Текст книги "Самые близкие"

10 глава

Я такая беспомощная сейчас, что, кажется, не могу даже дышать. Но, боже мой, все еще дышу и как-то стою на ногах, чувствуя бешеные удары сердца в груди. Еще немного, и его разорвет на кусочки.

– Яна, – взволнованно спрашивает Янис. – Ты чего, малышка? – Он обнимает меня за плечи, не давая упасть. – Тебе плохо? Токсикоз?

Токсикоз меня уже месяц как не мучает. А может, и того больше. Громко сглатываю и перевожу взгляд на выход из аэропорта. В голову ударяет шумная волна крови при мысли, что сейчас я увижу Андрея и этой встречи не избежать. Вот она, суровая реальность.

– Давай не будем обсуждать мое положение при Андрее? Я только что Эрику-младшему сказала, сейчас тебе… Непросто даются эти признания. Тем более ты знаешь, какие у нас с твоим старшим сыном отношения. Я и так в раздрае…

Янис может как ни в чем не бывало продолжить разговор о моей беременности и при Ковалёве, а я такое не вынесу. Хочется перенестись в Калининград, в небольшую квартирку, которую мы снимаем с Ильмирой, где было относительно спокойно и очень уютно.

– Хорошо. Я умею хранить секреты, – серьезно говорит Янис, подталкивая меня к такси. – Но это уже никакой не секрет, если знают двое. А то и трое. Подожди нас в машине. Сейчас вернемся.

– Нет. – Я вцепляюсь в руку Яниса. – Не оставляй меня одну. Пожалуйста…

Мне нужна хоть какая-то поддержка. Сама не справлюсь. Теперь это очевидно. А если Ковалёв прилетел не один?

– Ну хорошо. – Янис задумчиво разглядывает меня.

Берет телефон и звонит Андрею. Говорит, что ждет неподалеку от входа, называет номер машины. Внутри синхронно все переворачивается и кубарем летит вниз, лишая меня последних сил. Колени подкашиваются. Я облокачиваюсь о машину и вновь устремляю взгляд в сторону аэропорта.

Сердце так ускоренно стучит, что вот-вот может лопнуть от натуги.

– Янчик, ты как? – Янис трогает меня за плечо. – Может, воды купить?

– Не нужно, – отзываюсь, испытывая настоящий стресс и шок.

Чем-то эти ощущения схожи с состоянием, когда я впервые услышала, что у моего ребенка патологии и он отстает в развитии.

Блуждаю по толпе глазами, вспоминая страстную парочку, за которой наблюдала недавно, представляя, будто приехала встречать Ковалёва. Довизуализировалась?

– Вон он, – кивает Янис куда-то вправо и поднимает руку, окликая Андрея.

Поворачиваю голову. Мурашки летят по коже, и я, не в силах этого скрыть, содрогаюсь. И еще сильнее, когда Ковалёв приближается и смотрит на меня. Смотрит долго и жадно, словно в самую душу. Изучает внимательным взглядом. Словно не было нескольких месяцев разлуки. Словно мы до сих пор вместе и ничего между нами не изменилось. Глушу в себе порыв броситься Андрею на шею и заплакать.

Нельзя так. Не имею права. Да и имела ли вообще?

Рвано дышу и никак не могу вобрать нужную порцию кислорода. Внешне еще держусь, но внутри все разлетается на ошметки. Если до этого момента я пыталась отрицать произошедшее, то теперь, оцепенев, оказываюсь в жесткой стадии принятия. Чувства не стали тише. Нисколько. Я все так же люблю Андрея.

Только сейчас доходит, что он прилетел один, без своей беременной подруги. Но легче от этого не становится. В горле встает ком и душит, душит… Как такое выдержать? Да и нужно ли? Я устала быть сильной. Очень устала…

– Привет. – Янис обнимает сына, забирает его сумку и просит водителя открыть багажник. – Сейчас заедем домой, и сразу в больницу к матери. Ты, кстати, была у деда? – обращается он уже ко мне.

Вяло киваю, не в силах отвести взгляда от Ковалёва. Андрей ни капли не изменился. Все такой же красивый, подтянутый. Только волосы стали чуть длиннее и челка падает на глаза.

В голове кружатся сотни мыслей и воспоминаний. Мы всего пару мгновений разглядываем друг друга, а кажется, что прошла вечность.

– Ну чего вы застыли? Поехали, – поторапливает Янис.

На автомате забираюсь в машину. Меня штормит. Сильно. С каждой минутой все больше.

Янис садится рядом на заднее сиденье, Андрей впереди. Малышка устраивает самый настоящий бунт и доставляет мне дискомфорт своей активностью. Наверное, ее тоже затрагивают мои нервы, которые буквально трещат от резкого скачка напряжения.

– Как Натали? С кем ее оставил? – спрашивает Янис, обращаясь к Андрею, и тянется за сигаретами. Открывает окно, а потом чертыхается и убирает пачку обратно. – Точно, нельзя же. – Незаметно сжимает мою руку.

Бросает в жар от его прикосновения и от того, что сейчас Янис, возможно, скажет, почему нельзя курить в салоне. Но он, к моему облегчению, не говорит.

– Адан и Тесс на подхвате, – отзывается Андрей глухо.

Его слова будто вспарывают меня. Невыносимо слышать, что человек, которого я безумно люблю, живет теперь с другой и у них будет общий ребенок. Мальчик. Сын. В отличие от моей дочери, здоровый. Трясет. Взрывает.

Я больше не могу отвечать за свои действия. Сознание уплывает. Хватаюсь за него, держусь, как за спасательный круг, сопротивляюсь. Потому что сама хотела сказать Андрею о своей беременности, хотела увидеть его реакцию. Но все усилия тщетны. Силы покидают меня.

– Яна, малыш, ты сознание, что ли, вздумала потерять… – произносит Янис, его голос звучит будто вдалеке.

Андрей резко поворачивается. Это последнее, что я вижу четко. Кожу пронзает миллионами игл от пристального взгляда, и меня поглощает темнота. Отрывочные воспоминания топят, тянут ко дну. То всплываю, слыша голоса, то опять погружаюсь в вакуум. В ушах пищит, перед глазами вспыхивают странные картинки и образы.

Всюду тюльпаны и другие яркие цветы. Я чувствую их запах. Потом появляется Андрей. Он пытается спасти чьего-то младенца, как тогда у метро, вырывает его из рук женщины, на кого-то кричит, что-то доказывает. После опять наступает темнота. Затем снова возникают картинки. Много. Сложно выбраться из запутанных и бесконечных лабиринтов.

– Она точно в порядке? – доносится обеспокоенный голос Андрея.

– Скачок давления или стресс могли спровоцировать обморок. У беременных такое иногда бывает. Но организм молодой, крепкий. Все будет хорошо, – врывается в сознание еще один голос, на этот раз женский.

– А срок какой?

– Нужно уточнить у врача. Но не думаю, что большой, судя по аккуратному и маленькому животику вашей родственницы. Я сделала укол успокоительного и снотворного. Взяла анализы. Оставим девушку под наблюдением. Вы надолго здесь не задерживайтесь. Пусть она отдыхает.

– Мы мать ее дождемся и уйдем, – твердо отвечает Янис.

Слышен звук захлопнувшейся двери. Я пытаюсь пошевелиться, но не могу. Глаза не открываются. Получается лишь издать протяжный вздох. Я будто во сне нахожусь и в то же время наяву. Не понимаю, реальность это или мое болезненное воображение?

– И давно ты знал о ее беременности? – опять звучит голос Андрея.

– До сегодняшнего дня не знал, – отзывается Янис. – Яна приехала меня встречать. Зареванная, растерянная. Сам догадался. Она подтвердила. Для Рины сейчас тоже будет шок. Про Эрика вообще промолчу. Пиздец вы, конечно… – Он шумно дышит. – Синхронно. Еще и отец свалился. Мать точно хватит удар. Не зря я, похоже, прилетел.

Янис на эмоциях и даже не пытается это скрыть.

– Такая бледная. – Андрей будто совсем рядом.

Кажется, касается моего лица. Вновь пытаюсь открыть глаза. Я ведь так хотела увидеть реакцию Ковалёва, когда он узнает о моей беременности. Но ничего не получается. Я обессилена.

А вдруг мне это и впрямь снится?

Слышится тяжелый вздох. Чувствую еще одно прикосновение. И шевеление ребенка внутри.

– Всё? Вырос? Не хочется больше ее задевать и до истерик доводить, как в детстве? – грустно спрашивает Янис.

– Такую только защищать теперь хочется.

– Вообще, ты зря приехал, Андрей. Тем более накануне родов. К чему эти риски?

Они ведь о Натали говорят? Мне явно не скоро рожать.

Голоса превращаются в эхо, больше не улавливаю суть.

То выныриваю на поверхность, то снова погружаюсь в темную глубину. Даже не уверена, что проснусь. Странное состояние. Но такое умиротворенное. Не хочу из него выбираться. Однако незнакомый голос вторгается в мой абсолютный вакуум и просит открыть глаза. Получается с огромным трудом и не с первого раза.

– Да, вот так, моя хорошая. Хватит спать.

Я фокусирую взгляд на женском лице.

– Я Карима, твоя медсестра. Пока побудешь у нас под наблюдением. Скоро придет врач и задаст тебе вопросы. Мама твоя провела здесь всю ночь и первую половину дня, сейчас ее сменил твой брат. Все, что я принесла, – кивает Карима на тумбочку, – обязательно съесть. Потом поставлю новую капельницу и еще немного поспишь.

В голове шум. Слишком много слов и информации. Медсестра уходит. Я зажмуриваюсь, ничего не понимая.

Чуть упорядочив мысли, распахиваю глаза и натыкаюсь на Андрея, который стоит в изножье кровати.

11 глава

В первые секунды кажется, что я опять потеряю сознание, но спокойный, уравновешенный вид Андрея придает сил. Сколько, медсестра сказала, я спала? Со вчерашнего вечера? Получается, много времени прошло и все родные знают о моей беременности… Не так я планировала преподнести им эту новость. Тем более Андрею.

Низ живота будто охвачен тугим обручем. Неприятное ощущение. Оно вызывает дискомфорт и страх. Эти эмоции мне хорошо знакомы. Наверное, потихоньку начинаю привыкать к мысли, что могу потерять самое драгоценное, что у меня сейчас есть – своего ребенка. Никто не спрашивал, хочу я этого или нет. Так произошло. Чувства похожи на разноцветную роспись. Краски все такие же яркие, просто много темных и светлые оттенки не разобрать.

Ковалёв садится на стул рядом с кроватью и непрерывно на меня смотрит. Переглядка продолжается почти минуту. Молчание затягивается. Еще чуть-чуть, и между нами воздух зазвенит от напряжения.

– Медсестра сказала, тебе нужно поесть. Попробуешь?

Голос такой родной и участливый… Я много раз пыталась воспроизвести его в памяти, но вживую он звучит гораздо красивее. Даже не верится, что несколько месяцев назад мы с Андреем были близки и я ему принадлежала. Как будто в другой жизни все осталось. Как и мои увлечения, достижения, мечты. Сейчас желание только одно: родить ребенка и услышать «Ваша дочь здорова». Все остальное не имеет значения. Ну почти.

– Яна? – зовет Андрей, когда я долго не отзываюсь. В темных омутах напротив столько всего…

– Может, позже. Пока не хочу.

Он такой близкий и в то же время далекий. Но факт, что у него есть другая, – важнее чувств. Андрей выбрал Натали. И скоро улетит обратно. К ней и своему сыну.

Только я тоже есть, и есть наша дочь внутри меня! Пусть у нее не все хорошо, но она существует и нуждается в любви ничуть не меньше.

Хочу произнести это вслух, но вместо слов выходит какой-то мучительный вздох. Прикрываю глаза. Грудь распирает от боли и воспоминаний.

Как хорошо и легко нам было вместе, как я кончала с Андреем, как он брал меня раз за разом… А потом улетел и сообщил, что не вернется. Что его подруга беременна и он ей нужен. Но мне он тоже был необходим! Очень.

Если бы я сразу сказала о ребенке, Андрей выбрал бы меня? Эта мысль не дает покоя. Которую неделю.

Открываю глаза и снова смотрю на Ковалёва:

– Ты надолго приехал?

По взгляду все вижу. В его жизни ничего не изменилось. Я опять останусь одна.

– Мне нужно будет улететь обратно, – подтверждает он мои догадки. – Не знаю, как надолго. Обстоятельства пока против моего возвращения.

Внутри все скручивает от отчаяния. В носу начинает покалывать. Перед поездкой домой мысленно я готовилась ко всему, но реальность превзошла ожидания.

– Что с ребенком? Врач говорит, есть отклонения. Это серьезно?

– Не особо.

– А со сроком?

Сердце заходится от ударов. Потрясенно смотрю на Андрея. Нет, вопрос нормальный, уместный, но от него меня словно на атомы раскидывает. Когда-нибудь эти эмоции должны были выйти наружу. И вполне логично, что это произойдет сейчас. Я на грани. Хотя, скорее, давно за ней.

– Какой у тебя срок? – повторяет вопрос Ковалёв. – Ты бы не стала скрывать от меня беременность, правда?

В ушах начинает шуметь, не сразу получается сделать вдох. В локтевом сгибе тянет, я перевожу туда взгляд и замечаю небольшой синяк от укола. Может, попросить ввести успокоительное? Или наорать на Андрея и прогнать его, пока не натворила глупостей? Потому что сейчас будет взрыв. Который заденет всех.

– Яна? – удручающе серьезно требует ответа Андрей.

Мне будто душу потрошат без наркоза. Хотя я буквально нашпигована медикаментами и должна не так остро воспринимать реальность.

Неужели Андрей мог допустить мысль, что потом я была с кем-то еще? Разве такое возможно?

Не так я представляла нашу встречу. Надеялась, что она пройдет по-другому. Что я услышу извинения и признания.

Почему нельзя опять закрыть глаза и проснуться в том дне, когда все будет хорошо? Почему я должна через это проходить, почему должна мучиться? Я все так же сильно люблю Андрея. И так же сильно ненавижу.

– Ты скучал? – вырывается со всхлипом.

– Скучал. И планировал вернуться. Но обстоятельства сложились иначе.

– Обстоятельства? – Поджимаю губы. – У меня теперь тоже они, как видишь.

Ненадолго повисает пауза.

– А если бы я не скрыла беременность? Ты бы бросил все и приехал? Меня бы выбрал, а нее ее?

Вспоминаю, как Андрей боролся за того младенца у метро и как при этом его колотило от эмоций. Тогда их больше было, чем сейчас. Или ночи Ковалёву хватило, чтобы уложить в голове мою «новость» и принять какое-то решение?

Улетит обратно, родит там с Натали, а потом приедет сюда и повторит со мной? Разве так справедливо?

– Ты молчишь, потому что не приехал бы?

Громкий прерывистый вдох сводит с ума. Андрей тянется пальцами к переносице и трет ее. Закрывает глаза. Меня начинает потряхивать. Всегда казалось, что я сильная и внутри прочный стержень, но несколько недель назад его из меня вытащили.

Безумно сложно находиться рядом с Андреем, чувствовать его запах и понимать, что это только на определенный срок. Через день-другой Ковалёв опять улетит, причинив мне новую боль.

Словно испорченный компас, я больше не разбираюсь, какое направление правильное. К чему приведет кратковременная вспышка эмоций? Каждый день штормит от них и отклоняет от курса… О последствиях буду думать потом. Да и, в моем представлении, все плохое и так уже произошло.

– Я очень страдала, когда ты уехал… – начинаю неуверенно.

Даже сама до конца не осознаю масштаб надвигающейся катастрофы. Лишь приблизительно понимаю, что собираюсь сделать и к чему это приведет.

– Улетев в Калининград, я пыталась сконцентрироваться на учебе, однако постоянно чувствовала себя брошенной и преданной…

Слова стынут на губах, но сокрушенный вид Андрея придает уверенности. Теперь моя очередь нанести решающий удар, отправив его в нокаут.

– Однажды я пошла в клуб. Выпила лишнего и переспала с первым понравившимся парнем, похожим на тебя. В надежде забыть. Но забыть, к сожалению, не получилось, а вот забеременеть от незнакомца – да. Признаться в таком родным было стыдно. Еще и выяснилось, что не все гладко с беременностью. Аборт сделать я не решилась, а потом стало поздно. Ребенок не виноват в моих ошибках, в том, что я полюбила недостойного человека. Который разбил мне сердце, – делаю акцент на последних словах, видя, что попала точно в цель. Нащупала слабое место Ковалёва.

Андрей явно потрясен услышанным. Задирает подбородок и судорожно дышит. Возможно, потребует от меня доказательств и теста. А может, и нет. Не знаю. Пусть требует! Тогда ему станет еще больнее!

– Кто сильно любит, тот может так же сильно и ненавидеть. Я убедилась в этом на своем опыте. Ты всколыхнул во мне столько эмоций и чувств, я летала от счастья. Готова была ждать тебя, забить на твой контракт… Да все что угодно делать! Хотя ты с самого начала предупреждал, чтобы держалась от тебя подальше. Но я не смогла. Мне и сейчас непросто, не получается по щелчку пальцев заставить себя ничего к тебе не чувствовать. Тебе интересно, твой это ребенок или нет? Мог бы быть твоим. И наши отношения могли бы сложиться иначе. Но ты выбрал другую, а мне сломал жизнь.

Бью Андрея словами, но при этом сама испытываю ни с чем не сравнимую горечь и боль. Живот безумно тянет, и малышка странно притихла. В ужасе от того, что творит ее мать? А я нет! Даже капельку легче становится, когда вижу, насколько Андрею плохо.

Это подстегивает продолжить. В меня будто бес вселился. Прикрываю веки, делаю неглубокий вдох и добиваю:

– Ты мог бы приехать и нормально со мной поговорить. Не причинять такую боль и не толкать на опрометчивые поступки. Когда один небезразличен другому, себя иначе ведут. А тебе просто нравилось со мной трахаться, и все. Да? Даже рассказать об этом никому нельзя, потому что сама просила тебя стать моим первым мужчиной!

Распирает изнутри так сильно, что хочется закричать.

– Если бы не причины извне, я давно бы уже был здесь и ничего подобного не допустил.

– А оно уже произошло! У каждого по одной причине будет, но порознь. У тебя сын, а у меня дочь. Ничего общего, кроме фамилии. И ту ты сменил, Ковалёв. Я была недавно в твоей квартире, там все готово к рождению вашей с Натали «причины». Красивая детская. Когда улетал, ты уже, наверное, знал, что скоро станешь отцом и не вернешься?

– Не знал.

Нужно еще чуть-чуть потерпеть. Андрей скоро уедет. Рядом будут близкие. Я не останусь одна. Нестабильное состояние и слезы они спишут на расстройство из-за патологий ребенка. Хотя причина куда глубже, куда невыносимее. Это и ревность, и обида, и горечь, и страх. Столько всего намешано! Неудивительно, что мой компас сломался и я больше не знаю, куда держать путь.

– Я ненавижу тебя, Андрей. Всем сердцем! За ту боль, которую испытывала каждый день после твоего отъезда, за то, что переживаю сейчас. Да, это были только мои ожидания, ты ничего мне не обещал, но винить в случившемся я всегда буду тебя. А еще ненавидеть. Особенно тот день, когда послушала отца и приехала в аэропорт встречать тебя. Нельзя было этого допускать. Нельзя!.. – Скатываюсь в истерику и начинаю плакать, чего никогда себе не позволяла при Андрее. Да и вообще.

Ковалёв будто хочет что-то сказать, но, передумав, сжимает челюсти и смотрит, смотрит на мои слезы, которые градом текут по лицу. А потом Андрей встает и выходит из палаты. Картинка перед глазами плывет от рыданий, становится размытой.

Появляется медсестра со шприцем и берет мою руку. Я чувствую жжение в вене после введения препарата. Слезы не перестают течь. Прикладываю руку к животу, но там тишина. И от этого безумно страшно!

Господи, скорее бы оказаться в спокойном и абсолютном вакууме, как было недавно. Иначе я сойду с ума. Потому что не представляю, как пережить утрату Бусинки. И то, что оттолкнула сейчас ее отца. Возможно даже, навсегда.

12 глава

– Тебе нужно поесть, Яна, – строго говорит мама. – Хотя бы немного. Ты очень похудела.

Я лежу в кровати и смотрю, как капельница наполняет меня какими-то лекарствами, от которых становится лучше. Жаль только, не в моральном плане.

В жизни бы не подумала, что при такой огромной и дружной семье, всегда готовой поддержать, я столкнусь с одиночеством и непониманием. Даже Эрик-младший, и тот сегодня довел меня до слез. Сказал, что я эгоистка, которая думает только о себе: должна была сразу приехать домой, узнав, что что-то не так с беременностью и, возможно, со здоровьем. Мама его резко осадила и попросила вообще меня не трогать. Никак.

Временами старший брат даже эмоциональнее, чем я. Понимаю, Эрик беспокоится, но мне сейчас и своих переживаний хватает, чтобы думать о ком-то еще.

И без того глаза постоянно на мокром месте. Сердце болит из-за того, что я не могу никому озвучить, почему вынуждена переживать бурю внутри себя в одиночку. К тому же раскаиваюсь из-за недавней истерики и тех кошмарных слов, что наговорила Андрею. Лучше бы меня не будили и он просто посидел со мной, пока сплю, а потом уехал.

Опять обрушиваются воспоминания, а следом эмоции, которые мучают, потрошат, душат и не дают покоя. Сейчас бы я вцепилась в руку Андрея, попросила его не оставлять меня, потому что на самом деле очень страшно. Толком даже не смогу объяснить это чувство. Какая-то непрекращающаяся и растущая тревога, которая не знает никаких границ.

– Мам, – зову тихо. – А ты бы прервала беременность, если бы узнала, что у ребенка обнаружены серьезные патологии?

– Не понимаю, почему ты отказываешься от повторных анализов, – уходит она от прямого ответа. – Что за принципиальность, Яна? Одно УЗИ при поступлении в больницу далеко не показатель. А если у ребенка действительно есть какие-то патологии, не совместимые с жизнью, то родить малыша и наблюдать, как он умрет на твоих руках – верх безумия. Это я тебе как мама четверых говорю. Такого ужаса ни одной женщине не пожелаю пережить. Я ведь не могу силой тебя заставлять проходить какие-то обследования, ты должна сама этого захотеть. Никто на тебя не нападает, ни в чем не винит, мы все пытаемся защитить тебя и помочь. Так всегда было. И будет. Кто бы ни был отцом твоего ребенка.

По коже бежит озноб от того, каким тоном мама произносит последние слова и как внимательно при этом на меня смотрит. Будто знает правду… Но это исключено. Андрей точно не признается в нашей связи, а сама я побоюсь еще раз поддаться эмоциям и сказать лишнее. Особенно после всего, что вывалила на Ковалёва в момент безумной горячки.

– Вы давите на меня. Все по очереди. С позавчерашнего дня. Может, попросите врача ввести меня в глубокий сон и проведете ряд обследований, пока сплю? А потом, если что, и роды вызовете. Без моего согласия, – ощетиниваюсь я, хотя никто на меня сейчас не нападает.

– Яна… – как-то обреченно вздыхает мама. – Девочка моя, ну что ты такое говоришь? Не узнаю тебя в последнее время. Мы все хотим тебе добра. Тебе и твоему ребенку. Я всего лишь настаиваю на том, что для вас будет лучше. А лучше будет провести полное обследование и знать, к чему быть готовым. Папа тоже так считает.

– В таком случае лучшим будет, если вы просто поддержите мое решение. Беременность не входила в планы, но я рожу этого ребенка. Здорового или больного, все равно. Не я первая и не я последняя, кто сталкивается с подобной ситуацией.

Мама опять вздыхает, заламывая руки.

– И вообще, когда меня выпишут? Хочу домой. Мне необходимо вернуться к занятиям.

– В Калининград? Ты серьезно?

– Да, – уверенно отвечаю.

А еще я хочу увидеть Андрея. Не понимаю, почему родные молчат и не отвечают на вопросы, где он и как у него дела? Надеялась, что увижу его, когда проснусь. Я бы извинилась, что наговорила глупостей про несуществующего парня из клуба, и сказала правду.

С самого детства бурно реагирую на Андрея. Сначала поддамся безрассудству, а потом сожалею об этом. Порой эти эмоции как цунами, которое невозможно остановить. А после того, что между нами произошло, все ощущается в разы острее.

Ответить мама не успевает: на пороге появляется Ильмира.

– Здравствуйте. Не помешаю?

– Нет, ты очень даже вовремя. Проходи, – кивает ей мама и берет свою сумку. – Побудешь с Яной, пока я отойду по делам?

Нервно закатываю глаза. Обращаются как с маленькой. Сидят возле меня третий день подряд, не оставляют одну, словно я не беременная, а тяжелобольная. Непросто, наверное, между больницами мотаться? Уж поместили бы нас дедом в одну да не мучались.

– Побуду, конечно, – отзывается Ильмира.

– Ты к бабушке? Почему она мне не звонит?

– Ей сейчас некогда, – на лету отвечает мама. – Отдыхай, Яна. Я через несколько часов вернусь. – Она ненадолго задерживает взгляд на Ильмире: – Спасибо.

Дверь за мамой закрывается. Подруга подходит к кровати и, сев на стул, берет меня за руку. Легонько ее поглаживает.

– Не понимаю, что происходит, – едва не плачу от досады. – Все напряженные, подавленные. Я вижу, что-то не так. Может, дедушке стало хуже или еще какая-то причина? Никто мне ничего не говорит. Еще и Эрик был сегодня взвинченный. Я брата таким никогда не видела. Янис не приходит. Три дня здесь лежу, а ощущение, что неделю. И все меня избегают. Ты вчера выходила с мамой из палаты, когда мне ставили капельницу. О чем вы говорили?

Ильмира неопределенно пожимает плечом.

– Твоя мама поблагодарила, что прихожу и поддерживаю тебя. Как твоя Бусинка поживает? Толкается?

– Притихла. Раньше такая активная была…

– Яна… – неуверенно начинает Ильмира. – Ты только в штыки не воспринимай мои слова, но, может, послушаешь родных и сдашь анализы еще раз? Все-таки здесь столица, твоя семья с возможностями. Вдруг отклонения не такие серьезные? Это придаст тебе сил. Ты еще и со сроком маму, оказывается, обманула. Она вчера уточняла у врача, и он ответил, что есть сомнения на этот счет. Я чуть сквозь землю не провалилась от стыда, потому что не знала, что сказать. Чувствую себя предательницей, что промолчала…

Повисает долгая пауза. Я уже и сама думаю сдаться и пройти обследование заново.

Вздыхаю и решительно киваю:

– Хорошо. Я вынесу этот кошмар снова. Но в последний раз. На большее меня просто не хватит. Еще немного, и сломаюсь. Особенно если услышу все то же самое, что говорили и в Калининграде.

– Молодец. Вот и правильно, – хвалит Ильмира. – Умница. Тем более срок уже приличный и ты давно не была у врачей. Может, и правда все будет хорошо, воспрянешь духом. Сердце разрывается, когда смотрю, как ты сейчас страдаешь…

– Ты ведь дождешься меня? Я хочу вернуться с тобой в Калининград.

Ильмира молчит. В ее глазах сомнение.

– Если нужно, то я, конечно, сдам билет и подожду тебя, – отвечает она после непродолжительного молчания.

Вновь киваю, в очередной раз собирая себя из осколков. Невероятно сложно решиться на анализы и исследования еще раз. Но я это сделаю. Ради Бусинки.

– Спасибо тебе. За все, – благодарю подругу.

Закрываю глаза, чтобы не дать выкатиться слезам. Надоело быть размазней, но как ею не быть, когда столько событий и все бьют по мне наотмашь? Наверное, напишу Вике и Кате сообщение, скажу им прийти завтра. Не осилю сегодня с ними разговор. Да и не хочу, чтобы кто-то еще видел меня в таком разбитом состоянии.

Глубоко вдыхаю. Потом выдыхаю. И так много раз, пока не проясняется в голове.

– Дай, пожалуйста, телефон, – прошу я.

Ильмира берет его с тумбочки и протягивает мне. Одной рукой пользоваться не очень удобно, но я справляюсь. Набираю Андрея. Хочу попросить его, чтобы пришел, но телефон вне зоны доступа сети. Набираю Яниса – ответ тот же. Сговорились они, что ли?

– Врач сказал, что сейчас необходимо максимально ограничить все гаджеты. Давай я тебе лучше почитаю? – Ильмира аккуратно забирает телефон и возвращает его на тумбочку.

От внимания не ускользает, что сегодня и она ведет себя как-то странно. Сначала брат. Теперь Ильмира. Что-то не так. Я это чувствую.

– Что-то с дедушкой? – прямо спрашиваю первое, что приходит на ум. – Ему стало хуже?

– Насколько я знаю, он еще в реанимации, но ухудшения в его состоянии нет.

Жжение в груди лишь нарастает. Может, родные в шоке из-за внезапной новости о моей беременности? Но не третий же день подряд…

Протягиваю руку, чтобы Ильмира вернула телефон:

– Дай обратно. Я позвоню отцу.

Она нехотя возвращает мобильный и отходит к окну. Задумчиво кусает губу, словно размышляя над чем-то.

Папа сбрасывает вызов и тут же присылает сообщение, что он на важных переговорах, но, как закончит их, заедет ко мне в больницу.

– Не отвечает? – интересуется Ильмира.

– Занят.

Собираюсь положить телефон рядом, но, передумав, открываю страницу Андрея в соцсети. В голове не укладывается, что он опять улетел, даже не поговорив со мной.

В своем аккаунте Ковалёв, похоже, давно не появлялся. Никаких фото, видео, ответов на комментарии – ничего нового. Однако несколько последних отзывов привлекают внимание и заставляют открыть страничку Натали.

Грудь моментально раздувает до размеров огромного шара. А следом во мне что-то с громким треском лопается. И одновременно вспыхивает боль внизу живота, заставив выронить телефон и опустить туда руку.