Текст книги "Холодный ветер среды"

Глава 5. Огонечек

Три вещи, которые никогда не видно: острие лезвия, ветер и любовь.

Ирландская пословица

Солнце слепило и пекло в самую макушку, нужно было захватить солнечные очки и кепку, как Лула, а не рядиться в джинсы и кроссовки. Но кто ж знал, что именно сегодня, после стольких дней холодрыги, наконец-то потеплеет? В отличие от своей коллеги, Марго так и не научилась предугадывать эту непонятную погоду, даже прогнозы от синоптиков не сильно помогали. Отчасти они были верными, но с действительностью совпадал какой-нибудь один час из суток, в остальном же погода менялась так же, как и настроение начальницы лагеря. Келли могла то целую неделю не трогать свой персонал, то созывать срочные собрания по несколько раз на дню. Хотя жалобы от учеников поступали крайне редко, а на нарушения детей и подростков постоянно закрывали глаза, начальнице все же иногда хотелось показать свою значимость. Каждое такое собрание она находила кого отчитать и даже пару раз увольняла своих сотрудников за самые мелкие проступки. За любой косяк в первую очередь получал кто-то из персонала, детей она никогда не трогала.

Пока Марго, щурясь от слепящих лучей, изучала список из двадцати фамилий, учащиеся закончили завтракать и потихонечку начали собираться перед зданием столовой. Бежать до блока и переодеваться времени уже не осталось, так что приходилось только надеяться, что в Атлоне и монастыре со странным непроизносимым названием Клонмакнойс будет несколько прохладнее.

Да еще и похмелье давало о себе знать. Так себе сочетание с жарой. Марго прикрыла глаза, отпила из бутылки и с разочарованием поняла, что в рюкзаке вода стала мерзко теплой, а глоток оказался последним. И зачем они только вчера пошли в паб, который Лула со своим акцентом называла не иначе как «пуб»? Отвратительная идея. Кажется, у этой ирландки вместо крови тек коктейль из виски, Гинесса и умения спаивать людей. Марго не собиралась столько пить, хотела ограничиться пинтой пива, но у Лулы были другие планы. Вернулись они только под утро. Келли точно была бы не в восторге от полудюжины пьяных молодых людей, своим смехом перебудивших весь блок стаффов (Лула все же подтянула за собой еще парочку человек), но начальницы в это время никогда не было на территории школы. Потом Марго пришлось закрывать дверь в свою комнату прямо перед носом Генри, желавшего продлить минуты веселья. Конечно, он это запомнит и потом еще несколько раз припомнит, но ей хотелось поспать хотя бы часок, а не уворачиваться от пьяных приставаний своего парня. И наверняка этот засранец забил на утреннюю пробежку и преспокойно сейчас дрыхнет, потому что ему не нужно ни свет ни заря ехать на очередное кладбище. Она же проснулась разбитой, лучше бы вообще не ложилась.

Марго отошла до ближайшей мусорки, чтобы выкинуть пустую бутылку. Вернувшись, достала из рюкзака новую. Стоило припасть к ней губами, как Лула протянула свой термос.

– Марго, тебе нужен мой чай.

– С ума сошла? Жара, какой еще чай.

– Ты не поняла. Тебе нужен мой чай. – Она не могла при учениках назвать вещи своими именами, поэтому на последнем слове пришлось подключить мимику и интонации.

Ирландка настойчиво потрясла термосом, так что пришлось сдаться. Марго сделала глоток. Термос отлично сохранял не только тепло, но и прохладу. Внутри был не чай. Ну да, конечно. За полтора месяца пребывания в Ирландии и за такой же срок общения с Лулой она уже успела запомнить этот вкус. Гинесс. Вот же чертовка. Марго вернула термос.

– Лучше?

– Не очень.

Методы Лулы были, конечно, очень интересными, но на Марго не действовали, так что она решила и дальше обходиться обычной водой.

Ночью больше всех пила и отрывалась Лула, но сейчас она выглядела свежей как огурчик, на фоне которого Марго чувствовала себя не то соленым, не то маринованным, причем приготовленным не по надежному бабулиному рецепту, а ставшим жертвой кулинарных извращений, которые только можно найти на просторах интернета.

Увидев, что на площадке перед столовой уже собралось человек двадцать учеников, а напарница по-прежнему борется с последствиями неумения пить, Лула решила взять все в свои руки. Забрала у коллеги планшет и начала по списку с фамилиями отмечать присутствующих. Убедившись, что все на месте, уточнила, все ли получили ланч в дорогу. Парочка самых забывчивых побежала обратно в столовую. Когда они вернулись, экскурсионный автобус уже въехал на территорию школы.

Марго тут же заняла место в первом ряду и привалилась к окну, пока Лула на улице инструктировала подростков, что все вещи нужно положить в багажный отсек, а в автобусе нельзя есть и вставать во время движения. Когда учащиеся заняли места, ирландка прошлась по автобусу и еще раз всех пересчитала. Все на месте. Двери закрылись, водитель тронулся, кто-то из учеников начал перешептываться, кто-то решил вздремнуть, Марго уже вовсю мирно посапывала.

Настя лишь притворялась спящей. Она привалилась к плечу Максима и из-под опущенных ресниц украдкой наблюдала за Ирой и Сашей. Пока что все шло как нельзя лучше. Парочка, не подозревающая, что стала предметом наблюдения, склонилась над одним из сборников Вишневской. Они решали задания, вероятно, наперегонки. Настя не понимала, как летом можно думать об учебе. Тем более в последние месяцы перед началом усердной подготовки к ЕГЭ. Вот Ира отдала ручку и сборник Саше, достала из кармана бальзам и привычным быстрым движением нанесла его на губы. И во сколько она только встала, чтобы успеть накраситься? Часов в шесть утра? В пять? Ира могла и в четыре, чтобы между сном и химией выбрать не самый приятный для любого нормального человека вариант проведения утреннего досуга. Настя вздохнула, ее сил этим утром хватило только замазать синяки под глазами и нанести помаду, чтобы губы вечного анемичного оттенка не выглядели такими бледными.

Ира закрыла учебник, положила между собой и стенкой автобуса и нырнула в объятия Саши. Ее химического запала надолго не хватило, обычные людские потребности в сне и отдыхе взяли верх.

– Макс… – начала Настя, протянув единственную гласную его имени, – а ты меня пофоткаешь?

– Конечно, о чем разговор? На твой или на мой?

– У меня в рюкзаке фотик, давай на него, ты же помнишь, как с ним обращаться?

– Насть, я же технарь, как-нибудь разберусь с твоей железякой.

– Ты уж разберись, чтобы я красивой получилась!

– Ты самая прекрасная девочка на свете… – Максим сделал паузу, Настя залилась неярким румянцем, – по крайней мере, была, пока не вставила это дурацкое кольцо в нос.

– Сам дурак, – она несильно ткнула друга кулаком в плечо и встала с сиденья, – пойду попрошу Сашу поменяться со мною местами.

– Никуда я тебя не пущу, – Максим усадил подругу на место, обнял и уткнулся носом в ярко-красную макушку, вдохнув приятный сладкий запах бальзама для волос, – ты ж не любишь кокосы.

– А? Да… Я какой-то первый попавшийся в дорогу купила, даже на этикетку не взглянула, – на ходу соврала Никольская, которая специально искала средства для волос с такой отдушкой – знала, что Макс любит кокосы.

Постепенно сон победил даже самых стойких. Через пару часов автобус въехал в небольшой рыбацкий городок. Из-за лежачего полицейского пассажиров тряхнуло не сильно, но достаточно, чтобы они открыли глаза. Ребята подумали, что уже приехали и приготовились выходить, но водитель свернул в одну из улочек, узкую настолько, что в ней точно не смогли бы разъехаться два автомобиля. Кукольные двухэтажные домики сменились изумрудными полями.

Настя пожалела, что не осталась на территории школы, стоило ей только покинуть автобус. Выбора – ехать или нет – у нее, конечно же, не было, так что она жалела еще и об этом. Солнце и тепло остались в Дублине, здесь же все небо занимали тяжелые низкие облака, а около земли во всю игрался ветер, раздувая непослушные красные локоны Никольской. Она снова пожалела, что и на этот раз не взяла с собой резинку для волос. Может, у Иры будет запасная? Настя собиралась забрать фотоаппарат из рюкзака, но у автобуса их уже ожидала женщина-экскурсовод, и багажный отсек так и не открыли. Никольская не упустила возможности тут же пожаловаться Максиму.

– И зачем мы брали с собой вещи, если они все равно остались в автобусе?

– Не кисни, ты и на телефон получишься прекрасно. – Черный потрепал подругу по волосам.

– Не порть прическу, – увернулась Никольская и хотела было убежать вперед, но ее поймали за руку и притянули к себе.

– За меня уже это сделал ветер, – посмеялся Макс, прежде чем на них с Настей шикнула недовольная и раздраженная Марго, чтобы те слушали экскурсовода и не мешали остальным. – Что это с ней? – шепнул Черный на ухо своей подруге.

– Не знаю, а если фотик разбился? Дороги тут ровнее, чем у нас, но мало ли? Надо было его с собой в салон взять, – так же тихо ответила Настя, когда Марго отошла.

– Не писькуй, он же в футляре, ничего с ним не будет.

При входе на территорию монастыря ребят встретила скульптура плачущей женщины, которая прикрывала одной рукой лицо, а другой опиралась на трость. Экскурсовод пояснила, что это памятник пилигримам. Во времена, когда Клонмакнойс процветал, к его стенам ежегодно отправлялись тысячи паломников, но не всем им было суждено добраться до монастыря. Именно тех, кто не смог дойти и погиб в дороге, теперь оплакивает эта женщина.

Ребят повели в музей, в котором располагались диорамы, показывающие быт монастыря в десятом веке. Поначалу Настя пыталась слушать, но ее быстро утомили рассказы экскурсовода. Историю Никольская никогда не любила, хоть ее и приходилось усиленно учить в гуманитарном классе. Чтобы не заскучать окончательно, Настя принялась рассматривать других учащихся. Экскурсовода продолжали слушать лишь единицы, к числу которых относились Ира и Саша. Причем последний, судя по всему, вполголоса переводил Вишневской незнакомые для нее слова.

В последних комнатах музея стояли большие кельтские кресты из песчаника. Как объяснила экскурсовод, их создали еще в десятом веке. Раньше они стояли на улице, но совсем недавно их перенесли в помещение, чтобы защитить от погодных условий. На их месте теперь стояли точные современные копии.

Настя никогда не думала, что ее могут заинтересовать какие-то кладбищенские кресты, но не смогла оторвать взгляда от очередной махины. Четырехметровый Крест Священного Писания стоял посреди последней комнаты. Украшенный со всех сторон тонкой резьбой, он не мог не приковывать к себе взгляды посетителей. Библейские сюжеты, выбитые в камне, сменялись витиеватыми узорами. На удивление, вокруг креста не стояло никакого ограждения, протяни руку (или ногу) – и сможешь его потрогать или даже отковырнуть себе на память камешек, которому не одна сотня лет.

Пока все покидали здание музея, поднялась небольшая суета. Настя, воспользовавшись этим, воровато оглянулась по сторонам и протянула руку к кресту. Песчаник на ощупь оказался шершавым и прохладным. Никольская осторожно погладила подушечками пальцев выбитые узоры, поскребла камень ногтями. Сколько пилигримов преодолели трудный и долгий путь, чтобы прикоснуться к нему? А сколько так и не смогли дойти?

– Настя! Экспонаты руками не трогать! Я сделаю вид, что этого не видела, пойдем, – по-русски отчитала свою подопечную Марго.

– Ой, простите. – Никольская быстро убрала руку, раздосадованная, что не успела отковырнуть кусочек.

Настя нарушила очередное правило, но ей снова ничего за это не было.

Пока ребята разглядывали диорамы и кресты, из-за туч выглянуло солнце, но ветер так никуда и не делся. После приглушенного освещения музея Насте показалось, что на улице она ненадолго ослепла, но вскоре глаза привыкли, и она увидела среди сочной травы серые кельтские кресты и храмовые развалины. Вдали блестела река, а около нее паслись коровы и овечки. Отличное место для фотографий – главное, чтобы солнце снова не спряталось, ветер утих и дождь не пошел. Вместо того чтобы слушать экскурсовода, Настя осматривалась, чтобы придумать, где и как лучше сфотографироваться. Если нет картинки в соцсетях, то, значит, и тебя нигде не было. Грустная правда современного мира. Эмоции больше не так важны, как что-то, что можно потом показать друзьям, знакомым и подписчикам.

Обязательно нужна фотка с крестами, ее Настя решила отправить родителям, чтобы пошутить, что, кроме кладбищ, в Ирландии интересных мест нет. Рядом с круглой башенкой открывался лучший вид на реку и бескрайние зеленые холмы, а в полуразрушенной стене в нескольких метрах от башни – остатки стены с окном в форме арки с заостренным сводом. Если сесть на подоконник, если его, конечно, можно так назвать, то получатся неплохие кадры. Оставалось только выбрать точку, с которой в кадр попадет как можно больше крестов.

Сквозь толпу заинтересованных ребят Настя пробралась к подруге и шепнула ей на ухо:

– Зая-я, у нас будут самые лучшие фотки! Я уже присмотрела пару мест, а Макс нас пофоткает.

Ира кивнула вместо ответа и продолжила свои попытки понять что-то в английской речи, надеясь, что так сложно будет только в первые дни, а дальше она привыкнет.

Настя решила, что холм, на котором стоял монастырь, на самом деле был огромным зеленым магнитом для всех ветров мира. Других объяснений, почему ее в очередной раз чуть не сбило с ног, она не нашла. В следующий раз на воскресную экскурсию точно поедет в худи (желательно в том сером худи Максима), даже если будет плюс тридцать, а их повезут на пляж. Никольская в очередной раз убрала с лица волосы и скрестила руки на груди, чтобы хоть немного согреться, посмотрела на подругу, которую уже начинала бить мелкая дрожь.

Максим с Сашей, стоявшие позади девочек, переглянулись и почти синхронно накинули им на плечи свои куртки. Добегаются, допрыгаются и заболеют ведь.

Наконец-то экскурсия подошла к концу, и ребятам дали немного свободного времени. Настя хотела подойти к Марго и попросить забрать фотоаппарат из машины, но тут же поняла, что сопровождающая все еще не в духе. Пришлось согласиться на меньшее – на фотографии на телефон Макса.

Каждый раз, прежде чем сделать очередное фото, Настя выбирала красоту, а не тепло и скидывала куртку, чтобы отдать ее Максу. Черному, согласившемуся быть фотографом, но не вешалкой, это быстро надоело. Тем более не просто так он каждый раз возвращал свою ветровку дрожащей подруге на плечи. Никольская как раз собиралась побежать дальше, к окну в полуразрушенной стене, покрытой лишайниками, но Макс поймал ее за руку и остановил.

– Нет, на этот раз ты наденешь ее нормально. И не смотри так на меня!

– Ты мне не мама, – фыркнула Настя, все же просовывая руки в рукава куртки, – а я не маленькая девочка, чтобы со мной так носиться.

– Я просто не хочу, чтобы тебя задул ветер, Огонечек. Заболеешь еще, у тебя иммунитет слабый, – спокойно ответил Максим, застегивая на ней ветровку.

– Огонечек?.. – смутилась Настя, пропустив все остальные слова о болезни и иммунитете мимо ушей. Он никогда не давал ей ласковых прозвищ, все Настя да Настя. При этом даже Иру он называл Ириша.

– Ага, потом посмотришь на фотках, какой у тебя пожар на голове из-за ветра, – рассмеялся Максим. – Если Англию называют туманным Альбионом, то Ирландию вполне заслуженно можно назвать ветреным.

– Совсем кадров нормальных нет?.. – запаниковала Никольская, поправляя волосы, которые, судя по всему, от ветра стали настолько грязными, будто их неделю не мыли. И почему Макс ей сказал это, только когда их вот-вот позовут в автобус и фоткаться заново времени уже не осталось?!

– Не писькуй, Огонечек. Я тебе в фотошопе все подмажу, зря, что ли, ноут с собой брал?

– А лицо подправишь? – воодушевилась Настя.

– Нет, ты и так красивая.

Как бы Настя ни упрашивала показать получившиеся фотки по пути из Клонмакнойса в Атлон, Максим был непреклонен. На самом деле ему очень нравилось бесить подругу: она выглядела очень мило, когда злилась, если не обращать внимания на желание убивать, которым в такие моменты горели ее глаза. А еще он преувеличил масштаб ущерба, который нанес ветер ее красоте. Пара взлетевших прядей, но никак не пожар. Макс уберет их за две секунды, стоит только добраться до ноута. Настоящий же пожар разгорался прямо сейчас у Максима в сердце. Случайную искру раздул холодный ирландский ветер, и теперь этот огонечек внутри уже не потушить.

В Атлон ребят привезли, чтобы они могли немного погулять и перекусить. Первым делом Настя достала фотоаппарат и повесила его себе на шею. Все, больше она его никогда не уберет в рюкзак, даже под страхом смертной казни.

Когда слышишь словосочетание «рыбацкий городок», невольно представляешь деревянные покосившиеся лачуги, уже потрепанные временем и бурным течением, раскинутые сети и старичков с удочками. В Атлоне же ничего из этого не было. По обе стороны от узеньких улочек аккуратные, как игрушечные, серые двухэтажные домики сменялись пятнами ярких фасадов, выкрашенных во все цвета радуги. На одной из стен на голубом фоне красовалось желтое солнышко. Видимо, жильцам этого дома захотелось, чтобы каждый день был ясным.

Настя то и дело останавливалась, чтобы сфотографировать яркий домик или украшенные цветами кафешки со столиками на улице. А когда никто не видел, она старалась поймать случайные кадры со своими друзьями. Настя особенно ценила эти сделанные исподтишка фото, но грустила, что у нее самой нет такого человека, который сможет случайно заснять ее искренней и счастливой.

Сквозь узкие улочки ребята вышли к мосту. По словам Саши, на противоположной стороне была небольшая кафешка, где можно вкусно и не слишком дорого поесть. Конечно, им дали с собой ланч, но насытиться им после стольких часов просто невозможно.

Стоило им только сесть, как Ира тут же достала свой сборник по химии. Настя не упустила возможность сфотографировать подругу. Кажется, какие-то вещи никогда не поменяются. Вишневская вечно ходила с какими-то тетрадями и блокнотами: в каких-то рисовала, в каких-то решала задания.

Пока ждали еду, Настя предприняла очередную неудачную попытку посмотреть на свои фотки из Клонмакнойса. Макс ни в какую не хотел показывать их необработанными.

– Ну и ладно! Ну и пожалуйста! – тут же вспыхнула Никольская, надо было все же дать ему свой телефон. – Я теперь точно с тобой разговаривать не буду! Общайся теперь с… с… – Она не хотела, чтобы Макс общался с кем-то, кроме нее самой, но сказанного не воротишь, нужно было срочно выкручиваться. – С Лулой! Да, с ней! Я видела, как вы смеялись перед отъездом.

Тут уже не выдержала даже Ира, которая, рассмеявшись, отложила учебник.

– Зай, пере… гибаешь. – Ира хотела закончить фразу по-другому, но жить хотелось все-таки больше.

– Если ты позабыла, то она долго не могла произнести мою фамилию, и я пошутил, что можно просто Black. Кто ж знал, что ее фамилия на ирландском означает то же самое. Она вроде Даффи.

Будто в подтверждение слов Максима, Настя чихнула – простуда уже начала тянуть к ней свои маленькие, цепкие, липкие лапки. Небольшое переохлаждение могло незаметно пройти для любого, но не для Никольской. Кажется, кто-то завтра не сможет встать с кровати.

Глава 6. Побег из Эмеральда

Она красит губы красным, в цвет волос,

Мечтает о своем прекрасном, так по-философски.

Аня из Питера,

«Девочка с красными волосами»

Ириша, чье второе имя было «сама пунктуальность», опаздывала, причем впервые на памяти Максима. Неужели она с вечера не смогла выбрать, какого цвета топ надеть на этот раз? Лучше было бы, если бы причиной ее задержки стал поиск кофты или куртки. В отличие от вчерашнего дня, утро встречало прохладой. У них еще было время до встречи с Настей и Сашей за завтраком, но медлить все равно не стоило. Наконец-то дверь открылась, и вышла Вишневская.

– Сегодня точно снег пойдет, раз ты наконец-то толстовку надела.

– Ага, и снегодождь, и дождеснег, и град. – Ира отбросила назад две своих косички. Из-за ветра непослушные пряди постоянно взлетали и липли к бальзаму на губах, но она не была готова так просто отказаться от своей привычки, поэтому распущенные волосы, сменились сначала хвостом, а потом косами и пучками. – Пойдем.

Они почти дошли до здания столовой, но в самый последний момент повернули в сторону главного корпуса и направились сквозь лабиринты дверей и арок прямиком в кабинет к Келли.

Ира прокручивала в голове заготовленные фразы. Лишь бы не перепутать и в самый ответственный момент не сказать вместо булки хлеба – хулку блеба. А на иностранном языке можно было спокойно получить что-то еще страшнее. Радовало, что они не в китайской языковой школе, где одна неправильная интонация может превратить приветствие в пожелание смерти.

Максим морально готовился, что Келли даст им от ворот поворот и придется срочно искать запасной выход.

Полчаса сложных коммуникаций с начальницей школы – и первая часть плана прошла успешно. Вторую же теперь ждут небольшие изменения, но запасной выход, к счастью, уже не потребуется.

Максиму и Ире хватило минутного опоздания на завтрак, чтобы Настя начала спамить в чат. Сделав вид, что им не пришло с десяток сообщений, они пошли в столовую. Перейти из одного корпуса в другой было гораздо быстрее, чем читать все, что успела настрочить Настя.

– И где вы были? – с подозрением спросила Никольская, когда друзья сели за столик. Все-таки обошлось, и она не слегла с простудой. Не самое подходящее время, чтобы болеть.

Как бы она ни старалась быть рядом с Максимом, у нее это получалось не всегда, и это ее сильно раздражало. Они еще не успели начать встречаться, как она уже стала его ревновать ко всем. Страшно подумать, что же будет, когда (именно когда, а не если) они сойдутся. Никольская видела в окно, как ее друзья выходили из корпуса администрации, и совершенно не понимала, что они там забыли. Тем более вдвоем. Тем более втайне от нее.

– Да нигде, я решил Иру дождаться, а она собиралась долго, – врать Максим никогда не умел, поэтому решил отделаться полуправдой. В конце концов, он действительно ждал Иру.

– Да? – Настя постучала ногтями по столу, прищурилась, понимая, что где-то ее откровенно обманывают, и решила устроить допрос с пристрастием. Сидящий рядом Саша мог без проблем сыграть доброго полицейского. Не хватало только лампы, которой Настя с удовольствием начала бы светить в лицо подруге, но ее можно было заменить на фонарик на телефоне. – А в главный корпус зачем ходили? – посмотрела Настя на Иру.

– У меня карта от комнаты размагнитилась, видимо, потому что я под чехлом ее ношу, хотела вернуться за скетчбуком, но не смогла зайти в блок. – Пока Максим соображал, что ответить, Ира придумала целый монолог. – Пришлось идти к Келли, а так как я в английском не очень, взяла Максима, чтобы он мне помог. А то я ки-из-брокен и ай-кант-опен-зе-дор сказать могу, а вот понять, что мне скажут в ответ…

– Кстати, я фотки твои вчера обработал все, – резко перевел тему Максим, пока Настя не начала задавать новые вопросы, – сейчас тебе перекину.

Никольская легко отвлеклась на фотки и начала их рассматривать. Приблизила первую. Никаких летающих из-за ветра волос, замазано аккуратно, если не знать, то и не догадаешься, что что-то тут не так. Увеличила еще немного свое лицо и начала всматриваться, ища изъяны. Что-то точно было не так, но она никак не могла понять, что именно. Точно что-то Макс намудрил, а говорил, что не будет лицо на фотках трогать. Наконец-то она поняла.

– Ты что, замазал мое кольцо в носу?!

– Ага, сама же просила пофоткать, чтоб красиво было, – посмеялся Черный.

– На всех? – Она принялась перелистывать фотографии, – их же штук сто!

– Ночь была долгой, Огонечек. Если вырублюсь на парах, не буди.

Настя продолжила с интересом смотреть фотки. Какие-то тут же перелистывала, какие-то увеличивала и долго рассматривала, ища прыщики на своем лице или некрасивые складки одежды. И почти все время клацала ногтями по экрану.

– Не думала записывать АСМР, Огонечек? Ты была бы очень популярна, – пошутил Макс.

– Знаешь, а я и правда думала. The newest ASMR trigger, – рассмеялась Настя и постучала ногтями по пустому стакану, в котором еще пару минут назад был апельсиновый сок. – The oldest ASMR trigger… в этом моменте я должна затикать, но, к сожалению, не умею это делать осознанно.

Все молча переглянулись.

– Ты что, реально шаришь? – удивилась Ира.

– Кажется, шутка вышла из-под контроля, – подхватил Саша.

– Ну да… – смутилась Настя, будто друзья узнали о ее неприличном и даже постыдном увлечении, – я очень часто залипаю на такие видео, когда не могу уснуть.

– Главное не включай их на парах сегодня, а то я точно вырублюсь, – улыбнулся Макс, и Настя выдохнула – никто не стал ее осуждать.

Поспать на парах у Максима не вышло. Покой и умиротворение ушли, как только Настя переступила порог учебной аудитории. С ней точно скучать не придется, даже если задания останутся по-прежнему на уровне детского сада. Каких-то полчаса от первой пары подруга освоится и будет донимать преподавателя вопросами и рассказами. Все-таки его мама была права, когда говорила, что дальше будет получше. С Огонечком под боком он был готов выполнять даже задания в духе: «Что же тут? Present Simple или Present Continues? Раскройте скобки».

Занятие снова началось со знакомства. Настя никого не знала, а Максим помнил только, что у Джессики, их преподавательницы, был хамелеон по имени Джордж, но лучше бы он так имена своих одногруппников запоминал, чтобы не пришлось ближайший месяц обращаться к каждому не иначе как «Извините».

Джессика запустила цепочку знакомств, но на этот раз вместо хамелеона она рассказала, что у нее дома живет аксолотль по имени Лекси. Либо преподавательница забавы ради придумывает каждый раз новый неправдивый факт, либо у нее и правда дома целый зоопарк. Что дальше? Минипиг по кличке Пеппа?

Со второго раза Максиму удалось запомнить имена парочки человек, к которым он будет обращаться в случае чего. А чтобы наверняка, он раскрыл тетрадь на последней странице, нарисовал схему, как расставлены столы, и подписал, где кто сидит. Лишь бы не было пересадок.

В пятницу из-за долгих тестирования и распределения Максим и Настя подошли к концу второй пары, так что понять структуру занятий смогли только сейчас. Первая пара была посвящена разговорным заданиям, многие из которых выполнялись в парах или тройках. Искусственно созданная языковая среда должна была вынуждать ребят переходить со своего родного языка на английский. Настя посчитала, что «должна» еще не значит, что «обязана», и решила все задания в парах выполнять вместе с Максимом. Черный собирался уже начать разговор с кудрявой девушкой из Франции (он плохо расслышал ее имя: то ли Джорджина, то ли Джиневра), но Настя посмотрела на него так, что он быстро понял, что этот разговор запросто сможет стать последним в его жизни.

– Ты серьезно хотел меня бросить одну? – Настя обиженно надула губы.

– Мне казалось, смысл в том, чтобы мы знакомились и общались с новыми людьми.

– Потом наобщаешься. – Она и не думала даже в будущем уступать своего собеседника каким-то итальянкам или француженкам.

Последние двадцать минут занятия Джессика предложила посвятить разговору об особенностях культуры стран, из которых прилетели ребята. На этот раз темой стали традиционные блюда.

Девочка из Франции решила, что круассаны, багеты или лягушачьи лапки – слишком банально, поэтому рассказала об Эскарго. У нее был очаровательный, но очень непонятный акцент, поэтому Максим понял только, что это что-то из улиток, так как это слово было одним из немногих в ее речи, в котором нельзя скартавить.

После рассказов про паэлью, пиццу и куриные шашлыки со странным названием «шиш таук» настала очередь Максима и Насти. Пока Черный пытался понять, можно ли назвать блины или борщ традиционными русскими блюдами, уже освоившаяся в новом коллективе Настя начала вещать:

– В России есть холодец, хо-ло-дец. Это мясо с костями в желе.

– Мясо в желе? – переспросила Джессика.

– Да, в моей семье холодец готовят на Новый год, – ответила Настя.

– Звучит как еда для собак. – Преподавательница поморщилась, а по кабинету прокатился еле слышный смешок.

Те две девочки из России уже вернулись на родину, и никто не встал на сторону Насти, чтобы защитить честь холодца.

– Молодец, ничего не скажешь, – Макс прошептал Насте на ухо, – если они раньше думали, что русские катаются зимой верхом на медведе с водкой и балалайкой в руках, то теперь считают, что мы наглухо отбитые и отбираем еду у собак.

– Ты серьезно? Джулиана вообще рассказала про улиток с петрушкой, а отбитые все равно мы? – так же тихо ответила Никольская.

– Улитки, кстати, вкусные. Я правда их не во Франции, а в Испании ел.

– Извращенец, даже не подходи ко мне теперь после такого признания, – хихикнула Настя.

После небольшого перерыва началась пара, посвященная грамматике. Максим зря надеялся, что задания станут сложнее и интереснее. Когда им раздали листы, он понял, что пятничные кондишнелы не так уж и плохи. Накаркал: Present Simple и Present Continues. Рядом Настя вполголоса высказала свое мнение на русском матерном.

– Предлагаю побыстрее закончить с этим недоразумением и до конца пары играть в дурака онлайн. – Она достала из пенала ручку, рассчитывая, что в таких простых заданиях ошибок у нее точно не будет.

– Давай наперегонки: кто последний закончит, с того желание.

– Так хочется мне проиграть? – самодовольно хмыкнула она.

Ее радость длилась ровно до того момента, как у самого ее уха раздался шепот Макса.

– Огонечек, я все, а у тебя в первом задании ошибка, в следующий раз будь внимательнее.

Настя хотела было возмутиться, что все у нее правильно, но заметила в первой же строчке глупый косяк, поэтому лишь посмотрела в сторону друга и буркнула:

– Поздравляю, и что ты хочешь?

– А все тебе расскажи, потом узнаешь. – Максим расплылся в довольной улыбке. Он пока не придумал, на что потратит желание, потому что не ожидал, что сможет обойти Настю.

До конца пары они, как и собирались, играли в дурака, время от времени прерываясь, когда до них доходила очередь зачитать строчку в задании. Все как и на уроках в их школе, только здесь никто не просил перевести предложения.

Они знали друг друга с семи лет, но сейчас Максиму казалось, что он все это время смотрел на подругу будто через запотевшее стекло. Ты видишь силуэт, понимаешь, что за ним, но не можешь разглядеть детали.

Настя всегда была для него просто девочкой, с которой они восемь классов сидели за одной партой, прежде чем судьба развела их по разным профильным классам; с которой они вместе писали все контрольные по физике: он решал все, что мог, в обоих вариантах, а она гуглила задания, которые ему были не по силам. На самом деле он всегда мог все решить, но Насте нравилось чувствовать себя полезной, поэтому он не лишал ее этой радости. Она пересказывала ему на переменах краткие содержания «Отцов и детей», «Преступления и наказания» или «Гранатового браслета» – словом, всей той литературной мути, которой он предпочитал двоичный код и алгоритмы.