Текст книги "Заклинание при свечах"

Глава девятая. Скарлет

Слухи об Эбони разлетались по школе с невероятной скоростью, обрастая всё новыми, леденящими кровь подробностями. Едва я успела услышать, как кто-то клялся, будто видел выходящего из её спальни чёрного кота, и вот уже новый слух – одна девочка своими глазами видела, как сама Эбони превращается в этого самого кота.

Это было глупо, нелепо, дико. Да, не спорю, фокусы, которые показывала Эбони, были эффектными. Она даже меня сумела сбить с толку. Но чем больше я думала о «чудесах», которые демонстрировала наша «колдунья», тем меньше верила в них. Как хотите, но Эбони была самой обыкновенной девочкой. Просто должна была ею быть.

Были ли у неё при этом какие-то нехорошие намерения? Не знаю. Но в любом случае это уже совершенно другое дело.

В тот день после обеда у нас был урок английского с мисс Шарлет. И это был первый урок, на который вместе с нами пришла Роза. Улыбаясь, она нашла свободную парту неподалёку от Айви, Ариадны и меня.

«Волнуется, наверное», – подумала я о ней. Честно сказать, я не знала, сколько времени успела Роза проучиться до того, как её заперли в сумасшедшем доме, но читать она умела и любила, это точно. Особенно те книжки, в которых среди прочих персонажей присутствовали пони.

О том, как развиваются отношения между Ариадной и Мюриэл, я тоже толком не знала, но, судя по всему, там было всё в порядке, потому что Мюриэл сидела теперь очень близко от Ариадны, а та, в свою очередь, совершенно не выглядела испуганной, как раньше. А что, возможно, они постепенно становились подругами, почему нет?

Прозвенел звонок к началу урока, и мисс Шарлет постучала указкой по своему столу, требуя тишины. Когда мы притихли, она сказала:

– Итак, в этой четверти мы с вами будем читать одну из моих любимых пьес Шекспира – «Макбета».

Несколько человек, сидевших в классе, негромко простонали. Не стану скрывать, одной из них была я.

– Нет-нет, это совсем не скучная пьеса, – сказала в ответ на наши стоны мисс Шарлет. Впрочем, уж и не знаю, какой должна быть книжка, чтобы показаться ей скучной. По-моему, мисс Шарлет любила читать больше, чем Ариадна и Роза, вместе взятые. – В этой пьесе есть всё: и убийство, и предательство, и даже… – она торжественно взмахнула в воздухе учебником, который держала в руке, – ведьмы!

Ведьмы? Вот это было уже интересно, и почти все, кто был в классе, навострили, как говорится, уши.

– У всех на парте должна быть книга, я их разложила заранее. Сейчас мы все вместе начнём читать пьесу с самого начала, первый акт, первая сцена. Но вначале нам понадобятся три ведьмы. Есть желающие?

Шепотки утихли, в классе повисла мёртвая тишина. Никто не решался поднять руку, и тогда мисс Шарлет, обведя взглядом весь класс, сказала:

– Не хотите ли вы побыть первой ведьмой, мисс Макклауд?

Эбони поднялась из-за парты с таким видом, будто только и ждала этого приглашения. Ну конечно, кому же ещё играть роль первой ведьмы, как не ей?

Признаюсь честно, самодовольный вид Эбони настолько меня возмутил, что я немедленно вскинула руку вверх и сказала:

– Я буду второй ведьмой, мисс.

– Хорошо, выходи к доске, – кивнула мисс Шарлет. – Ну, и ещё одну ведьму нам осталось… – Она посмотрела по сторонам. – Может быть, вы, мисс Фитцуоррен?

В первый момент Роза на это предложение вовсе никак не отреагировала. Мне кажется, просто не привыкла ещё слышать свою собственную фамилию. Но потом предложение мисс Шарлет до неё дошло, и Роза побледнела как мел.

– Э-э… мисс, – шёпотом сказала я, проходя мимо учительницы к доске. – По-моему, Роза очень стесняется говорить, когда на неё смотрит столько народа.

– О, понимаю, – кивнула мисс Шарлет.

А инициативу тем временем перехватила Эбони. Она со своей лукавой улыбочкой обратилась к учительнице и предложила:

– А что, если нам назначить третьей ведьмой ещё одну новенькую?

– Что ж, давайте действительно предложим роль третьей ведьмы нашей новой ученице, – согласилась мисс Шарлет и спросила, указывая на Мюриэл: – Как вас зовут?

– Мюриэл Уизерспун, – ответила та. Она неохотно поднялась, вышла вперёд и встала перед классом вместе со мной и Эбони.

Учительница дала каждой из нас по сборнику пьес, сама села за свой стол и с улыбкой принялась читать:

– «Макбет», акт первый, сцена первая. На пустынном месте. Гром и молния. Входят три ведьмы.

Лицо Эбони сделалось мрачным, слегка перекошенным, и она начала читать резким, пугающим голосом:

– Когда нам вновь сойтись втроём под ливень, молнию и гром?[1]1
  Здесь и далее пьеса «Макбет» дана в переводе С. Соловьёва.


[Закрыть]

Я взглянула на страницу в своей книге и продолжила, стараясь говорить хрипло и угрожающе:

– Когда мечей затихнет звон. И будет бранный спор решён.

Мюриэл какое-то время молчала и опомнилась только после того, как Эбони сильно толкнула её под ребра.

– Когда зардеет небосклон, – бесцветным голосом прочитала она.

– Где место? – живо спросила Эбони, вертя головой, чтобы посмотреть то на меня, то на Мюриэл.

– Степь в закатный час, – ответила я.

– Там встреча с Макбетом ждёт нас, – с несчастным видом произнесла Мюриэл.

Эбони ухватила край своей юбки и воскликнула, размахивая ею в сторону, словно краем плаща:

– Иду, мурлыка!

– Жабы зов – сейчас! – прочитала я, выпучив глаза, как та самая жаба.

– Сейчас! – вяло пробормотала Мюриэл.

А затем мы все вместе прочитали нараспев:

– Добро и зло – один обман, летим в сырой гнилой туман!

Мисс Шарлет восторженно зааплодировала, спустя некоторое время к ней присоединился весь класс.

Я слегка раскраснелась. Должна признать, что самой лучшей ведьмой из нас была, конечно, Эбони. Она не только прочитала свой текст как надо, она ещё и сыграла ведьму. Впрочем, сыграла ли? Ведь Эбони произносила свои слова так, словно они ей хорошо знакомы, словно она постоянно повторяет их. Хуже всех выглядела наша третья ведьма, Мюриэл. Слишком высокая, слишком светловолосая для ведьмы и ужасно вялая какая-то. Что касается меня, то… Ну, вторая ведьма, она и есть вторая. А вообще-то балет мне гораздо ближе, чем драматический театр.

– Отлично, девочки, отлично, – сказала нам мисс Шарлет. – Идите на свои места, пожалуйста. Теперь мы начнём читать следующую сцену и попробуем поразмыслить о том, как она увязывается с прологом, в котором участвовали ведьмы.

Пока мы шли назад к своим партам, я заметила, с каким облегчением улыбается Роза. Конечно, она была очень рада, что её не заставили выйти и что-то делать перед всем классом. А вот Мюриэл сверлила взглядом спину Эбони, будто была готова испепелить её.

– Итак, приступим, – сказала наша учительница английского языка и литературы. Она радостно потёрла свои ладошки и начала читать: – «Кто этот окровавленный? Он нам, судя по виду, может сообщить о мятеже…»

В половине четвёртого прозвенел звонок, извещая о том, что наш первый полный учебный день в новом году окончен. По-моему, больше всех остальных этому радовалась Мюриэл. Она буквально бегом бросилась в свою комнату, оставив Ариадну и нас с Айви далеко у себя за спиной.

– Я беспокоюсь за неё, – сказала Ариадна, а затем внезапно остановилась прямо посреди коридора и удивлённо воскликнула: – Поверить не могу, что сказала это. Я! Беспокоюсь о ней? Вот гадство!

– Похоже, дела у неё не лучшим образом складываются, да? – сказала Айви, подхватывая Ариадну за руку, чтобы подруга не отставала от нас.

– А тут ещё Эбони к ней привязалась. Трудное для неё начало в нашей школе выдалось, – добавила я.

Как же я ненавидела громил, задир и задавак, кто бы только знал!

– Мы должны что-то предпринять, – нахмурилась Айви. – Иначе Эбони очень быстро превратится в новую Пенни, а с нас и одной Пенни достаточно.

На верхней площадке лестницы мы распрощались с Ариадной и направились к себе, в комнату номер тринадцать. Там я стянула с шеи школьный галстук и швырнула его на стол, прямо на тетрадки, в которых нужно было делать домашние задания. Подумать только, двух дней не успели проучиться, а этих тетрадок уже целая куча набралась! У меня громко заурчало в животе. Я вначале не поняла, почему успела так сильно проголодаться, но потом вспомнила, что почти ничего не съела во время обеда, слишком занята была разговорами о фокусе, который показала нам Эбони на уроке истории. Но был ли это на самом деле обычный… фокус? У меня из головы не шли её карты. Странно всё это было, очень странно.

А дальше, разумеется, всё пошло, как у Алисы в Зазеркалье – «страньше и страньше».

На ужин мы пришли в первых рядах – редчайший для нас с сестрой случай. Обычно мы приходили попозже, вразвалочку, и спокойно пристраивались в конце уже начинающей редеть очереди. Но сегодня мы были в столовой ещё до того, как повариха успела открыть окно раздачи, а когда открыла, то окинула меня подозрительным взглядом и спросила:

– Ты что, замышляешь что-нибудь?

– Почему вы так решили? И с какой стати я буду что-то замышлять? – с невинным видом поинтересовалась я.

Она ещё сильнее прищурилась и ответила:

– Потому что не верю, будто тебе так не терпится поскорее получить моего жаркого. Оно давно уже всем поперёк горла стоит.

– Ну, а если вы это знаете, тогда почему продолжаете готовить его? – сказала я, подставляя тарелку.

Повариха ничего не ответила, сделала непроницаемое лицо и с таким негодованием налила мне половник дымящегося варева, что часть его выплеснулась через края тарелки.

Айви благоразумно промолчала, и ей повариха наполнила тарелку намного аккуратнее, чем мне. Мы отправились за свой стол, где уже сидела мадам Зельда. Не скажу точно, что именно лежало на её тарелке, но явно что-то более свежее и привлекательное, чем у нас с сестрой.

– Проголодались, девочки? – с улыбкой спросила она.

– Ага, ужасно, – ответила я, запихивая в рот полную ложку. – Ой, горячо!

Айви рассмеялась, глядя на меня.

К тому времени, когда столовая стала наполняться народом и вместе с остальными пришла Ариадна, мы со своими порциями почти расправились.

Мы помахали Ариадне, и она, вместо того чтобы помахать в ответ и встать в очередь на раздачу, направилась прямиком к нам.

– Почему вы так рано сегодня сюда спустились? – спросила Ариадна, нервно перебирая в воздухе своими пальцами. – Я стучалась к вам, но никто не откликнулся.

– Прости, – сказала Айви. – Я боялась, что, если мы сейчас же не отправимся в столовую, Скарлет свою подушку слопает.

Я шлёпнула Айви по руке, и она рассмеялась.

– Да ладно, всё в порядке, – слабо улыбнулась Ариадна и пошла за едой.

В столовой Руквудской школы всегда было шумно, и все попытки учителей унять его успеха не приносили. Но шум шуму рознь, и, доедая последнюю ложку жаркого, я вдруг отметила, что он становится всё громче и громче. Явно что-то произошло.

Я повернула голову и увидела Эбони, стоявшую на столе, нависая над Мюриэл.

Я вскочила и побежала к месту происшествия. За спиной нарастали крики учителей.

– Ты больше никому об этом не расскажешь, – говорила Эбони. Глаза у неё горели огнём, всё тело напряглось, как сжатая пружина.

Мюриэл пыталась что-то возразить, но слова застревали у неё в горле.

– Ты больше никому об этом не расскажешь, – повторила Эбони.

Со мной поравнялась мадам Зельда и крикнула, указывая пальцем на Эбони:

– Слезь со стола, немедленно!

Эбони медленно повернула голову и улыбнулась. Просто улыбнулась и не сдвинулась с места.

Мадам Зельда ахнула, отпрянула, а затем, бормоча что-то себе под нос, пошла прочь.

А я стояла и не верила своим глазам – неужели мадам Зельда испугалась Эбони?

Глава десятая. Айви

После ужина никто не мог забыть о том, что произошло в столовой. Эбони в конечном итоге со стола слезла, разумеется, но это было не так уж важно. У всех в голове отпечаталась картинка, когда она ещё стояла на столе и смотрела свысока не только на Мюриэл, но и на мадам Зельду. И при этом Эбони не понесла никакого наказания. Представляете себе – никакого! Я, конечно, понимала, что Руквуд теперь стал не таким, как раньше, но кричать на людей, взобравшись на стол? Разве это не грубейшее нарушение школьных правил?

Вскоре после того, как все понемногу разошлись и коридор опустел, мы со Скарлет постучались в комнату Ариадны.

– Входите! – ответили нам из-за двери.

Ариадна сидела на своей кровати и разговаривала с Мюриэл.

– Что там у вас произошло? – спросила Скарлет. Деликатностью моя сестра никогда не отличалась и любила задавать вопросы, что называется, в лоб.

– Мюриэл видела кое-что в комнате Эбони, – Ариадна повернулась к нам.

– У неё есть кот! – кивнула Мюриэл со своей кровати.

– Что? – переспросила я.

– В самом деле? – сказала Скарлет. – А я думала, что это очередная глупая сплетня.

– Я не лгу, – печально проговорила Мюриэл. – У неё есть кот. Чёрный. Дверь её комнаты была приоткрыта, и я видела, как он зашёл внутрь. Я кому-то рассказала об этом в столовой, а Эбони, очевидно, услышала. Следующее, что я помню, – это как она стоит на столе и кричит мне в лицо.

Я почесала нос. Дело в том, что Эбони на самом деле не кричала. Впрочем, и не шептала тоже.

– Так, – сказала Скарлет. – Кот, значит. Но школьные правила запрещают держать домашних животных в своей комнате. Только лошадей и только на конюшне.

– Да уж, – вздохнула Ариадна. – Здесь на каждую ерунду есть своё правило.

– Это ещё не всё, – продолжила Мюриэл. – Вы же сами видели, как она стояла надо мной. Хотела заставить меня замолчать. – Мюриэл поднялась и выпрямилась во весь свой немаленький рост. – Неужели вы ещё не догадались, кто она?

Я переглянулась со Скарлет.

– Мы слышали, конечно, слухи… – осторожно начала я.

– Но Руквуд и слухи так же неотделимы друг от друга, как его столовая и жаркое, – подхватила Скарлет. – Обо мне ты тоже наверняка много чего услышала.

– Было дело, – кивнула Мюриэл. – Говорят, ты разнесла в щепки рояль, а потом тебя упрятали в психушку.

– А теперь слушай сюда, – сказала Скарлет, наставительно поднимая указательный палец.

– Перестань, Скарлет, не надо, успокойся, – я перехватила сестру за руку.

– Ладно, уже успокоилась, – ответила она, взглянув на меня.

– Они правы, Мюриэл, – сказала со своей кровати Ариадна. – В этой школе много всяких глупостей рассказывают. Так что, если кто и называет Эбони ведь…

– Тсс! – перебила её Мюриэл и замахала руками. – Не произноси это слово, не надо!

– Ну, хорошо, – согласилась Ариадна и продолжила, слегка пожевав губами: – Э-э… так вот, если кто-то что-то и сказал про Эбони, это ещё не значит, будто она в самом деле…

– Так вы, значит, не верите, что она?.. – спросила Мюриэл, складывая свои руки на груди. При этом она посмотрела на нас, как на слабоумных.

Я подошла и села на кровать рядом с Ариадной – долго стоять мне было тяжело, до сих пор ныли мышцы после вчерашних занятий балетом.

– То есть, если Эбони действительно… – Мюриэл бросила на меня предупреждающий взгляд: – Если Эбони действительно такая, как про неё говорят, тогда она должна колдовские снадобья варить, заклятия накладывать, верхом на метле летать и прочие такие штуки делать, так, по-вашему?

– Точно, точно, – закивала Скарлет. – А она что? Только пытается страху на всех нагнать, но таких любителей выпендриваться мы и без неё видели. Ну, карточный фокус один раз показала. Что ещё? Кота тайком в своей комнате держит… возможно.

– Правда, тот фокус с картами… очень впечатляющий фокус, надо признать, – сказала Ариадна, задумчиво теребя одеяло. – И вообще, есть в ней что-то такое… жуткое. И представление она странное устроила на английском, когда мы «Макбета» начинали читать.

– Но она же человек, разве нет? – начала я. – Просто человек, и нет в ней ничего…

Продолжить мне не удалось, меня прервали всхлипывания Мюриэл.

Мы все переглянулись, не зная, как нам на это реагировать. Нужно заметить, мне очень странно было видеть рыдающую белобрысую верзилу. Особенно зная о её прошлом.

– Мюриэл, – окликнула её Ариадна. – Что с тобой?

– Ведь я… – всхлипнула Мюриэл, утирая глаза. – Ведь я просто хотела начать всё заново! А она вмешалась и всё испортила! – Она вновь тяжело опустилась на свою кровать, и под весом её тела застонали пружины. – Не прекращает приставать ко мне. Но ведь это нечестно, я вообще, можно сказать, её не знаю, что она ко мне прицепилась? Я же ровным счётом ничего ей не сделала!

И она снова зарыдала.

– Вот-вот, – негромко заметила Ариадна. – Когда-то ты точно так же и меня плакать заставляла.

Мюриэл в последний раз всхлипнула и подняла глаза на Ариадну.

– Мне очень стыдно за это, – сказала она. – Я ужасно вела себя, просто ужасно. Теперь я это понимаю и надеюсь, что ты сможешь простить меня, хотя я совершенно этого не заслуживаю.

Моя подруга прикусила губу. Она явно не ожидала таких слов от Мюриэл – как и я сама, впрочем. После долгой паузы Ариадна, наконец, сказала:

– Хорошо. Я смогу простить тебя, Мюриэл. Если, конечно, ты действительно раскаиваешься и действительно стала другой.

– Совершенно другой, – благодарно кивнула Мюриэл, утирая слезы.

Ариадна улыбнулась, ведь она столько времени мечтала о том, что этот миг настанет. И он настал, и все мрачные тени прошлого рассеялись без следа.

– Я что хотела сказать-то, – Мюриэл шмыгнула носом. – С Эбони что-то не так. Очень сильно не так. И боюсь, она не перестанет мучить меня.

– Не бойся, мы её остановим, – Скарлет сложила руки на груди.

Ариадна кивнула.

– Мы её в бараний рог скрутим, – с необычной для себя жёсткостью подтвердила она.

А я ничего не сказала. В прошлом мы уже не раз пробовали и остановить, и скрутить в бараний рог задавак-забияк. И что?

Иногда нам это удавалось, но чаще эти попытки приводили к тому, что наше собственное положение становилось ещё хуже, только и всего. И неважно, действительно ли Эбони умеет колдовать или она просто очередная задира, но кто может знать, что случится, если мы попробуем встать у неё поперёк дороги?

В ту ночь я думала, что мне не уснуть до утра – мешали гудящие в голове мысли. Однако как-то незаметно и довольно быстро на мои глаза опустился чёрный занавес, и я погрузилась в сон.

Я была в лесу, и в ветках посвистывал ветер. Всё вокруг казалось серым, словно мир лишился своих красок. Впрочем, впереди я видела одно алое пятно – это горел огонь. Ярко горел. Жара, который должен идти от пламени, я не ощущала, но почему-то знала, что ещё почувствую его, когда подойду ближе.

Выйдя на поляну, я поняла, что это не огонь костра и не пожар. Это горели сотни, а может быть, даже тысячи свечей. Они были расставлены по всей поляне, и среди этих огней кто-то стоял. Фигура. Женская. Я могла рассмотреть контур высокой остроконечной шляпы у неё на голове, и длинное чёрное платье, и зловещие острые ногти на её пальцах. Она стояла ко мне спиной и произносила нараспев слова на незнакомом мне языке.

Затем она повернулась ко мне, но её лицо оставалось неясным, размытым. Однако это была Эбони. Я знала, я чувствовала, что это Эбони. И на ногах у неё были такие же тяжёлые башмаки, как у Эбони, и такой же чёрный потёртый саквояж стоял на земле у её ног.

Размытые черты лица пришли в движение, казалось, кто-то принялся лепить их, как из глины, и они постепенно твердели, складывались в знакомый облик. Теперь передо мной возникло лицо Эбони.

Она раздвинула губы в своей улыбке, от которой бежал мороз по коже.

– Айви. – сказала она. – Ты как раз вовремя.

Вокруг бушевало, потрескивало пламя зажжённых свечей.

– Что ты делаешь? – спросила я.

Она не ответила, но опустила руку вниз и сделала какое-то неуловимое движение пальцами. Со звонким щелчком сами собой открылись застёжки саквояжа.

Я не знала, что лежит там, внутри, и не хотела смотреть в саквояж. Не могла. Меня охватил дикий страх.

– Смотри, – произнесла Эбони мелодичным, завораживающим голосом. – Смотри внимательнее.

– Зачем? – спросила я. Больше всего мне хотелось повернуться и убежать прочь без оглядки, но ноги меня не послушались и медленно зашагали вперёд. Сами по себе. Помимо моей воли.

– Потому что я собираюсь показать фокус, – всё с той же улыбкой ответила Эбони.

Стоило ей произнести эти слова, как из открытого саквояжа повалил чёрный дым, начал окутывать меня, забиваться в лёгкие, заставил пригнуться к земле…

А затем я начала падать…

И падала, падала, падала…

Пока не проснулась.

А проснувшись, резко села в постели и начала откашливаться так, словно удушливый чёрный дым всё ещё наполнял мои лёгкие.

Я протянула руку, схватила с прикроватного столика кружку с водой, которую поставила сюда с вечера, и жадно, буквально одним глотком, осушила её. Дым рассеялся. Меня окружала темнота.

Я поморгала и поняла, что нахожусь не в лесу. Что я в кровати. В своей кровати. В Руквуде. В комнате номер тринадцать.

– Ей меня не запугать, – прошептала я, уставившись в темноту.

Кого при этом я хотела убедить в этом – окружающий мрак или саму себя? Не знаю. Честно скажу, не знаю.