Текст книги "Чёрные белки"

Пётр Иванович горячился. Его припёрли. Кириллу каким-то подлым образом донесли про размер денежнего презента, а чего удивляться: «доброжелателей» – тьма. На этом материале была сооружена конкретная «предъява». Пытаясь с неё «соскочить» Пётр Иванович, выигрывая время, вначале использовал найпервейший способ: удивление.

Суть его реакции перекликалась со сценкой, которую сам же Пётр Иванович наблюдал на одном из козырных московских рынков:

Одна дама выбирает фрукты. Конкретно, мандарины. И вроде как замечает: «А что они у вас по 500 р. за килограмм?». Продавец, колоритный кавказец с усами, в ответ: «Сам в шоке».

«Молодой», однако, зол был весьма сильно, удивление однозначно не проскочило. Даже второй, «железный» приём: посулы будущих более удачных проектов, им был решительно проигнорирован.

Кирилл говорил о честности. Об элементарной честности.

Нашёл о чём. Честный бизнесмен – это как …ээ … практикующая девственница! (Хорошо подвернул!) . Такое, в принципе, смешно.

Петра Ивановича давно обуревали мысли обобщающего характера. Более того, он получал огромное удовольствии в поиске и, как казалось, улавливании тонких закономерностей в течении финансовой жизни и в её окрестностях. Однако, случавшиеся открытия долго не жили, быстро обрушивались, и тут же рождались новые, что приносило новое восхищение. Непреклонно признал одно, главное – держаться в седле, а конь-судьба сам куда да вывезет. Если дальше использовать сравнение со всадником, то, конечно же, проскакать нон-стоп весь путь в одном ритме не получится. Ни у реального коня, ни у вымышленного. Намечаешь себе перевалочные пункты – это обязательно, именно так поступают основательные люди – и двигаешь к этим этапным целям, не щадя живота своего. (Тут Пётр Иванович усмехнулся, искоса окинув взглядом овальную округлость под майкой.) Удивительно, но оказывается, что не так уж и важно, если станция, к которой стремился вовсе не такая, какую предполагал. Награда – не достигнутая цель, а именно путь к ней. Пётр Иванович походя записал на внутренний диск последнюю мысль; неплохой спич к случаю.

Солнце же, доселе спрятанное за зданием, вошло в такое расположение, что лучи, падая на оконные стёкла противоположной высотки, устроили настоящую какафонию света. Зайчики словно взбесились. Вначале беззлобно и озорно пробежались по верхним этажам. Но день разгорался. И вот уже сумасшедшие вспышки запрыгали напротив, стали беспардонно бить по глазам Петра Ивановича, гоня его с балкона. Ну что, подчиниться? Вдруг, в течении буквально 10-15 секунд, всё прекратилось. Вставать для этого не пришлось. Облако ли, туча – или что ещё там за домом? Может просто небесный фокусник нежно подставил свою расправленную ладонь, вмиг покончив с баловством.

Пётра Ивановича эти подаренные дополнительные минуты на открытом воздухе очень обрадовали. В такое время здесь особенно легко думалось, и он с удовольствием вернулся к очередной теме, которая щекотала его фантазию уже пару-тройку дней. Вкратце, её смысл: радикализация пенсионного вопроса. Соединил воедино заботу о будущем Земли и средневековые японские традиции; получилось: необходимо подумывать о законе по добровольно принудительной эвтаназии в 60-65 лет. Пятилетняя вилка – вроде и не решающий промежуток, но позволит людям с большим социальным статусом дольше пожить. Это внесёт элемент справедливости и, вместе с тем, – стимуляция к деятельному участию в общественной жизни. Впрочем, правила тут могут быть самые различные. Пётр Иванович отложил в дальний ящик, на десерт, перебор возможных тут построений.

Самоё тонкое – процедура ухода. Претендент имеет возможность психологически подготовиться к последнему акту, осознать и принять неизбежное. Да, вот, привести в соответствие свои дела, а то, всё второпях, вприпрыжку и, всё равно, неожиданно. Отсюда и общая неустроенность. И в жизни государства, и всей планеты. Что интересно, опробовать можно в отдельно взятой стране. Думаю – не страшнее социализма.

В последние, скажем, полгода, «смертнику» позволяется пожить по его пожеланиям, то есть осуществить то, что не получилось достичь по жизни. Почувствовать свободу. Хотя…

Когда тебя спрашивают: «Как хочешь развлечься?» – это одно, а если потом: «Как предпочитаешь умереть?» – уже не интересно. Изнанка свободы. С первого взгляда вроде всё просто: выпил «чаю», лёг, заснул и не проснулся. Но нет, Пётр Иванович не для того придумал эту галиматью. По любому – не для простоты. Гильотина! Неожиданный и страшный выбор. И пришёл он к Петру Ивановичу, как озарение, и притягивал гораздо серьёзнее, чем вся общая лукавая фантазия. А что? Уподобиться Дантону и Робеспьеру. И какая концентрация духа нужна. И протест. Только против чего? Вот Земля кружит вокруг Солнца, и от того, какую бизнес операцию ты провёл, или какую женщину когда-то в жёны себе выбрал, или ещё как суетишься, её движение никак не изменится.

Так что? Безучастное коловращения природы? По жизни не понять.

Рассуждения такого характера Пётр Иванович честно относил на причуды возраста. Вошёл уже по годам в самим же обозначенный концевой интервал. С другой же стороны, в эти минуты он полностью отрывался от реальных повседневных забот и неприятностей, поднимался над ними.

Вот и сейчас, ссора с Кирилом особо не расстроила. Обойдётся. Пётр Иванович постукивал о пол балкона небольшим мягкорезиновым маленьким мячиком, стилизованным под баскетбольный. Пухх , оранжевый круг подлетает вверх и (прояви минимальную сноровку) ловишь его на уровне носа. Пухх, и он в очередной раз подлетает также и как-то новому. Простой метроном, а мысли укладывает в порядок.

Жена то, упокой Господь её душу (Пётр Иванович успел свободной рукой мелко перекреститься), то же самое твердила о вязании, которым увлеклась в последние свои годы. Петелька за петелькой, секунда за секундой – успокоение себе, но ещё и польза. Всё чинно и правильно.

Пётр Иванович с тихой грустью посмотрел на красно-жёлтые носочки – оставшаяся память из того процесса. Что-то жгуче кольнуло в сердце, рука дрогнула. Мячик ударился об ножку кресла и полетел в сторону перил. Неизвестно откуда взявшаяся молодецкая прыть сорвала уже давно степенного мужчину с места в попытке вытянутой рукой достать шаловливого беглеца. Мгновенное помутнение (от резкой смены положения застлало взор), и всё тело, потерявшее контроль, по инерции перевалилось во вне, во власть безраздельного господства гравитации.

Кто-то случайно наблюдал эту нелепую трагедию. Все они, вспоминая потом, отмечали состояние огромного удивления, которое родилось не в них, а по ощущениям исходило и передалось от летевшего с пятидесятиметровой высоты тела.

Соседка, сорокасемилетняя вдова София (– неЛорен) Игнатьевна – так её, подшучивая, называл Пётр Иванович, и к которой он, чего греха таить, по вдовствованию же нет-нет да и заглядывал, и не всегда только чаю попить, докладывала потом компетентным органам, ведущим расследование:

– Ничего не видела. Слышала только, что громко и жалобно кричала птичка, воробышек. А Петя, ничего, и в то утро, и, вообще, был спокойным и ни о чём не беспокоился. –

(Боже, ну какой воробей на 16-м этаже?)

*

(начало того же августа, незнакомец Фёдор)

Ладонь левой руки чесалась назойливо и постоянно. Это про печень? Плохо работает? Или к деньгам? Фёдор знал и другое, только его собственное объяснение. Такой зуд означал – он снова в деле, и мысли об этом деле заполнили его кровь и мозг.

В настоящее время профессия наёмного убийцы хоть и не входит по понятным причинам в специальные регистры, но стойко присутствует на рынке услуг, вызывая лишь незначительное любопытство. Хотя, чего принижать современность? Спрос и предложение существовали всегда на деятельность такого рода. Работа эта может достойно посоревноваться с теми, которые открыто и всуе зовутся древнейшими.

Фёдор принадлежал ей духовно и фактически. Соответственно весь антураж. Кличка: Посланник. Типа: исполняет предначертания судьбы. Сам придумал. Связи? Никаких. Заказчиков находил по собственному наитию.

Стиль работы: никакого оружия, лишь создание стечения обстоятельств, при которых приговорённый трагически случайно погибает.

Первое дело (впрочем, и пара последующих, всего-то три) помнилось досконально, до мельчайших деталей. Это был не обычный лобовой заказ, а, некая логическая загадка, примитивная, но требующая осознанного выбора. В ту пору Фёдор, имеющий две специальности: инженера и психолога, использовал последнюю. Практика в одном из южных городов шла не шатко, ни валко. Штаны не спадали, но и пузо не росло. Клиентура подбиралась среди пляжных игроков в преферанс или покер при одном элитном санатории. Рядышком, при салоне красоты (бывший Дом быта) арендовал комнатку. Это кабинет. Хотя и не с фасадной стороны, зато с привлекательной картинкой с высоты на море. Фёдор расчистил площадку перед входом, накидал камней, посадил цветочков. Вышло стильно и даже респектабельно. Так что посетители, склонные покапризничать и побрюзжать, хоть и с некоторой снисходительностью, но по-доброму воспринимали ландшафт и обстановку. Тут – половина успеха. Вторая же половина успешного течения сеанса – беседа, где Фёдор определил себе позицию внимательного и терпеливого слушателя. Все советы, которые он по завершении давал клиентам, являлись, по сути, пожеланиями последних, затаёнными или явными, и ждавшие лишь внешнего благословения.

Как-то раз один посетитель, с которым, кстати, учился когда-то в школе в параллельных классах, тип, по той памяти, весьма флегматичный, поделился с Фёдором своими проблемах. Мешал ему в столице по делам некий, как он выразился «пузырь» (надо полагать конкурент по бизнесу). Ну, никак не перепрыгнуть. Расстроен был клиент сильно, болезненно сильно. Искал выхода. Заказать? Да ни в коем случае. Это не его методы.

Фёдор, слыл ещё, между прочим, и предсказателем. То есть, элементарно иногда применял словесный оборот, типа: а вот мне видится в ближайшем будущем благоприятное для вас разрешение ситуации … . Случится, дескать, несчастье с соперником, причём, само собой. «Флегматик» немедленно зацепился. А когда? Лучше бы поскорей. И вдруг: если произойдёт напророченное, то от него презент – 2 «ляма».

Фёдор попытался успокоить посетителя: рука судьбы, вера в лучшее… Но, на следующем сеансе, через день, тот уже говорил только о враге своём; доскональненько, не спеша описал внешность и привычки. Оказалось: объект ненависти тоже любит море и через пару недель приедет на отдых сюда, в санаторий неподалёку. В конце клиент оставил конвертик с 500 тыс.руб : на удачу, чтоб сбылось предсказание. Сказал «спасибо» и ушёл.

Вот такой спектакль. Фёдор получил настоящий заказ на устранение конкретной личности. Не на прямую. Это давало полную свободу выбора: вообще ничего не предпринимать, мол, не сбылось – ну и ладно, или … Фёдор вспомнил, как в своей инженерной ипостаси выполнял монтаж оборудования по регенерации воды для санаторного бассейна. Именно упомянутого санатория. По озвученному давеча расписанию купаться кандидат любил спозаранку, примерно часиков в шесть.

Всё срасталось. В итоге подкорректировать судьбу «заказанного» оказалось очень просто. Дней через десять произошёл несчастный случай. Ранний купальщик утонул; сердце отказало.

Никто, конечно же, не видел, как Фёдор в то же утро, чуть раннее, спустился в техническую комнату. Отсоединил провод заземления бассейна от защитного контура и раза три подал на него 220 вольт. Так он стал Посланником. Судьбы.

Внимание! На горизонте, точнее по тротуару шла вполне себе ничего дамочка, лет под полтинник. Плотненькая, но не полная. Она! Фёдор, сидя в арендованной машине, коротал время воспоминаниями о своих былых деяниях, но на самом деле высматривал именно её. Софья (та, что неЛорен) Игнатьевна жила в высотке, к которой примыкала стоянка. Вчера он уже поднимался с ней в лифте, но вышел на 10-м этаже. Показал, якобы тоже здесь живёт. Поэтому сейчас, когда они, внешне невзначай, опять столкнулись у входной двери, то абсолютно естественно поздоровались. Фёдор был учтив, но не навязчив:

– Разрешите облегчить вашу ношу? -

Софья легко переуступила галантному молодому мужчине нелёгкий надо отметить пакет с овощами.

– Вам на десятый? – (запомнила же!)

– Нет уж. Я донесу, если Вы не против, до порога? Или Вы так готовитесь к соревнованиям по армрестлингу? – Посмеялись.

У дверей Фёдор подождал, когда хозяйка откроет дверь. Зайти на чай? Можно. Но вначале представимся, нельзя впускать в дом незнакомца, да и заходить в незнакомое жилище.

– Фёдор. –

– Софья. -

На кухне было светло и прохладно. В горшочках на подоконнике и на полу – цветочки; плетутся, на стены лезут – прямо как в беседке где-нибудь в садку.

И беседа течёт витиевато и цветисто – по всяким житейским пустякам. А чай душистый! Откуда такой?

Софья сразу погрустнела.

– А нас тут такое горе. Не слыхали? Сосед позавчера упал с балкона, разбился. Мой друг. Завтра похороны. Милый Пётр Иванович.–

Пётр Иванович? Вот это да! Фёдор не верил своим ушам. Человек, по душу которого он был послан, сам «склеил ласты». Случайное совпадение? Возможно. Для какого-нибудь другого киллера. У Фёдора были обоснованные причины засомневаться. Ведь предыдущие задание тоже прервалось самовольной смертью кандидата.

Значит? Значит, Фёдор в выборе своей ипостаси, попал в самую что ни есть десятку. В мистику – не верил, но что-то нереальное в повторяемости ситуаций несомненно было. Теперь, как никогда прежде, захотелось нового задания. Чтобы ещё раз всё проверить.

Тем временем, он продолжал пить чай, а разговор с Софьей сам по себе плавно перетёк на обсуждение необъяснимых случаев. Конечно, воробышек, как он грустно прищебетовал, словно причитал.

– Птички точно предчувствуют беду, и звери тоже. Кошки. Муся вон с тех пор лежит в углу, не мурлычит, еле-еле ест. Уже пройдёт завтра, т.е.церемония похорон, и отнесу её к ветеринару.

А ещё – обереги. У меня, видели, в углу в прихожей веник весит? От нечистья всякого, от невзгод. Верю, что помогает.–

Фёдор, слушая вполуха, отметил, что он, напротив, был далёк от преклонения амулетам и, вообще, от фетишизма. Даже оружие – что может быть сакральнее личного пистолета(?) – не носил. А деньги? Это не обсуждается. Они, как здоровье. Если достаточное количество, значит – ты социально здоров и полон сил. Безденежье же – немощь.

Что же до разговорчивой хозяйки квартиры, то поначалу Фёдор предполагал использовать знакомство с нею, как плацдарм для реализации своих киллерских намерений. Софья, хоть и старше лет эдак на десять, для возможного флирта вполне комильфо. Теперь же … Дело само образовалось. Приглядевшись и наслушавшись, Фёдор понял: она не по годам старомодна, видимо от частого общения со «старпёрами», типа Петра Ивановича, да, чего уж там, ещё и дура.

Откланялся: спасибо за чай. Погладил рыжую кошку, тихо свернувшуюся на кресле и наблюдавшую за ним нехарактерными печальными, как ему показалось, глазами. Тайные мысли людей в принципе известны, по крайней мере, их как-то можно предположить. Но вот какие думки роятся в твоей маленькой пушистой головушке, о чём это ты грустишь, кисуля? Не понять. Не постичь.

*

(Август, вторая половина)

Прошёл почти месяц после возвращения Василича в Москву. Он сразу окунулся в работу, словно пытался таким образом заглушить восторги от дорожного приключения. Но всё понапрасну. Не отпускало. Жена, интересно, заметила или нет? Скорее второе. Она занималась внуками; прониклась этим занятием целиком, счастливо узрев в нём своё возрастное призвание.

Василич, получалось, остался без надзора. И вот такая оказия. Всего один случайный бес (женского рода) на дороге и тот – точнёхенько в его ребро.

Всё чаще, устроившись вечером на диване перед телевизором и погрузившись в релаксирующую дрёму, Василич начинал тихо и томно постанывать. Все мышцы начинали ныть, но приятно и, без преувеличения, сладостно; заболел всё-таки любовным ревматизмом той дымчатой июльской ночью.

Как только на работе появилась необходимость, вернее даже намёк на необходимость в командировке в Ростов по вопросам снабжения, Василич вцепился в неё – не оторвёшь. В принципе, всё можно было решить по телефону-интернету, но он настоял: поеду и всё! Мол, для надёжности надо прощупать руками. ( Догадываемся, что ему там на самом деле прощупать захотелось.)

Следующим же утром, спозаранку красная «Мазда 6» неслась по шоссе на юг. Василич ощущал небывалый прилив сил, посему без зазрения орал во всё горло весёлые песни, заглушая радио и попадая в основном мимо нот.

Однако. Поначалу заболело горло, потом и сил поубавилось, стало портиться настроение, и, наконец, когда лучи взошедшего солнца полностью разбавили золотом небесную синь, что-то жгучее и неприятное защекотало внутри. Совесть проснулась? Моральное опохмелье?

Куда и зачем это я прусь? Накатило сильно, так, что Василич прижал педаль тормоза. Машина прошуршала по обочине, подняв облако пыли и образовав травмоопасный поток из мелких камешек.

Стоящий у придорожный кафешки зевака, был слегка задет этим обстрелом. Он состроил недовольную мину и оценивающе глядел на вывалившегося из авто «водилу»: облаять сразу или стерпеть? Даже сделал шаг на сближение, но встретившись с Василичем глазами, запнулся; видно – «чел» во вселенских думках, таких лучше не цеплять.

Постучав по шинам – известный шофёрный ритуал, позволяющий не только проверить их прокачку, но и размять затёкщие чресла, после долгого пребывания за рулём, – Василич направился в кафе. Там взял только чаю, чайничек на две большие чашки. Горячая ароматная жидкость растеклась по организму, прошибло в пот. Василич только и успевал большим клетчатым платком протирать лоб и затылок. Полегчало. Успокоился. Рассудил так: негоже мужику дёргаться. Кинулся в воду – плыви, обсыхать-загорать придёт потом время. То есть решил двигаться далее.

На удивленье, обиженный зевака всё ещё «ошивался» неподалёку от машины. Завидев хозяина, нерешительно выдавил просьбу: не подбросите ли тут по трассе до ххх? Василич неявно, но чувствовал вину за причинённые ранее этому субъекту неудобства. Поэтому, наверное, легко согласился.

Попутчик оказался словоохотлив, болтал без остановки, меняя темы, задавая вопросы и не выслушивая ответы. Василича, впрочем, устраивало это беззлобное тарахтение, создавало эффект хоть какого-то человеческого присутствия.

По ходу движения слева показалась церковь. Василич автоматически перекрестился. Сразу реакция от соседа: веруете?

– Как и все. А сам-то? –

Услышав положительный ответ и пресекая начинающиеся разглагольствования по религии, Василич, запомнив, что попутчик токарь спросил:

– А сделал ли ты что конкретное для Господа? Вот крест, например, сможешь выточить на станке? –

Болтун сразу умолк и затих. Прикидывал ли он в уме варианты технологических приёмов для осуществления обозначенной задачи или просто устал (таким типам свойственно резко и беспричинно перекрывать свой словесный поток) – не известно. Скоро он вышел, и Василич продолжил путь в показавшейся теперь такой милой тишине.

Дорога неслась; справа-слева мелькали поля, остановки, столбы, деревья, а по первой полосе учтиво отступали и оставались позади громоздкие фуры. Весь этот встречный, тобой же организованный поток, успокаивал и гипнотизировал. Проехал, как жизнь прожил, много чего встречается, а запомнить нечего. Хотя нет, наоборот, и забыть (к сожалению) ничего нельзя. Особенно тех, кто попадает в твоё авто.

Василич попил воды из бутылочки, потом той же водой, попеременно сменяя руку на руле, смочил красное яблоко, обтёр его носовым платком и надкусил. Вкус действительно оказался необычным, как и анонсировал токарь, вручивший плод в качестве символической платы за проезд. С личного сада! Слава Мичурина не даёт покоя. Василич усмехнулся: Мичурин! Ясно, что сошедший попутчик был слегка навеселе. Жаловался на жизнь; приводил такой пример: он работает, добывает «бабки», а они, как вода. Качает эту воду как насос снизу наверх, где стоит ёмкость, пусть, допустим, ванна. Думает, наполнится она, и можно будет подняться поплескаться, понежиться. Но в ней отверстие – все пользуются водой. Пока дойдешь, её остаётся только на донышке или, вообще, нет. Значит, опять вниз, и всё по новой. Безконечность. Что её может остановить? Смерть? В итоге – да. А пока – бутылка. Нет, не часто, иногда. За границу, в путешествия? Ездил. Не понравилось. Пьют что ли не так и не то?

После такого излияния токарь и спросил о вере в Бога, чем и разозлил Василича. Хотя, Василич признал сейчас, что в тот момент проявил недопустимый эгоизм.

О Создателе, конечно же, думать и рассуждать равное право имеет всяк, пришедший в этот мир. (Василич сам, незаметно для себя погрузился в монолог-проповедь). Как может он, в это самоё время, катящийся по греховной наклонной, судить кого-то?

Касательно же самого вопроса (о вере, о Боге): Василич не раз подбирался к нему, очень тихо и осторожно, крадучись, словно пытался поймать дивную юркую неизвестную птичку… Но с годами всё явственнее стал понимать, что такое упражнение не по силам смертному. И надо ли? Достаточно лишь различать божий промысел в самой обычной обыденности и примерять к нему свои поступки. Тут всё просто, особенно в творчестве. Эх, какая благодать и удовлетворение снисходит на тебя, когда удаются оригинальные технические откровения. Василич помнил такие мгновения по своей профессии. И тогда он чувствовал приближение к Нему.

А вот сейчас? В каком направлении Ваня ты движешься? (Такое обращение Василича к себе по имени означало высшую степень ситуационной неопределённости) . Вперёд, обратно, или(что более всего геометрически верно) … параллельно(небу?). Это, кстати, интересно: куда ведёт (дикая) любовь?

Мысли набирали обороты, и дорога, словно им в такт, стала накатывать с убыстрением. Включённый «круиз-контроль» не позволял мотору развивать недозволенную правилами скорость, поэтому Василич спокойно отнёсся к силуэту машины дорожной полиции, показавшемуся впереди у правой обочины. По привычке скрестил указательный и средний палец правой руки, вроде как оберег от «нечистого». Пусть в шутку, но вроде как и помогает.

Инспектор, однако, уверенно направил жезл именно на Василича, целенаправленно выудив его авто из левого ряда – защитный ритуал не сработал. Ну и ладно: нарушений нет, бояться нечего. Уверенно остановился и предупредительно протянул документы подошедшему полицейскому. Тот на секундочку посерёзнел, рассматривая их:

– Красная «мазда» – заметная машина. Цвет Вам вроде не в возраст. Хотя с какого-то момента все мы начинаем гоняться за молодостью. Каждый по своему.-

– О!! Офицер, а Вы – философ.-

Василич, для сближения, постарался сразу попасть в предложенную неформальную тональность беседы.

– Философ? А все философы; кто хоть сколько-то пожил. И попил. Вот и Вы. Давайте дуньте, пожалуйста, в приборчик. -

Надо – так надо. Василич приложился по-честному, как шары надувал когда-то на Первомайскую демонстрацию. Результат не обрадовал: положительный, то есть употреблял алкоголь. Но откуда? Искреннее удивление никак не было воспринято инспектором – видали артистов и поискуснее. Василич готов божиться: кроме чая и яблока ничего не … Яблоко! Вот отчего и к чему тот дивный привкус. Эх, токарь! Сподлил всё-таки. Василич наслышан был о такого рода «подставах» на дороге, теперь воочию убедился в их реальности.

– А вы тут ещё и фокусники. (Василич решил атаковать, правда ведь на его стороне). Кто автор сценария? Значит так: даю 2штуки», чисто за театр.–

Инспектор скептически понаблюдал, как Василич пытается что-то там «отслюнявить» из кошелька, и тихо, но отчётливо «буркнул»:

– Две штуки – это ни о чём. Червонец. Ни меньше. Здесь. Потом выйдет в разы дороже. -

Такой ответ означал только одно: базар открылся. Страж дороги долго держался за свою таксу. Однако, озвученный аргумент – знакомый генерал в министерстве –хоть и банальный, но грамотно преподнесённый солидным мужиком, сработал по максимуму. Сошлись на четырёх тысячах.

Потом просто поговорили, сглаживая нелепость свершённой финансовой трансакции.

– Не подскажешь, кстати, когда будет поворот на ХХХХ? На карте не обозначен. –

Заплатив, Василич, перешёл на «ты»; после мзды пиетет перед чиновником автоматически аннулировался.

– Про такой населённый пункт и не слышал. По интернету не пробовал поискать? Хотя и там не всё верно. У нас говорят(в ГАИ?): интернет – не пацан, за базар не отвечает.-

Он засмеялся своей же якобы шутке… . На том и распрощались.

Василич продолжил путь. Нервы внатяг, как тетива. Руки, да и всё тело не трясло, но к тому оставалось совсем малость. Попытался успокоиться. Куда уж там. Обыграли в подкидного дурачка; попался, как лох. Лох и есть. А инспектор, тоже хорош. Бог трассы.

А может и, взаправду, Бог. Кто его видел, настоящего Бога? Или дьявола? Пожалуй, инспектору как раз Дьявол впору и будет. А мне? И то, и это? Так и в каждом. Человек может и предназначен быть полигоном для соперничества этих двух субстанций. Множество людей – множество поединков. Интересно, в его внутреннем матче, кто сейчас перемогает? Наверное…нет, точно, Бог. Он всегда там, где любовь.

Василич вдруг понял, что проскочил. Не в рассуждениях, хотя и в них тоже, а съезд. Где надо поворачивать не вспомнил – в тот раз был не совсем в «адеквате» – но начался участок с новым дорожным покрытием, мягким, бесшумным и незнакомым. Догадаться не трудно – это та долгожданная дорога, строительству которой и был долгое время обязан своим существованием аттракцион под названием: «Объезд».

Василич узрел ближайшее место разворота и поехал обратно, уже помедленнее. Приглядывался, вспоминал, но безуспешно. Словно огромная река прошла разливом по местности, переиначив всё по-другому.

На протяжении 20 км трассы «Дон», в срединной его части, те, кто случайно или по делам находились в тот день поблизости, имели удачу наблюдать множественное дежа-вю: красная «Мазда», с часовой периодичностью снующая туда-сюда. Наверное, даже некоторые приняли сиё явление за некий знак свыше (откуда ещё?). И потом, скажем, на следующий день или через неделю, если случалось в их скучном существовании нечто хоть как-нибудь необычное (не важно: плюс или минус) невольно накрепко связывали эти события. Появилось немало местячковых легенд. Причём, все правдивые – а ну поспорьте.

– Так дальше продолжаться не может. Не иначе нечистый блудит. Ещё разок. Пусть подавится. -

И потом ещё разок, и ещё. Когда же это прекратится? Может сейчас? Сначала пошёл дождик, крупный, редкий, тёплый… Он, и наступающий вечер, пахнули через опущенные стёкла дерзким запахом прибитой дорожной пыли, и ещё спелыми травами от обочины, и ещё (опять-таки он) чёрте-чем… И, наконец, самое главное, прохладой. Василич скинул оцепенения, стал мыслить ясно и чётко. Притормозил машину у первой, встреченной по пути остановки.

Поле позади крытого павильончика было пустынным, тёмным и загадочным. По идее оно должно было навевать уныние. Но не в августе. В северном полушарии август – сытый месяц. И довольный. Василич ощутил освободительное успокоение. Он стоял за остановкой и просто смотрел вдаль. Такие минуты обычно очень ценятся, человеку тогда даётся небывалое понимание. Или создаётся впечатление, что нечто важное понял.

После десятиминутного безмолвного созерцания, Василич вздохнул и произнёс:

– Сказка. –

Не ясно, имел ли он в виду нереально изменённое состояние природы вокруг сейчас, или то, месячной давности, романтичное приключение.

Подплыл автобус. Похоже местный, рейсовый. Стоял буквально секунд десять; чуть приоткрыв переднюю дверь, выдавил из своего нутра неказистую фигуру пассажира с котомкой и, набирая скорость, заурчал дальше.

Тот, который вышел, быстренько поозирался, немного задержался вниманием на красной машине у обочины, бросил ношу на лавку под навесом, и, завернув за стенку, дал выход на свободу, давившей изнутри жидкости. Только потом, счастливый от сброшенного напряжения, он увидел стоящего поотдаль мужчину. Не смутился – чего уж там, забрал котомку и двинул по просёлочной дороге, идущей от шоссе через поле к черневшей вдалеке полоске леса.

Всё это было так не по-современному: его одежда, как он шёл – сплошная есенинская патриархальность (по нашему представлению).Но в качестве персонажа сказки – Василич в теме – подходил идеально. Скажем: рыжий звездочёт. В этом моменте наступило опознание. Василич узнал того самого июльского «рыжего», под чьим попечительством провёл какое-то время с подачи Глаши.

– Эээ … Рыжи.. Мужик! – Как позвать-то, сразу и не сообразишь.

– Меня что ли? –

– Тебя.– Василич подошёл ближе.

– Не узнаёшь? –

– А хворый? – На удивление быстро признал Василича «рыжий». – Кого ждём?-

– Ехал мимо… Нет, ехал конкретно в ваш сказочный сад, да вот не могу найти дороги. Как там бабка Марфа поживает, как … Глаша? –

– Дак, дела здесь поменялись. Колдунья лежит без звука, без движения уж больше десяти дней, видно, тёрки какие свои с небесами ведёт, чтоб «зелёный» дали. Или, может, ещё возвернётся обратно на время в наш мир. А Глашу услала куда-то, ещё когда в памяти была. Когда приедет не известно. –

«Рыжий» потоптался на месте, и, видя растерянность собеседника, предложил:

– Переночевать у меня не хотите? Куда на ночь– то? –

Очень резонно. Ждать чего-нибудь лучшего сейчас уже бессмысленно.

– Поехали! -

Василич свернул за остановку на просёлочную дорогу. По ходу отметил схожесть природного антуража в тот и в этот раз: сереющий вечер, огромное поле и блёклые ещё, но множественные звёзды. Какая из них зажжётся и подмигнёт тебе?

Километра через три пересекли лесополосу и въехали в небольшую деревеньку. «Рыжий» показал, где остановиться. Вышел, отвёл в сторону ворота из штакетника. Дворик был не велик; машина, чтоб поместиться, упёрлась в самое крыльцо, оказавшееся задним. «Рыжий» снимал (или выкупил) две комнатки у хозяев основного жилья, с отдельным входом.

– Арсений. Так меня называй. –

произнес с тихой назидательной просьбой. Невольно возникала неясность: его ли это настоящее имя или прозвище по сегодняшнему придуманному сказочному существованию. Ужин, что предложил Арсений не блистал изобретательностью: варённая картошка и огурцы. Запивали сладковатым взваром из местных груш и ягод. Пиршествовали в уголке двора, на столике под маленьким навесом; то есть, в прикуску со свежим деревенским воздухом и уже «спелыми» звёздами по небесной крыше.