Текст книги "Золотая кариока"

Глава шестая, из которой мы узнаем, какое решение принял Кноп

Мама попросила Кнопа сходить к тете Лене за книгой. Она жила совсем близко – через дорогу.

Тетя Лена открыла дверь, и Кноп сразу же понял, что она крайне взволнованна.

– Кноп, ты что-нибудь понимаешь? – Она протянула ему телеграмму-молнию. «Мама тчк. Я жив и здоров тчк. Вернусь как только смогу тчк. Не волнуйтесь и не звоните в милицию тчк. Целую ваш сын Коська». Кноп, расскажи мне все, что ты знаешь! Это что, новая военная игра в школе?

– Тетя Лена, Коська же ясно написал – «не волнуйтесь». Может быть, ему пришлось срочно отбыть на олимпиаду по химии? Значит, такие обстоятельства.

– Ваши обстоятельства стоят родителям полжизни. Я буду говорить с ним очень серьезно, такое поведение для химика недопустимо.

Тетя Лена растерянно развела руками.

– Вот книга. И передай привет маме. Беги домой, уже темнеет.

– Кноп давно лег спать, но заснуть не мог. Он залез под одеяло с головой. Стало совсем темно и еще больше одиноко. Кноп старался представить, что могло приключиться с Димкой и Коськой и как помочь им вернуться домой.

Он понимал, что надо делать что-то немедленно. Потихоньку выскользнув из постели, он прокрался в прихожую к телефону, долго рылся в справочнике, но имени Бологона так и не нашел. Тогда Кноп набрал номер «38» и стал терпеливо ждать ответа.

– «Служба спасения» слушает!

– Доброй ночи…

– Доброе утро, – отозвался голос.

Значит, он все-таки заснул на какое-то время и уже

скоро утро…

– Я вас очень прошу, соедините меня с волшебником!

– Повторите еще раз номер абонента!

– Я не знаю его номера, не знаю настоящего имени. Но мне очень нужно поговорить с ним! Только он может помочь моим друзьям. Они в беде!

Голос в трубке замолчал. Потом Кноп услышал: «Не отходите от аппарата».

Целых пять минут телефонная станция не отвечала на звонки. Все, кто работал в этот слишком ранний час, собрались в большом кабинете главного диспетчера.

– Приходилось ли кому-нибудь из вас соединяться с волшебником? – спросил главный диспетчер.

– Я знаю одного детского врача. Он творит настоящие чудеса.

– У меня сосед – архитектор. Недавно построил сказочный городок.

– Можно поговорить с главным поваром кафе «Смешинка». Его булочки и компоты с удовольствием едят даже дети, у которых годами нет аппетита.

Наконец встал самый старый работник и предложил посоветоваться с другими справочными агентствами.

Но в больших городах тоже предлагали обратиться к врачам, учителям, художникам и ученым. И лишь в одном маленьком поселке дали номер телефона писателя, сочинявшего детские книжки, в которых с ребятами происходили чудеса, очень похожие на сказки.

И тогда Кноп услышал строгий голос: «Говорите, соединяю!».

Бологон, конечно, сразу догадался, кто звонит ему и почему.

– Здравствуй, Кноп.

– Здравствуйте, волшебник. Я хотел сказать вам…

– Знаю, мальчик. Как же ты хочешь помочь своим друзьям?

– Я пока еще не придумал… Мне нужна ваша помощь.

– Ну что ж, хорошо, что ты позвонил мне первый. Постараюсь помочь тебе. Но ты должен знать, что и я до поры до времени не могу вернуть твоих друзей Димку и Коську. С бабушкой Прок я передал тебе «Волшебную книгу» с перепутанными страницами. Она лежит на твоем столе. Подумай, что тебе следует предпринять.

И в трубке послышались короткие гудки.

Кноп вернулся в комнату. Поплотнее закрыл дверь и включил лампу. Книга Бологона действительно лежала на письменном столе. Своей яркой обложкой она сразу выделялась среди других книг. Он открыл ее и легко нашел страницы, которые попали в нее из ящика «Написанному не верить!».

«Существует много способов наказания детей, – прочитал Кноп. – К примеру, непослушного ребенка можно поставить в угол, лишить прогулки. Запретить смотреть мультфильмы…»

Кноп достал ручку и исправил текст. К его удивлению, там, где перо касалось бумаги, текст исправлялся сам собой. Получилось так: «Злыми, вредными и непослушными ребята становятся от скуки и невнимания взрослых. Прежде чем наказывать ребенка, нужно попробовать поговорить с ним, сводить его в кино, в цирк, в парк. А перед сном почитать интересную книжку…»

– Ага, вот и про пушинку. Сейчас вернем Мурлыке его кошачий вид.

Кноп работал очень старательно. А потом, когда он еще досыпал после бессонной ночи, в городе опять случилось нечто. Ни в одной из квартир не осталось углов. Даже у волшебника Бологона стыки стен закруглились. Но этого, к сожалению, никто не заметил. Так бывает, когда это «нечто» случается сразу у всех…

И еще одно странное событие. В квартире номер 4 в эту ночь все проснулись от страшного визга. На люстре под потолком обнаружился кот, и вы, должно быть, догадались, что это был Мурлыка. С вечера, будучи маленькой пушинкой, он забрался туда на ночлег, а после превращения в настоящего кота застрял и страшно испугался.

С большим трудом Мурлыку вызволили из стеклянного плена, напоили молоком, а утром позвонили дрессировщику и сообщили о находке.

Так благополучно закончилась история с пушинкой.

Глава седьмая, в которой мы знакомимся с загадочной Тридевятой землей

Там, где многочисленные ручейки, реки и речушки, слившись в один поток, впадают в Теплое море, раскинулась Тридевятая земля. Много-много лет тому назад Академия волшебных наук начала отправлять туда своих выпускников на практику. Они учили дикие племена шить одежду, добывать огонь, строить дома и дороги, возделывать землю и сеять хлеб. Так в Тридевятой земле и возникла цивилизация и появились государства. Самыми крупными были государства Акулия и Карамелия, жители которых так и назывались – акульки и карамельки.

Надо сказать, что каждый живет и думает на свой лад, насколько ему позволяют воспитание и познания в науках. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Акулия и Карамелия сильно отличались друг от друга.

Карамельки любили музыку и увлекались изящными искусствами, часто устраивали веселые представления, а когда возникали трудности, обращались за помощью и советом к волшебникам. И те до поры до времени выручали их. Главный закон страны гласил: «Карамельки лучше всех!». Понятно, что от такой легкой и бездумной жизни жители Карамелии немножко обленились и совсем перестали думать о будущем.

Акульки же большую часть времени проводили в военных играх, строительстве крепостей и подземных дорог. Они дальше всех метали копья и дротики, слыли меткими стрелками, неутомимыми и храбрыми охотниками. У акулек тоже был главный закон: «Все вокруг ничто, только акульки только».

Любимым делом для акулек было поучаствовать в потасовке. И чем больше тумаков и синяков получали они в очередном бою, тем значительнее была их слава. Вся жизнь акулек проходила в походах, единоборствах и состязаниях. Все решалось силой – место на службе, очередь на рынке, даже невесту можно было получить лишь после того, как вызовешь соперника на поединок и победишь его. Словом, дело дошло до того, что все акульки день и ночь сражались, сражались и сражались. И поскольку заниматься чем-то другим им было некогда, искусство и торговля в Акулии пришли в упадок, города перестали строиться, одни реки пересохли, а другие превратились в топкие болота.

И все же акульки и карамельки поначалу ладили между собой. Карамельки звали акулек на борьбу с дикими животными, на подмогу во время строительства, а акульки приглашали карамелек, когда хотели повеселиться или подурачиться. Карамельки, как вы догадались, читали им свои стихи и пели песни.

Но вот волшебники решили, что пора Тридевятой земле развиваться самостоятельно. Они стали приезжать сюда все реже и реже, пока наконец и вовсе не оставили эту часть света.

Вот тут что-то и случилось. Акульки, как показалось карамелькам, ни с того ни с сего стали показывать им кулаки. Купцы из Карамелии все чаще жаловались на грабеж в открытом море средь бела дня, и вскоре они перестали возить в Акулию свои товары.

Много раз умнейшие двух стран собирались, чтобы тихо и мирно разобраться, что к чему. Но всякий раз, когда казалось, что стороны вот-вот договорятся, появлялся предлог для прекращения переговоров. В такие дни посол Акулии Катапумстер выходил на главную площадь Карамелии, останавливал мирных жителей и пугал их скорым нашествием грозных воинов-акулек, потом садился на высокое крыльцо посольской резиденции и распускал всякие небылицы, чтобы посеять страх и смятение в нежных карамельных сердцах.

А всем известно, что такие посевы растут, как сорняки. Их и поливать не надо, только пусти словечко – и оно враз вырастет до облака.

Карамельки старались обходить Катапумстера стороной, хотя всегда находилась пара-тройка простодушных, которые слушали посла с вниманием и угодливо кивали головой. Этих карамелек посол приглашал к себе, угощал шоколадками и вареньем, расточал похвалы и заставлял расписываться в книжке выдачи сладостей для иностранных гостей. Падких на сахар карамелек хитрый и коварный Катапумстер держал в уме. Он был уверен, что они помогут ему в его черных делах. Он даже создал орден, который назывался чудным заморским словом Пиар, перевести которое не мог никто.

Но каждый, кто вступал в него, давал страшную клятву в том, что будет передавать из уст в уста все услышанное и увиденное в резиденции Катапумстера.

Что же они могли увидеть и услышать интересного? Да не так уж много… Так себе, пустяки. К примеру, мнение посла, что культура карамелек явно вырождается, что в литературе они стали слабы как никогда, что их черепичная кладка пропускает любой мало-мальский дождик. И что первыми в Тридевятой земле появились именно акульки, а карамелек занес попутный ветер,

Вот что, в общих чертах, происходило в Тридевятой земле, когда туда нежданно-негаданно попали Димка и Коська, в буквальном смысле свалившиеся с неба. А ведь хорошо известно – всех свалившихся с неба считают обычно непрошеными гостями…

Глава восьмая, в которой рассказывается о том, к чему порой приводит мягкая посадка

Димкину высадку на Тридевятую землю можно было назвать мягкой – он угодил прямо в стог сена. И все же одежда его за время перемещения превратилась в лохмотья, у сандалий оторвались подошвы, а волосы наэлектризовались и теперь топорщились в разные стороны, словно у соломенного чучела.

Димка испуганно огляделся. Мамочка дорогая! Куда же его занесло? Что за страна? Впрочем, он свободно дышал, значит, здесь должна быть обычная цивилизация. Оглядевшись повнимательнее, Димка решил, что оказался в степи. Повсюду круглые перекати-поле, яркие цветы, желтые, алые, голубые, низенькие кустики и стелющаяся по земле трава, откуда доносилось стрекотание кузнечиков.

И лишь там, где блестела узкая полоска воды, виднелись зеленые деревья.

«Это как же я тут оказался? – подумал Димка. – Читал себе книжку – и на тебе! Может, я заснул и меня во сне украли?»

Он уже собрался вылезти из стога, но услышал странный звук из-под земли. И в ту же минуту перед ним стал вырастать бугорок. Он становился все больше и больше, пока наконец на поверхности не показалась чья-то голова. Потом рядом возник второй бугорок, третий… Это были акульки, но Димка, естественно, ничего этого пока не знал.

Акульки вылезли, отряхнулись от комочков земли и пыли и стали осматриваться по сторонам.

«Довольно-таки странная одежда для нашего времени», – подумал Димка.

А выглядели акульки так: на голове шляпа, разрисованная под акулью морду, на руках, на шее и ногах болтались браслеты из клыков каких-то зверей, вместо брюк – коротенькие штанишки-шорты, на боку у каждого висела длинная веревка с петлей на конце, скрученная наподобие лассо. Говорили они на очень странном языке. Димка с трудом улавливал лишь отдельные слова и фразы.

– Поглядушки?

– Аюшки!

– Никогошки!

– Бум тутошки?

– Согласушки с бандютюшки.

Тот, который вылез из-под земли первым, наклонился над холмиком и что-то прокричал, и вот один за другим появились еще несколько странных мальчуганов. Они тоже огляделись и согласно закивали головами.

– Аюшки, коротки, аюшки, пригожки!

Первый ни минуты не сидел на месте. Он подгонял всех остальных, приговаривая:

– Махом-ахом, тутти-дрюти, лопаты хваташки и копашки. Придут карамешки и в ловушки попадушки.

Димка наблюдал, как подземные незнакомцы извлекли лопаты и доски. В нескольких метрах от стога сена развернулось настоящее строительство.

Вырыв яму, воинственные человечки накрыли ее досками. Края их едва касались земляных стенок и при первом же прикосновении должны были рухнуть вниз.

«Да это же обыкновенная ловушка для мамонта или носорога», – подумал Димка.

Он, конечно же, читал, что именно так первобытные племена охотились на крупных животных.

А охотники стали забрасывать ловушку сеном и присыпать сверху землей, так что вскоре уже и не разглядеть было, где только что была яма.

Стог становился все меньше и меньше. А когда маленький охотник, выдергивая очередной пучок, захватил Димкину штанину, у того все похолодело внутри. Он попытался освободить ногу, но охотничек держал его крепко, и Димке ничего не оставалось, как толкнуть его посильнее.

От неожиданности акулька отскочил назад. Удивленно посмотрел на стог, подумал и решил, что это какая-то проделка приятелей. И потому, подкравшись к соседу, отвесил тому звонкий подзатыльник. Такой звонкий, что зазвенело даже у Димки в ушах.

Тот, недолго думая, дал сдачи. И понеслось! Как мы помним, акулькам только дай повод подраться. Началась самая настоящая потасовка, в которой приняли участие и все остальные.

Всё стремительно завертелось в одном сплошном клубке. Акульки тузили друг друга кулаками, катались по земле, дрыгали руками и ногами. Из кучи-малы то и дело взлетали вверх шляпы, ожерелья, башмаки. Веревки, притороченные к поясу, постепенно наматывались на дерущихся, пока наконец не запутали их окончательно. И только один из них – видимо, старший – орал не своим голосом:

– Дурашки, я приказываю не валяшки!

Но его, увы, никто уже не слышал.

Куча-мала подкатилась к самому краю ловушки и на секунду замерла.

Завершилось все так же неожиданно, как и началось. Акулькинский клубок свалился в только что вырытую яму под истошные вопли дерущихся акулек и горестный стон старшего: «Ой, погибашки, погибашки!».

Димка хотел было вылезти из стога и помочь этим странно одетым и еще более странно говорящим драчунам, но увидел, что к ловушке бегут еще более странные существа. Их одежда как две капли воды напоминала конфетную упаковку. На голове колпачок, перехваченный шнуром, широкие штаны у колен также перевязаны тесемками. Это были карамельки, но Димка не мог знать об этом.

А те бежали, размахивали руками и истошно горлопанили:

– Лепетнули бандютюки!

– Стрекотнули брандохлысты!

Подбежав ближе, они осторожненько подкрались к краю ямы и с восторгом стали прыгать вокруг нее, приговаривая: «Акулита будет бита, акулита будет бита».

Теперь уж их старший встал в позу победителя, картинно протянул руку вперед, словно поэт на сцене, и торжественно сказал: «Кто другому яму вырывата сам в нее и попадата».

Карамельки стали с восторгом хлопать оратору. «Бравато, гениале, уникале!..».

Сколько продолжались эти пляски и восторги, Димка не знает. Наконец, тот, главный, наклонился над ямой и заорал что было мочи:

– Вылезай, пленита-паразита!

Ho акульки так запутались,, что выбраться наверх без посторонней помощи не могли. Несколько карамелек спустились вниз и стали освобождать акулек из кучи-малы. Наверху их принимали, связывали и выстраивали в колонну. Потом человечки, похожие на конфетки, подсунули под сено доски, подняли стог вместе с Димкой и с победными воплями «Кто яму вырывата, тот сам и попадата!» отправились своей дорогой.

Глава девятая, в которой народ Карамели доказал свою любовь к высокому искусству и жалость к пленникам

Все, что происходило с Димкой, казалось сказочным сном. Его несли, и он видел настоящие дома, улицы, по которым прогуливались люди. Он словно бы угодил на карнавал. Жители размахивали флажками и громко кричали что-то напоминающее «Ура». Только получалось у них почему-то «Урата».

Сидеть в сене ему ужасно надоело. Острые сухие травинки лезли в нос и в уши, кололи шею и спину. Хотелось чихнуть, и Димка периодически зажимал нос. Удерживать равновесие становилось все труднее, потому что человечки, которые его несли, все время спотыкались, шарахались из стороны в сторону и никак не могли взять в толк, отчего это обыкновенное сено такое тяжелое.

Процессия между тем вышла на большую дорогу, которая выходила на площадь. Здесь карамелек было особенно много. Увидев шествие, толпа возликовала и подалась вперед. Предводитель поднял руку и жестом успокоил подданных.

– Грянданула победита! – прокричал он и, ткнув пальцем в сено, завопил что есть мочи: «А здесь сюрпризе»!

Димка от этого вопля даже поежился.

В толпе закричали еще громче. Димка, не будучи знатоком местного наречия, тем не менее сообразил, о чем идет речь. Ждать дальше становилось опасным. Раскидав солому, он выскочил под изумленный гул собравшихся. Носильщики в панике разбежались кто куда, пленные акульки упали на землю и притихли, закрыв головы руками.

А толпа, ахнув, отпрянула в восторге и в ужасе от такого, как ей показалось, представления,

– Удивита, режиссер гениале! – аплодировала и гудела вся площадь.

Что и говорить, выглядел Димка в глазах жителей Тридевятой земли несколько странно. Почти так же, как на маскараде, где все одеты кто во что горазд, и одеждой, и внешностью он отличался от местных.

Димка испуганно оглядел площадь. В нескольких шагах от него стоял настоящий резной трон, на котором, по всем приметам, восседал правитель. Кто же еще может сидеть на троне так уверенно и спокойно? Мальчик был готов поклясться, что одежда правителя очень походила на фантик от вкуснейшей конфеты «Трюфель».

«Трюфель… Король… Карамель… – пробормотал Димка в некоторой растерянности. – Да, пожалуй, это их карамельный король».

Между тем толпа тоже пребывала в растерянности и смотрела на странного гостя с нескрываемым любопытством.

Кажется, Димка пришел в себя первым. Он сообразил, что если перед ним король, то его нужно поприветствовать с особым шиком. У его любимых мушкетеров это делалось так: правая нога выбрасывалась вперед, рука от левого плеча шла с размахом вниз к правой ноге. При этом было желательно чуть-чуть подпрыгнуть и успеть снять шляпу с головы. Такая галантность считалась данью уважения его величеству. Кто желает, может попробовать…

Недолго думая, Димка замер в приветствии и сделал это так ловко и непринужденно, что истинные знатоки прекрасного сразу же оценили грацию гостя.

Подданные тут же стали кланяться во все стороны, но с непривычки толкались и наступали друг другу на ноги. Кто-то уже падал на землю, началась перебранка, а поскольку карамельки были людьми творческими, то и скандалили они с особым шиком и надолго. В общем, дань моде обернулась полнейшим скандалом. Двух самых ярых приверженцев нового приветствия схватила стража и прямо на площади сняла с них шляпы, что считалось в Карамелии очень серьезным наказанием.

Старший среди победителей вновь поднял руку, успокаивая толпу, и громко спросил:

– Королита, что будем делать с пленита?

Все на площади затаили дыхание. Король медленно поднялся с трона, жестом подозвал предводителя и что-то шепнул ему на ухо. Тот едва кивнул в знак согласия, затем направился к Димке, взял его за руку и подвел к Королю. Чеканя каждое слово, он провозгласил приговор: «Королита говорита – пленита будет жита!».

Слова знатного карамельки потонули в шуме аплодисментов и радостных возгласов. Все были счастливы, у всех было замечательное настроение, и лишь Катапумстер, который находился здесь же, на площади, как посол великой державы, не радовался вместе со всеми. Он злобно кусал губы: значит, его затея с ловушкой провалилась. И теперь в Акулии, конечно же, станут искать виноватого. Он мысленно представил себе гнев своего «королиты» Акульки-Не-Последнего, и ему стало не по себе.

Ему уже виделось, как секретные службы акулек изучают его биографию, чтобы найти истоки такого провала. И тогда наверняка всплывет история с искренней любовью к девушке его мечты. В Акулии же, как известно, искренне никто ничего не делал, а уж тем более не влюблялся. Значит, в жилах Катапумстера текла какая-то другая кровь, или хотя бы примесь другой, и это могло быть причиной больших неприятностей.

Катапумстеру стало жалко себя до бесконечности. А ведь все было так хорошо задумано! Теперь заново придется выдумывать, как угодить правителю. Может быть, устроить в Карамелии маленький бунт по поводу отключения горячей воды? И спихнуть все на происки главного водопроводчика и его семейки. А может быть, лучше устроить пожар и заставить пиароносцев раструбить по всей округе, что это не стихия, а поджог королитовских оглоедов?

Нет, пожалуй, это слишком тонкий ход. Проще выпустить сумасшедшим тиражом «Тридевятые вести» и завалить ими всю Карамелию. «Вести» засорят улицы, мусорщики потребуют дополнительного жалованья, финансисты им откажут, мусорщики устроят забастовку, и за несколько дней Карамелия станет похожа на свалку. На свалке же, как известно, стихи не пишутся, а стихоплетничаются, а это вконец испортит местные нравы. От такого поворота событий Катапумстер чуть было не разорался от предчувствия счастья.

Что же касается провала с ловушкой, то все можно списать на пришельца. Его надо пригласить в гости, а может быть, заявиться к нему самому. Неожиданность страшная штука. Обогреть, накормить, польстить, чуть-чуть пооткровенничать, чуть-чуть посудачить, потом попросить об одолженьице – отвезти Акульке-13 письмецо в конверте. Правитель прочтет его и тут же прикажет заключить этого типа в подземелье. А раз виновник будет найдет, то он, Катапумстер, может быть спокоен.

Вот только чем заинтересовать этого «плениту»? Может быть, подарить ему Сигалика или Окуляры?

Постепенно Катапумстер успокоился. Дело уже не казалось ему таким безнадежным. Он выбрался из толпы и поспешил в свою резиденцию, чтобы протрубить сбор пиароносцев.

А гуляние продолжалось. Король в сопровождении придворных отправился во дворец. Предводитель знаком приказал Димке следовать за ним.

В особом помещении Димку первым делом сунули в чан с водой, затем кое-как причесали на местный манер. Потом за дело взялись портные. Они обступили Димку и что-то лопотали, измеряя длину его рук и ног. Последним появился придворный обувщик. Он дал понять, что нужен Димкин башмак. Долго вертел его в руках, тоже удивленно пожимал плечами, а под конец попробовал на зуб то, что раньше называлось кожей.

Наконец, когда все ушли, Димка устало плюхнулся в кресло и попытался понять, что происходит. Но его одиночество было коротким. Скоро послышались шаги. В дверях показался предводитель. Он долго молчал, разглядывая Димку, и, подойдя совсем близко, прошептал: «Вас! Королита пригласита!».