Текст книги "Тысяча и одна ночь (сборник)"

Глава 6

Бриз старательно избегала встреч с Себом на работе. В компании применялась система «горячих столов»[4]4
  Система организации работы, при которой одно и то же рабочее место используется несколькими сотрудниками, приходящими на работу в разное время.


[Закрыть], поэтому даже при том, что у нее был собственный кабинет, она могла работать в любом месте, где ей хотелось. Она была изумлена тем, что Себ не уволил ее в ту же минуту, когда обнаружил, что она обворовывает его, но, очевидно, он знал, что на самом деле подцепил ее на крючок, достаточный, чтобы она больше не пыталась делать что-либо противозаконное. Во время обеденного перерыва, вместо того чтобы есть за рабочим столом, что она делала раньше, до того рокового дня, она взяла за правило обедать за пределами здания, в одном из многочисленных кафе неподалеку.

Она любила Лондонский Сити, район, в котором история сочилась даже из трещинок в тротуаре. Она могла ходить по тем же улицам, по которым ходил Пипс[5]5
  Пипс, Сэмюэл (1633—1703) – английский писатель, наибольшую известность которому принесли его дневники. Присутствовал на многих спектаклях по пьесам Шекспира с 1660 по 1669 г. В его библиотеке есть рукописная партитура к монологу Гамлета «Быть или не быть», возможно, сочиненная для Пипса его учителем музыки Чезаре Морелли.


[Закрыть], видеть своими глазами то место, откуда начался Великий пожар[6]6
  Большой (Великий) пожар в Лондоне – название пожара, охватившего центральные районы Лондона с воскресенья, 2 сентября, по среду, 5 сентября, 1666 года. Огню подверглась территория Лондонского Сити внутри древней римской городской стены. В пожаре сгорело 13 500 домов, 87 приходских церквей, большая часть правительственных зданий.


[Закрыть], и поражаться красоте зданий, спроектированных Реном, архитектором, построившим собор Св. Павла. Эти шедевры перемежались современными конструкциями, которые производили огромное впечатление, такими, например, как Корнишон[7]7
  40-этажный небоскреб, первоначально известный как здание Swiss Re, поскольку являлся штаб-квартирой компании «Swiss Re». Позже его переименовали в честь названия улицы Сент-Мэри Экс: Cент-Мэри Экс 30 или Башня Мэри-Экс, 30.


[Закрыть], который всегда напоминал Бриз массивную сигару, так дерзко вздымающуюся из земли и пропарывающую горизонт, что ее было видно даже из окна ее спальни в доме, расположенном высоко на холмах Кристал Пэлас[8]8
  Квартал Лондона.


[Закрыть]. Иногда в ясный день она поднималась на лифте до верхнего этажа небоскреба, где располагалась штаб-квартира Себа, откуда могла смотреть в направлении дома, который так много значил для нее. Ее успокаивала возможность смотреть на холмы Кристал Пэлас и думать о матери, которая сейчас сидит и читает в замечательной старой оранжерее, которая была восстановлена благодаря предыдущему жульничеству Бриз. Ее сестра выращивала там орхидеи, прекрасные в своей симметрии. Ее мать заслужила этот комфорт, особенно после того, как одна воспитала двух девочек, защищая их от последствий опрометчивой азартной игры их отца.

Бриз смухлевала уже в дюжине мест, тщательно отбирая временную работу, перехватывая тысячу здесь, тысячу пятьсот там. Доила фирмы она достаточно аккуратно, и ее никогда не обнаруживали. Каждый раз ей удавалось найти деньги, чтобы восстановить крышу или починить подъемное окно. Мать и сестра были ей благодарны и восхищались ею. Внезапно она ощутила болезненный приступ вины, но отогнала его. Она была единственной кормилицей в доме, который пострадал от страшного пренебрежения ее отца. Крала она только тогда, когда в этом возникала жесткая необходимость, чтобы избежать разрушения их домашнего очага, и всегда ей удавалось выйти сухой из воды. Но теперь, с Себом, она чувствовала, что ловушка захлопнулась. На нее нахлынуло негодование, но при этом она также ощутила что-то вроде уважения. Мало того, что он очень хорошо знал все дела своей компании, но и сумел создать для нее столь хитроумную ловушку. Они оба были находчивы и стоили друг друга, и она уважала его, как хитрая лиса, восхищающаяся тактикой лисы-конкурентки, так что допускала скрытое восхищение человеком, который сумел заманить ее в ловушку.

Бриз шла по улице, двигаясь в сторону Ямайкского винного дома в переулке Св. Михаила, построенного в 1652 году. Она любила это место с переборками из красного дерева, разделяющими зал на маленькие кабинеты, где она могла посидеть, не видимая никем, и выпить кофе. Во время ланча это было равносильно самоубийству, но позже можно было спокойно поужинать в отдельной кабинке. Она заказала свой кофе и, когда ждала его у барной стойки, заметила, как Ричард Уотерс, помощник Себа, прошмыгнул в одну из кабинок, осматриваясь вокруг, как крыса, до смерти боящаяся кошки. Ричард ей никогда не нравился. Он старался во всем походить на Себа и ловить каждое сказанное им слово – как нищий, который пытается урвать хотя бы корку со стола короля.

Он подлизывался и юлил, выстраивая себе путь наверх по карьерной лестнице, и до нее доходили слухи о том, как он расправлялся со всеми, кто попадался ему на этом пути. Она не считала это правильным, потому что вы можете столкнуться с этими же людьми, когда полетите вниз. Себастьян Дарк был умен и быстр, но он не мог уследить за каждым сотрудником компании, и Бриз подозревала, что душа Ричарда, которую он старательно скрывал от посторонних глаз, была черна, как ночь.

Когда краем глаза она заметила округлую фигуру мистера Ванхоффера, совсем недавно побежденного Себастьяном Дарком, у нее внезапно возникло острое желание знать, о чем будут сговариваться Ричард Уотерс и мистер Ванхоффер в темноте ресторанной кабинки. Она взяла свой кофе и тихо проскользнула в соседнюю.

– Так у вас есть для меня информация, верно? – спросил мистер Ванхоффер.

– Совершенно верно. Мы же именно об этом договаривались, разве нет? Как только дело будет сделано и вы станете, как говорите, управляющим директором в вашей новой компании, я дам вам возможность обрушить цены на акции Себастьяна Дарка. Когда все будет сделано, его компания будет лишь тенью того, чем она является сейчас. Но никто не должен знать, откуда поступила эта информация. Это вы мне можете обещать? – голос Ричарда сочился ядом.

– Можете положиться на меня. Я хочу увидеть, как Дарк рухнет, а вы встанете во главе компании вместо того, чтобы занимать второстепенное положение при этом ублюдке. Это – сделка, заключенная на небесах.

Бриз вытянула шею, стараясь разобрать, о чем они говорят, но ее план был нарушен приходом большой шумной группы посетителей, праздновавших день рождения. Их разговоры заглушили беседу, которую она подслушивала. Расстроенная, она выскользнула через черный ход и, обойдя здание, вернулась к парадному входу. Приблизительно через десять минут мистер Ванхоффер вышел один и двинулся вниз по улице. Это дало ей шанс. Убедившись, что ее макияж в полном порядке, она опустила волосы на один глаз, расстегнула верхнюю пуговицу и снова вошла в Ямайский винный дом, промокая глаза платком. Ричард был в баре – там, где она и рассчитывала его найти, он заказал бутылку шампанского – без сомнения, для того, чтобы единолично отпраздновать свой успех.

– Эй, Бриз, – его взгляд сконцентрировался на ней, как самонаводящаяся ракета. – Как дела?

Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы выдать ему сказочку о том, насколько Себ скуп, как он раскритиковал отчет, который она написала, отчего заставил ее разрыдаться, и как она ненавидит его от всей души. Как она и ожидала, Ричард проглотил это вместе с тремя четвертями бутылки шампанского. Чем больше он пил, тем больше раскрывал свое предательство. Она видела, что он уже совсем хорош, но продолжала снова и снова наполнять его бокал и даже заказала еще одну бутылку, из которой сама выпила только один бокал. Когда же она дала ему возможность полюбоваться зрелищем своей полной груди и провела рукой по бедру Ричарда, он почти сразу же предложил оплатить гостиничный номер для них двоих, чтобы приятно провести время вечером.

– Я мечтал о тебе в течение многих месяцев, ты п’нмаешь.

– Я тоже. – Бриз взяла с собой бутылку шампанского. Ее полные, сочные губы лукаво изогнулись. – Все без конца говорят о том, как хорошо выглядит Себ, но мне всегда казалось, что ты намного интереснее. – К тому времени, когда они добрались до комнаты, Ричард едва мог стоять на ногах. Он почти висел на ней. Она проворно выскользнула у него из рук, послав ему свою лучшую улыбку. – Давай просто еще немного выпьем шампанского, а затем можешь посмотреть, как я раздеваюсь.

Она думала, у него глаза вылезут на лоб, когда он залпом выдул еще один бокал и даже высунул язык, откинувшись на кровати и наблюдая, как она расстегивает пуговицы на блузке.

– Теперь, – она поощрительно улыбнулась ему, – что это вы говорили об этом мерзавце Себе?

– О боже, не говори мне, что ты собираешься произносить ругательства. Мне нравятся ругательства.

– Я могу ругаться так грязно, как тебе захочется. – Она сделала крошечный глоток из бутылки, затем передала ее ему и проследила, как он глотает все, что там было, так, как будто это минеральная вода. – Но сначала я хочу услышать, как вы обработали Себа. Ну, расскажи.

– Мы собираемся сделать его через три недели. Всего через три недели мы сделаем так, что чертов Себастьян Дарк окажется в дерьме по самые уши. – Ричард дьявольски рассмеялся.

Бриз слушала очень внимательно, ее острая слуховая и зрительная память фиксировала все до мельчайших деталей. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что собирается сделать Ричард. Она только-только перешла к нижнему белью, когда Ричард, сделав неуверенный шаг по направлению к ней, рухнул на пол. Он ударился о ночной столик и потерял сознание. Она присмотрелась к нему – он лежал как слизняк, источающий аромат предательства, и храпел, как свинья. Она встала на колени и внимательно осмотрела его затылок. Крови не было. Он выживет, только, когда очнется, у него будет зверски болеть голова. Это было именно то, что она предполагала – инсайдерные торговые операции с ценными бумагами[9]9
  Незаконные операции с ценными бумагами на основе внутренней информации о деятельности компании-эмитента.


[Закрыть]. Бриз быстро оделась и покинула гостиничный номер. Ричард намеревался стать незаконными глазами и ушами г-на Ванхоффера, помогая ему повергнуть Себастьяна. Она испытала внезапное чувство восторга. В конце концов, разве она не хотела увидеть, как человек, который заманил ее в ловушку, кто фактически развратил ее для своего развлечения и удовольствия, потерпит крах и рухнет? Но восторг ее был недолгим и сменился чувством несправедливости, которое она ощутила, когда узнала о том, что они намереваются провернуть. Она долгое время воровала крохи у могущественных компаний, удирала с ними и почти не чувствовала, что поступает неправильно. Пока Себастьян не поймал ее.

Бриз медленно, колеблясь и сомневаясь, вернулась в офис, в огромное здание Себастьяна, хрустальную башню его богатства и власти. Она посмотрела на его большой портрет, который каждое утро встречал работников у входа. Впервые войдя в это здание, она была преисполнена благоговейного страха перед его внешностью победителя. Решительная линия подбородка, четкие линии лица, выражение глаз человека, смотрящего серьезно с высот его гигантского бизнеса, – все это оставило ее равнодушной к тому, кто находится так высоко. Затем, когда он заманил ее в ловушку, она начала яростно ненавидеть его, однако потом увидела этого человека совсем с другой стороны. Она увидела уязвимость в его черных глазах и потрясающее одиночество этого неправдоподобно богатого и успешного мужчины, которое он никогда не показывает посторонним.

Впервые Бриз оказалась в столь затруднительном положении. Одно слово Себастьяну, и она могла спасти его. Если она ничего не скажет, то он обанкротится, и вся его власть над нею исчезнет. Необходимо принять совсем простое решение. И все же, когда она села за свой компьютер, чтобы заняться текущей работой, которая принесет Себастьяну Дарку еще больше денег, она внезапно поняла, что не знает, как ей поступить. С тех пор как тем памятным вечером он бросил ей вызов, уверенность ушла из жизни Бриз. Проклятие. Проклятый Себ Дарк. Позволить Ричарду и г-ну Ванхофферу свалить его с пьедестала. Ей-то что за дело? Он мог засадить ее в тюрьму. Он должен гнить в аду за то, что подвергнул опасности ее семью, ради которой она трудилась так упорно. Пусть так и будет. Решение принято. Ей нужно только продумать еще два вечера, заполненные сексом, – ведь, конечно, это же просто секс и ничего больше, – ей надо было не давать Себу действовать еще некоторое время, а потом у него будут другие, намного более важные, дела, чем она. Он будет бороться за свой бизнес, как тонущий цепляется за обломки разбитого корабля, и ей не терпелось это увидеть.

Глава 7

– Так куда мы отправимся на сей раз? – устроившись рядом с Себом в его Aston Martin DB9, Бриз почувствовала болезненный укол вины. Сегодня вечером он выглядел совершенно счастливым, счастливым от того, что сидит рядом с ней. – Или, вернее, куда мне вас отвезти, поскольку именно я сейчас за рулем?

– В клуб «Чарльтон», Сент-Джеймс-стрит, рядом с Пикадилли, пожалуйста.

Он забрал ее возле офиса и повел тихо мурлычащий автомобиль по городу.

– Сегодня вечером вы выглядите просто невероятно, Бриз. У вас изменился цвет волос – они стали темнее, верно? Вам очень идет. Я готов поручиться, что это ближе к вашему естественному цвету. И ваш костюм сногсшибателен – он кажется существующим вне времени.

Когда она села рядом с ним, ее охватил жар, сконцентрировавшийся внизу живота. Она улыбнулась – он оказался весьма наблюдательным.

– Вы правы, этот костюм был на моей матери на ее свадьбе в 50-х годах. Это подлинный костюм от Шанель.

– Хм… женщина со вкусом. И он выглядит на вас сегодня столь же невероятно, как на ней тогда, я уверен.

Она пригладила слегка расширяющуюся юбку, которая скромно облегала ее бедра, затянутые в чулки, и расстегнула пуговицы на жакете, который заставлял ее чувствовать себя одновременно как Лорен Бэколл и Одри Хепберн. Белая батистовая блузка, почти прозрачная, бросала вызов строгим линиям костюма, делая его очень сексуальным. Жемчуг, переливающийся у нее на шее, соседствовал с небольшим сердечком, подаренным ей Саммер. Она не собиралась говорить Себу, что угрохала все свои доступные наличные деньги на вечерний наряд, который был на ней в Альберт-холле. Что у нее не было никакого другого «шикарного» выходного платья, что у нее в шкафу висела в основном офисная одежда. Что этот костюм и жемчуг, который был подарен матери ее дедушкой, были последними вещами, которые мать сохранила, чтобы продать в случае, если они действительно будут испытывать нужду. Бриз никогда не позволила бы ей расстаться с этими сокровищами. Они остались как память о более счастливых временах, до того, как отец почти разорил семью. Бриз никогда не позволила бы им снова ощутить себя на грани пропасти, как это было тогда.

– Этот вид соответствует месту, куда мы идем. Для клуба «Чарльтон» требуется нечто скромное, но высококлассное, такое, что приличествует известному клубу.

– Я впечатлен, – притягательные губы Себа растянулись в улыбке. – Пять минут после поворота у Букингемского дворца, недалеко от «Ритца». Я посещал его однажды. Я управляю благотворительным фондом, который выделяет миллионы предпринимателям-подросткам из неблагополучных семей, и был там на обеде, чтобы польстить богатеям и заставить их отдать часть своих не так уж тяжко заработанных наличных. Они смотрели свысока на человека, достигшего всего самостоятельно. Прийти туда с вами – отличный способ немного сбить с них спесь.

– Превосходно. – Бриз погладила кожу сиденья. Себ был окружен роскошью, он был проницателен, и она долго думала, куда повести его в следующий раз. Она несколько смутилась, услышав, как он говорит о передаче денег на благотворительность. Он сказал об этом мельком, как будто это не имело значения. Раньше он не упоминал об этом, и она почувствовала к нему сдержанное уважение за то, что он не трезвонил об этом повсюду, как сделало бы большинство богатых людей. Она подумала обо всех своих несбывшихся надеждах в то время, когда была подростком, о фирмах, которые она бы открыла, если бы только ей оказали небольшую помощь, и о линии его подбородка, которая казалась ей такой резкой, а сейчас смягчившейся прямо у нее на глазах.

– Но разве туда могут пройти не члены клуба? – спросил Себ после небольшой паузы.

– Верно.

– Так вы – член клуба? – Он с сомнением посмотрел на нее: члены этого клуба сплошь были адвокатами, промышленными магнатами, членами парламента, великими и полезнейшими членами общества, хотя, по правде говоря, многие из них были далеко не столь велики и полезны, как казались.

– Не совсем, но я знаю, как туда войти. Доверьтесь мне.

Он припарковал машину, и они пошли по Сент-Джеймс-стрит. Здесь повсюду витал аромат истории, это было сердце модного Лондона. Они задержались в магазине «Вильям Эванс», поставщике одежды для сельских аристократов, оружия и винтовок.

– Кто сейчас станет носить охотничьи сапоги для верховой езды, твидовые брюки и трости с ручками в форме фазаньих голов, ожидающих выстрела? – пошутила Бриз.

Себ засмеялся и обнял ее за плечи, чтобы защитить от вечернего холода:

– О, я встречал множество таких людей на вечеринках. Они были глупы и скучны, но у них есть деньги, которые можно выгодно вложить.

У магазина James J Fox, где продавали сигары, какой-то бизнесмен выпустил клубы дыма, и Себ вдохнул ароматное облако.

– М-м-м-м, это одно из удовольствий, которые мне пришлось бросить после того, как…

Слова повисли в воздухе.

– После чего? – спросила она.

– Нет, ничего. – Внезапно Себа как будто накрыло темное облако, и он потер точку в основании головы – она уже не раз видела, как он клал руку на это место, и всегда, когда делал это, сжимал зубы, как будто сражался с внутренними демонами или, возможно, болью. Но вот он сбросил руку, натянул улыбку и шагнул вперед. – Я раньше курил, как паровоз, – это помогало мне справляться с напряжением во время заключения сделок, сохранять спокойствие. Но недавно я бросил курить. Ваши удовольствия могут загнать вас в западню.

– Полагаю, да. – Бриз закусила губу и сжала руку Себа, которая обнимала ее. Он был слишком скрытным человеком, который мало что рассказывал о себе, но тем не менее она спросила себя – не борется ли он в одиночку против того, что лучше разделить с кем-то. Он тоже сжал ее руку, но она высвободила ее и напомнила себе, что эта прогулка – не для удовольствия и что Себастьян Дарк – человек, имеющий над ней власть, использующий ее для своего удовольствия, что он не тот мужчина, с которым она когда-либо будет идти по жизни. Он безжалостен и откажется от нее, как только получит то, что хотел, и, конечно, бросит ее так же, как откажется от своей суперкрутой машины в тот момент, когда ему на глаза попадется новая модель, или как свои костюмы ручной работы, когда они начнут снашиваться. В этой истории тысячи и одной ночи шах, обладавший всей полнотой власти над Шехерезадой, казнил бесчисленных жен, в которых он разочаровывался, и Бриз не следовало забывать об этом. Себастьян Дарк не был тем мужчиной, которому разумная девочка может отдать свое сердце.

Однако, когда он шагал рядом с ней – спортивный, мужественный, сильный, – она вспомнила, что уже много раз замечала такой приступ боли на его лице, видела, как он клал руку себе на заднюю часть шеи. Это тогда ничего не означало, потому что и сам Себастьян ничего не значил для нее. Теперь она обнаружила, что начала более внимательно присматриваться к нему. Почему – она не знала. В конце концов, сейчас, как и раньше, Себ ничего не значил для нее, не так ли? Возможно, это было просто потому, что ей нравилось находиться с таким повелительным, внушительным человеком, чувствовать себя защищенной за его широкими плечами. Она никогда раньше не ощущала такого чувства защищенности, всегда решительно старалась стоять на своих ногах, борясь за сестру и мать со всем миром. Она всегда была очень сильной, той, кто обеспечивал все необходимое. Себастьян знал ее самые темные тайны, знал, что она воровала и лгала, чтобы получить то, что ей было необходимо. Но он не донес на нее. Он защитил ее, пусть таким странным, необычным способом, и она чувствовала странное притяжение к нему. Эти отношения долго не продлятся, он устанет от нее, по крайней мере, к тому времени, когда план Ричарда и г-на Ванхоффера разрушить его бизнес войдет в решающую фазу, а тогда Себ больше не будет ее проблемой, потому что он станет бороться за свое существование в мире бизнеса. Она хотела, чтобы он потерял свою власть над ней, но с удивлением обнаружила, что это одновременно печалит ее. Уважение, нежность – это последнее, что она ожидала обнаружить в себе по отношению к Себастьяну Дарку. Она захотела стряхнуть эти ненужные чувства. Необходимо все преодолеть, дотянуть до конца этого вечера и помчаться назад, к любимому дому, к своим корням.

– Нам сюда, – объявила она, оказавшись перед внушительной дверью темно-синего цвета, на которой не было никакой таблички.

– Хорошо замаскировано.

– Да, на двери нет даже номера. – Она настойчиво нажала на кнопку звонка. Это место очаровывало ее еще тогда, когда она работала здесь официанткой, много лет назад, когда сдавала экзамены по бухгалтерии и мечтала о том, чтобы стать самостоятельной и независимой. Со скребницей для обуви у двери и викторианским уличным фонарем, это место было похоже на сцену из фильма про Шерлока Холмса. Тяжелые каменные ступени были стесаны ногами бесчисленных «джентльменов», столпов общества, премьер-министров и лордов, которые десятилетиями входили в это освященное временем здание, чтобы замыслить и подготовить планы по выдвижению на трон королей и падению врагов, глядя друг на друга поверх бокала с виски после обеда из пяти блюд.

– Да? – остроглазая девушка-швейцар в костюме в стиле милитари была полькой.

– Я – леди Мэри Сент-Джон. Моя свадьба будет проходить здесь в следующем феврале, и я хочу увидеть зал Глэдстоун Рум, где будет проводиться церемония.

– Сожалею, – девушка-секьюрити твердо стояла на своем. – Я не могу вас впустить. Меня не предупреждали ни о каком визите.

– Я не предупреждаю о визите, когда хочу увидеть место, где я намереваюсь потратить тысячи фунтов. Вы должны впустить меня и моего брата или я пойду осматривать другие места. Полагаю, что в «Атенеуме» залы не хуже… – Бриз, в своем костюме от Шанель, бросила на нее надменный взгляд, играя роль законченной аристократки. – …А то и лучше, чем у вас.

Девочка выглядела испуганной. В глубине здания появились люди в комбинезонах, которые взволнованно бегали туда-сюда с огромными вазами цветов. Совершенно очевидно, они готовили все для крупного события, которое должно произойти этим вечером. В воздухе разливалось напряжение. Бриз поймала взгляд Себа и увидела, что на его щеках дрожит улыбка. Он наслаждался ее смелостью, той твердостью, с которой она шла по намеченному пути.

– Ну, полагаю, в этом не будет ничего плохого. – Как только девочка заколебалась и отодвинулась немного в сторону, Бриз пронеслась мимо нее, как будто именно она была хозяйкой этого заведения.

– Мы ненадолго.

Бриз уверенно процокала на своих высоких каблуках через прихожую, вымощенную черно-белой плиткой, мимо широкой лестницы и двинулась прямо в массивный зал Глэдстоун Рум. Себ с глухим стуком закрыл за собой дверь и обхватил ее за плечи.

– Вы были просто неотразимы. Каждый дюйм вашего тела принадлежал настоящей аристократке. Я лишь надеюсь, что вы не собираетесь быть слишком аристократичной теперь, когда мы сумели пробраться сюда.

Бриз чувствовала, что адреналин проносится по ее венам потоком, достойным Ниагарского водопада. Он заставил ее сделать это. Это было плохо, но в то же время забавно, и, откровенно говоря, когда она попала в его долгий-долгий поцелуй, в ее жизни было слишком мало развлечений. И слишком мало возбуждения. Она следила за дверью, затем заметила, как щелкнул ключ, запирая дверь.

– Нам надо поторопиться, – заметила она, сдвигая руку вниз, вдоль уже замечательно затвердевшего члена Себа. Он стоял, не двигаясь, замерев, как на краю жерла вулкана, и трудно было даже предположить, что он также возбужден до крайности. – Они накрывают столы для парадного обеда. Сюда они придут, когда обед закончится, чтобы выпить. Здесь все так строго, столь пристойно и добродетельно… Неужели все это не вызывает у вас желания покувыркаться на их узорчатых бархатных коврах, сделать «козу» их мерцающим хрустальным люстрам или потрахаться, как кролики, на их красивом полированном столе?

– Безусловно. – Голос Себа был низким и чувственным. – Боже мой, вы умеете выбирать места – только посмотрите на эти портреты: г-жа Тэтчер, Уинстон Черчилль – вот это публика! – Он толкнул Бриз, заставив ее лечь спиной на покрытый белоснежной скатертью стол под белой каминной доской, с которой буквально стекали потоки прекрасных цветов. Бледно-зеленые гортензии, пьянящие лилии, белые розы и альстремерии наполняли комнату чудным ароматом. Себ расположил Бриз на столе, как экзотическое блюдо на банкете, и дразняще провел рукой по полупрозрачной батистовой блузке. Ее сердце уже колотилось от волнения при его прикосновении. Его страсть к ней была тем, в чем она стала отчаянно нуждаться. Расстегивая пуговицы на ее блузке, раздевая ее и вдыхая ее аромат в ложбинке груди, как измученный жаждой человек пьет воду в пустынном оазисе, он заставил ее чувствовать себя сексуальной, желанной, страстной. Через мгновение он снял с нее бюстгальтер и стал жадно пировать. Она ощущала давление его крепкой груди и понимала, что он хочет оказаться глубоко внутри нее. Расстегивая и снимая с него рубашку, она провела пальцами по выпуклым мышцам его спины, чувствуя, как сильно они напрягаются от желания, и потянула его к себе, на себя. Стол под ней был холодным и твердым, но, когда он приподнял ее, удерживая руками за ягодицы, крепко прижимая к своему гибкому, худощавому телу, она хотела его и только его. Она просунула руку вниз, и его длинный член скользнул в ее пальцы. Массивный и очень твердый. Они должны были поторапливаться, но ей хотелось, чтобы этот момент продлился как можно дольше. Бриз провокационно подняла ноги, прижала пенис Себа к шелку своих трусиков и начала двигаться. Она сразу же возбудилась и начала увлажняться, чувствуя, как внутри нее стала выделяться влага. Она использовала Себа в качестве секс-игрушки, прижимая его член к своему пульсирующему входу. Он все еще занимался ее грудью, крепко зажав одну в ладони. Когда она схватила его пенис, он сильнее прижал ее к поверхности стола, а затем, облизнув палец и глядя ей прямо в глаза, раздвинул ее ягодицы и просунул палец между ними, чтобы найти ее точку G. Его палец упорно исследовал ее тугой вход. Когда палец продвинулся глубже, она почувствовала смущение и одновременное сильное возбуждение. Когда она вынудила его пенис прижаться сильнее к своим трусикам, отказывая себе в удовольствии почувствовать касание кожи к коже, но восхищаясь медленно сочащейся по ней влагой, его палец, находящийся внутри, усиливал любое ощущение. Неразрывная связь взглядов делала все происходящее еще более напряженным, искренность в его глазах с мерцающими серебряными искорками, смотрящих на нее, придала их любовным ласкам откровенность и целомудрие, которые тронули ее сердце, усиливая ощущения от каждого великолепного касания его пальца, надавливающего на ее самый тайный вход.

– Тебе это нравится? – Его дыхание прерывалось. – Я чувствую, как ты напрягаешься, чувствую, что ты готовишься ко мне.

– Это… это страшно, но… не останавливайтесь.

– Ты делаешь меня таким твердым. Все в тебе сводит меня с ума, Бриз. Ты – единственная, кто сумел заставить меня чувствовать себя так.

Это было слишком – слишком интенсивно, слишком страшно. Она должна была довести это до завершения, должна была впустить его. Как проститутка, она развела ноги шире, чувствуя, что он надавил пальцем еще дальше, погружая его до основания и усиливая ощущения так, что она подумала, что тут же кончит. Она не хотела отдаваться ему полностью. Однако она нуждалась в его облегчении, ей необходимо было почувствовать всю длину его члена. Он погрузил в нее свой пенис, как поршень в моторе спортивной машины; она была невероятно влажной, полностью готовой принять его. Из-за его пальца Бриз пришлось уставиться на строгие портреты, чтобы помешать себе кончить – она хотела полностью отдаться Себу, но все же не могла. Это было бы слишком большой уступкой. Однако она ощутила, что ее бедра вздымаются вверх навстречу ему, ее сердце бешено колотилось, пот выступил на лбу. Его палец приводил ее в экстаз, который распространялся по всему ее телу, заставляя портреты у нее перед глазами расплываться, и она молила бога, чтобы Себ кончил первым. Она не отдала бы себя всю целиком, даже при том, что ему было почти невозможно противиться. Его пенис был божественным, огромным, пульсирующим властью и силой, Себ пристально смотрел на нее, желая получить ее всю. Стол сильно вибрировал, когда он входил в нее, доводя ее почти до кульминации, загоняя ее, гремя внутри нее, великолепно заполняя ее, и наконец, как рвущийся с места бык, он застонал и выстрелил в нее. Она почувствовала удовлетворение, триумф и облегчение от того, что сумела сдержать свой собственный оргазм, что у нее все еще оставалось нечто, что могло соблазнить его, нечто, что она все еще не отдала ему. И теперь, когда он стоял, вцепившись руками в стол и совершая последние, завершающие толчки, освобождая себя в нее, какая-то ее часть желала отдаться ему полностью. Желала не сдерживаться. Его пшеничные пряди упали на лицо, и она потянулась, чтобы отбросить их назад. Жест нежности, которую он сумел заметить. Он схватил ее руку и поцеловал в ладонь.

– Останься со мной на ночь.

Это была отчасти команда, отчасти отчаянная просьба. И в этот безумный момент ее тело потребовало свободы, которой она себе не позволяла, и она услышала, как ее голос произнес:

– Да. Да, я останусь.

Это решило ее судьбу. Она не была уверена, что могла бы и дальше сопротивляться Себастьяну Дарку, не отдавая ему окончательную победу.

* * *

Когда они застегивали последние пуговицы, и Бриз приводила волосы в порядок, в дверь постучали.

– Похоже, нас застукали. – Себ усмехнулся, они направились к двери и открыли ее. Девушка-полька из охраны скривила губы, искоса посмотрела на них, а затем сказала:

– Вы с братом закончили осмотр?

– Ах, да. Вполне. – Бриз задрала нос. – Это именно то, что мы хотели.

Когда они шли к вестибюлю, Себ вовсю наслаждался игрой и задержался у рисунка, изображавшего политиков, вставленного в раму и повешенного на одной из колонн. На рисунке были изображены двое старых сановников, сидящих в зале клуба «Чарльтон» и просматривающих газеты.

– Посмотри, Мэри, это – классика.

– Прочитай мне. – Бриз пудрила нос, в то время как полька смотрела на нее со все возрастающим нетерпением.

– Один из этих старых пней говорит другому: «Сексуальное влечение горностая, нравы тунисского содержателя борделя… джентльмены, думаю, что поиски нового британского премьер-министра закончены». Блестяще, не так ли? – Себ захохотал, и они наконец оставили польку-секьюрити в покое.