Текст книги "Кусок"

День перед операцией Варя совсем не запомнила. Вокруг нее то и дело возникали озабоченные лица хирургов и анестезиологов, ласковая улыбка медсестры каждые пятнадцать минут возникала из ниоткуда и проводила новую процедуру. А в голове странный, совершенно незнакомый голос кричал: «Новый год! Это ведь Новый год!».

Вот каталку увезли в слишком чистую комнату, где любой звук точно отлетал от стен, и все боялись получить по голове, а потому шептали. Варя уже спала. Человек в маске дал непонятный сигнал и все принялись за работу. И тут послышался дикий писк – кривая кардиограммы вдруг выпрямилась и начала исчезать с экрана.

***

Прошло пару дней, веселая девочка в палате на самом верхнем этаже что-то кричала в трубку телефона. То и дело заглядывала счастливая женщина в белом халате, проверяла пару трубок, поправляла одеяло и с такой же радостной улыбкой выходила, что-то бормоча себе под нос.

Да, это была Варя. Кривая кардиограммы вновь, ломаясь, скользила по экрану и счастливо прерывисто звучала в ее ушах! «Надо же! Жива!» – иногда повторяла девушка и замирала с улыбкой на лице. А через пару дней она и вовсе уехала домой.

Жизнь вернулась на круги своя: утро, больницы и непрерывные прогулки по одному и тому же маршруту. Казалось, ничего больше не важно, и не стоит переживаний.

В первую их встречу Данил шутил и явно был рад видеть девушку, постоянно обращая внимание на пушистый помпон, качающийся на шапке.

***

– Не вижу! Не вижу! Не вижу! – По комнате летали предметы, испуганная Рита стояла в углу и ничего не могла поделать со своей подругой. Внезапно все стихло, Варя забилась в угол и пустыми глазами смотрела на темный экран телефона – руки дрожали. Зрение не вернулось, и его дополнила острая боль в висках. Девушка тихо стонала.

А Рита. Как вы думаете, что делают отличницы-активистки, если не могут помочь своим близким?

Правильно: плюют на все свои принципы, уверения и обещания, и ищут ответ на новую, еще никем не решенную задачу. Вот и Рита, против своего обыкновения совершенно не раздумывая, взяла в руки телефон, вспомнила пароль от второй Вариной странички с соц. Сети и написала. Куда? По излюбленному Вариному адресу – Данилу.

Написала просто, даже не вспомнив о том, что когда-то обещала Варе никому и никогда не рассказывать о том, что ей плохо, больно или страшно.

Написала, и читала подруге ответы. Один за одним – стоны затихали, лицо разглаживалось, успокаивалась дрожь. Но Варя не могла понять, где известная всей школе заучка Рита находит такие точные слова.

Потом она смогла видеть, и написала Дане сама. Рассказывала про снег и розовое небо, на которое кто-то разлил малиновое варенье, захотев поделиться со всем миром. Писала и писала, постепенно забывая про колючки в голове и прошлую темноту.

А на следующее утро Варя вдруг заглянула в Ритин телефон – искала номер знакомой. И вдруг увидела в списке сообщений знакомую фамилию, а затем и вовсе поняла, что это ее переписки.

Хлопнула дверь. Резкие шаги скрипели на свежем снегу. Это был особенный день января – а улице стояли жуткие морозы. Но девушка шагала вперед, ничего не видя перед собой от застывших на ресницах слез. Куда она шла, зачем и почему, ответить Варя была не в состоянии. Изредка хотелось остановиться, тогда она садилась на лавочку, доставала тетрадь и начинала писать, пока в ручке не застывали чернила, а пальцы не прекращали слушаться. Так пролетели три дня.

На телефон девушка смотрела свысока: он не переставая вибрировал, ее искали, но не находили. И не хотелось находиться.

Видимо, очень интересная штука – доверие. Каждому человеку ее дается с запасом на всю жизнь, и мы тратим ее направо и налево: дети, счастливые дети могут позволить себе верить всему, что видят и слышат вокруг. Сказки, наивные вопросы и увлекательные, но совсем неправдоподобные ответы, море друзей и секреты всему свету! А затем, дети взрослеют, желание раздавать свое доверие стремительно начинает исчезать: кто-то обжигается о маленький огонечек лжи, кто-то сам его создает, а потому и не верит никому. А кто-то, отдав все свое доверие в одни руки, просто теряет его, когда эти руки вдруг разжимаются, и ваш подарок разбивается об пол.

Варя казалось, что склеивать осколки – глупое занятие. Но она нашла у себя еще. Еще один маленький стеклянный шарик. И… отдала его в те же руки.

Взяла трубку, ответила на все сообщения, а к вечеру громко постучала в новую дверь.

– Насть, я это. Можно?

Послышался чей-то радостный визг, ее обняли, затянули в квартиру. И уже больше не хотелось никуда идти.

VII

Metus

Спокойствие медленно, но верно затягивало в свой водоворот.

-Варя! Ты к нам? Правда?

– Варя, встанешь туда, мы тебя так ждали!

Танцевальный коллектив гремел на весь Дворец творчества: Варя вернулась на танцы. Наплевала на все запреты врачей, вытянула у них справку и гордо вышла на родную сцену. Да, было тяжело, и из-за кашля порой приходилось останавливать репетицию. Но девушка была счастлива – это были родные люди, родные стены. И родное движение, которое, как известно – жизнь. Полным ходом шла подготовка к праздничному концерту на 8 марта, и Варя старалась танцевать все. А руководительница, зная правду, только насмешливо говорила:

– Помрешь на сцене – помирай! Только улыбаться не забудь.

И вот, как-то вечером воскресенья, совершенно уставшая после репетиции, девушка решила завершить день каким-нибудь невероятным образом. Так оно и вышло.

Она писала Данилу с пяти часов, но никто ей не отвечал, только яркая зеленая пометка «в сети» дико раздражала и не давала покоя. Наконец, понадеявшись на лучшее, Варя собралась и направилась по своему любимому маршруту. Улыбаясь, она шла к выходу из темного двора и жевала ставшую любимой слойку с банановой начинкой. Казалось счастье там, за углом дома, под лучом яркого фонарного света.

Она увидела Данила. Он шел, смеялся и шутил прямо напротив Вари. Вот, повернул голову, посмотрел и тут же отвернулся, продолжая разговор. А рядом с ним шла миниатюрная фигурка. В шапке с пушистым помпоном.

Девушка выбежала из двора, но парочка уверенно удалялась. Варя остановилась и посмотрела на руку. Ох, а она и не заметила, что сжала руку с булкой и вся начинка размазалась по пальцам. Но Варя безучастно вытерла испачканную ладонь о куртку и задохнулась – вторая рука уже быстро набирала номер:

– Настя. – Только и сказала она.

-Варь, что случилось? – Всего одно слово, произнесенное, однако, каким-то потусторонним голосом, заставило подругу сжаться от напряжения: Варя никогда не звонила, если было страшно, плохо или больно, старалась скрыть от Насти все свои проблемы и разочарования, рассказывая о них с насмешливой улыбкой. Но если звонила…

Тут голос в трубке откровенно зарыдал:

-Я, я и-иду, а там… с какой-то девчонкой… шапка-а-а!!! – Слова сливались в едином потоке всхлипов и судорожных вздохов. – А я, весь вечер. Весь вечер писала.

Настя старательно выслушала и задумчиво протянула:

-Нуу, может это просто. Сестра может!

– Нет! Нет! Я никогда вообще в нашем городе не видела такой! – Варя шла, чуть ли не бежала. Сама не зная, куда. Снова. Но вдруг она увидела знакомый всем подросткам ларек, и уверенно постучав в окошко, попросила пачку сигарет. Она не курила, да и нельзя было. Но сейчас, все желание дышать и быть здоровой убежало вслед за помпоном на шапке. Девушка сидела на качеле и старалась выбить огонек из старенькой зажигалки. Получилось, и снег под ногами постепенно заполнялся окурками. А в трубке успокоительно щебетала Настя.

Прошло, наверное, около получаса, и Варя, смирившись и решив не верить в то, что видела, выходила на улицу. Вот огни фонарей, а вот красивые окошки кофейни – все ровно дышало и старалось обнять своим теплом. Но Варя вдруг закричала в трубку:

-На-а-астя-я-я!

Там, в крайнем окне, за любимым Вариным столиком сидело двое. И так же весело смеялись, о чем-то беседуя. Настя взорвалась:

-Да я его убью! Так играться! Но ты, ведь ты последнее отдаешь! Чего ты носишься за ним, зачем веришь? Хотя вот, смотри: у него и без тебя и твоих вечеров с качелями есть чудесная жизнь и чудесные люди! Я не желаю, чтобы ты ревела из-за какой-то сволочи. Сейчас же идешь в магазин, покупаешь все, что захочется сладкого и ко мне! Хотя, стоп. Стоишь и ждешь меня, вместе пойдем! Только уйди от этой чертовой кафешки! Что ты вообще там забыла?!

-Насть…

-Ну что еще?

-Я больше не буду. Лезть не буду. Чего я всем мешаю, что-то делаю, когда оно не надо. – Девушка говорила, но точно автоматически, не признавая и не слыша ни своих слов, ничего вокруг.

– Варенька! – Настя уже выбегала из подъезда. – Да все ведь хорошо! Пожалуйста, подожди меня, я лечу!

«Все ведь хорошо. – Проносилось в голове у Вари, – да где хорошо-то? Если ему нравится она. Пускай. Это ничего. Главное дышать». И последняя сигарета пеплом осыпалась на ладонь. Девушка опустилась в сугроб и закрыла лицо руками.

***

«Ты не захочешь со мной встретиться?» Гордость, обида? Тьфу. По-настоящему любящие люди плохо помнят значение этих слов. Нет, это не значит, что о любовь можно вытирать ноги: кажется, что она всегда все простит, поймет и примет в любом виде, хоть вы бросьте ее в лужу и попрыгайте сверху в грязных сапогах. Кажется, что любовь ничего не требует взамен, но сама согласна на любые жертвы. Кажется. Да, солнце будет светить всегда, хоть вы стойте и громко ругайте его всей нецензурной лексикой мира. Но гораздо приятнее светить тому, кто сам протягивает к тебе руки.

Однако Варя, считавшая, что с ее чувствами покончено раз и навсегда и следует зарыть их на старом городском кладбище, сама написала. И волновалась в ожидании ответа. Вспоминался декабрь, когда все: Лера, Настя, Лиза и Кристина – все подруги твердили, что если она сможет оставить Данила в покое, перестать с ним общаться – станет гораздо легче, и, в конце концов, ему будет не так больно. Про то, что будет чувствовать Варя, благоразумно молчали. Только Леша, который, по ясному мнению, должен быть только за разрыв этих отношений, почему-то стойко стоял на своем и при первой возможности уверял девушку, что правильнее, чем сейчас не было и быть не может. Однако, подруги не сдавались и приводили тысячи и тысячи аргументов: и теперь вроде ситуация должна была окончательно убедить Варю. Но она не смогла. Вот зазвонил телефон.

-Привет. Ты где?

-Я тут. А ты?

-Иду от репетитора. Если хочешь, я пойду по обычной дороге.

Варя посмотрела на время: у нее было минут пятнадцать, не больше. А идти нужно было в противоположную от дома сторону, в другой район города. Посмотрела еще раз – и побежала. Данил странно посмотрел на нее при встрече:

-Ну и зачем тебе это надо? – Варя только качнула головой и шла рядом, разглядывая сугробы. – Почему ты не хочешь остаться ребенком?

«Потому что дети могут верить в хорошее, а я нет,» – пронеслось в мыслях, но девушка снова промолчала и сменила тему. А внутри жгла обида, хотелось закричать, бросить снегом в лицо, рассказать все про окна в кафе, пепел, про ее слезы и Настино испуганное лицо. Про несколько часов, проведенных в реанимации. Но, почему-то она промолчала.

И на следующий день снова ждала встречи. И на следующий. И на следующий.

VIII

Suus ver

Пятое марта – чудный день: концерт их ансамбля в городском дворце культуры, море улыбок, света и звука. В конце концов – это Варин день рождения. Утром она проснулась в предчувствии небывалого счастья. Настя тоже радостно улыбалась и уже протягивала ей небольшую красную коробочку:

-Поздравляю с днем варенья, желаю побольше поздравленья! – пропела она и открыла ее: на мягкой подкладке лежал тоненький серебряный браслет. Варя завизжала от радости!

Каждый год у девушки был день рождения, и каждый год на танцах был концерт – и это было лучшее празднование. Каждый из коллектива мимолетом кричал ей поздравление, подруги несли шоколадки, а руководительница торжественно вручила большой букет цветов и белые носки, которые Варя, пожалуй, слишком часто теряла. Семнадцать лет бывает только раз, и казалось что это жутко много. Но к середине дня настроение улетучилось: самого важного для нее «С днем рождения!» не прозвучало ни на репетиции, ни после нее, ни на экране телефона.

Но было счастье сцены, а вечером, правда без всяких особенных слов, она получила долгожданную встречу и посчитала ее лучшим подарком дня. А к субботе Настя обещала грандиозный праздник.

Второй концерт Варя почему-то ждала еще сильнее. Встала с утра, потянулась – и пошла за шампанским. Подруга покосилась на нее:

– Не упадешь? – Но девушка только хмыкнула, открыла и пустилась в долгий разговор, прерываемый диким смехом. Перед выходом из дома Настя попросила ее подышать и сказала, что если кто-нибудь почувствует – она ни при чем, и что одна Варя такая безбашенная – пить перед ответственным выступлением. Оказалось не одна.

Подруги зашли в гримерку и сразу почувствовали неладное: все бегали, кричали, одна девчонка чуть не плакала, но никто не мог и не хотел внятно объяснить, что происходит. Стало только ясно, что источник этого волнения прячется в комнате, где раздевались парни. Варя осторожно приоткрыла дверь и заглянула, и тут же поняла причины всех криков. Там в кругу сидело четверо глубокомысленно смотрящих на стоящую между ними бутылку водки людей. Девушка простонала: Данил уже не выглядел как человек, способный выйти на сцену, но делать было нечего. Руководительница бегала по коридорам и тихо ругалась, учуяв от Вари столь противный теперь аромат:

-И ты что ли с ними? Тьфу, Яковлева! – Спокойствие, убежав в одну секунду, не спешило возвращаться в коллектив.

Вот, они уже стояли на сцене, смотрели изнутри на тяжелый красный занавес, а герой дня вдруг пошел прямо к нему и хотел выглянуть, приподняв одну штору. Но сегодня за ним следили, и парни моментально увели его. Концерт начинался.

После первых номеров Варя снова заглянула в мужскую гримерку, но Данила нашла не сразу: даже самые заметные люди становятся невидимыми, если засыпают под батареей. В коридоре она ухватила за рукав знакомую по театру девчонку, и шепотом попросила помочь. Та, кивнув, убежала, а девушка отправилась на новые приключения: выливать сорокаградусное содержимое в недра канализации. Настроение немного поднялось, все-таки не каждый день бегаешь по Дворцу культуры, пряча водку в разрезе платья.

Знакомая прибежала с кружкой, в которой дымился свежий, чрезвычайно крепкий чай. Его вручили Данилу, но пить он, как оказалось, не мог, и все проливалось на рубашку. Тут Варя взорвалась:

-Мало того, что все орут на меня, считая, что я могла запретить ему напиться! Мало того, что он ходит как зомби, зеленый и страшный! Так я в этом чае таблетку растворила, а он его выливает на костюмы! – Но Даша, которой довелось выслушать эту тираду, почему-то косилась за спину девушки и пыталась закрыть ей рот: там стоял Даня. Но переживали зря – никто ничего не услышал.

После выступления, вручив Данила друзьям и получив тысячи обещаний вести его сразу домой, Варя ушла тоже. И целый вечер Настя пополняла свой словарный запас и только подливала подруге чай, потихоньку смеясь.

***

В субботу с самого утра подруги отправились отмечать великий Варин день рождения. Они сидели в кафе, прыгали по тонкому льду на озере в парке, пару раз поцеловали сугробы, а к вечеру Варю слегка пошатывало. Вся канитель последних дней, как ни странно, вернули девушке ощущение реальности: она реже плакала, меньше боялась отсутствия воздуха, зато чаще улыбалась и громко рассказывала какую-нибудь чепуху. Все вокруг, еще не успев привыкнуть к грустной подруге, вновь видели ее светящейся и, казалось, счастливой.

Вечером зазвонил телефон, предлагая погулять. Варя судорожно набила рот жевательной резинкой и отправилась к другу. По темным, весенним улицам ей навстречу шагал какой-то странный колобок, чуть не падавший под тяжестью телевизора, который он нес в руках. Девушка засмеялась, а колобок жалостливо попросил вызвать такси.

Даня уже ждал ее, искоса глянул на Варю и, улыбаясь, протянул ей треклятую кружку из под чая:

-По-моему, сегодня она нужней будет тебе. Правда, чая там нет. – А девушка, совершенно забыв про осторожность в словах и выражениях, пустилась в долгий рассказ о его приключениях, постоянно прерываясь на язвительные комментарии.

Все хорошо? Да, вроде вот оно – это долгожданное все хорошо. Но странная штука: чем счастливее события нашей жизни, тем больше слез и криков мы платим потом за минуты радости. Порой кажется, что лучше уж не чувствовать особых всплесков хорошего, чем отдавать за него потом последние нервные клетки. Но без улыбки живется, бесспорно, плохо. И это факт.

Прошло всего несколько дней, а от былой радости не осталось и следа.

– Смотри, здесь опять новое образование. – Очередной врач уверял девушку в неспособности нормальной жизни и требовал согласия на очередное бесполезное лечение, которое бы послужило успокоению его совести. Почему-то этот человек в белом халате постоянно приводил Варе в пример евреев Варшавского Гетто времен Второй Мировой войны. Мол, они не сдавались, и ты не сдавайся. – И вот, твои анализы. Ну, что будем делать.

– Вы у меня спрашиваете? – Она только, улыбнувшись, покосилась на бумаги и снова отвернулась к окну, чтоб не видно было глаз. – И сколько теперь? – Голос был насквозь пропитан безразличием и странной насмешкой.

-Зачем тебе эти цифры?! Ты лечиться собираешься?

-Сколько? – Врач глянул на Варю и вдруг заговорил тише:

-Вечером. Здесь еще не все анализы. Скажу вечером. Ты не останешься? – Хлопнула дверь и в коридоре послышались быстрые шаги, уносящие Варю прочь от кабинета. Привычное сообщение, привычное ощущение – девушка даже горько смеялась оттого, как быстро все вернулось на дно.

И снова привычный маршрут, снова замерзшая рука, сжимающая телефон и счастье, заполняющее все изнутри с первым звуком мелодии звонка. Данил шел навстречу, но что-то было не так. Ах да, он шел в одном пальто, тогда как Варя стояла и мерзла в теплом пуховике и зимней шапке.

– Ну и что это? Тебе не холодно? – Казалось, он вовсе не рассчитывал на прогулку и передумал в последний момент.

-Нет, что ты! Только мне скоро домой пора. – Варя улыбнулась.

Они уже подходили к ее дому, как ей позвонили. Что-то негромко сказали, и совсем уж тихо прибавили: «Мы ничего сделать больше не можем». И девушка, которая столько раз отправляла врачей с их рекомендациями и предложениями к черту на кулички, вдруг растерялась и разозлилась:

– Вы сдаетесь? Вы? А как же евреи? Забыли что ли? Да идите вы со своим «ничего не можем сделать». – Она нажала «отбой» и пнула снег. А затем вовсе отказалась идти домой, и направилась к качеле, едва сдерживая слезы. И Даня, явно замерзающий и спешащий домой, почему-то отправился за ней.

-Иди домой. Чего ты тут сел? – Но Варе никто не ответил. Она встала и развернулась, заглядывая ему в глаза. – Почему ты остался? – уже не так резко спросила она и продолжала смотреть в глаза.

-Ну не буду ж я тебя так оставлять. Чего ты пытаешься там найти? – насмешливо протянул он. И остался сидеть, приказав смешить его, чтобы не было холодно. Что-то звенело в сердце девушки, но она отгоняла даже возможность такой мысли. «Жалко стало» – решила она и отбросила мысль. Но странная, недоверчивая радость уже поглотила злость на врачей и собственную болезнь, отнимающую жизнь.

А он заболел.

IX

Libera

Целую неделю Варя провалялась в постели, отказываясь идти в больницу: обычная простуда по своему обыкновению ломала все планы и превращала всю жизнь в сопливо-температурную возню. Вот так всегда: человек бежит, успевает, плюет на все свои маленькие неудачи и просто живет, но стоит чуть-чуть расслабиться – и уже лежит с грустным видом, поглощая горячие чаи и малиновое варенье. Данил, который твердил, что болеет совсем не сильно, лежал в больнице с острым воспалением легких. И в этом же стационаре к пятнице оказалась Варя.

Любая больница – это, в первую очередь, скука. Палаты, в которых нет ничего, кроме светлых стен и железной койки с клеенчатым матрасом, казалось бы долгожданный сон, на вторые сутки превращающийся в ненавистную необходимость, потому что делать-то больше и нечего. Но если вы болеете капельку серьезнее, чем все остальные, занятия начинают находиться сами по себе.

В понедельник утром Варя вдруг заметила, что из носа бежит что-то густо-красное и постепенно заливает пол, белые простыни и пижаму. Мимо открытой двери комнаты ходили люди, но все, кто заглядывал внутрь, испуганно шарахались и убегали. Вдруг зашла девчонка:

-Е-мое, ты чего это? – Именно с этих слов начинаются все мало-мальски интересные знакомства. Ее звали Лена. Через день новоиспеченные подруги ставили на уши всю больницу громким смехом и бегом по коридорам. Варя на удивление просто рассказала Лене всю свою историю, получила ободряющий хлопок по плечу и после выписки сидела днями на новой кухне и с удивительной легкостью смеялась. Была только одна небольшая проблемка: скоро был день рождения, который нельзя оставить без внимания, а подарка не было даже в идейном виде. Но девушка придумала.

Накануне дня рождения, в завершение привычного маршрута она протянула Данилу большую коробку, в которой что-то грохотало. Чтобы лучше спрятать подарок, Варя запаковала маленький аппарат вейпа в пять коробок, обклеила разноцветной бумагой и торжественно протянула. Было заметно, что другу приятно получить это нечто в странной упаковке.

На следующий день девушка с самого утра закидывала Даню сообщениями с вопросами о подарке. Ничего убедительного в ответ не получила и вечером просто сидела на холодной качеле, нервно грызя леденец. «Ничего, – успокаивала себя Варя, – потом обязательно узнаю». И тут зазвонил телефон.

Главное – эффектно появиться. Дымовая завеса мигом ответила девушке на все ее вопросы о подарке, и счастье мигом наполнило все клеточки ее тела. Еще неизвестно, кто получает больше удовольствия от подарков: не исключено, что тот, кто этот подарок искал, оборачивал и вручал. Делать приятное всегда легко и радостно, а значит, стоит чаще творить его самому, а не ждать письма с счастьем на свой адрес.

Все здорово – подарки, отчетный концерт на танцах, подруги, прогулки и напитки виноградного происхождения. Варя вдруг снова начала общаться с Лешей, забегала в театр и параллельно вытаскивала Лизу из до жути подозрительных компаний и историй. А тем временем люди в белых халатах предложили добровольную смерть, усыпление – как никому не нужной собаке. И девушка согласилась. Только узнав об этом, Лиза и Леша заперли Варю в подъезде и долго читали нотации, рассказывая, как они обидятся, что все это бред, вранье и нечего об этом даже думать. А Данил ничего не сказал, и, почему-то, девушка обиженно выговорилась Леше.

– Да зачем он тебе сдался?! У тебя по крайней мере точно есть я, и мне неохота знать подобные вещи! Кто сдается, ты? Тогда что делать нам, сразу повеситься? – друг помолчал. – И в конце концов, что ты, Данила что ль не знаешь? Наверняка места себе не находит, а тебе будет лыбиться и делать вид, что ничего не происходит. Тьфу, Яковлева( почему-то последнее время Варя слышала эту фразу чаще обыкновенного). Все! Тема закрыта, ты никуда не едешь во вторник!

Но она поехала. И уже лежала на койке в специальной палате. Напротив нее находился странного вида человек и странным, мертвым взглядом смотрел в потолок. Принесли уколы, и Варя мысленно сказала: «Пока!». Но через пару минут обещанный сон не пришел, только перестало слушаться тело – девушка не могла даже моргнуть. А на койке напротив захрипел и начал извиваться человек. И вдруг затих. Теперь там лежал мертвец, а Варя не могла отвести взгляд.

Через пару часов его унесли, Варя смогла встать и вышла в коридор. Врач, с непонятным счастьем в глазах только тихо сказал:

– Значит, еще поборемся с тобой! – А девушка спешила на пляж.

Были вы когда-нибудь на весеннем пляже? Когда лед еще не до конца сошел и белесыми проплешинами лежит на водной глади, когда холодный по-зимнему ветер разносит едва уловимый аромат будущей зелени и свежести. Варе нравилась эта будто неживая природа, но сегодня она сидела у самого края воды и жгла любимый блокнот. Страница за страницей в пепел обращались до последнего слова знакомые стихи, портреты и эскизы. А девушке казалось, что этот пепел – ее жизнь, и она ожесточенно затаптывала его, брала в руки и бросала на ветер. Потом отчего-то закричала и сломала ближайший куст. Затем еще один, и еще один. Прохожие шарахались и крутили пальцем у виска, а Варя ждала слез. И они пришли.

Данил не отвечал. Видимо, просто из принципа. А ночью, сидя у знакомого подъезда, рыдала на плече у Леши Варя, сжимая до крови руки и подставляя ветру обожженные ладони и сбитые костяшки. Постепенно отпускало, но мертвое лицо с кровати напротив словно до сих пор висело перед глазами.

Чем больше человек ищет что-то, тем реже оно приходит. Хочешь найти невероятное платье ко дню рождения – накануне праздника придется достать из шкафа старую блузку и подозрительно маленькую юбку. Внезапно захотелось зефира – и ни в одном магазине мира его не окажется. Желаешь найти любовь и носишься со своим желанием – будь готов остаться один. Ищешь смерти – не придет и она. Ничего не приходит вовремя – это странный такой закон. А может, если что-то отказывается к вам идти, значит его время только впереди, и нечего тратить силы на безрезультатную беготню.

Варя задумчиво брела по ночному городу и вдруг услышала знакомый с детства голос: мама! Девушка хотела побежать к ней, извиниться за все, просто прижаться к родному человеку, но женщина подошла сама и поприветствовала дочь тяжелой пощечиной. Она выхватила рюкзак и зачем-то достала паспорт. Не успело пройти и пары мгновений, как документ валялся на асфальте. Точнее, теперь это были невнятные обрывки государственной бумаги. Затем рядом оказался телефон и сломанная банковская карта. Варя металась, плакала и только шептала:

-Зачем, ну зачем? Мамочка! – Ответом ей была новая пощечина и звук удаляющихся шагов. Очень часто страхи прячутся от нас, заставляя верить в свое исчезновение. Но спустя некоторое время они возвращаются и вонзают в спину новый холодный нож, застилая глаза черным туманом ужаса.

Через пару часов стены Настиной комнаты сотрясали тяжелые рыдания. Заспанная подруга прижимала Варю к себе и напевала ей детскую колыбельную.

X

Hallo!

Иногда людям просто необходимо постоянное окружение. В такие моменты становится плевать, кто эти люди вокруг, о чем они говорят и что делают, главное – что это люди и они рядом с тобой. С недавнего времени Варя стала бояться тишины.

По улицам уже вовсю гулял май, и девушка в одной футболке шагала рядом с Данилом в сторону пляжа. Становилось прохладнее, но кому важна погода, если компания более чем подходящая. И, всегда так происходит – приходит старая вещь и новым событием меняет твое отношение к себе, на пляже они присели именно на ту скамейку, где Варя превращала в пепел оставшиеся мысли и слова. А теперь она же протягивала другу новое сочинение.

Затем? Затем темнота. Глупая и беспощадная тьма, которая всем своим видом доказывает человечеству, что без света – люди никто и ставит на место даже самых зазнавшихся улиток. Варю довели до дома за лямку рюкзака. Приходилось только бурчать и изо всех сил стараться не врезаться во встречного прохожего.

Вот и великий и ужасный отчетный концерт. Варе было странно стоять и понимать, что это последний такой день, что почти завтра – экзамены, универ, а может и вовсе беленые стены. Каждую минуту кто-нибудь проходил и считал своим священным долгом что-нибудь сказать:

– Варя, как же мы без тебя?

– Ну ничего, ты же приезжать будешь?

– Яковлева, ваш номер через песню, ты чего до сих пор здесь трешься?! – Естественно, пришлось скрыть от всего ансамбля, что врачи последнее время стали резко против любой физической активности, а Варя встала во все номера и едва успевала менять костюмы. Настя недовольно шипела, но вовремя оказывалась рядом и поддерживала подругу. Однако, станцевав последний номер, девушка просто опустилась на сцену и легла звездочкой: наверху были прожектора и лучи света, мягко скользившие по опустевшей сцене. Софиты медленно затухали, погружая все вокруг в сумеречную темень. «Надо же, – думалось Варе, – только что все сияло, звенело музыкой и смехом, а сейчас? Сцена осталась одна, она пуста, как будто и не было всех этих людей и движения. Надо же…» Но короткий и громкий крик мигом разрушил все грустные мысли:

– Варвара! А костюмы кто снимать будет, разлеглась она тут! Дома помирать будешь! – И сразу все вернулось: паспорт, который еле-еле согласились восстанавливать, мертвое лицо с соседней койки и панический страх тишины и бездействия.

***

Экзамены – лучшее средство от скуки, просто не остается на нее времени. В Вариной голове смешались математические формулы, отделы высших растений и названия веществ. Заметив состояние подруги, все ее друзья старались вытянуть ее из-за учебников. По утрам нетерпеливо звонила Лиза, которая работала, разнося листовки по утрам, и требовала, чтобы Варя бегала с ней, быстро летая между подъездами и заполняя ящики никому не нужной макулатурой. А после обеда, когда Лиза работала в кафе, девушка сидела там же и мыла посуду или пила горячий и крепкий кофе, постепенно забывая обо всех своих проблемах. Лучшее лечение заплывшей жиром страха и тишины души – полезное дело. И отвлекает, и настоящим жиром вряд ли заплывете. В перерывах между работой подруги бегали на пляж, уже ставший любимым местом обитания большинства мамочек с детьми и шумных компаний подростков. Странно, ни слова о Даниле, правда? Варя пыталась быть рядом, и все так же каждый вечер ждала звонка, правда не дожидалась, и просто бродила по городу с сигаретой в зубах.

За день до экзамена по биологии Варя вдруг совсем плюнула на подготовку, взяла Настю под руку и отправилась в атаку к ближайшему отделу со спиртными напитками. Сев на велосипеды, девушки уехали в самый дальний район города, причем ровно полдороги Варе пришлось ехать в горячей и ароматной пиццей на руле, весело визжа и крича прохожим, что если пицца упадет, то ей придется съесть всех вокруг. Потом уже окончательно повеселевшая девушка вылила на себя целый стакан кофе, чем очень порадовала знакомую бариста и какого-то маленького паренька, гордо заявившего матери:

– Я зе говолил, что не только я плоливаю! – И радостно подмигнул Варе.

Всем радостно, все весело, и подруги, уже порядком уставшие, сидели на крыльце Дворца культуры и слизывали растаявший шоколад с ладоней. Данил не ответил утром, но подготовка к экзаменам мирила Варю с молчанием. Но тут он прошел прямо перед ее носом. Настроение взорвалось, и разлетелось, как осколки гранаты, цепляя и уничтожая все веселье. Скоро Настя, на тот раз ничего не заметившая, пошла к дому, а девушка набрала Лизу: