Текст книги "Вера Холодная. Первая загадка кинематографа"

Глава 3
Как «чайка русской сцены» впечатлила «полтавскую галушку»

Если мерить личность ее умением себя проявлять, то в этом человеке было поистине нечто великолепное, какая-то повышенная чувствительность ко всем посулам жизни, словно он был частью одного из тех сложных приборов, которые регистрируют подземные толчки где-то за десятки тысяч миль. Эта способность к мгновенному отклику не имела ничего общего с дряблой впечатлительностью, пышно именуемой «артистическим темпераментом», – это был редкостный дар надежды, романтический запал, какого я ни в ком больше не встречал и, наверно, не встречу.

И все же, главным из всех видов искусств в начале ХХ века был театр. Оставшаяся без кормильца семья Левченко не избегала публичных зрелищ и премьер. Несмотря на неодобрение бабушки, Екатерина Сергеевна не препятствовала посещению их дома актрисами и театралами, как не пресекала и разговоры о театре. Иногда Екатерина Левченко со старшей дочерью посещали артистические вечера, устраивавшиеся в Художественном театре. Верочка жадно впитывала все, что происходило вокруг сцены…

Будучи 11-летней девочкой, Вера едва не помешалась от игры блистательной Комиссаржевской (ее родовая фамилия – Коммиссаржевская, так и писали на всех афишах до революции). Вера Комиссаржевская проживала и играла в театрах Санкт-Петербурга. В сентябре 1908 года актриса приехала в Москву, чтоб играть в трагедии «Франческа да Римини» итальянского поэта Габриэле Д’Аннуцио, где она исполняла заглавную роль. Пьеса слыла популярной, а роль Франчески считается одной из самых знаменитых ролей великой русской актрисы, прозванной ее современниками «чайкой русской сцены» (после постановки спектакля «Чайка» А. Чехова).

Между тем, стоит указать, была еще и «чайка русской эстрады»– именно так современники называли великую певицу Анастасию Вяльцеву. А еще говорили почтительно: «Королева русского романса». Это о ней, знаменитый русский цирковой борец Иван Поддубный однажды шутя заявил: «В России есть три знаменитости: я, Горький и Вяльцева». Эта красивая и талантливая певица родилась в крестьянской семье, но смогла получить прекрасное образование, в том числе и певческое за границей. Известна как исполнитель романсов, арий из оперетт и народных песен, среди которых – «Тройка», «Гони, ямщик», «Калинка», «Чайка» (отсюда и прозвище). Высокие гонорары позволили ей приобрести поместье у графов Игнатьевых и недвижимость в Петербурге, активно заниматься благотворительностью. Совместно с Шаляпиным и Собиновым она участвовала в благотворительных концертах в поддержку экспедиции Седова к Северному полюсу. Удивительная эпоха, прекрасные люди, уникальные возможности!

В.Ф. Комиссаржевская родилась в творческой семье, ее отец Федор Петрович Комиссаржевский – русский певец и музыкальный педагог Московской консерватории (и также – Музыкально-драматического училища при Обществе искусства и литературы в Москве). Прекрасный учитель занимался со своими учениками не только пением, но и драматическим искусством. В числе его учеников называют К.С. Станиславского, а также многих других талантливых личностей, чьи имена мало что говорят нашим современникам, однако все они некогда блистали на сценах ведущих театров мира, становились профессорами или известными педагогами по вокалу. Это Л. Аренци, А. Больска, С. Борисоглебский, А. Бреви, Е. Верни, Л. Донской, С. Егизаров, П. Оленин, К. Серебряков, В. Тютюнник, В. Шкафер и др.

Одно время Федор Петрович Комиссаржевский вместе с художником Ф.Л. Соллогубом, режиссерами А.Ф. Федотовым и К.С. Алексеевым (взявшим затем псевдоним Станиславский) ставил спектакли на сцене Театра Секретарева, прозванного в народе запросто: «Секретаревка» (теперь это дом № 6 на Нижнем Кисловском переулке в столице). Ф.П. Комиссаржевский также вел занятия в театральной школе при театре. И своих дочь и сына Федор Петрович воспитал в духе любви к сцене. Сводный брат Веры – Федор Федорович Комиссаржевский – театральный режиссер, основатель театра имени своей сестры В.Ф. Комиссаржевской, действовал в 1914–1919 и 1923–1925 годах. После эмиграции стал одним из ведущих театральных режиссеров Англии, с 1939 года жил и работал в США.

Образ трогательной Рози стал одной из лучших ролей Веры Комиссаржевской. «Бой бабочек» входил в репертуар актрисы на протяжении всей ее жизни

…Мы остановились на том, что в Москву с труппой приехала великая драматическая актриса, чье имя – благодаря ее гастрольной деятельности и прессе – гремело по всей России. Критики восхищались игрой Веры Федоровны, и толпы народа, отстояв огромные очереди за билетами, валили в театр. Во время одного из спектаклей едва не обрушился бордюр галерки от набившихся студентов, желавших посмотреть спектакль. …Минет несколько лет, и огромные массы народа будут ломиться в кинотеатры, ломая двери и сметая все на своем пути, только чтобы увидеть незабываемую роковую актрису Веру Холодную.

«Русская чайка» случайно осталась великой в истории театра; ее имя не было предано забвению, как это происходило после революции 1917 года со всеми выдающимися талантами России, только по просто причине: большевики записали ее в «революционерки», вернее, в сочувствующие революции. В окружении подобных талантливых людей всегда подвизалось много странных и темных личностей. Однажды получилось так, что все деньги, вырученные от благотворительного выступления Комиссаржевской, были использованы для закупки оборудования для нелегальной бакинской типографии «Нина», в которой с 1901 по 1906 годы печатались брошюры социал-демократической, социал-революционной и других антиправительственных партий. Скорее всего, актриса даже не знала, что произошло банальное воровство, а, может быть, кто-то из ее поклонников просто приписал подобную «благотворительность» Вере Федоровне. Так появилась версия о ее «косвенном участии в революционном движении». Подобные перипетии чуть позже будут происходить и с Верой Холодной – игра в революцию, политику и большевизм.

А пока что девочка-подросток впечатлялась игрой русской актрисы и наблюдала бурное поведение зала.

Родные Веры Левченко позже вспоминали, что после просмотра «Франчески да Римини» девочка в буквальном смысле заболела. Несколько ночей к ряду не спала и начала грезить наяву, смотря на всех широко открытыми глазами. Ее ответы на вопросы окружающих сыпались невпопад. Даже в школе девочка была невнимательна и получила на нескольких занятиях низший балл – и это она, круглая отличница, служившая примером для соучениц! Учителя недоумевали, а Вере, казалось, было все безразлично.

Девочка несколько раз перечитала «Франческу да Римини», заучивая монологи. В своих грезх она видела себя на сцене, играющей, как ее недавно увиденный кумир.

Но шло время и девочка, казалось бы, успокоилась, снова сосредоточившись на учебе. Родные облегченно вздохнули, решив, что Вера просто слишком впечатлительна и эмоциональна – возможно, из-за того, что рано потеряла любимого отца…

И, возможно, ни одна живая душа тогда не поняла, что именно так пробуждается Актриса.

Однако обстоятельства сложились так, что вскоре Вере Левченко стали доставаться все заглавные роли в гимназических постановках. Среди сыгранных ею ролей в этом юном возрасте – Люба Закрутина в трехактной комедии В. Крылова «Сорванец» и Лариса Огудалова в драме А. Н. Островского «Бесприданница». И это же надо было так играть, чтобы гимназистки и даже классные дамы не могли сдержать слез, наблюдая за сценической судьбой героини «Бесприданницы»!

Кто-то озвучил тогда: Верочка Левченко создана для трагических ролей… и не ошибся с оценкой…

Кстати, кумир Веры Левченко – Вера Комиссаржевская также исполняла роль Ларисы в «Бесприданнице» Островского, когда работала в Вильно в антрепризе К.Н. Незлобина в 1894–1896 гг.

Шли быстротечные годы, и вот уже наша будущая трагическая звезда блистает на выпускном балу 1910-го… Она больше не «полтавская галушка», как в шутку называет дочь Екатерина Сергеевна (и как позже будут называть киноактрису Веру Холодную ее соперницы и злобные критики), она – самая прекрасная принцесса в белом платье, встретившая своего принца, явившегося на бал, чтобы в толпе других нарядных барышень найти именно ее.

Комиссаржевская в роли Дездемоны в спектакле Шекспира «Отелло»

Глава 4
«Я целовал посланья лета…», или Любовь с первого взгляда

Самый большой флаг и самый широкий газон были у дома, где жила Дэзи Фэй. Ей тогда было восемнадцать, на два года больше, чем мне, и ни одна девушка во всем Луисвилле не пользовалась таким успехом…

В тот день, подходя к ее дому, я увидела, что белый автомобиль стоит у обочины, и в нем сидит Дэзи с незнакомым мне лейтенантом. Они были настолько поглощены друг другом, что она меня заметила, только когда я была уже в трех шагах…

Она говорила, а офицер смотрел на нее особенным взглядом – всякая девушка мечтает, что когда-нибудь на нее будут так смотреть. Мне это показалось очень романтичным, оттого и запомнилось надолго. Звали офицера Джей Гэтсби, и с тех пор я его четыре года в глаза не видала – так что, когда мы встретились на Лонг-Айленде, мне и в голову не пришло, что это тот самый Гэтсби.

Молодой человек, на вид застенчивый и скромный, пригласил Веру Левченко на первый же танец, и, словно ослепленный ее веселостью и красотой, протанцевал с ней весь вечер. Не следует забывать, что Вера прекрасно танцевала – ведь она едва не стала балериной. А юноша, которого звали Владимир Холодный, был неловок. Наверное не зря друзья звали его шутливо и медведем, и сенбернаром. Юноша был крепким, крупным, круглолицым и добродушным. А еще он умел завладеть вниманием, говоря без умолку прелестные и разнообразные вещи: о бурном времени, о технических новинках, будораживших воображение в начале ХХ века – о машинах и самолетах, а еще – о лучистых глазах своей восторженной спутницы. Не удивительно, что Вера им увлеклась.

Студент и будущий юрист Владимир Холодный увлек девушку в дальний угол актового зала и стал читать стихи своего любимого поэта Николая Гумилева.

 
Ветла чернела на вершине,
Грачи топорщились слегка,
В долине неба синей-синей
Паслись, как овцы, облака.
И ты с покорностью во взоре
Сказала: «Влюблена я в вас» —
Кругом трава была, как море,
Послеполуденный был час.
 
 
Я целовал посланья лета,
Тень трав на розовых щеках,
Благоуханный праздник света
На бронзовых твоих кудрях.
И ты казалась мне желанной,
Как небывалая страна,
Какой-то край обетованный
Восторгов, песен и вина.
 

Владимир нашел ключ к трепетному сердцу девушки, а Вера увидела в нем своего рыцаря, и даже не думала скрывать от окружающих вспыхнувших чувств. Это поистине была любовь с первого взгляда!

Даже сестра Соня недоумевала и назидательно говорила счастливой Вере, говорившей о скорой свадьбе: «Хотя бы дождалась, когда он первый тебе признается». Обе семьи – и Левченко, и Холодные – были против, чтобы Вера и Владимир так скоро поженились. Спешка казалась неприличной, молодые были едва знакомы, к тому же девушке только недавно исполнилось семнадцать.

Чтобы получше узнать жениха, обратим свои взоры на его семью. Дед Владимира Холодного, купец Макар Холодный, прожил 125 лет, был женат единожды, и большую часть жизни прожил вдовцом. Оба его сына – Григорий и Иван, отец и дядя Владимира – были счастливы в браке и имели один – девять, другой – восемь детей. Григорий получил университетское образование, преподавал историю в Тамбовской, а позже – в Воронежской мужских гимназиях. Он женился на Александре Алексеевне Бородиной; как и большинство девушек из русской интеллигентной семьи, она музицировала, обожала поэзию (не она ли привила эту любовь своему сыну Владимиру?). Став свекровью Веры, она искренне полюбила и свою невестку.

Также нам известно, что один из братьев Владимира, и тоже юрист по образованию, Алексей Холодный служил в Министерстве финансов, но при этом был известен на весь Петербург как утонченный музыкальный критик. Другой брат – Николай был увлечен ботаникой, и сделался ученым с мировым именем. Григорий занимался астрономией. Сестра Александра окончила Харьковскую консерваторию, была довольно известной певицей. Сестра Ольга посвятила себя медицине.

Вера Холодная с мужем

Сам Владимир Григорьевич, помимо юриспруденции, был еще и заядлым автомобилистом. Для времен начала ХХ века – увлечение и оригинальное, и закономерное. Как мы знаем, у Николая II был большой парк автомобилей, на которых с 1917 года охотно ездили большевистские «вожди». Согласно статистике, в 1913 году только в Москве насчитывалось 1283 автомобиля. И уже несколько лет подряд в России проводили автогонки, набиравшие популярность.

В 1910 году состоялись брачные торжества. На свадьбу собрались родственники и друзья с обеих сторон. Невеста была грустна и молчалива, тяготясь шумным застольем и шутками гостей. Чувствовалось, что лучший праздник для юных, романтически настроенных молодоженов – это остаться наедине… навсегда…

Приглашенная на свадьбу в числе немногих близких друзей артистка Большого театра Мария Николаевна Левина, вспоминала об этом событии: «…Свадьба проходила скромно, Вера была молчалива, грустна, вообще она всегда отличалась скромностью, не любила павлиньих цветов, нарядов и украшений. Присутствовали на свадьбе простые люди… В моих наблюдениях я пришла к выводу, что Вера Холодная была простой, умной, любящей свой народ женщиной, равнодушной к нарядам и блеску золота».

Чувство, вспыхнувшее на балу между Верой и Владимиром, было по-настоящему глубоким и чистым, какой бывает только истинная Любовь, воспетая великими поэтами и художниками. Став парой, Вера и ее супруг пронесут свою идеальную любовь через время – короткое время, отпущенное им для счастья.

Владимир Холодный увлекался автоспортом – гонками, издавал первую в России спортивную газету «Ауто». Он сумел заинтересовать этим опасным спортом и свою молодую жену. Несколько раз Господь хранил их, когда машина, на которой они ехали, переворачивалась или врезалась во что-нибудь. Исход аварий, в которые попадали молодые люди, можно было назвать чудом.

…До самой своей смерти эти двое буквально боготворили друг друга, оставаясь искренне влюбленными, беззащитно-ранимыми в своих чувствах. Потеряв жену, Владимир Холодный так и не смог смириться с несчастьем, и прожил недолго, уйдя вслед за любимой.

Глава 5
Кабаре «Летучая мышь» и трагедия хозяина дома-сказки

Ответить я не успел – из дома вышла Дэзи, сверкая на солнце двумя рядами металлических пуговиц, украшавших ее платье.

– Как, неужели это – ваш дом? – вскричала она, указывая пальцем на виллу.

– Вам он нравится?

– Очень нравится, но только как вы там живете совсем один?

– А у меня день и ночь полно гостей. Ко мне приезжают очень интересные люди. Известные люди, знаменитости…

И потом, когда мы бродили по музыкальным салонам Marie Antoinette и гостиным в стиле Реставрации, мне показалось, что за всеми диванами и под всеми столами прячутся гости, получившие строгий наказ – не пикнуть, пока мы не пройдем мимо. А выходя из готической библиотеки, я мог бы поклясться, что, как только за нами закрылась дверь, я услышал зловещий хохот очкастого Филина.

Юная Вера Левченко чувствовала неодолимое влечение к театру, девушка водила знакомство со многими артистами Художественного театра. А еще, как все ее сверстницы, интересовалась кинематографом и бегала на публичные сеансы. К 1910-м годам кино перестало быть удивительной новинкой, люди уже привыкли к зрелищу «живых» картин.

Особую притягательность для увлеченной артистической молодежи тогда представлял дом Перцова, ставший знаменитым благодаря тому, что там проживали и в его стенах собирались многие талантливые поэты, художники, певцы, музыканты и, конечно же, меценаты. Для того, чтобы лучше узнать о времени, в котором жила великая актриса, мне пришлось выбраться в Москву и объехать с экскурсиями разные интересные и памятные места. К счастью, моим экскурсоводом оказалась прекрасный москвовед, автор многих книг о Москве Ирина Сергиевская. Она-то и показала уникальный в архитектурном отношении дом, прозываемый домом Перцова. Уверяю: среди многих столичных архитектурных чудес это строение выделяется особо. К тому же и историей обладает невероятной, загадочной и запутанной. А все потому, что здесь жили натуры творческие, новаторские, страстные. Здесь писали и декламировали… Здесь рисовали и очаровывали… Здесь пили и пели… Здесь любили и здесь совершали самоубийства…

Перцовские мансарды привлекали молодежь, жаждущую зрелищ и самовыражения. Частой гостьей этого места была и Вера Холодная. Вот что писал об этом в своих воспоминаниях А. Мгебров: «Пронин снял в этом доме, тогда еще почти совсем пустом, несколько больших мансард, находящихся на самом верху, с огромными окнами на площадь, через которые открывался чудесный вид на Москву и на храм Христа Спасителя.

И вот в этих мансардах закипела жизнь, вовлекшая скоро в свой ритм сначала всю сколько-нибудь выдающуюся и талантливую молодежь Московского Художественного театра, а затем и многих замечательных поэтов, артистов, музыкантов, писателей и художников… Бальмонт, Балтрушайтис, Илья Сац, Москвин, Качалов, Леонид Андреев, Александр Койранский, Петр Ярцев, Борис Зайцев, Попелло-Давыдов и другие – вот первые, которые зазвучали в этих мансардах совершенно особой жизнью и ритмом. Но до них – исключительно молодежь, во главе с Прониным и теми немногими, пришедшими сюда и превратившими эти пустые мансарды в сказочные замки, жизнь в которых наполнилась горением.

С первых же моментов эти мансарды стали прибежищем всех протестантов из Московского Художественного театра. Их руками они были превращены в уютные помещения, убранство которых было чрезвычайно просто, но изящно: на дверях длинные портьеры из серой кустарной дерюги, складками падающие с высоких потолков; такие же дерюжные, низкие, на 6 вершков от пола, широкие огромные диваны по стенам; некрашеные, белые, простые деревянные табуреты и такие же некрашеные, белые, деревянные столы. Но самым замечательным украшением были всегда цветы, живые цветы, которые приносились сюда в изобилии руками девушек и юношей».

Но давайте же наконец прикоснемся к тайне самого дома. Оригинальный дом Перцова, построенный в стиле русского модерна, расположен на углу Соймоновского проезда и Пречистенской набережной. Между прочим, другой, но тоже отстроенный в стиле модерн доходный дом Перцова имеется и в Санкт-Петербурге, на Лиговке (построен в 1910–1912 годах). Московский дом еще именуют домом Перцовой. Зинаида Алексеевна Перцова была супругой инженера путей сообщения Петра Николаевича Перцова, племянника популярного сатирика Эраста Перцова. О последнем современники вспоминали: «Эраст Петрович Перцов, человек в те годы (1831–1832) близкий к Пушкину и знавший все его дела».

Если позволите, приведу абзац о пребывании Пушкина на обеде у своего друга Эраста Перцова в Казани. «Любили казанцы в те достославные времена праздники и развлечения, а особенно любили принимать гостей, тем более такого гостя, как Пушкин. Сия завидная участь выпала Эрасту Петровичу Перцову, поэту и острослову. В его доме на Малой Проломной (ныне ул. Профсоюзная, 23) 7 сентября в полдень с удовольствием отобедал, а затем сыграл в шахматы Александр Сергеевич, поразив воображение племянника Эраста Петровича хорошо ухоженными ногтями. Слава богу, дом сохранился, но увы… нынешние хозяева «отреставрировали» его так, что лишь очень внимательный глаз найдет в его облике намек на век XIX»[5]5
  http://tatarmuseum.ru/?p=478


[Закрыть].

Московский доходный дом по заказу великого мецената Петра Николаевича построили архитекторы Н.К. Жуков и Б.Н. Шнауберт в 1905–1907 гг., по эскизам художника С.В. Малютина, автора русской матрешки. Так что не странно, что дом получил и другое название в народе: Дом-сказка. В официальных источниках строение описывается так: «В композиции фасадов живописная асимметрия расположения окон, балконов, башнеобразных возвышений кровли вносит разнообразие в монотонные членения многоквартирного дома, в оформлении теремков-балконов использованы мотивы древнерусского декора, которые органично сочетаются с элементами западноевропейской средневековой архитектуры. Декор фасадов «населен» причудливыми мифологическими существами, сказочными животными и растениями. Первоначально парадные помещения в квартире хозяев украшали деревянная резьба и росписи. Сохранились резные украшения наружных дверей, лестничных перил и дверей квартир, убранство парадной лестницы».

Доходный дом Перцова, построенный архитекторами Н.К. Жуковым и Б.Н. Шнаубертом в 1905–1907 гг.

Следуя эскизам автора русской матрешки, фасады этого красивого здания украшают великолепные майоликовые панно с сюжетами из русских сказок, сохраненные до сих пор, а один из балконов поддерживают витые сказочные змеи. Зубастые змеи, между прочим, смотрят на Храм Христа Спасителя, расположенный неподалеку. Кстати, сам Петр Николаевич Перцов был одним из хранителей ценностей Храма Христа Спасителя и выступал в защиту церкви от нападок новой большевистской власти, рушившей церкви, разорявшей храмы, убивавшей священнослужителей. В результате чего в 1922 году его приговорили к 5 годам тюрьмы как «церковника». А когда этот патриот своей Родины вышел на свободу, оказалось, что его дом уже «экспроприирован» большевиками. И коту под хвост пошли все мечты, годы стройки, и 15 лет, на протяжении которых Петр Николаевич прожил в своем доме-сказке.

Дом интересен не только архитектурным решением. В его подвале с 1908 по 1910 год включительно размещалось артистическое кабаре «Летучая мышь», где мхатовские знаменитости пробовали себя в неожиданных амплуа: Качалов – в роли циркового борца, Книппер-Чехова – парижской шансонетки, Немирович-Данченко дирижировал любительским оркестром, а Станиславский демонстрировал «чудеса черной и белой магии». Устав этого популярного заведения гласил «Не обижаться».

Именно в стенах этого удивительного дома в начале ХХ века собиралась вся московская творческая богема. Организатором творческих вечеров в доме был в то время один из помощников режиссеров Московского Художественного театра Борис Константинович Пронин, «большой фантазер, человек неуемной энергии», которого критики назвали «одним из создателей русского Монмартра в Москве».

На этих творческих вечерах, вместе со своими подругами, часто в роли приветливой хозяйки была Вера Холодная. По заведенной традиции, «хозяйками дома» были милые и хорошо образованные барышни и дамы. Они придумывали интересные детали к интерьеру, угощали гостей чаем и кофе, подавали пирожные и, в общем-то, украшали творческие вечера своим присутствием, а, вращаясь в творческой атмосфере, сами приобщались к миру искусства.

Тот же Мгебров свидетельствовал: «После спектакля, утомленные, мы, молодежь, мчались сюда и здесь отдыхали на широких, низких диванах, среди пустоты и простора и моря цветов, а наши юные сотоварки варили в серебряных кофейниках, которые они сами приносили с собой, чудесный черный кофе и разносили чашечки этого ароматного крепкого напитка, заставляя нас превращаться щедростью своих улыбок в героев, которые в благодарность обязаны были творить им легенды и сказки. Вина в нашем обиходе тогда не было и в помине. С этого началась наша жизнь в доме Перцова… Дальше она превратилась в сплошной вдохновенный экстаз. Здесь горячо обсуждались и трактовались все выдающиеся события театрального дня. Здесь зажигались самые дерзкие мечтания и проекты… Здесь демонстрировались все таланты… Здесь же родились и первые бури, и первые протесты юного, неудовлетворенного духа, который не выдерживал роли немого свидетеля прекрасного театрального праздника, звучавшего в Художественном театре, но который для массы молодежи был почти недоступен. Вначале очень мало кто проникал к нам. Надо было чем-нибудь заявить себя, чтобы стать полноправным гостем наших мансард; для тех же, кто был таковым, не было ни времени, ни часа. Многие художники и поэты, как, например, тот же Бальмонт, приезжали откуда-нибудь к нам даже поздно ночью, со всеми своими вещами и находили у нас приют… Также Леонид Андреев, Борис Зайцев, Андрей Белый и многие другие…

Самой неизменной и приветливой хозяйкой этих мансард, во главе со своими подругами, была в то время Вера Холодная, тогда еще совсем юная, только начинающая актриса… Как сейчас помню ее высокую стройную фигуру, ее бледное, прекрасное лицо, очень выразительное, и ее исключительную ласковость и приветливость ко всем.

Афиша театра «Летучая мышь». 1911 г.

Она не знала ни утомления, ни отдыха и была душою всего нашего, по-настоящему тогда вдохновенного горения…»

Творческие вечера после спектаклей проходили не только в мансардах, но и в театре-кабаре, с которого, по сути, началась «театральная история» уникального дома.

Основателями знаменитого московского кабаре «Летучая мышь» были артист МХТ Никита Балиев (стал первым русским конферансье) и богатый нефтепромышленник Николай Тарасов, страстный любитель театра. Они решили устраивать шуточные вечера для артистов Художественного театра, и для их проведения арендовали подвал дома Перцова. По преданию, когда Балиев и Тарасов впервые спустились в подвал, навстречу им выпорхнула летучая мышь, – отсюда и название кабаре.

Открытие «Летучей мыши» состоялось 29 февраля 1908 года пародией на спектакль «Синяя птица», премьера которого прошла в МХТ неделей раньше. И вскоре кабаре приобрело большую известность в театральной среде, но просуществовало не долго. Осенью 1910 года меценат «Летучей мыши» Николай Тарасов покончил с собой. Лишившись средств к существованию, «Летучая мышь» стала давать платные спектакли для широкой публики, а в 1912 году Никита Балиев, отделившись от МХТ, образовал свой собственный театр под тем же названием. Адрес «Летучей мыши» поменялся: с 1915 года театр обосновался в «театральном подвале» знаменитого в Москве дома Нирнзее в Большом Гнездниковском переулке. Эрнст-Рихард Карлович Нирнзее в 1913 году построил среди других воплощенных им проектов самое высокое жилое здание дореволюционной Москвы, получившее его имя. В высотном доходном доме, отстроенном для холостяков и представителей среднего класса, имелись своя телефонная подстанция, электрические лифты; двери были оборудованы электрическими звонками, а на крыше был расположен летний ресторан «Крыша», при котором работал «Театр миниатюр с музыкой». Имелась также и смотровая площадка. Однако своему владельцу это здание не принесло ни счастья, ни доходов. После продажи в 1915 году «проклятого дома» новый хозяин банкир Д. Рубинштейн стал сдавать квартиры в основном театралам, и в подвал дома перебралось кабаре «Летучая мышь». Жили там, в основном, актеры МХАТа.

Можно ли утверждать, что Вера Холодная посещала спектакли в доме Перцова и в доме Нирнзее? Вне сомнений. Театральное кабаре «Летучая мышь» долгое время пользовалось популярностью у московской богемы.

Интересно, что спустя всего несколько лет, Вера Холодная, уже ставшая знаменитой актрисой, сама будет выступать в стенах «Летучей мыши». Московские газеты сообщали о том в общем-то грустном событии: 25 января 1916 года на благотворительном вечере «В пользу жертв войны» в помещении театра-кабаре «Летучая мышь» выступали Станиславский, исполнивший роль Фамусова в сцене из «Горя от ума», а также М.Ф. Андреева, М.М. Блюменталь-Тамарина, О.В. Гзовская, А.С. Хенкин, В.В. Холодная и другие известные артисты. Вел программу Н… Балиев.

В «русском Монмартре» на углу Пречистенской набережной собиралась не только театральная, но и вообще творческая богемная молодежь: начинающие поэты и писатели читали свои произведения, художники устраивали выставки, обсуждались проекты и замыслы.

Вся эта бурная жизнь резко прекратилась с приходом «красных». Грустно осознавать, что эти трагические страницы большевистской революции имеют отношение к нашей с вами истории. В 1923 году владелец – униженный и ограбленный, лишенный даже отечества – был выселен из собственного дома, чтобы уже никогда туда не возвращаться…

Один из наследников рода Перцова утверждает, что в начале 1990-х годов через своих родственников в Париже получил мемуары младшей дочери Петра Николаевича (его родной тетки), из которых узнал дальнейшую историю уникального дома[6]6
  http://www.russiskusstvo.ru/news/a69


[Закрыть]. Автор мемуаров, названных «Начало странствий», эмигрировала из России в 1917 году и закончила их на острове Мартиника. Зинаида Петровна Перцова писала:

«Наш московский дом (известный всему городу «Дом Перцова», в древнерусском стиле, против храма Христа Спасителя) стал неожиданно знаменитым – в нем поселился Троцкий! Стоит рассказать, какую именно из всех московских квартир он себе выбрал. Уже несколько лет жил в нашем доме известный оригинал и чудак – Поздняков. Свою квартиру из четырех громадных комнат он устроил необычайным образом. Самая большая, почти зала, была превращена в ванную (братья мои бывали у Позднякова, они подробно описали мне ее устройство). Пол и стены были затянуты черным сукном. Посреди комнаты, на специально сооруженном помосте, помещалась громадная черная мраморная ванна (вес 70 пудов). Вокруг горели оранжевые светильники. Огромные стенные зеркала отражали со всех сторон сидевшего в ванне: Другая комната была превращена в зимний сад: паркет засыпан песком и уставлен зелеными растениями и садовой мебелью. Гостиная была прелестная – с тигровыми шкурами и художественной мебелью из карельской березы. Хозяин принимал в ней посетителей в древнегреческой тоге и сандалиях на босу ногу, причем на ногте большого пальца сияла бриллиантовая монограмма. Прислуживал ему негр в красной ливрее, всегда сопровождаемый черным мопсом с большим красным бантом! Вот этой-то фантастической квартирой и прельстился вначале Троцкий: Не знаю только, заимствовал ли он также у Позднякова его греческую тогу и сандалии!

Арка столовой в доме Перцова. 1907 год

Позднее Троцкий переехал в нашу личную квартиру, представлявшую из себя особняк в 4 этажа, и – уже в изгнании – я прочла мемуары одного английского дипломата, описывающего пышный прием, данный Троцким для дипломатического корпуса. Дипломат восторгался его замечательным вкусом! Я поспешила написать наивному автору, что все поразившие его картины, статуи, вазы и мебель были собственностью моего отца…»

Почему мы так много рассуждали об одном только строении? Да потому, что в его стенах также формировались личность и пристрастия Веры Холодной. И судьба дома, и судьба его владельцев тесно связаны с судьбой великой русской актрисы немого кино.