Текст книги "Заклинание при свечах"

Глава седьмая. Скарлет

Это была наша первая ночь после возвращения в Руквуд, и неприятности нашли нас, не заставив себя долго ждать.

Мы распаковали свои вещи и отправились в туалет, готовиться ко сну. Примерно часом ранее ушла от нас в свою комнату Ариадна.

Туалет был переполнен, к каждой раковине выстроилась очередь желающих умыться, почистить зубы и причесаться перед зеркалом. Мы с Айви пристроились в конце одной такой очереди. Спустя какое-то время в дверь туалетной комнаты заглянула сестра-хозяйка и воскликнула, присвистнув:

– Не толпитесь, не пихайтесь, все успеете! Никуда раковины от вас не денутся!

Сказав это, она вновь скрылась за дверью, а столпотворение от её слов ничуть не уменьшилось.

Мы помахали Ариадне, которую заметили в другой очереди. Перед Ариадной и уже у самой раковины стояла Мюриэл, она возвышалась над всеми на своих длиннющих, как бобовые стебли, ногах. Эх, и верзила была эта Мюриэл, на целую голову выше большинства остальных девочек! Сейчас она с нескрываемым презрением рассматривала казённую руквудскую зубную щётку, которую крутила в руках.

Но тут в туалетную комнату вошла Эбони, и в один миг всё изменилось.

Толпа расступалась перед ней, словно море перед Моисеем, когда он уводил через него свой народ из египетского плена. Летящей плавной походкой Эбони легко скользила вперёд с загадочной улыбкой на лице. Она подошла вплотную к Мюриэл и спокойно сказала:

– Я хочу воспользоваться этим зеркалом.

Не вытаскивая зубной щётки изо рта, Мюриэл повернулась и посмотрела сверху вниз на Эбони. И тут произошла первая странность. Казалось, явно уступавшая в росте Эбони вдруг стала в два раза выше, и теперь уже она смотрела на Мюриэл сверху вниз.

– Ф фём дело? – спросила сквозь зубную щётку Мюриэл.

– Я сказала, что собираюсь воспользоваться этим зеркалом, – спокойно, не повышая голоса, повторила Эбони. Все вокруг притихли и во все глаза следили за тем, что будет дальше. – Освободи место, или…

– Или что? – спросила Мюриэл, смачно сплюнув в раковину зубную пасту.

– Или ты пожалеешь о том, что встала у меня поперёк дороги, – ответила Эбони и склонила голову набок, не переставая всё так же загадочно улыбаться. – Есть много способов наказать того, кто не хочет делать того, что я хочу.

Наслушавшись от Ариадны рассказов о свирепости Мюриэл, я ожидала, что сейчас произойдёт нечто эпохальное, и даже привстала на цыпочки, чтобы лучше видеть и не упустить ни малейшей детали.

Но, к моему удивлению, Мюриэл не взорвалась и ответила вполне миролюбиво, хотя и обиженно слегка:

– Ладно, погоди немного, сейчас закончу.

Мюриэл снова повернулась к раковине, но в тот же миг словно на чём-то поскользнулась и кулём повалилась на пол. Все вокруг дружно ахнули, но при этом никто не двинулся с места.

– Я тебя предупреждала, – напомнила Эбони. Она спокойно перешагнула через лежавшую Мюриэл и принялась расчёсывать свои шелковистые волосы, глядя в зеркало и что-то мурлыкая себе под нос. Мне эта песенка была неизвестна, но напоминала какую-то детскую считалочку.

Знаете, то, что я только что увидела, мне очень сильно не понравилось.

Я никак не могла понять, как всё это произошло. И, наверное, не я одна ничего не понимала, потому что в туалетной комнате стояла мёртвая тишина, которую нарушала только песенка Эбони. А спустя ещё пару секунд зашевелилась на полу Мюриэл. Она села и тут же зарыдала. Взахлёб. И в тот же миг словно разрушилось какое-то заклятие: все вдруг ожили и вновь заговорили.

Я пробилась к тому месту, где сидела Мюриэл, ворча на ходу:

– Посторонитесь, если никто из вас ей помогать не собирается.

Мюриэл неохотно приняла мою протянутую руку, неловко поднялась, потёрла ушибленную ногу и взглянула на Эбони, а затем, так и не сказав ни слова, бегом бросилась в коридор.

Я не понимала, что за игру ведёт Эбони, но она очень неприятно напоминала мне нашего старого заклятого врага Вайолет – или, во всяком случае, ту злую Вайолет, какой она была в первый год нашей учёбы. И Вайолет, а теперь и Эбони принадлежали к тому сорту людей, которые считают себя лучше других и думают, что это даёт им право командовать всеми вокруг. А те, кем такие люди командуют, почему-то легко мирятся с этим!

Я подошла к Эбони, встала, подбоченившись, рядом с ней и спросила, когда она повернулась ко мне.

– Зачем ты это сделала, Эбони?

Она подмигнула мне, наклонилась вперёд и прошептала одно лишь слово:

– Сила.

– Что? – не поняла я и оглянулась по сторонам, посмотреть, слушают ли нас остальные девочки, но все они были заняты какими-то своими делами. Было такое впечатление, будто кто-то стёр из их памяти всё, что произошло здесь в последние несколько минут.

– Сила, – повторила она. – Некоторые из нас обладают ею… – Она посмотрела в сторону двери и добавила. – А другие нет.

Затем она снова повернулась лицом к зеркалу и принялась напевать ту же песенку.

– Ну, хорошо, пускай сила, – сказала я. – Но, кстати говоря, часть этой самой силы ты могла бы использовать на то, чтобы перестать быть такой дрянью.

Мои слова она оставила без внимания.

Сквозь толпу протиснулась Ариадна и встала рядом со мной.

– Я… Мне нужно… Я должна пойти и посмотреть, как там Мюриэл, – сказала она.

Это меня удивило, хотя и не сказать, чтобы очень уж сильно. Неважно, что там сделала Ариадне Мюриэл в прошлом, но сейчас они явно начинали ладить друг с другом. Что ж, почему бы и нет? Тем более что у Ариадны очень доброе сердце, и она способна простить любого.

А вот про Эбони такого никак не скажешь.

Как говорится в сказках, долго ли, коротко ли, но мы с Айви добрались, наконец, до раковин, умылись, почистили зубы и направились в свою комнату номер тринадцать. Нужно признаться, я была рада тому, что при этом не столкнулась больше с Эбони. Что-то с ней было не так… Неправильное что-то было.

Странное у меня возникло ощущение, когда я после долгого перерыва вновь улеглась в свою, ставшую почти родной школьную кровать. Между прочим, постели в Руквуде было принято заправлять по-больничному, подворачивая все края и уголки, поэтому мне пришлось повозиться, пока я всё разобрала и расправила, но когда, наконец, улеглась, то, не поверите, почувствовала себя как дома.

Некоторое время я раздумывала над тем, стоит ли мне прятать свой новый дневник на старое место, в матрас, и решила, что не стоит, потому что теперь этот тайник был известен слишком многим.

«А стоит ли мне вообще его прятать? – мелькнуло у меня в голове. – Что мне теперь-то скрывать? Нет у меня никаких таких важных секретов».

Но тут я вспомнила, что только что произошло в туалетной комнате. Да, конечно, в школе не было больше ни мисс Фокс, ни Вайолет, и даже Пенни вроде бы стала немного мягче, но на горизонте замаячила новая угроза – Эбони.

И я решила, что пока буду класть дневник в свою наволочку, хотя это хранилище, конечно, очень ненадёжное, временное. А хороший тайник нужно искать, и поскорее, иначе как бы не попал мой дневник вместе со снятой грязной наволочкой в прачечную.

На соседней кровати лежала Айви. Она зевнула и сказала, вздохнув:

– Снова в Руквуде.

– Ага, снова. Всё по-другому, но… – Тут уже я сделала глубокий вдох. – Но в принципе то же самое. Задиры, тайны, сплетни и…

– …и легендарное жаркое, – закончила за меня Айви. – Горы, горы жаркого, которое предстоит съесть до ближайших каникул.

Было темно, но я знала, что в этой тьме мы с сестрой сейчас улыбнулись друг другу.

– Спокойной ночи, Скарлет, – сказала она.

– Спокойной ночи, Айви.

В комнате было весьма прохладно, простыни слегка «кусались», щекотали мне кожу, но всё это не помешало мне закрыть глаза и почти сразу провалиться в глубокий сон. Никакие сны мне в ту ночь не снились.

Проснулась я от громкого звона и сначала даже испугалась, не сразу сообразив, что это наш старый знакомый – утренний колокол Руквудской школы.

Я села в кровати и увидела, что Айви уже поднялась и сидит возле зеркала, расчёсывая свои свалявшиеся за ночь пряди щёткой, доставшейся ей в наследство от мамы.

– Что это ты уже встала? – спросила я.

– Выспалась хорошо, – сладко потянулась сестра.

– Я тоже, – сказала я, выбираясь из постели.

Сквозь старенькие вытертые занавески пробивалось яркое солнце. Шуршали листья на деревьях, тихо шевелили своими зелёными пальцами.

– Интересно, как там наша Ариадна, – сказала Айви. – Всё-таки первая ночь в одной комнате с Мюриэл…

Одевшись и приведя себя в порядок, мы отправились узнавать, как дела у Ариадны. Постучали в дверь комнаты номер пятнадцать, она моментально открылась, и появилось похожее на мышиную мордочку личико Ариадны.

– Доброе утро, – прошептала она, выскальзывая к нам в коридор.

– Ну, как ты, цела? – спросила Айви, хотя и так было видно, что ничего с нашей подругой не случилось.

– Нормально, – подтвердила Ариадна. – Она была такой подавленной после той стычки с Эбони, и я спросила, всё ли с ней в порядке. Мой вопрос её слегка развеселил. Затем она сказала, что хочет почитать, взяла свою книгу и больше не произнесла ни единого слова.

– Вот видишь? – я легонько толкнула Ариадну локтем в бок. – Я же говорила, что всё будет хорошо.

– Скарлет, прекрати пихать людей локтями, – сказала Айви.

Я и её толкнула в бок, пусть знает.

Между тем довольной и тем более радостной Ариадна не выглядела. Я заметила тёмные мешки у неё под глазами и свалявшиеся волосы на голове.

– Мы с Айви отлично выспались, а вот ты, я вижу, нет, – сказала я.

– Видишь ли… – потупилась Ариадна, ковыряя пол носком своей туфли. – Я понимаю, это глупо, конечно, но я не могла расслабиться, зная, что она в одной комнате со мной. Это было как… наваждение или что-то в этом роде. Ну, не могла я себя заставить забыть, какой она была раньше.

Тут, словно по сигналу, дверь открылась и появилась Мюриэл. Мы с сестрой дружно посмотрели на Ариадну и увидели, что она побледнела от страха. Впрочем, напрасно Ариадна беспокоилась. Мюриэл, судя по всему, ничего не слышала из нашего разговора, потому что она просто улыбнулась нам и сказала:

– Доброе утро. Интересно, что сегодня будет на завтрак?

– Овсянка, тут и гадать нечего, – ответила я.

– О, овсянка. – Похоже, это известие Мюриэл нисколько не огорчило. Вообще, должна вам заметить, для громилы, которая, по словам нашей подруги, была свирепее самой Пенни, Мюриэл выглядела на удивление доброжелательной и даже милой, пожалуй. – Хорошо, увидимся в столовой.

И она зашагала к лестнице.

Мы с сестрой снова посмотрели на Ариадну и ничего не сказали. Я лишь удивлённо подняла бровь, словно спрашивая: «Задира? В самом деле?»

Ариадна всё прекрасно поняла.

– Но я серьёзно! – пропищала она. – Она была… ужас что такое!

– Ну, ладно, ладно, – сказала Айви. – Мы тебе верим. Просто сейчас она выглядит… э… несколько иначе.

– Ага, – кивнула я и добавила: – А сейчас, я думаю, больше всего нам следует опасаться Эбони.

В столовой нас встретил знакомый запах овсянки, но, оглядевшись по сторонам, я обнаружила, что кое-что со вчерашнего дня всё-таки изменилось.

У Эбони появились поклонницы.

Их было не много, однако они были. Эбони как раз подходила к окну раздачи, а рядом с ней, словно котята возле мамы-кошки, увивалась стайка девочек.

Присмотревшись, я поняла, что эта стайка поклонниц Эбони состояла в основном из бывших соседок Ариадны по комнате, хотя кроме них было и ещё несколько девочек из младших классов.

– Это ещё что такое? – недовольно прошептала я, указывая на этих девочек, пока мы подходили к окну раздачи.

– Похоже, у неё появился свой фан-клуб, – удивилась Ариадна.

Мы понаблюдали, как две девочки сцепились друг с другом за право донести поднос Эбони до стола, за которым должна была сидеть их богиня. Эту проблему богиня решила мгновенно и гениально просто, оставив одной из девочек поднос и вручив второй свою кружку с чаем. Затем все они направились к одному из столов, где Эбони уселась на почётном месте, а поклонницы сгрудились с обеих сторон возле неё. При этом Эбони всё время что-то говорила. Я понятия не имела, о чём она говорит, потому что её голос тонул в шуме, который вечно стоял в столовой, но зато видела, как слушают Эбони её поклонницы. Они жадно ловили буквально каждое её слово. Стоило Эбони повести рукой, и все девочки принимались следить за её движением, словно пытаясь увидеть нарисованный в воздухе рисунок.

– Просто чушь какая-то, – сказала я. – Не может Эбони быть настолько интересной, верно?

Мимо Эбони и её поклонниц проходила учительница – новая какая-то, я ещё имени её не знала, – и что-то сказала им, очевидно, спросила, почему они сидят не за столом своего факультета. Но поклонницы Эбони не обратили ни малейшего внимания на учительницу, и та, покраснев от возмущения, пошла дальше.

Получив свои миски с овсянкой, мы направились к своему столу. Я не смогла удержаться и сделала небольшой крюк, чтобы пройти мимо Эбони и её компании. Это позволило мне уловить несколько обрывков из их разговора:

– Это правда? – спросила одна из девочек.

– Научи меня, Эбони, пожалуйста!

– Покажи нам, что ты умеешь делать!

Я закатила глаза. Лезут из кожи вон, чтобы привлечь к себе её внимание.

А затем до меня вдруг долетел ещё один вопрос. Его дрожащим от восхищения голосом задала Агата:

– Ты действительно умеешь колдовать?

В первый момент Эбони ничего не ответила, а я невольно остановилась и повернула голову. Эбони смотрела прямо на меня своими серыми грозовыми глазами, в которых, казалось, сверкали молнии.

– Да, – сказала она. – Умею.

Глава восьмая. Айви

Завтрак мы сумели закончить без приключений, но теперь нас ожидал первый на сегодня урок, поэтому, как говорится, всё ещё было впереди.

Я внимательно изучила новое расписание. Очень полезная вещь, между прочим! Знаете, как трудно мне было в первые дни своего пребывания в Руквуде без расписания и поэтажных планов школы. Приходилось тащиться тогда следом за Ариадной, прикидываясь, будто мне хорошо известно, куда и когда нужно идти.

Но я отвлеклась, извините.

Итак, первым уроком в тот день была история с мадам Лавлейс – учительницей такой старой, что она, казалось, была покрыта паутиной.

– Рассаживайтесь, кому куда захочется, девочки, – сказала она своим скрипучим голосом, когда мы всей гурьбой ввалились в класс. – Начнём новый учебный год по-новому.

Мы со Скарлет метнулись к парте в первом ряду и заняли её. Уселись, и только тогда я вдруг вспомнила про Ариадну. Раньше я с ней сидела за одной партой, а теперь Ариадне придётся искать место где-то позади нас.

– Прости, – шепнула я ей.

– Всё в порядке, – ответила Ариадна и ушла на несколько рядов в глубь класса.

Тем временем мадам Лавлейс села за свой стол и сказала:

– Тишина, тишина! Давайте начнём. Откройте свои учебники на странице сто пятьдесят три. Читайте и запоминайте даты, которые там написаны.

Мы ещё и учебники открыть не успели, а мадам Лавлейс уже уронила свою голову на грудь и начала похрапывать.

– Она просто уснула или ей плохо? – услышала я прозвучавший откуда-то сзади голос Мюриэл.

– Все нормально, – откликнулась Скарлет.

Нам даже не нужно было переходить на шёпот. Мадам Лавлейс была туга на ухо даже когда бодрствовала, а уж во сне… Думаю, что, когда она спала, её даже выстрелом из пушки разбудить было трудно.

– И чем же в таком случае мы будем заниматься? – спросила ещё одна девочка из новеньких.

– Я знаю чем, – ответил ей голос со знакомым шотландским акцентом.

Я нервно сглотнула. Знаете, в голосе Эбони, в её интонациях было что-то такое… Как бы это объяснить?.. Ну, словно она тебя в Зазеркалье прогуляться приглашает или в кошмарный сон затягивает – и страшно, и сил нет отказаться.

– Почему бы мне не показать вам кое-что? – продолжила Эбони и, прежде чем кто-нибудь успел сказать хоть слово, уже зашагала по проходу. Встала возле доски, повернулась лицом к классу. Я заметила, каким странным стало выражение её тёмно-серых глаз – они затуманились, и казалось, будто взгляд Эбони устремлён куда-то вдаль.

– Просто не обращай на неё внимания, – пробормотала Скарлет, ища нужную страницу в своём учебнике.

– Мне нужна ассистентка, – сказала Эбони, повысив голос. Мадам Лавлейс продолжала мирно спать на своём стуле.

Эбони медленно обвела взглядом всю классную комнату, останавливая его по очереди на каждой из нас.

– Ты! – неожиданно сказала она, направив свой длинный белый палец на Мюриэл Уизерспун.

– Я? – удивлённо переспросила Мюриэл, указывая на себя пальцем. – А что тебе от меня нужно?

– Я хочу, чтобы ты вышла сюда, ко мне, – певучим голосом ответила Эбони.

– А почему, собственно, я должна принимать в этом какое-то участие? – сказала Мюриэл и откинулась на спинку парты, сложив свои руки на груди.

В классе повисла тишина, нарушаемая лишь похрапыванием мадам Лавлейс.

– Нам не хочется, чтобы с тобой произошёл ещё один несчастный случай, – медленно произнесла Эбони, пристально глядя на Мюриэл. – И тебе этого тоже не хочется, верно?

Мюриэл побледнела. По её лицу было видно, что она пытается скрыть свой страх перед Эбони, но у неё не получается. Наконец, Мюриэл сдалась, тяжело поднялась с места, закатила глаза и наигранно бодрым тоном сказала:

– Ну, что ж, если ты так настаиваешь…

Она подошла к учительскому столу. Эбони плавно провела руками по воздуху, и словно ниоткуда на её ладони появилась колода карт.

– И… что я должна теперь… – растерянно захлопала ресницами Мюриэл.

Длинными тонкими пальцами Эбони взяла с ладони колоду, раскрыла карты веером и показала их всему классу. Тыльная сторона – «рубашка» – каждой карты была чёрной, с замысловатым серебристым узором. Затем Эбони перевернула карты лицевой стороной к нам, и я увидела, что каждая масть украшена черепами, а короли, дамы и валеты изображены в виде скелетов. Весёленькая колода, нечего сказать.

– Вынь карту, – приказала Эбони, держа карты картинками к себе.

Мюриэл осторожно протянула руку, словно опасаясь обжечь пальцы о карты. Эбони молча, выжидающе следила за ней.

Рука Мюриэл коснулась одной из карт. За всё это время она ни разу не отважилась поднять глаза, чтобы взглянуть на Эбони.

– Покажи карту всему классу, – сказала Эбони.

Мюриэл вытащила карту из колоды и показала её так, чтобы мы все её увидели. Тройка червей. Мы со Скарлет переглянулись, словно спрашивая друг у друга, что всё это могло бы значить.

– Теперь верни карту в колоду, – приказала Эбони, а затем проследила за тем, как Мюриэл переворачивает карту лицевой стороной вниз и кладёт назад в колоду.

Мадам Лавлейс вдруг пошевелилась и очень громко всхрапнула, отчего над её платьем поднялось целое облачко меловой пыли.

Эбони улыбнулась своей загадочной улыбкой и принялась тасовать колоду, да так быстро и ловко, что её пальцы слились в слегка размытый круг. Затем она положила колоду на стол и приказала Мюриэл:

– Теперь раскрой и подставь свои ладони.

– Но я на самом деле не понимаю, почему… – начала было Мюриэл, но замолчала, поймав на себе взгляд Эбони, после чего вздохнула и сделала так, как ей было сказано.

Весь класс затаил дыхание. Все зашептались, невольно подались вперёд, а сидевшие в задних рядах даже привстали со своих мест. Я ожидала, что Скарлет сейчас цыкнет на них, скажет, чтобы они сели и замолчали, но то, что происходило сейчас перед нами, захватило, пожалуй, даже мою сестру.

А тем временем Эбони с каким-то странным изяществом принялась водить своими руками над лежащей на столе колодой. Её ладони выписывали в воздухе сложные круги и восьмёрки, тонкие пальцы без устали шевелились, словно пряли невидимую нить.

– Ничего не происходит, – раздался чей-то разочарованный шёпот, но тут же стих, потому что именно в этот момент лежавшие на столе карты зашевелились.

Они двигались медленно, словно улитки, но тем не менее колода чётко разделилась на две половины, нижняя часть поворачивалась в одну сторону, верхняя в другую, а между ними осталась торчать одна карта.

А затем… именно эта карта вылетела на свободу, словно выпущенная из лука стрела.

Все ахнули. Я удивлённо моргнула. Неужели это мне не приснилось? Неужели это на самом деле только что произошло прямо у меня на глазах?

Мюриэл отдёрнула ладони, о которые шлёпнулась выскочившая карта, и негромко вскрикнула.

– Ой! Ты меня поцарапала!

Она подняла ладонь, и мы увидели на ней маленькую кровавую полоску – порез от бумаги.

А Эбони лишь рассмеялась в ответ, и её смех напоминал журчание горного ручья, окутанного туманом.

– Ерунда, не обращай внимания! – сказала она. – Лучше подними карту и покажи её всем.

Мюриэл с недовольным видом нагнулась, подняла с пола упавшую карту, перевернула и показала её нам.

Тройка червей.

Загудели удивлённые голоса, а затем послышались робкие аплодисменты. Но тут проснулась мадам Лавлейс, и атмосфера волшебства сразу же улетучилась.

– Э? – громко сказала она, с трудом разлепляя один, а затем и второй свой слезящийся глаз. Осмотрелась по сторонам и с трудом выпрямилась на стуле. – Вы двое! Что вы здесь делаете? А ну, марш по своим местам! Немедленно!

Чтобы придать дополнительный вес своим словам, мадам Лавлейс даже линейку со стола схватила и грозно помахала ею в воздухе.

Мюриэл стрелой ринулась к своей парте, всё ещё продолжая хмуриться и зажимать ранку на ладони. Эбони? О, она вовсе никуда не торопилась. Не спеша собрала свои карты и поплыла по классу, загадочно улыбаясь.

Мадам Лавлейс прокашлялась, затем обвела нас суровым взглядом и сказала:

– Вы хотя бы учебники свои раскрыть успели? Нет? Так пошевеливайтесь тогда!

* * *

О том, что произошло, мы смогли поговорить лишь во время обеда. Едва войдя в столовую, я сразу поняла, что сейчас все только об этом, собственно, и судачат:

– Та новая девочка колдовала прямо во время урока.

– У неё карты сами собой двигались. Не понимаю, как она это сделала.

– А она точно не прикасалась к картам?

Передаваемые шёпотом, эти слухи шелестели, словно ветерок, по всей столовой, но моментально стихли, как только в дверь вошла Эбони. Все, кто был в столовой, уставились на неё, а она шла и улыбалась. Я вдруг поняла, что именно этого и хочет Эбони. Купаться в лучах славы. Быть в центре всеобщего внимания. Чувствовать себя особенной.

– Это был просто фокус, – сказала Ариадна, когда мы уселись за стол.

– Думаешь, фокус? – с сомнением переспросила Скарлет. Моя сестра была так сильно потрясена случившимся на уроке истории, что даже к еде почти не притронулась.

– А если не фокус, что тогда? – я повернулась к своей сестре.

– Волшебство. Настоящая магия, – пояснила Скарлет. – Скажи, ты заметила, чтобы она хоть раз притронулась рукой к картам? Я – нет.

Ариадна сидела задумавшись, подперев кулачком щеку, и мне казалось, что я даже слышу, как щёлкают, вращаются у неё в голове зубчатые колёсики.

– Возможно, перед началом фокуса карты были спрятаны у неё в рукаве, – сказала Ариадна. – Оттуда она их и достала.

– Пусть так. Но потом-то, потом? – покачала головой Скарлет. Должна сказать, что я, как и Скарлет, тоже не заметила, чтобы Эбони притрагивалась к картам, так что откуда она их достала в самом начале – не самое главное. – Это было так странно, загадочно. А ты что скажешь, Айви?

– Это было жутковато, – согласилась я.

И, пожалуй, могла бы добавить, что это было совершенно нетипично для той Руквудской школы, которую я уже достаточно хорошо знала. Да, любителей обратить на себя внимание здесь и до появления Эбони хватало, но их очень быстро обламывали и ставили на место громилы, державшие школу в своих руках. С Эбони всё обстояло совершенно иначе. Она не выпендривалась, нет. Она была похожа на бомбу с тикающим часовым механизмом – грозную, готовую рвануть в любую секунду.

Кстати, почему она именно Мюриэл выбрала своей ассистенткой? Выделить её перед всеми решила или… добить окончательно?

– А где Мюриэл? – вслух поинтересовалась я.

– Убежала, – ответил мне голос с другого конца стола. Я повернула голову и увидела, что это Пенни. Она с мрачным видом сидела перед своей тарелкой с сандвичами. К слову замечу, что миссис Найт, спасибо ей, сумела кое-что изменить в лучшую сторону, и теперь нам стали давать на обед сандвичи с сыром и ветчиной вместо опостылевшего вчерашнего жаркого. – Я её видела, – скучным тоном продолжила Пенни. – Она получила свой обед, взглянула разок на Мисс Загадку и бегом отсюда.

– Что-то пошло не так, Пенни? – спросила Скарлет. Без особого участия в голосе спросила, между прочим. Впрочем, что тут удивляться, вы же помните, наверно, сколько крови из нас с сестрой эта самая злобная во всей школе ведьма выпила. – Печалишься о том, что перестала быть пупом земли?

– Не дождётесь! – сухо хохотнула Пенни, причём, как мне показалось, вовсе не стремясь обидеть или задеть нас. – Просто я устала немного. – Она слабо улыбнулась и повторила: – Устала от всего этого.

Хотя вести разговоры с Пенни мне нравилось меньше всего на свете, сейчас я почувствовала себя слегка заинтригованной и её тоном, и тем, что она совершенно не проявляла агрессии. Это было совершенно необычно.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

Пенни немного помолчала, помялась, словно не решаясь сказать. Потом провела рукой по своим рыжим, цвета меди, волосам и всё-таки заговорила:

– Вайолет исчезла. Джози пропала. Мне кажется, что и Надия меня больше не любит. А мои родители, они…

– Прости, – сказала я. Совершенно искренне сказала, потому что знаю, каково это не иметь в целом мире ни друзей, ни родных.

На это Пенни ничего не ответила, только плечом повела.

Скарлет, в отличие от меня, особой деликатностью не отличалась и потому ляпнула, что называется, в лоб:

– Подумываешь, не оставить ли тебе своё любимое занятие и перестать измываться над всеми?

Я ожидала, что Пенни сейчас взорвётся, но она, к моему величайшему удивлению, отреагировала на эти слова очень спокойно:

– Возможно, я просто не могу больше рассчитывать, что всё будет как прежде, – уклончиво ответила Пенни. Она взяла с тарелки сандвич, откусила от него и принялась задумчиво пережёвывать.

Мне показалось, что я хорошо понимаю, что должна сейчас чувствовать Пенни, и сказала, повернувшись к своей сестре:

– А ведь здесь действительно очень многое изменилось, Скарлет.

– Только мы всегда будем вместе, – ухмыльнулась она.

Ариадна ещё немного помолчала, покрутила колёсиками в голове, а затем поднялась и сказала:

– Я… Знаете, я, пожалуй, пойду проверю, как там… Мюриэл.

Она подхватила со стола свою тарелку и была такова.

– Как думаешь, Ариадна уже готова простить Мюриэл за всё, что у них было в прошлом? – спросила я, провожая её взглядом.

– Это же Руквудская школа, Айви, – ответила Скарлет. – Здесь всё, что угодно, может произойти.