бледнолицего коллеги была возможность совершить путешествие в прошлое и встретиться с доисторическими предками, то затея устроить с пещерным человеком состязания по ходьбе или по борьбе кончилась бы для него весьма плачевно.

За сотни тысяч лет люди открыли вещи, облегчающие им жизнь: огонь, приготовление пищи, каменные орудия труда, меховую одежду, обертывание ног, однако мы до сих пор во многом беспомощны перед природой. Около пяти тысяч лет назад, на рассвете истории, когда мы приручили животных разных видов работать для нас, стали строить более удобные жилища и использовать более сложные орудия, жить стало все-таки немного полегче. По мере развития человеческой культуры потихоньку становилось легче по крайней мере в этом отношении. Тем не менее жизнь человека не так уж беззаботна. С каждой эпохой мы все больше зависели от своей изобретательности, а не от основ своей природы, пока технологический прогресс в резком рывке и вовсе не перегнал эволюцию. И тогда, где-то в самом начале XX века, наше технологическое мастерство достигло таких вершин, что все основополагающие биологические связи с окружающим миром были разорваны. Санитарно-технические системы, системы отопления, продовольственные магазины, машины, электрическое освещение – все это теперь позволяет нам столь тщательно контролировать и регулировать окружающую нас среду, что многие из нас могут жить в почти постоянном гомеостазе.

Не важно, какая на улице погода: палящий зной, метель, гроза или просто прекрасные летние деньки, человек может проснуться намного позже восхода солнца, на завтрак до отвала наесться фруктов, доставленных с другого конца земного шара, отправиться на работу в машине с климат-контролем, провести целый день в офисе и вернуться домой, сделав всего пару глотков свежего воздуха. Современные люди – это самый первый вид живых существ, которые наряду с медузой могут не обращать ни малейшего внимания на естественные препятствия к своему выживанию.

Однако у золотого века комфорта есть и скрытая оборотная сторона. Хоть мы и представляем себе, что же такое суровые условия, немногие регулярно подвергаются тем нагрузкам, что испытывали наши прародители. Людям текущего тысячелетия не нужно преодолевать сложности, раздвигать рубежи или скрываться от угроз – у них слишком много вещей, они живут в тепличных условиях, у них недостаточно стимулов. Трудности, которые в развитом мире испытываем мы, привилегированные горожане: поиск работы, пенсионное обеспечение, отправка детей в хорошую школу, размещение самых что ни на есть подходящих новостей в социальных сетях, – все это меркнет по сравнению с теми смертельными угрозами и лишениями, с которыми ежедневно сталкивались наши предки. Несмотря на такой очевидный успех, победа над миром природы не сделала наши тела сильнее. Даже наоборот: не требующий усилий комфорт сделал нас толстыми, ленивыми и все чаще и чаще больными.

В развитых странах, да на самом деле и в большинстве развивающихся, больше не страдают болезнями, связанными с нехваткой чего-либо. Наоборот, у нас появились болезни, связанные с избытком. В нашем веке наблюдается всплеск ожирения, диабетов, хронических заболеваний, и даже вернулась подагра. Бесчисленные миллионы людей страдают аутоиммунными заболеваниями: от артритов до аллергий, от туберкулеза кожи до болезней Крона и Паркинсона, когда организм буквально разрушает сам себя. Словно, поскольку нет внешних угроз, которым нужно противостоять, весь накопленный у нас запас энергии направляется на внутренние разрушения.

Многие ученые и спортсмены все чаще приходят к единодушному мнению, что люди не созданы для вечного и не требующего усилий состояния гомеостаза. В процессе эволюции мы стали стремиться к комфорту, поскольку комфорт никогда не был нормой. Человеческая природа требует перегрузок, не таких, которые разрушают мышцы, в результате которых нас может сожрать медведь или повреждается наша психика. Нам нужно нечто, вроде стихийных или физических изменений, которые укрепляли бы нашу нервную систему. В течение тысячелетия мы в совершенстве научились приспосабливаться к изменчивым условиям окружающей среды. Эти изменения глубоко укоренились в нашей физиологии, выстроив бесчисленные связи, которые по большей части никак не связаны с сознательной сферой.

Мышцы, внутренние органы, нервы, жировая ткань и гормоны – все они реагируют и подвергаются изменениям в связи с воздействиями, которые они получают из внешнего мира. Немаловажно, что некоторые внешние раздражители запускают целый каскад физиологических реакций, которые, минуя сознательные участки мозга, попадают непосредственно в участки, контролирующие источник скрытых физических реакций – все вместе они называются реакциями «бей или беги». К примеру, погружение в ледяную воду не только запускает ряд процессов для согревания тела, но и налаживает выработку инсулина, стимулирует интенсивную работу системы кровообращения и повышает психическую осознанность. Если вы хотите стимулировать эти системы организма, нужно как раз подвергнуть себя дискомфорту и испытать леденящий холод. Но кто же захочет? Большинство из нас относятся к природным воздействиям совершенно иначе, чем, скажем, к занятиям спортом. Кажется, что нет никаких явных причин покидать свою раковину окружающей нас безмятежности.

Это, пожалуй, не совсем верно. В последнее время представители контркультуры пытались не поддаваться чрезмерной навязчивости технологий и отчасти вернуться к нашей животной природе. Они отказывались от причудливой обуви в пользу ботинок на плоской подошве (а порой и вовсе ходили босыми). Они отвергали спортзалы с климат-контролем, предпочитая прохождение полосы препятствий и спортивные лагеря, во время занятий в которых мышцы работают синхронно. Они тщательно продумывали свой рацион: помня о наших предках эпохи палеолита, они ели корнеплоды, мясо и воздерживались от зерновых. Не меньше восьми миллионов человек купили приспособление под названием Squatty Potty, туалет, сконструированный так, чтобы можно было испражняться на корточках, как делали наши не знакомые с унитазами предки. Еще миллионы людей записались на состязания по прохождению полосы препятствий с сетками с подведенным током, водоемами с ледяной водой и изнурительными подъемами по деревянным заграждениям. Они состязались до полного изнеможения, так что мышцы начинали трястись. Со слезами на глазах они плевались грязью. Они стремились не к увеселениям, а к мучительным испытаниям. Страдания занимают столько места в этом испытании, что индустрию организации полос препятствий и спортивных лагерей даже порой называют «фестивалем мучений».

Только задумайтесь на секунду: существуют компании, которые буквально сколачивают состояния, продавая страдания. Как же вышло, что страдания стали предметом роскоши? Может ли быть такое, что определенный вид страданий скрытым образом служит на пользу эволюции?

Было бы неверно называть это движение модным увлечением. Всегда существовало некоторое число людей, которые четко разграничивали биологию с технологиями. В древней Спарте солдаты-ученики не носили ничего, кроме простых красных плащей, и ходили босыми в любую погоду. Они считали, что открытость внешним воздействиям сделает их свирепыми в битве и неуязвимыми. Почти тысячу лет в Китае и Тибете мистики и монахи целые месяцы и даже годы стойко проводили на вершинах Гималаев в одной накидке, поддерживая себя одной лишь медитацией. До прибытия европейцев в Северную Америку коренные жители того места, где сегодня стоит Бостон, студеными зимами ходили в одной лишь набедренной повязке. В 1920-х годах в России представители порожденного религиозным пылом движения убеждали сотни тысяч сибиряков каждый день обливаться холодной водой, чтобы предотвратить инфекции и болезни.

Современные технологии проникают во все, что мы делаем, но те, кто решается отказаться от некоторых удобств в пользу первозданности природы, представляют собой исконный дух, практически искорененный стремлением общества к комфорту. Они узнают, что, используя реакции организма на явления природы, можно открыть в себе скрытый источник первобытной силы.

Сегодня десятки тысяч людей приходят к пониманию, что в окружающем мире есть скрытые инструменты для регулирования нервной системы человека. Однако что бы они ни проделывали, они все же обычные люди. Обретенная ими сила духа исходит из нашего организма. Жертвуя некоторыми человеческими удобствами и все глубже погружаясь в основы своей природы, они становятся еще в большей степени людьми. Не менее полувека бытует мнение, что в основе хорошего физического здоровья лежат две составляющие: питание и спорт. Это, вне всяких сомнений, крайне важно, но есть и еще один, не менее важный, но зачастую недооцениваемый элемент.

Что же это? Если в вашей повседневной жизни появится закалка в условиях окружающей среды, вы за очень короткое время добьетесь огромных результатов.

Человеческому телу, чтобы привыкнуть к поразительному множеству обстоятельств, требуется всего несколько недель. Оказываясь на большой высоте, организм автоматически начинает вырабатывать больше красных кровяных телец, чтобы компенсировать меньшее насыщение кислородом. Окажись вы в удушающе жарком климате, со временем ваш организм начнет выделять с потом меньше соли и меньший объем мочи. Кроме того, жара стимулирует более рациональную работу сердечно-сосудистой системы, усиливает испарение и охлаждение. И все же никакие другие экстремальные природные условия не вызывают столь многочисленные изменения в физиологии человека, как холод.

Будьте добры, представьте себе ощущения коренного бостонца зимой. Хотя снежные бураны, ледяные дожди, метели и постоянно затянутое тучами небо – обычное дело в Бостоне, это не самый холодный город в Америке. Однако бостонские зимы достаточно неприятны, и в холодные месяцы жители сидят в помещениях с включенными обогревателями. В Бостоне разница температур в помещениях и на улице в январе пробирает до дрожи. Когда типичная жительница Бостона выходит из парадной своего дома из красно-коричневого песчаника, она, скорее всего, морщится от болезненного порыва ледяного ветра: лицо превращается в гримасу. В результате реакции находящихся под кожей нервов и мыщц кровеносные сосуды сужаются, и это бывает болезненно, если заранее целенаправленно не укреплять подкожные мышцы. Если же в порыве внезапного сумасбродства женщина решит снять обувь и встать босыми ногами на снег, то для нее из-за разницы температур почти в 25 градусов это будет равносильно хождению по раскаленным углям.