Текст книги "Ночь Аиды"

Нашли ли меня Зерг, Фелино и Гримиум меня уже не волновало. Хотя уверенности в том, что все будет хорошо, в душе не прибавилось. Я действовала на свой страх и риск, ведомая кошачьим инстинктом, которому решила довериться вопреки здравому смыслу и логике. Ибо кто, как не моя кошка и глубинная память предков, сокрытая в ипостаси, должен знать, что делать? С этой верой в себя и своего зверя, я решительно потянула тонкую невзрачного цвета ниточку. Похожую на первую весеннюю паутинку.

К моему удивлению нить не поддалась моей воле и натянулась, стремясь вырваться из моих пальцев и растаять в темноте миров. Ухватив ее двумя руками, я осторожно начала наматывать ее на ладонь, чувствуя сопротивление. Потянула-замерла-отпустила, подтянула к себе. Люблю рыбалку. Разглядеть, что или кого я поймала, не удавалось, да и не больно хотелось. Понимание того, что нить правильная горячей волной расходилось по всему телу, наполняя его силой и жаждой деятельности.

Вспыхнули и замерли перед моим внутренним взором строки предсказания:

 
«…Уйдут за радугу миров,
Заблудятся в осколках снов.
Умрут, не выдержав пути…» –
 

прошелестел чей-то голос, и я крикнула громко в пустоту, изо всех сил разводя ладони, разрывая липкий клей паутины, что опутала пальцы, вырывая у темноты свет.

– Не заблудятся!

– Тся… Тся… Тся… – откликнулось глухо эхо, и я упрямо повторила поднимаясь на ноги и раздирая слипшиеся края За-Гранья.

– Я – Танцующая-На-Гранях – прими меня. Впусти меня. Верни меня.

И шагнула в белесую пустоту тумана.

* * *

Темная гладь озера колыхнулась и жадно лизнула пустынный берег. Песок скукожился и почернел от поцелуя. Тишина накрыла пологом поляну перед зеркалом Ириды, отразилась от заалевших небес и застыла плотной ватой, поглощая все звуки.

Призрак выскользнул из объятий леса и бестелесной тенью поплыл к озеру, лишь у самой кромки воды обретя плоть. «Русалка», – решил бы случайный путник, увидев женщину в длинной прозрачной рубахе с распущенными волосами, если бы не тяжелые семицветные крылья, сложенные за спиной.

Самовилы. Девы, рожденные хранить и помогать, наделенные силой, неподвластной ни магам, ни шаманам свободного народа. Служительницы Радуги. Хранительницы Пути. Дочери божественной Ириды, живущие на земле. Проводницы гласа и воли богини.

Женский круг, в центре которого веками правящий род усыплял празмею Ананту. Живой пояс Ириды – последняя преграда, опоясывающая стены темницы не-бога демона Вритру.

Радужные оковы изначальной праматери Аиды Ведо, коими с момента рождения Вечность сдерживала она демоническую суть своего первенца, тяжелый нрав и безграничную жажду власти над Мирами. Жажду, которая зародилась в нем в тот самый миг, когда возлюбленный муж Матери Миров, Белый Змей, покину лоно семьи и оправился путешествовать по вселенным.

Замерев на краю почерневшего песка, Хранительница радужного пути склонила голову к плечу, будто прислушиваясь к тому, что шептал ей обожженный берег. Дослушав, потемнела лицом, запрокинула голову и распахнула рот в беззвучном крике, оповещая сестер о гибели одной из них. Предупреждая о прорехе в круге. Остерегая от необдуманных шагов. Призывая дочерей Ириды на помощь Грани, которую хранили из века в век, и людям, в чьих силах остановить не-бога демона Вритру.

Время безжалостно дохнуло на Хранительницу Агафью смрадом догоревших крыльев, тронуло дыханием ветра виски, задувая желание оплакать и проводить в последний путь погибшую самовилу. время не умело ждать.

Оно жаждало действий, рвалось туда, где радужный дракон один на один противостоял озлобленному перворожденному. Другой же удерживал в За-Гранье безумную празмею. Близнецам не хватало сил и знаний, и Грань замерла в ужасе, захлопнув все двери в другие Миры в ожидании развязки.

Хранительница пути вскинула руки над головой и распахнула крылья. Воды Мертвого озера колыхнулись, откатываясь от берега, и вернулись, чтобы омыть босые ноги самовилы. Агафья ступила на зеркальную поверхность и пошла в центр круга, словно посуху, оставляя за собой радужный след.

Где-то на противоположной точке планеты Тубан в середину зеркала Ириды вставали поочередно восемь Хранительниц, связывая разорванный пояс Ириды тугим узлом. На место девятой, убитой девы, встала Агафья, старшая рода крылатых виллис. Круг замкнулся, и взмыли единовременно самовилы к потемневшим небесам, озаренные кровью умирающего светила. В лучах закатных черными тенями мелькнули едва заметно, чтобы охватить планету радужными лентами по всем экватору.

В Старших родах и племенах шаманы уселись в родовой круг и ушли в За-Гранья в поисках тех, кто начал битву за жизнь и нуждался в помощи и силе. Потянулись поисковые ленты во все стороны света, за пределы и ткани сознаний, нащупывая Путь в Из-Гранье, где в мучительной агонии умирал радужный дракон, теряя одну за одной свои ипостаси.

Грань хорошо оградила себя от напасти, желая сохранить свой мир живым и невредимым. Живая и древняя, первородная колыбель желала выжить любой ценой, но не допустить в свой солар не-бога демона Вритру. Первенца Аид Ведо и Белого Змея. Мальчика, чье горе от потери отца вылилось в злобу и ярость.

Юношу, боль которого превратила юный мир в раскаленный шар, опоясанный вулканами и ядовитыми реками. Мужчину, который затаил обиду на Мать Миров, когда она ограничила властью своей его обжигающее Грани безумие и ненависть. Демона, который заменил любовь сладострастием и жертвоприношениями.

Грань Тубан очертила защитный круг, закусила змеиный хвост в свей пасти и прикрыла глаза-светила, чтобы возлюбленный народ ее, меняющий ипостась, не нашел Путь, ведущий к гибели. И замерла, притворившись мертвой.

* * *

Белесый туман осыпался осколками разбитых Граней, ибо вошла я в Из-Гранье не через парадный вход. Судя по всему, я просто-напросто пробила стену, шагнув в липкий кисель неизвестности. Изнанка Миров охладила мой разум, волосы покрылось изморозью, сердце замедлило свой сумасшедший ритм и пропустило удар. За тонкой радужной стеной высотой с небоскреб в сердце замкнутого круга бушевала немыслимых размеров тварь.

Мертвые драконы, сжав пасти в смертельной агонии, намертво сомкнутыми зубами, удерживали пояс силы. Черный и золотой, стоя напротив друг друга, отдавали ресурсы на поддержание умирающих младших, резерв за резервом вскрывая слои своей магии. На моих глазах рухнул голубой дракон и беснующийся демон радостно расхохотался, кидаясь на защиту в очередной раз.

Радужная стена застонала и дала трещину. Не-бог демон Вритру взвыл и метнулся вверх. В следующую секунду, обманув черного, который кинул все свои силы на штопку прорехи, безумный не-бог ринулся в сторону золотого. И практически достал его своим заостренным хвостом.

Не помня себя, я заорала в отчаянье, привлекая внимание Снежкиной сущности, кинулась на помощь, и на секунду ослепла, не успев дотянутся лентами жизни к раненому дракону. Мир покачнулся, озаренная радугой темнота моргнула и разошлась, словно масло под горячим ножом. Я замерла, не в силах поверить своим глазам.

В обожженную рану Из-Гранья, живая и полная сил, шагнула… Снежана.

Глава 7. Королевство Элтаннин. Драконы Эдассих

Сердце колотилось где-то в районе нёба. От страха я не могла сглотнуть. Горло судорожно дергалось в безуспешной попытке найти слюну и освежить хоть немного шершавые стенки глотки. Божественная празмея Ананта, моя, теперь уже бывшая богиня, чьей жрицей я все еще являлась, возвышалась надо мной и моим драконом, пристально разглядывая маленькую меня, сжавшуюся в комочек внутри собственной ипостаси.

– Эдас-с-си-х-х… Пос-с-смотри на меня… – змеиным ядом впитывались слова богини в кровь и мысли.

Я зажмурилась изо всех сил, как в детстве, когда чего-то очень сильно боялась: если не видеть, как будто и нет страшилки. Но с празмеей не срабатывало. Ее голос – шипящий, вкрадчивый, острый как ветки шипы степных цветов – проникал под сомкнутые веки и резал слух до крови. Сцепив зубы, стиснув кулаки и впившись ногтями в ладони, я молила про себя: «Ирида, помоги! Услышь меня!»

Но божественная Мать земель наших молчала, впрочем, как и всегда. Может именно поэтому я и пришла в Храм празмеи Ананты, однажды услышав в ночи тихий шелест ее речи, обещающий исполнения заветного желания. Изменила одной божественной сестре с другой, Достигла храмовных высот, подгоняемая шепотом в ночи, овладела многими знаниями, подгоняемая сладкими змеиными посулами.

Неистово веря в силу крови золотого дракона, я рвалаь изо всех сил и сухожилий, рассылая на поиски верных свих слуг в разные концы Миров За-Гранья, уходила надолго сама в другие вселенные, заглядывала в Из-Гранье, лишь бы найти, привести, бросить на алтарь Ананты и получить желаемое.

И не заметила в бешеной погоне за недоступным счастьем как теряю по капле жизнь, как рушится все, к чему прикасаюсь даже тенью своего неистовства. Как отравляю свой солар – источник жизни и души, чистый свет и любовь.

Черный дракон незаметно для божественной твари терял силы, а я продолжала жалеть себя, испуганным ребенком забившись в дальний угол, наматывала боль свою на кулак и топила силу духа в виноватости. Умирать не хотелось, но и воли для борьбы и противостояния не осталось вовсе после предательства дяди. При мысли о Верховном жреце что-то кольнуло разум, но воспаленный мозг отказался следовать за ускользающей мыслью, требуя моего внимания и действий.

Действовать не хотелось. Хотелось на ручки и побольше пирожков с мясом, чтобы заесть страх, боль и обиды.

– Эдас-с-си-х-х, ты предала меня, – и я вздрогнула, приоткрыла глаза и обмерла до ледяных иголок в пятках, встретившись взглядом с божественной празмеей Анантой.

Ее раздвоенный язык яростно метался в пасти, узкие, словно лезвия бритвы зрачки обнажали безумие, скопившиеся за годы и годы вынужденной спячки. Я вздрогнула и попыталась снова стать маленькой и незаметной, проскулила отчаянно имя возлюбленного мужа, призывая на помощь. Ожидаемо не услышала ответа и не увидела даже признаков надвигающейся помощи.

Голова моя склонялась все ниже и ниже под тяжелым властным взглядом божества, я чувствовала, как мое скукоженное тело, вопреки моей воле, пытается даже внутри собственной ипостаси пасть ниц, дабы униженно выпрашивать прощения, умоляя о жизни.

И вдруг неожиданно для самой себя ощутила, как почти безжизненный солар, скованный лично мной магией бездушия, чтобы облегчить путь поисков, сопротивляется из последних сил, не позволяя сломаться. Глухие и медленные удары сердца гулко отозвались в ушах, тяжелым голосом диджериду прокатились по жилам, заставляя встать на ноги, выпрямить спину и выйти вперед.

Мой дракон бился грудь в грудь с тварью, которая мечтала уничтожить мой мир и свободный народ, отдавая кровь и магию, защищая неразумную меня. А я – дочь райна из рода Нападающих Гиен, бесстрашная и безжалостная к врагам. Жена райна, Верховная жрица и райна правящего Дома вела себя как трусливая мышь полевка, позволяя убивать не только себя, но и едва обретенных по воле неизвестной мне кровной матери драконов.

Я закусила губу и оперлась на руки в попытке подняться из положения практически лёжа. Задрала голову, ловя взгляд высоченной разъяренной змеи, и вздохнула с облегчением: Ананта, раз за разом бросаясь на черного дракона, жаля его и пытаясь пробить защиту, забыла обо мне, посчитав более неспособной к сопротивлению.

Лопнула кожа, капнула кровь, обжигая кожу. Это было странно, но я не придала значения, вставая на четвереньки, по-прежнему поглядывая на визжащую божественную виверну, пытаясь услышать своего дракона. Шатаясь, я, наконец, выпрямилась во весь свой маленький королевский рост и глубоко вздохнула, приводя в порядок дыхание.

Солар тяжёлым камнем перекатывался в солнечном сплетении, его движения тревожным гулом отдавались в висках. Руки снова обожгло болью, я поморщилась: неприятные ощущения стало невозможно больше игнорировать.

Окинув себя взглядом, с изумлением обнаружила кровь, стекающую по запястьям. Причем горела она синем пламенем. Именно это пламя ранило плоть, оставляя ожоги, которые исчезали спустя минуту, чтобы появиться снова, острыми иглами разорвав кожу. Раны напоминали порезы от карманного ножичка, который я всегда брала с собой в дальние странствия.

Я моргнула, пытаясь прогнать видение. Но кровь и боль не исчезли, как и надрезы. Поднеся запястья к глазам, стряхнула тяжелые капли, прошептала наговор, останавливающий кровь. Синий огонь застыл в разрезе ледяной коркой, а затем рваная полоска появилась рядом. «К демонам», – отчаянно ругнулась я про себя, и вскинула голову, делая шаг вперед, требуя у черного выхода наружу.

«Ты уверена? – охрипшим от рева голосом уточнила моя ипостась.

«Да», – сжав кулаки, кивнула я и вырвалась в безумный мир взбесившейся богини.

* * *

Тишину пещеры нарушал странный звук, будто где-то лопнула тонкая струна. Воздух задрожал и тут же успокоился. Но замечать необычности было некому. Верховный жрец Эр Наг Тэ бездыханным лежал возле стены. Рядом с его неподвижным телом громоздились гигантские кольца умирающего змея. По каменеющей шкуре рептилии волнами пробегали искры и умирали, не успев загореться где-то в недрах исковерканных агонией кусков плоти.

Раздались осторожные шаги, и кто-то замер в густом полумраке перехода между пещерами. Прислушиваясь к тишине. Отражаясь глухим эхом от стен, в бассейн падали капли, разбиваясь о поверхность воды. Незнакомец шагнул под своды гостиной и двинулся в сторону жреца. Склонившись над телом мага, человек в черном плаще и надвинутом глубоко на лицо капюшоне, прислушался. Верховный жрец не дышал.

«Старый глупец. Так тебе и надо!» – выплюнул довольно пришелец и перевёл взгляд на ипостась. В ту же секунду полумертвая туша змея дёрнулась в сторону чужака. Раздалось яростное шипение, запахло ядом. Взвизгнув почти по-девчачьи, мужчина отпрыгнул в сторону, запнулся и едва не упал на кровать.

Чудовищный змей в последней попытке достать врага приподнял голову, дёрнул хвостом, распуская кольца, мышцы под кожей ожили, задергавшись тысячей маленьких змеек. Но яд слишком долго находился в теле Эр Наг Тэ. У ипостаси, без помощи человеческого собрата, не достало сил на смертельный бросок. Туша рептилии вздрогнуло в последний раз жуткой судорогой, ядовитые зубы прикусили вывалившийся язык и тварь окаменела окончательно, испустив дух.

Выдохнув и переведя дыхание, незнакомец обернулся и присел на корточки воле кровати. Райна Эдассих возлежала на ней, подобно древнему спящему божеству. Бледная почти прозрачная кожа, голубые жилки на обнаженных руках и шее, легкие тени от ресниц на щеках, полуоткрыты губы. Мужчина едва удержался, чтобы не сорвать поцелуй с королевских губ.

«Да, Эдассих, ты прекрасна даже в полусмерти. Но ядовита похлеще сдохшего змея, – дотронувшись тыльной стороной ладони к ледяному запястья королевы, прошептал пришелец. – Надеюсь, ты переживёшь радужную Ночь. А там поглядим».

Накрыв Эдассих тяжелым меховым покрывалом, мужчина поднялся на ноги, оглядел пещеру, подобрал с пола красные камешки, рассыпанные возле кровати. Задумчиво покатал их на ладони, размышляя, что за магия такая погубила не убиваемого Верховного жреца, спрятал добычу во внутренний карман и пошел к выходу.

Из пещер мало кто имел возможность перемещаться по За-Гранью. Тайных троп, которыми сюда добирались Эр Наг Тэ и райна Эдассих, незнакомец не ведал. В его власти был только портал, которым он мог воспользоваться только в десятке шагов от гор.

Достав нужный переходник, мужчина скривился: кто-то пытался пробиться в его мысли, призывая и выискивая его в пространстве. Нужно было торопиться, пока никто не заметил его отсутствия в суматохе, устроенной дикой кошкой. Хорошо хоть дурацкую птицу, созданную руками новоявленной Огненной Дикой удалось сбагрить в охотничий домик.

Иллюзорные Фениксы – твари непредсказуемые, особенно когда начинают привязываться к создателю и обретать разум. Возможности этих созданий так до конца никто и не изучил: род иллюзионов крепко хранил свои тайны, особенно те, что касались оживших фантомов, обретших плоть.

Именно поэтому после горячки боя он сделал все, чтобы птицу отправили подальше от монастырских стен. Лишив зловредную кошку помощи феникса. Кто ж знал, что она, ко всему прочему, окажется еще и последней Танцующей-На-Гранях.

«Но это уже ничего не изменит», – улыбка скользнула по плотно сжатым губам. И тут же гримаса исказила красивые черты молодого лица. Пришелец поморщился: зов становился все сильнее и нетерпеливей. Ответив на призыв, мужчина очистил разум и, раздавив в пальцах камень переход, исчез, оставив после себя звук лопнувшей струны и легкую рябь воздуха.

* * *

Я стояла на краю бездны, вглядываясь в морду разъяренного божества. Ананта пока не замечала меня, удар за ударом обрушивая на черного дракона.

«Зови помощь, девочка», – раздалось внутри меня.

«Как?!» – взвыла я, не представляя, кого и откуда призвать, чтобы выжить в неравной схватке.

«Ты – радуга! Сила в тебе!» – прошелестел черный, едва отбивая очередную подачу празмеи.

Щиты силы прогнулись, и я видела, как местами гасли искры защиты, а на драконьей чешуе появились глубокие раны.

«Предлагаю сбежать и позвать на помощь Гримиума!» – проскулила я, сжимаясь от очередного рыка и отшатываясь от края подальше. – Он же рода заклинателей, он знает как…»

«Не успеем… Догонит… – черный поднялся на дыбы, уворачиваясь от змеиного броска.

Судя по всему, сил подняться в ослепительно-оранжевые небеса у него уже не осталось. Только отвечать на удары и защищаться. Причем отбивался мой дракон уже с трудом.

«Зови… всех…» – проскрежетал голос внутри меня, и к моим ногам рухнула черная гора.

Мой дракон пал, задетый ударом змеиного хвоста. Яркой вспышкой боли вспухла во мне рваная рана на его боку. Я застонала и согнулась пополам, зажимая бок. Хрипло и рвано дышал дракон, поднимаясь на ноги. Перед моими глазами плыли разноцветные круги, то распадаясь на ленты радуги, то сплетаясь в причудливые косы. Где-то в центре солара распускался алый цветок острой боли, лепесток за лепестком кромсая внутренности.

Кровь гудела в ушах тяжёлым барабанным боем, растекаясь горячей тягучей массой по венам. На секунду мне показалось, что я горю. Я поднесла дрожащие руки к глазам и обнаружила вместо пальцев когти ржаво-золотого цвета. Попыталась дёрнуть головой, прогоняя наваждение, и поняла, что шея моя удлинилась, плечи расширились, талия исчезла.

– Эда-с-с-си-х-х… – заметила меня божественная Ананта.

Ее мертвый взгляд с белым вертикальным зрачком, из которого на меня глянула преисподняя, завораживал, призывая пасть ниц и покориться. Но что-то внутри меня сопротивлялось, прогоняя страх, шаг за шагом отвоевывая место другой мне: безрассудно смелой и отважной.

«Мой дракон пал, а я не сделала ничего, чтобы спасти его!» – билось в висках.

Повернув голову, с облегчением обнаружила черныша, крылом к крылу вставшего рядом со мной напротив замершей Ананты. Мы-драконы были крупными, но божественная тварь, которой я поклонялась долгие годы, упиваясь своим безумным желанием, в разы превосходила нас по размерам. Глядя прямо в глаза Ананте, я вдруг поняла: спасения нет и… спасение в нас, во мне.

«Радужный… Не золотой, а радужный…» – гулко перекатывалась мысль в моей голове, опустошенной остатками ужаса и адреналина.

– Эдас-с-с-сих-х… Иди ко мне, – тягучим сладким ядом окутывал божественный голос мой разум. – Ты моя… Голос-с-с клятвы… Крови… Моя-а-а…

Раздвоенный язык мелькнул прямо перед моей золотой мордой, едва не доведя до инфаркта.

– Дракайну тебе в печень! – заорала я с перепугу. – Я – не твоя! – и почувствовала облегчение. Словно все это время в солнечном сплетении рос и ширился огромный колючий воздушный пузырь и вдруг лопнул, принеся вместо боли облегчение.

Я-дракон увернулась от смертельных объятий змеиного хвоста и рванула ввысь, стряхивая с себя остатки наваждений, страхов, глупости и детства. Я – райна, дочь райна и жена короля. Я – дракон. Пускай новорожденный и глупый, но силу Рода никто не отменял, а, значит, память проснется, нужно только дать ей волю и перестать бояться быть тем, кто я есть.

Все сильнее и уверенней взмахивая злотыми крыльями, я поднималась ввысь, оставляя под собой агонизирующую землю и яростно завывающую тварь. Божественная виверна, плюнув ядом в сторону черного дракона, сорвалась за мной в небеса. Но мне было не страшно. Огонь в моих венах разгорался все сильнее, сжигая магию чужого рода, наложенную матерью для зашиты. Красные, синие, зеленые всполохи-искры, блуждающие под драконьей плотью, будили во мне пьянящее чувство свободы и целостности.

Выше-выше-выше. Виверна не успевала за мной, шипела, визжала и плевалась ядом, пытаясь достать меня-дракона. Но страшный звук не пугал. Радужный кокон вокруг моего драконьего тела защищал от внешних воздействий, окутывая все туже и туже. А я все рвалась вверх до последнего вдоха в легких, сжатых до состояния высохшей тряпки. Еще-еще. Последний взмах крыльев. Последний всполох радуги. Последний вздох разорванной грудью. И я камнем рухнула вниз.

Не ожидавшая такого маневра божественная виверна какое-то время, завывая бешеным ультразвуком, неслась вверх, вспарывая небеса свои полыхающим телом и отравляя остатки воздуха ядовитым дыханием. Крутанувшись высоко в воздухе, божественная празмея стрелой метнулась к истекающей лавой умирающей земле, где на остатках каменной площадке твердо и гордо стоял черный дракон.

Моя мертвая золотая драконья тушка рухнула к мощным когтям собрата и вспыхнула радужным пламенем. Празмея визжала, ускоряя полёт, стремясь успеть добить мёртвого дракона. Раскинув мощные крылья и упёршись в камни, черный дракон терпеливо ждал. Яркая вспышка обожгла раненый мир, сгоревший кокон распался, являя миру новорожденных детей забытых богов.

Семь драконов окружили старшего брата и приходящую в себя сестру. Защитная магия полыхнула всеми цветами радуги и круг замкнулся. Вокруг драконов взметнулись камни и лава: божественная Ананта добралась до врагов и теперь бессильно билась о купол, вне себя от бешенства. Все смешалось: небеса и земля, бездна рыгала оранжевой лавой. Выгоревшее небо рыдало мертвыми птицами, камни плавились вокруг драконов, причудливым ручьями стекая в пропасть.

«И что теперь? Мы так долго не сможем!» – прокричала я, содрогаясь от напора божественной ненависти и ярости.

«И незачем так орать, – раздался во мне хор новых голос. – Мы и с первого раза се прекрасно поняли!»

«Нашли время шутить», – рыкнул золотой дракон, наводя порядок внутри меня.

«Будем уходить в Из-Гранье. Пора», – скомандовал чёрный, не обращая внимания на мою растерянность.

А я, став одновременно девятью драконами, вдруг хихикнула: «И тебя вылечат… и тебя тоже вылечат… И меня вылечат…» – растворилась в хохоте моих зверей и исчезла в черной дыре, призывно распахнувшей свои объятья. Чтобы через секунду объявиться неизвестно где, обнаружить умирающую новообретённую сестру, злобно хохочущего еще одного змея. зажать лапами все пасти, закрыть портал перехода и ринуться на помощь незнакомке, перевернувшей мою жизнь с ног на разноцветные хвосты.