Текст книги "Черные секреты"

Часть II. «Спрашиваете, зачем мне нож? Мне страшно. Должно же быть хоть какое-то оружие, которое меня защитит… не так ли, тетя?»

Глава 5

Одна лишь мысль о переезде вызвала у нее головную боль.

Сонгён, осматривавшая дом, почувствовала усталость от одного лишь факта, что надо упаковать весь этот многочисленный скарб, перевезти его на дальнее расстояние и распаковать. Однако едва она начала подготовку к переезду, возникла другая загвоздка: решить, что забирать с собой, а что выкинуть.

Достаточно заглянуть в один ящик, набитый вещами, – и начать колебаться, выбросить их или оставить. В доме то там, то тут всплывали вещи, о существовании которых Сонгён и не подозревала. При взгляде на них она пыталась вспомнить, что это и зачем нужно, поэтому требовалась куча времени, чтобы хоть как-то систематизировать все это добро. Когда Сонгён упаковывала вещи в своей комнате, ей казалось, что она освобождает не само место, где жила до сих пор, а стирает более двадцати лет своей жизни, проведенные в этом доме.

После смерти матери они с отцом перебрались в этот дом, где Сонгён и прожила до сего дня. После ухода отца сюда пришел муж, а затем и Хаён. Теперь предстояло поместить багаж, скопленный за прошедшее время, на весы воспоминаний и определить его тяжесть.

После похорон отца Сонгён не единожды порывалась вынести его вещи, но так и не смогла, и они хранились повсюду. Потертая кожаная сумка, в которой лежали футляр для очков и дневник отца, его любимое пальто и бумажник с фотографией матери на удостоверение. Сонгён убрала все это в пакет для переработки, поскольку наступило время прощаться, – но затем вновь вытащила их и стала трогать… В итоге, не в силах разобраться с отцовскими вещами, просто потратила время.

Ее муж твердил: «Выкидывай все, что ты не использовала все эти годы и даже не имела понятия, где и что находится». Даже согласившись с тем, что необходимо по максимуму сократить количество накопленного, Сонгён чувствовала, как содрогается ее сердце при взгляде на предметы, воплощающие тоскливые воспоминания.

В конце концов муж, уволившись из больницы, лично приступил к основательной сортировке вещей. И начал он с избавления от вещей Сонгён. Они поспорили из-за пары моментов, но муж был непреклонен, говоря, что вопрос исчерпан, поэтому в итоге они попрощались со всем. После того как вещи были выброшены, дом казался пустым – но в итоге все пошло на лад. Вдобавок они решили сдать дом в аренду, а не продавать его, тем самым снизив градус сожалений.

Сонгён не успела почувствовать опустошенность, как приехал представитель транспортной компании, рассчитал смету – и вот наступил день переезда. До сих пор у нее не было даже минуты, чтобы как следует поговорить с Хаён.

После того дня, когда она сбежала из дома, Хаён ела и вела себя как обычно, будто ничего не произошло. Но появились и изменения. После начала каникул она как-то обмолвилась, что хотела бы изучить книги, стоящие в кабинете Сонгён. Та подобрала ей несколько книг по психологии, написанных доступным языком.

О переезде не было сказано ни слова. Похоже, Хаён и с отцом особо не разговаривала. Даже когда тот заговаривал с ней, девочка делала вид, что не слышит его, и уходила. Таким образом она демонстрировала никуда не девшийся гнев относительно решения отца о переезде, которое тот принял единолично. Однако когда Хаён заметила нагроможденные перед входной дверью коробки с вещами на выброс, ей не осталось ничего иного, кроме как принять происходящее.

Ее молчаливый протест против отца продолжался до дня самого переезда. Всю дорогу до Каннына она сидела в машине и молчала с постной миной.

* * *

Сонгён с облегчением вздохнула при виде Хаён, которая, выйдя из машины, оглядывала дом с раскинутым вокруг пейзажем и глубоко втягивала носом воздух. Выражение ее лица явственно указывало на то, что ей пришлось по душе это место. Хотя вещи паковали и разбирали другие, у Сонгён было достаточно дел, которыми ей предстояло заняться лично. Если б не госпожа Ом, которая помогала с хлопотами, она уже просто опустила бы руки.

Впервые Сонгён услышала о госпоже Ом, когда приезжала посмотреть дом в Канныне перед переездом. Эта женщина жила одна недалеко от прибрежной дороги, у подножия холма, и, по ее словам, уже долгое время занималась делами родственников со стороны мужа.

– Я здесь, наверное, со старшей школы… – сказала она. – В любом случае очень давно. Прошло лет двадцать с тех пор, как я взяла на себя заботу о доме.

Женщина поведала, что, когда ей было за тридцать, она потеряла мужа во время тайфуна – тот отправился на рыбалку – и с того момента в одиночку воспитывала двоих сыновей. До этого ее муж на рассвете ожидал в порту прибытие судов и зарабатывал, отбирая рыбу или чиня сети, а летом, когда приезжали туристы, ходил с жестяным ведром по пляжу, продавая напитки, – короче, брался за все, что мог. Когда женщина сказала, что живет здесь одна с тех пор, как дети выросли и перебрались в город, стало понятно, с каким упорством она шла по жизни.

– Наверное, ей уже много лет…

– Не знаю точно, но где-то за шестьдесят.

Хотя дом и пустовал в течение длительного времени, за ним следили лучше, чем ожидалось, поэтому Сонгён было любопытно встретиться с госпожой Ом. Но в тот день они не смогли увидеться.

– По сравнению с тем, что она делала все это время, заботу о доме и работой считать нельзя. От нее требовалось лишь присматривать за ним, заранее проводить уборку или подготавливать дом к сезону отпусков, и всё. Должно быть, отец заботился о ней, так как она одна растила детей.

Видимо, госпожа Ом заранее получила распоряжения от мужа Сонгён и к этому времени уже закончила с уборкой.

Кинув взгляд на Хаён, зачарованную окружающим пейзажем, Сонгён вошла в ворота и обнаружила госпожу Ом, которая ждала их, настежь отворив входную дверь и распахнув большое окно в гостиной. Завидев ее, Сонгён радостно подскочила к ней, но госпожа Ом лишь поприветствовала ее молчаливым взглядом и быстро увела за собой рабочих. Сонгён, планировавшая обменяться хотя бы парой приветственных слов, была смущена и начала искать мужа, но его нигде не было видно. Она отступила на шаг и стала наблюдать за суетящимися людьми.

Даже не беря во внимание совет врача быть осторожной на ранних сроках и наказ мужа держаться подальше от работ и не думать в них вмешиваться, Сонгён знала, насколько плохо ей удается справляться с домашними делами. Было очевидно, что если она попытается принять во всем этом участие, то лишь помешает. В дом быстро перекочевали крупная мебель и техника, а все свободное пространство заполонили вещи в коробках.

Наблюдая за тем, как споро, но неаккуратно работают грузчики, Сонгён заметила, что вдоль боковой стенки холодильника протянулась длинная черная отметина, будто кто-то поцарапал его, а на одной стороне стола появилась вмятина. Сонгён старалась поменьше смотреть вокруг, чтобы не выдать что-нибудь резкое.

– Остановились! – окликнула госпожа Ом несущих стол рабочих. С самого начала она создавала впечатление чопорного человека благодаря своему леденящему взгляду. И когда окинула строгим взором работников транспортной компании, те сразу поняли, что надо остановиться.

– С этого момента, если появится еще хоть одна царапина, я немедленно остановлюсь и позвоню в компанию, так и знайте. Если я подам жалобу на рассмотрение, время вашего возвращения домой сдвинется еще сильнее.

– Да, да, мы будем осторожны, – вяло ответили мужчины.

Но госпожа Ом была не тем человеком, который бросает слова на ветер. Она тут же достала сотовый телефон из кармана и один за другим начала набирать номера, указанные на грузовике компании. К ней быстро подошел мужчина постарше, извинился и попросил никуда не звонить, пообещав, что они будут осторожны.

– Хоть одна царапина – и с меня станется.

Движения рабочих заметно изменились. Сейчас они действовали аккуратно. Одно только это порождало доверие к госпоже Ом. Хотя они еще не успели поговорить друг с другом, Сонгён чувствовала, что они сработаются. Наблюдая за тем, как расставляют мебель, она ненадолго присела на стул, оставленный в гостиной. Может быть, от того, что она долго находилась в машине, может, от того, что стояла на месте, у нее потянуло живот. Но долго рассиживаться было нельзя. Сонгён не могла спокойно глядеть на то, как грузчики носят и распаковывают коробки, затем кое-как распихивают посуду по кухонным шкафам. Даже если они убирают ее в хлопчатобумажных перчатках, все придется заново доставать, мыть и расставлять. Лучше б они просто оставили ее как есть… В итоге Сонгён попросила не доставать еще не разобранные вещи из коробок, заявив, что сама позаботится о них. Грузчики будто только этого и ждали – и сразу ушли. Только тогда у Сонгён появился шанс перевести дух.

Хаён обвела внимательным взглядом коробки, оставленные в гостиной, и одну за другой перенесла на второй этаж те, на которых поставила мысленную отметку. Затем заперлась в своей комнате и больше не высовывала нос. Оттуда доносился стук – видимо, она была занята ее украшением.

Сонгён почувствовала облегчение, увидев, как госпожа Ом вынимает обратно кастрюли и посуду из кухонного шкафа. Несмотря на то что женщины не обменялись и словом, она чувствовала, что они на одной волне. Засучив рукава, Сонгён подошла к госпоже Ом и собиралась помочь ей вымыть посуду, но та ее остановила:

– Я займусь кухней, а вы возьмите на себя разбор других вещей.

Сонгён тут же отступила. Пожалуй, им обеим будет так удобнее.

Она принялась за коробки, которые должны были отправиться в кабинет, но те оказались тяжелее, чем ей представлялось, – в основном это были книги. Сонгён замерла в нерешительности с коробкой в руках, когда из кухни выскочила госпожа Ом и выхватила у нее груз.

– Все нормально, это я и сама могу сделать.

– Я только перенесу и поставлю…

– Отдайте, я отнесу. – Вошедший в гостиную муж попытался забрать коробку из рук госпожи Ом, но та быстро перетащила ее в кабинет. Для той, кто таскал ящики с рыбой, это и работой-то не казалось.

– Ты где был? Тебя не было видно.

– А, я осматривал окрестности… Смотрел, не надо ли ничего подремонтировать. Это книги в твой в кабинет? – спросил муж, указывая на оставшиеся коробки.

Сонгён кивнула; муж сразу же взял коробку и понес ее. Так он и госпожа Ом перетаскали одну за другой коробки в кабинет Сонгён.

Перенеся все вещи жены, муж взял свои и занес их в комнату напротив. Это был его кабинет. Окна этой комнаты выходили на горы, поэтому вид открывался шикарный, но освещение оказалось тускловатым. Гостиная находилась в центре, по правую сторону от нее располагались две комнаты друг напротив друга, а с левой стороны располагались основная спальня и ванная комната. Две комнаты справа, обращенные друг к другу, было решено использовать как кабинет для Сонгён и ее мужа.

При выборе помещений Сонгён предлагала мужу забрать под его кабинет светлую комнату с видом на двор, но муж уступил ее Сонгён. Он сказал, что ему привычнее комната с видом на горы, так как он занимал ее с давних пор.

– Тому, кто много времени проводит дома, хорошо подойдет эта комната, поэтому ее бери ты. Будущей маме полезнее находиться в месте, наполненном солнечным светом.

Сонгён подумалось, что муж прочел ее мысли. Как только она впервые увидела это место, комната с открытым пространством, наполненная солнечным светом, запала ей в душу.

Сонгён открывала одну за другой коробки, стоящие на полу, и раскладывала книги. Вскоре полки заполнились. Сонгён, открывавшая еще одну коробку, чтобы проверить ее содержимое, рефлекторно подняла голову и кинула взгляд в комнату напротив. Через открытую дверь было видно, как муж старательно раскладывает свои вещи.

Избегая его взгляда, Сонгён спешно достала содержимое коробки и убрала его в нижний ящик стола. Это были вещи, которые она тайно вытащила из кучи, предназначенной на выброс. Сколько бы она ни думала, Сонгён не могла избавиться от абсолютно всех вещей, оставшихся от отца. Ей хотелось сохранить хотя бы несколько на память о родителях. К счастью, муж выглядел занятым своим собственным скарбом.

Закончив все раскладывать, Сонгён с удовлетворением оглядела свой кабинет. Пока она сидела на стуле и водила глазами из стороны в сторону, ее взгляд упал на улицу за окном. В глаза сразу бросился горизонт, задевающий голубое небо, и на душе стало свободно. Этот дом стоил того, чтобы переехать в него, хотя бы благодаря виду, открывающемуся за окном.

Когда Сонгён зашла на кухню, то заметила, что госпожа Ом, закончив мыть посуду, вытирает ее одну за другой сухим полотенцем и ставит в шкаф. В ее руках чувствовалась сила и скорость.

– Спасибо. Ваша помощь бесценна, – приблизившись, сказала Сонгён.

Руки госпожи Ом не остановились. Женщины на мгновение пересеклись взглядами, но госпожа Ом, как и прежде, ничего не произнесла. Сонгён посчитала, что дальнейшие разговоры будут только отвлекать ее, поэтому отошла. Гораздо лучше быть человеком, молча выполняющим свою работу, чем человеком, трещащим без толку.

Сонгён обвела взглядом гостиную, внимательно рассматривая новый дом, в котором им предстояло жить. Возможно, благодаря тому, что потолок и стены были обшиты деревом, здесь чувствовались тепло и уют. Высота потолков в гостиной была значительной, отчего дом казался весьма просторным. Диван, который она использовала в Сеуле, теперь казался ей крохотным. Рядом с окном гостиной располагался камин, что часто можно встретить на виллах. Поскольку был разгар лета, не нашлось ни дров, ни инструментов для разведения огня, а почерневшее от копоти нутро камина оказалось пустым. Сонгён с волнением предвкушала, как зимой они разожгут в нем огонь.

Ребенок должен родиться ближе к сочельнику. Сонгён представила, как ставит большую рождественскую елку рядом с камином, украшает ее мерцающими огнями и подарками и смотрит в окно на падающий снег со своим новорожденным чадом… Картина казалась нереальной. Это больше напоминало чуждый ей мир на обложках журналов. Иллюзия… Поскольку ребенок еще скрыт в ее утробе.

Повернув голову, Сонгён посмотрела на лестницу, ведущую на второй этаж. Лестница и перила сохраняли текстуру дерева, поэтому смотрелись естественно и уютно. Из спальни Хаён не доносилось ни звука – наверное, уже закончила распаковывать вещи. Сонгён хотелось подняться к ней и узнать, нравится ли девочке новый дом. Если они начнут поддерживать будничное, легкое общение, то станут ближе…

Она думала, что поднимется наверх после того, как закончит уборку в своей спальне, но по пути услышала крик, доносившийся со второго этажа. Муж, промчавшись мимо стрелой, взлетел на второй этаж. Удивленная Сонгён последовала за ним. Когда они вошли в комнату, Хаён, взобравшись на кровать, топала ногами и, указывая пальцем в сторону стола, кричала:

– Там, там… Оно залезло под стол!

– Что?

– А, наверное, залетело насекомое… Перестань кричать.

– Это не насекомое. Они просто кружатся. А это огромный чернющий краб! – вопила Хаён.

Муж поднял с одной стороны стол; оттуда выскочило нечто черное и заметалось по потолку и стенам.

– Это летучая мышь, летучая мышь! – крикнул он. Как и сказала Хаён, у этой твари было большое черное тело с лоснящимися крыльями.

Летучая мышь, тоже испугавшись, отчаянно заметалась в воздухе. Хаён с отцом пригибались, чтобы избежать ее хлопающих крыльев. Сонгён, следившая за происходящим из-за двери, от неожиданности отступила назад. Муж стал озираться в поисках приспособления, чтобы поймать летучую мышь, но не сумел найти ничего подходящего в комнате Хаён, где только что распаковали вещи.

– Подожди, схожу за чем-нибудь…

Он в спешке сбежал на первый этаж. Тем временем летучая мышь повисла на потолке, словно изучая незнакомцев.

– Как она попала внутрь?

– Не знаю… Я открыла антресоль, и она вылетела оттуда.

Летучая мышь, прилипшая к краю потолка, оскалила зубы на Хаён и издала странный писк.

Девочка, пристально следившая за ней, порылась в коробке в поисках предмета, который можно было бы использовать против летучей мыши. Разбросав канцелярские принадлежности, включая ножницы и линейку, наконец достала что-то; глаза ее заблестели.

В руке Хаён был нож. Она нажала куда-то на белую рукоятку; очертив полукруг, сверкнуло острое лезвие. Сонгён, сама того не сознавая, нахмурилась. Откуда у девочки эта штука?

Хаён, вооруженная ножом, осторожно подошла к тому углу, где висела летучая мышь, издавая странный воющий звук. Выражение лица девочки во время этого медленного приближения совершенно разнилось с тем, что было у нее всего минуту назад, когда она подняла шум, охваченная страхом. Нож в ее руке, казалось, придавал Хаён смелости.

Сонгён не хотела смотреть на то, как падчерица разбирается с летучей мышью. Отчего-то она ощущала тревогу.

– Хаён, подожди, сейчас отец придет. Это опасно.

– Не хочу… я терпеть не могу, когда меня что-то нервирует, – тихо пробормотала Хаён и, затаив дыхание, быстро взмахнула ножом. Однако летучая мышь легко увернулась от лезвия и бросилась на нее, показав оскал. Черные крылья выглядели угрожающе, но Хаён, не обращая на них ни малейшего внимания, продолжала размахивать ножом.

Сонгён огляделась, второпях схватила тетрадь и швырнула ее в летучую мышь. Та изменила направление полета и бросилась на Сонгён. Женщина инстинктивно прикрыла голову и опустила подбородок, но тут увидела перед глазами нож Хаён и крепко зажмурилась. Визг летучей мыши стал громче – казалось, что крылатую тварь ранило.

Сонгён испуганно поискала ее глазами.

– Выйдите! Не мешайте! – закричала на нее Хаён; ее бесила летучая мышь, сейчас беспорядочно метавшаяся по комнате. Сонгён, сама того не осознавая, встала как вкопанная, а затем в нерешительности отступила назад. Летучая мышь, столкнувшись с людьми, даже не думала улетать и продолжала петлять в воздухе.

Откуда у них в доме такая тварь? Что-то тут не сходится, подумала Сонгён. Может быть, пока дом пустовал, чердак над вторым этажом стал местом обитания летучих мышей?.. Если так пойдет и дальше, ничего хорошего не жди. Либо летучая мышь поранит Хаён, либо девочка зарежет ее. Сонгён совершенно не хотелось, чтобы такое случилось уже в первый день после переезда. До нее наконец дошло: летучая мышь мечется в поисках выхода, откуда можно улететь. Сонгён взглянула на окно – мыши было трудно выбраться через узкий проем. Она подбежала к окну и распахнула его настежь.

Хаён, увидев, что летучая мышь висит на потолке в углу, зацепившись когтями, высоко подняла нож и бросилась на нее. Мышь легко проскользнула над головой Хаён и вылетела в окно, открытое Сонгён. Девочка подбежала к окну, высунула голову и посмотрела на улетевшую летучую мышь; затем, словно разочарованная, воткнула нож в оконную раму и закричала:

– Я могла ее поймать! Просила ведь не мешать… – Она повернула голову и посмотрела на Сонгён; ее взгляд сочился ядом.

– И что бы ты делала, если б поймала?.. Она улетела, все закончилось. И не отдашь ли мне этот нож?

Хаён не моргая уставилась на Сонгён и вытащила нож, застрявший в оконной раме. Сонгён старалась сохранять спокойствие, хотя чувствовала, как по спине у нее бежит холодок.

– Зачем тебе он? Это опасно. Давай сюда.

Хаён понизила голос настолько, насколько вообще было возможно, и прошипела:

– Вали из моей комнаты! – В глубине ее глаз струился холод.

– Хаён…

– Спрашиваете, зачем мне нож? Мне страшно. Должно же быть хоть какое-то оружие, которое меня защитит. Не так ли, тетя?

Сонгён, сама того не заметив, обняла себя за плечи и отступила назад. Горло у нее стянуло, и она не могла произнести ни слова. Услышала позади себя шаги мужа. Удушающее напряжение быстро исчезло, и Хаён быстро спрятала нож за спиной.

– Где летучая мышь? Куда делась? – спросил муж, заглядывая в комнату с веником наперевес.

Хаён – вероятно, от нелепости происходящего – ошеломленно посмотрела на него и спросила:

– Это что?

– Это? Госпожа Ом сказала, что это подойдет. Где она, где? – Опоздавший мужчина огляделся вокруг, крепко сжимая в руке веник. Сонгён хотелось поскорее выбраться из комнаты.

– Она вылетела наружу.

Сонгён, переведя дух, вышла и направилась к лестнице. Когда она спускалась вниз, низ живота сильно потянуло – похоже, мышцы перенапряглись. Она решила на время забыть взгляд Хаён и ее нож. Прежде всего ей хотелось лечь в постель и отдохнуть. Следовало успокоить колотящееся сердце.

Спустившись по лестнице, Сонгён направилась в главную спальню, но госпожа Ом, сортировавшая упаковочный мусор на кухне, попросила ее остановиться.

– Как все прошло?

– А?..

– С летучей мышью.

– А… Выпустили ее наружу.

– Похоже, москитная сетка на чердаке порвалась. Я вызову кого-нибудь, что закрепить новую.

Сонгён была рада, что ей удалось поговорить с госпожой Ом. Захотелось, чтобы кто-нибудь развеял ее волнение.

– Часто летучие мыши залетают в дом? Я и представить не могла, что встречу их здесь…

– Иногда их можно встретить в горах, но чтобы дома – такого обычно не бывает. Видимо, она обосновалась здесь в отсутствие людей. – Госпожа Ом протянула руку к лицу Сонгён, прохладная рука коснулась лба. – Вы в порядке? Побледнели что-то…

Сонгён сделала шаг назад, чтобы избежать руки госпожи Ом, и коснулась своего лица. На нем выступил ледяной пот. Признак плохого самочувствия…

– Да? Видимо, устала.

– Пойдите прилягте. Я позову, как будет готов обед.

Кивнув, Сонгён быстро пошла в главную спальню. Ощущение того, что из нее выкачали всю энергию, распространилось по всему телу.

Женщина зашла в спальню, сдвинула в сторону еще не распакованный багаж, нашла одеяло и, в чем была, легла на кровать. Она очень устала; ей казалось, что и тело ее, и душа дали трещину. Слова Хаён засели у нее в голове, не желая исчезать: «Мне страшно. Должно же быть хоть какое-то оружие, которое меня защитит. Не так ли, тетя?»

Сонгён зажмурилась. Она чувствовала, как воспоминания о том злосчастном дне намертво отпечатались в Хаён.

«Что сказала Хичжу? Да, она велела продолжать пересматривать события того дня. Мол, если человек будет сталкиваться с одним и тем же страхом снова и снова, он поймет, что больше не боится этой ситуации, что она осталась в прошлом, и все наладится… Нет, Хичжу. Ничто не кануло в прошлое. Пока тот день сохраняется в нашей памяти, мы будем продолжать бояться… Не думай… Давай сейчас не будем ни о чем думать. Потом спокойно поговорим с Хаён о произошедшем в тот день. Если в ее сердце образовалась червоточина, мы найдем способ избавиться от нее. Это домашнее задание, которое мне предстоит решать всю жизнь…»

Сонгён утомили жужжащие, словно пчелиный рой, мысли. Она почувствовала, как силы покидают ее, и провалилась в сон.

А когда открыла глаза, была уже ночь и вокруг стояла непроглядная темень.

Несмотря на летнюю жару, здесь было прохладнее, чем в городе, поскольку дом находился в лесу. Открыв глаза, Сонгён почувствовала, как прохладный ветер ласкает ее плечи, и на мгновение задумалась о том, где сейчас находится. «А, точно… Мы же сюда только что переехали». Потребуется время, чтобы привыкнуть к этому месту…

Сонгён встала с кровати и зашла в гостиную, шаря по стене в поисках выключателя. За окном стояла кромешная тьма. Ей, привыкшей жить в городе, темнота без света казалась пугающей. К счастью, страх утих, когда Сонгён наконец нащупала выключатель и зажгла свет в гостиной. Открыла кабинет, заглянула в комнаты на втором этаже, но никого не обнаружила.

«Куда все подевались?»

Ей хотелось пить, и она открыла холодильник, но тот был пуст. Эх, даже не закупились бутилированной водой… Сонгён достал чашку и налила воду из-под крана. Она почувствовала слабый, какой-то незнакомый привкус. Словно вода пропитана камнями… Возможно, ее рецепторы стали более чувствительными из-за беременности.

Когда холодная вода потекла по пищеводу, желудок заурчал. Брр… Единственной едой за день было молоко, которое Сонгён выпила утром в машине, когда они выезжали. Внезапно она ощутила зверский голод. Вода, текущая по пищеводу, пробудила аппетит.

Сонгён пооткрывала шкафчики в поисках съестного. Все, что в них было, это несколько упаковок рамёна, пакетик с супом и лапша сомён. Подумав, что завтра придется ехать за продуктами, Сонгён налила воду в электрический чайник и поставила его кипятиться. Достав кружку, открыла пакетик с супом быстрого приготовления, который требовалось просто залить горячей водой. Это на некоторое время притупит чувство голода. Сонгён уже собиралась насыпать суп в кружку, но вдруг заметила, что срок годности уже два месяца как истек. Закипела вода, щелкнул выключатель на чайнике, но Сонгён стояла в нерешительности, глядя на дату, отпечатанную на пакетике с супом, и колебалась, съесть ей его, или лучше выбросить от греха подальше.

В это время за окном мелькнул свет фар автомобиля. Сонгён быстро отложила пакетик и подошла к окну. Машина, въехав в ворота, припарковалась рядом с домом. Фары выключили, и Сонгён увидела, как из салона вылезают муж вместе с Хаён. В руке девочки было нечто похожее на ракетку для бадминтона. Муж открыл багажник и достал оттуда пакеты с покупками, загрузив себе обе руки. Похоже, они вдвоем ездили в магазин.

Сонгён быстро открыла французское окно в гостиной и вышла на улицу. Летающие насекомые, привлеченные светом, льнули к окну и липли к коже.

– Не стойте, закройте скорее! – крикнула Хаён. Сонгён быстро прикрыла окно, ведущее в гостиную.

Хаён взмахнула предметом, который держала в руке. Раздался треск, и одно из насекомых исчезло. То, что Сонгён приняла за ракетку для бадминтона, оказалось электрической мухобойкой.

– Эй, правда здорово, что мы купили ее? – крикнул муж, неся пакеты из магазина. Сейчас он был весьма энергичным. – Я не стал тебя будить, ты выглядела очень уставшей… Голодна? Подожди немного.

В приподнятом настроении он занес покупки в дом, зашел на кухню и начал расставлять на столе упакованные контейнеры.

– Мы ели это с Хаён; очень вкусно. Тебе тоже взяли. Ты же хочешь есть?

Голодная Сонгён была счастлива.

– Что это?

– Жареная рыба. Здесь всякая есть. Скумбрия, макрель, китайский окунь…

Муж деловито срывал пленку с контейнеров. Как только Сонгён подошла к столу, в нос ей ударил резкий запах. И тут же скрутило желудок.

Зажав рот рукой, Сонгён убежала в туалет. Ей стало дурно. Поднялась тошнота, хотя она ничего не ела. Несколько раз безрезультатно подкатывала рвота, затем Сонгён прополоскала рот водой из-под крана. Подняв голову, увидела свое отражение в зеркале над раковиной: глаза налиты кровью, кожа под глазами потемнела от усталости…

«Это токсикоз?»

Когда врач сказал, что скоро начнется токсикоз, ничего не произошло. На самом деле аппетит даже улучшился, поэтому Сонгён даже могла позволить себе немного фруктов после еды. Она почувствовала облегчение от того, что беременность протекает бессимптомно. А сейчас, по идее, наступало время, когда утренняя тошнота должна была практически исчезнуть. У Сонгён и раньше случались легкие расстройства желудка, но это был первый раз, когда желудок среагировал таким образом, и она опасалась, что так будет продолжаться и дальше. Сонгён снова прополоскала рот водой. Она все еще была голодна, но аппетит пропал. Во рту остался горький привкус.

Повернув голову, Сонгён увидела, что за ней наблюдает Хаён. Выражение лица девочки было ближе к равнодушию, нежели к волнению. На душе у Сонгён стало неспокойно от того, что при взгляде на Хаён не удавалось распознать ее мысли.

Она натянуто улыбнулась – мол, всё в порядке.

– Все нормально, просто мне немного нехорошо.

Хаён продолжала молча наблюдать за ней.

– Ты что-то хочешь сказать?

– Вы действительно родите?

– Что?.. Что ты имеешь в виду?

– То, что спросила. Хотела узнать, действительно ли вы собираетесь родить ребенка от моего отца.

Сонгён словно окатили ледяной водой; она застыла, не в силах ответить. А Хаён уже поднималась с беспечным видом на второй этаж. Сонгён даже не подумала о том, чтобы попросить ее остановиться.

«Что она хотела мне сказать?»

Гадкое ощущение во рту сосредоточилось на кончике языка. Снова поднялась тошнота, и Сонгён быстро склонила голову над унитазом.